Текст книги "Черный мерин"

Автор книги: Андрей Кивинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

О худшем думать не хочется. Но приходится. Предположим, Вахид не отдаст паспорт. Не знаю, что будет с контрактом этого Черноротова, но рабочего места я лишусь точно. А найду ли подходящее, еще вопрос. Здесь работенка хоть и не сахарная, зато стабильная. Придется ползать по знакомым или читать объявления в газетах. На крайняк устроюсь адвокатом к какому-нибудь олигарху. Юрист ведь все-таки, хоть и средний. Глядишь, и на «мерина» заработаю. Правда, душа не лежит. Не мое это… А что мое? Об этом после. Задача минимум – сохранить должность суперкурьера.

А почему этот мусульманин не должен вернуть мне паспорт? Главное, поговорить по-человечески. Пообещаю заплатить, в конце концов. Что, он не человек?..

По радио завели песенку про черный «бумер», катающийся под окном. Я автоматически перепел ее в голове на более соответствующий моменту манер:

 
Черный умер, черный умер – под окном валяется,
Черный умер, черный умер – паспорт возвращается…
 

Площадь Победы. Отсюда два пути – на Москву и на Киев. Выбрана Москва. Я несколько раз ездил по этой трассе и знаю, что ближайший крупный населенный пункт – Колпино. По встречной полосе мчит «форд» с таким же зенитовским флажком на антенне, как у меня. Подмигивает фарами, я подмигиваю в ответ. Свои…

Однако бензиновая стрелка угрожающе приближается к нулю. Сейчас замигает лампочка. Когда ж ты приедешь, сын гор?..

Поворот на Колпино. Вахид промчался мимо, не свернул. Черт!.. Может, подрезать его? Опасно, трасса скоростная, устрою «принцип домино» минимум из пяти авто. Бензинчик, бензинчик… Только не кончайся!

Поселок… Названия не заметил. Он включил поворотник! Наконец-то!.. Правый поворот, сходит с трассы. Значит, приехали.

Я не стал притормаживать, чтобы не дать ему оторваться. Если заметит – еще и лучше, остановится, спросит, в чем дело. А я ему подробно отвечу.

Отвечать, кстати, лучше не с пустыми руками. На пассажирском сидении валяется кочерга для блокировки руля. Телескопическая, с килограммовым замком на конце. В бою я пока ее не испытывал, но, думаю, эта штука не хуже бейсбольной биты – национального оружия российских автомобилистов.

Еще один поворот. Вдоль дороги тянутся дачные коттеджи. Метров через триста «шестерка» притормаживает и въезжает во двор недостроенного кирпичного особнячка. Несколько работяг копошатся на его стенах, словно муравьи на кусочке сахара. Я паркуюсь на обочине, глушу движок, хватаю кочергу и, насупив брови, иду на правое дело. Главное сейчас – внезапность.

Усатый, не суетясь, выполз из «шестерки», открыл багажник и принялся выгружать на травку пакеты. Судя по торчащим палкам докторской колбасы – со жратвой. Пара работяг вышли из особняка, чтобы помочь ему. На лицах заметна радость. Покушать привезли.

И тут появляюсь я! «По заказу наших дорогих гостей из солнечного Азербайджана исполняется песня „Отчего так в России березы шумят“».

– Где паспорт?!!

Джигит резко оборачивается. На небритой роже – ужас вселенского масштаба. Будто перед ним не скромный курьер с кочергой в руке, а президент Буш с ядерной боеголовкой. Краем глаза замечаю, что двое шедших на подмогу бросаются в разные стороны, сигают через забор и уносятся в поля. Работяги, до этого мирно клавшие кирпичи, швыряют мастерки, прыгают со стен и растворяются в пространстве, как таблетка аспирина в стакане с водой.

– Паспорт? – еле слышно переспрашивает джигит.

– Да!!! – подняв на всякий случай кочергу, грозно подтверждаю я.

– Сейчас… Он там, – волосатый палец указывает на особняк.

Хозяин «шестерки» скачет к дверям, оставляя меня в легком недоумении. Как паспорт мог оказаться в доме, куда товарищ еще не заходил?.. Пока я искал ответ на логическую задачку, джигит возвращается, выставив перед собой развернутый мандат, словно щит.

– Пожалуйста… Регистрация есть. Вот… Позавчера получил. На два месяца. Не бейте…

Я открываю паспортину.

«Папаяну Николай Ионович… Республика Молдова. Временная регистрация в Санкт-Петербурге с такого-то…»

– Не понял… А ты чего, не Вахид?..

– Виноват, начальник!..– со слезой в голосе отвечает молдаванин. – Только не бейте!..

Я опускаю кочергу.

– Ты на Кузнечном был сегодня?..

– Да. Кушать покупал… Не бейте… Пожалуйста…

Делаю последнюю попытку.

– А где паспорт, который у Гюльчатай купил?..

Папаяну вновь прикрывает лицо руками…

– Ничего не покупал, клянусь… Кто такой Гюльчатай? Не бейте.

Это задница… Я медленно опускаюсь на траву, чувствуя, как подкашиваются ноги. Папаяну продолжает стоять. Угораздило этого дурня приехать на Кузнечный именно на зеленой «шестере»… Какое трагическое совпадение! Шутка судьбы-индейки. Тьфу, злодейки…

И что теперь делать? Смотрю на часы. Без пяти двенадцать. Если Вагиф-Вахид позвонит Черноротову раньше меня, на моей карьере можно смело ставить жирную точку. После такого «прокола» меня не возьмет ни одна уважающая себя фирма. Не помогут никакие рекомендательные письма. Да и «Парадизу» не позавидуешь. По судам затаскают. Один моральный ущерб перевесит весь годовой оборот. Бедная Анюта!..

Звонит мобильник. Легка на помине…

– Не волнуйтесь, Анна Сергеевна! Паспорт у меня… В пробке застрял. Тут авария под мостом. С жертвами. Дорогу перекрыли… Постараюсь…

Авария не под мостом… Но жертвы будут.

Так, хватит глотать сопли и сидеть на травке. Судя по разговору, Черноротов в «Парадиз» еще не звонил. Значит, и Вахид не звонил Черноротову… Пока есть хоть один шанс из миллиарда, я должен его использовать. Черноротов приедет за паспортом в четыре. У меня ничтожно мало времени. Но все-таки есть.

Для начала нужно найти бензин.

– Мужик, у тебя сколько в баке?

– Не понял… Не бейте!..

– Бензин у тебя есть?

– Понял… Да… Литров двадцать.

– Сливай. Я заплачу.

Молдаванин бросается к «шестере».

– Не надо ничего платить! Возьмите на здоровье.

Из багажника извлекается канистра и шланг. Через пять минут бензин у моих ног.

– Пожалуйста. Все, что есть.

Я заправляю мустанга, сажусь за руль.

– Ты Вахида, случайно, не знаешь? С Кузнечного. Маленького такого, с усами. Азербайджанца?

– Нет… Не бейте… Его Азир знает. Он там всех знает.

– Что еще за Азир?..

– Старший у них. За порядком следит. Сегодня арбузы привозил…

– Ладно. Чего работяги-то твои разбежались?

– Какие «работяги»? Я тут один работаю, клянусь честью! Это воры, наверное. Чтоб им провалиться.

– Ну, счастливо.

В глазу мужика серебрится слеза.

– Вы первый, кто меня не бьет… Дай вам Бог здоровья и высокого чина!..

Мустанг, взвизгнув шинами-копытами, срывается в галоп. В заднее зеркало вижу улыбающегося Папаяну. Молдаванин машет рукой, а затем крестится. Бедняга! Здорово его тут мордует ОМОН и миграционная служба. Или, как она там называется?.. Он подумал, что я оттуда. А я вместо того, чтобы искать Вахида, распугал несчастных молдавских гастарбайтеров. Хотя не такие уж они, наверно, и несчастные. Настоящие, уважающие себя гастарбайтеры на машинах, даже лохматых, не ездят. И жратву на Кузнечном рынке не покупают – дороговато для них. Живут в картонных коробках и хавают из ближайшего мусорного бака.

Чтобы немного успокоиться и настроиться на рабочий лад, включаю радио. В Тихом океане тонут японские рыбаки. Идет спасательная операция. Мне бы их проблемы!.. Музыканты собирают средства голодающим Африки. Ну, накормят. А дальше что? Они ж снова есть захотят…

Новости кончаются, начинает голосить непобедимая российская попса. «Ты спросил, у лифта стоя – сколько твое сердце стоит?» Выключаю.

Мчусь по Московскому шоссе в обратном направлении. На Кузнечном рынке, если повезет со светофорами, буду не раньше тринадцати ноль-ноль. На поиски паспорта останется три часа.

На въезде в город, как нарочно, пробка. Перевернулся КамАЗ с прицепом. Скрипя от досады зубами, пытаюсь протиснуться без очереди. Застреваю еще больше. У мустанга закипает движок. Наверное, полетел предохранитель вентилятора. Извини, брат! Чинить некогда. Терпи.

Наконец мне удается вырваться. Обводный, Лиговка, Свечной, Достоевского, рынок. Жара. Бедный мустанг! Мне кажется, у него вздымаются бока. Отдыхай, верный друг! Тебе еще предстоит тяжелый заезд.

«Восемьдесят восьмой», слава Богу, стоит на прежнем месте.

– Ну как, нашел Вахида?..

Объясняю ситуацию. Брат по вере подтверждает слова молдаванина.

– Да, Азир здесь всех знает. Только вряд ли скажет.

– Почему?

– Глупый вопрос. Зачем?

– Может, денег предложить?..

– У него их и так много. С ним по-хорошему надо, по-доброму. Вот он, кстати, выполз…

В метрах трех от нас, у ворот рынка, стоит толстопузый кавказец в «адидасовском» костюме, обмахиваясь куском картона. На бычьей шее болтается на золотой цепи золотой мобильный телефон.

– Азир! – окликает «восемьдесят восьмой». – Разговор есть!

– Чего такое?..– Азир подходит к нам, продолжая обмахиваться веером.

– Позвони Вахиду, скажи, чтоб на рынке завтра не появлялся.

– Почему? – настораживается торговый авторитет.

– Башку проломят. И тачку сожгут. Вот, друг мой базар сейчас слышал, – «восемьдесят восьмой» кивнул на меня. – Одному «скину» сегодня на Достоевского «мерсак» помяли, когда парковались. А какая-то сволочь стуканула, что это вроде Вахид своей «шестерой». «Скин» со своими его завтра с утра собирается встретить. У «скинов» и так на вас зуб, а здесь еще и «мерсак». Раскатают всухую. Жалко будет. Вахид мужик нормальный, пальцы не гнет… Позвони!

– У него «трубы» нет! Все денег жалко, – следует нервный ответ на русском языке с небольшим акцентом. – Марамой…

– Так домой сгоняй.

– А работать кто будет?

– Говно-вопрос! Вон, друг на тачке, так и быть, сгоняет, – «восемьдесят восьмой» кивает в мою сторону.

– Правда?..

– Мамой клянусь!..– подтверждаю я, врубившись в тему. – Давай адрес!

– Он в Горелово сейчас… У бабки одной дом снимает.

– Улица-то какая?

– Не помню я! За КПП сворачиваешь направо, за железнодорожным переездом налево и поливаешь до упора. Последний дом на улице. Не заблудишься.

– Горелово? – уточняет «восемьдесят восьмой», – Так это два ломтя по карте! Ты б на бензин подкинул пятисоточку, а? Потом с Вагифа стрясешь.

Азир без возражений извлекает из висящей на пузе сумочки нужную купюру и протягивает мне.

– Спасибо, друг… Нужны будут арбузы, не стесняйся. Самых лучших сделаю.

– Да не за что. Я «скинов» сам не люблю. Они нашего фана после игры отпинали, суки бритые…

Азира окликают, и он исчезает с места действия.

– А если б он позвонил?..– спрашиваю у «восемьдесят восьмого».

– Тогда бы ты остался без адреса, – улыбается тот. – Слушай, долю-то зашли малую. По совести.

– Да хоть все забирай, – я кладу деньги на лоток.

– Все не надо. Свои же люди, – он отсчитывает двести пятьдесят рублей сдачи. – «We are the Champions, my friend!..»

– Это точно! «Мы сегодня победим!»

На часах половина второго. Горелово – это на юго-западе, по Таллинскому шоссе. То есть еще час уйдет на дорогу. Должен, должен успеть…

Верный друг чуть остыл, хотя из-под капота еще струится дымок. Флажок на антенне безвольно поник. Прости, коняшка, загнал я тебя. Терпи… Выкручусь, получишь и новый предохранитель, и свежее масло в подарок.

На Загородном перекрыто движение. Пожар. Горит парфюмерный магазин на первом этаже. Хорошо горит. Самое страшное – мустанга поджал сзади «лендкрузер», и теперь мне не вырваться из западни, чтобы объехать по соседней улице. Приходится ждать, пока пожарные закончат свое благородное дело и уберут с дороги машины.

Полностью открываю оба окна, чтобы не задохнуться на жаре. Нервно наблюдаю за огнеборцами. Не очень-то они торопятся. Правда, пламя уже сбили. Из разбитых витрин валит черный дым. Слышны хлопки взрывающихся флаконов. В воздухе висит аромат Франции. Узнаю туалетную воду «Жан-Поля Готье». Мне такую подарила Вероника на день рождения. Обнаженный мужской торс в жестяном футляре…

Тут же бегает взъерошенный хозяин магазина. На беднягу больно смотреть. Костюм безнадежно испорчен сажей и пеной. Да, попал мужик… Надо было соблюдать противопожарную безопасность и жить по правилам.

Считаю про себя секунды, о которых раньше думал свысока. Давайте, мужики, давайте! Черт с ним, с магазином, все равно сгорел, дорогу освободите…

Героический пожарный в брезентовой робе выскакивает из магазина, снимает с башки гермошлем, вытирает мокрый лоб и, не стесняясь хозяина, кричит в сторону начальства, стоящего у машин.

– Андреич, у тебя какие волосы? Сухие или жирные?

– В смысле?

– Ну, какой шампунь брать?

– А… И те, и другие.

– Понял!

Герой вновь скрывается в дыму…

Через десять минут одна из пожарных машин наконец отъезжает, и мустанг бросается в образовавшуюся брешь.

Двести пятьдесят рэ, полученные от Азира, я оставил на контрольно-пропускном пункте ГИБДД. Как вы догадываетесь, за неуважение к милицейской форме, выраженное в двукратном превышении скорости. Рассказывать утомленному солнцем инспектору о своих личных проблемах было делом пустым, поэтому я без лишних вопросов сунул в окно наличность, доказав, что милицию уважаю.

Четырнадцать тридцать три. Я застреваю на железнодорожном переезде. Товарняк ползет издевательски медленно. Начинаю закипать вместе с мустангом. Ему легче: можно выключить движок. А я свой движок не могу выключить при всем желании. Молочу кулаками по рулю и грязно матерюсь, чтобы снять напряжение. Перехожу на дробь и на скороговорку. Быстрее, быстрее ползи, червяк земляной!..

Пиликает мобильник. Не взглянув на дисплей, догадываюсь, что беспокоит Анюта. Догадываюсь по мелодии старенького хита: «Ах, зачем ты страшная такая?..» Трубку не беру. Ничего нового я оттуда не услышу. В пробке я, в пробке!..

Вот наконец показался последний вагон. Я обхожу очередь из машин по обочине и нагло втискиваюсь перед серебристой «тойотой». Дамочка за рулем вытягивает средний пальчик. Не реагирую. Одним пальчиком больше, одним меньше…

Шлагбаум поднимается. Стартую. Первый поворот направо. Или налево?.. Нет, все-таки направо. Гоню по ухабистой дороге мимо разноцветных дачных домиков и участков с клубникой. Еле разъезжаюсь со встречным мотоциклистом. Дохожу до точки кипения. Еще немного – и взорвусь, словно противотанковая граната.

Последний дом! Наконец-то. По сравнению с другими, здорово запущенный и, на первый взгляд, необитаемый. На огороде вместо клубники вымахал бурьян в человеческий рост. Но мне это «до сиреневой звезды». Ведь во дворе стоит зеленая «шестера»!!! Разве может быть что-то прекрасней?!

Кочерга в руке, динамит в голове! Вперед! Как говорят футбольные комментаторы: надо искать счастье у чужих ворот.

Калитка, тропинка, дверь. Удар ногой по центру. Не заперто. Welcome to hell! Здесь всегда рады гостям.

Не буду останавливаться на описании внутреннего убранства домика и господ, оказавшихся внутри его убогих стен. Замечу вскользь, что находилось там пять-шесть бородатых субъектов. Я не собирался их пересчитывать, разглядывать и тем более знакомиться. Глаз мгновенно вычленил лысого усатого толстяка, и этого было достаточно.

Не могу повторить свой приветственный спич дословно, да в этом и нет нужды. В целом все свелось к следующему – если ты, пес облезлый, не вернешь паспорт, купленный у Гюльчатай, я убью тебя и всех твоих гостей с Кавказа, а дом спалю к…

Правая ладонь при этом сжимала кочергу, а левая вцепилась в отвороты давно не стиранной, пропахшей рыночным потом рубашки Вахида. То, что это именно он, у меня сомнений не было. Дважды снаряд в одну «шестерку» не попадает. Гости тут же бесшумно исчезли, словно тени в полдень, и больше не появлялись. Кому захочется связываться с безумным юношей в зенитовской футболке, орущим так, что трясутся стаканы на столе и стекла в оконных рамах?..

Прошу поверить: по жизни я человек спокойный и уравновешенный, старающийся жить по правилам. Вывести из себя меня можно крайне редко, например, спросив восемь раз подряд одно и то же. Но в эту минуту я напрочь потерял контроль и испугался самого себя. Больших трудов мне стоило уговорить собственное «я» не опускать кочергу на покрывшееся испариной темечко Вахида и не начать громить мебель.

Но, как говорится, нет худа без добра. От меня, видимо, исходила такая позитивная энергетика, что Вахид не выказал даже намека на сопротивление. Поначалу он, правда, попробовал задать наводящие вопросы, но, услышав наводящие ответы, тут же выудил из заднего кармана паспорт со следом ботинка на обложке и с поклоном протянул мне.

– Пожалуйста… Извини, друг…

Он! Родной! Любимый! Коричневый, как…! Я опускаю кочергу, прекращаю насиловать голосовые связки. Вот оно – счастье! Нашел! Отлегло…

Вам не понять этого чувства. И никому не передать. Разве что Виктору Пелевину. Но его нет с нами, а значит, момент навсегда потерян для истории. Мне даже неинтересно, зачем Вагифу левый паспорт. Главное, он у меня.

– Ладно, живи пока…

Чтобы не подставлять «восемьдесят восьмого», запускаю заученную версию:

– На рынке завтра не появляйся. Тебя «скины» пасут. Порвут на тряпочки.

– Спасибо, друг!..

Выбегаю во двор, целую в горячий капот мустанга и прыгаю в салон. У меня целый час. Даже если коняшка откажется ехать или застрянет в непроходимой пробке, или Нева выйдет из берегов, я не опоздаю. Добегу бегом, доплыву, долечу, доползу! Ведь я суперкурьер! Нет – мегакурьер!..

Сравниваю отпечаток на паспорте с рисунком на моей подошве. Точно – мой след. Совпадает… Плюю и вытираю…

Ровно без пяти четыре я на Балтийской. Слету узнаю Черноротова, который сидит в кресле, но не узнаю Анюту. Перенервничал человек. Было бы из-за чего!..

– Артем?… Где?…

Обычно таким голосом тяжелораненый зовет на поле боя медсестру или медбрата. И брат здесь! Зов услышан!

– Что?

– Па-а-а-спорт…

– Ах, паспорт… Пожалуйста. Я ж предупреждал: в пробке застрял. Бардак на дорогах, четыре часа простоял. Я собираюсь писать жалобу губернатору…

Представьте выражение лица человека, которому объявили, что вместо мучительного четвертования его просто повесят. У Анюты сейчас именно такое лицо.

Какое это удовольствие – делать людей счастливыми. Особенно за материальное вознаграждение… Вечером Анюта вручила мне сто долларов премиальных. Уверен – не потеряй я паспорт, хрен бы чего получил…

Три дня спустя я сидел во дворе нашей старой пятиэтажки и, попивая пивко, трепался за жизнь со своим другом детства, юности и зрелости – Егором Викторовичем Глазуновым, или просто Егоркой, живущем в соседнем подъезде.

О Егорке надо сказать особо. Никакого отношения к знаменитому живописцу он не имеет, просто однофамилец. Я знаю его примерно столько же, сколько себя, поскольку наше становление и возмужание проходило в одном дворе. Егорка старше меня на два года, у него уже есть жена и пацан трех лет. Причем, женат он безнадежно, то есть в отличие от меня, сукина сына, на посторонних женщин не заглядывается. (А я, втайне от Вероники, симпатичные ножки стараюсь не пропускать, правда, без тяжких последствий.)

В детстве мы с Егором гоняли мяч за одну команду, играли в войнушку за одну роту, били стекла за одну идею, вместе пробовали водку и клеили девчонок. Короче, дружбанили, и разница в возрасте нам особо не мешала. Жил он вдвоем с матерью, после свадьбы привел в двухкомнатную квартиру и жену. Отец оставил семью, когда Егорке было семь лет. Уехал в командировку за Полярный круг и не вернулся. Я дядю Витю помнил смутно.

Егор обладал натурой поэтической и романтической. Поэтому после вручения аттестата он пытался поступить в Высшую школу КГБ. Но по каким-то причинам его туда не приняли. Отслужив срочную в «горячих точках» Кавказа, поступил в другую школу. Милиции (не Комитет госбезопасности, но тоже романтическая организация). Которую через пару лет закончил без отличия. И вот уже восемь лет он таскает под мышкой табельный пистолет, в кармане удостоверение старшего оперуполномоченного криминальной милиции, а на погонах капитанские звезды.

Романтика постепенно выветрилась, осталась жизнь, поэтому выглядит Егорка лет на десять старше меня. Поначалу он защищал наш покой и сон в каком-то территориальном отделе, а ныне служит в Управлении уголовного розыска. Профиль – борьба с налетчиками и разбойниками. Съездил в командировку в Чечню, заработал шрам на виске, железный зуб, какую-то медаль и расписной самовар от щедрот министерства, который загнал на рынке, чтобы купить пацану коляску. Офис его находится в Большом доме на Суворовском проспекте.

Дружба наша не прекращается и по сей день. Она крепка и проверена временем. И если кто-то прикажет Егорке ради меня нажраться в стельку, он сделает это не задумываясь и от чистого сердца. Как, впрочем, и я.

Правда, видимся мы теперь много реже, чем в детстве, что и понятно. У каждого свои проблемы и заботы. Но иногда он звонит мне, и мы выходим во двор, садимся на качели, берем по бутылке-другой пива и изливаем друг другу души. Своего рода психотерапия. Экология души.

Егорка рассказывает мне байки из ментовской жизни, причем некоторые по десятому разу, я – из курьерской. Он жалуется мне на тупых начальников, на прокуратуру, которую почему-то не любит, на бандитов и продажных судей, на маленькую зарплату, я – на гаишников, жуткие пробки, наглых водителей и тоже на маленькую зарплату. То, что он мент, меня не смущает. Я не отношусь с предубеждением к представителям этой нужной профессии, хотя ничего хорошего от них пока не видел, особенно от гаишников. Сам же Егор, хоть и ворчит постоянно, не жалеет, что связал свою жизнь с милицией. Даже невзирая на то, что не может купить себе подержанные «жигули», не говоря уже об иномарке.

Я не люблю заглядывать в чужие кошельки, но как-то раз мой друг признался, что получает от государства около семи тысяч в месяц. Из чего напрашивается вывод, что в нашем государстве гораздо выгоднее работать курьером в турфирме, чем офицером милиции. Я не имею в виду, конечно, «оборотней в погонах». Егор к ним точно не относится, потому что время от времени берет у меня взаймы. И вовсе не для конспирации. (Я иногда тоже пользуюсь его служебным положением. Например, бесплатно прохожу техосмотр.)

Еще об одном таланте моего друга нужно сказать особо. Даже не знаю, как этот талант и назвать. Егорка обладает способностью правдиво врать. Нет, все-таки слово врать здесь не совсем подходит, скорее ему все верят, какую бы пургу он не нес, в том числе и правдивую. Причем никаких особых усилий он не прилагает. Природная искренность во взгляде и голосе, у собеседника никаких сомнений, что он слышит истину в первой инстанции. Егорка хохмы ради может представиться полярником или секретным физиком, и ему без возражений поверят. Помню, еще в босоногие годы к нам в школу пришла новая библиотекарша. Забирая книгу, Егорка представился ей Тургеневым. Причем не однофамильцем, а прямым потомком. Наплел про родственников, поделился их рассказами о знаменитом прапрадедушке Ване. Библиотекарша от счастья чуть в обморок не упала. Выписала формуляр на фамилию Тургенева. И еще полгода при виде Глазунова руку к сердцу прикладывала. Надо же – потомок самого Ивана Сергеевича… Потом ей, конечно, глаза открыли. А классная руководительница замечание в Тургеневский дневник накатала – мол, ваш сын занимается подлогом и мошенничеством…

Думаю, настоящие мошенники удавились бы от зависти. Но Егорка мужик правильный. Не знаю, как насчет служебных, но в коммерческих целях он своим даром никогда не пользуется.

В последнее время он стал более раздражительным и нервным, хотя по жизни человек спокойный и трезвомыслящий. Вместо веселых баек слышу сплошной негатив. Сегодняшний день не исключение.

– Тёмыч, это жопа! Большая, жирная жопа… Ты представь. На днях команду взяли. Суровую. Шесть человек, все «черные». С СОБРами брали. У «черных» одних «калашей» было пять штук, «тэтэхи», даже гранатомет. Просто так не сдались – пальбу устроили… Они в Питере уже полгода гасятся, чурбаны. Сборная команда Кавказа по налетам «Заря Востока». Два азера, два грузина, один чечен, а последний вообще не пойми кто, но тоже из тех мест, на рынке Кузнечном ошивался. Шмотья у них целую гору изъяли, аппаратуры. Даже тачку угнанную с липовыми номерами. Стали пробивать – все с разбоев. И не просто разбоев, а с мокрухами. Отморозки полные, людей из-за сраного видика в расход пускали. Причем, борзые, даже перчаток не надевали. Везде их отпечатки…

Егорка допивает пиво и откупоривает вторую бутылку. Чувствую, до пива было что-то более крепкое. Одергивает свой любимый серый пиджак с коричневыми дерматиновыми заплатками на локтях.

– Короче, сегодня к судье повезли, чтоб санкцию на арест дала. Так эта дура всех, кроме чечена, отпустила на подписку о невыезде!..

– Почему?

– Потому что, оказывается, это граждане чужой страны, и мы не обеспечили им, козлам, переводчика, не сообщили консулам, то есть грубо нарушили их вонючие гражданские права. Это при том, что они по-русски чешут лучше нас с тобой.

– А чечен?..

– Ему не повезло, у него паспорт оказался. А у этих вообще ничего. То есть, то, что они иностранцы, известно только с их слов! Нет, Тём, я все понимаю, демократия демократией, но надо ж и совесть иметь!.. Теперь получается, можно грабить и убивать, а когда поймают, заявить, что ты иностранец и не говоришь по-русски!.. Главное, паспорт с собой не таскать!..

– Может, дело не в паспорте, а в судье? Заинтересовали…

– То-то и оно, что нет… Просто ей с такими бойцами не хочется связываться. Арестуешь, ей же потом их и судить. Такой порядок. А осудишь неправильно, от родни кинжалом по горлу получишь. Проще отпустить по формальным основаниям и не связываться. Конвойный сказал, адвокат ей всякую хрень нашептывал. Мол, это все менты виноваты, стрелять начали, а ребята спокойные, город посмотреть приехали и знать не знали, что в доме оружие, наркота да вещи ворованные. Отпустите на подписку, по первому требованию на допрос являться будут… Отпустила, блин… Да уж, спокойные! Чудом наших не покрошили…

– А как вы на них вышли?

– Ну, если честно, случайно. Повезло. Они в Горелово дом у бабки одной снимали, в дачном садоводстве. Третьего дня соседи шум услышали. Между собой, наверное, что-то не поделили. Орали друг другу, что убьют… Соседка в местный отдел и позвонила на всякий случай. Участковый приехал, а по нему огонь из окон без разговоров… Он подмогу вызвал. «Черные», суки, отстреливались, потом «въехали», что пахнет жареным и сдались… Надо было их всех при задержании… Имели право… Ну и как, Тёма, прикажешь с терроризмом бороться?..

Я не ответил. Во-первых, ответа не знал, а во-вторых…

– Слушай, а тачку какую у них нашли? Не «девятку» красную? У одного нашего менеджера недавно угнали.

– Нет, «шестеру» зеленую… Прикинь, их на ней гаишники раз пять тормозили, а они…

Егор продолжает рассказ, но я не слышу… Я не чувствую вкуса пива и не различаю цветовой гаммы нашего двора. Мне сейчас очень хорошо. Словно я в парадизе. То есть в раю. Летаю в невесомости и кайфую. И ничего другого мне не хочется…

Пять «калашей», гранатомет, пистолеты… Против одной кочерги для блокировки руля… Какая прелесть! Превосходный сюжет для комикса! The best!

– Тём, у тебя-то как дела? Слышь?.. Что с тобой?..

Тихо, тихо, Егорушка… Не мешай мне летать…

* * *

Этот день начался точно так же, как и другие. С канонады. Пока не артиллерийской. Напротив нашего дома вот уже второй месяц идет уплотнительная застройка, которую я называю «утомительной». Потому что утомила. Строительная компания возводит элитное жилье. И каждое утро я просыпаюсь под ласковые звуки агрегатов, забивающих бетонные сваи. (А они забиваться не хотят.) Этот артобстрел продолжается с семи утра до шести вечера с небольшим перерывом на обед. Будильник я не завожу за ненадобностью. Агрегаты разбудят и покойника. Ладно б они какой-нибудь приятный мотивчик выстукивали, типа гимна Лиги чемпионов, а то сплошной «Rammstein».

Продолжился день тоже весьма традиционно. Яичница, мустанг, радио, офис, пробки, улицы, жара. И ничто не предвещало сюрпризов. И уезжая утром на работу, я даже близко не предполагал, в каком настроении вернусь домой вечером.

Где-то в половине второго, когда я доедал корпоративный борщ в кухне-столовой нашего офиса, мобильник осчастливил меня звонком от неизвестного абонента.

– Здравствуйте! – прожурчал сладкий девичий голосок. – Это Артем Григорьевич?

– Угадали, – подтвердил я.

– С вами хочет поговорить президент нашей компании. Секундочку, переключаю…

Это было любопытно. Кроме президента «Парадиза», других президентов я не знал. Президент России не в счет, его знают все. Наверное.

– Здравствуйте, Артем Григорьевич. Меня зовут Игорь Борисович. Фамилия Черноротов. Вы видели меня у Анны Сергеевны, помните?

– Помню.

– Я возглавляю дилерскую компанию «Мерседес», если вам о чем-то говорит это название.

Ого!.. Еще любопытнее. Если это, конечно, не идиотский розыгрыш в прямом эфире какой-нибудь радиостанции. В принципе, зная о моей мечте, кто-нибудь мог устроить подобную провокацию. Или опять недоразумение с паспортом?

– Очень приятно. Курьер из рая. В смысле, фирмы «Парадиз». Путевочками интересуетесь?..

– Нет, что вы. Я звоню вам по личному вопросу. Вы не смогли бы подъехать к нам в офис в любое удобное для вас время?

– В принципе, день у меня расписан по минутам… А что случилось?

– Ничего. Просто у меня к вам деловое предложение. Думаю, оно вас заинтересует. Наш офис находится на Петроградской стороне. Когда вас можно ожидать?..

– Сейчас посмотрю в органайзере, – блеснул я серьезным словом, повышая свой авторитет. – Так… так… Примерно через сорок минут.

В тот день, если честно, у меня вообще был дикий цейтнот, но любопытство взяло верх. (Эх, не знал я тогда поговорки: «Любопытство губит кота»!)

– Прекрасно. Записывайте адрес…

Сергей Николаевич Мышкин, которому я рассказал о звонке, никаких версий не выдвинул, но заметно погрустнел – его задело, что с деловым предложением «мерседесовский» дилер обратился не к нему, а к какому-то курьеру.

– Скорей всего, он попросит что-нибудь передать для Анюты, – предположил Сергей Николаевич. – Не забудь, что тебя ждут в консульстве.

– Успею. Это по пути, – нагло соврал я.

Добрался я без осложнений, хотя и превышал местами скорость, гадая всю дорогу о предложении Игоря Борисовича и подгоняя мустанга. Увидев возле офиса табун сверкающих «мерсаков», мустанг нагло втиснулся в их ряды, обдав порцией дыма.

Меня встретила симпатичная мордашка, видимо, звонившая по телефону. Она привела меня наверх в кожаную приемную и предложила, словно VIP-клиенту, заварной кофе с бисквитом. Но оценить вкус буржуйского угощения я не успел. Едва опустился в мягкое кресло, как из президентских апартаментов выскочил знакомый мне плешивый круглощекий мужичок лет тридцати. Сладко улыбаясь, как Максим Галкин на концерте, он протянул мне руку с перстнем: