Текст книги "Герои. Новая реальность (сборник)"
Автор книги: Андрей Кивинов
Соавторы: Далия Трускиновская,Виктор Точинов,Вячеслав Рыбаков,Даниэль Клугер,Игорь Минаков,Ярослав Веров,Лев Гурский,Марина Дробкова,Тимофей Алешкин,Ника Батхен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц)
Конечно, народ знал, что Тутти совсем не такой, как его брат, что он стал простым артистом в балаганчике дядюшки Бризака. Но когда Тутти узнал, что на Республику напал Гин, он сказал остальным артистам: «Из-за моего брата Республика в опасности. Я не могу оставаться в стороне, когда народ сражается с врагами!» Тутти в тот же день записался в Народную Армию, хотя ему было всего четырнадцать лет.
Тутти принял новое имя. Он стал гражданином Эквиа, что на языке обездоленных значит «Равенство». Его полубригада отправилась на юг страны подавлять мятежи обманутых. Гражданин Эквиа отважно сражался и терпел все невзгоды вместе со своими новыми друзьями – солдатами, да так, что никто бы не подумал, что этот юнец всю жизнь до Революции спал на самых мягких шелковых простынях, ел только сладости и изводил капризами целую, как сказали бы солдаты, роту воспитателей и слуг.
Однажды сержант был ранен в бою, и на его место товарищи выбрали Эквиа. В Народной Армии солдаты сами выбирали командиров. Гражданин Эквиа оказался отличным военным – все-таки его не зря учило столько учителей. В пятнадцать лет он уже стал самым молодым командиром полубригады в Народной Армии. А за два месяца до того, как началась наша история, генерал Эквиа, которого Народное Собрание назначило Чрезвычайным Верховным Комиссаром Юга, вернулся в столицу во главе Южной армии Республики. Он объявил, что исполнил поручение народа – подавил Второй мятеж обманутых, и сложил свои полномочия. Он привез с собой собранный на юге хлеб, и спасенные от голода горожане целый день носили Эквиа на руках.
Эквиа вступил в Клуб Худых. Этот Клуб создали Суок Эквиа и ее молодые друзья – поэты, художники, актрисы, циркачи. В Клуб вступали те, кто любил Революцию и народ, кто ненавидел толстяков и богачей. Все самое веселое и интересное в Столице начиналось там. В Клубе сочиняли новые революционные песни, которые разлетались по всей стране. Клуб издавал лучшие в Столице газеты. Клуб устраивал революционные праздники. Все мальчишки знали, что члены Клуба – самые веселые граждане в Столице.
Сами себя они называли худыми. Они говорили, что не имеют права толстеть, пока народ голодает, пока Республика и Революция в опасности. В знак этого многие из худых носили облегающие куртки и брюки.
Вот и сейчас вожди худых, гражданин и гражданка Эквиа, стояли перед Тибулом, одетые в черные узкие брюки и рубашки. Гражданин Эквиа вырос из худенького мальчика в долговязого молодца с резкими повелительными жестами генерала. Гражданка Эквиа превратилась из славной девочки в изящную, гибкую молодую женщину. Золотые волосы брата еще не успели отрасти после короткой военной стрижки, сестра заплетала свои длинные ореховые локоны в косу, как у крестьянок. Оба они по моде худых оттеняли черным веки и скулы, и от этого серые глаза на бледных лицах казались огромными.
– Тибул, скажи лучше нам, чем ему, пока не поздно! Мы твои друзья, вместе мы спасем Революцию, иначе Просперо все погубит! – в последний раз попробовала Суок уговорить Тибула, но он только покачал головой.
– Завтра, друзья. Прошу, подождите до завтра.
– Посмотрим, – сказал гражданин Эквиа вместо «до свидания», а Суок только неловко улыбнулась Тибулу. Они повернулись и ушли. На Фабио в приемной ни один из них даже не взглянул, хотя он изо всех сил пытался попасться им на глаза.
«Ну и ладно», подумал мальчишка, и вошел в кабинет Тибула.
Тибула в кабинете не было.
Глава IV. Портфель гражданина Арнери– Хорошо, что ты пришел, гражданин Фабио, – прошелестел усталый голос откуда-то из темноты.
Фабио чихнул от неожиданности, развернулся и увидел Тибула. Председатель Бюро сидел верхом на резном стуле в дальнем углу кабинета, куда едва дотягивался свет из окна. Тибул положил подбородок на спинку стула и покачивался на задних ножках. Он был похож на раненую птицу, которую собаки загнали в камыши.
– У меня к тебе есть одна просьба.
– Я готов служить Республике, гражданин Тибул! Я сделаю все, что ты скажешь!
– Не спеши. Это может оказаться опасным. Ты можешь рассердить очень могущественных людей. Такие ни перед чем не остановятся. Скажи, ты не испугаешься?
Глаза Фабио засияли. Он угадал верно. Неподкупный выбрал его!
– Я не испугаюсь, честное слово! Если хочешь, я поклянусь именем Республики, хотя я несовершеннолетний и мне пока нельзя. – Фабио не удержался и спросил: – Гражданин Тибул, а это чтобы поймать новых врагов народа?
– Да, гражданин Фабио, это чтобы победить новых врагов.
Передние ножки стула мягко опустились на пол. Тибул оказался на ногах перед Фабио. Он положил руки на плечи Фабио, нагнулся и посмотрел ему в глаза.
– Это хорошо, что ты готов и не боишься. Тогда начнем, – сказал Тибул твердо. Он дернул себя за ухо, и в его руке оказалась черная загогулина, вроде большого рыболовного крючка.
– Иди в приемную. Посмотри, нет ли кого за дверью, и если нет, запри дверь на щеколду. Вот это положи в ящик стола секретаря и закрой ящик поплотней. – Тибул осторожно положил в ладонь Фабио странный крючок.
Фабио так и сделал. Он вернулся в кабинет и спросил:
– А что это за штука, гражданин Тибул?
– Это устройство доктора Гаспара. Оно действует как слуховой рожок, только гораздо лучше. Последнее время я что-то стал хуже слышать, и доктор сделал его для меня.
– А зачем его прятать в ящик?
– Да видишь ли, я не уверен, что гражданин Арнери не сделал так, чтобы слушать через свой рожок то, что слышу я. А как раз сейчас ему не нужно знать, что здесь будет. Да и никому другому тоже, кроме тебя, Фабио. Закрой дверь кабинета, задерни шторы и садись к столу.
Мы бы с удовольствием сейчас же рассказали о том, что случилось дальше в кабинете, но читатель сам видит, что Тибул это просто-напросто запретил. Можем уверить, что все разъяснится, тем более что неизвестными останутся каких-то двадцать пять минут.
Итак, через двадцать пять минут Тибул говорил Фабио:
– Нести в руках неудобно, да и заметно будет. Возьми в приемной портфель. Гражданин Арнери оставил его мне, вместе с пожеланиями одуматься и прислать его обратно во Дворец Правосудия уже со списками новых врагов. Пожалуй, мы с тобой найдем ему лучшее применение.
Фабио принес портфель и передал Тибулу, однако его мысли были заняты совсем другим:
– Гражданин Тибул, но если это так опасно, то пусть тебя возьмут под охрану! Наша секция Гавани, да что там, любая из секций Столицы будет рада отправить добровольцев, чтобы тебя охранять!
– А что будет дальше, Фабио? – покачал головой Тибул. – Сегодня добровольцы одной Секции будут охранять меня от граждан из других секций. Завтра окажется, что для блага народа нужно сделать что-то, что может не понравиться этим добровольцам, – значит, придется выставлять вторую охрану, уже против них. Да и городской дом – слишком доступное место, любой может перепрыгнуть с соседней крыши или выстрелить в окно. Знаешь, чем это кончится? Тем, что мне, избраннику и другу народа, придется набрать гвардию из иностранцев и уехать из Столицы в какой-нибудь замок с высокими стенами, чтобы править оттуда страной так, как я хочу, и чтобы народ мне не мешал. Знакомо, правда? Помнишь, кто так делал? Ну вот, держи. – С этими словами Тибул возвратил портфель Фабио.
Фабио взял портфель и опустил голову.
– А как же тогда быть?
Тибул положил руку ему на плечо.
– Ничего не бояться и никогда не унывать, гражданин Фабио, вот как. Не забывай – у нас теперь есть свобода, и мы сильный и храбрый народ. И никаким врагам с этим ничего не поделать. Человека можно убить, посадить в клетку, запугать, обмануть, подкупить. А народ нельзя. Ни старые короли этого не смогли, ни Три Толстяка, и никто не сможет. Помни: что бы ни случилось, народ все равно победит всех врагов и завоюет хорошую жизнь. А если мы с тобой поможем народу – это получится быстрее, может, даже совсем скоро, через год.
Тут Фабио поднял голову, и Тибул увидел, что он сумел наконец уговорить улыбку показаться на лице мальчишки.
– Так что держись, Фабио, и знай: враги уже проиграли. Они и сами это скоро поймут, я уверен.
Фабио тщательно затянул ремешки на портфеле. Он решил, что пришло время задать вопрос, который его чрезвычайно волновал.
– Гражданин пред… Тибул, а можно мне тогда взять пистолет? Я видел, что у тебя лежит отличный шестиствольный пистолет, а сам ты его не носишь.
– Это старое пугало, которое мне подарили оружейники?
Теперь уже Фабио сумел развеселить Неподкупного. Но Тибул изо всех сил постарался сдержать улыбку и серьезно объяснил:
– Эта штука весит, как цирковая гиря – настоящая гиря, как в балаганчике дядюшки Бризака, без обмана. Заряжать ее нужно целый час. А точность боя у нее такая, что с пяти шагов в мишень ростом с прусского гренадера попадает одна пуля из трех. Я сам был на испытаниях. Конечно, когда только началась война с Претендентом, мы были рады любому оружию. Это ведь первый пистолет, сделанный в новых народных мастерских, в честь этого его мне и подарили. Но с тех пор во Дворце Науки придумали такое оружие, что старое по сравнению с ним выглядит плохой шуткой. Против нового барабанного Гаспара с той железякой лучше не выходить, Фабио, ты ее только успеешь вытащить, а в тебе уже будет семь дырок от пуль. Гражданин Арнери давно обещал мне один такой, только так и не подарил – видно, забыл. – Тут Тибул наконец усмехнулся.
– Да даже если бы он у меня был, я вовсе не хочу, чтобы ты вступал в бой с солдатами. Твоим оружием будут ловкость и быстрота. Пистолет тебе только помешает, – Фабио незаметно вздохнул. Он, конечно, не очень-то и надеялся, но попробовать стоило.
– Я готов, Тибул. Мне идти? – деловито спросил он.
– Я провожу тебя немного.
С этими словами Тибул обхватил Фабио рукой вокруг живота, приподнял и легко шагнул вместе с ним на тяжелый дубовый стол посередине кабинета. Тибул с осторожностью поставил Фабио на стол, поднял руки и толкнул потолок над собой. Черный квадрат открылся прямо над головой Тибула на расчерченном полосами теней потолке. Тибул подтянулся и одним длинным движением нырнул в эту неожиданную прорубь. Каблуки его сапог мелькнули перед лицом Фабио, и через мгновение вместо них появились руки, которые втянули мальчишку на чердак. Люк тут же закрылся, и чердак погрузился в темноту. Тибул взял Фабио за руку и куда-то повел.
– Через этот люк папаша Летти вывел меня из дома в день Первого Восстания. Тогда гвардейцы Трех Толстяков подожгли город, чтобы найти меня, но я сбежал от них по крышам. – Голос Тибула гулко звучал сразу со всех сторон, как будто он и Фабио оказались внутри изгибов огромной валторны.
– Кто бы мог подумать, что и при народной власти он пригодится, и снова для того же!
Тибул печально покачал головой. Голова в темноте угодила точно в толстую балку под крышей. Раздался глухой стук. На Фабио сверху посыпалась пыль и упал кто-то многоногий, но испугался и тут же пропал.
– Н-н-не буду ругаться, а то вдруг услышат, – с большим чувством прошипел сверху Тибул.
Наконец Тибул и мальчишка выбрались через еще один люк на крышу. Солнце катилось к горизонту и заставляло желтые стены соседних домов светиться розовым светом.
– Пригнись, гражданин Фабио, а то с улицы тебя будет видно. Вон там ты сможешь перешагнуть с крыши Летти на соседнюю. На ней лежит лестница для трубочиста, видишь? Ну все, прощай, Фабио. То есть до свидания.
– До свидания, гражданин Тибул, – ответил Фабио. Он пригнулся, сжал ручку портфеля доктора Арнери и осторожно пошел по крытому черепицей скату. Через два шага он обернулся, но Тибула уже не было на крыше.
Фабио легко перескочил на соседний дом и спустился вниз по лестнице. Он оказался в узком и совершенно пустом переулке. Никто не видел его, даже вездесущие воробьи, видно, сюда не залетали. Но налево была улица Гранильщиков, и Фабио не удержался. Он встал на четвереньки в уже знакомой читателю манере, подполз к углу дома и осторожно высунул голову на улицу. У дома Летти никто не стоял. Человечек в синем плаще семенил по улице в сторону набережной. За спиной Фабио послышалось цоканье копыт по мостовой. Фабио нырнул обратно за угол и поднялся на ноги. Он взял портфель и пошел по переулку в сторону от улицы Гранильщиков.
«Даже если мне не показалось и тот человечек был доктор Арнери, это ничего, – решил Фабио. – Он все равно не мог услышать нас с Тибулом».
Часть вторая
Маршал Республики Просперо
Глава V. Страшная новостьСолнце взмыло из-за моря рыжей кометой и протянуло над Столицей паутину лучей. Лучи изрезали ночь на клочки, и те неслышно опали на землю уличными тенями. Утреннее небо выгнулось над городом голубой аркой. Вскоре по краям арки выросли колоннами черные дымы из заводских труб и ремесленных мастерских. Столица просыпалась. Фонари гасли. Только под огромным непрозрачным куполом в центре города самый большой в мире фонарь продолжал гореть вечным неживым светом над огромной площадью. Потоки света падали на собравшихся внизу людей. Они превращали тысячи разных лиц в одинаковые бледно-желтые маски, обращенные к трибуне на южном конце площади.
Фабио сидел верхом на фортаторе на Площади Свободы. Он ждал Тибула. Полстолицы ждало Тибула на площади вместе с ним.
Куда девался черный портфель – остается неизвестным. Во всяком случае, уже вчера вечером Фабио явился на представление балаганчика дядюшки Бризака с совершенно пустыми руками, засунутыми глубоко в карманы штанов.
От сильного волнения Фабио даже не смог досмотреть представление. А ведь это и правда было последнее представление балаганчика в Столице.
Затем Фабио дошел до причалов, а оттуда отправился домой и лег в постель пораньше, чтобы не проспать. Он попросил тетю Аглаю разбудить его в семь утра, на рассвете. Поскольку на тетю Аглаю надежды было мало, он также попросил разбудить его пораньше дежурного по дому гражданина Хореса и сержанта ночного патруля Секции гражданина Кастора. Потом он взял взаймы у соседки, бабушки Леро, хрустальные водяные часы с колокольчиком, которые ее внук принес пять лет назад из бывшего Дворца Толстяков, и выставил колокольчик на шесть тридцать. Он улегся в постель прямо в одежде, чтобы утром не терять времени на одевание. Несмотря на все эти приготовления, а может, и благодаря им, Фабио проснулся сам, за час до восхода солнца. Он вскочил и немедленно помчался на площадь Свободы. И все равно, когда он пришел, народу на площади было столько, что он едва нашел место на крайнем фортаторе.
Фабио хотелось есть, но еды на столбе взять было негде. Он не хотел разговаривать с сидящими выше его ребятами, потому что боялся проговориться о том, что было с ним вчера, или неудачно соврать. Хорошо хоть, что поблизости не было братьев Флипон, которые видели его в карете доктора Гаспара.
Фабио стал слушать, что говорят внизу.
Люди стояли плотно, плечом к плечу. Лица у всех были обеспокоенные. Многие негромко переговаривались с соседями.
– Должно быть, Бюро объявит новыми врагами плясунов, – важно говорил плешивый канцелярист в сюртуке с нашитыми на локтях накладками.
– А это кто такие? – удивилась прачка в зеленой косынке.
– Ну как же, гражданка, это те, кто подражает бывшим толстякам. Они не хотят в свободное от труда время помогать Республике, – тут канцелярист принял значительный вид и даже поднял вверх палец, – или хотя бы участвовать в революционных шествиях и праздниках. Вместо этого они где-то достают одежды, какие носили дворяне, и собираются по домам друг у друга, чтобы петь старые песни богачей и танцевать старые танцы! Против них уже вторую неделю выходят статьи в «Вестнике Свободы»!
– Я боюсь, как бы за нас не взялись, – вполголоса говорил один мастеровой другому с другой стороны столба, – говорят, будет новый Указ Бюро. Кто не будет работать сверхурочно для фронта, тот вредитель.
Второй мастеровой угрюмо кивнул и зашептал в ответ:
– А к нам в мастерскую вчера явился сам гражданин Себастьяни, уполномоченный Комиссара по труду в Столичном округе. Собрал нас всех и говорит: вы опять не сделали в срок колеса для пушек по заказу Бюро. Я думаю, говорит, это оттого, что среди вас вредители и враги народа. Подождите, говорит, скоро народное правосудие до вас доберется. А как мы успеем, если и так работаем до ночи, а Бюро каждый раз дает срок на работу все меньше!
Вдруг загремел и зазвенел Марш Победы Народа. Все разговоры прекратились. Все взгляды скрестились на трибуне. Фабио со своего края площади видел только, как крошечный человечек появился на вершине высокой красной пирамиды. Музыка оборвалась на середине, обиженно взвизгнула труба.
– Гра… граждане, – сказал незнакомый срывающийся голос из фортаторов, – граждане! Тибул умер!
Эти два слова смяли и закрутили толпу. Люди кричали, метались, сталкивались, бросались с кулаками друг на друга, вставали на колени, падали.
– Неправда!
– Враги убили Тибула!
– Республика в опасности!
– Нужно созвать Собрание!
– Бежим!
– Скорее к дому Тибула!
– К оружию!
– Что же теперь делать? – кричали со всех сторон. Женщины плакали, и многие из мужчин плакали вместе с ними.
Фабио как будто ударили по голове, все поплыло у него перед глазами. Тибул, конечно, сказал ему вчера, что положение очень опасное, но Фабио не мог поверить, что враги в самом деле поднимут руку на Неподкупного!
Мальчишка изо всех сил обхватил столб фортатора, как испуганный малыш обнимает мамину ногу, и от ужаса даже зажмурил глаза. И тут он услышал, как прямо внизу, под ним, какой-то гражданин шепчет хриплым голосом:
– Что, испугались, граждане революционеры, плачете? Думали, только вы можете убивать? Думали, ваш Тибул бессмертный, раз у него Табакерка? Ешьте теперь сами кашу, которой других кормили, да смотрите не поперхнитесь! Ничего, скоро всем вашим друзьям народа конец, всей вашей проклятой Революции! Уж теперь мы, честные люди, посмеемся!
Фабио сел прямо и открыл глаза. Он как наяву увидел перед собой Тибула. Тибул говорил: «Если со мной что-то случится и я не смогу завтра назвать имена врагов, останешься только ты, Фабио. Тогда многие из врагов проявят себя. Ты увидишь, что врагов у Республики куда больше, чем кажется теперь. Но все они будут притворяться друзьями народа, борцами за Революцию. Тебе придется разобраться, кто остался другом народу и кому ты сможешь доверять. Жди и наблюдай. Может быть, тебя будут искать. Скрывайся от врагов и ищи друзей. Когда разберешься – тогда иди к друзьям. Отдай им то, что в портфеле, и все расскажи. В твоих руках будет спасение Революции».
Фабио спустился на землю и стал проталкиваться через толпу к краю площади. Он только взглянул на шепчущего гражданина – обычный недобитый толстяк, щеки аж свисают. В свое время и до него народ доберется, а сейчас не он страшен. Он не говорит громко оттого, что боится. А значит, пусть себе шепчет. Нет, по Тибулу нанес удар кто-то пострашнее, кто совсем не боится! И этому кому-то Фабио нельзя попадаться на глаза.
Люди вокруг Фабио шли в одну сторону, и он поневоле пошел вместе со всеми. Рядом с ним шли пожилые работницы, все они плакали, закрыв лица красными загрубевшими ладонями, и добиться от них ответа, куда идет народ, было невозможно. Тогда мальчишка задрал голову. Он смог разглядеть только, что справа от дороги стоят дома, а слева – нет, но уже и по этому догадался, что граждане направляются по Набережной реки к дому Тибула. Вместе с толпой он прошел до поворота на улицу Гранильщиков. Там все повернули направо, а Фабио побежал дальше вдоль реки в сторону Гавани. Он решил, что просто-напросто останется дома, с тетей Аглаей. Там он и будет прятаться. Тетя уж точно не была врагом, а кому еще можно доверять, Фабио пока знать не мог.
Когда Фабио подошел к своему дому, за дверью подъезда его встретил сухонький старичок с молодыми быстрыми глазами. Старичок был одет в выцветший голубой сюртук с синими узорами на месте отпоротых кружев. Он сидел за столом в бывшей привратницкой и читал газеты. Это был гражданин Хорес. Видно, он с кем-то поменялся и сегодня опять дежурил по дому. Раньше он был адвокатом. Недавно он вышел в отставку по старости и теперь скучал.
– А, малыш Фабио, как ты быстро вернулся! Слышал, у нас все утро говорят, в Военный порт вчера Просперо привел, что ли, десять батальонов солдат Северной армии. В темноте, тайно! А в газетах об этом ничего. Хороши же наши журналисты, нечего сказать! Так-то они следят за новостями! А у тебя какие новости? Что сказал наш Неподкупный? – спросил гражданин Хорес, откладывая газеты.
– Сказали, председатель Тибул умер! – ответил Фабио.
Гражданин Хорес часто-часто заморгал. Все его лицо съехалось к середине, и он несколько раз сдавленно кашлянул.
– Какое горе для Республики. Что же теперь с нами будет без Неподкупного? – наконец сказал он тихо.
Фабио согласился и попросил всем говорить, что его нет – он будет печалиться дома.
Тетя долго не открывала дверь, а когда открыла, то очень удивилась, что Фабио вернулся домой так рано. Обычно мальчишка с утра до ночи пропадал где-то в городе. Скорее уж можно было ожидать, что он совсем не явится ночевать, чем застать его дома днем. И тетка, и племянник так отвыкли видеть друг друга, что между ними вышла неловкая пауза. Молчание нарушил живот Фабио. Живот громко заурчал.
– Тетя, а можно мне поесть? – спросил Фабио.
– Пойдем на кухню, мальчик, – ответила тетя Аглая. – И ты забыл сказать «пожалуйста!».
Фабио был отведен на кухню и получил ломтик хлеба и немного сыра на фарфоровой тарелке с пастушком. Тетя налила ему в кружку жидкого голубоватого молока и села за стол напротив.
– Тибул умер, – сказал Фабио.
– Тибул? – удивилась тетя. – Этот знаменитый гимнаст? Наверное, упал на представлении со своей трапеции, так? Это, конечно, очень печально. Но теперь ты видишь, мой мальчик, какая опасная жизнь у этих циркачей. А ты ведь все время бегаешь смотреть на их представления. Как ты не понимаешь, глупенький, что восхищаться ими наивно! Лучше бы ты ходил в театр, как Мели и Детта. Из пьес, по крайней мере, можно вынести моральные уроки.
Фабио делал вид, что рот у него набит едой, и только неопределенно мычал и кивал головой в ответ. Тетю такие ответы, кажется, устраивали, потому что она продолжала говорить.
Между тем Фабио огорчился. Он видел, что с тетей Аглаей стало еще хуже. Было очевидно, что она все меньше понимает, где находится, и все больше думает, что сейчас на дворе времена Трех Толстяков, а может, и вовсе Старого Короля.
Фабио давно бы привел к тете доктора. Его останавливало только то, что ей самой от этой странной болезни, кажется, было только лучше.
Когда родители Фабио погибли, его взяли к себе дядя Антуан и тетя Аглая. Два года назад фрегат «Революционер», на котором дядя Антуан служил вторым помощником, не вернулся из похода на Острова. Потом одна за другой умерли дочери дяди и тети: старшая, Мели, на обязательных работах – ее арестовали как лентяйку, а младшая, Детта, от простуды, когда прошлой зимой Столица из-за Второго Восстания обманутых осталась без угля и дров.
Тетя Аглая тогда так горевала, что все время плакала и не могла даже спать. Но потом она начала принимать пилюльки.
Эти пилюльки появились после Революции, когда доктор Гаспар организовал производство разных лекарств для всех – оказалось, они нужны не только больным. Тогда Народное Собрание провозгласило, что каждый гражданин имеет право быть счастливым и веселым и что все лекарства отныне будут бесплатными. Слабые пилюльки – розовые, голубые и салатовые – любой мог брать свободно. Запас в них каждое утро пополнял Комиссариат Здоровья. А более сильные – красные, синие и зеленые – гражданин мог получать по одной в день в своей Секции по предписанию доктора. Больше одной пилюли в день принимать было опасно.
Тетя Аглая стала пить сначала зеленые пилюльки, от которых сон делался крепким и здоровым. Но она все равно продолжала сильно горевать. Тогда кто-то посоветовал ей попробовать красные. От красных, «веселых глазок», человеку становилось радостней жить, он чаще улыбался и веселился. Фабио тогда обрадовался, что тете Аглае стало лучше. Но потом она, видно, стала пить по нескольку разных «глазок» сразу.
Говорили, что если проглотить на ночь сразу зеленую и красную пилюли, то будут сниться самые прекрасные и радостные сны. И будто бы если к этому добавить еще и синий «глазок», который обостряет внимание и память, то такими снами можно будет управлять и видеть во сне то, что хочешь.
А тетя Аглая, конечно, хотела вернуть прошлое, то время, когда были живы ее муж и дочери, – и вот она нашла средство это сделать. Она вновь стала спокойной и веселой, а к Фабио она всегда была добра. Только сны теперь не покидали тетю и наяву. Еще хорошо, думал Фабио, что она никогда не разбиралась в политике и не любила о ней говорить. Иначе Фабио пришлось бы запирать тетю дома, чтобы ее странные разговоры не приняли за контрреволюционное подстрекательство.
Скоро тетя сказала, что ей нужно идти в комитет Секции по здоровью, засобиралась и ушла – наверное, получать пилюльки.
Фабио остался сидеть на кухне. Он так и эдак вертел на столе пустую тарелку с голубым пастушком и думал, с чего начать поиски друзей и как получше спрятаться от врагов. Как назло, вскоре прямо под окном – квартира тети Аглаи была на втором этаже – кто-то начал кричать сердитым голосом и громко топать ногами. Конечно, придумать что-то разумное в такой обстановке было совершенно невозможно. Фабио подошел к окну и выглянул на улицу. Тут же он отскочил назад.
Прямо под окном, у подъезда, было полным-полно солдат в синих мундирах с ружьями. Офицер – это его крик оторвал Фабио от размышлений – командовал: «Сержант Рамо! К черному ходу и никого не выпускать! Лейтенант Нерис! Оцепить весь дом! Всех, кто будет прыгать из окон, – задержать!»
Фабио метнулся к выходу из квартиры, осторожно открыл дверь и выставил ухо на лестницу. Внизу хлопнула дверь подъезда и раздались голоса:
– Капитан Дельгар, Девятая легкая полубригада Северной армии! В этом доме живет гражданин Фабио?
– Дежурный по дому гражданин Хорес! День добрый, гражданин капитан. А что случилось? Какое у вас дело к гражданину Фабио?
– У меня приказ об его аресте.
Сердце Фабио едва не допрыгнуло до макушки. Однако его голова осталась совершенно спокойной. Потом он сам себе удивлялся. А пока Фабио вбежал в свою комнату и запихнул под мышку всю одежду, какую нашел. Потом мальчишка заскочил в спальню тети Аглаи и открыл шкатулку под зеркалом. Он схватил было деньги, но передумал, вернул на место и закрыл шкатулку. Он взял и сунул в карман только бонбоньерку – коробочку с пилюлями и снял с крюка тетину накидку. Через миг Фабио уже очутился в коридоре. Он накрылся накидкой с головой, взял дядину трость, стоявшую в углу, сгорбился, громко захлопнул дверь и потопал вниз по лестнице. Разговор в привратницкой между тем продолжался.
– Я вам повторяю, гражданин капитан Дельгар, какая вам разница, где живет гражданин Фабио, если его нет дома?
– Тогда мы всё здесь обыщем, гражданин… кха!
– Гражданин Хорес, с вашего позволения. Сначала предъявите приказ об обыске в доме.
– Вот он. Приказ самого Маршала Просперо!
– Очень хорошо. Но приказ об аресте и обыске согласно Декрету Собрания Третьего Года об арестах граждан должен быть сначала завизирован Председателем Секции, а подозреваемому предоставлен общественный защитник.
– Это срочный приказ, он подлежит немедленному исполнению, без всяких виз и защитников! Немедленно ответьте, где квартира Фабио!
– Срочные приказы может издавать только Верховный Обвинитель Республики или… о, простите. Добрый день, бабушка Леро! – поприветствовал гражданин Хорес сутулую фигуру в серой накидке.
– Добрый день, гражданин Хорес! – дрожащим голосом ответила фигура из-под капюшона и прошаркала мимо офицера к выходу. Двое солдат расступились перед ней.
Через мгновение на улицу из подъезда вылетело и диким скачком бросилось вверх и направо вдоль стены странное маленькое существо в сером плаще. Солдаты, стоявшие напротив выхода, немедленно кинулись его ловить. Тогда Фабио, который освободился таким образом от трости и накидки, выскочил из-за двери сам. Он побежал влево от подъезда, проскочил между бегущими солдатами и изо всех сил понесся по улице прочь.
