Текст книги "Испытательный срок"

Автор книги: Андрей Кивинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Соглашусь, – еще раз улыбнулся Глеб, склоняясь над Исмагиловым, – барышней займись, легенда номер семнадцать! Только аккуратно. Ей за две минуты столько счастья привалило, что Хичкок от зависти лопнет.

Луноликая продавщица по-прежнему пребывала в нокауте. Но никаких внешних повреждений Рома на ней не обнаружил. По крайней мере на голове и шее. Он осторожно похлопал ее по щекам. Ресницы девушки дрогнули, глазки открылись. Обморок. Пустяки. Переволновалась. Не Голливуд, чай. А так, обыкновенный терроризм.

– Давай, милая, вставай!

Он осторожно помог Диле подняться и, придерживая под локоть, подвел к стулу.

– Посиди тут, хорошо? Магазин мы сейчас закроем, а ты отдохни. Телевизор вон посмотри… Водички хочешь?

Продавщица чуть заметно кивнула и послушно уставилась в экран. Герой боевика опять скакал на лошади в поисках новых приключений. И опять дышал через сопливую бандану. Увидев его мужественные глаза, Диля согнулась в поясе, закашлялась и издала сдавленный звук, характерный для пассажиров, страдающих от морской болезни.

– Не стесняйся, – поддержал Рома, – меня тоже иногда от телика тошнит.

Туманов закончил обыск Исмагилова и его сумки, объяснил, что тот имеет право на авокадо, потом достал из кармана мобильник. Исмагилов не вырывался, видимо опасаясь, что его просто пристрелят.

– Хатхи, ты?.. Срочно стаю поддержки к спорттоварам… Пока ничего, но, если ты будешь соображать с той же скоростью, что и всегда, то очень может случиться… Бандерлоги нас сожрут, вот что!.. Я серьезно говорю… Блин, Леха, кончай тупить! И шум пока не поднимай, Митричу не докладывай. Давай, ждем.

Помещение для задержанных, в просторечии «зиндан», оборудовали в одноэтажном кирпичном домике. Никто уже не помнил, что именно размещалось здесь в автобазовую эпоху. Зато единственное окошко домика украшала внушительная решетка, а массивная дощатая дверь имела прочную задвижку снаружи. Советские строители обладали даром предвидения. Новым хозяевам оставалось только вкопать в земляной пол высокий, под потолок, деревянный столб и расписать его под гжель для создания видимости домашнего уюта.

Зиндан основную часть времени пустовал, и практичный Хатхи предлагал начальству устроить здесь гостиницу и получать доход. Но сегодня, по случаю появления долгожданного посетителя, у дверей выставили почетный караул из одного бойца с автоматом, а вовнутрь внесли пару стульев. Стулья предназначались для оперативников, Гаджи с перевязанной головой сидел прямо на земле, прислонившись спиной к расписному столбу. Руки его по-прежнему были скованы наручниками за спиной, только теперь цепочка проходила вокруг росписи. К ране на затылке добавились кровоподтеки на скулах и легкая синева под глазом, навевая мысли о работе профессионального гримера. Но над новым образом задержанного трудился не гример. Инициативу проявили те, кто был по другую сторону барьера и мечтал приобщиться к задержанию опасного бандита, дабы попасть в приказ. В ФСБ, ловившую Исмагилова, опера пока не сообщали, памятуя о старом правиле разведки – сначала получи информацию сам, проверь, потом разреши получить другому. А информация нужна не столько для реализации, сколько для бумаг. Даже в командировке их никто не отменял. Тем более что у задержанного в сумке оказалось полкило отборного героина, и в случае его откровенности бумаг можно написать целый том. Да и вообще – доложишь «старшим братьям», так про тебя потом никто и не вспомнит. А слава, хоть и скромная, не помешает. Опять же – будет во что внуков бестолковых носом тыкнуть.

За что конкретно Гаджи разыскивали «комитетчики», они не знали, ориентировка доносила стандартную информацию – участие в бандформированиях. Но, судя по тому, что джигит взял в заложники продавщицу, сие участие не ограничивалось танцами лезгинки вокруг бандитского костра. Заложница, к слову, оказалась девушкой тонкой и чуткой, сразу заявила, что никаких претензий к джигиту не имеет, заяву писать не будет и вообще ничего не помнит по причине солнечного удара. Стокгольмский синдром, блин.

Для оживления беседы перед ее началом некоторые пособия по тактике допроса рекомендуют подогреть подозреваемого хорошим ударом по-михалковски. В челюсть с мыска. Благо что бандит оказывал активное сопротивление, угрожал жизни и здоровью окружающих, и его задержание сопровождалось причинением определенного вреда здоровью сотрудникам правоохранительных органов.

Согласно пособию, Глеб Павлович уже занес было тяжелый берц, но великодушный Роман Данилович остановил его, напомнив, что с выбитыми зубами давать показания, даже правдивые, очень неудобно. Да и вообще, наше оружие – гуманизм.

Пустого словоблудия не устраивали и в остроумии не соревновались. Туманов сразу сделал короткое предложение по существу дела:

– Короче, если не хочешь попасть на суд инвалидом, толкуешь, в каком магазине купил героин, кому вез, и осталось ли где-нибудь еще.

Ответ не удивил, потому что был предсказуем, как предвыборная речь.

– На дороге нашел.

Вот тут удар сапогом пришелся бы очень кстати. Но Глеб Павлович уже понял, что Исмагилов из той породы господ, которые с каждой полученной зуботычиной уходят в себя еще глубже. И не хочется лишний раз отписываться во всяких надзирающих инстанциях и давать информационный повод западным некоммерческим организациям. Таких соперников надо брать их же оружием.

– На дороге так на дороге, нам без разницы, – улыбнулся опер, словно портье гостиницы новым постояльцам, – мы протокол изъятия пока не составляли.

– И что? – хмуро уронил Гаджи.

– Думай, уважаемый… Куда тебе так много дури? – Туманов выдержал паузу и добавил: – Одному?..

Гаджи, как любой грамотный бандит, красивым словам спецслужб не верил, особенно когда те банковали. Скорее всего, менты над ним просто измываются. От скуки, видать. Перед пленным в блиндаже выделываться – не по «зеленке» с автоматом шастать… Но не исключено, что действительно хотят сделать свой маленький бизнес, о чем и намекают. Сейчас порядочных среди них нет. И если предположение верно, тогда появляется маленький шансик вернуться к привычному укладу жизни в горах.

Он поднял глаза на опера.

– Чего ты хочешь?

– Много ли надо простому русскому человеку? Домик в Испании, «Ленд крузер» и пенсию в десять тысяч долларов. Ежемесячно. Всего-то…

Исмагилов криво улыбнулся.

– Это не ко мне… Мне – что есть дурь, что нет… Больше большего не дадут.

– А что ты в спорттоварах забыл, кстати?

– Ножик хотел купить. В подарок.

– О’кей, как говорят в Америке, подарок так подарок, – снова улыбнулся Глеб Павлович, – о том, что ты здесь, наши коллеги из ФСБ пока не в курсе… А введем ли мы их в курс, зависит только от тебя.

Фокин, пока не вступавший в разговор, конечно, понимал, куда клонит коллега. И как опер, наверно, должен был ему подыграть. Глеб не для себя старается и никакой особой выгоды не получит. И уж тем более бизнес с героином мутить не будет. Он просто выжмет из Гаджи все, что можно, обещая взамен свободу.

Не сказать что подобный метод Роман Данилович осуждал. Но и не очень приветствовал. Да, будь у Исмагилова хоть малейший шанс выйти, можно устраивать торги. Но обещать то, что заведомо не сможешь выполнить, пускай даже последнему бандиту, пускай даже с благими намерениями, как-то неправильно. Можно спорить, можно прикрываться высокими целями, но… Неправильно.

Глеба же подобные переживания не беспокоили совершенно. Фокин уже достаточно его изучил – Туманов был из тех, кто легко закрывал глаза на порочность средств ради достижения цели. И если бы сейчас шла настоящая война, пленных бы наверняка не брал.

Бандит же ожесточенно кусал нижнюю губу, размышляя над намеком. Наверно, он тоже не верил ментам, но не хотел расставаться с надеждой на коммерческое чудо.

– Героин не мой, хотите – забирайте.

– Уже забрали… Но этого маловато. Абонентская плата возросла.

Гаджи еще немного покусал губу, после спросил, глядя в глаза Туманову:

– Вы хотитевзять Бараева?

Приятели переглянулись, но со стульев от радости не вскочили.

Иса Бараев значился в ориентировках как руководитель одного из самых опасных бандформирований, действующих на территории Чечни и Дагестана. Ему приписывалась организация серии взрывов в Махачкале и Кизляре летом прошлого года. Эти теракты проводились по практически идентичной схеме. Сначала срабатывало взрывное устройство, заложенное где-либо вблизи блокпостов, отделов полиции, административных зданий, автостанций и тому подобных объектов. Потом, когда к месту происшествия стягивались дополнительные силы полиции, срабатывало второе взрывное устройство, еще большей мощности… И недавний обстрел колонны внутренних войск, унесший жизнь шести пацанов, по оперативным данным, – тоже дело рук Бараева. Повязать такого орла – большая удача. Как режиссеру «Оскара» получить.

Но плясать пока рано. Гаджи, чтобы со статьи соскочить, и Доку Умарова сдать пообещает. Они почти все обещают.

– Допустим.

– Он сейчас в селе. Отпустите – дам адрес.

– А просто так не дашь? Чтобы не было мучительно больно?.. Вас, таких договорщиков, каждый первый.

Пленник не отреагировал.

– Предложение, конечно, интересное… Только если поменять местами слова «отпустите» и «дам». Усекаешь?

Пленник по-прежнему молчал.

– Вот то-то и оно… – Туманов разочарованно выдохнул, – такой хоккей нам не нужен. И не только хоккей.

– Откуда про Бараева знаешь? – спросил Рома, прикинув, что Гаджи, возможно, и не блефует.

– Какая разница?.. Он в селе сегодня. За едой приехал. Завтра уйдет.

– Подозрительная осведомленность… А не боишься своего сдать?

– Он мне не свой… Короче: освободите – скажу адрес. Иначе – никаких базаров. Хоть стреляйте, – мрачно процедил Исмагилов и еще раз взглянул Туманову прямо в глаза. – Думай, уважаемый.

Дельный совет, между прочим. В соседнем отряде один деятель точно так же в обмен на свободу интересный адресок выложил. Ему поверили. А когда группа захвата в дом вломилась, так бабахнуло, что крышу на несколько десятков метров отнесло. Шутнику потом толовую шашку между ног привязали – и к Аллаху, на очную ставку, но ребят-то не вернешь… Пять цинковых гробов на родину отправилось, не считая раненых.

С другой стороны, Иса – фигура серьезная, в рейтинге зеленых братьев на одном из первых мест. И сдать его Гаджи действительно может без всяких угрызений – между тейпами иногда война идет покруче, чем в Сицилии между кланами. А Исмагилов с Бараевым, похоже, из разных тейпов. Но выпускать Исмагилова, поверив на слово, так же неразумно, как верить на слово нефтяному магнату, что он в два раза опустит цены на бензин.

Туманов решительно хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся со стула.

– Добро! Будем считать первый раунд переговоров успешным. Но такие вопросы, сам понимаешь, надо с начальством согласовывать. Посиди пока…

Коллеги отошли подальше от самодельной тюрьмы и остановились в тени тополя. Туманов достал из пачки сигарету и крутанул колесико бензиновой «Зиппо» китайского производства. Пламя метнулось ввысь, едва не опалив ему брови. Слава богу – по территории отряда не гуляли постовые с дружинниками и не штрафовали за курение в общественном месте.

– Ну, что думаешь? – Глеб максимально глубоко затянулся, жестоко отравляя организм отходами горения и стронцием.

– Возможно, не врет.

– Да, я тоже думаю… Но он же понимает, что без доказательств никто его не отпустит. А доказательство может быть только одно – сам Бараев. Так что врать в этой ситуации – себе дороже.

– Ну допустим… – кивнул Фокин, – только ведь никто Исмагилова не выпустит.

– Ерунда, договоримся. Не конченые же идиоты в руководстве… Вариант серьезный. Бараева поймать – не корову найти. Когда еще такой случай представится?

– А героин?

– Не смеши, – поморщился Туманов, – кто его видел, тот героин, кроме нас с тобой? А понятыми контрактники из взвода охраны были. Им тем более наплевать и забыть.

– Ладно. Пошли, доложим Митричу.

– И что ты собираешься ему докладывать?

– Про Исмагилова, про Бараева…

– Ага… Чтоб сюда через час прилетели старшие братья, забрали Исмагилова к себе, а потом устроили в селе показательную зачистку с пленением невиновных и расстрелом непричастных?.. Нет уж! Обойдемся без их чуткого руководства. Упустят Ису, а потом на нас же всех собак и повесят. За некачественную информацию. Первый раз, что ли?

Фокин собрался возразить, но приятель оборвал его на полуслове:

– Погоди, не пыли! Сейчас докурю, и пойдем клиента дожимать. Пусть сперва даст адресок Бараева, а потом уже и Митричу доложим.

Возвращению оперов пленник не обрадовался – лезгинку не сплясал, даже головы не повернул. По-прежнему сидел у расписного столба с тем же отстраненным выражением на бородатом лице.

– Начальство дало добро, – не покраснев, соврал Глеб Павлович, – но сам понимаешь, – нужны гарантии. Поэтому ты выйдешь только тогда, когда на твоем месте будет сидеть или лежать Бараев. И, само собой, без глупых розыгрышей. Ежели что – мы тебя сами разыграем по полной… Итак?

– Мне тоже нужны гарантии, – довольно твердо потребовал Исмагилов.

– Письменные или устные? Какие тут вообще могут быть гарантии, кроме взаимного доверия? А? Ну хочешь, дам слово.

– Дайте позвонить брату. Это не сложно. Он в селе живет.

– Хорошо, – подумав, ответил Туманов, – у тебя будет тридцать секунд, как в одной телевикторине. Звонок, само собой, в нашем присутствии. И по-русски.

Он достал мобильник.

– Номер?

Гаджи продиктовал. Глеб набрал и поднес трубку к уху Исмагилова. Он не боялся, что потом враги установят его номер. Симка куплена здесь – так дешевле. И куплена не на свой паспорт.

– Ахмед… Это Гаджи. Я в милиции, на автобазе. Я оказал им услугу, меня обещали завтра выпустить. Встреть… Они дали слово. Если не выпустят, будет обида. Нет, не надо… Просто встреть. Маму успокой.

– Время! – Туманов отключил связь и убрал трубку. – Адрес?

* * *

Командир отряда подполковник Евгений Дмитриевич Миронов имел официальный оперативный псевдоним Гром, но бойцы уважительно звали шефа просто Шкафыч. Прозвище не было оскорбительным, им, как и в большинстве подобных случаев, Миронова наградили после забавных событий, а не от сходства с предметом мебели. События те случились в конце девяностых и вызывали у всех слушателей добрую улыбку.

В то лихое бандитское время возглавлял Евгений Дмитриевич юрьевский отдел по борьбе с организованной преступностью. Рубил врагов-бандитов шашкой без устали и передыху. И однажды нагрянул к нему в отдел проверяющий из Москвы, из самого министерства. Обычная плановая проверка, без установок «накопать и слить». Так – оперативные разработки, агентура. Проверяющий оказался нормальным мужиком, к запятым не цеплялся и справку по итогам написал положительную. И решил Миронов сделать ему приятное. С прицелом на будущее, да и вообще – из благодарности. Но в бане водкой поить и девок подсовывать – это пошло и аморально. Думал-думал и придумал.

Открылся в то славное время в Юрьевске цех по производству мелкой бытовой техники на бывшем станкостроительном заводе, благо в стране объявили экономическую реформу, руководство завода, не располагавшее инвестиционными средствами, пошло по проторенному китайскими коммунистами пути. Закупали по дешевке устаревшие кухонные комбайны у одной немецкой фирмы, заменяли пару мелких узлов, вешали новый лейбл и выкидывали на юрьевский рынок. И надо сказать, товар пользовался спросом и даже шел на экспорт. «Научились, наконец, и наши делать!» – поговаривали в народе. Увы, кроме знаменитых юрьевских семечек и упомянутых комбайнов, никаких других собственных брендов у города не имелось. Семечки, даже элитные, дарить представителю центра несолидно, поэтому Евгений Дмитриевич остановил свой выбор на комбайне. И вещь в хозяйстве нужная, и с местным колоритом. Из оперативных денег выделил необходимую сумму и купил агрегат. Размещался последний в двух больших коробках. В одной сам комбайн, во второй – насадки.

Проверяющий остался доволен, поесть он любил, а без комбайна – что за еда? Опять же – жене приятное сделать. Мол, и в отъезде о тебе, любимая, думаю непрестанно. Накануне вылета они с Мироновым хорошо посидели в рабочем кабинете, поднимая тосты за родную милицию и женщин. Вследствие чего ревизор немного расслабился, потерял контроль и забыл коробку с насадками и инструкцией по эксплуатации. Вспомнил о ней лишь в Москве, в рабочем кабинете, когда рассматривал презент.

Тут же позвонил по министерскому телефону в Юрьевск, объяснил ситуацию.

– Ничего страшного. Пал Борисыч, – успокоил Миронов, – у меня зам через неделю летит в Москву на учебу, он захватит. Конечно – комбайн без насадок все равно, что бригадир без бойцов.

Но случилась на следующий день у Евгения Дмитриевича жестокая ангина от холодной водки. Слег он с температурой дома, однако про долг не забывал. Позвонил заместителю и нашептал – так и так, не в службу, а в дружбу, возьми у секретаря ключ от кабинета, зайди и забери картонную коробку возле стола. Захвати с собой в Москву и передай Павлу Борисовичу из министерства.

Зам не возражал – задача несложная. Утром в день вылета взял ключ, зашел в кабинет, увидел возле стола коробку и озадачился. Размер коробки был примерно метр на метр, и весила она под пятьдесят кило. Однако…

Все объяснялось просто. Дело в том, что накануне привезли рабочие в кабинет Евгения Дмитриевича новую мебель. И собрали все, кроме маленького шкафчика, решив доделать работу завтра. Именно шкафчик и находился в картонной коробке. Зам понятия не имел, что там. Ему велели просто забрать ее и захватить в Москву. Но пятьдесят кило – это не мелочь, в ручную кладь не возьмешь.

Секретарша как назло выскочила в магазин, домашний телефон Миронова не отвечал – тот выключил его, чтобы не доставали и не беспокоили больное горло. Мобильная связь в те реформаторские времена имелась только у братвы, а самолет ждать не будет. Махнул зам рукой, позвал водителя, перегрузили они коробку в «козлика» и помчались в областной центр, в аэропорт. Приказы, как говорится, не обсуждаются.

При регистрации, понятное дело, возникла заминка. Во-первых, вес багажа превышал халявные двадцать кило, во-вторых, его надо сдавать в специальный грузовой терминал. И все, разумеется, за деньги. Пришлось заместителю раскошелиться, оставив в аэропорту четверть командировочных.

Но и в «Шереметьево» на ленте выдачи багажа коробочки не оказалось. Ибо ее тоже необходимо получить в специальном терминале и тащить до стоянки такси самому – у грузчиков разрешенная санитарными нормами нагрузка – тридцать два кило.

С задорными матюгами зам затолкал коробочку на тележку, вывез на стоянку такси и вскинул руку. Но не тут-то… Никто из нелегальных и легальных перевозчиков везти посылку не взялся – она не помещалась в салон. Пришлось заказывать грузовой таксомотор и грузчиков. Еще четверть командировочных исчезло из кошелька. Ни хрена себе – «Не в службу, а в дружбу».

Доехали до министерства, зам позвонил с проходной Павлу Борисовичу, но того на месте не оказалось – выехал на происшествие. Гость сообщил сотруднику, снявшему трубку, что привез для Павла Борисовича коробочку из Юрьевска. Сотрудник спустился, выписал пропуск, вдвоем они отволокли гостинец в кабинет. После чего, вздохнув, наконец, свободно, добросовестный зам отбыл на курсы повышения квалификации, обещая себе никогда больше не выполнять просьбы втемную.

Пал Борисович, вернувшись и обнаружив в кабинете здоровенную коробку, присланную из Юрьевска, призадумался. Насадки для комбайна, по его разумению, не должны столько весить и занимать такой объем. На всякий случай позвонил Миронову, уже включившему телефон. Тот подтвердил – коробку отправил. Правда, без инструкции по сборке. Но ничего страшного, у него есть точно такой же комбайн, и он может объяснить по телефону – что куда насаживать, если вдруг возникнут проблемы.

Проблемы, естественно, возникли. Скрестить кухонный комбайн со шкафом не сумели бы даже Кулибин и Леонардо да Винчи. Да и немецкие инженеры вряд ли бы смогли. Что уж говорить о сотруднике органов внутренних дел. Последний попытался, конечно, но быстро понял, что ему слабо. Снова связался с Мироновым по межгороду. Выручай, брат.

Брат выручил. Достал инструкцию. «Присоединяем деталь 1-а к детали 1-б». Ага. Створку шкафа к редуктору.

И ведь вроде бы стало получаться! По крайней мере в первые пятнадцать минут. Но потом поняли, что все-таки что-то не стыкуется. Миронов взял паузу, позвонил секретарше, попросил посмотреть, стоит ли коробка с насадками в кабинете.

– Нет, – сразу ответила та, – я ее утром к себе убрала. На всякий случай. Чтобы не пропала. А вот коробки со шкафом не вижу, хотя утром точно была.

Евгений Дмитриевич все понял без уточняющих вопросов. Выругался и снова позвонил в Москву:

– Накладочка вышла. Пал Борисович. Но не переживайте. Я позвоню заму, он на обратном пути шкафчик захватит, а насадки мы с первой оказией переправим.

Самым счастливым в этой истории оказался заместитель…

После этой истории, увидев Миронова, коллеги шептали: «Вам славянский шкаф не нужен?» А к самому Евгению Дмитриевичу намертво прицепилось прозвище Шкаф, трансформировавшееся позже в более нежное Шкафыч. Потому что был начальник ОБОП мужиком не злым, справедливым и ни на кого не повышал голос.

А еще уважали его за то, что имел за плечами опыт первой чеченской кампании, а потому философски относился к царящему вокруг бардаку и не стремился, подобно некоторым другим, выиграть войну силами одного лишь возглавляемого им подразделения. Да и что значит в этой войне «выиграть»? Или «проиграть»? Те, кто весной девяносто пятого в Грозном стреляли в спину Миронову и его бойцам, сегодня разъезжают на представительских машинах и под объективами телекамер ручкаются с первыми лицами государства. Выиграли, выходит? А кто ж тогда проиграл? Он, подполковник Миронов со товарищи?.. И кто после этого может дать гарантию, что герои дней сегодняшних, чьи портреты постоянно печатают в ориентировках, завтра не окажутся союзниками федеральных властей? А тебе, вместо ранее отданной команды «Фас!», высочайше предпишут денно и нощно охранять их сон и покой. Диалектика, однако…

И все же до тех пор, пока бандит не избран президентом автономии или депутатом Государственной думы, он официально считается бандитом. А потому, как говорили древние римляне, делай что должен, и будь что будет.

По-наполеоновски склонившись над картой, разложенной на столе в штабной палатке, командир отряда уточнял со старшими групп детали предстоящей операции.

– Значит, так, мужички, главное – быстрота и видение поля. У них тут информация поставлена не в пример нам. Стоит бэтээру из ворот выехать – через пять минут все село об этом знает… Поэтому завтра ровно в шесть ноль-ноль все должны сидеть на броне и ждать команду. Отлучаться запрещаю категорически! И чтоб бронежилеты и шлемы все до единого надели! Не на танцы идем. Найду хоть одного гусара – весь отряд до конца командировки в брониках ходить будет. Даже в баню… По команде на максимальной скорости идем в село и сразу встаем на позиции. Сразу! Водителям маршрут знать назубок… Виталя, ты со своими бойцами блокируешь возможный отход… Да ты сюда смотри, а не «косынку» раскладывай!

Отрядный балагур Виталий Шевченко, командир взвода юрьевского ОМОНа, тут же убрал мобильник и послушно скосил глаза на карту.

– Броню ставишь здесь… – Миронов ткнул карандашом в нужный участок. – Задача – перекрыть отход к реке. Рассредоточиваетесь и действуете по обстановке. Понятно?

– Так точно…

Шевченко действительно все понял с первого раза. За прошедшие четыре месяца он со своим взводом успел облазить село вдоль и поперек, а потому и без карты давно сообразил, о каком именно доме идет речь. У него в голове своя карта. В формате 3D.

– Я с группой Борщова беру под контроль вход со стороны улицы. Бэтээр ставим мордой к воротам. Улицу перекрываем: здесь… и… здесь! Потом начинаем. Сначала предложим сдаться добровольно, а там, если откажутся… Посмотрим, короче. – Миронов бросил карандаш на стол. – Запомните: в доме могут быть женщины и дети. Упаси Господь, хоть один волос упадет! И еще запомните: Бараева, конечно, лучше взять живым. Но уйти он не должен ни при каких обстоятельствах… Вопросы?

– Если он там, конечно, есть, – подал голос Рома.

Шкафыч посмотрел на него, словно врач на симулянта.

– Надо верить в лучшее.

– А нам что делать? – уточнил «симулянт».

– Ждать на базе. У вас, у сыскарей, свои задачи, а у нас – свои. Возьмем Бараева – будет и вам чем заняться.

– Тема-то наша, – напомнил бдительный Туманов, – опять-таки, соскучились руки по настоящему беспределу.

– Я те дам беспредел. Действуем в условиях, максимально приближенных к мирным… Ладно, – командир опустил глаза на карту – сядете… Вот здесь, внизу, на склоне оврага. Берете под контроль гору и серпантин. Он отсюда хорошо просматривается. Не исключено, подмога подойдет. Бинокли не забудьте. Но в дом без команды не соваться! Еще вопросы?

– А может, пораньше выступим? Футбол завтра. Наши с Португалией. Боюсь, не успеем…

* * *

Иса не верил в приметы, не слушал внутренний голос и не полагался на чутье. Вся эта мистика – прямой путь к Аллаху. Он всегда полагался на реальную информацию, наблюдения и анализ ситуации, поэтому до сих пор жив. А сегодняшний анализ указывал, что надо срочно валить. Вчера он засветился в селе. Случайно, буквально на несколько секунд, но его узнали. А стало быть, слушок может долететь и до федералов. И не исключено, те захотят наведаться сюда. Проверить паспортный режим у хозяев.

Он чуть отодвинул тяжелую коричневую штору и выглянул на улицу. Вроде все спокойно. Даже слишком спокойно. Словно комендантский час объявили… Не к добру.

– Может, в вещмешки переложить? – Рамзан, муж двоюродной сестры, поднял коробку с говяжьей тушенкой. – Удобнее будет.

– Не надо… Патруль остановит – как объяснишь? А так скажешь, что на рынок везешь.

Рамзан послушно исчез в гараже вместе с коробкой.

Бараев поглядел на часы. Без десяти семь. Время «Ч» – через сорок минут. В это время движения на дорогах много, и их машина легко растворится в общем потоке. Рамзан вывезет его из села и высадит в условленном месте. Там Ису встретят, и дальше группа двинется пешком. До вечера им предстоит пройти через перевал, а к ночи они должны быть уже во Введено. Продукты Рамзан отвезет в другое условленное место, в двадцати километрах отсюда. Его будут ждать люди Бараева, которые заберут машину и сами доставят продукты к схрону. Шурин вернется домой на попутках.

Еще сорок минут… Целая вечность.

Он снова выглянул на улицу. Затем окинул взором склон горы, возвышавшейся за оврагом с неглубокой речушкой.

Ох, тихо… Слишком тихо. Словно перед грозой.

Оторвавшись от прицела снайперской винтовки, боец в маскировочном комбинезоне осторожно отполз чуть назад, в кусты, и прильнул к рации.

– «Гром» – «Филину»!

– «Гром» на связи.

– Наблюдаю движуху во дворе. Как поняли?

– Объект там?

– Вроде…

– Что значит «вроде»?!

– Блин, Митрич, у меня же обычная оптика, а не «Хаббл»! А клиент – не Месси, у него на спине фамилии нет.

– Выглядит как?

– Среднего роста, плотного телосложения, с бородой. А рожу отсюда толком не разглядеть. С ним еще один. Коробки какие-то из дома в гараж переносят. Похоже, провиант подтягивают для лесных братьев.

– Ясно. Продолжай наблюдение…

Все произошло быстро. Очень быстро. Обычно они опаздывают, а здесь не опоздали.

Иса метнулся к противоположному окну, выходящему во двор. Со стороны «зеленки» на грунтовку медленно выползал второй бронетранспортер. Сидевшие на нем бойцы на ходу спрыгивали на землю и занимали позиции вокруг дома.

Да, волновался не зря… Вчерашняя засветка все-таки аукнулась. У федералов было время подготовиться. Впрочем, на данный момент это неважно. Сейчас главное – уйти. С тем, кто его выдал, можно посчитаться позже. Он никуда не денется.

– Внимание! – донесся с главной улицы усиленный мегафоном голос. – Дом окружен. Во избежание ненужных жертв предлагаю всем выйти во двор с поднятыми руками. В случае сопротивления или попытки к бегству открываем огонь на поражение. Повторяю! Дом окружен… Именем тарабарского короля…

Вытащив из-под матраца автомат с укороченным стволом, Иса быстро спустился по лестнице со второго этажа в зал. Туда же вбежали со двора растерянные Рамзан и сестренка Султанат.

– Иса, что делать?!

– Спокойно… Вас не тронут. А я разберусь.

– Повторяю! – чуть строже просипел в мегафон Миронов. – Всем находящимся в доме выйти во двор с поднятыми руками. В случае сопротивления открываем огонь на поражение. На по-ра-же-ни-е!

Никто ниоткуда не вышел. Ни с поднятыми руками, ни с опущенными. Впрочем, особо на это и не рассчитывали. Какой смысл собственными ногами идти на пожизненное?

– Глянь, чего там? – велел командир Витьке Борщову, второму взводному.

Тот приподнялся, намереваясь осмотреть двор. Тут же раздался звон разбитого стекла, и из окна второго этажа коротко рявкнула автоматная очередь. Пули звонко забарабанили по броне.

Борщов моментально юркнул под колесо бэтээра, а по дому в ответ с разных сторон дружно застрочило сразу с десяток «калашей». Воевать мужики любили и никогда не упускали повода дать рукам почувствовать сладостную дрожь плюющейся огнем стали. Будет о чем вспоминать в семейном кругу возле камина долгими зимними вечерами.

– Прекратить огонь, растудыт вашу каракатицу! – заорал Миронов. – Я кому сказал?! Группа дебилов, а не банда миротворцев… Мирное же время!

Бойцы нехотя подчинились. Шкафыч снова взялся за мегафон.

– Даю три минуты на раздумье! Потом начинаем штурм. Все жертвы будут на вашей совести. Время пошло!

И снова никаких конструктивных действий с бандитской стороны.

Секунды тянулись долго, словно рекламная пауза во время захватывающего фильма. С десяток пар глаз напряженно всматривались в торчавшую из-за высокого кирпичного забора крышу, покрытую ядовито-зеленой металлочерепицей. Так всматривались русские воины на Чудском озере в приближающуюся немецкую «свинью» в старинном боевике «Александр Невский».

– Не стреляйте! – раздался вдруг со стороны дома женский крик с нотками истерики. – Он его убьет!!! Не стреляйте!!!

– Началось… – страдальчески поморщился руководитель операции, – надо было без мегафона. Хрен с ними, с правами человека…

Со двора донесся звук шагов, затем отворилась калитка, и на улицу выскочила перепуганная женщина в домашнем халате и калошах на босу ногу.

– Не стреляйте!!!

– Куда, едрит твою?! – Борщов, выскочив из-за бронетранспортера, бросился навстречу и, схватив ее за руку, затащил под защиту борта.