Текст книги "Ник Испанец (СИ)"

Автор книги: Андрей Архипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Глава 40. Радужные перспективы с розовыми домиками

А со стороны все выглядело довольно симпатично. Пацан горел на работе, дисциплина была на уровне и что особенно интересно, так это его лекции. Он очень вдохновенно рассказывал ребятам про буддизм, восточные традиции, самураев и те слушали, раскрыв рот. Вот это очень даже «Гут», такой подход, к предмету, он всегда уважал. Тут еще следовало добавить, что спортзал был оснащен видеонаблюдением, это было удобно по многим соображениям и видео тренировок под руководством новоиспеченного тренера, было немедленно просмотрено. При беглом просмотре Тимоха отметил немало ошибок в тренировочном процессе, но плюсы существенно перевешивали минуса. В парне было главное, что требовалось в любом деле. Это любовь к профессии и заточенность на результат и технику. Никто из пацанов не простаивал, не сачковал, все работали увлеченно. Миша, подметив реакцию приятеля, довольно сопел, он умел работать с кадрами, это не отнять. После небольшого совещания и обмена мнениями, решено было не ломать процесс парню и дать довести группу до соревнований. А Тимоха не фиг и перец, отдохнет еще месяцок, а там посмотрим.

Домой он заявился поздно, сильно поддатый и очень голодный, с закусью у Михаила обстояло не важно. Зашел домой и обалдел, его встретил накрытый стол, а так же разодетая супруга и дочка с мужем. Он, хорошо зная свою благоверную, чего угодно ожидал, любых разборок или даже скандала, но никак ни этого. Все стало понятно, когда он вымыв руки сел за стол и приступил к трапезе. Оказывается, пока его светлость, вместо того, чтоб все понятно объяснить, свалил непонятно куда пьянствовать, а в это время позвонил Сергей, все объяснил и не ясно что он вообще наводил тень на плетень. Наконец то, раз в жизни ему попала достойная работа.

А вот тут все интересней и интересней. Оказывается Сергей второй человек в очень серьезной ростовской фирме по экспорту цветных металлов и Андрей весьма любезно помог решить кучу проблем с логистикой и некотрыми правовыми вопросами. Правовые вопросы решались исключительно в рамках законодательства и к взаимному удовлетворению сторон. Кроме того Андрей Николаевич предложил ряд абсолютно нестандартных решений, которые помогли фирме с минимальными потерями выйти из сложных юридических казусов с некотрыми резидентами. Работа Андрея Николаевича было оценена строго по достигнутым результатам и на совете директоров было принято решение о выплате ему соответствующего гонорара.

У Тимохи отпала челюсть. Не столько от того, что Серега намолотил всю эту охинею, сколько от того, что Людка ее так хорошо запомнила, недооценивал он супругу. Но это все ничего, наврано весьма креативно и очень к месту. Но вот за дальнейшее, Серый непременно получит в глаз при первой встрече, ибо он очень подло ударил в самое ее больное место. Все дело в том, что у Людмилы был бзик, мощный, такой, по жизни. И когда он ее накрывал мягкой лапой, хваленая логика супружницы отказывала напрочь, и она становилась похожей на наивную мечтательную дурочку. А дело в том, что Люда всю жизнь мечтала о своем уютном и красивом доме. Стоит такой домик в живописном месте, весь увитый плющом и с черепичной крышей, а она, ну такая прям хозяйка, возиться в своем любимом розарии и обязательно в окружении внуков. И перед домом, изумрудно зеленая лужайка, по которой носится постриженный пудель с пидорастическим причесоном и приезжают туда подруги с такими же пуделями и пекут они вместе пироги для сопливых внуков. Тьфу, гадость какая.

И вот все это великолепие, Серега предложил ей немедленно, хоть прямо сейчас, нужна только самая малость. Чтоб супруг ее, согласился на постоянную работу, правда связанную с длительными командировками. Сволочь, бля, Санта Клаус сраный. И чо теперь делать? Башню этот гад Людке снес напрочь, она уже и с дочкой перетереть успела обо всем, как то та очень к месту поддакивает. А зять то, зять! Сидит, развалился и сияет весь, аж глаза в блаженстве закатил, наверняка квадратные метры подсчитывает, которые неизбежно образуются от слияния двух квартир. Но тут ничего не поделаешь, с дочкиным мужем у них отношения сложились не только дружеские, но и в немалой степени панибратские. Тимоха безмерно уважал его за правильный образ мыслей и несомненный профессионализм в работе. Тот работал сварщиком очень высокой квалификации и регулярно привозил призы с разного рода конкурсов. И оставить такому квадратные метры можно смело, при плохом раскладе вернет сам, и просить не придется. То что они одна семья, сомнений не малейших.

Но все, с него хватит новостей и переживаний – спать. Утро вечера мудренее, может и есть смысл во всем происходящем, кто его знает? Засыпая, ему привиделась широко улыбающаяся морда Сени.

Глава. 41. Мир рухнул.

А наутро? А на утро его жизнь превратилась в кошмар. Карета превратилась в тыкву, прекрасная птица-Феникс в каркающую ворону, а хрустальный купол неба рухнул на голову и засыпал гнилыми обломками. Первым делом, еще на грани пробуждения, он увидел солдата, тот не сидел на камне, а как то очень нервно перетаптывался на месте, дергая ремень висящего на плече автомата. Прервал утреннее наваждение длинный и сразу какой то не добрый звонок в дверь. Жена открыла, из прихожей раздались не знакомые голоса, Тимоха еле успел натянуть треники и они вошли. Один следак с кабурой на поясе и с ним два опера, но с кобурами уже плечевыми. Следак ткнул под нос постановление на обыск, один из оперов позвал в качестве понятых двух пожилых соседей, с лестничной клетки. Никто ничего не понимал, Людмила обратилась в статую.

Никаких ответов ни на какие вопросы, перевернули все кверху дном, все грубо, не вежливо, нарочито по хамски. Изъяли все мобильники, забытый дочкой планшет, из настольного компа выдрали системный блок. Он попросился в туалет, разрешили только в присутствии опера, сердце сжала холодная рука очень плохого предчувствия. Наручники на него одели на глазах жены и понятых, опера увели его в микроавтобус, запихали сопровождая тычком между лопаток. Но главное ждало впереди, в кабинете следователя. Там его, первым делом, отмудохали не снимая наручников, при этом орали и грязно обзывали. Зашел следак, обрадовал, что обвиняется не много и не мало, а в педофилии и есть соответствующие заявления от потерпевших и санкция на арест. Дорогу в СИЗО он запомнил слабо, эффект был потрясающим.

В камере он жестко замкнулся, на вопросы не отвечал, сказал только, что вины не признает, и все происходящее какая то подстава. Надо отдать должное сокамерникам, никто к нему в душу не лез и ничего выведывать не пытался, чувствовалось, что у каждого голова была занята своими проблемами. Два дня его никто не тревожил, потом вызвали на допрос, где снова били знакомые опера. Ну, боли он особо не боялся, калечить его тоже не собирались и это он сразу понял, их крики тоже не впечатлили, но показывать это Тимоха не спешил. Как положено, скулил от боли, делал вид, что ужасно испуган. Следак решив, очевидно, что клиент обработан как надо, выложил свои карты.

Обвинялся он не много и не мало, как в изнасиловании двух малолетних подростков, на что были соответствующие заявления от родителей и результаты экспертизы. Так же имели место свидетельские показания еще двух мальчиков, которых он якобы склонял, и окончательно вся гнусность Тимохиной натуры подтверждалась снятыми данными с его компьютера, где он оказывается, не вылезал с детских порно сайтов. Тимоха в ответ на это потребовал адвоката и тут же огреб по роже толстой книгой. Доказухи, по словам следователя, хватало за глаза, будут проведены очные ставки с детьми и их родителями и пусть не сомневается, все там будет как надо. А от него, лишь требовался последний мазок к этой картине – признание на видеокамеру, тогда ему обещают вполне сносные условия содержания, передачи с воли, свиданки и защита от неизбежной агрессии сокамерников.

Альтернатива была совсем не веселая – за него еще никто всерьез и не брался, так слегка гладили. Но он обязательно узнает, как они умеют работать, за несколько дней ломаются все, без исключения. Этот следователь был явно мужик весьма не глупый и дал понять, что насчет Тимохи спущен приказ достигнуть результата любыми средствами, руки у него развязаны, а это значит, что впереди маячит прессхата с обязательным групповым изнасилованием и заражением туберкулёзом. А кому и где он так наступил на мозоль, его не волнует, свою работу он закончит, дело стандартное и препятствий он не видит. Но вполне можно договориться. Для этого Тимоха перестает тянуть его драгоценное время и делает все, что ему скажут, а следак максимально облегчает ему процесс пребывания в казенном доме. Люди мы разумные, жизнь друг другу усложнять не будем и т. д и т. п. сорок минут в таком тоне.

Потом его отправили снова в камеру, и следователь предупредил, что вызывать его больше не будет, Тимоха сам должен попроситься. Как так получилось, почему, у Тимохи сомнений не было, откуда растут ноги, тоже не имело большого значения, тут все, финиш похоже, доигрался в разведчиков.

Глава 42. Смотрящий

Кошмар, шок, отчаяние. Хочется убежать, спрятаться, забиться в угол. Жгучая зависть к птицам в небе, к животным, которые на воле, к простым работягам отработавшим трудовую неделю и едущим на дачу или рыбалку. Кто он сейчас? Бычок, которого уже загнали в тесную деревянную загородку, прикрутили веревкой рога к скобе, а забойщик лениво курит, перед тем, как здоровое, полное жизни животное перевести в состояние «мяса». Капкан, тупик, стенка, мысли о суициде. Тот вариант, что он пойдет на зону, пинаемый со всех сторон другими зэками, для него просто был не возможен. Свои боевые способности он не переоценивал, толпой задавят легко, а тяжесть и особая гнусность статьи подразумевала именно такое отношение. Но это в случае, если он признает вину, пока все отрицает, никто его не тронет, зэки – народ с понятием. Нет, гнать, гнать от себя эти мысли, гнать панику, это все рассчитанная ментами реакция, его как волка, ведут вдоль флажков в засаду. Спокойно, надо понять, что от него хотят, все происходящее обязательно имеет смысл, но надо понять какой. Его смерть? Ни в коем случае, хотели бы грохнуть – нафиг весь этот цирк с СИЗО и подставами. Было бы очень интересно симулировать суицид в камере, а там наверняка сидят их люди, помешают или нет? Не стоит, рискованно, вдруг помешать не успеют? Оставим это на крайний случай, что-то от него хотят, определенно. Загнать в угол, довести до отчаяния, а потом сделать предложение, за которое он ухватиться. Вариант второй – он заложник и кого– то им шантажируют. Возможно, видеозапись с прессхаты, куда его неизбежно бросят, будет весомым аргументом в каких – то переговорах.

Это все Тимоха прокрутил в голове по дороге в родную камеру, а там ждала новость, их хата, наконец-то, получила смотрящего. Крепкий, по пояс голый, в наколках парень, в полголоса, вел беседы с сидельцами. Беседовал не спеша, со всеми по очереди. Тимоха лег на свою койку и начал ждать, когда очередь дойдет до него, предвидя много не удобных вопросов.

– Здорово, Рембо!

Тимоха аж подлетел на койке и присел. Эту кличку знали только на свалке, тут ее не могли знать в принципе, прозвучало как пароль, и смотрящий скалил железные зубы, довольный произведённым эффектом.

– Давай не тяни, какими кренделями тебя следак кормит?

– Признание вышибают, бьют, обещают прессхату с петухами.

– Прессхаты не будет, именно для того я здесь. Прежнее сучье этапом угнали, новую никак сколотить не могут, все в отказ, даже самые отмороженные. Так что не бойся. Быстро им это дело точно не организовать, а там что – то придумаем. И вообще, что бы следак не пел, никто из нас тебя пальцем не тронет, мы уже маляву по всем хатам прогнали, что тебя менты по заказу трамбуют.

Ну наконец то! У Тимохи мощно откатило, мохнатая лапа, сжимающая сердце все эти дни мягко разжалась. Не забыли его, кто – то помогает и старается вытащить.

– Я, Рембо, про ваши расклады не в курсе, но за тебя очень серьезные люди вписались, пришлось немножко сроку взять, чтоб в эту хату заехать. Очень просили потерпеть, там какие – то переговоры идут и пока они не кончились, ничего твоей голове не угрожает, ну а задницу защитим, не бойся.

Урка довольно ощерился от своей шутки.

– Еще просили сказать, что тут тебе недолго осталось, но будь готов покинуть помещение внезапно и в любой момент. Не удивляйся ничему.

– Как мои там, семья? У жены инфаркт, наверно.

– А поговори с ней, спроси сам.

Смотрящий как фокусник, выдернул из кармана мобилу и сунул ее обалдевшему в конец Тимохе.

– Только смотри, лишнего не базарь, здоровье там, целую, приветик – записывать могут, запросто.

Глава 43. Одиночка

С Людой они проболтали минут двадцать приглушенным тоном, разговор обнадежил и несколько озадачил, там, на воле, прошел некий террор, допросы были у всех. У дочки с зятем, у Мишки, у всех друзей, обошли даже тех, чьи телефоны были в памяти мобильников. Везде по хамски, везде вопросы о наклонностях Андрея Николаевича то, что он злостный педофил, выставлялось как явный и доказанный факт. Но, через несколько дней, что то обломилось. Позвонил неизвестный милицейский чин и извинился за поведение своих сотрудников, сказал, что по делу Андрея Николаевича идет следствие и рано делать выводы, изъятые при обысках вещи вернули. И под конец, самое удивительное. Этот милицейский чин оставил свой телефон, и просил звонить не стесняясь, если повторится что то подобное. Свет в конце тоннеля горел все ярче и ярче.

А вечером у них на хате был жуткий шмон, его проводили не тюремные охранники, в камеру вломились здоровенные лоси спецназа ГУИН. Все перевернули вверх дном, все что можно изъяли и всех, без исключения, избили. Особенно люто молотили смотрящего, за найденную мобилу, пинало, на глазах у всех, несколько человек, но урка держался молодцом и ни разу даже ни пикнул. Под конец Тимоху заковали в наручники и волоком вытащили из хаты, там еще раз избили в коридоре, и сопроводили в одиночку. Три метра на метр, откидная шконка на цепи, стол. Он уже был наслышан о сидении в таких камерах, это жутко, гораздо хуже общей, где теснота, вонь, кишат паразиты, а люди спят по очереди. В одиночке человек замкнут, изолирован, через полгода сидения, можно запросто начать ловить чертей по углам.

Два дня его никто не беспокоил, он уже начал беситься от отсутствия информации, попытки осмыслить происходящее уперлись в стенку и погнали по кругу. Ежу понятно, что все происходящее каким – то образом связано со свалкой и в сознании всплыла очкастая физиономия Юрия Львовича. О чем он там так складно рассказывал? Ага, две силы каких то мощных на свалке сшиблись лбами, а они, вроде как, только со стороны наблюдают, вмешаться напрямую кишка тонка. И весь кипишь из за какого то перца, который всем очень нужен и ради которого готовы народ ложить, что в принципе и происходит. А тут он еще влетел по не знанию в самую гущу, наверняка игру поломал кому то крепко, но не все так однозначно. Если одной из сторон невольно нагадил, значит другой обязательно этим помог. Ладно, будем посмотреть дальше, не одни враги у него в этой истории, союзники, определенно, тоже есть и проявляют себя все заметней. Смотрящий с мобилой в хате не так просто нарисовался.

Глава 44. Холеные морды, дорогие костюмы

Наконец лязгнули двери, Тимоху повели в комнату для допросов. В ней, вместо привычного следака, сидели два, абсолютно новых персонажа. Холеные морды, дорогие костюмы, кинжальные взгляды. Измученный морально и отмудоханный физически Тимоха, смотрелся на их фоне куском прилипшего навоза к эксклюзивному ботинку марки «Берлутти». Кроме того, габаритами и весом, каждый из них, превосходил Тимоху минимум вдвое и было ощущение, как примерно у абитуриента, которого мариновали долго в очереди и наконец вывели на собеседование перед комиссией профессоров и докторов наук. Не с того не с сего мелькнула мысль, что сейчас, не говоря ни слова, его опять начнут бить. Но бить не стали, один из незнакомцев заговорил, и в его голосе чувствовалось не скрываемое презрение. Он всем своим видом смахивал на вконец оборзевшего охранника, который охренел от безнаказанности под крылом всемогущего господина. Ох, как любил Тимоха сажать на жопу подобную публику!

– Ну че, придурок, понял хоть во что впоролся? Как тебя там, Рэмбо?

– Слушай, ты, ушлепок, пусть с меня наручники снимут, а? Ты же такой здоровый, накачанный, тебя в тюряге не держали, что ссышь? Или давай, ссыкло, позови оперов, пусть они меня в пол втопчут, но ты как был всегда говном, говном и сдохнешь, вот помяни мое слово.

Костюм ударил через стол, не вставая и прямо в лоб, он полетел навзничь вместе со стулом, смачно ударившись о пол затылком, угасающее сознание успело машинально удивиться, как тот сумел так быстро сократить почти два метра расстояния, которые между ними были. Нокаут был глубокий, с сотрясением, его отливали водой, давали нашатырь, потом сильно рвало. Сквозь дымку ускользающей реальности, Андрей слышал, как один костюм орал на другого, тот смущенно оправдывался, в комнате было много людей. Когда его немного откачали и подняли на стуле, второй из прибывших, который в разговоре не участвовал, выгнал всех за двери, и они остались вдвоем.

– Сам виноват, незачем было нарываться, мы тебя не калечить приехали.

– Да ладно, все вы тут ублюдки, не оправдывайся.

– Мы, ублюдки? Мы, парень, на государство работаем, звания имеем, заслуги. И, заметь, ранения. Тот, который тебе в лобешник заехал боевой орден только что получил, и с госпиталя недавно.

– Тебе от меня что нужно, клоун? Вы меня на пустом месте взяли, педофилию шьете, перед всем городом опозорили, лупите смертным боем. За это еще ордена дадут, наверное. Передай своему герою раненому, пусть свой орден в гудок засунет, патриоты херовы.

– Ты нам спецоперацию сорвал! Из за тебя, гнида, люди погибли! Ты хоть знаешь, каких ребят потеряли? Нахер ты влез туда, в чем нефига не смыслишь? Тебе адреналин словить по кайфу и бабла срубить, а люди жизнями платят!

– Это ты про тех скотов, что бомжей гвоздями в лицо? Так еще легко умерли, надо было так же, картечью, пусть бы кровью истекали. Там легкая смерть не заслужена. Тоже, наверно, орденоносцы?

Тимохин собеседник как то странно задрожал, начал сглатывать слюну и забегал кругами по комнате. Поймав на себе насмешливый взгляд и косую ухмылку на искалеченном побоями лице, он как то судорожно всхлипнул и вылетел из комнаты, оставив там его одного. Одиночество длилось не очень долго, минут пятнадцать. Дверь открылась, в комнату зашел врач и начал приводить бедную Тимохину голову в порядок. К затылку приложил лед, под нос сунул нашатырь и даже изобразил нечто, вроде массажа. Зашли оба костюма, заметно более спокойные и даже, как то равнодушные.

Глава 45. От стенки в больницу

Врач ушел, они остались втроем, говорили спокойно, на Тимохины шпильки и провокации не реагировали вообще. Да разговора и не было как такового, его просто, спокойным тоном, ставили перед фактами.

Первым делом, он все очень подробно вспоминает и рассказывает под запись. Как попал на свалку, с кем контактировал, что делал, и все это шаг за шагом, минуту за минутой, пообещали помощь гипнотизёра. Далее, он полностью признает обвинение в педофилии, это все документируется, протоколируется, дополняется доказательствами и ложиться под сукно так, на всякий случай. Вроде страховки и длинного поводка. Потом, он подписывает определенные бумаги, дает присягу и начинает работать на государство со всеми вытекающими и, разумеется, с соответствующими бонусами по результатам. Бонусы будут весомыми, ребята, которые по его вине погибли, таких не имели. Все, что от него надо будет, он со временем узнает, можно добавить только, что ничего такого, чем он не занимался раньше, его делать не заставят. Ответа никто не спрашивает, вариантов больше нет, время поджимает, поэтому первый допрос начнётся прямо сейчас, а чтоб голова лучше работала, врач ему сделает приятный укольчик. После этих слов, Тимоха сорвался со стула и как ракета, пролетев через всю комнату, влепился башкой в стену. Хорошо так влепился, разбега метра четыре было. Все ухнуло в глубокую черную яму, вместе с ненавистными мордами «костюмов».

Если бы не занятия всю сознательную жизнь восточными единоборствами, череп бы треснул, как гнилая дыня и на стенке, скорей всего, осталось бы яркое пятно мозгов. Но когда очень долго тренируешь свое тело, и оно проходит через множество поединков, то рефлексы по самозащите вбиваются на уровне подсознания. А подсознание не умеет думать, его задача спасать. И когда оно уловило приказ сознания телу само убиться, то мигом возмутилось и приказ саботировало, подправило, не в силах его отменить. А подсознание у Тимохи было очень опытное, тренированное и всегда стоящее на страже тела.

В стену он летел с намерением впечататься теменем, нежной макушкой в торчащий угол, но голова непроизвольно приподнялась, набычилась и подставила под удар толстую лобовую кость, ту, о которую десантники на всяких праздниках ломают кирпичи и бутылки. Подсознание не только спасло тонкое темя, оно еще чуть подправило траекторию вбок, глупая бошка задела угол вскользь и с правой стороны слетел здоровый кусок кожи, хлынула кровища. Но за выступающим углом шел прямой участок стенки, и тут подсознание оказалось почти бессильно, успело только самортизировать удар мышцами шеи, но все равно глухой сочный шмяк верхушки лба о бетон услышали все присутствующие. Для потерявшего сознание человека, понятие времени не существует. Это может длиться несколько секунд или несколько суток – без разницы. Люди лежат в коме неделями, потом приходят в себя и никому не верят, им кажется, что прошли минуты. Врачи в тюремной больничке выхаживали нашего самоубийцу двое суток, и никак не давали провалиться ему в ту самую, глубокую кому. И их усилия не пропали даром, Тимоха начал выплывать понемногу, регулярно ныряя обратно, но это было скорее благом на данном этапе лечения, ибо голова болела страшно, больно было не то что шевелить ей, но даже думать. Ему там сделали ренген, кости черепа были целы, тут повезло, очень не лишней была бы томография мозга, но, увы, возможности данного медицинского учреждения были ограничены.