Текст книги "Ловушка для творца (СИ)"

Автор книги: Андрей Вичурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 10

X

«Все спят – он, дурень, начеку.

Куда-то мчит, за что-то бьется…

А достается дураку -

как никому не достается!

То по-дурацки он влюблен,

так беззащитно, без опаски,

То по-дурацки робок он,

то откровенен по-дурацки».

«Дураки».

Римма Казакова.

2019 г.

Серега, как в воду глядел…

Они меня не обидели, нет.

Точнее так. Не просто обидели – раздавили, растоптали, кинули…

Нет! Не то!

ОНА меня ПРЕДАЛА!

Это оказалось больно. Все-таки, как выяснилось неожиданно, она мне была не просто так…

Есть, есть и с моей стороны косяк, но я не предатель!

Все произошло банально до зубовного скрежета, примерно через пять месяцев, после того как ОББ застукал меня в комнате у Дианы. Началось как обычная подстава для сексуально озабоченных лохов, ею и закончилось.

В пятницу, уже глубоко после рабочего дня, на совещании в узком кругу, «без галстуков» у Игоря Витальевича, тому срочно понадобилась ксерокопия финального дизайн – документа, для заключения с новой недели каких-то там договоров на дистрибуцию (значительно поднятый вверх палец), а секретаршу он (в сожалении разведенные руки), как назло уже отпустил домой. Мол, смотайся – ты тут самый молодой. Мне вручили папку со скоросшивателем, где хранились вся история изменений и отправили в копировальную комнату, находящуюся этажом ниже.

Коридор, освещаемый редкими дежурными лампами, заканчивался ярким прямоугольником открытой двери копировальной, откуда доносился звук работающего копира. Аллочка, гипертрофированно сексуальная секретарша главного финансиста компании, трудилась в поте лица, отсвечивая какие-то документы. Ну, без пота обошлось, конечно, утрирую слегка. Просто к слову пришлось, в действительности же косметика, ею пользуемая, сохраняла аристократическую матовость и естественность цвета в палитре, изначально задуманной личным визажистом главфинаса, подчеркивая и скрадывая ровно там, где необходимо. В воздухе витал, пожалуй, я знаю этот аромат – Victoria's Secret, «Pink», Диана хвалила, но выбрала другой – «Diadema Exclusif Armonie Della Sera».

Аллочка брала листки из пачки справа, перекладывала их на стекло аппарата, накрывала крышкой, нажимая на кнопку, а отработанные документы складывала в стопку слева.

– Привет! – поздоровался я, краем глаза оценивая точеные формы ее тыльной части, еле-еле сдерживаемые натянутой, казалось бы, в последнем напряжении бежевой юбкой, немного ниже колен, зато с разрезом чуть ли не до боковой ниточки стрингов, если они на ней были.

– А, Сла-авик! – с придыханием, от которого пробежали мурашки по коже, промурлыкала она, оборачиваясь и закрывая в очередной, похоже, последний раз крышку аппарата. Но что-то там не заладилось, послышался треск, и крышку заклинило с перекосом. – Ой!

Неподдельное изумление, смешанное со страхом светилось в ее няшных голубых глазах:

– Кажется, он полома-ался! Славик, ты же видел, – я не специа-ально! – ее сочные губы горько дрогнули, предвещая слезы.

– Подожди, я посмотрю, может ничего страшного, – успокоил я няшку и шагнул к пострадавшему, поднимая крышку. На стекло выпали болтики, соединявшие раньше крепление корпуса с крышкой. Странно, с какого такого перепуга? Я осмотрелся вокруг в надежде обнаружить что-нибудь, чем можно вкрутить их обратно. – Видишь, сейчас закручу и все, ничего не сломалось!

– А что ты ищешь? – кокетливо поинтересовалась она, беззастенчиво разглядывая меня сверху вниз. Рыдать, слава всем богам, никто уже не собирался.

– Чем закрутить… – на ее мраморной шее в ямке призывно подрагивал кулончик белого золота, в виде сердечка с вправленным красным камушком. С каждым покачиванием, он все сильнее притягивал взгляд, завораживал, алым смерчем высасывая мою решимость не поддаваться на соблазн.

– А пилочка для ногтей подойдет? – видя мою почти безоговорочную капитуляцию, она удовлетворенно улыбнулась, наклоняясь к сумочке, стоящей чуть в стороне. Наклонилась, надо сказать, со знанием дела, обозначив притягательный рельеф в меру мускулистых голеней и сильных икр, заставив юбку натянуться вообще сверх всяких допустимых возможностей. Та должна была просто лопнуть, не выдержав напряжения. От Аллочки за километр разило гормонами, представляете, как приходилось мне, попавшему в пределы ее личного пространства. Нечто в штанах отреагировало вполне предсказуемо.

– Держи, – она как бы невзначай, слегка коснулась моей руки, передавая пилочку и взмахом головы откидывая шикарную соломенную гриву за спину, при этом обдав меня теплой волной волнующих запахов и коснувшись волосами моего лица. Конечно, снова случайно. Меня бросило в жар. Прямо гипноз какой-то, елы-палы! Могут же некоторые самки мужика завести, всего парой выверенных телодвижений. Я целеустремленно занялся злосчастной крышкой. Пытаясь отвлечься, усилием воли заставил себя думать о проблеме спонтанных багов в некоторых инстансах. Обычно такое переключение помогает. Гипноз, гипноз…

Я представил себя в комнате окруженной зеркалами, пытаясь отгородиться от возможного воздействия, и вдруг осознал, что мы здесь не одни. В зеркалах, многократно переотражаясь, кто-то, как две капли воды похожий на меня, похотливо отвалив челюсть, часто дыша и пуская слюни, пожирал Аллочку глазами, прикидывая сладкие ракурсы и неожиданные позы. В то же время, кто-то другой, еще один брат-близнец, бесстрастно наблюдал за ними обоими со стороны, как бы спрашивая меня: «а оно тебе надо?» Я же, с неожиданной тошнотой узрев себя в их компании, самоотождествился чуть ли не с Билли Миллиганом, отмечая, что успеваю не только следить за этой парочкой, но и еще какой-то частью, пока не различаемой, чувствовать прижимающуюся все плотнее Аллочку. И тихо офигевать всеми оставшимися диссоциативно расстроенными идентичностями от цветной бури энергетических вихрей закручивающих наши ауры в спираль.

Э-эх! Я со всей дури зарядил ногой по ближайшему зеркалу. Оно послушно рассыпалось тающими на полу осколками. Э-эх! Еще одно! С каждым разбитым зеркалом, моя идентичность восстанавливалась в пределах одного конкретного индивидуума.

Аллочка, то ли почувствовав мое состояние, то ли увидев в моих расширившихся зрачках пустоту обращенного внутрь взора, испуганно отшатнулась.

Зеркала растаяли. Наваждение исчезло, и я снова ощутил себя единственным и неповторимым, без всяких разтроений и разчетверений. Как же стало легко и хорошо! Тут же вспомнилась спортивная, подтянутая фигурка Дианы, без экстремально гипертрофированных выпираний вторичных половых признаков и липких обволакивающих эманаций всеобщей доступности.

– Вот и все! – я вернул Аллочке пилочку, теперь уже в свою очередь беспардонно – оценивающе глядя на нее. Совершенно не в моем вкусе. Губы, покусанные гиалуроновой осой. Лицо не в «золотом стандарте» 91,85 %, но очень близко, фигура 95/60/90. Этакая, эталонная кукла из мягкого теплого пластика. Не нравится мне пластик. Даже теплый. Однако хочется, блин! Парадокс! Не нравится, а хочется!

Она восприняла мое откровенное разглядывание как руководство к действию.

– Ой, какой ты молодец, Сла-авик! – и прильнула, прижавшись всем горячим телом, целуя в шею сбоку. У меня же, после неожиданных открытий в зеркальной комнате, уровень тестостерона уверенно падал, и либидо вышло из зоны притяжения ее неуемной сексапильности.

– Не за что! – откровенно проигнорировав прикосновение ее упругой груди к своей, решительно отстранился я от нее, – извини, меня Витальевич ждет.

Она разочарованно отлипла от меня, в глазах промелькнула досада.

– Ну, раз ты такой нехоро-оший… А может, поможешь даме тяже-елую папочку до кабинета донести? – няшный взгляд снизу вверх.

– Извини, Витальевич… – я, всем видом демонстрируя трудовую озабоченность, извлек из папки документ и положил на стекло копира.

Некоторое время она стояла очень близко и дышала мне в затылок, затем все же приняла решение и отстранилась.

– Ну, ладно, Сла-ав! Спасибо! – она подхватила стопку своих бумаг, еще раз прогнувшись, подняла сумочку, стрельнув напоследок сквозь прищуренные длинные ресницы красноречивым взглядом, повернулась и, вызывающе покачивая бедрами, мол, смотри недотепа, от чего отказался, удалилась, громко постукивая шпильками дорогих туфелек.

Фу-ух. Вытер вспотевшее лицо, выключил копир, собрал бумажки в скоросшиватель и поспешил в кабинет Игоря Витальевича. Тот, завидев меня, ухмыльнулся, но промолчал, как и все остальные, изредка бросавшие на меня подозрительные взгляды и сдерживающие улыбки до самого конца совещания. По его итогам мне предстояло закончить много дел. Игорь Витальевич, как с цепи сорвался, нагружая вашего покорного слугу выше макушки, да и с утра намечался неслабый движняк. Поэтому пришлось позвонить Диане и сообщить, что переночую на квартире, в усадьбу ехать нет времени.

Все давно разошлись, в здании поселилась тишина, лишь изредка нарушаемая легкими шагами дежурного охранника, планово обходящего все этажи сверху вниз. Изредка доносились, откуда-то из начальственного угла, – на втором этаже их кабинеты занимали все правое крыло, обрывки приглушенной расстоянием музыки и смеха.

Мой кабинет располагался на третьем этаже в противоположном крыле. Работа шла споро, и уже к полуночи новый алгоритм формирования игровой истории, и связанных в глобальные цепочки квестов, оказался практически закончен. Приходилось раз за разом возвращаться к этой набившей оскомину теме. Как известно, история нашей планеты тоже пишется и переписывается постфактум. Все вновь найденные артефакты, втискиваются безо всякой жалости в прокрустово ложе превалирующей ныне исторической методы, а открываемые обстоятельства, в хронологию принятую сейчас, с подгонкой, а зачастую и с прямой фальсификацией дат. Как, факты говорят за себя? Тем хуже для фактов! Побоку их! Ведь историю творят люди, то бишь – историки и для людей, а не артефакты для фактов! Кому они нужны?

Так же и здесь. По мере развития игрового процесса и открытия новых областей, «Мир» будет прирастать историей и мифологией этих областей. По мере накопления игроками фактов и артефактов. Вот так! Все по-взрослому. Только хронологией будут озабочены не люди, а мои верные и непогрешимые искины.

Я устало откинулся в кресле. На кофе смотреть уже не могу, реально тошнит. Все остальное можно перенести на утро, осталась несущественная мелочевка. Глаза слипаются, поеду на квартиру, вздремну минут хотя бы триста.

Сдал ключ от кабинета охраннику на ресепшене и вышел на улицу. Воздух порадовал холодной чистотой, машины почти не ездили, поздно, первый час ночи. Окна в крыле топов светились радостно и вызывающе ярко, отгоняя тьму подальше от стен. Гуляет народ, межсезонье. Новогодние праздники давно закончились, а до восьмого марта еще далеко. К счастью, пятница подоспела. Пятница – развратница. Оттягиваются менеджеры высшего звена после трудовой недели. Рядовые менегера, тоже не отстают от непосредственного руководства, по кабакам да клубам растворяя накопившиеся стрессы в коктейлях и «рюмках водки на столе». Начальством общественные оттягоны по выходным только поощряются. Заранее выпущенный пар, не разорвет котла, в котором варится коллектив.

Только сел в удобное кресло своего нежно любимого «Мартина» и пристегнулся, стучит коготками в пассажирское стекло. Откуда взялась? Нажал стеклоподъемник, втиснулась почти до пояса.

– Джентльмен не м-мог бы подвезти да-аму? – в салон с морозным воздухом просочился сладковатый запах «Pink» и кислый дух перегоревшего брюта.

Ну, надо же, вот и сподобился лицезреть пьяную Барби!

– Т-такси все не едет, а я-а тут жду-жду, – снова няшные глазки и кривоватая улыбка, – подвезешь? Пожа-алуйста!

Знал бы, чем все закончится, просто выпихнул бы ее из окна, да по газам, куда подальше, так нет же, интеллигентность врожденная не позволила, и подвез, и до дверей подъезда довел, и с домофоном справился. Потом запрыгнул в своего верного коня и домой. Даже на рюмку чаю, настойчиво предлагаемую, не согласился.

Уже дома, раздеваясь чтобы принять душ, понял причину косых взглядов прихлебателей Игоря Витальевича и его многозначительной ухмылочки – на воротнике рубашки красовался сочный след губ. Нынче в моде стойкая помада, а тут такое пятно, за сто метров не захочешь и то увидишь. Специально, что ли жирненько намазалась, Барби долбанная?

Как выяснилось – специально. И не только намазалась.

В среду, ко мне, не ожидавшему никакого подвоха, в кабинет без стука ввалился один из громил личной охраны ОББ со словами: «Собирайся, красавчик, Босс ждет», и встал на выходе, перекрыв тушей дверь. Как раз выдался обеденный перерыв, до него мы с нанятыми Игорем Витальевичем аналитиками обкатывали перспективную шестеренку ролей, размышляя как ее встроить в действующий контекст, слишком многое приходилось переписывать.

Все ушли в кафе, а у меня аппетит отсутствовал, обычное явление, когда я в загоне. Пока не решится проблема, кусок в рот не лезет.

Понимая, что разговаривать с хозяйским псом не о чем, если кто и прояснит ситуацию, то это только сам ОББ, молча накинул пальто и последовал за ним. Никаких прегрешений за собой я не знал, но на душе все равно скребли кошки. Первый раз меня ОББ вызывает так, без предварительного приглашения, хотя всем известно – у него манечка по соблюдению аристократических регламентов. Даже человек отдельный на такие случаи нанят, специалист по политесу.

Добрались быстро, телохранитель мастерски использовал разрывы в потоке спешащих из города автомобилей, не гнушаясь и по встречке проскочить, и когда надо, кряком спецсигнала скучившиеся машины разогнать.

ОББ встретил, как обычно, за своим монументальным столом в кабинете. Не встретил, в общем-то, даже не поздоровался и головы не поднял, когда меня охранник к нему впустил, а сам сзади двери привычно перекрыл. Так и стоял я минуты три, с ноги, на ногу переминаясь, пока ОББ не соизволил на меня посмотреть и пачку каких-то открыток на стол перед собой веером бросить.

– Явился, – сказал, как выплюнул, – герой – любовничек! Что ж ты вытворяешь, паскуда?!

Взглядом буравит, вижу – в крайней раздражительности, скажу не так, пришибет. Захотелось спросить по – яковлевски: «Да ты скажи, какая вина на мне, боярин?» Вот только не к месту, сто пудово любимым малахитовым пресс-папье в меня запустит, не пожалеет. А за зря. Стою, молчу. Жду.

– Тебе, сучонок, Диана доверилась! Все уши прожужжала – Славик, такой, Славик сякой, Славик правильный! Говорил я ей, что нет таким правильным веры, слизняк он и есть слизняк, по всем понятиям! Чего глазами лупаешь, ублюдок похотливый или скажешь не ты это? – он презрительно прищурившись скинул открытки со стола к моим ногам. – Ты? Или скользить начнешь, как угорь, правильный ты наш?

Пришлось собирать. Фотографии. На глянцевой бумаге. Боги, я и забыл, как они выглядят! Народ все больше на девайсах к фотоарту приобщается, не думая даже, что можно вот так, искусство вживую в руках подержать.

А вот контент, какой-то сумбурный, вроде как эффект размытия фокуса применен, не разберу толком – кто и с кем. Хотя нет, здесь явно Алочкины выпуклые формы крупным планом под пятерней проглядывают, да и кулончик знакомый на этой фотографии камушком поблескивает. Только с нею кто рядом, не разобрать. Для опознания подлеца, явно неудачный ракурс выбран неизвестным фотографом, – из-за плеча выглядывает четверть профиля, то есть лоб и нос. На мои – похожи весьма отдаленно, не знаю, под таким углом никогда себя не видел. И сто процентов заднего анфаса, или антифаса (как правильно?), на Аллочкины «золотые» пропорции между ног раскинутых взгроможденные.

Как ни странно, кошки скрести перестали. Пришло понимание некоторых чисто человеческих мотивов ОББ. Не такой уж он и страшный, прячущий за гневом любовь и заботу о дочери, олигарх – кровопийца.

– Причем тут я? – пачка фотографий легла обратно на стол. – Я там не присутствовал.

– По-хорошему значит, не хочешь, – сузил глаза ОББ. – Гриша, введи…

Телохранитель выглянул за дверь и кому-то махнул рукой.

Вошла Аллочка, сгорбившаяся и растрепанная, всхлипывая и размазывая кулачком, черно-сизые потеки туши по щекам.

– Ну, правильный, дальше будешь скользить? – ОББ грохнул по столу кулаком. – А ночевал, почему не дома?

Я пожал плечами:

– Ночевал на квартире, работы много было. – ОББ аж зубами заскрипел, понятно о какой работе подумал. – В пятницу подвез ее домой, сама не добралась бы, штормило ее после шампанского сильно…

– Так сильно, что ты решил со своим бананом на штормовых волнах покачаться? До полного удовлетворения? А может быть, здесь тоже не ты с ней зажимаешься? – он схватил со стола дистанционку и, включив проектор, ткнул ею в изображение на белой стене.

Там показывали момент, где она прилипает ко мне и целует в воротник. Вот уж не ожидал! Камеры наблюдения в копировальной комнате вроде бы отсутствовали, однако следующие кадры, где я занят документом, а она стоит сзади, слегка прижимаясь и приобнимая меня, с другого ракурса, говорили том, что там их, по меньшей мере, две.

– У нас ничего не было! – твердо отрезал, начиная понемногу паниковать. Блин, влип на ровном месте! – Она вообще не в моем вкусе!

– Тем не менее, пропустить ты ее не смог, слизняк похотливый! Точнее смог и, наверное, не один раз, долбоед!

– Да не было ничего, я говорю!

– Чего молчишь, лахудра драная?! – он повернулся к Аллочке. – Набрехала?

– Было все, было! – как дубинкой по голове. Аж в ушах зазвенело. – Он ко мне давно приставал с намеками! Я и поддалась, потому что понравился! А-а! Бы-ылоо!

Аллочка очень реалистично разрыдалась, такой талант в провинции вырос, закачаешься. Я действительно покачнулся, абсурд ситуации завораживал. Не верю! Полный пи-пец, не хватало только грохнуться тут перед ними, потеряв сознание. Вроде кто под затылком кулак сжал, аж смотреть не получается, глаза так и норовят закрыться. Подстава по всем правилам, кому же я дорожку-то перешел?

ОББ выгнал зареванную Барби – аферистку и уперся взглядом в меня:

– Тварь ты, Славик! Мразь! Настоящая, правильная! Моя бы воля, – кормить тебе червяка в земле уже сегодня! Вот только Диана просила не трогать, черт! – он сел в кресло, массируя левую сторону груди. Телохранитель дернулся было, но он остановил его движением свободной руки. – А теперь, пшел вон, чтобы я тебя больше не видел, гаденыш!

Дальнейшее помню как в тумане, – дорогу до офиса, взгляды сотрудников, некоторые сочувственные, некоторые завистливые, затащить Аллочку в постель мечтали почти все в нашем офисе. Новость видимо донеслась и сюда, а может быть, наоборот, здесь родилась, а потом уже дошла до ОББ. Над всем произошедшим предстояло крепко подумать. Кому нужно убирать единственного специалиста, знающего об игре все? Уж точно не ОББ, которому прошедшие гнилые разборки еще выльются в упущенную прибыль, и не Диане, конечно. Я надеялся.

На следующий день принесли письмо от нее.

Вскрыл специальным ножиком конверт и, развернув лист начал читать, сделав пару глотков, сваренного до прихода посыльного кофе. Затем отставил его в сторонку, – смысл написанного не укладывался в голове. Стал перечитывать еще раз, сначала, пытаясь осознать размеры пропасти, разверзающейся под ногами.

Написанные острым почерком Дианы слова, калеными гвоздями впивались в отказывающийся верить мозг. Они не могли принадлежать ей, будучи слишком сухими и жестокими. Их выводила рука не моей нежной и ласковой Динки – Льдинки!

«Всеслав!

После твоего поступка, дальнейшие взаимоотношения невозможны. Чего бы ты себе ни придумал, знай – я тоже тебя не любила. Встречи со мной и ребенком не ищи. Прощай. Д.»

Я, ни коим образом не причастный к возводимой на меня напраслине, был уязвлен в самое сердце и воспринял такое отношение как предательство. Могла, хотя бы выслушать, а не принимать поспешных решений и необдуманно посылать меня всерьез и навсегда. И еще ребенок. Почему не говорила? Не то чтобы я хотел или не хотел ребенка, я просто об этом еще не думал, но такой подход к делу просто выбил меня из колеи, оставив чувство тупого недоумения…

Здоровенные бритоголовые секьюрити из его личной охраны забрали карту доступа в офис и на словах передали пожелание шефа не появляться в пределах видимости, а так же забыть про «You & Your Worlds Ltd.» и «Мир» вообще, иначе…

Что будет иначе, выяснять не хотелось, но уйти, сдавшись и не поговорив с Дианой, я не мог. Мчась на «Мартине», слава богам, хоть он у меня остался, к нашему особняку, раз за разом прокручивал в голове предстоящий разговор. Ворота были закрыты наглухо. Охранник выйти не соизволил, через домофон передав мне пожелание Дианы убираться ко всем чертям.

Так прошло несколько дней. Я пребывал в растерянности. На телефонные звонки Диана не отвечала. ОББ отказался меня принять и приказал выселить из особняка.

Это привело меня в бешенство…

Меня использовали и развели, как младенца на конфетку! Нагло, цинично и беззастенчиво, по ходу дела, отмахнувшись как от мухи, – мол, иди мальчик со своими вопросами и недоумением, поиграй в песочнице, не мешай взрослым дядям.

Никакой уверенности в том, что это послание писала Диана, нет. Я ее почерка в жизни не видел, записок она мне не передавала, списков продуктов не писала, а в СМС-ках почерк вообще хрен разглядишь!

А еще, с явным удовольствием, Игорь Витальевич, который внезапно оказался ее родным братом, что зачем-то от меня скрывали, высказал по телефону все, что он думает о таких лохах, как я и злорадно посмеялся… Отныне он становился гендиректором «You & Your Worlds Ltd.» и куратором проекта «Мир». Как пыльным мешком из-за угла, – только гул приливающей крови к голове и подкашивающиеся от нервной дрожи ноги.

Растерялся я тогда, чего теперь себе простить не могу, потому и мечусь теперь по комнатам своей квартиры в бессильном бешенстве. Попадись сейчас мне ее братец с отцом, порвал бы на запчасти голыми руками! Не верится мне, что ОББ не при делах.

Вот так и обувают простофиль. Как ни хочется считать себя крутым и продуманным, а имею, то что имею, – я инфантильная размазня и влюбленный идиот, возомнивший, что можно без последствий положить руку тигру в пасть. А мой несостоявшийся тесть любому Шерхану сто очков форы даст, а братец ее, как выяснилось, – тот еще Табаки!

Надеюсь, до тушения моего облика дело не дойдет. Предполагаю, что убивать человека, которого обобрал до нитки, морально раздавил и унизил, смысла нет – честолюбие не позволит.

Зачем убирать? Боится он меня, что ли? Вот-вот…

Тем более с его стороны нет ни одного прокола, все обставлено с юридической точки зрения безупречно.

А-а, пошло оно все!

Но тут уж скорее не их, а меня ждал нехитрый сексуальный маршрут.

Я забыл, что я Создатель. Зато, к несчастью, вспомнил мудрые слова Джека Лондона: «Когда мы терпим неудачу, алкоголь всегда протягивает нам руку помощи».

И я запил по-черному…

Просто сорвался в штопор.

Не помогали увещевания Сереги и звонки родителей.

Иногда просто не мог дойти до тумбочки, на которой разрывался мобильник, но в минуты просветления слал СМС, что все хорошо, – я просто занят…

Иногда просыпался в чужих домах, не всегда в постели, бывало и просто на полу. Иногда в своей постели, но с неизвестно откуда взявшимися оторвами неопределенного, а иногда и несовершеннолетнего возраста. Запивал, прошедшие сутки новой порцией алкоголя, и снова просыпался не известно где…

Дни и ночи пролетали в отупляющем угаре и однажды я, ни мало не смущаясь своей наготы, открыл дверь квартиры на очередной звонок, и расписался о получении повестки в ведомости, у какого-то старлея с бегающими глазами.

Через три дня меня забрали тепленького прямо от подъезда, двое в камуфляже и наряд полиции. Даже в квартиру подняться не дали.

Пришел в себя на следующее утро, как показалось, в «обезьяннике», но действительность превзошла все самые смелые ожидания – это была гарнизонная гауптвахта и сегодня, как прошедшего подготовку на военной кафедре при университете, меня отправляют глубоко на юго-восток, бороться с местными «террористами» или еще с кем-то там…

На все мои возмущенные вопли о том, что я нифига на такое не подписывался, мне показали контракт, из которого следовало, что не только подписывался, но и добровольно вызвался.

От собственной дури хотелось взвыть… Еле сдержался.

Навалилось тупое безразличие и полнейшая апатия не проходящая, а наоборот только усугубляющаяся постоянным употреблением фронтовых «соток». Не вывело меня из этого состояния и неуместное появление в нашей роте Сереги. Все, происходящее вокруг, не воспринималось, как единственно возможная реальность.

Просто кто-то, помимо моей воли, запихнул меня в костюм для виртуального погружения и заставляет играть в свою дебильную игру – есть не чувствуя вкуса, спать не высыпаясь, стрелять, не видя в кого попадаешь, истекать поносом, не взирая на то что съел, вздрагивать от близких взрывов, понимая, что следующий может быть последним…

Но в один момент во мне что-то сломалось.

Скорее даже лопнуло…

Как нарыв. С болью, облегчением и непонятным сосущим чувством утраты…

Никогда не считал себя слюнтяем и верил, что могу справиться с любой ситуацией.

Из самого неожиданного, даже казалось бы, совершенно безвыходного положения, как любит повторять мой отец, найдется как минимум три выхода: первый – не делать ничего, второй – купить пистолет и застрелиться и наконец, третий – дать себе время остыть, все обдумать и только после этого использовать купленный пистолет по прямому и единственно верному назначению, – для мести.

Тем более что покупать мне ничего не надо – оружия у меня теперь больше чем у Шварца в «Коммандо».

Но это будет позже.

А сейчас…

Сейчас, рядом рвутся снаряды и умирают люди.