355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Дмитриев » Прогулка в Луну (Забытая фантастическая проза XIX века. Том III) » Текст книги (страница 3)
Прогулка в Луну (Забытая фантастическая проза XIX века. Том III)
  • Текст добавлен: 30 декабря 2020, 18:00

Текст книги "Прогулка в Луну (Забытая фантастическая проза XIX века. Том III)"


Автор книги: Андрей Дмитриев


Соавторы: Семен Дьячков,Христофор Шухмин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Семен Дьячков
ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЛУНУ В ЧУДНОЙ МАШИНЕ, С ОПИСАНИЕМ ТАМОШНИХ СТРАН, ОБЫЧАЕВ И РАЗНЫХ РЕДКОСТЕЙ
Забавный вымысел

Известно давно, что Астрономические трубы открыли на луне горы и моря, а потому заключено, что луна такая же земля, как и подлунный мир; это подало мне мысль исследовать, нет ли на луне жителей, городов и других земных предметов; но, так как для этого надобно было побывать на луне, то я стал придумывать средства к тому и лучшее нашел я то, чтоб изобресть и устроить воздухоплавательную машину, в которой бы мог достигнуть луны; долго думал я о такой машине и наконец выдумал очень замысловато вроде клетки; вместо проволок, в ней поставил я эластические трубки, наполненные особенно газовою эссенциею, мною составленною; к бокам клетки приделал я огромные крылья из пробкового дерева для легкости; клетка была разделена простенком надвое; одна ее половина для моего сиденья, а в другой помещались некоторые инструменты, книги (которые вез я на луну для того, чтоб показать там за редкость, а также могло случиться, что они понадобятся для других употреблений, особенно по Архитектурной и Хозяйственной части), туалетные вещи; также, как самое необходимое в дороге – съестной припас; над клеткой – в случае непогоды – устроен был большой зонт; в одной стороне клетки устроил я еще небольшой орган, как для себя от скуки в странствии, так и для того, что хотел удивить обитателей луны музыкою земного изобретения; еще к моей воздушной машине привесил я несколько клеточек с разными птицами, несколько ящиков и коробок с различными редкостями; таким образом клетка моя, будучи совсем готовой, имела очень забавный вид.

Вскоре после того, простившись с моими знакомыми и с моим земным жилищем, отвернул я краны трубок моей клетки и с быстротою молнии поднялся я на воздух; когда я достиг облаков и посмотрел вниз, то земля казалась уже одною черного массою; наконец я был превыше облаков; они поразили меня своею огромностью и белизною; пролетев еще выше, я тогда не видел их более и несся в моей машине по пустому пространству; взглянув нечаянно вверх, увидел я множество блистательных звезд в большом размере, а ниже их огромное, бледно-светлое тело; это была сама луна и я думал, что скоро доеду до нее, но жестоко обманулся в том, потому что после того, летел я около сорока дней; всего скучнее для меня были ночи, хотя у моей клетки были фонари, освещавшие путь; ничего не скажу о моем странствии, потому что оно было весьма однообразно; наконец, к моему удовольствию, узрел я вблизи находившуюся луну, казавшуюся такою же землею, как и подлунная; почва ее была серого цвета и покрыта высокими горами и лесами, но селений еще не было приметно; я пристал к одному месту, очень веселому, именно к роще на берегу одной реки; тут возблагодарил я небо за благополучное прибытие на луну; а как был вечер, то клетка мне послужила вместо шалаша для ночлега; с каким утешением думал я, что наконец свершилось мое желание, исполнилось намерение обозреть лунные предметы; при наступлении ночи, новые физические явления в воздухе удивили меня чрезвычайно: показались на мгновение разноцветные огни, составлявшие собою различные фигуры; на реке же воздымались волны в виде столбов и потом с шумом распадались; в лесу слышны были необычайные звуки; но от чего они происходили, того я не понимал; наконец усталость принудила меня уснуть. На другой день, проснувшись не рано, изумлен я был чудесным явлением: воздух наполнен был туманом розового цвета и вместе благоуханием; в этом тумане играли блестящие хрустальные иголки, производя прекрасный эффект; вскоре все это рассеялось, и я узрел самое ясное, лазурное небо, поля, усеянные прекраснейшими цветами, кустарниками, деревами, каких нет на земном шаре; веселые местоположения манили к себе; позавтракав, я вздумал осматривать их и пошел наудачу в одну сторону; шедши леском, выбрался я на поляну и поражен был видом великолепного здания, единственного в этом спокойном убежище; по моему мнению, это был какой-нибудь памятник, в чем я не обманулся, узнавши после от лунных жителей; он был воздвигнут одной добродетельной королеве, отличавшейся славными делами; наружность этого памятника очень красива; он весь был выполирован и украшался необыкновенными фигурами резьбою, Арабскими и другими орнаментами. Насмотревшись досыта на это дивное произведение искусства, поехал я далее и, вышедши из леса, опять увидел новое диво: хрустальный город, от которого по причине солнечных лучей происходил чрезвычайный блеск; подошедши к нему ближе, действительно уверился, что все дома были хрустальные, вероятно потому, что на луне были целые горы хрусталю, а камня очень мало и он считался за драгоценность; так как был день, то я мог видеть сквозь хрустальные стены в домах; но везде было однообразие и скука; женщины занимались какой-то работою или изготовлением яств; мужчины же ходили взад и вперед по улицам, составляли толпы и о чем-то болтали; не видать было ни экипажей, ни лавок; вскоре узнал я, что на луне совсем не было торговли, потому что всякий имел все свое, уделенное природой; не нужно было отправляться в другие страны за тамошними произведениями, потому что природа рассеяла по всей луне одинаковое обилие в них; не было на луне фабрик и заводов, потому что всякий житель выделывал сам для своего обиходу все необходимое; некоторые искусства там процветали, например, Архитектура была на высокой степени; живопись и музыка также; денег не было в обращении; я удивлял тамошних жителей, когда показывал им взятые со мною монеты и другие мелкие вещицы; осмотря лунный город, стал я наблюдать за обычаями лунитян и вот из них некоторые: по утрам обходит каждой хозяин вокруг своего дома, потом дает корму натисам, единственным домашним зверькам, которых употребляют там в пищу; они о шести ногах; накормивши животных, идут на общественное место и там говорят о том, как лучше ловить рыбу (потому что занимаются рыболовством), какие лучше употреблять к тому снасти; сделать жирными натисов и о других неважных предметах; после того прощаются странным образом, также как и здороваются, а именно, составят круг и старшина обойдет его и, ударив каждого своею палкою, закричит: «Эгра» и потом распустит всех по домам; там лунитяне принимаются за обед, которой состоит из холодных кушаньев и плодов, называемых ранбасами, растущих в изобилии на небольших деревцах странной формы; в питье употребляют сок из тех же плодов; горячих напитков не имеют, а потому я сожалел об этом, как любил иногда выпить от скуки, но благодаря себя, хорошо, что я запасся ими на дорогу и на луне оставалось их еще надолго в моем бочонке – после обеда лунитяне идут в лес рвать ранбасы или на реку ловить рыбу; принесши добычу домой, отправляются толпами за город погулять; там поют, а некоторые пляшут, за что их оделяют ранбасами; пляска их очень смешна, с надеванием ужасных масок, доставляющих, однако, им большое удовольствие; в этих плясках заметно было какое-то пантомимное представление, потому что они происходили довольно долгое время, с разными переменами; между прочим, их пляски сопровождаются и музыкальными звуками, довольно приятными, но слишком басистыми; инструменты их также различного тона и формы; некоторые удивительного устройства; особенно же удивителен ящик с натянутыми струнами, производящими дребезжащий звук; большая витая деревянная дудка, производящая свист и визг; барабан, наполненный хрустальными шариками, которыми производится грохотня и звон; из этого выходил забавной концерт, после которого кончилась пляска и все разошлись по домам; наконец ужин и покой. Здесь упомяну одну странность лунитян в отношении наименований их; там нет собственных имен, как например Наталья, Семен и др., но у них даются названия по качествам каждого, как то: господин Умник, г. Глупяк (они этим не обижаются, потому что любят истину, а стараются в дурном исправляться и тогда дают им название, соответственное тому), г. Добряк, г. Славнолов, г. Обжора, г. Тишина, г. Самохвал, г. Люборанбас; женщины также называются по своим качествам: госпожа Красавина, г-жа Мудрина, г-жа Бойкая, г-жа Своенравина, г-жа Кроткая, г-жа Добрина, г-жа Ласкавина и др. Другая странность состоит в домашнем празднестве: хозяин дает праздник тогда, как наловит много рыбы и соберет много ранбасов; он выставляет близ своего дому длинный шест с висящею на нем рыбою; потом берет дудку и трубит в нее, созывая так гостей; когда они приходят, то их становят в ряд перед домом и дают каждому по рыбке, после того толкают каждого поочередно в двери, там обыкновенно угощают их обедом и десертом.

Теперь хочу вкратце упомянуть о некоторых лунных предметах и редкостях в особенном роде; и первое, что там нет ни золота, ни серебра, а есть ископаемое вещество синего цвета, весьма блестящее, употребляемое в домах на украшения; женщины наряжаются в материи, тканые тонко из некоторого тростника; головной их убор состоит в венке из цветов и перьев; все ходят пешком, кроме Короля и Королевы, которых носят в беседке; так как дожди на луне очень редки и бывает засуха, то в случае там, где нет воды и пойдет дождь, поставлены тумбы с резервуарами, за что путешественники очень благодарны, а сами они для того же имеют шапки, вверху их устроены небольшие кадочки из тонкого дерева; когда пойдет дождь, то наполняет их водою и таким образом прохожий может утолить жажду свою легким способом.

В одном здании лунного города показывают щит одного знаменитого героя с странными изображениями, также меч очень широкий и копье в пять саженей. – В том же городе жил некогда один Сочинитель, которого произведения всеми были уважаемы, а потому по смерти его домик, в котором он жил, оставался необитаемым и сохранен, как воспоминание славного человека; в этом домике, с особенным удовольствием я рассматривал Кабинет и разные в нем вещи и невольно вырвался у меня экспромт:

 
Как мысленно я наслаждаюсь
Смотря на этот кабинет —
Чрез эти вещи уверяюсь,
Что жил в нем некогда поэт.
 

По сказанию жителей, Сочинитель занимался не только прозой и стихами, но и другими учеными и художественными предметами, как то: Механикой, Физикой, Технологией и даже Алхимией, а под конец жизни своей все бросил, и сделался Философом и переселился из своего домика в лес, в уединенное место, где природа образовала один кристалл огромного размера и удивительной формы: на нем вышли различные обломки в виде четырехугольных палочек, а внизу произошло отверстие в пещеру, в которой Философ и поселился, не смотря на скуку.

Остается еще сказать об одной достопримечательности на луне, которую я рассматривал с большим удовольствием. Это была машина, посредством которой готовилось всякое кушанье на кухнях богачей; она разделялась на несколько частей и в каждую клалось особенное снадобье; по истечении нескольких минут, поспевали в этой машине супы, соусы, жаркие, пирожные; я прежде говорил, что у бедных жителей употреблялось одно холодное, а потому им не нужна была машина, стоящая дорого; пообедавши славно у одного лунного Князя и отдохнувши, сел в мою машину и полетел обратно на земной шар с запасом редкостей; после чего, приехавши домой, я заснул крепко и проснулся в моей комнате; тогда узнал я, что все мною виденное было сновидение, но столь занимательное, что я передал его в этой книжке любопытному рассказу; не знаю, успел ли я в том.


Андрей Дмитриев
УЖАСНАЯ КРАЖА

Известно, что от земли до луны 360,000 верст и что до сей поры не было еще такого телескопа, который увеличивал бы поперечник луны более, чем в 300 раз против того, каким он нам кажется простым глазом. Мы сказали не было до сих пор, – следует ли из этого, что нет и теперь? Отнюдь не следует. В наш век прогресса, век самоотверженной борьбы высокоумного г. Ливанова с злобою раскола, век ружей Шасспо и пушек-митральез, – век, в который человечество решило свою задачу истреблять друг друга издали и с быстротою телеграфа, – выдумали-таки такой телескоп, который увеличивает поперечник луны в 50,000 раз и дает возможность видеть на ней не одни уже горы и долины, а и людей[12]12
  Предположения г. Н. Страхова, высказанные в покойном журнале «Время», в статье «Жители планет», – оправдались великолепно. То-то, чай, ликует маститый философ (Здесь и далее прим. авт.).


[Закрыть]
, людей, как быть следует: с руками, ногами и прочими принадлежностями. Пока этот телескоп еще в секрете, но мы вместе с г. Жюлем Верном имели случай наблюдать в него. Что видел Верн – это его дело, но мы не намерены скрыть ничего из виденного нами на луне. Мы видели на ней, что люди и там такие же, как на земле: сильный теснит слабого, богач эксплуатирует бедняка, нации враждуют и дерутся, правители опекают народ и заботятся о его благополучии, пресса иногда гуляет под честным словом не удрать на свободе в палисадниках острога[13]13
  Мы наблюдали из Франции, а потому и все вышесказанное исключительно относится к ней.


[Закрыть]
, книгопродавцы надувают публику и эксплуатируют несчастных писак, словом – все как и на земле, так что не стоило бы и телескоп такой устраивать. Много раз смотрел я в него и ничего особенного не видал. Раз как-то, насмотревшись земных безобразий, я возжелал взглянуть на лунные и устремил свои взор на некий маленький остров, с очень немногочисленным населением. На этом острове я увидел следующее: в прекрасной долине, под роскошною тенью громадного дерева, на возвышении из голубого мрамора покоилась прелестная дева. Она была в греческой тунике, и на браслете ее правой, чудной, как у Сандрильоны, ножки висела связка ключей. Хорошенький чемоданчик чуть виднелся из-под складок ее туники. Сон ее спокоен и нежная улыбка не сходила с ее чудных губ. На мраморе большими греческими буквами было написано: «Фемида, странствующая гречанка, когда-то служившая в министерствах юстиции и внутренних дел на острове Хиосе». Она спала – спала и во сне улыбалась. Кругом была мертвенная тишь, что можно было заметить из того, что ни один листок дерева не шевелился, и что Фемида спокойно спала. Вдруг, – о, как мы были поражены и опечалены тем, что не могли ничем расстроить козни злодеев, – мы увидали двух крадущихся к спящей красавице бандитов, судя по их одежде и злобным лицам. Один был в мантии жреца, очень неряшливой и без признаков белья, с кинжалом в руке и грязною соломою на голове, лет 60-ти, другой же приятной наружности, с роскошными прядями волнистых, откинутых назад волос, во фраке и в гофреной рубашке, с отмычками в руках и зубах. Глаза его горели злобой, и шляпа была надета набекрень. Они крались к ней. Зачем? А вот они близко, они ищут, где чемодан; они нашли. Господин в гофреной рубашке попробовал отмычки – не подходят. Отчаяние сказалось на лицах их, и они остановились в недоумении. Недоумение длилось недолго. Старец в жреческой одежде заметил и указал господину во фраке связку ключей на чудной ножке спящей. Лица обоих просветлели. С ловкостью бывалого в переделках станового добрых старых времен, господин во фраке моментально снял ключи с ноги и стал пробовать, который из них подходит к найденному им чемодану. Третий ключ подошел, и, открыв ящик, они увидали множество старых бумаг, связанных в пачках, на которых было написано: Дело. Наши бандиты перешарили все пачки и остановились на одной пачке, на которой было написано: Дело об Еретиках; лица их выражали видимое удовольствие: они нашли то, что искали. Быстро запихали они в чемодан все, кроме одной, найденной и нужной им пачки, тихо заперли его и еще тише привесили ключи к браслету ноги.

Выспалась ли прекрасная гречанка, или была разбужена прикосновением злых воров, но только, зевнув аппетитно два или три раза и потянувшись, она проснулась. Гнев исказил ее прекрасное лицо.

Читатель, вероятно, слышал, что глухонемые понимают по движению губ, что говорят им. Я понимаю тоже, по движению губ, всякую речь и потому нет ничего удивительного, что я, наблюдая в телескоп, мог понять, что говорила разгневанная Фемида. Она говорила: «Назад, грабители и воры! Назад, изменник-жрец!»

Бандиты, не слушая – утекали.

– Не слушаетесь вы, так будьте прокляты! Ты, жрец, с луны на землю марш, и будь ты там, на ней, позором для людей. Юродивым ты будь и в юродстве своем морочь людей.

Богиня перевела дух и продолжала, обращаясь к господину во фраке:

– И ты, заморский франт, с луны на землю марш, и на земле пусть долей твоей будет писать премного-много и преглупо-глупо. По временам, когда я захочу, из образа людского тебя в ослиный превращу.

За сим явилась молния и, нужно полагать, за нею гром, и два гнусные вора стремглав полетели на землю.




Приложение
Христофор Шухмин
ПУТЕШЕСТВИЕ ОХОТНОРЯДСКОГО КУПЦА НА КОМЕТЕ
Фантастический рассказ

Оживление охотнорядской торговли постепенно начинало замирать. Уже перестали раздаваться надоедливые возгласы «российских» торговцев и палатка за палаткой заставлялись ими ставнями для ночного покоя. Кое-где хотя и бродили запоздалые покупатели, но уставшие торговцы почти не обращали на них внимания, а если и продавали, то с неохотою.

– Ну, ребята, запирайтесь, – сказал и Иван Макарыч Шарамыжников, – богатый торговец рыбой, своим полусонным молодцам.

Его обыкновение было запираться последним, но нынче он почему-то изменил этому правилу.

Обрадованные приказчики живо пустились исполнять приказание своего хозяина, который хитро посмеивался в свою длинную бороду и думал: «Эка, псы какие! Ловко поворачиваются с окончанием; а к торговли ведь вот не так ретивы!..»

Через несколько минут все было убрано, товар отнесен в подвал, лари закрыты ставнями и заперты большими замками.

Хозяин и приказчики помолились Богу и отправились домой.

Не успел Иван Макарыч отойти и нескольких шагов от Охотного ряда, как к нему подошел какой-то неизвестный торговец.

– Пренизкое почтеньице-с Ивану Макарычу, – проговорил неизвестный и поклонился.

– Честь имею, только… только, стало быть, что-то я вас запамятовал… Право.

– Да я-с, Иван Макарыч, не тутошний, я донской. Вас-то я знаю только по слухам. Приехал я, значит, в Москву рыбки продать.

– Дело благое… Что ж, приходите завтра, – может, что и столкуемся.

– Оно бы лучше нынче, а то завтра… намечено кое-что… Вот коли сегодня с вами не сделаюсь, так придется… – И незнакомец замялся.

– Не утруждайтесь разъяснением: я понимаю. С конкуренцией с нашей хотите сделать… так, так… понимаю… А что за рыба-то?

– Осетрина, да белужка.

– А количество?

– Да тысчонка по 4 пудиков есть.

– Так, так… А цена?

Незнакомец, как это делают настоящие коммерсанты, обернулся во все стороны, чтобы кто его не услышал посторонний, и шепотом сказал такую дешевую цену, что даже Иван Макарыч поразился.

– Может, какая костяжка, али с тухлинкой?

– Без солинки и свежести необычайной.

– То-то, а то у нас такой-то и у самих порядочно есть… Только не выпускаем, чтобы цену не портить… А в какой срок?

– Можно и в одиннадцать.

Много лет торгует Иван Макарыч в Москве, много ему приходилось совершать сделок и слышать разных выгодных предложений, но так дешево и заманчиво ему никто не предлагал и он пытливым взглядом окинул неизвестного, боясь, – нет ли тут лжи.

Но незнакомец внушал полное доверие.

– Не хотелось бы сегодня мне, глядя на ночь, идти в трактир, – проговорил Иван Макарыч после раздумья, – да уж, видно, делать нечего, пойдемте, – потолкуем.

И они пошли.

Однако Иван Макарыч не повел незнакомца в тот трактир, куда он ходил постоянно, боясь встретиться с конкурентами, а повел продавца в отдаленный ресторан от Охотного ряда.

Пока подавался чай, Иван Макарыч разглядывал своего нового приятеля.

«На свету-то видней», – думал он.

Незнакомец был брюнет, с загорелым, морщинистым южным лицом, с черными как уголья глазами и с белыми лошадиными зубами, которые он часто оскаливал и которые придавали его лицу отталкивающий вид.

«Чудной человек!» – опять подумал Иван Макарыч и громко спросил:

– А что же это я вас не спрошу, – как вас зовут-то?

– Карапет Егорыч Дурычанц.

– Стало быть, не русский?

– Кавказец.

– Это и видно. – И начал Шарамыжников выпытывать и экзаменовать Карапета по рыбной торговле.

Карапет несомненно понимал по этому делу все до тонкости, но Иван Макарыч решил поступить с незнакомцем по-купечески, а потому и задумал подпоить его, дабы развязать ему язык, и для этой цели спросил водки.

Незаметно графин за графином истреблялся новыми приятелями во время интересных разговоров. Карапет чрезвычайно понравился Ивану Макарычу и после четвертого графина, стал его называть своим другом и перешел «на ты».

– Деляга ты! – кричит Шарамыжников. – Давай поцелуемся!..

Поцеловались.

– А не врешь это ты? А? Не врешь? Скажи по совести? А? Ну, побожись!..

– Ну, чего болтаешь, Макарыч, – говорит ему на это Карапет. – Какая мне польза врать! Вот тебе от меня тысяча рублей в залог, что бы ты не сомневался… – И Карапет достал толстый бумажник.

– Не надо, – кричит Иван Макарыч, – не надо! Верю! Целую и верю!.. Человек! Половой с головой, коньяку!..

Коньяк еще больше вскружил Шарамыжникову голову.

– Угощаю тебя по-купечески! – продолжал кричать он. – За город свезу тебя, ростовского кавказца! Во, как разугощу, – прямо на славу! Половой, лихача! Ну, живо! В самую Ельдораду! Шагом марш! Вот это по-нашему! Ура-а!! за здоровье армянского сословия!!

А Карапет только улыбается, да подливает вина пьяному купцу.

Не прошло и нескольких минут, как Иван Макарыч с Карапетом неслись на красивом рысаке в места одурения, ночного веселья, в тот омут, откуда дорога к разбитой жизни, к слезам и болезни.

И несется рысак и мощно гигантскими шагами отбивает по мостовой, под удалый крик опьянелого купца.

Но тут произошло совершенно невероятное и поразительное. Белое, точно солнечное сияние, озарило Ивана Макарыча. Какой-то волшебно-феерический шар закружился у его глаз, распустился огненным хвостом и не успел купец опомниться, как очутился на этом хвосте и, влекомый шаром, понесся кверху по необъятному воздушному пространству.

Это его несла огненная Комета.

– Что за чудеса, – испуганно забормотал купец. – А где же Карапетка? А? А где же лихач?.. Вот это ловко! Ай да дешевая рыба!

Быстрее молнии несется комета и миллиардами искр усыпает ночную дорогу.

А кругом громадные блестящие планеты, чудесные созвездия, одинокие звездочки, и все это, кажется, улыбается, приветствует и живет таинственною, великою жизнью.

Оглянулся купец, и сам улыбнулся, и робость его прошла. Снял он шапку и закричал:

– Прощай, златоглавая Москва! Прощай, жена Акулина и все сродственники, – с моими охотнорядскими молодцами!! Вот так лошадь, б одну секунду на тот свет попал!! Ловко! чудны дела твои, Господи! Сидел в ресторане и вдруг на звездном хвосте в заграничную прогулку уехал!..

Оглянулся Макарыч вниз, а за ним на разных звездочках и кометах чертенята несутся и орут благим матом веселые песни.

Затянул и купец за ними.

И все выше и выше несется комета. И все громче и громче орут чертенята. И все привлекательней, разнообразней становится в бесконечном небесном пространстве.

И все больше и больше удивляется купец и вместе с тем радуется необъяснимой поездке, которая открыла ему такие невиданные прелести, такие великие тайны недосягаемого мира. Но вдруг комета зашипела, рассыпалась на громадное пространство звездами, завертелась огненным вьюком и скрылась за черное покрывало таинственной ночи.

А наш купец перевернулся несколько раз в воздухе и каким-то ураганом был отброшен на небольшую звезду, находившуюся рядом с месяцем.

– Что за история, – закричал он, осматривая новое место. – С таким путешествием, пожалуй, и домой не вернешься! А там без меня чего доброго всю торговлю испортят… А все-таки и тут хорошо! Просто чудеса!

И действительно было чему удивляться.

На звезде стоял громадный накрытый стол, установленный разными винами, фруктами и кушаньями.

За столом сидели чертенята и их подруги, хорошенькие ведьмы с разрисованными личиками.

Тут же стояло пианино и на нем бойко и звучно играл музыкант, конечно, тоже черт.

Но всего удивительнее было, что за этим же столом сидел и Карапет.

– Карапет! Друг мой разлюбезный, и ты тут?

– И я.

– Да как же ты-то попал?

– Да так же, как и ты.

– Непостижимо. Стало быть, мы в новом царстве? Вот так гуляние! Ну, так валяй бесенята, развлекай московских купцов.

И с этим Макарыч бросил пачку денег чертям.

Пение усилилось и перешло в плясовое, разухабистое…

Разошелся купец и пустился вприсядку. Кричит, поет и свистит Иван Макарыч, ублажаемый бесенятами, забывши про свое путешествие на Комете «Галлея» и о своем необычайном приключении. Весело и радостно ему и не замечает он, что издали на него смотрят светлые звездочки и грустно кивают ему своими маленькими головками, как бы жалея его, погибающего в диком разгуле с хитроумными чертями.

Как попал Иван Макарыч обратно домой, – и не знает, и не помнит.

Только в полдень разбудившая его жена объяснила ему, что он вернулся домой на рассвете в пьяном виде и все кричал о каких-то звездах и чертях.

И никак не мог сообразить купец, что с ним произошло и каким образом он летал под облака на хвосте кометы.

Через час он отправился в Охотный ряд к своим палаткам.

В голове шумело, в висках стучало и он мрачно и злобно отплевывался при воспоминании о вчерашних чертях. А вечером, пред запоркой ларей, к нему подошел посланный из одного загородного ресторана и передал запечатанный конверт.

Иван Макарыч сердито оборвал края конверта и достал из него довольно длинный ресторанский счет, помеченный вчерашним числом, но еще не оплаченный.

«Вон оно, куда комета-то забросила! – подумал купец. – История, да и только! Эх, ма!..»

И, почесавши затылок, он расплатился по счету.

На другой день Иван Макарыч совершенно оправился и пришел в себя от своего гуляния и приключения.

Единственно его поражало знакомство с Карапетом и его исчезновение.

– Неужто черт? – говорил сам себе. – Вот наважденье-то! – И тут же купец отплевывался и крестился от такого ужасного знакомства.

X. А. Мин-Шух


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю