Текст книги "Ведьмино наказание (СИ)"

Автор книги: Андрей Вдовин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Андрей Вдовин, Михаил Вдовин

ВЕДЬМИНО НАКАЗАНИЕ

роман

Глава первая

  Солнце выглянуло из-за гряды далеких скал, и косые золотистые лучи протянулись над заливом, пронзая утренний туман. Широкая водная гладь была спокойна и неподвижна, как запотевшее зеркало, и лишь на самой середине залива темнела крохотная точка. Только орел мог бы разглядеть, что это лодка, а в ней сидит человек – совсем еще мальчик, лет тринадцати-четырнадцати...

  – Туман скоро рассеется, – проговорил мальчик, словно обращаясь к невидимому собеседнику. – Хотя с берега нас теперь вряд ли заметят: слишком далеко, – голос его слегка дрожал. – Но все-таки лучше поспешить.

  Он с удвоенной силой налег на весло, и легкая узконосая лодочка-долбленка заскользила вперед еще быстрее – к противоположному берегу, который даже не угадывался в раскинувшейся над водой белесой пелене.

  Если бы юного гребца сейчас увидел любой житель окрестных земель, он без труда мог бы сказать, что мальчик принадлежит к племени ваннахов – могучего и сурового народа, издавна населявшего обширное северное побережье Студеного моря. Каждый знает, что только у ваннахов подростки носят замшевые безрукавки с бело-синей вышивкой по вороту, а в волосы у правого виска вплетают красный шнурок с пером пустельги.

  Но была в облике юного северянина одна примечательная черта: на тонкой шее у него поблескивало золотое ожерелье – витой обод с застежкой в виде оскаленной волчьей морды. Всем известно, что подобные ожерелья-гривны – отличительный знак воинов из дружины верховного вождя ваннахов – Вигнера Молота.

  Но откуда мог взяться такой знак у подростка, который еще не достиг того возраста, когда юноши проходят обряд воинского посвящения? Для сведущего человека ответ был очевиден: это означало, что сидящий в лодке мальчик – не кто иной, как родной сын вождя ваннахов. Ведь только сыновьям Вигнера Молота с самого раннего детства дозволяется носить родовой знак их властительного отца – голову волка.

  Многие знали, что у вождя Вигнера всего двое сыновей. Старший, Снорри Лютый, уже третий год подряд ходил вместе с отцом в военные походы, и его имя наводило страх даже на жителей далеких южных побережий. А вот младшему, Корди, еще только предстояло стать воином – через два года...

  – Надеюсь, половина пути уже позади, – вновь нарушил тишину Корди. – Еще миля-другая – и причалим... – Казалось, паренек старается ободрить кого-то – или, быть может, самого себя?

  Что и говорить: жутковато идти через широкий морской залив в одиночку, на крохотной долбленке, да еще и вслепую, не видя земли. Время тянется невыносимо долго: кажется, берег должен вот-вот появиться, а его все нет и нет... И поневоле вползают в голову тревожные мысли: а вдруг ты сбился, вдруг плывешь совсем в другую сторону – к выходу из залива, в открытое море?.. Но нет, солнце светит в левый борт – значит, южный берег прямо по курсу, и до него, наверное, уже недалеко...

  Корди зябко повел плечами. День обещал быть теплым – как-никак, осень еще толком не вступила в свои права, – но здесь, посреди водно-туманной пустоши, слишком явно ощущалось холодное дыхание морской бездны. Или это страх дает о себе знать?

  Парнишка мысленно выругался. Нет, будь что будет, а домой он не вернется!

  – Эй, Вьюрк! – позвал он. – Ты чего там притих? Дрыхнешь, что ли? Вьюрк! – Корди призывно свистнул.

  Из-за туго набитой котомки показалась бурая мордочка с глазами-бусинками. Округлые мохнатые ушки вопросительно стояли торчком. Зверек издал писк, требуя объяснений.

  – Вьюрк, ты же вроде куница, а спишь как сурок! – с напускной укоризной проговорил Корди.

  В ответ Вьюрк вспрыгнул на котомку и сладко потянулся, выгнув спину дугой и распушив длинный хвост. Последовал широченный зевок, блеснули ряды маленьких, но острых зубок. Кун встряхнулся и как ни в чем не бывало принялся прихорашиваться.

  – Красавец! – усмехнулся мальчик.

  Настроение у него сразу улучшилось. Зябкого чувства, так подозрительно похожего на страх, будто и вовсе не бывало.

  – Как думаешь, как нас примут там? – Корди кивком головы указал в сторону берега, к которому он так усиленно греб.

  Вьюрк вперил в мальчика взгляд своих умных глазок и повторно пискнул.

  – Верно. Поживем – увидим, как говорил мой учитель... – юный ваннах горько вздохнул. – Знаешь, я всегда хотел отправиться куда-нибудь далеко-далеко, увидеть новые земли... Но не для того, чтобы грабить и убивать, как отец с братом, нет. Просто хочется побывать в дальних странах, повидать всякие диковины, о которых столько рассказывал учитель! Свой-то полуостров я взад и вперед исходил сотню раз... Мечты сбываются, мой друг. Жаль только, что обстоятельства несколько щекотливы...

  Кун вскарабкался Корди на плечо и лизнул его в ухо.

  – Тихо, тихо! Ты же знаешь, я не люблю щекотки! – невольно рассмеялся мальчик. – Эй, смотри! – Корди подскочил в лодке, отчего та закачалась. Вьюрк с возмущенным писком еле сумел удержаться на плече хозяина. – Что это там?

  Туман уже слегка рассеялся. На относительно небольшом расстоянии от лодки водная поверхность вдруг заходила ходуном, и вверх взметнулся шумный фонтан.

  – Кит! – выдохнул Корди.

  На короткое время вода успокоилась, но потом вдруг вздыбилась, будто земля во время землетрясения, и из морской пучины вынырнул темный гигант, размеры которого поражали воображение. Кит замер на миг в вертикальном положении, а потом обрушился всей своей массой обратно, подняв тучи брызг.

  До этого Корди видел китов всего пару раз – издалека, с одного из лодочных причалов в своем поселении. Прибежав домой после первой встречи с морским великаном, он буквально засыпал своего учителя вопросами о китах: что едят, как живут, как относятся к людям, как люди к ним относятся... Учитель был рабом его отца, но когда-то он жил другой жизнью, был ученым человеком; именно он обучил Корди чтению и письму, рассказал многое о мире любопытному ваннаху. Учитель... Корди невыносимо тосковал по нему.

  Вдруг мозг северянина пронзило чувство тревоги – словно боевой топор его отца броню противника. Ваннах погреб что было силы, но не успел. Широкий черный хвост стремительно вылетел из воды, потом опустился, и Корди едва успел выпрыгнуть из лодки вместе со своей куницей, прежде чем крохотное суденышко приняло на себя могучий удар.

  Корди открыл под водой глаза, увидел свою котомку, схватил ее и рывком вынырнул на поверхность. Ухватился за какую-то доску – это оказалось сиденье от лодки – и перевел дух.

  – Вьюрк! Вьюрк! – закричал он.

  Что-то шевельнулось у него за пазухой. Ваннах почувствовал прикосновение мокрой шерсти к своей груди, и из воротника его рубашки выполз кун, насквозь вымокший, но живой.

  – Как хорошо, что ты цел! – обрадовался Корди. Вьюрк пробежал по его руке и опять уселся парнишке на плечо.

  Рядом плавала вверх дном лодка: удар исполинского хвоста почти расколол ее надвое.

  – Спасибо тебе! – заорал ваннах киту, чья быстро удаляющаяся мокрая спина выглядывала из воды. – Чтоб тебя валькирии раньше срока забрали!

  Кит нырнул в воду. Обиделся, наверно. Хотя ругали-то за дело!

  Вьюрк на плече сердито встряхнулся.

  – Похоже, мы теперь замерзнем раньше, чем доберемся до берега, – голос Корди был насквозь пропитан пессимизмом, как вся его одежда – ледяной водой (не зря же море Студеным прозвали!).

  Мальчик сплюнул и отчаянно заработал ногами, надеясь добраться до берега раньше, чем его превратившееся в глыбу льда тело унесет течением в открытое море.

  Впрочем, такое могло случиться только поздней осенью, когда берега залива начинают обрастать ледяной коркой. Но и сейчас приятного было мало: все тело мальчика пронзало холодом, и зубы уже начинали выбивать мелкую дробь. Скорей, скорей! Эх, знать бы, далеко ли еще до берега...

  От усиленной работы ногами кровь в жилах разогрелась, побежала быстрее. Корди немного воспрянул духом, и на какое-то время у него даже появилась уверенность, что все обойдется благополучно.

  Однако плыть в таком бешеном темпе было тяжело, и вскоре парнишка начал выбиваться из сил. Пришлось поневоле сбавить ход.

  А берега все не видать...

  Руки мальчика, вцепившиеся в доску, начинали уже понемногу коченеть. Опять нахлынуло отчаяние.

  Вьюрк, угнездившись на загривке хозяина, что-то ободрительно пропищал ему в ухо.

  – Тебе-то хорошо, – хрипло выдохнул Корди.

  В ответ раздался еще более громкий писк, на этот раз укоризненный. Ваннах почувствовал, как зверек теребит ему сзади волосы: держись, мол, ты же такой большой и сильный, не то что я!..

  Да уж, большой...

  По правде говоря, Корди не выделялся среди своих сверстников ни ростом, ни силой. Да и учитель всегда говорил, что не сила красит человека. Сильным человека делают разум и знания...

  Знания... Как они могут сейчас ему помочь? В нынешнем его положении куда больше пригодились бы стальные мышцы, как у его брата Снорри, который может задушить голыми руками дикого кабана...

  Неужели старый Заннус, добрый и мудрый его учитель, ошибся? Неужели из-за недостатка сил Корди суждено погибнуть и никакие знания ему не помогут?

  И тут в голове у обессилевшего и насквозь продрогшего парнишки словно молния полыхнула. Он вдруг вспомнил, как вместе с другими мальчишками разевал рот от удивления, когда во время праздника Зимнего Солнцеворота лучшие воины из дружины отца показывали на главной площади свое жуткое искусство: ходили босыми ногами по огню, били друг друга тяжелыми молотами, тыкали в себя ножами – и хоть бы что! Позже старый Заннус объяснил мальчику, что секрет всех этих чудес не так уж сложен. Все дело в том, что воины заранее вводят себя в особое состояние (учитель назвал его незнакомым и загадочным словом «транс»), в котором их тела становятся невосприимчивыми к боли и могут выдерживать даже самые страшные удары. Этому искусству юношей-ваннахов начинают обучать после прохождения обряда воинского посвящения. Правда, далеко не каждому удается овладеть им в полной мере.

  Корди всего этого знать еще не полагалось, и тем сильнее пристал он к учителю с расспросами. И Заннус рассказал и даже показал ему, как и что нужно делать. Впрочем, когда мальчик в первый раз попробовал сам достичь этого таинственного состояния, у него мало что получилось, и в дальнейшем он очень быстро охладел к этому занятию.

  «Не беда, – улыбнулся учитель. – Главное – теперь ты знаешь. Просто тебе пока что не нужно. Но когда придет необходимость – допустим, если жизнь твоя будет под угрозой, – это знание тебе поможет».

  И вот теперь Корди понимал: время настало. Его сковывают усталость и холод. Значит, нужно сделать так, чтобы тело его стало не восприимчивым ни к тому, ни к другому.

  Почему воины, плясавшие на раскаленных углях, оставались невредимыми? Потому что они, находясь в трансе, представляли себе, что ходят по глубокому снегу, что им холодно, очень холодно...

  Значит, он, Корди, должен сейчас представить что?

  Мальчик закрыл глаза.

  Жаркий очаг. Раскаленные докрасна камни. Бешено пляшет пламя, жадно лижет днище котла. А в котле бурлит кипяток, пышет во все стороны паром. От огня жарко лицу, рукам, всему телу. Пот начинает струиться по спине, капает со лба, щиплет глаза. Вот из котла зачерпнули кипятку – и плеснули прямо на красные камни. Дикое шипение, все тело обдает клубами пара, руки обжигает, становится трудно дышать...

  Представляя все это в уме, Корди одновременно начал негромко наговаривать вслух нечто вроде считалочки:

Раз, два... Ох, горячо...

Раз, два... Ух, жарко...

Раз, два... Еще горячей...

Жжет, обжигает... Упарился весь...

  Так он твердил и твердил на все лады, в то же время продолжая работать ногами – но теперь уже неторопливо, размеренно, в такт «считалочке».

  И вот эти монотонные повторения, эти равномерные ритмичные движения постепенно утянули за собой его сознание, и оно словно бы отгородилось от всего лишнего: он ни о чем не думал, ничего не чувствовал, а просто долдонил одно и то же – и плыл, плыл все вперед и вперед... И даже уже ничего не помнил – как и зачем он здесь, да и кто он вообще такой, – лишь тупо следовал той установке, на которую сам себя настроил...

  Очнулся он от толчка.

  Открыл глаза и сначала даже не понял, что произошло.

  Впереди громоздились камни.

  Почувствовал, как что-то заскребло его по загривку, по макушке, а потом раздался писк, и перед глазами замаячил длинный пушистый хвост, закрывая обзор.

  – Вьюрк! – только и смог выдохнуть Корди.

  Он тяжело поднялся и, шатаясь, пошлепал по мелководью к берегу, до которого, вопреки всему, добрался.

  Выходит, учитель был прав!..

  Едва ступив на твердые камни, паренек рухнул как подкошенный, ибо вышел из транса и теперь вся усталость дала о себе знать. Глаза закрывались сами собой. Конечно, спать в мокрой одежде, когда вокруг еще недавно висели холодные клочья тумана, а сейчас лишь самую малость потеплело, было плохой идеей. Корди это вполне осознавал – но ничего поделать не мог, слишком уж он выдохся. Даже пообещай ему кто сейчас исполнение всех его желаний, юный ваннах не сдвинулся бы с места.

  Вьюрк ухватил зубами Корди за ухо (кун всегда будил своего хозяина по утрам именно таким манером) и потянул на себя. Но парнишка не реагировал. Зверек обиженно пискнул и свернулся калачиком рядом с ваннахом. Вскоре он тоже спал.

  Пока они мирно отдыхали в царстве снов, на другой стороне залива, в доме Корди, его отец, вождь Вигнер, заглянул в комнату сына, желая извиниться за произошедшее накануне, хотя простыми извинениями тут не отделаешься... Корди, само собой, не обнаружилось. «Опять в лес удрал, – подумал суровый ваннах. – Ладно, рано или поздно вернется – никогда больше, чем на несколько дней, не уходил, – тогда и поговорим».

Глава вторая

  Сагитта села в постели. Голова просто раскалывалась. Легонько застонав, она приложила ладонь ко лбу, бормоча болеутоляющий заговор. Стало немного легче. С чего бы вдруг такая напасть?

  Ведьма (точнее, ведьмочка) поглядела в оконце, закрытое мутным стеклом. Солнца не видно из-за гигантских болотных дубов, но утро, кажется, давно уже перешло в день. Это ж сколько она спала?

  И тут она вспомнила, отчего именно пробудилась. Видение! Ей привиделось одно из самых зловещих мест Ведьминого Болота – Мрачная Топь – и там она встретила какого-то человека... Очень-очень важного человека. Но кто он и какой из себя, она не помнила – ни возраста, ни пола, ни каких-либо ярких деталей одежды... Одно она знала: найти этого человека просто необходимо. Но идти в Мрачную Топь ой как неохота – это место пользовалось дурной славой среди ведьм. Обычных людей там подстерегали почти те же опасности, что и на всем болоте, а вот ведьмы рядом с тем местом по неизвестной причине теряли почти все свои силы, становясь из могущественных колдуний простыми женщинами или девушками.

  Аделий, смешно переваливаясь с боку на боку, подошел к ведьме и ткнулся клювом ей в руку, выпрашивая рыбы. Сагитта вытащила из-под кровати корзинку с мелкой рыбешкой и оставила ее в полном распоряжении своего питомца. Аделий жадно набросился на рыбу. Сагитта некоторое время смотрела на птицу, а потом, решившись, накинула на плечи плащ, прицепила к поясу ножны с коротким мечом, закинула за спину колчан со стрелами и лук и вышла из своей хижины, направившись по деревянному настилу вглубь болота. Вооружилась она для того, чтобы была возможность отбиться, если у Мрачной Топи, где ее силы сойдут на нет, на нее нападет парочка болотных гремлинов. Правда, там могли подстерегать опасности и похуже, но об этом сейчас не хотелось думать.

  Конечно, следовало бы сообщить кому-нибудь из Старших Ведьм о видении и согласовать свои действия с ними, но Сагитта всегда наплевательски относилась к главному правилу поселка ведьм – никакой самодеятельности без ведома Старших.

***

  Корди повернулся на другой бок. Что-то кровать жестковата. Ядрена вошь, наверно, Снорри опять спер тюфяк! Он любит это делать. И вот чего Корди никак не мог взять в толк – как это Снорри умудряется вытащить тюфяк из-под своего брата, не разбудив его?

  – Снорри, тюфяк верни! – пробормотал сквозь сон Корди. Вместо брата ему ответил громким писком Вьюрк.

  Остатки сна ушли, и ваннах сел на голых камнях. Мигом вспомнилось все, что произошло сегодня – или уже вчера? Гребля на лодке через залив, страшный хвост кита, спасшая ему жизнь доска-сиденье и транс...

  – А ведь учитель Заннус был прав, Вьюрк! – Корди погладил уже высохшую куницу. – Знания мне действительно помогли! А вот помогли бы мне мускулы Снорри – еще вопрос, ведь без транса я бы просто окоченел там!

  О том, что старший брат тоже кое-что смыслит в этом удивительном искусстве, Корди предпочел не вспоминать. Подумаешь! Попробовал бы Снорри проделать что-нибудь в таком же духе года три назад, когда еще не прошел воинского посвящения, – нипочем бы у него не получилось!

  Вьюрк что-то проурчал, потом вывернулся из-под ладони мальчика и упал на спину, почесывая себя лапкой чуть пониже белой грудки: есть, мол, пора.

  – Вот пройдоха! – усмехнулся Корди. – Взял бы да поохотился сам, пока я тут валялся без задних ног. Только не говори мне, что ты тоже из сил выбился!

  Кун возмущенно фыркнул.

  – Ладно, ладно, не дуйся.

  Ваннах скинул безрукавку и рубашку, разложив их на камнях, так как за время его сна они еще не успели полностью высохнуть (стало быть, не так уж долго он спал), и остался в одних штанах. Конечно, их тоже следовало бы высушить, но Корди не был уверен, что берег необитаем и его никто не увидит в чем мать родила. Вдруг сюда кто-нибудь наведается? Ладно парень, а ну как девушка? Стыда не оберешься!

  Но просто так одежда сохла бы еще долго. Благо, Корди прихватил с собой кремень с огнивом, так что дело оставалось за малым – набрать топлива.

  Каменистый пляж тянулся на несколько саженей, а потом резко начинались деревья. Обычные такие деревья – кедры, ольха... Все это мальчик видел и у себя дома.

  Корди добрался до леса и вскоре набрал полную охапку веток, а карманы набил мхом, который мог сойти за трут. Разложив все это дело рядом с котомкой, он соорудил небольшой костерок, оставив часть валежника на подкормку. Высечь искры получилось почти сразу, трут затлел, и мальчик поскорее положил его вглубь костерка, пока он не потух. Над берегом взвилась тоненькая струйка дыма. Язычки пламени прыгали с ветку на ветку, поджигая их одну за другой. Будто какие-то невиданные чудо-воины (язычки огня) берут штурмом вражеский город, тесня его гарнизон (ветки).

  Порывшись в котомке, Корди с досадой убедился в том, что хлеб раскис и превратился в неаппетитную кашу, пропитанную вдобавок морской солью. Вяленому мясу досталось не так сильно – что ему будет-то? А вот одна из трех тыквенных фляг с водой оказалась раздавлена – то ли при крушении лодки, то ли это Корди на нее упал, когда добрался до берега – и треть запаса пресной воды исчезла в море. Мокрый горько-соленый хлеб можно было стерпеть, но вот потеря воды могла оказаться серьезным ударом, если не найти в скором времени какой-нибудь ручей, реку или, того лучше, людей.

  Разрезав ножом один кусок мяса на несколько кусочков поменьше, ваннах отдал пару Вьюрку, а остальные сжевал сам, запивая водой из фляги. Куну тоже дал напиться. Одежда еще не высохла, и Корди, ожидая, улегся на спину, заложив руки за голову и уставившись в небо. Мальчик просто смотрел на облака, мысленно сравнивая их причудливые формы с известными ему предметами – чашей, изогнутым охотничьим рогом, руническим камнем... При помощи мешочка таких камней учитель Заннус мог предсказывать погоду. Когда Корди попросил и его научить понимать язык рунических камней, старик усмехнулся и сказал, что этому нельзя обучиться.

  – А как же ты тогда их понимаешь, Заннус?

  – Это у меня по наследству. Дед мой был знахарем, – ответил учитель. – И он не учился языку камней, и его дед, и дед его деда... Мы просто кидаем их вот так, – Заннус продемонстрировал, – смотрим на них и узнаем, будет ли завтра дождь или, наоборот, начнется засуха... А как это происходит – я не знаю. Возможно, мы учимся этому так же, как в самом раннем детстве учимся ходить.

  Родом Заннус был с юга. Это был высокий жилистый и очень крепкий старик, почти совсем лысый, зато с длинной, сужающейся книзу белой бородой, на фоне которой его смуглое морщинистое лицо казалось еще темнее. Заннуса захватили на одной из торговых галер, которой не повезло встретить в море ваннахов; он плыл на ней пассажиром, предложив в качестве оплаты за проезд свои способности целителя. Сначала северяне хотели убить старика, но тот, по счастью, знал их язык и смог объяснить всю свою полезность. Заннуса оставили в живых, но сделали рабом. Впрочем, относились к нему хорошо, ибо высоко ценили его врачебное искусство: сам вождь Вигнер Молот поселил его в своем доме, где старик и познакомился со смышленым, жадно тянущимся к знаниям девятилетним мальчуганом – Корди.

  Затаив дыхание, слушал юный ваннах рассказы седовласого пленника о далеких странах, о невиданных заморских животных, о диковинных обычаях чужеземных народов... Добрый старик очень привязался к необычному пареньку, так непохожему своей живой, пытливой натурой на остальных варваров-северян. Уступив настойчивым просьбам Корди, он научил его читать и писать, а потом и всему тому, что знал сам. И даже подарил юному сыну вождя свои книги, из которых тот почерпнул немало нового и полезного. Так Корди стал единственным грамотным ваннахом на полуострове.

  Корди ностальгически вздохнул. Как хорошо тогда было! И как все переменилось в одночасье...

  Одежда высохла. Мальчик оделся, затоптал костер, закинул за спину котомку, усадил Вьюрка на плечо и зашагал вдоль берега в поисках устья какой-нибудь речки.

Глава третья

  – Пожалуй, лучше всего направиться вверх по течению, – Корди потеребил куна за ухом. – И вода под рукой, и, может, поселение какое-нибудь встретим.

  Они сидели на берегу крохотной речушки, которая стекала шумным водопадом с невысокого скалистого обрыва в небольшую бухточку. Уже перевалило далеко за полдень, и солнце пригревало совсем по-летнему.

  Корди посмотрел на север, через широченную гладь залива. Далеко-далеко, у самого горизонта, серела полоска земли – его родной берег. Мальчик вздохнул. Тяжело все-таки покидать край, в котором прожил всю жизнь. Но что сделано, то сделано. Назад дороги нет.

  Ваннах решительно встал. Вьюрк как будто ждал этого: в три прыжка оказался у хозяина на плече.

  Кинув последний взгляд в сторону дома, Корди тряхнул головой – и быстро зашагал вперед.

  Когда через некоторое время он вновь оглянулся, залив уже скрылся за деревьями.

  – Вот и все, дружок, – мальчик заставил себя улыбнуться. – Вперед, навстречу неизведанному!

  Над ухом раздался одобрительный писк.

  Корди снова улыбнулся. Хорошо все-таки, что с ним его верный друг! В одиночку мальчик вряд ли решился бы предпринять этот отчаянный поход.

  И он благодарно потерся щекой об усатую мордочку зверька. Перед глазами поплыли воспоминания двухлетней давности...

  Как-то раз в лесу к северу от селения сын вождя, всегда любивший наблюдать за повадками диких животных, заприметил куницу. Он стал потихоньку наведываться в это место, приносил с собой куски мяса и другие лакомства, чтобы приманить зверька. Куница, конечно, сторонилась его, но подарки охотно принимала – и через некоторое время мальчику удалось выследить, где находилось ее жилище. Это была старая сосна с дуплом: Корди своими глазами видел, как куница юркнула туда с куском принесенного им мяса и больше в тот день уже не показывалась.

  Когда мальчик похвастался об этом учителю, старый Заннус сказал, что это, скорее всего, куница-мать, а в дупле у нее детеныши. «Сейчас середина лета – скоро малыши начнут выбираться из дупла, чтобы начать свое знакомство с миром. Если будешь наблюдателен и терпелив, то ты их увидишь. Только не тревожь и не пугай их».

  Однако Корди не удалось увидеть, как детеныши куницы начинают познавать мир. Через два дня он стал свидетелем страшной трагедии: на куницу-мать, которая уже схватила в зубы принесенное ей угощение и направилась было к дуплу, вдруг откуда ни возьмись спикировал беркут. Мальчик даже опомниться не успел: раздался короткий жалобный писк – и пернатый хищник взмыл ввысь вместе с добычей. Корди вскочил на ноги, отчаянно закричал, замахал руками, но было уже поздно: беркут скрылся за кронами деревьев, унося в когтях несчастную мать.

  Мальчик в слезах прибежал домой и кинулся в объятия учителя, рассказал о случившемся несчастье, проклиная на чем свет стоит крылатого разбойника. «Не ругай его, – сказал Заннус. – Возможно, он тоже хотел всего лишь покормить своих птенцов». – «А как же детеныши куницы?» – размазывая по щекам слезы, проговорил Корди. – «Их мы спасем», – заверил его учитель.

  Нелегко оказалось извлечь детенышей из дупла: оно было глубоким, а малыши притаились на самом дне и не отзывались ни на ласковые слова, ни на приманку. Тогда старый Заннус, осторожно постукивая по стволу, определил нужное место, и они с Корди, поочередно орудуя острым ножом, в конце концов проделали в стволе дыру, через которую и вынули детенышей. Их оказалось двое – мальчик и девочка.

  Поначалу малыши дичились людей, но к Корди скоро привыкли, а потом сделались и вовсе ручными, стали свободно гулять по всему дому. Правда, суровому Вигнеру поначалу не очень-то понравилось, что сын притащил домой двух куниц, но Заннус уверил хозяина, что от зверьков будет только польза: они переловят в доме всех мышей и крыс.

  Так оно и случилось. Вьюрк и Уся (так Корди назвал своих питомцев) до того наловчились в охоте на домашних грызунов, что их порой и кормить не надо было. Все соседи диву давались и частенько просили Корди, чтобы тот «одолжил» им одного из своих крысоловов хотя бы на парочку ночей. А в благодарность несли в дом вождя всевозможные подарки...

  Вьюрку, судя по всему, наскучило сидеть у мальчика на плече. Он спрыгнул на землю и принялся рыскать по ближним и дальним кустам.

  – Далеко не убегай, – крикнул ему Корди.

  Он знал, что кун нипочем от него не отстанет и не потеряется, но в глубине души все-таки опасался: мало ли что может случиться! Хватит и того, что Усю не уберег...

  Как-то раз Корди отнес Усю на ночь в дом Рябого Гунтера, который уже несколько дней кряду жаловался ему на все лады: «Мыши житья не дают, будь они неладны! Все мешки в амбаре изгрызли, твари проклятущие!»

  А на следующее утро Гунтер прибежал к Корди и, запинаясь, сообщил, что «куница куда-то сгинула». «Как – сгинула?» – встрепенулся мальчик. – «Да вот так, – развел руками рябой толстяк. – Нет нигде и все тут...» Губы его дрожали, а на бледном лице выступили капельки пота, несмотря на ноябрьский холод.

  Корди не на шутку встревожился. Тут же свистнул Вьюрка, сунул его за пазуху. «Пойдем, покажешь свой амбар», – велел он Гунтеру. – «Да нет там куницы, я ж везде искал...» – пролепетал бедолага, но перечить сыну вождя не посмел.

  В просторном бревенчатом амбаре, среди мешков с ячменем, Корди выпустил Вьюрка и позвал: «Уся! Уся! Ты где? Уся!»

  И тут Вьюрк повел себя странно. Побегал немного туда-сюда, принюхиваясь, потом остановился в одном месте у стены, заволновался, заскреб лапками землю, тонко и жалобно попискивая.

  «Лопату неси!» – крикнул Корди Гунтеру.

  Тот затрясся, как кусок холодца, и вдруг бухнулся на колени, запричитал: «Не погуби... Нечистый попутал... Не хотел я...»

  Оказалось, что Уся, вместо того, чтобы охотиться на мышей, унюхала в амбаре у Гунтера связку копченых оленьих языков, которые очень любила. И всю ночь пропировала в свое удовольствие. А мыши тем временем преспокойно таскали ячмень.

  Когда утром Гунтер заглянул в амбар, он оторопел. Прямо на мешках с мукой, растянувшись на спине, мирно почивала Уся с изрядно вздувшимся животом, а вокруг валялись обгрызанные оленьи языки – куница перепробовала их все, ни одного не пропустила.

  У Гунтера ум за разум зашел: он ведь приготовил эти языки для повитухи, которая не сегодня-завтра должна принимать роды у его жены! Ослепленный яростью, он схватил лопату и со всей дури шибанул ею куницу...

  А когда опомнился, то перепугался и решил скрыть следы своего злодеяния...

  Рябой толстяк рыдал, слюнявым ртом целовал Корди сапоги и умолял: «Не губи... Не говори вождю... А уж я тебя отблагодарю...»

  Корди оттолкнул елозившего по земле Гунтера и выбежал вон из амбара: его душили слезы.

  Потом он все-таки вернулся, выкопал трупик Уси и похоронил ее в лесу, возле того места, где она родилась. Вьюрк долго плакал над могилой сестренки...

   Корди так и не сказал отцу про Гунтера: знал, что суровый Вигнир не помилует этого вислобрюхого остолопа – с живого кожу сдерет или на кол посадит. А ведь у бедолаги вот-вот ребенок родится...

  Впрочем, Рябому и так досталось за то, что он «не уследил за куницей»: вождь ваннахов заставил его выплатить виру – три мешка ячменя.

  И лишь учителю поведал Корди всю правду. Старый Заннус обнял воспитанника и сказал, что тот все сделал правильно: не следует поддаваться слепой мести, лучше найти в себе силы проявить милосердие.

  А Вьюрк после потери сестренки еще больше привязался к своему юному хозяину. И Корди уже никому его не отдавал и не разлучался с ним.

  Из грустных воспоминаний его вывел Вьюрк.

  Зверек подбежал к ноге мальчика, крошечные зубки вцепились в отворот сапога, и кун стал куда-то тянуть хозяина.

  – Что такое? – ваннах удивленно посмотрел на питомца. – Слушай, такое чувство, будто ты хочешь что-то показать!

  Кун издал невнятный звук и продолжал тянуть за сапог. Решив, что посмотреть стоит, Корди направился вслед за понесшимся по низкой блеклой траве зверьком. Вьюрк притормозил у небольшого, приземистого кустика, усыпанного довольно крупными синими ягодами, немного похожими на голубику, которую Корди очень любил. Вьюрк сунулся мордочкой в кустик, сорвал одну из ягод и в два счета проглотил.

  – Хочешь сказать, что они съедобны?

  Кун подпрыгнул на месте и закрутил хвостом, пища что-то утвердительное.

  – Ну, коли так...

  Корди осторожно сорвал одну из ягод и отправил в рот. Никогда еще не пробовал он ничего подобного! У мальчика даже слов не было описать вкус – он прямо-таки не знал, с чем сравнить. К тому же ягоды были очень сочными – не просто освежали, а так и таяли во рту; их вполне можно было употреблять и для утоления жажды. Последнее, правда, пока не требовалось, но кто откажется лишний раз побаловать себя изысканным лакомством!