Текст книги "Кокаиновый сад"

Автор книги: Андрей Саломатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

ЦЕНА

Сколько стоит не каждый конкретный человек, а существо, именуемое гомо сапиенс, никому не известно. Один погиб за буханку хлеба, другой отдал свою жизнь за принцип. Но первый нес хлеб умирающим от голода детям, а второй принципиально не хотел жить честно. Похоже, здесь дело не в понятиях, а в том, во что себя оценивает сам индивидуум.

Покачиваясь как в гамаке, Саша лежал в авоське, разглядывал через ячейки город и с неуемной тоской размышлял о своей незавидной судьбе. Мимо проплывали знакомые места: бульвар с фонтаном, голубиный парк, ресторан Эенгельгардта, центральная площадь. Посредине площади стоял пятидесятиметровый золотой памятник оскаленному чудовищу, а внизу на постаменте саженными буквами было написано: «ГОМОЛОВ».

Хозяйка Дыболя допрыгала до дверей дома, в котором жила Розалия и вошла внутрь. Странно было Саше снова увидеть те же уютные просторные комнаты и ту же мебель после того, что с ним произошло. Он удивленно поглядывал вокруг и пытался определить, здесь Розалия или её давно съели эти монстры?

– Ну вот мы и пришли, – проговорила хозяйка. – Если ты пообещаешь мне, что не будешь пытаться убежать, я разрешу тебе иногда выходить из клетки.

– А где Розалия? – решился спросить Дыболь.

– Не Розалия, а Розалинда, – удивленно поправила его хозяйка и тут же поинтересовалась: – А откуда ты знаешь мое имя?

– Я не знаю вашего имени, – ответил Саша. – Раньше в этом доме жила женщина. Ее звали Розалия.

– А я, по–твоему, мужчина? – рассмеялось чудовище. – В этом доме всегда жила я и только я – Розалинда.

Не найдя, что ответить, Дыболь замолчал, но хозяйка не отставала от него:

– Ты не ответил мне. Обещаешь или нет?

– Обещаю, – буркнул Саша.

– Нет, ты не так пообещай, – продолжала пытать его хозяйка. – Скажи это так, чтобы я поверила твоему обещанию.

– Обещаю, – громче повторил Дыболь. Убедившись, что чудовище не собирается зажарить его сегодня же на ужин, Саша воспрял духом. У него появилась надежда не только выжить, но и при случае сбежать. Он уже понял, как здесь нужно себя вести и для убедительности добавил: – Не убегу. Да и зачем мне от вас убегать? Квартирка хорошая, кормежка, наверное, тоже.

Последние слова прозвучали несколько фальшиво, но самоуверенное чудовище не обратило внимания на такую ерунду, и Дыболю это сошло с рук. Страшная Розалинда, громко хлопая роговыми веками, оглушительно заревела, что, скорее всего, означало смех. На её бронированной морде полностью отсутствовала какая–либо мимика, и следить за сменой её настроений можно было лишь по интонации.

– Смотри же, дружок, ты мне достался недешево, – отсмеявшись, проговорила она.

– А зачем я вам? – поинтересовался Саша, с грустью поглядывая на свое новое жилище – металлическую клетку размерами полтора метра на полтора.

– Нужен, дружок, очень нужен! – с чувством ответила Розалинда. – Я одинокая женщина, а с тобой мне будет не так тоскливо коротать длинные вечера. Я прекрасно знаю гомо. На свободе вы все одинаковые: скандальные, прожорливые и похотливые. И только в клетке, в одиночку вы становитесь очень забавными. Один мой хороший приятель рассказывал мне, как вас отлавливают в лесу. Вы же глохнете и слепнете от похоти. Ничего, у меня, мой милый, ты будешь иметь много времени, чтобы подумать о своей непутевой жизни. Глядишь, стишки начнешь пописывать или рисовать картинки.

– А вы? – обидевшись за людей, спросил Дыбль.

– Что я? – удивилась Розалинда.

– Не вы лично, а вы… – Саша долго не мог подобрать нужного слова, а потом выпалил: – Вы, динозавры, не такие?

– О нас сейчас речи не идет, – насупившись, ответила хозяйка дома. По–моему, ты у меня в клетке, а не я у тебя. А если ты будешь грубить, я тебя накажу. Очень больно накажу. – Розалинда показала на стену, где висела плетка, свитая из тонкой проволоки. – Если удерешь, я поймаю тебя, и тогда не жди пощады.

В общем, как ответил Мартовский Заяц на вопрос Алисы: «Что вы будете делать, когда закончатся чистые чашки?» – «Мне эта тема неприятна!»

Хозяйка дома не собиралась обсуждать с питомцем достоинства и недостатки своих соплеменников. Она продемонстрировала Дыболю плетку и, смягчившись, добавила:

– Но я надеюсь, ты будешь паинькой. Тебе у меня очень понравится. Верно?

– Конечно, – мрачно ответил Дыболь.

ДРУЖОК

Розалинда оказалась живым, проворным чудовищем. Собирая на стол, она виртуозно орудовала своими малоподвижными, жуткими лапами, резво скакала по гостиной и все время что–то напевала.

На ужин Саша получил сладкую плюшку, похожую на поджареную шапку–ушанку, и полуведерную чашку какао. За примерное поведение он был на время выпущен из клетки и даже удостоился чести сидеть за одним столом с хозяйкой дома.

Попивая какао со сливками, Дыболь как кот на завалинке жмурился от удовольствия и старался ни о чем не думать. Не глядя на динозавра, он снова представлял себя в гостиной у Розалии, той обаятельной Розалии, к которой он поочередно испытывал два взаимоисключающих вида любви: почтительную сыновью и менее почтительную – мужскую. Ощущение, что он никуда и не улетал, добавляла большая картина, которая висела как раз напротив него. Это была абстрактная живопись с преобладанием зеленого цвета. Что на ней изображено, Саша не знал, но догадывался, что скорее всего это портрет хозяйки дома.

– Тебе нравится эта картина? – перехватив его взгляд, равнодушно поинтересовалась Розалинда.

– Так, ничего себе, – ответил Дыболь и на всякий случай отвел от живописи взгляд.

– Это мой портрет. Художник говорил, что вложил в него всю свою душу. Ты видишь здесь его душу?

Саша почесал затылок, поискал глазами на огромном холсте хотя бы что–то, что отдаленно напоминало бы душу художника и ничего не найдя, осторожно ответил:

– Я не знаю, как она выглядит.

– Ты прав, – мрачновато произнесла хозяйка дома. – Этот пройдоха наврал. Нет здесь никакой души, но картина мне по душе. Она закрывает грязное пятно на стене. Раньше я думала, что душу лучше вкладывать в друзей и близких. Мне говорили, что она там дольше сохраняется. Это вранье. Однажды я сделала такое вложение. Этот негодяй и бездельник тратил мою душу направо и налево. Он топтал её, отщипывал от моей души большие куски и раздавал своим таким же непутевым друзьям. Но в один прекрасный момент он проснулся и обнаружил, что моей души больше нет, она кончилась. И тогда этот подонок пришел ко мне и потребовал, чтобы я вложила в него ещё хотя бы что–нибудь. Но у меня тоже ничего не осталось. Здесь–то мне и открылась истинная правда об этом типе.

С тех пор я не желаю иметь дела со всеми этими художниками.

– А у вас тоже есть художники? – не удержался от вопроса Дыболь.

– Хм, – громко прихлебывая, хмыкнула Розалинда и вдруг спросила: Вкусно?

– Угу, – ответил Саша, стараясь восстановить в голове мысленный образ его прежней опекунши.

– Кстати, как тебя зовут? – поинтересовалсь Розалинда и мастерски швырнула в пасть огромную плюшку.

– Александр, – вздохнул Дыболь.

– Какое гадкое имя, – беззлобно проговорила хозяйка дома. – К тому же слишком длинное. Я буду звать тебя Дружком. На мой взгляд очень симпатично – Дружок. Тебе нравится?

Саша едва не поперхнулся от обиды, но его положение не позволяло ему выказывать недовольство и он промолчал.

– Я тебя спрашиваю, нравится? – зловеще повторила Розалинда.

– Нравится, – буркнул Дыболь.

– Не слышу, – повысила голос хозяйка дома. – Если хочешь, я научу тебя как надо отвечать. Вон плетка висит.

– Нравится! – проорал Саша.

– Ничего, понравится, – весело проговорила Розалинда. – А меня ты можешь звать просто Роза. Ну что, будем дружить?

– Будем, – ответил Дыболь и одними губами добавил: – Куда же денешься.

– Не слышу. Будем?

– Будем! – ещё громче заорал Саша и поскорее набил рот плюшкой.

– Вот и молодец, Дружок, – похвалила хозяйка. – Веди себя паинькой, и я разрешу тебе свободно жить в доме. Я женщина честная и не собираюсь никого мучить.

– А свободно – это как? – поинтересовался Дыболь. – Будете меня на цепочке водить гулять или отпускать одного?

– Гулять, мы ещё посмотрим. А вообще, свободно и все, – уклончиво ответила Розалинда. – Вы же, гомо, ничего не понимаете в свободе. Дай вам волю, вы такого нагородите. А в клетке – пожалуйста, чувствуй себя свободным сколько угодно. Там тебя никто не тронет. Вот если бы ты попал к моим соседям, тебя бы в первый же день замучили дети. У них уже штук пятнадцать таких перебывало. Всех передушили. Как начнут играть: то случайно наступят, то руку или ногу сломают, то игрушкой голову проломят. А уж как кормят! Тьфу! Тухлой рыбой, картофельными очистками и хлебными корками. Так что, благодари бога, что ты попал ко мне. Полгодика поживешь, станешь таким же толстым как я. – Хозяйка дома похлопала себя по бронированному брюху и закончила: – А через год–два тебя из клетки не вытащишь.

– Вы же обещали меня не запирать, – напомнил Саша.

– Сам не захочешь, дурачок, – пояснила Розалинда. – У меня уже жил один гомо. Царствие ему небесное. Поклонник в темноте не заметил его и немного покалечил. Так после этого его из клетки нельзя было и калачом выманить. Все время валялся на подстилке. Я и не запирала его. Бывало говорю ему: «Дружок, иди ко мне». А он: «Мне здесь лучше, уютнее». Домом считал.

– Его тоже Дружком звали? – спросил Дыболь.

– Да, – с грустью ответила хозяйка дома. – В его честь я тебя и назвала. Любила его как родного сына. Он мне и песенки пел. Такие иногда похабные, что я не знала, куда деться.

– Ну ладно, спасибо за ужин, – проговорил Саша и сполз со стула. Пойду к себе в дом.

– Иди–иди, дружок, – махнула лапой Розалинда. – Вижу, подружимся мы с тобой.

ДРУЖБА

Как когда–то давно поучал писец ассирийского царя Синахериба: «Не следует слишком часто навещать своего друга, дабы он не присытился тобой и не возненавидел тебя.» Похоже, мудрый писец на собственной шкуре испытал все тяготы дружбы и таким образом предостерегал своих не совсем разумных друзей. Ведь по–дружески ничего не стоит сказать гадость, подложить свинью и даже дать оплеуху. На друге можно сорвать зло – он поймет. При друге удобно безбожно врать – он ни за что не выдаст. Друга можно мучить днем и ночью, а иначе зачем он нужен? Друг, как в песне поется, подарит вам свою девушку, если у вас её нет. И уступит, опять же по песням, место в шлюпке или полезет с вами в горы, даже если он никогда выше девятого этажа на поднимался. В общем, друг – это что–то феноменально покорное и бессловесное, вроде старой деревенской Сивки.

Весь следующий день у Розалинды было прекрасное настроение, и вероятно поэтому Дыболю пришлось не сладко. Во–первых, она была столь страшна, что Саша вздрагивал каждый раз, когда её видел. Во–вторых, хозяйка дома постоянно лезла со своими нежностями, больше похожими на ласки шагающего экскаватора.

К вечеру к Розалинде заявились гости – два чудовища, значительно превышающих её размерами. Помня о трагически погибшем предшественике, Дыболь забрался к себе в клетку и не выходил весь вечер. Правда, это нисколько не помешало хозяйке и гостям замучить Сашу до полусмерти. Они по–очереди развлекались тем, что просовывали между прутьями свои ужасные когти и щекотали его. Вскоре тело Дыболя покрылось ссадинами и синяками, а на голове он набил с десяток шишек, когда шарахался от страшных пальцев.

– Дикий он какой–то, – наконец сказал один из гостей. – Может дать ему плюшку?

– Он не голодный. Правда, Дружок? – кокетливо подложил лапу под морду, ответила Розалинда. – Ничего, привыкнет. Мы с ним вчера так мило побеседовали. Дружок рассказал мне всю свою жизнь. – Тут хозяйка дома опустила взгляд и продолжила: – А что ещё нужно одинокой девице? Поговорить с гомо, да немного внимания от мужчин. Вот вы пришли ко мне, порадовали незамужнюю девушку, а мне больше ничего и не надо.

«Трепло! – сидя в клетке, злобно подумал Саша. – Всю жизнь я ей рассказал! Держи карман шире, гадина!»

– Да что с нас взять? – скромно произнес второй из гостей. – Вот так работаешь, работаешь и совсем забываешь о прекрасном поле. Служба забирает все свободное время. А вас, Розочка, видеть всегда одно удовольствие. Даже не знаю, как бы я жил, если бы не вы. Приходишь к вам в дом – тепло, уют…

– Розочка! – тихо фыркнул Дыболь.

– Дружок, ты чего? – обернулась к нему Розалинда, и не дождавшись ответа, продолжила разговор: – Мужчина должен служить, иначе какой же он добытчик? Мужчина – это охотник. Обожаю гомоловов. Вы все такие мужественные и красивые.

Гости заревели как две танковые сирены, и лишь по реакции хозяйки Саша догадался, что они смеются.

Успокоившись, одно из чудовищ швырнуло в рот плюшку и, прожевав, ответило:

– Надо же кому–то ими заниматься. Непонятно, откуда они берутся? Каждый год отлавливаем тысячами, а меньше не становится. Размножаются как мухи. Ну ничего, Великий Гомолов недавно обещал, что скоро мы избавимся от них одним махом. Уже изобрели какой–то порошок, который для нас совершенно безвреден. Пересыпем все леса, сами подохнут.

– Ой! – театрально всплеснула лапами Розалинда. – Жалко–то как! Они бывают такими милыми.

– Не всех, конечно, – успокоил её гость. – В домах и зоопарках их не тронут. Ручные пусть живут. Кто ручных–то тронет? Может быть даже в лесах мы построим для них специальные вольеры. А так – это же непорядок. Великий Гомолов сказал, что гуляющий на свободе гомо – не что иное как зараза. Остальные должны стоять на учете.

– Лучше висеть, – пошутил второй гость, и все трое затряслись и заревели.

– А тех, кто не желает ловить и уничтожать диких гомо, к стенке, закончил первый оратор. Затем он вдруг вспомнил о чем–то важном, и повернулся к клетке.

– А что это у тебя на лапе, Дружок? – Внимательно посмотрев на ногу Дыболя, спросило чудовище.

– Кольцо, – испуганно ответил Саша. Он уже представил, как гость начнет сдирать с него стальную метку, но тот не двинулся с места.

– Вижу, что не треугольник, – сказал гость. – Скажи, кто тебе его нацепил?

– Чудов… – начал было Дыболь, но вовремя понял, что чудовище может обидеться и исправился: – Чудак один.

– Где живет этот чудак, я тебя спрашиваю? – угрожающе проговорил гость.

– Я не знаю, как называется улица, – вконец перепугался Саша. – Та, которая выходит к водонапорной башне. Крайний дом слева. Их там было двое.

– Отлично, – зловеще произнесло чудовище и со скрежетом потерло одну лапу о другую.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПОБЕГ

На тринадцатую ночь Дыболь бежал. Не так романтично, конечно, как это произошло с известным литературным героем – графом Монте–Кристо, но и без тех трагических последствий, которые испытал за двадцать восемь лет не менее известный герой романа – Робинзон Крузо. Саша просто воспользовался нетрезвостью хозяйки дома, и когда она уснула, на цыпочках пробрался на балкон и спустился вниз.

Благо, с городом Дыболь немного был знаком. Он даже знал, куда следует бежать. Не ведал Саша лишь одного – что делать дальше и как вообще можно жить в этом невообразимом мире. Из школьной программы он конечно помнил слова советского классика Островского, что жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Он даже знал поговорку: «Жизнь прожить – не поле перейти», но этого скудного багажа знаний здесь явно было недостаточно.

Оказавшись на свободе, Дыболь воровски озираясь, побежал вдоль стен домов. Он старался держаться тени и освещенные места пробегал пригнувшись к земле.

Саша давно миновал рынок, выскочил на улицу, которая когда–то привела его к космическому кораблю, и припустился бегом по теневому краю пешеходной дорожки. Внезапно из дверей ярко освещенной пивнушки на улицу вывалилось вдрызг пьяное чудовище. Оно громогласно проревело в ночное небо что–то нечленораздельное и, раскачиваясь, медленно побрело к городу.

Дыболь едва сумел избежать встречи с пьяным динозавром. Он нырнул в кусты, которые ближе к окраине росли вдоль высокой грады очень густо. Стараясь не выдать себя шелестом, Саша пробрался в самую кущи и тут совсем рядом услышал хриплый шепот:

– Здорово, земляк!

Дыболь невольно вздрогнул и отпрянул назад, но темная фигура, которую он с трудом разглядел среди листвы, нисколько не походила на динозавра, и Саша успокоился.

– Здорово, – прошептал он в ответ и почти сразу догадался, кого он встретил.

– Освободился, значит, – одобрил Феофан. – Вот видишь, Господь–то хранит даже таких, как ты. Это значит, что у нас ещё не все потеряно.

– А куда ты тогда делся? – спросил Дыболь, впервые за все время вспомнив о быстром исчезновении Феофана.

– После этих орнитологов? – спросил Феофан. Последнее слово в его устах прозвучало презрительно, словно он имел в виду гомосексуалистов или, на худой конец, эксгибиционистов. – В город подался. В лесу наш брат как на ладони, издалека видать. А в городе я как рыба в воде. – И Феофан вкратце поведал Саше о своих злоключениях, как он прятался по подвалам и чердакам, днем бродил по канализационным коллекторам, а по ночам выбирался на поверхность, бил витрины и окна квартир.

– За это время я многое понял, – вздохнув, задумчиво проговорил Феофан. – Ты хотя бы знаешь, кто все это устроил?

– Джин, – ответил Дыболь, нисколько не сомневаясь, что ответ должен быть именно таким.

– Да? – спросил Феофан тоном человека, знающего гораздо больше своего собеседника. – Джин – это мелкая сошка, обычный исполнитель. Вон, прочитай–ка название пивной.

– Марс, – бросив мельком взгляд, сказал Саша.

– Нет, наоборот, справа налево, – тем же голосом произнес Феофан.

– Срам, – послушно прочитал Дыболь.

– Вот именно, срам, – глубокомысленно проговорил Феофан. – Это все они с ног на голову поставили. Потому и названия своим злачным местам придумывают такие, чтобы выглядело как бы нормально, а на самом деле…

– Совпало так, – начиная терять интерес к разговору, сказал Саша и добавил: – «Кабак» в какую сторону не читай, останется «кабаком».

– Да? – нервно подался вперед Феофан. – Ты думаешь, я здесь зря время терял? Вон трактир видишь – «У пожилого Каси»? Прочитай–ка. Это тоже по–твоему совпадение?

Дыболь старательно прочитал название трактира и на некоторое время задумался. Аргумент был достаточно сильный, и хотя Саша не ощущал себя ксенофобом и вообще, никогда не делил людей только по национальному признаку, что–то шевельнулось в нем. Но как писал создатель теоцентической антропологии чинарь Липавский: не всякое семя брошенное в душу, попадает в нее.

Дыболь не принял открытие Феофана близко к сердцу. Более того, он где–то слышал, что первый признак психического заболевания шизофрении – это чтение слов справа налево.

– Да черт с ними, – тихо проговорил Саша. – В лес надо уходить.

– Э, нет. Ты иди, а я назад в город, – ответил Феофан. – Завтра как стемнеет я жду тебя за водонапорной башней. У меня есть ещё один человечек. Втроем будем эту заразу искоренять.

В ЛЕСУ

Ночи летом короткие и теплые. Едва на западе погасли последние отблески солнца, глядишь, а на востоке уже проклюнулась заря.

Рассвет застал Дыболя на окраине страшного города. Пробегая мимо велодрома, Саша прочитал это слово наоборот и даже крякнул от того, что получилось.

– Черт, что–то в этом все–таки есть, – на ходу пробормотал Дыболь и принялся мысленно переводить все названия, которые ему попадались в городе.

Добравшись до злополучного картофельного поля, Саша и на этот раз с неменьшим отчаянием посмотрел туда, где должен был стоять его космический корабль. Убедившись, что за несколько дней ничего не изменилось, он мысленно придушил Джина, шепотом обозвал его всеми нехорошими словами, какие знал и трусцой побежал через поле.

Лес встретил Дыболя леденящим предсмертным воплем. Заиндевев от ужаса на месте, Саша долго стоял прислушиваясь к каждому шороху, но крик не повторился и беглец осторожно двинулся дальше. Зрение и слух у Дыболя обострились до крайности. Он крался меж кустов и деревьев как кошка, ловил каждый звук и резко поворачивался на любое шевеление в пределах видимости.

Еще издали Саша услышал тяжелый топот и треск ломаемых кустов. Кто–то быстро приближался к нему со стороны города, и Дыболя охватила паника. Он кинулся влево, но ему тут же показалось, что чудовище направляется именно туда. Затем Саша побежал вправо и снова вернулся на прежнее место. Потеряв от страха всякую возможность соображать, Дыболь бросился назад и спрятался за могучим сухим стволом.

Топчась на месте, Саша случайно наступил на какую–то невзрачную кочку. Кочка со свистом выпрыгнула у него из–под ноги, громко чавкнула и плюнула в Дыболя чем–то ядовито–зеленым. Плевок попал Саше прямо на рукав, и на этом месте тут же образовалась дырка величиной с кулак. Вскрикнув от омерзения, он мгновенно скинул пиджак и швырнул его в ядовитую тварь. Пиджак с фырканьем ускакал в кусты, и сразу же совсем рядом снова раздался вопль.

В который раз за одно лишь утро покрывшись холодным потом, Дыболь резко обернулся и за редким березовым молодняком увидел трехметрового монстра, который с яростью пинал ногами нечто похожее на полуголого дикаря. Жертва корчилась на земле, подставляя разъяренному чудовищу то один, то другой бока, и уже не вопила, а только стонала и охала.

В следующий раз Саша увидел сразу несколько человек, внешностью больше напоминающих коренных обитателей амазонской сельвы. Ничего не замечая от ужаса, они пробежали мимо Дыболя толпой, словно связанные между собой невидимыми путами. Вид у них был беспомощный и жалкий, как у жертвенных животных. И если бы Саша был знаком с классической литературой, он пожалуй вспомнил бы слова Эсхила: «теням сов подобны были эти люди…».

Не дожидаясь появления охотника, Дыболь упал на четвереньки и в мгновение ока оказался в кустах. Он так вжался в землю и настолько слился с ландшафтом, что даже сам основатель системы Станиславского, окинув взглядом этот участок леса, не раздумывая, сказал бы: «верю, тебя здесь нет!»

Почти весь день Саша пробегал по лесу, и только когда вечернее солнце оседлало верхушки деревьев, чудовищная охота на людей и за людьми прекратилась. Кто с добычей, кто налегке, гомоловы и охотники вернулись в город, и в лесу наконец стало поспокойнее.

Таких психических перегрузок Дыболь не испытывал никогда в жизни. Обессилев от изнуряющего бега и не менее изматывающего страха, после бессонной ночи он принялся искать место, где можно было бы, не рискуя жизнью, преклонить голову. В какой–то момент Саша даже малодушно пожалел, что сбежал от своей раздражительной, но все же заботливой хозяйки. Только сейчас он по–настоящему понял, что его тесная клетка действительно является самым безопасным местом в этом кровожадном мире. Но о возвращении назад не могло быть и речи. В бешенстве да с похмелья Розалинда могла перегнуть палку в наказании и забить его до смерти.

В поисках укромной норы или дупла Дыболь вышел на опушку леса и убедился, что все это время он лишь кружил на небольшом пятачке. Слева над полем возвышалась злосчастная башня, рядом с которой Феофан назначил ему встречу, а дальше медленно погружался в вечерние сумерки ненавистный город динозавров.

– Хватит! – держась за березу, сквозь зубы проговорил Саша. – Больше не могу.