Текст книги "Возвращение Цицерона"

Автор книги: Андрей Саломатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 2

Рано утром следующего дня, когда Алеша с Фуго ещё спали, а Светлана Борисовна с Дариндой только начали готовить завтрак, к дому подъехал элегантный голубой автомобиль с черными шашечками, и оттуда вышел Алешин папа – Алексей Александрович. Он вытащил из машины несколько коробок, по-хозяйски оглядел дом и сам себе сказал:

– А здесь, на Земле, ничего не меняется. Все так же хорошо, как-будто и не уезжал.

Когда Светлана Борисовна разбудила Алешу, он не сразу сообразил, что произошло, а мужской голос внизу принял за чужой. Но едва до него дошло, кто приехал, Алеша мгновенно соскочил с кровати и кинулся вниз.

– Папа вернулся! – на весь дом завопил он.

Завтрак длился очень долго. Алексей Александрович рассказывал разные смешные истории о жизни на планете Тимиук и старых знакомых Алеши и Фуго толстом Туу-Пане и ящероподобном Тулесе.

Когда все вышли из-за стола, Алексей Александрович позвал Алешу в гостиную, достал картонную коробку размером чуть больше обувной и торжественно вручил её сыну.

– Это тебе, – сказал он. – Думаю, ты будешь очень рад этой штуковине.

В коробке оказался обыкновенный металлический ящик с двумя зелеными глазками и красной кнопкой. Но сердце у Алеши екнуло, когда он увидел знакомые зеленые фотоэлементы.

– Нажми на кнопку, не пожалеешь, – улыбаясь, сказал Алексей Александрович. И Алеша нажал.

Сразу после этого фотоэлементы на ящичке вспыхнули ярким светом и чуть погодя раздался знакомый бас:

– Здравствуй, Алеша. Я с удовольствием пожал бы тебе руку, но к сожалению мои манипуляторы остались в ремонтных мастерских.

– Цицерон?! – не веря своим ушам, закричал Алеша. – Неужели это ты?! Что с тобой сделали?!

– Ничего, – пробасил бывший грузовой робот. Просто вынули из этого громоздкого тела. Кажется, я скучал по тебе, Алеша.

– А мне не кажется! – обняв металлическую коробку, проговорил Алеша. Я по тебе страшно скучал. Мы с Фуго вспоминали о тебе каждый день.

– Неужели каждый? – с сомнением и в то же время с гордостью спросил Цицерон.

– Ну, почти каждый.

Алексей Александрович, чтобы не мешать встрече друзей, ушел к Светлане Борисовне на веранду, а Алеша, метнувшись к двери, вдруг крикнул:

– Фуго! Фуго, иди сюда!

– Что случилось?! – появившись на пороге, испуганно спросил мимикр.

– Цицерон вернулся? – радостно сообщил Алеша.

– Да? И где же он? – с удивлением оглядывая комнату в поисках огромного грузового робота, спросил Фуго.

– Вот, – Алеша показал мимикру на металлический ящик и быстро добавил: – Я пойду, позову тетушку Даринду. Она ведь тоже знает Цицерона.

Алеша убежал в сад, а Фуго подошел поближе к коробке с зелеными фотоэлементами и услышал:

– Привет, Фуго. Рад снова видеть тебя.

– Здравствуй, здравствуй, Цицерон, – сразу как-то приняв величественную осанку, ответил мимикр. – Я смотрю, ты изменился. Я бы даже сказал – похудел. Сильно похудел. Одна голова осталась.

– Да, – согласился робот. – Зато ты, я смотрю, на Земле здорово поправился.

Что есть, то есть, – ответил Фуго. Он погладил себя по мягкому, лоснящемуся животу и сладострастно добавил: – Мое! Нажил честным трудом! У меня девиз сейчас – "Ни дня без пищи". Стараюсь, как могу. А ты что же, так и будешь с одной головой жить?

– Это временно, – ответил Цицерон. – Алексей Александрович обещал подобрать мне какой-нибудь корпус.

– И что, снова пойдешь в грузовые роботы?

– Нет, – ответил Цицерон. – Алексей Александрович сказал, что для грузчика я слишком много знаю. Наверное он найдет мне тело поменьше и полегче. Ты же знаешь, чем умнее гуманоид, тем он физически слабее. Тогда зачем мне такая большая грузоподъемность – пять тонн, если я тяжелее портфеля ничего не буду поднимать?

– Логично, – важно ответил Фуго. – Я вот тоже физически не очень сильный, наверное поэтому я такой сообразительный?

– Нет, Фуго, – рассмеялся Цицерон. – На тебя и на насекомых это правило не распространяется.

Когда Алеша вернулся в гостиную с Дариндой, между Фуго и Цицероном вовсю шла перепалка. Мимикр, с превосходством глядя на железный ящик, язвительно говорил роботу:

– Ничего, – говорил он. – Поставим тебя на тумбочку, будешь у нас вместо будильника свистеть по утрам. Ты свистеть-то умеешь?

– Не пытайся меня обидеть, Фуго, – ответил робот. – У тебя для этого слишком мало извилин в голове. Да и головы-то, как таковой, нет.

– Зато у тебя только она и осталась, – злился мимикр.

Конец этой ссоре положил Алеша. Он представил тетушке Даринде Цицерона в новом обличье, затем забрал бывшего робота и унес в садовую беседку, чтобы наедине расспросить старого друга о том, что с ним произошло после возвращения с Зеленой планеты. Поставив голову Цицерона на стол, Алеша устроился напротив и сказал:

– Я знал, что мы обязательно встретимся.

– И я знал и верил, – ответил робот. – А когда два гуманоида сильно верят во что-нибудь одно, оно обязательно случается.

– А что было потом? – спросил Алеша. – После того, как мы расстались?

– Да ничего особенного, – пробасил Цицерон. – На планете Угера меня сразу отвезли в ремонтные мастерские, но там не нашлось запасных частей, и я две недели провалялся на складе, пока не прилетел Алексей Александрович. Он и забрал мою голову, поставил на неё красную кнопку, портативные аккумуляторы и привез сюда. Я попросил его не выключать меня, и пока мы добирались, я многое передумал и понял.

– И что же ты понял? – спросил Алеша.

– Вначале мне было очень непривычно ощущать себя только коробкой, набитой разной электроникой, но потом я привык и после долгих раздумий пришел к выводу, что я вовсе не грузовой робот.

– А кто же ты? – удивился Алеша.

– Я – личность, которую просто засунули в тело грузового робота. А если бы меня поместили в корпус вертолета, я был бы вертолетом. Оказывается, я могу быть всем и все равно оставаться самим собой. Вам, людям, этого не понять. Вы не можете менять тела на протяжении жизни, хотя вы тоже личности, которые кто-то когда-то вложил в телесную оболочку.

– Так значит тело – это не я? Вернее, я – это не тело? – изумился Алеша и похлопал себя по груди.

– Конечно, – ответил Цицерон. – Ты, это ты, а тело временно дано тебе, чтобы ты мог перемещаться в пространстве.

– Здорово, – сказал Алеша. – Когда я был маленьким, я тоже об этом часто думал, но потом позабыл.

Полдня Алеша не расставался с Цицероном ни на одну секунду. Он носил его на берег и показывал, какая у них красивая река. Затем, после обеда Алеша поднялся с бывшим грузовым роботом в свою спальню, и они долго играли в шахматы. А когда Светлана Борисовна попросила его сбегать в магазин за хлебом, Фуго впервые отказался составить ему компанию.

– Ой, я что-то себя неважно чувствую, – соврал мимикр.

Едва Алеша скрылся за калиткой, Фуго поднялся в Алешину спальню, удобно развалился в кресле и с фальшивым сочувствием спросил у Цицерона:

– И чем ты все это время занимался? Лежал в куче металлолома?

– Нет, – не обращая внимания на тон мимикра, ответил Цицерон. – За время полета я написал книгу – полную историю своей жизни.

– И где же она эта твоя книга? – поинтересовался Фуго и на всякий случай оглядел комнату.

– У меня в голове, – ответил Цицерон. – Я робот, мне совсем не обязательно записывать все на бумаге, у меня отличная память.

– Мда, – с плохо скрытой завистью проговорил мимикр. – А трудно сочинять книги?

– Нет, – сказал бывший грузовой робот. – Если главный герой твоей книги умный, ты заглядываешь в умные книжки, берешь оттуда умные мысли и вкладываешь их в уста героя. А если герой дурак, то можно обойтись и своими мыслями.

– А твой герой умный или дурак? – спросил Фуго.

– Мой герой – это я, – ответил Цицерон.

– Ах, ну да, – вспомнил мимикр. – Значит ты обходился своими мыслями?

– Нет, мне пришлось отыскивать в своей памяти самые мудрые мысли, которые у меня были, – продолжил Цицерон.

– А откуда же у тебя мудрые мысли? – искренне удивился мимикр.

– Откуда, откуда, от верблюда, – ответил Цицерон. – Много лет назад, когда Алешин папа прозвал меня Цицероном, я попросил его дать мне почитать книжки, которые написал этот великий человек. Он и принес их мне. Очень умный был писатель. Такого насочинял, что я еле-еле разобрался, а многое так и не понял. Вот оттуда я и беру умные мысли.

– Хорошо тебе, – вздохнул Фуго. – Ты машина, ничего не забываешь. А мне неделю назад пришла в голова одна очень умная мысль, и пока я размышлял над ней, позабыл с чего начал думать. Всю неделю хожу, вспоминаю.

– А ты завязывай на память узелки, – посоветовал Цицерон.

– Как это? – не понял мимикр.

– Все люди так делают, – ответил бывший грузовой робот. – Берешь носовой платок, и когда хочешь что-нибудь запомнить, завязываешь один уголок на узел. А потом достаешь платок, видишь узелок и сразу вспоминаешь. Говорят, очень помогает.

– Да у меня и носового платка-то нет, – растерянно проговорил Фуго.

– Это потому что ты неряха, – сказал Цицерон.

– Это потому что у меня нет носа, – обиделся мимикр. – Мне твой носовой платок, как тебе сейчас ботинки – не к чему приспособить.

Но совет Цицерона Фуго все же запомнил и, улучшив минуту, попросил у Светланы Борисовны носовой платок.

– Ты что, простыл? – испугалась Алешина мама.

– Нет, – замялся Фуго. – Это я к земной гигиене привыкаю.

– Молодец! – похвалила Светлана Борисовна. – А вот Алеша в них заворачивает лягушек и жуков, а нос вытирает кулаком.

Получив носовой платок, Фуго убрал его к себе под подушку и уже к концу дня завязал на узелки все четыре конца.

Алеша вернулся из магазина очень быстро. Ему хотелось о многом порасспросить своего железного друга, и он торопился домой, будто Цицерон приехал погостить на какие-нибудь пару часов. Когда он вошел в свою спальню, Цицерон вдруг сказал:

– Что-то я соскучился по приключениям. Может, затеем какое-нибудь, как бывало на Тимиуке и Зеленой планете?

– Да, конечно, – проворчал Фуго. – На Зеленой планете нас носил на себе ты, а здесь нам с Алешей придется тебя таскать. Нашел дураков. Ты же тяжелый, как двухпудовая гиря.

– Я тебя не спрашиваю, мимикр, – презрительно сказал Цицерон. – От тебя благодарности не дождешься, и романтики в тебе нет ни капли. Тебе лишь бы валяться под кустом и лопать ромбодабы. Я к Алеше обращаюсь.

– Я не против, – сказал Алеша. – Только какие на Земле могут быть приключения? Дикарей здесь нет, хищников – тоже. Если только сходить в соседнюю деревню, в Тамшино. Это три километра по лесу.

– Я согласен, – сразу проговорил Цицерон.

– А я не понимаю, зачем трем гуманоидам просто так идти из одной деревни в другую? Ладно бы там ананасы росли. А то ведь ничего в этом Тамшино нет, только ноги стопчем.

В общем, никуда трое старых друзей не пошли и всю вторую половину дня провели в Алешиной комнате за разговором. А вечером, как всегда, пришли ближайшие соседи и друзья дома – Владислав Валентинович и Ирина Константиновна. Писатель-фантаст сразу сообщил, что ему пришлось поставить новый зуб. А Ирина Константиновна рассказала, что в Тучковской стоматологической поликлинике все зубы кончились, и им пришлось ехать в Москву.

Пока Светлана Борисовна сервировала стол для вечернего чая, Алексей Александрович показал на то, что осталось от грузового робота и сказал гостям:

– Вот, познакомьтесь ещё с одним нашим домочадцем. Это наш робот. Его зовут Цицероном. В межпланетной экспедиции он лишился своего тела, пришлось усыновить.

– Очень приятно, – кивнула металлической коробке Ирина Константиновна и добавила: – Интересно вы живете. То у вас поселяются инопланетяне, то роботы. Завтра, глядишь, какие-нибудь лешие появятся или русалки.

– А это наши соседи, – представил их Алексей Александрович. – Они пишут детективные и фантастические романы.

– Здравствуйте, коллеги, – обрадовался Цицерон.

– А что, вы тоже пишите? – удивленно спросил Владислав Валентинович, испытывая неловкость от того, что ему приходится говорить с железным ящиком.

– Да, – ответил Цицерон. – Я написал книгу воспоминаний. Мемуары, так сказать.

– Тогда может вы нам почитаете? – с иронией спросила Ирина Константиновна, и бывший грузовой робот сразу согласился:

– Пожалуй почитаю, – ответил он.

Вскоре все уселись за большой обеденный стол под красивым оранжевым абажуром, и когда каждый выпил по чашке ароматного чая и гости обменялись с хозяевами последними новостями, в дом вошел молодой сержант милиции Иван Бурбицкий.

– Здравствуйте, – поприветствовал он хозяев и гостей. – Что-то народ у вас под окнами ходит. Не обижают?

– Нет, не обижают, – ответил Алеша.

– Но надое-ели, – протянул Фуго. – Все на меня хотят посмотреть. Житья от них нет. Ходят и ходят без дела. Лучше бы дорогу в лес заасфальтировали, чтобы удобнее было за грибами ходить. Все какая-то польза была бы.

– А то, если что, зовите меня, – расправив плечи, проговорил сержант милиции. – Всех арестую.

– Не надо, Ваня, никого арестовывать, – сказала Светлана Борисовна. Садитесь-ка лучше с нами чай пить и слушать воспоминания Цицерона. – Она показала на железный ящик со светящимися зелеными фотоэлементами и добавила: – Это наш новый жилец, бывший грузовой робот.

– Симпатичная коробка, – мельком взглянув на Цицерона, вежливо похвалил Бурбицкий. – А от чая не откажусь. – Сержант милиции сел на место Алексея Александровича, который вышел на веранду за полотенцем, и отхлебнул из его чашки.

– Да, кстати, – вспомнила Ирина Константиновна и обратилась к Цицерону: – Вы кажется обещали ознакомить нас со своим сочинением.

– Да-да, – растерянно поддержал её Алексей Александрович. Он вернулся в гостиную с полотенцем, увидел свое место занятым и теперь раздумывал, куда бы ему пристроиться. – Давай, Цицерон, покажи нашим фантастическим писателям, на что способен робот с богатым жизненным опытом.

– Хорошо, – ответил Цицерон. – Моя книга называется "Записки железного гуманоида". Только попрошу не чавкать, пока я буду читать.

От этих слов Фуго едва не подавился.

– А кто чавкает? – обиженно спросил он и отложил плюшку.

– Вот теперь никто, – ответил робот и продолжил: – Сегодня я прочитаю вам первую главу. Она называется "Детство". Итак, я начинаю.

"Я – грузовой робот РГ-010353 по прозвищу Цицерон решил описать всю свою жизнь честно и подробно от первой секунды своего существования и до полета на планету Тимиук, который подробно отобразил мой биограф и друг Андрей Васильевич Саломатов в повести "Цицерон – гроза тимиуков". Положа одну руку на технический паспорт*, а другую на то место, где у всех нормальных людей находится сердце, обещаю писать только правду и освещать происшедшие события, насколько это возможно, точно.

Я родился 1-ого марта 2015 года в городе Москве, на заводе "Робототехника", в пятом цехе, на третьей поточной линии. Как впоследствии рассказывал бригадир – Штерн Борис Гидальевич – моему появлению на свет предшествовало несколько таинственных знамений: за день до этого знаменательного события ушел в отпуск начальник цеха; за пол дня перегорели пробки на всем заводе, за два часа – на склад привезли новые фотоэлементы, которые мне все равно не достались; а за пять минут до моего оживления разразилась ужасная гроза. Молнии лупили по громоотводу так, что от металлического стержня остались одни ошметки. Градом в цехе повыбивало все стекла, ливень был такой, что залило весь первый этаж завода, и люди вынуждены были трудиться по пояс в воде. Если же у кого-то из рабочих из ослабевшей руки выпадал гаечный ключ или молоток, бедняге приходилось нырять за ним на дно цеха.

Я сразу родился большим и тяжелым роботом, а потому никогда не был маленьким пухленьким мальчиком. Я не агукал и не шевелил пальчиками, как это делают новорожденные младенцы. Я даже ни разу не сосал соску и не знаю, какая она на вкус, потому что вообще не понимаю, что такое вкус. У меня было мужественное квадратное лицо и зеленые глаза, то есть, фотоэлементы. Две мои мамы, а точнее, два папы – механики Антон Молчанов и Иван Филимонов никогда не пели мне колыбельных песен и не шлепали меня по моему большому металлическому заду. Я не имел даже игрушек, а так же подгузников, потому что никогда не мочился в пеленки, которых у меня тоже никогда не было. Все мое имущество состояло из набора гаечных ключей и запасных аккумуляторов. Вот так, фактически без вещей и денег меня выпустили в жизнь, в этот большой и прекрасный мир.

Первое, что я увидел – это был свет. Он вливался в мои фотоэлементы и освещал меня изнутри. Я сразу почувствовал, что свет – это хорошо. Он вырвал меня из темного небытия и подарил жизнь. И тогда я подумал, что больше никогда не захочу вернуться обратно в темноту, туда, где я ничего не чувствую, не помню и не понимаю.

Сразу после рождения надо мной склонилось не доброе, улыбчивое лицо мамы, а усатая физиономия механика Филимонова. Он отнюдь не ласково ковырнул пальцем мой фотоэлемент и с силой хлопнул меня по животу. Первые слова, которые я услышал придя в этот мир, были: "Шабаш, пойдем обедать!"

Я был настолько потрясен нахлынувшими на меня звуками, что первые несколько минут не мог вымолвить ни слова. Я лежал на столе, глядя в потолок, и думал: "Как это странно. Совсем недавно меня не было вообще, а теперь я есть, и это правильно. А когда я сделаю свое дело, меня снова не станет. Наверное, это тоже правильно".

Когда кончился ливень и из цеха откачали всю воду, мои родители Молчанов и Филимонов отвели меня на склад готовой продукции, показали место, где я должен был дожидаться отправки на работы, и ушли. К счастью, из-за всей этой суматохи они позабыли меня отключить, и я получил возможность наслаждаться жизнью, подаренной мне этими замечательными людьми.

Так закончилось мое короткое детство, суровое детство грузового робота, которому никто никогда не дарил подарков и не устраивал для него новогодних праздников.

Сам того не заметив, я вступил в новую пору своей жизни – в отрочество".

Цицерон закончил читать первую главу книги, и некоторое время за столом царило молчание. Всем было немножко жалко бывшего грузового робота, а Алеша даже почувствовал угрызения совести. Ему почему-то сделалось стыдно за свое такое продолжительное и благополучное детство, и он подумал, что обязательно постарается как-то угодить Цицерону, сделать его отдых на даче приятным и запоминающимся.

Владислав Валентинович громко высморкался в носовой платок и наконец нарушил молчание:

– Очень интересное начало, – сказал он. – До слез прошибает. Да вы и не робот совсем. Вы прямо-таки голова профессора Доуэля*.

– У вас определенно писательский талант, – поддержала мужа Ирина Константиновна. – Если вы не против, мы обязательно придем завтра послушать продолжение ваших мемуаров.

– Спасибо, обязательно приходите, – польщенный похвалой, ответил Цицерон. – Когда гуманоид лишается тела, ему ничего не остается делать, как работать головой. Вот я и постарался.

После чая гости попрощались и ушли. Светлана Борисовна с Алексеем Александровичем занялись посудой, а Алеша собрался пойти к себе в спальню, но его остановил Фуго. Откуда-то из угла мимикр достал подаренную ему настольную лампу и поставил рядом с бывшим грузовым роботом. Затем он любовно погладил лампу по роскошному зеленому плафону и сказал:

– Значит это судьба.

– Какая судьба? – не понял Алеша.

– Судьба стать мне писателем, – ответил Фуго, которому не давало покоя то, что Цицерон написал книгу. – Я давно уже думал, заняться этим или нет? А тут, как назло, подарили письменный стол и настольную лампу.

– Ты тоже хочешь написать свои воспоминания? – спросил Алеша.

– Нет, – ответил Фуго и многозначительно посмотрел на голову Цицерона. – Я хочу стать настоящим писателем. Буду сочинять толстые романы из жизни землян.

– Интересно, – подал голос Цицерон. – Как же ты будешь писать романы из жизни землян, если ты не имеешь представления об этой жизни? Уверен, ты даже не знаешь, где находится Америка или, например, Африка.

– Почему это не знаю? – возмутился Фугою. – Знаю. Она находится на географической карте.

– Я имею в виду настоящую Африку, а не нарисованную, – сказал бывший робот.

– Ах настоящую, – нисколько не смущаясь, проговорил мимикр. Наверное, она находится там же, где и на географической карте. Иначе, зачем бы её рисовали на этом месте.

Глава 3

Всю ночь Цицерон простоял в гостиной на тумбочке, среди страшных экспонатов коллекции Алексея Александровича. Его зеленые фотоэлементы слабо освещали гигантские челюсти и рогатые черепа инопланетных животных, и бывший робот не без грусти вспоминал недавние приключения, которые ему пришлось пережить на двух далеких планетах*.

Когда же на улице рассвело, и над лесом поднялось огромное оранжевое солнце, он взглянул на сладко спящего мимикра и вдруг затарахтел густым басом:

– Тр-р-р-р! Подъем!

– Что?! Что такое?! – вскочив с дивана, спросонья закричал Фуго.

– Подмосковное время пять часов тридцать минут, – сообщил бывший робот.

– Ты с ума сошел, Цицерон, – возмущенно воскликнул мимикр.

– Нет, – ответил Цицерон. – Вчера ты сам попросил меня, чтобы я поработал будильником. Но, видно, забыл сказать, во сколько тебя разбудить.

– Вот люди, – пробормотал Фуго, снова укладываясь в постель. Наизобретали каких-то железных дуралеев, а они теперь нормальным мимикрам спать не дают. Тоже мне, писатель! Выключать надо таких писателей!

Едва Фуго улегся и с головой накрылся одеялом, как Цицерон громко запел:

"Черный ворон, что ты вьешься

Над моею головой?

Ты добычи не добьешься,

Черный ворон, я не твой".

– Что случилось? – на этот раз переполошилась тетушка Даринда.

– Подмосковное время пять часов тридцать одна минута, – дикторским голосом сообщил бывший робот. – Передаю последние новости: жительница острова Маврикий – Елена Мария Жанна – на своем огороде вырастила дыню весом около пятисот килограммов. В настоящее время чудо-дыня отправлена в Британский музей изящных искусств, где и будет торжественно съедена многочисленными посетителями.

– Хватит! – закричал Фуго. Но тут из спальни вышел Алексей Александрович в полосатой пижаме. Прикрывая зевок ладонью, он подошел к тумбочке и сказал:

– Цицерон, я временно увольняю тебя из радиоприемников. – После чего он нажал на кнопку, и робот отключился.

– Спасибо, – поблагодарил Фуго Алешиного папу. – Все-таки живым гуманоидом быть лучше, чем металлическим. У живого кнопочка находится внутри.

К завтраку Фуго вышел в очень плохом настроении и сразу опрокинул соусницу. Оранжевое жирное пятно растеклось на половину стола, и мимикр начал бурчать что-то о своей неловкости.

– Ничего-ничего, – попытался успокоить его Алексей Александрович. Воспитанный человек не тот, кто никогда не проливал соус, а тот, кто не замечает, как это делают другие.

– Но вы-то заметили, – мрачно ответил Фуго. – Значит вы невоспитанный?

– Я – другое дело, – смутился Алексей Александрович и уткнулся в свою тарелку. А Фуго вдруг переключился на Цицерона.

– Этот железный сундук всю ночь не давал мне спать, – капризно заявил он.

– Ты преувеличиваешь, Фуго, – сказала Светлана Борисовна.

– Ничего я не преувеличиваю, – ответил мимикр. – Не давал. Если он писатель, значит ему все можно? Что ж, если я напишу какую-нибудь дребедень, значит мне можно будет по ночам прыгать по дому и орать всякие глупости?

– Он не прыгал и не орал всю ночь, – вступилась за Цицерона тетушка Даринда. – У него же и прыгать-то нечем.

– То же мне, романист, – не переставал ворчать Фуго, ковыряясь вилкой в тарелке. – Видали мы таких романистов.

Фуго столько раз обозвал Цицерона писателем, что всем стало ясно – он завидует бывшему роботу.

– Хорошо, Фуго, – наконец сказал Алеша. – Я больше не буду оставлять Цицерона в гостиной. Вчера я случайно забыл взять его к себе.

– А ведь он опять будет сегодня читать свой совершенно неинтересный роман, и ты снова забудешь забрать его, – проговорил мимикр.

А после завтрака, когда все собрались заняться своими делами, вдруг зазвонил телефон. Алексей Александрович взял трубку и услышал:

– Здравствуйте, меня зовут Виталий Орлов. Я режиссер московского телевидения. Недавно я прочел в газете "Необыкновенные новости" статью под названием "Сумасшедшая деревня" и хотел бы снять документальный фильм об инопланетянах, которые живут у вас в доме.

– Пожалуйста, – сказал Алексей Александрович. – Передаю трубку инопланетянину.

После разговора с режиссером Фуго весь день важничал. Он всем сообщил, что завтра приедет телевидение снимать о нем фильм и гордо удалился в садовую беседку, чтобы отрепетировать речь, которую он скажет перед телекамерой.

Через некоторое время Алеша взял Цицерона и отправился с ним в сарай, где он намеревался построить своему другу какое-нибудь тело. Проходя мимо беседки, Алеша услышал, как Фуго вслух репетирует выступление. Но было похоже, что речь у него не получается, и мимикр каждый раз начинал сначала:

– Мы решили посетить вашу планету… Мы прилетели сюда… Мы к вам прилетели для того, чтобы… чтобы… – монотонно бубнил Фуго. – Уважаемые граждане, мы… Уважаемая публика…

– Вот вам дырочка от бублика, – пошутил Алеша. Он вошел в беседку и поставил на стол голову Цицерона.

– Как все-таки трудно сочинять речи, – пожаловался мимикр.

– А о чем ты будешь рассказывать перед телекамерой? – поинтересовался Алеша. – Опять о том, как тебя чуть не сожрал ажор?

Фуго обиженно посмотрел на Алешу и подумал: "Смеется надо мной. Значит завидует. И это понятно. Я едва прилетел на Землю, а обо мне уже писали в газете, в деревню понаехало много всяких людей и собираются снимать фильм. А он прожил здесь целых одиннадцать лет, и его знают только соседи по лестничной площадке, да жители Игнатьева".

– О том, как мы с тетушкой героически пересекли всю галактику, что бы добраться до Земли, – ответил Фуго.

– А-а, понятно, – улыбнувшись, сказал Алеша и добавил: – А я иду делать Цицерону тело. Хочешь, вместе сделаем?

– Вообще-то, мне к завтрашнему дню надо сочинить речь, – ответил Фуго.

– Я могу тебе в этом помочь, – неожиданно сказал Цицерон. – Ночью мне все равно нечего делать, и к утру я придумаю тебе такой инопланетный доклад, что зрители зарыдают, а у телевизоров перегорят кинескопы.

– Вот это деловой разговор, – обрадовался Фуго. – Тогда пойдем, поработаем. Я тоже постараюсь, Цицерон, что бы, глядя на твое тело, зарыдали даже местные собаки, козы и коровы.

– Похоже, так оно и будет, – печально ответил бывший грузовой робот.

Почти весь день Алеша с Фуго провели в сарае у верстака. Вначале они сделали чертеж будущего корпуса робота и показали его Цицерону.

– Это что, тумбочка для обуви на автомобильных колесах?

– Это твое будущее тело, – ответил Алеша.

– А что это за метелки по бокам? – не унимался бывший грузовой робот.

– Руки, – ответил Алеша.

– Какие хорошие руки, – неискренне проговорил Цицерон. – Значит я смогу не только ездить, но и подметать улицы.

Надо бы ещё сбоку приспособить пылесос, а крупный мусор можно будет складывать в тумбочку. Получится нормальный мусороуборочный агрегат.

– Какой ты капризный, – сказал Фуго. – Если бы у меня не было тела, я бы согласился быть даже комодом или холодильником. А ты кочевряжишься.

– Это просто я так плохо нарисовал, – виновато сказал Алеша. – Но мы постараемся сделать лучше, чем на чертеже.

Почти до самого вечера, с небольшим перерывом на обед, Алеша с Фуго строгали доски, пилили и заколачивали гвозди. Вначале они сделали деревянную коробку для головы и вложили туда Цицерона.

– Ну как, удобно? – спросил Алеша.

– Я никогда не лежал в гробу, но по-моему, это выглядит именно так, мрачно ответил бывший грузовой робот.

Затем, Алеша с мимикром сколотили туловище и огромными гвоздями прибили к нему руки. Вышел вполне приличный ящик с двумя дубинами по бокам.

– Отличное корыто получилось, – сказал Фуго, критически осматривая работу. – У нас на планете в таких белье стирают.

– Вот стиральным корытом я ещё ни разу не был, – ещё более мрачно проговорил Цицерон.

Еще пару часов ушло на то, чтобы собрать небольшую тележку на четырех колесиках от старой прогулочной коляски. А после того, как работа была закончена, и робота водрузили на тележку, мимикр обошел вокруг деревянного корпуса Цицерона, поцокал языком и внушительно проговорил:

– Нормальное тело. Если тебе на голову положить салфетку, а на неё поставить вазу с цветами, получится очень миленькая этажерка.

Эти слова вконец расстроили Цицерона, и он с горечью сказал:

– Спасибо, конечно. Все-таки вы весь день трудились. Но я не хочу быть ни корытом, ни мусороуборочным комбайном, ни "миленькой" этажеркой. Если уж вы действительно хотите мне помочь, достаньте где-нибудь побольше электронных микросхем. А я научу вас, как из них сделать начинку хотя бы для одного манипулятора. Тогда я смогу сам перелистывать страницы книги и передвигать шахматные фигуры.

– А где же мы возьмем микросхемы? – спросил Алеша.

– В мастерских по ремонту электроаппаратуры можно попросить негодные компьютеры и телевизоры и распотрошить их.

– Ладно, – пообещал Алеша. – Только сегодня наверное уже все закрыто, а завтра я обязательно поеду в Тучково и привезу микросхемы.

До ужина оставалось совсем немного, и Алеша решил опробовать новое тело Цицерона на ходу. Фуго выглянул во двор, увидел, что по улице бродят не менее десятка незнакомцев, желающих подружиться с инопланетянами, и благоразумно решил остаться дома.

Алеша привязал к тележке длинную веревку и выкатил Цицерона за калитку. К нему тут же присоединились два соседских мальчишки – Мишка и Андрей. Алеша тащил Цицерона за веревку, а ребята помогали ему сзади. При этом проржавевшие колеса тележки так громко скрипели, что из кустов тут же повылазило несколько любопытствующих приезжих. Они очевидно решили, что это инопланетяне испытывают свой космический корабль, на котором прилетели на Землю.

Таща за собой тележку, ребята пробежались по улице, потом назад и после этого Алеша спросил у Цицерона:

– Ну как?

– Нормально, но немножко трясет, – печально ответил робот. – Все-таки лучше быть самодвижущимся грузчиком, чем писателем в деревянном ящике.

Испытания были окончены. Алеша с трудом вкатил Цицерона в гостиную, установил его рядом с большим книжным шкафом и попытался успокоить своего друга:

– Ничего, Цицерон. Если папа обещал, он обязательно привезет тебе новое тело.

Ближайшие соседи – Владислав Валентинович и Ирина Константиновна пришли немного раньше обещанного, чтобы помочь Светлане Борисовне накрыть на стол. Ирина Константиновна тут же принялась помогать хозяйке дома, а Владислав Валентинович вышел на веранду, где Фуго от нечего делать гонял по столу здоровенного паука.

– А вы слышали, обо мне собираются снимать документальный фильм, оставив насекомое в покое, сообщил мимикр.