Текст книги "Родина-2"
Автор книги: Андрей Тяпкин-Ляпкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Максима мутило. И от водки и от новостей. Разумеется, родителям звонить он не стал. Учёный уже. Что такое Российская ГОСУДАРСТВЕННАЯ машина он уже понял.
'Или убьют или снова… подсадят'
Тело само собой дёрнулось.
'Не хочу!'
– Почему так?
Ивану Максим поверил. Просто поверил. Ему помогли. Да, с расчётом. Не бескорыстно. Да, надавили через Лялю. Но то, что они бы ушли из его жизни, потребуй он это от них – Макс ни сколько не сомневался.
– Ну а потом что?
Голова болела всё сильнее.
'Настоящий паспорт. На МОЁ имя. Как только уйдут они, придут другие'
Веры к 'другим' у Максима уже не осталось.
Будучи по паспорту казахом, Максим всегда считал себя РУССКИМ человеком казахского происхождения. Он жил в этой культуре, говорил на этом языке, он болел за эту страну, за этот народ. Он всегда искренне ненавидел врагов этой страны, к коим причислял все западные 'дерьмократии' во главе с США, исламских фундаменталистов и китайцев. Макс всегда считал, что китайцы мечтают оттяпать у его любимой России Сибирь и Дальний восток. С той самой деревней под Томском, где прошло его детство. Сволочи. И очень по этому поводу переживал, хотя внешне, для друзей, всегда был аполитичным пофигистом.
И тут такой финт ушами!
'А если я…'
'А как же они…'
Перед закрытыми глазами лежащего в полной темноте Максима взорвалась цветными кляксами бомба.
– А как же ОНИ?
Макс подскочил с выпученными глазами.
Он вспомнил ВСЁ.
ОНИ.
Друг Саша, три года менявший ему подгузники. Его жена Леночка, кормившая его с ложечки. Егор, который каждый день читал ему вслух книги. И Оленька, которая каждый день с ним играла, пела ему песенки и танцевала.
Что с ними то будет?! Если он их предаст?
В бескорыстность и человеколюбие янки Максим верил ещё меньше, чем в благородство российских спецслужб.
Зубы сами собой вцепились в подушку. Макс замычал.
'Нет, родненькие мои, я вас не предам, чего бы это мне не стоило!'
Экран телефона светился в темноте словно прожектор.
'Красивые стринги, солнышко! Гонолулу, говоришь… Санта-Барбара, говоришь? Док-иудушка. Говоришь, у тебя наработки в поиске есть?'
– Алло, мам. Здравствуй. Это я, мам. Я вернулся. Да, мам. Я в Алма-Ате. Я скоро к тебе приеду.
'Очень скоро'
Хутор Дубровка,
Июль 13 г.
Глухо тарахтя дизельком в бухту вполз единственный имевшийся на Родине железный кораблик. И тащил он при этом единственную же железную грузовую баржу. Несмотря на разгар лета, погода стояла отвратительная – низкие серые тучи, то и дело брызгавшие мелким холодным дождиком и ветер. Холодный и колючий. Сашка вздохнул – всего год тому назад, когда строительство первого хутора было закончено и все строители ушли, они с Леночкой и с детьми устроили пикник на пляже. С шашлыками и квасом. И хотя вода в море и тогда была 'не подарок', но назагарались они до африканского состояния. Что (тут Дубинин, наконец, улыбнулся) очень шло к длинным и стройным ножкам его жены.
Хутор отстраивался заново. Ударными темпами и с очень хорошим качеством. Пал Палыч действительно собрал и прислал на работы лучших специалистов, а с южного острова подкинули дефицитных стройматериалов. Шифер да стекло. Три недели тому назад, когда принципиальное решение о восстановлении хутора было принято, Дубинин посоветовался с женой, поговорил со свояком и решил на старом месте не строиться, а поднимать дома с другой стороны ручья. Там, где стоял старый домик 'папаши'. Место это вообще ничем не отличалось от того, где они жили раньше. Такая же поляна пятьсот на пятьсот метров, густо заросшая невероятно зелёной травой, такие же корабельные сосны вокруг и сопки. И даже родничок обильный имелся. Возвращаться на пожарище не хотелось, да и могила налётчиков в самом центре хутора… бррр! Мрак.
Кто и когда похоронил этих людей – так и осталось загадкой. При воспоминании о налёте Дубинин сморщился, как от лимона.
'Кстати, о лимоне… долечку бы одну, да с сахарком!'
Им тогда, в начале марта, сильно повезло. Банда была большая. Человек двадцать боевиков и с ними с десяток женщин и детей. Они тащили на себе пяток тяжело нагруженных саней, были измучены и шли медленно, так что дежуривший на тропе Славка успел шустро укатить на лыжах к хутору и предупредить о вооружённых автоматами гостях. Пришлось бросить всё и бежать к домику Кузьмина. Женщин и детей спрятали там, озадачив их связью с федералами, а сами мужчины, во главе с Сашей, залегли в сугробах на берегу ручья.
Банда оказалась не просто так – пограбить да поубивать, а со смыслом. Обнаружив пустые дома, беженцы шустро в них вселились, потом пустили под нож всю домашнюю скотину хуторян, потом ходили в баню, а потом завалились спать.
Свояк, поглаживая свой автомат, предложил прогуляться туда ночью.
– Абидна, да! В моём доме!
Дальше шли одни междометия и махание руками. Сашка вылазку запретил, хотя у самого банально чесались руки. Пойти и убить. Всех, из-за кого ЕГО дети вынуждены спать на лавках в чужом доме.
А утром всё стало просто и понятно. К ручью из хутора притопала делегация и очень вежливо попросила 'одолжить во временное пользование' ходока.
Саня обалдел.
– Ребята, вы чего? Он же живой человек! Как же можно его 'одолжить'?
'Ребята' по виду были все сплошь военные, а никакие не уголовники. И женщины, что были с ними, тоже были… вполне интеллигентного вида. И детки. Аккуратно и чисто одетые.
– Слушай, брат. Мы хотим домой. На большую землю. Отдай его по-хорошему. Я точно знаю – он здесь.
От одного вида собеседника у Сани противно свело живот. Перед ним стоял профессиональный убивец. Некстати вспомнился фильм 'Белое солнце пустыни'.
– Вот что, ребята, – Саня снял с плеча автомат, – пулемё… э… Максима я вам не дам.
'Делегат' дёрнулся. Залёгшие в сугробе в полусотне метров Володька и Олег одновременно матюгнулись и начали стрелять. Через секунду их поддержал Славка. Через несколько секунд магазины опустели и вокруг воцарилась мертвая тишина. На снегу, на другом берегу ручья лежали убитые. Все. Даже дети.
Саню вырвало. Мир качался и был серым.
Они убили детей.
'Что за блядство!'
Дубинин зачерпнул ладонью ноздреватый липкий снег и оттёр им рот.
– Пошли парни, надо наших прятать.
Своих женщин и детей, вместе с Максимом увели на Олегову пасеку, в землянку. Там было холодно и сыро, но всё равно – лучше, чем под открытым небом. На море был шторм и катер с помощью плотно застрял в порту. Кузьмин сообщил, что в Заозёрный информация уже ушла – оттуда вышла помощь, и попросил 'держаться'.
Ночью вся оставшаяся банда несостоявшихся эмигрантов пошла на штурм домика. А чтобы некуда было отступать, они сожгли Дубровку. Всю. Даже заборы. Даже сделанное детьми пугало.
'Масленница, бля!'
Бой шёл почти в кромешной тьме, только изредка озаряемой далёким пожаром. Дубинин куда-то бежал, куда-то стрелял. Одиночными. Тщательно прицеливаясь в темноту. Где-то кто-то орал. Кто-то плакал и звал маму. Где-то шла рукопашная. Там пыхтели, задушено матерились и раздавались глухие удары.
Когда небо над морем из чёрного превратилось в тёмно-свинцовое, измученный Дубинин выполз из-за сосны, обтёр с автомата налипший снег и воткнул в него последний магазин. Вокруг всё ещё постреливали, но как-то вяло, без души. Эмоций не было никаких – Сашка был выжат до предела.
Бывший хозяин, бывшего хутора поднял ствол в небо и нажал на спуск.
– Людииии! Поймите! Максиииим! Не можееет водить людей!
Горло сорвалось и Сашка тяжело закашлялся.
Эхо длиннющей, на весь магазин, очереди ещё металось среди сопок.
Но больше никто не стрелял.
Через пять минут в бухте раздался рокот двигателя. Моряки наплевали на шторм и всё-таки пришли. Нападавшие исчезли, словно их и не было. Словно весь бой хуторяне вели с призраками и только следы на снегу, кровь и гильзы говорили об обратном.
Володьку ранили в плечо. Славку в ногу и в руку, а Олег страшно ободрал себе лицо, улетев в темноте вниз по склону. Дубинин с удивлением понял, что он единственный жив-здоров. И даже не ранен. К ним, что-то крича, спешили моряки, прожектор катера обшаривал берег, а со стороны пасеки…
– Максим, стой! Стой! СТООООЙ!
Сашка нёсся вниз по склону сопки к берегу. Максим медленно брёл к обрыву, неотрывно глядя на волны, за ним длинной серой змеёй по снегу волочилась верёвка.
Дуб не успел. Совсем немного. Макс прекратил орать на море, оглянулся, улыбнулся Саше своей безумной улыбкой и шагнул вперёд.
ХЛОП.
Саша не верил своим глазам. Он УШЁЛ. Внизу, на узкой полоске галечного пляжа было пусто.
Сторона, на которой они нынче строились, имела одно неоспоримое преимущество. Там был пологий спуск к бухте. Именно там сейчас и строился небольшой деревянный причал. От катера отчалила надувная лодочка в которой сидело четверо мужчин, споро работавших вёслами.
– Рассказывай, – 'папаша' крепко пожал руку и осмотрелся, – мать тебе привет передавала, жалеет очень что приехать не смогла. Ну ничего, вот отстроитесь, тогда уж…
Сашка надулся от гордости.
– Да чего рассказывать. Смотри сам.
Посмотреть действительно было на что. За двадцать дней ребята Шевцова умудрились приволочь сюда кучу тёсаных каменных блоков, попутно почистив и обустроив дорогу до Заозёрного, три тонны цемента и сейчас вовсю рыли траншеи под будущие фундаменты. Экономный Пал Палыч заикнулся было о двух домах, но Дуб упёрся и свои запросы отстоял. Четыре дома. Четыре сарая. Баня. Четыре. И так, по мелочи: конюшня, хлев, да погреба. Шевцов крякал, мялся и то краснел, то бледнел, но под пристальными взглядами Кузьмина и Сёмина сдался и дал добро на эту стройку.
– Неделю как плотники пришли. Сейчас с того берега брёвна перевозим. Сушёного леса у нас там много лежит. Думал побольше дома построить, вот и заготовили прошлой зимой. С запасом.
Снова посыпала морось. Прямо зашыворот, Сашку передёрнуло.
– Михалыч, это Сахалин какой-то!
'Ну что тебе сказать про Сахалин, на острове нормальная погода… Умный мужик был Визбор'
– Привыкай. Считай каждое пятое лето здесь такое. Сёмин своих на дороге поставил? Твои Максима караулят? Что по стройке необходимо?
Верховный сыпал вопросами не дожидаясь ответов, стремительно шагая среди куч строительного мусора.
– Не дрейфь, сынок. К осени вселитесь. И смотрите! Во все глаза смотрите! Не пропустите его.
Сергей Михайлович на секунду замер.
– Если он, конечно, появится.
– Если он жив, то обязательно появится.
В своих словах Александр Дубинин абсолютно не сомневался.
Алматы,
Май 2013 г.
Максим поднёс к лицу руку с часами и только затем открыл один глаз. 'Таг Хойер' честно показал одиннадцать утра.
'Ничего себе я поспал!'
Макс по жизни был 'жаворонком' и подняться в полшестого утра для него было нормой. А тут…
'Мда'
Разговор с мамой выдался нелёгким. Со слезами счастья, нервами, причитаниями и с восхитительным чувством опасности. Макс говорил и слушал. Минута шла за минутой, потом трубку взял отец. Макс всё говорил, говорил, говорил. Каждую секунду ожидая, что их разъединят. Он нервно, с бесшабашной весёлостью смеялся в трубку, умом понимая, что его уже вычислили, что где то ревут сирены, куда-то мчатся люди, заводит двигатели самолёт.
'Ну же, падлы! Живее, живее! Ха! Два раза вам 'ха!'
– Да папа, я вам всё объясню. Была ошибка в информации. Меня приняли за другого человека. Всё уже разъяснилось. Я сейчас в гостинице. Нет, папа. Что вы. Конечно, власти всё подтвердят.
Макс нёс дикую ахинею, сочиняя на ходу немыслимую историю, добавлял в неё элегантные штрихи уточнений и вкрапления правды. Родители плакали от счастья и никак не могли наговориться. Минуты шли, превратившись в час, потом в другой. Ухо болело и грозило отвалиться. Договорившись, что утром он поедет в аэропорт, Максим попрощался с почти успокоившейся мамой, пожелал спокойной ночи отцу, выключил телефон и заснул.
Последней мыслью, что промелькнула у него в голове, перед тем, как он окончательно заснул было 'лететь им сюда часов пять… нормально. Высплюсь!'
– Одиннадцать. И чего? – Макс недоумённо огляделся. Спецназа ФСБ или людей в штатском в номере не наблюдалось. Максим сполз с кровати и пошёл принимать душ.
'Хорошо!'
Рука легла на макушку – едва отросшие волосы кололись, а из зеркала на Максима пялился худой чувак с побитой мордой.
'Мда… в деревню! В глушь! В Саратов!'
– Ничего Максим Баймуратович, через месячишко будешь как новенький!
Цепкий и живой ум и тут подгадил – в голову влезла змея.
'У тебя будет то этот месяц?'
– Да и пох! – Макс задавил гадюку и достал лучший из своих двух костюмов. – Города надо брать…
Тощую шею украсил элегантный шёлковый платок.
… обаянием!
Знакомая девушка с ресепшена уже не шарахалась в испуге от внешнего вида странного постояльца, а наоборот, после его чудесного преображения и общения с подружками из отельных бутиков, стала бросать на Максима откровенно заинтересованные взгляды.
– Доброе утро, господин Укасов. Вам просили передать.
В плотном коричневом пакете оказался…
'Угу, ну конечно!'
… телефон. Стоило взять его в руки, как он немедленно запиликал. Краем глаза Максим заметил, как заметно напряглись несколько крепких мужчин расположившихся в холле отеля. Поймав вопросительный взгляд Маркова, Максим отрицательно покачал головой. Тот кивнул, но, на всякий случай, вытащил из кармана пиджака американский паспорт, раскрыл его и ткнул пальцем. Сначала в фото на паспорте, а потом в него.
Максим охренел.
'Они за ночь мне гражданство сварганили? С ума сойти!'
В том, что паспорт подлинный, он нисколько не сомневался.
– Да, слушаю.
– Господин Укасов, добрый день. Меня зовут Иван Иванович…
Максим заржал во весь голос. Отель замер и обернулся на бестактного бомжа в дорогом костюме.
– Стой! Дай угадаю. А фамилия у тебя Марков?
Трубка молчала секунд десять, переваривая смех и вопрос, а потом как-то обижено протянула.
– Кошечкин.
Макс заржал в два раза громче.
'У них там что? Совсем с кадрами плохо? Они ко мне Ко…Кошеч…кина прислали!'
Смех перерос в натуральную истерику, люди вокруг встревожено поглядывали на странного человека и обходили его стороной.
– Возьмите!
Перед лицом возник стакан с холодной водой. Девушка с ресепшена стояла рядом и взволновано рассматривала Максима. Тот благодарно кивнул и залпом выхлебал весь стакан. Смех пропал, но напала икота.
– Спа!сибо!
'Чёрт! Какая она красивая!'
– Ко!кошеч!кин, я тебе перезво!ню.
Макс ещё раз икнул, покраснел и протянул девушке руку.
– Мак!сим.
'Чёрт!'
– Асель. – Девушка поощрительно улыбалась и оправляла свои роскошные чёрные волосы, демонстрируя отличный экстерьер. Максим понимающе улыбнулся в ответ и зацепился взглядом на рвущейся от упругой груди блузке. Асель заулыбалась в два раза лучезарнее.
– Я заканчиваю через пятнадцать минут. Ровно в двенадцать.
Макс закатил глаза, развернулся, зашёл по пути в ресторан и заказал в номер шампанское, фрукты и икру.
Когда-то давно, в своей прошлой жизни, он очень любил Asti Martini с чёрной икрой и маленькими кусочками свежих фруктов.
Асель честно предложила всё, что имелось в её распоряжении, а Макс все её прелести честно употребил. Под шампусик и икорку. Чёрной икры в отеле не оказалось, пришлось довольствоваться красной.
'Ладно, не беда'
Макс пообещал девчушке прогулку по бутикам, затем выставил её из номера и сейчас задумчиво листал один занятный документик. Оный документик был выписан на имя Max Ukasov. Как выглядит реальный американский паспорт Max Ukasov не знал, но на вид этот паспорт был самым настоящим. Когда и как он оказался на его прикроватной тумбочке – один Бог ведает.
'Круто, у меня уже два паспорта'
– Алё, Кошечкин, о чём ты хотел со мной поговорить?
– Господин Укасов, мы можем встретиться?
Их тоже было человек десять. Все в хороших костюмах, с умными лицами и безукоризненными манерами. Макс окинул взглядом лобби бар. Двадцать мужчин сидело друг напротив друга, вызывая нехорошие подозрения бармена и охраны. Но это были, во-первых, гости отеля, а во-вторых, на бандитов они никак не походили.
Бармен нервно протёр бокал. Эти ребята были куда серьёзней братвы, а уж он то за свою карьеру насмотрелся на всяких.
– Ты знаешь, кто я?
Кошечкин покачал головой.
– Понятия не имею. Сам, – он поднял палец вверх, – просто лично приказал мне с тобой побеседовать. Откровенно. Ничего не утаивая.
Макс улыбнулся и посмотрел на Маркова.
'Дубль два'
– Ваши родители вас ждут. У них хорошая… э… нормальная, но хорошо оплачиваемая работа. Плюс персональная пенсия. Отличная трёхкомнатная квартира. В новом доме. Они получили паспорта и неограниченную свободу передвижения.
Кошечкин достал из портфеля пакет.
– Это ваше. Максим. Я не знаю, кто вы и что вы сделали. Но я уполномочен заявить от имени президента. К вам лично, у Российской Федерации нет никаких претензий.
Максим лениво листал красную книжечку с двуглавым орлом. Он уже устал удивляться чему-либо.
– Зато у меня к Российской Федерации есть претензии!
– Это можно и нужно обсуждать. Не со мной, конечно. Самолёт ждёт. Ваши родители вас ждут.
'Русским' Укасов нифига не верил. Все эти обещания… царь слово дал, царь слово забрал…
'Господи! Что мне делать? Как поступить?'
– Погоди!
Макс встал и направился к Иванычу номер один. Бармен сделал вид, что уронил салфетку и нырнул за стойку – эти… 'посетители' были готовы взорваться в любую секунду.
– Вань, – Макс задумчиво чесал нос паспортом номер три, – у тебя яд есть? Да, и дай ка мне свой номер телефона. Жив буду – позвоню обязательно. Даю слово. А сейчас извини, мне в другую сторону.
Американец долго играл желваками, очень серьёзно глядя в глаза Максу.
– Я тебе верю.
Марков подал незаметный знак, и все его люди поднялись и ушли, разом разрядив обстановку. Он протянул Максиму свою визитку и крепко пожал ему руку. Максим глядел на удаляющегося 'врага' и в душе его бушевал пожар сомнений.
'Почему? Почему всё так?'
В потной ладони Максима осталась маленькая красная капсула.
Москва,
Июнь 2013 г.
На встречу с 'самим' Максим смог попасть только через десять дней. Всё это время его банально не отпускала от себя мама. Увидев, в каком виде к ним домой заявился сын, мама упала в обморок, а отец странно закряхтел и схватился за сердце. Охрана, тащившая чемоданы странного ВИП-клиента, рванула поднимать бедную женщину и приводить её в чувство.
Десять дней Максим кормили. Нет. Не так. Его кормили-кормили-кормили. Он уже не мог есть, но мама, всякий раз глядя на сына, плакала – её кровиночка так исхудал!
Квартира родителей Максу понравилась. Честно. Отличный новый дом, второй этаж, чистейший и ухоженный двор. И очень приличные соседи.
Одним словом, родители отнюдь не бедствовали. У Максима отлегло от сердца.
'Ну хоть здесь всё в порядке!'
Его никто не дёргал, не вызванивал, никто за ним не следил. Макс гулял с мамой по парку, сходил в кино на новый супер-пупер блокбастер, и усиленно залечивал синяки и ссадины на лице и теле. И ел. И опять ел. И ещё немножко кушал.
Уфффф!
– Кошечкин! Привет. Я готов. Ну ты понял.
Хутор Дубровка
Август 13 г.
Дома были хороши! Даже лучше чем те, что сгорели. И каменные фундаменты были сложены не как обычно – высотой по колено, а по пояс. Брёвна были более-менее подсушенные, так что плотники сразу прорезали и двери и окна. И всё навесили. И установили, честно при этом предупредив, что все эти оконные рамы и дверные коробки – дерьмо. Взяты со склада, потому что их никто не брал, а на заказ новых просто не было времени.
– Ты, Саня, не сомневайся, – тот же самый бригадир, что строил прошлый хутор, хитро улыбался, – эту зиму простоят, а там и бревно немного осядет, всё равно переделывать будем. За зиму брательник мой тебе хочешь из дуба двери, да рамы сделает, хочешь – из лиственницы.
– Из дуба давай, – Дуб, несмотря на мелкие неурядицы, довольно улыбался, – и крышу капитальную на будущий год тоже?
– Тоже, Саня, тоже.
Общее число работников, занятых на восстановлении хутора, превысило сто человек. Администрация Южного острова платила щедро, как следует распотрошив один из своих стратегических товарных складов. Сложно сказать, чего в этом решении Верховного было больше. Надежды на то, что Ходок объявится и дело себя оправдает или простой заботы о своих приёмных внуках. За счёт общего бюджета. Кое-кто потихоньку на эту тему начал ворчать, но Кузьмин не обращал на это никакого внимания, деятельно готовя посёлки и хутора к зиме. Из-за холодного и дождливого лета, помноженного на разорённые фермы, зерна заготовили намного меньше чем обычно. Впритык. Экономисты управы Заозёрного считали так и сяк – получалось, что если затянуть пояса, то до следующего урожая дотянуть было можно. Сильно выручили рыбацкие артели, насолившие и накоптившие огромное количество кеты и мелкой краснорыбицы. И картошка. Картошка, как выразился Шевцов, 'это наше всё'.
Дубинин оглядел свой новый дом. ШИК! Четыре комнаты и кухня. И ещё летняя кухня (Саша зажмурился от удовольствия) площадью со всю его Бишкекскую квартиру. Лена, когда увидела это 'лёгкое' строение, собранное из толстого бруса, с печами, мангалом и казаном, была в шоке. Пятьдесят квадратных кухонных метров. БЛЕСК! Внизу, под летней кухней был погреб. В стороне, за сараями, стояла банька. Небольшая, но очень толково сделанная. Всё-таки за десять лет жизни на природе многие бывшие горожане здорово поднаторели в деревянном зодчестве. Его собственный двор был обнесён двухметровым дощатым (!) забором с капитальными воротами и калиткой. Сейчас одна из бригад тянула второй, внешний забор, повыше и помассивнее. Пиломатериалов и гвоздей на это требовалось столько, что экономист Славка хватался за голову.
– Ни в жисть не расплатимся!
'Нет, Славик, расплатимся. Расплатимся'
КРАСОТА! В окне зажглась лампочка. Ветрогенератор, одолженный 'на время' федералами, был слабоват, но по паре сороковаттных лампочек в каждом доме уже было. Светили они, правда, еле-еле, но по сравнению с лучинами это был огромный прогресс!
Дубинин тщательно вытер обувь и поднялся в дом по приставной лесенке (до крыльца ещё не дошли руки), поглядел, как печник заканчивает кладку печи-голландки, отпер сундук с оружием и забрал автомат. Сегодня была его очередь дежурить у того места где пропал Макс.
Москва,
Июнь 2013 г.
– Если честно, то я вас ненавижу.
Макс не дерзил, он просто говорил то, о чём он думает. В самом начале разговора на этой даче они договорились быть друг с другом предельно откровенными.
– Я знаю. – Человек, сидящий напротив Максима, поджал губы и нахмурился. – Надеюсь, вам не надо объяснять, ПОЧЕМУ?
– Не надо. Я всё понял. Есть вещи, которые важнее всего. Даже человеческой жизни. Но мне от этого не легче. И мнения своего о вас я не изменю.
– Неважно. – Человек погладил по голове забредшего в беседку лабрадора. – Совсем старая стала. Поговорим о будущем.
– Снова поводок, наркотики и выполнение плана по грузоперевозкам? – Макс ехидно прищурился.
– Проект закрыт. Вы можете протащить человека, я знаю. Но это вас очень быстро убьёт. Так что эту страницу можно считать перевёрнутой.
Человек отхлебнул чай и выжидающе уставился своими бесцветными водянистыми глазами на собеседника. Макс проделал тоже самое и уставился в ответ. Игра в молчанку затягивалась.
– Американцы знают. – Макс не выдержал первым. – Они обратились ко мне и заявили, что ищут своих ходоков. Что теперь будет?
– Ничего. – Президент был сама безмятежность. – Они не найдут.
Макс онемел. Человек, сидевший напротив больше всего сейчас напоминал… напоминал…
'Ёлы-палы! Будда!'
… те же полуприкрытые глаза, та же слабая и мудрая улыбка. В голове щёлкнуло. Всё сложилось.
– А Архипов…
– Вы, Максим, умный человек. Поверьте. Они не найдут. Вам незачем знать, почему.
На этом месте разговора всё возмущение Максима куда-то делось. Он впервые осознал всю глубину выражения 'кишка тонка'. У него кишка была тонка. Точно. Здесь играли в такие игры, с ТАКИМИ ставками, что разум отказывался в это верить.
– Мне сказали, что они триллион потратили…
Человек мягко отправил собаку из беседки в сад и оскалился.
– Прямые затраты – да. А всего, по прикидкам наших аналитиков, общая сумма больше двух триллионов. И нулевой рост ВВП в этом году. А по поводу жизни…
Президент перестал расслабленно улыбаться и жёстко посмотрел на собеседника.
– Генерал Архипов, честнейший, умнейший и добрейший человек. Зубр. Скала. Он лично, за шкирку, выволок наши спецслужбы из того дерьма, в котором они находились в девяностые. Настоящий патриот своей страны.
У Макса предательски заболел живот, он уже знал, что президент скажет дальше. Тот понимающе покивал.
– Да, Максим, вы умный человек. Представьте себя на его месте. Он лично убил всех своих друзей и подчинённых, его семья от него отказалась. Его презирают и ненавидят. Его считают Иудой все кто его знал и чьё мнение для него имеет значение. НИКТО и НИКОГДА не узнает правды. Запомни Макс, – человек скрежетнул зубами и сжал кулаки, – никто и никогда. Врач играет втёмную, он не в курсе. А насчёт девушки…
Человек усмехнулся и с интересом посмотрел в глаза Максима.
… седина в бороду – бес в ребро.
Чашка с остывшим чаем упала на стол и разбилась.
– А вы не боитесь, что я могу американцам слить информацию о генерале?
Внутри у Макса всё ещё бушевала буря, но внешне он уже успокоился.
– Уже неважно, – Президент отмахнулся. – Если они узнают, то будут молчать, как партизаны. Это будет наша общая тайна. За два триллиона впустую потраченных долларов и потрёпанную экономику моему коллеге не то что импичмент грозить будет. Там даже массовыми расстрелами дело не ограничится. Конгресс их сожрёт и не подавится. Нет. Если они узнают, то будут молчать.
Макс восхитился. Его собеседник сумел выжать максимум возможного из этой истории. На этом фоне его личные проблемы казались комариным писком, не имеющим никакого значения.
Уже уходя, он обернулся и с надеждой спросил.
– Может, всё-таки объясните, почему они не найдут?
Будда в ответ смежил веки, мудро улыбнулся и отрицательно помотал головой.
Алматы,
Июнь 2013 г.
– Алё, Юрбан, привет, это снова я. Подъезжай, я тебе деньги отдам. Хм. Нет. Не на мост. Я в 'Рахат-паласе' живу. Да. Тебя пропустят. Скажешь – ко мне. Укасов. У-ка-сов. Штука баксов, как и обещал.
Макс бросил трубку и хлебнул шампанского. Из открытой двери ванной комнаты неслось щебетание Асель и шум душа. Двигаться было лень. Жить было лень. У Максима Баймуратовича начался отходняк.
Он решил все свои проблемы. У него полный порядок с деньгами. Есть какая-никакая женщина. Глупая, как пробка, но красивая и умелая в постели. Родители счастливы. Он счастлив. Он счастлив?
Макс закрыл глаза и призадумался.
Из его жизни ушла огромная тайна. Сопричастность к чему-то грандиозному и великому. Те люди, что жили ТАМ – они ЖИЛИ. Дышали полной грудью, искренне радовались и искренне плакали. Они строили свой, новый мир. А он? Уже неделю жрёт икру и хлещет шампанское в люксе отеля. И трахает тупую девку.
'Девка' выскочила из душа, вся свежая, с горящими, от предвкушения от очередного грядущего похода по магазинам, глазами.
'Тьфу, ты. Пропасть!'
– На. – Макс отслюнявил штукарь зелени и кинул его девушке. – Вали отсюда и больше мне на глаза не попадайся.
– А…
– ПОШЛА К ЧЁРТУ!
– Марков, привет. Это Укасов. – Макс глядел на свой американский паспорт. В нём, на положенном месте была казахстанская виза и все пограничные отметки. – Где тебя можно найти? Я вылетаю немедленно.
– Юрбан. Помнишь, где мы в прошлый раз встретились?
Юрка с изумлением пялился на давнего знакомца. За месяц он сильно изменился.
– Помню.
– Так вот. Собери крепких ребят. Если нет таких приятелей, то найми. Вот тебе ещё штука. Не жмоться – плати щедро и честно. Пойдёте по реке вниз. В Шанырак. Там есть ещё один мост. Возле него найдёте большой канализационный коллектор.
Макс припомнил где он 'очнулся' и его передёрнуло.
– На ещё штуку. Купите резиновые сапоги и перчатки.
Макс подумал и добавил ещё штуку.
– А лучше – костюмы химзащиты. Найдите там бомжей. Делай что хочешь. Пои их 'Таласом', избивай, но узнай, где именно они меня подобрали. Помнишь ещё, как я тогда выглядел?
Юрка растеряно вертел пачки денег в руках и блеял нечто невнятное.
– Вот и молодец. Я приеду через пару недель. Дашь мне отчёт. И имей ввиду, – голос хозяина люкса звенел сталью. – Я смогу проверить, узнал ты правду или нет.
Гавайские о-ва,
Июль 2013 г.
– Вань, а почему Гавайи то? – Макс утёрся. Кондиционеры не спасали – в громадном старом металлическом ангаре был маленький филиал преисподней. – Вам чего, остальной Америки мало? Аляски, например.
Марков на подначку не повёлся, а молча ткнул большим пальцем себе за спину.
'Ага, угу. Молчу, дурак'
На стене висела охрененно здоровая карта Родины на английском языке. Все моря, океаны, континенты и горные хребты уже имели англоязычные названия. Только громадный северный остров, едва не дотягивающий до звания мини-континента, носил гордое имя Russian Rodina. Сам же новый мир, по версии американцев, назывался совсем просто New America.
Когда Максим увидал эту карту в первый раз, его прибил столбняк. Впрочем, свои эмоции, особенно после встречи с Лейлой и последующего бурного объяснения, Макс научился контролировать хорошо. А потому ни скрипеть зубами, ни сжимать кулаки он не стал. А тем более – материться. Он лишь 'уважительно' цокнул языком и показал местному боссу жест 'ок'. Типа, уважаю, пацаны. Шустро вы. Действительно, до полного и подробного обзывания всех частей света, материков, архипелагов и прочего, русские не додумались. Все карты, что Макс успел посмотреть, будучи в Москве, были, мягко говоря, пустоваты. Даже обжитые места юга большого острова, где располагался Заозёрный, были прискорбно унылы. Сопка Дальняя. Мыс Ветреный. Хребет Каменный. Просто Река.
'Тьфу! Картографы хреновы!'
Даже сам остров назывался офигенно умно. 'Северный'. А федеральный остров, соответственно 'Южный'. Американцы же подошли к делу с размахом и системно. Все карты, слитые им Архиповым, они тщательно изучили, совместили координатную сетку и выяснили, что ежели открывать окно из окрестностей Гонолулу, то в аккурат окажешься на берегу южного тёплого моря, возле устья большой судоходной реки. Именно на это Марков пальцем и показал.
'Ну и ладно. Козлы. Шкуру неубитого медведя делить все мастера!'
Пока все успехи американской стороны, кроме потраченных впустую двух триллионов долларов, свелись к двум ходкам Максима на ту сторону. В первый раз это было не здесь, а на Восточном побережье США, на территории военной базы, где его встретил Марков и местный Босс. Тот, который САМЫЙ большой босс. Босс похлопал Укасова по плечу и крутанул ладонью, типа come on!
