Текст книги "Рутея (СИ)"
Автор книги: Андрей Скоробогатов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Следит кто?
– Непонятно. Портовые, что ли.
Про портовые банды из Дальноморска я почти ничего не знал. Буквально через секунду у нас на пути вырос офицер городской охраны – косая сажень в плечах, белокурый и с квадратной челюстью – явно амирланец-северянин.
– Документы! – почти рявкнул он.
Плеер, услышав громкую речь, автоматически уменьшил громкость. Я с некоторой тревогой достал из чехла на поясе свой новый УНИ. Разумеется, там я числился не как Стоян Сиднеин. Моим вторым – точнее, уже третьим – лицом был некто Стоян Сребров. Его краткую ложную биографию мне тоже «прошили». Сканер лейтенанта прошёлся над карточкой, он нахмурился.
– Обезьянники? Проповедники? А почему без животных?
– Не животные, обезьяны – наши младшие братья, – хмуро ответил Артур. Было видно, что «сценический образ» монаха он использует без особого энтузиазма, что, впрочем, не вызывало сильных подозрений у несведущих. – Два наших брата, один из которых младший, ожидают нас на вокзале.
Нас действительно ожидал ещё один член синдиката. Про обезьяну же я слышал впервые. Лейтенант пару секунд осмысливал сказанное, после чего кивнул и вернул нам документы.
– Где-то я вас видел, – подозрительно вглядываясь в моё лицо, сказал офицер.
Я промолчал.
– Оружие везём?
Мы переглянулись, с Артуром и я кивнул.
– Да, запакуйте наши импульсники.
Лейтенант полез за пластиковыми чехлами и печатью. Артур первым протянул пистолет, почти швырнул его в руки постовому. Расставаться с оружием и тем более носить его запакованным в синдикате не любили.
– Чего это вы с оружием?
– Мы собираемся на восток, там неспокойно, – ответил я и протянул свой.
– Да? Что ж, стереотипы, конечно, но пусть будет так, – постовой выдал нам два запечатанных пакета с нашими пистолетами.
– А вот и наш брат! – Артур кивнул в сторону фойе и потащил вещи, желая поскорее отделаться от офицера. У входа в здание действительно виднелась фигура в белом балахоне. В руках этот незнакомец держал клетку.
Брата звали Георгий. Он оказался худым, смуглым рутенийцем лет тридцати. Про него я знал мало, судя по таблицам, он занимал сравнительно невысокое место проводника-курьера в иерархии нашего восточного «крыла», которое мне предполагалось формально возглавлять.
Разумеется, моего истинного лица он не знал. Для него я был тем самым Стояном Сиднеиным, страшным, легендарным и неизвестным. Когда мы приблизились, на его лице испуг.
– Идёмте, я уже купил билеты, – сказал он и зашагал внутрь. – Отбытие через полчаса.
Я шёл позади него и с интересом разглядывал животное, сидящее в клетке. Это была маленькая чёрная игрунка – чрезвычайно редкое животное, завезённое бразильскими колонистами с Земли. Зверёк тихо спал, несмотря на то, что клетка при ходьбе сильно качалась. Видимо, привык.
В здании играла музыка. Я сначала подумал, что это плеер переключился на что-то знакомое, но потом я понял, что музыка идёт «снаружи». Выключил свободной рукой плеер, огляделся по сторонам. Пандус-перрон плавно поднимался внутри кубического здания, подобно винтовой лестнице, и на следующем ярусе я заметил небольшое скопление людей, они явно толпились вокруг кого-то. Музыка доносилась оттуда, и меня озарила страшная догадка.
Нет, только не это. Только не он.
– На каком перроне наш? – спросил я Георгия, стараясь не подать вида, что волнуюсь.
– На четвёртом, – резко повернувшись, ответил «брат».
Зверушка в клетке от резкого толчка проснулась и зевнула.
Похоже, пройти мимо не удастся. Мы зашагали наверх, стараясь двигаться ближе к перилам, где народу толпилось поменьше. Толпа с музыкантом становилась всё ближе.
– Красиво играет, зараза, – кивнул в сторону музыки Артур. Он отклонился в сторону, проходя ближе нас к толпе.
Народ расступился, и я увидел своего троюродного племянника. Обросший, исхудавший, он сжимал в руках тот самый позолоченный стик, подключённый к процессору.
С другой стороны от нас, медленно из подземного ангара проплыл наверх средних размеров сферобус. За ним на противоположной стороне пандуса я краем глаза заметил неподвижный силуэт, стоящий у парапета.
Следующие события произошли за пару секунд.
– Стоян, ложись! – рявкнул Георгий, дёргая меня за плечо и роняя клетку.
Я инстинктивно свалился на пол – так учатся падать ещё в армии. Первое, что я услышал, был пронзительный писк зверька на фоне затихающего аккорда стика моего брата. Невысокие перила в нижней половине были цельные, а в верхней – решётчатые. Это меня спасло. Прямо над спиной пронесся десяток разрядов импульсника, ударив по толпе, слушавшей музыканта. Послышались истошные крики, запахло жареным и палёной одеждой. Я на миг приподнял голову – Артур неподвижно лежал рядом, и я понял, что он мёртв. Георгий потащил меня за рукав. Приподнявшись, я посмотрел в сторону Леонида – мой троюродный племянник полусидел на корточках, прижавшись к стене и обхватывая руками стик. На противоположной стороне, откуда стреляли неизвестные, была какая-то потасовка.
Я встал на ноги и побежал за Георгием вверх по пандусу, к четвёртому перрону, где нас ждал сферобус. За нами метнулся ещё десяток горожан. Писк обезьяны продолжался, но было непонятно, откуда он идёт.
– Портовые… – бормотал Георгий. – Портовые уродцы. Был же договор! Артур…
– У него бомба!!! – послышались крики из зала, мы забежали за поворот, ведущий к служебные помещения, и вовремя пригнулись.
Взрыв потряс здание сферовокзала. Взрывная волна прокатилась по пандусам мимо нас спустя секунду, вместе с ней донёсся запах гари вперемешку с озоном – естественная реакция сферополя аппаратов.
Я выскочил из укрытия первым. Дым рассеялся, зал заполняли крики раненых. На нижнем ярусе я увидел фигуру стикиста, поднимавшегося с пола. Жив.
Взвыла пожарная сирена, бойцы горохраны побежали к месту взрыва.
– Вниз, скорей! К выходу! – крикнул Георгий, и я увидел, как с верхних этажей спешит толпа. Я поймал «брата» за руку и затащил обратно в коридор.
– Они тебя затопчут, идиот! – сказал я ему. – Подожди, пока все выбегут.
Из-за ворота его мантии показалась испуганная мордочка игрунки. И этот жив.
– Да, Стоян, прости, – Георгий успокоился и сунул руку за пазуху, чтобы погладить и успокоить зверька. – Главное, что ты жив. Уроды, они за всё ответят.
* * *
Стыдно это осознавать, что я был даже рад смерти Артура. Этот человек с самого начала казался мне самым отвратительным напарником, которого можно только представить. Без него я почувствовал себя немного свободнее. С другой стороны, Артур знал моё истинное лицо и нёс важную информацию, которую я мог не знать. Без него в Сереброполисе я мог почувствовать себя, как без рук. Георгий казался менее грубым, но хитрым и боязливым – типичная шестёрка, а это могло нести новые проблемы. Но решил решать их по мере поступления.
После досмотра, процедуры установления личности и проверки документов нас выпустили из оцепления. Мы поспешили скрыться, чтобы к нам не обратились с вопросами по поводу смерти Артура.
Клетку подобрали по дороге обратно и вернули туда игрунку. Самец, которого звали Джеф, был рад возвращению, но спать больше не хотел – бедное животное, похоже, сильнее нас переживало шок от произошедшего.
Я связался с Майком по шифрованной аудио-связи и доложил о произошедшем. Он долго молчал, после чего сказал продолжать путь.
– Сиднеина могут искать, лучше идти на восток. Радик приедет на пару дней позже. Смертью Артура займётся Ольгерд, на связь с ним не выходите.
– Оставаться здесь?
– Нет, скорее покидайте город, муниципальным транспортом не пользуйтесь, сейчас усиленная проверка на всех вокзалах и сканирование всех левых сферолётов на границах субдиректорий. Задержитесь в Сереброполисе, в апартаменты и базы приходите только дождавшись прибытия Радика. С Георгием поменьше трепись.
Ольгерд – это дальноморский «отец», вспомнил я. Они со Стояном очень хорошо знали друг друга, и лучше было не встречаться. О способе передвижения Майк промолчал, поэтому этот вопрос должен был решить я. Мы присели с Георгием в одном из кафе, которых было много в улочках, веером расходящихся от сферовокзала. Заказали бифштексы из левиафана – местного морского деликатеса, хотя я сомневался в их подлинности – и по кружке пива.
– Что портовым от нас надо? – я решил спрашивать осторожно. – В каких мы с ними отношениях сейчас?
– Как и раньше, у нас договор. Они стригут рыбаков, мелкие конторы в прибрежных районах и рынки, – Георгий выглядел подавленно. – В контрабанду, работорговлю и пушки не вмешиваются. Чем ты им помешал? Может, надо связаться с Ольгердом?..
– Не стоит. Чем меньше суеты, тем лучше.
Георгий помялся и спросил.
– Поговаривают, вы с ним не очень-то любили друг друга?
Я промолчал, изобразив на лице смесь отвращения и усмешки. Георгий кивнул – похоже, понял, что лишних вопросов лучше не задавать.
– Почему ты так уверен, что это именно портовые?
– А кто же ещё? «Тритонов» и «Мастодонтов» сюда бы не пустили.
Или он играет простачка, или действительно немного глуп.
– Они запросто могли прилететь сюда рейсовым транспортом. Для такой задачи легко можно купить даже водителя государственного сферобуса вместе со всем экипажем.
– Но откуда им знать, что мы отправимся именно через этот сферовокзал? – возразил Георгий. – Мы могли вообще пролететь мимо Дальноморска…
Он сказал это и осёкся.
– Почему, кстати, не пролетели? – прищурившись, спросил я. – Что, нынешним «отцам» сложно выделить мне отдельный сферолёт для прямого перелёта в Сереброполис?
Георгий недоумённо пожал плечами.
– Сферолёт, летящий на дальнюю дистанцию без пересадок и без разрешения может привлечь внимание... И, я так понял, на то была воля Верховного Отца?
Я снова усмехнулся.
– Хочешь сказать, что свои? – округлил глаза Георгий. – По указанию…
Я отвернулся, посмотрев на толпу.
– Либо свои. Либо в толпе, в которой играл музыкант, был кто-то другой, кого захотели убрать. Либо – маньяк-самоубийца, фанатик, сепаратист или чёрти-кто.
Георгий допил пиво и задумался.
– Свои – более правдоподобно. Потому и отправили обычным транспортом, всё сходится.
– Нет, не всё, – я поднялся, оставив наполовину недопитую кружку – много пить алкоголя не хотелось. – Мне ещё ничего не понятно. Такое чувство, что меня хотят не убить, а напугать. Придётся теперь ехать окольными путями, чтобы и свои не подумали.
– Западный сферопорт?
– Нет. Сейчас там усиленные досмотры. Да и рейсов оттуда должно быть поменьше. Что-то другое.
Рейсовые сферобусы и сферотакси отпадали – их проще проконтролировать. Поезд не подходил – слишком долго ждать ближайшего пассажирского рейса, и слишком большое отклонение от «зачипованного» маршрута. Как и сферолёты дальнего следования – досмотр там куда более тщательный. Оставались «частники» – но где поймать частника, который летит в такую даль? Выход лежал где-то на поверхности, и лишь вглядевшись в поток транспорта над улицей, я вдруг понял, как можно решить проблему.
Заглядывая внутрь себя, я обнаружил, что мой характер за последние несколько дней сильно поменялся. Виной тому и перемены в жизни, и перепрошитые знания о синдикате. Я всё больше чувствовал себя частью большой закрытой системы, где много тайн даже внутри разных группировок. Мне по-прежнему было страшно думать о той жестокости, с которой придётся столкнуться, но с другой стороны во мне начинал просыпаться азарт первооткрывателя – я отправлялся заниматься совершенно неизвестной мне до этого сферой деятельности в среду, которая сильно отличается от того, где я был ранее. Какое-то время, понял я, мне придётся играть по правилам и искать компромисс между своей совестью и задачами синдиката.
Я вспомнил о друге-военном, с письма которого и началось моё путешествие сюда. Он жил в Дальноморске и при других равных условиях мог бы помочь с транспортом, но мой нынешний статус не предполагал общения с военными. К тому же, я с моим нынешним лицом приятель вряд ли узнал меня, да и впутывать его в эту историю не хотелось. Стоян Сиднеин всё ещё был в розыске, и на любого «своего» охранника и прокуратора мог найтись тот, кому интереснее отдать меня и моих сообщников в руки правосудия.
Оставалась тревога за Леонида, но подобные чувства я умело прятал поглубже, чтобы они не разрослись и не мешали решать текущие проблемы.
Глава 7
2. Сереброполис
Мне уже приходилось пользоваться автостопом, однако ловить курьерские сферолёты в квартале от хаба службы срочных доставок до этого не приходилось. Я слышал всего пару историй о том, как работники почты подбирали случайных автостопщиков, но риск был большим. Моя идея, конечно, могла показаться идиотской – я сомневаюсь, чтобы когда-то раньше иерархи синдикатов вроде Сиднеина пользовались автостопом, но в нашей ситуации нестандартное решение могло оказаться только кстати.
Мы ждали больше получаса, Георгий уже начал лениво спорить, как вдруг один из сферолётов с красно-синей символикой пошёл на снижение. Вероятно, наш курьер, наслышанный о теракте на вокзале, позарился за лёгкие деньги и решил нас подобрать. Традиции автостопа в Новоуралье и восточнее были настолько глубокими, что я не удивился, что это сработало.
Правда, попросил он дорого, и летел не в Сереброполис, а в Краснолес – восточный городок в трёх сотнях километров от Сереброполиса. Этот город предполагался как возможный пересадочный пункт на пути нашего следования в Сереброполис, поэтому мы согласились. Узнав о том, что мы монахи-обезьянники, он криво усмехнулся и замолчал, а через несколько минут, заметив спящего Джефа в клетке, в шутку попросил платы ещё за одного пассажира. Разумеется, мы ему отказали.
Мы разместились на верхних сиденьях, над пилотским креслом. Нижнюю и заднюю часть четырёхметрового аппарата занимали стеллажи, набитые ящиками. Коробки разных размеров, поставленные на полозья, были настолько идеально распределены по круглому объёму машины, что в нём оставался минимум свободного места. Крупные в центре, а мелкие ближе к сфере. Порой мне становилось интересно, как происходит процесс разгрузки такого агрегата.
Сферолёт был новым, амирланским, снабжённым компенсатором, и потому перерывы на рекреацию оказались редкими и не столь резкими, как на отечественных машинах. Меня потянуло в сон – такое часто происходит после какого-то внезапного стресса, – но только я задумал уснуть, как проснувшийся Джеф в клетке громко заверещал, прося корм.
– Ты брал ему пищу? Что он ест? – спросил я у спутника.
Георгий сначала посмотрел на меня, как на идиота, но потом спохватился, вспомнив, кто я такой, и поправился, приняв тон, свойственный монаху:
– Как и все наши малые собратья – фрукты, личинки насекомых, – он стал рыться в сумке. – У меня где-то оставлял яблоко…
Говорить при постороннем о делах синдиката я поостерёгся, поэтому решил поговорить о чём-то отвлечённом, заодно и получше узнать собеседника:
– Ты что такой кислый? Всё из-за вокзала напрягаешься?
Георгий поморщился.
– Девушка в Шимаке осталась.
Я усмехнулся.
– Переживать из-за женщин? Не велика ли честь для них?
Произнеся это, я сам немного удивился. Похоже, с «прошитыми» воспоминаниями мне передалась и частица характера Стояна. Раньше бы я такое не заявил.
Мой спутник начал рассказывать про свою девушку – аспирантку Магистрата Средополиса по авиастроению. Сначала ругал её сложный характер, стервозность, смешанную с замкнутостью. Потом стал расхваливать её внешность, особенности фигуры и уже был готов мне раскрыть тайны их взаимоотношений в постели, как я остановил его.
– Довольно, мне это не интересно.
– Прости. Скажи, а ты, правда… многое забыл? Или тебя заставили?
– Забыл. Препараты, пси-блокировка.
– Вас всех так в братстве заставляют? – внезапно подал голос курьер.
Я даже вздрогнул, до этого мне казалось, что он нас не слышит или хотя бы не слушает.
– Некоторых, – ухмыльнулся я. – В братстве.
– А вы все с ручными обезьянами таскаетесь?
– Конечно, нет, только с теми из младших братьев, с кем стали друзьями, – ответил заученной фразой Стоян. – И кто готов составить нам компанию в пути.
Водителю, похоже, захотелось втянуться в беседу.
– Мой двоюродный служил в Бриззе, в Штормополисе. Говорил, что там водятся огромные обезьяны, гигантские, метра по три ростом.
Георгий снова нацепил на себя маску всезнайки-священника:
– Исполины, гигантопитеки. Они ближе всех подошли к земным обезьянам по своему развитию, но эволюция на Рутее совершила ошибку, и разумными стали земноводные Мрисса.
– Да, гигантопитеки. Бризза – это же страна каннибалов. Там было три мегаполиса, бывших наших колонии, а потом остался только Штормополис…
– Мы знаем историю, – немного резко прервал Георгий. – И что?
– Вот вас бы туда! Там был конфликт с дикарями, и бригаде брата приказали охранять сланцевый рудник. Провизии не оставалось, солдаты голодали, за периметр не вылетишь, да и было у них всего два транспортника с пулемётами. Отправил четырёх ребят в ближний лес, так они нашли там одну эту гориллу с детёнышами…
Я вспомнил фотографии и ролики про гигантопитеков из южного полушария – медлительные здоровяки с зеленоватой шерстью, травоядные и безобидные. Мне стало жалко их.
– Довольно, и так всё понятно, – прервал водителя я. – Ваш брат совершил грех. Скажите, любезный, а будут ли остановки?
– Будут, а как же, – водитель отозвался немного недовольно. – Перелетим вон ту гряду, после неё – посёлок, там кафе и топливный магазин.
Мы летели на северо-восток, по стокилометровой полосе, отделяющей Полярный океан от Левиафанового моря. Местность на перешейке очень изменчивая. Если в западной его части с юга к нему примыкают степи, тянущиеся по южному побережью и переходящие в приморский климат, то на севере и востоке сплошные, почти девственные леса. В малое средневековье горы перешейка перечеркнули с севера на юг тремя железнодорожными трактами с широкой колеёй, чтобы ставить суда на тележки и перевозить из Левиафанового моря в Северный океан. Эти тракты пересекала обычная железная дорога, которая использовалась и сейчас для неторопливых перевозок чего-то крупногабаритного – леса, металлопроката, труб и длинных корпусных деталей. На самом восточном из таких пересечений и стоял крошечный посёлок, обслуживающий теперь транзитную станцию сферолётов и старый участок железнодорожных путей.
Я немного напрягся. Именно здесь проходила невидимая граница субдиректорий, на которой отслеживают перемещения непроверенных сферолётов. В случае, если сферолёт засекли как непроверенный, на табло загорается надпись «ожидайте досмотра», и сферолёт должен дожидаться погранцев. Мои сомнения развеял водитель.
– Вот и пересекли, – сказал он и нырнул в крутое пике.
Перегрузки мы почти не ощутили – всё же, амирланские машины заметно комфортнее наших, зато медленнее и дороже. Но, насколько мне было известно, машинами производства Рутении в Амирлании пользовались настолько же часто, насколько у нас – их машинами. Сферодвигатели нашего производства намного экономичней, быстрее и дешевле, поэтому на мировом рынке нашим конкурентам приходилось брать качеством сборки, комфортом и дизайном.
Сферостанция в посёлке стояла обычная для таких мест, башенного типа. Вокруг башни и на огороженном пяточке стояли сферолёты побольше, рядом пустовала площадка для тридцатиметрового гиганта, а на трёхуровневых решётчатых платформах парковались машины поменьше. Несмотря на обеденное время, мы оказались единственными на станции и приземлились на второй уровень, наиболее удобный для взлёта. Наш водитель погасил поле, откинул носовой колпак, вытащил две коробки из грузового отсека и выпрыгнул из машины, коротко прокомментировав:
– Отнесу директору, заправлюсь и до сортира.
Мы остались вдвоём. Я спросил Георгия:
– Ты хорошо знаешь это место?
– Да, тут постоянно останавливаемся на полпути до Краснолеса.
– Здесь всё спокойно?
– Ага. Погранцы периодически паркуются. А так – зона «Тритонов».
При упоминании конкурирующего синдиката стало немного тревожно на душе. Я спрыгнул с сиденья, чтобы размяться, и решил тоже сходить до туалетов. Главное предназначение сферостанций – это место, где можно после нескольких часов пути спокойно перекусить и оправить естественные надобности.
Туалеты были на первом этаже, под решётчатой платформой, и я сбежал по внутренней лестнице вниз. После я вышел и отошёл в сторону, чтобы позвонить со своего терминала Майку.
Разговор получился коротким – стоимость связи между континентами была дорогой, и на звонки с одного аппарата автоматически выделялось всего пара минут в сутки. Я обрисовал ситуацию и объяснил планы. Узнав, что мы летим в Краснолес, мой начальник сказал остановиться в отеле и дождаться приезда Радика. Ещё раз напомнил, чтобы я поменьше говорил и побольше выглядел угрюмым, каковым был Стоян. Собственно, таковым я и был все последние дни.
Когда я закончил разговор и приготовился подниматься по лестнице, то увидел, что с юга, из кварталов посёлка, к станции приближается ещё сферолёт, резко идущий на снижение. Что-то заставило меня поверить своей интуиции, и я побежал вверх по лестнице.
Вспышки импульсных разрядов пробежались по решёткам. Судя по частоте и разбросу, стреляли из двух стволов. Из будки смотрителя внизу выбежало трое, в том числе наш водитель-курьер. Я добежал до второго этажа и спрятался за дверным проёмом, доставая импульсник из-под балахона.
Со стороны почтового сферолёта послышался крик Георгия, я высунулся из-за угла и послал пару выстрелов в кабину машины, стоящей внизу, в двадцати метрах от меня. Снизу послышался шум, и звуки стрельбы прекратились. Я выглянул из-за укрытия – сферолёт стрелявших поднялся и полетел в сторону леса.
Я подбежал к нашему сферолёту – Георгий, скрючившись от боли, ворочался в кресле пилота, пытаясь смахнуть пламя с горящего рукава мантии. Позади него, в грузовом отсеке горела пара коробок – видимо, от нескольких выстрелов Георгий смог увернуться.
– Аптечка, достань аптечку! – шипел он.
Мне приходилось сталкиваться с ожогами от импульсника, я быстро отсоединил от каркаса ближайший встроенный огнетушитель, сорвал колпачок и залил рукав пеной. После погасил пламя в коробках, достал аптечку и покрыл локоть Георгия регенерационным гелем.
– Как весело! – сказал подбежавший вместе с директором станции курьер. У обоих тоже были импульсники. Меня всегда поражали такие люди – способные даже в самый сложный момент шутить и держать самообладание. – Ты чего в моё кресло залез? Угнать хотел!
– Хотел запустить экстренный взлёт! – морщась от боли, ответил Георгий. – Чтобы уйти от огня. Они почему-то стреляли по коробкам.
Стреляли, разумеется, по пассажиру в сферолёте, но Георгий дальновидно решил «перевести стрелки».
– Видимо, что-то важное везём, и захотели убрать, – водитель достал стереокамеру и приготовился запустить её в летающем режиме. – Давайте, выметайтесь, мне нужно запротоколировать для начальства. Вы тут лишние.
Его бесцеремонность, с одной стороны, выводила из себя, с другой, его можно было понять, ведь он брал нас на борт нелегально. Директор станции – грузный, бородатый старик – помог выбраться Георгию и повёл его в медчасть, я забрал из сферолёта клетку и наши вещи, и последовал за ними, мысленно матеря водителя и ситуацию.
Ожоги Георгия говорили о том, что стреляли со средней мощностью, не на поражение. Это было уже второе препятствие на пути в Сереброполис, как будто кто-то испытывает меня – или нас с синдикатом? – на прочность. Причём в этот раз создавалось чувство, что нас больше пугают, чем действительно хотят убить. Или, может, не хотят меня пустить на восток?
Кто это делал, и по каким причинам, я пока не знал.
* * *
«Вопрос с перешейком крайне интересен. Сложно сказать, стоит ли делить Рутенийский (Главный Северный) Материк на два, или же Западная и Восточная Рутения – одно целое. Если верить источникам, аналогичным образом споры вызывало разделение перешейкомземной Америки на Северную и Южную.
Более того, некоторые географы предпочитают делить Рутению на три или даже четыре части. Бесспорно, выделяется Западная Рутения, половину из которой занимает Рутенийская Директория. Здесь же расположены и Этолла, Югрось, Греосия и два побережных анклава Иаскана. Южные государства – от Хварезма до Семдестана, оставшиеся после распада Директорий Фарси и Корё (а теперь, после отделения, и Конзатан) иногда выделяют в Южную Рутению.
Перешеек отделяет от западной части то, что называется Восточной Рутенией, а фактически также разделено на две или даже три независимых области. Половину этой части материка занимает Заповедник Мрисса, отделённый Пограничными горами на западе, Пустынным Плато на востоке и каньонами рек Махавели-Ганга и Шри-Ганга. Он обособлен от остальной части света геологически, климатически и тектонически. По одной из гипотез, он является результатом импакта исполинского астероиода или даже малой планеты на раннем этапе формирования Рутеи. Восточные субдиректории РД примыкают к перешейку и находятся между ним и обширным Заповедником. Узкая полоска суши между Левиафановым Морем и Пограничными горами, принадлежащая Кеолре, смыкается с тремя полуостровами Ирниатана на юге, формируя общую Восточно-Центральную Рутению. Амирланский субконтинент простирается от северного полярного круга вдоль всего Пустынного Плато до южных границ с Ирниатаном и Бриззским проливом.
(из обновлённого учебника по географии)
* * *
В медчасти локоть Георгия ещё раз обработали регенерационным клеем и упаковали в защитную повязку. Позже случилось то, чего мы оба опасались – пришёл городской охранник и составил документ о происшествии. Наши липовые документы не вызвали у него подозрения, но лишней шумихи всё равно не хотелось.
Сферолёт нападавших, как это обычно бывает, работал без идентификатора, и камеры наблюдения смогли зафиксировать только его марку и цвет. Курьер охранника не дождался и улетел – в его конторе предпочитали разбираться с происшествиями уже после того, как посылки довезены и работа закончена.
Охранник же предложил составить уголовное дело и вызвать прокуратора, но мы отказались, сославшись на неотложные дела.
Вообще, плюс своего нынешнего статуса я ощутил. Мантии монахов действовали на должностные лица в провинции каким-то магическим образом. Видимо, нас считали непрегрешимыми философами, которыми следует дорожить. Долгих допросов охранник не учинял, директор станции накормил нас обедом, предложил вызвать медицинскую помощь и увезти Георгия в больницу, но мы отказались. Через пару часов нас посадили на рейсовое сферотакси и оплатили проезд до Краснолеса.
Краснолес был типичным послевоенным городком. Когда Соединённые Королевства Амирлании захватили пять из одиннадцати наших главных южных колоний, правительство Директории вдруг вспомнило, что помимо заморских земель у нас полно территории в северном полушарии, за перешейком, и начало строить здесь города. Тогда была вновь обретена технология сферодвигателей, но хорошего контроля за передвижениями летающих аппаратов не существовало. Поэтому все боялись внезапных налётов противника, и новые города строились по «крепостной» схеме.
На расчистках в глухом лесу, на горе, стоял квадратный центр города с тесно стоящими жилыми тридцатиэтажками, двухметровые внешние стены которых были без окон. На случай нападения бандитских отрядов, которых в то время было ещё больше, чем сейчас, или налёте амирланцев, к городу прикреплялась сферотанковая сотня. Тяжёлые летающие машины по команде со сторожевых вышек за считанные минуты выстраивались над городом в проёмах небоскрёбов и поливали пулемётным и ракетным огнём нарушителей. Помогали им в этом зенитные пушки, натыканные на каждом втором чердаке.
Внутри квадрата укреплённых высоток располагались здания пониже – учебные заведения, супермаркеты, больницы, зоны отдыха и прочее. Территорию вокруг квадратной цитадели занимали фермы, фабрики и тепличные комплексы, а в паре километров от квадрата стоял большой завод в форме куба. Всего этого вполне хватало, чтобы жить и работать пятидесяти-ста тысячам человек вдали от транспортных путей, поддерживая связь с большой землёй исключительно на сферолётном сообщении. Со временем города разрастались, нередко рядом строилась вторая, а то и третья квадратная крепость, но вскоре в мире стало спокойнее, и от крепостной системы отказались.
Примерно в такие города я и стремился попасть, когда хотел идти на север. Но сейчас это был всего лишь пересадочный пункт на пути в более суетный и крупный Сереброполис.
Прилетели мы уже ближе к закату. Сферовокзал тут стоял полноценный, почти такой же, как в Дальноморске – кубической формы, со спиральной галереей вокруг посадочных мест и подземным ангаром. Такси выпустило нас на верхнем уровне. Мы решили остаться в городе до утра, поэтому спустились на лифте вниз.
Привокзальная площадь встретила нас вечерней суетой толпы и вонью попрошаек. Я заметил, что тут их намного больше, чем в западных городах. Ещё чувствовался едва ощутимый запах дыма.
– Показывай, где тут что, – обратился я к Георгию. – Я так понимаю, что город наш наполовину, свои заведения у синдиката тут есть. А я ни черта не помню.
– Во внешнем городе у нас своя ночлежка, идём.
Георгий провёл меня через толпу народа к остановкам городских электробусов и мы поехали за границу укреплённого квадрата, в пригород. Из окна я разглядывал центральный район города – в туманной дымке он казался намного скромнее и грязнее, чем аналогичный у Средополиса. Здесь не было яркой рекламы и крупных офисных высоток, дома стояли не отремонтированные, пыльные, но что-то похожее на мой родной город в нём сквозило, и я не мог понять, что. Планировка, что ли.
Электробус проехали через западные «ворота» квадрата между высотками и стал спускаться с холма. Совсем стемнело. Впереди россыпью светились огни пригорода – в основном, одноэтажного, с темнеющими прорехами цехов и складов, за которыми тёмной стеной вырастал лес. Мы долго ехали и пару раз поворачивали, водитель высаживал пассажиров на тёмных узких улочках. Наверное, наземный городской транспорт ничуть не изменился за последние полтысячи лет, думалось мне, и от спокойствия и мелькания огней я начал засыпать. Но долго спать мне не пришлось – вскоре мы подъехали к самой опушке леса, и водитель объявил конечную станцию – отель «Край шорохов».
Само здание отеля стояло в конце длинной улице коттеджей и представляло собой мрачное деревянное строение с двумя этажами и декоративной башенкой. Я сразу понял, что заведение скорее является борделем, чем гостиницей – на дорожке до станции электробуса валялись использованные презервативы и упаковки к ним. Когда нам путь у дверей преградил привратник, больше похожий на вышибалу, Георгий тихо сказал ему пару слов, от чего карие глаза двухметрового деннийца округлились, и он пугливо отступил в сторону.
