Текст книги "Шекспиру и не снилось!"

Автор книги: Андрей Жвалевский

Соавторы: Евгения Пастернак
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Потом еще много всякого было.

А потом, когда мы наконец разобрались с программой монтажа, Радомскому позвонил Владик (он как-то незаметно перестал приходить на наши сборища) и извиняющимся голосом спросил:

– А вы уже все сделали? А то я хотел еще пару фоток вставить… Я в интернет-кафе сходил, там в «Фотошопе» фильтрами…

– Завтра приноси, – милостиво разрешил Радомский, – вставим.

– Так ведь завтра же седьмое марта, – голос у Владика стал совсем виноватый, – наверное, не успеем вставить…

Радомский глянул на настенный календарь и застыл с открытым ртом…

Видео мы так и не успели доделать. Решили, что завтра с утра что-нибудь придумаем, и разбежались.

Девочки

Седьмого числа все собирались в школу, как на праздник. И пусть только завуч на входе в школу попробует заставить смыть косметику! Сегодня имеем право!

Надо сказать, завуч не придиралась. Морщилась, хмурилась, но держала себя в руках. Даже Милку, которая на радостях вылила на себя флакон духов и вымазала тюбик помады, пропустила. Но за Милкой тянулся такой шлейф запаха, что ее все пропускали.

Перед первым уроком пацаны сбились в кучу и что-то долго обсуждали между собой. А мы по-королевски делали вид, что ничего не замечаем.

Потом все мальчишки выбежали из класса.

– За цветами рванули! – сообразила Ириша.

Мы расселись за партами, старательно пряча улыбки и уткнувшись носами в тетрадки и учебники. Прозвенел звонок и в класс вплыла Олимпиада Савельевна.

– А где мужчины? – прорычала она.

Она не сердилась, просто голос у нее был такой. Низкий.

– За цветами побежали, – весело сказала Ксюша.

И точно. В класс ввалились Никитос с Павликом, неся перед собой букет тюльпанов и коробку конфет.

– Олимпиада Савельна! – выпалил Никитос.

– С восьмым марта! – гаркнул Павлик.

– Желаем!

– Чтоб…

– Здоровья и счастья!

– И денег!

– От мальчиков и родителей нашего класса! – бодро закончил Лопух, появившейся в кабинете на последних словах.

Мы все, вместе с Олимпиадой, так и грохнули со смеху.

Олимпиада тоже поздравила нас всех с праздником, пожелала всем весеннего настроения и начала урок. Но как можно думать о спряжении глаголов, когда на учительском столе стоят разноцветные тюльпаны. И пахнут весной.

Мальчики

Все, на что у нас хватило фантазии, – это купить цветы учителям. Да и то… Если честно, это Радомский-старший вручил Радомскому-младшему пару купюр и строго приказал:

– Купите цветов классной… и остальным, кому посчитаете нужным.

А нам ведь еще надо было с девчонками что-то решить! Короче, мы решили не покупать сто букетов, а поздравить только классную… и Олимпиаду еще. Она тетка суровая, потом припомнит, если не поздравим.

А вот как за пять минут сделать мегасуперпуперпоздравление одноклассницам – так и не придумали. Пришлось еще раз объяснить – теперь уже Владику – что тортики-конфетки-цветочки – это не круто. А должно быть круто.

Да и денег у нас с собой было не слишком много. На букеты всем не хватило бы.

– Раз так, – сказал Никитос, – так лучше никак!

Все его горячо поддержали. И даже решили, что это крутой прикол.

…Но из школы после последнего звонка разбежались быстрее тараканов, стараясь не смотреть друг на друга. Только у Витьки хватило духу позвонить Милке и поздравить хотя бы ее.

Девочки

Мы стояли по пороге школы. Мальчишек во дворе, естественно, не наблюдалось. Они уже давно сбежали, причем пешком сбежали, потому что на автобусной остановке рядом со школой тоже никого не было.

Милка продолжала бухтеть что-то малоприличное под нос, Лера стояла и с отсутствующим видом рассматривала свой телефон, остальные потерянно оглядывались, щурясь от яркого солнца.

Фальцетом взвыл Милкин телефон, но она не дала нам послушать модную песенку, схватила трубку.

– Да Витечка. Спасибо! Вот есть еще настоящие мужчины, не то, что некоторые. Конечно, приду! Пока, мелюзга, я ушла на свидание.

Милка крутанулась на каблуках и начала аккуратно спускаться со школьного крыльца.

Мы стояли и  понуро смотрели ей вслед. Такие… Обреченные на одиночество…

Солнце заливало все вокруг, под ногами хлюпала весенняя жижа, Милка аккуратно перескакивала с кочки на кочку, поскальзывалась, балансировала сумкой, пару раз чуть не упала. Но  в нашем представлении она шла по ровной, обложенной со всех сторон цветами,  дороге. Дороге к счастью.

– Пошли мороженое есть! – неожиданно сказала Таня.

– Что?! – спросили мы.

– Пошли мороженое есть! – крикнула Таня и рассмеялась. – У нас праздник или что? Лично я собираюсь сегодня веселиться. А эти… Какое нам до них дело, правда?

– А правда… – встрепенулась Лера.

– Да что мы тут скорбеть будем… – добавила Ириша.

– Да пусть они сами дома сидят! – резюмировала Полина.

В ближайшем кафе  было почти пусто.  Только две совсем взрослые парочки испуганно посмотрели на ввалившихся семиклассниц.

– Мороженого. На всех! – громогласно заказала Таня.

Мы расхохотались. И понеслось…

– Дааа… А мы-то гадали, гадали, что нам подарят, так и не угадали, – хихикнула Лера.

– Только наряжались зря.

– А помните, как они шептались? Шептуны! Небось соображали как от нас отделаться. Уроды!

– И куда, интересно, они убегали на переменах…

– Не надо было их выпускать! Надо было догнать и крикнуть: давай подарок!

– К партам привязать!

Мы задыхались от смеха, уплетая заварные пирожные со сгущенкой, и запивали их молочным коктейлем.

– Я сейчас слипнусь! – хихикнула Таня.

– А я лопну! – простонала Лера. – А мне еще на тренировку, подо мной лед проломится!

Мы грохнули так, что бармен выронил шейкер.

– Хорошо-то как! – выдохнула Таня примерно через час  и даже зажмурилась от удовольствия.

Смеяться мы уже не могли. Деньги закончились. Да и еда в нас больше не лезла.

И вдруг Таня открыла глаза и сказала:

– Послушайте! А ведь если б пацаны нас поздравили, мы б в кафе не пошли!

– Точно, – почему-то шепотом сказала Катька.

– А давайте им напишем, мол, спасибо за всё, – предложила Ксюша и достала телефон. – Вот они офигеют!

Мальчики

Как-то так получилось, что все пацаны собрались в интернет-кафе. Ничего такого странного в этом не было: сегодня заканчивался срок подаренных абонементов, надо ж было их использовать – раньше нам некогда было, мы поздравление готовили…

Даже Владик пришел, ни на кого не глянул даже. Плюхнулся за комп, вытащил из рюкзака книжку и уткнулся в нее. Запустил «Фотошоп», что-то в нем пытался сотворить. Нет, чтоб поиграть в «Колл ов дьюти» с остальными!

Поначалу мы тоже, если честно, вяловато играли. Все-таки криво получилось с этим восьмимартовским поздравлением, но потом подтянулся Витька и заорал с порога:

– Девок наших видел!

Витька, конечно, тут же получил от админа, но мы, заинтересовавшись, обступили его.

– Они в кафушке на углу, – шепотом пояснил Витька. – Жрут морожко, хохочут… Короче, все у них зашибись!

Мы думали, Витька прикалывается, но тут, как по заказу, на наши телефоны посыпались эсэмэски: «Спасибо за праздник!», «Вы такие молодцы!», «Отлично поздравили, спасибо!».

То есть никто не ныл, на мозги не капал. Мы приободрились и с новыми силами принялись за игру. Бодро принялись и установили рекорд клуба. Недовольный админ пробурчал поздравление и вручил приз – флеху. Она оказалась калечная – всего на гиг (наверное, завалялась где-нибудь на столах, вот он и вручает!). Немного поспорили, кому забрать это рожно – никто не хотел. Тут вдруг вылез Владик:

– А можно мне? А то мне тут кое-что на распечатку надо отдать… Я потом верну!

Мы с радостью вручили калечный приз этому лоху и тут же загорелись побить собственный рекорд.

Получилось круто! До рекорда чуть-чуть не хватило, но теперь на двух верхних строках топ-листа красовалось «Team-7-a».

А Владик куда-то под шумок свалил. И флеху, кстати, не вернул.

Девочки

Мы уже  окончательно собирались уходить, как, вдруг, в дверях кафе возник Володька.

Он совершенно незаметно материализовался, даже входная дверь не хлопнула, когда он зашел.

Он тащился к нам от входа, с таким трудом переставляя ноги, как будто его кроссовки внезапно стали весить по двадцать килограмм каждая.

– П-привет, – сказал он, глядя в пол.

– Привет, – ответили мы нестройным хором.

– С праздником! – тихо сказал Володька, – просто я… я думал, что… короче, не успел… все разошлись…а потом мне Витька сказал, что видел, как вы сюда шли. И я подумал… Это вам!

Володя вывалил на стол пачку фотографий.

– Ой, – тихо сказала Таня, – это мы.

На первый взгляд на фотографии был очень яркий букет цветов. И только если присмотреться, можно было заметить, что на каждом цветке, как Дюймовочка, сидела девочка.

Мы минут пять молча разглядывали это произведение искусства. Все были разные – Лерка на коньках, Ириша в бальном платье, невероятно секси Милка и Таня, как будто бежит к солнышку, и тянет к нему руки.

– А где вы фотки взяли? – удивилась Полина.

– Да «Вконтакте»! У вас там куча фотографий. Вы извините, что я без спросу, но мне хотелось сделать сюрприз.

– Так это ты? – Таня аж привстала. – Это ты сам?

Тут Володя залепетал что-то про то, что с видео он разобраться не успел, да и компьютеры в интернет клубе слабоваты, а с фото оказалось проще. И он думал, что эту фотку как заставку вставят в видео, а пока он сдавал тетрадку по истории, которая была последним уроком, все куда-то делись, и поздравить успели, и разбежались.

– Ну, я и решил вам эту фотографию на память распечатать.  Каждой. Чтоб не пропала.

Тут Володька совсем смутился, опустил голову еще ниже и почти прошептал.

– Это не круто, я знаю. Если вам не понравилось, вы можете не брать…

– Да ты что! – закричала Таня. – Это круто! Да ты у нас сам самый крутой, оказывается! Кстати, а как ты цвета подгонял, я когда в «Шопе» головы прикручивала, у меня все время цвета не совпадали.

– Да это не сложно, – улыбнулся Володя, – там нужно область размыть…

– Да ты сядь! – предложила Полина, и освободила рядом с собой стул.

У Володьки под носом появились не влезшие в девчонок пирожные и чашка остывшего чаю.

Он оказался такой прикольный! Оказывается, он уже пять лет занимается у-шу, читает какие-то заумные книжки про всякие восточные философии и умеет нырять на десять метров без акваланга.

А еще он пригласил нас всех к себе домой пить чай с пирожками.

А мы все никак не могли налюбоваться на фотографию, крутили ее и так, и эдак. И решили, что вечером все поставим себе «Вконтакте» новые цветочные аватарки.

Мы даже сфотографировались с Володькой все. И тоже решили «Вконтакте» повесить.

Мальчики

А Владик этот шестеркой оказался! Пока мы в интернет-кафе тусовались, он умудрился девчонкам какие-то фотожабы забомбить. И вручил! Не от всех, а типа только от себя! Девки, само собой, до потолка прыгали, мороженым его накормили.

А потом сфоткались с этим уродом и у себя на страничках «В контакте» повесили! Ну и кто он после этого?!

Фонарь для настоящего мужчины

До пятого класса Витьку били. Просто так, между делом. Не сильно – леща там дадут или пенделя. И без злобы. Витька до пятого класса был очень маленький, потому и получал. А так его даже любили – за необидчивость и готовность посмеяться чужой шутке.

Между пятым и шестым он  неожиданно вырос. До каникул стоял на физре вторым с конца, теперь – вторым с начала, сразу за здоровяком Дикаревичем. И сразу как-то подзатыльники прекратились. Попробуй дотянуться до такого затылка! И в баскетбол стали брать. В общем, жизнь наладилась.

Тетя Таня из Вологды, когда гостила у Витькиных родителей дома, даже сказала уважительно:

– Как вымахал! Настоящий мужчина!

– Мужчина! – фыркнула мама. – А носки за собой до сих пор убирать не научился. Впрочем, – добавила она, выразительно глядя на папу, – некоторые взрослые мужчины этого тоже не умеют.

– Причем тут носки? – папа уже пригубил пива и потому был благодушен. – Мужчиной по-другому становятся.

Он игриво подмигнул тете Тане, та укоризненно покачала головой, а мама нахмурилась:

– Хватит пошлить!

И, повернувшись к Витьке, сказала наставительным тоном:

– Мужчина – это тот, кто ведет себя ответственно! Кто защищает девочек, помогает маме…

Витьке сразу захотелось зевнуть. Если бы мама заметила, как ему надоели эти нравоучения, она завелась бы надолго. А так удалось дождаться паузы и смыться в свою комнату «готовить уроки». Опустошая магазин в очередного фашиста на экране, Витька подумал: «А почему в «Контре» только за мужчин можно играть? Типа не женское это дело – мочить уродов?» Но додумать до конца не успел – уроды вдруг полезли из всех углов.

* * *

В конце шестого класса начались проблемы. То один, то другой одноклассник обгонял Витьку по росту. К маю он уже стоял на физре пятым.

Все лето Витька украдкой проверял рост, но макушка словно уперлась в какую-то невидимую преграду. «Такими темпами, – думал он с тоской, – мне скоро опять пенделей отвешивать начнут». Конечно, седьмой класс – это вам не второй-третий, тут люди уже серьезные, но… а вдруг?

В самом конце августа он уговорил отца отвести его в секцию. Хотел в какое-нибудь тэквондо или у-шу, но папа решительно заявил:

– Все это наносное и не наше! Пойдешь на самбо!

Витька согласился. Во-первых, он смутно себе представлял и тэквондо, и у-шу, и самбо. Вдруг самбо самое крутое? Во-вторых, если что, потом можно и перейти в другую секцию.

Первого сентября опасения Витьки подтвердились: многие из одноклассников заметно вытянулись. Теперь он был среднего роста, и ехидный Радомский уже прошелся по этому поводу. До подзатыльников, правда, не дошло, но Витька не собирался их дожидаться. Надо было срочно учиться драться самбисткими методами.

Но на тренировке драться не учили. Учили падать. Всю тренировку, все полтора часа. И всю следующую. И потом еще три тренировки подряд новички только и делали, что шмякались на ковер, ударяя по нему рукой.

– Резче! Резче! – покрикивал тренер. – И не выставлять руки, плашмя бить!

Когда Витька уже окончательно решил бросить это бессмысленное занятие, их вдруг поставили в пары и показали первый прием: переднюю подножку…

* * *

К третьей четверти Витька снова оказался в строю на своем законном втором месте сзади. Но никто и не пытался дать ему подзатыльника. То ли на самом деле посерьезнели, то ли уважали за накачанные мускулы – на тренировках теперь уже не учили падать, зато заставляли тягать тяжелые предметы, например партнеров по спаррингу. Это называлось «ОФП».

Но однажды Витька все-таки попытались побить. Нелепость ситуации была в том, что в драку полез Юрка Цыбулько из «В» класса, мелкий пацанчик, даже Витьке по плечо. Полез из-за ерунды: они столкнулись в коридоре, после чего Юрка сердито заявил:

– Чего толкаешься?!

И схватил за рукава куртки. Витька даже обидеться не успел. Все-таки чему-то его за полгода на самбо научили, потому что руки сами собой сорвали Юркин захват. Цыбулько свирепо зарычал и бросился на Витьку головой вперед. Тут уж Витька поступил обдуманно, сделал шаг в сторону, подставил ногу, подкрутил соперника – и мягко шлепнул его на пол. Очень аккуратненько, чтобы не сломать ничего. А потом еще зачем-то лег сверху и зафиксировал Цыбульку в задержании. Тот чуть не плакал, вырываясь, а Витька мучительно соображал, чего же теперь делать. Драться с Юркой он совершенно не собирался, а лежать так было глупо. Хорошо, что одноклассники подоспели, оттащили Витьку (тот и не сопротивлялся), подержали Цыбульку за руки, пока тот орал:

– Я тебя достану, понял! У меня брат боксер!

Витька не очень понял, причем тут брат – Цыбулько ведь сам полез драться. Криво ухмыляясь, чтобы скрыть смущение, он подобрал свой рюкзак и двинулся к выходу.

* * *

Брат Юрки действительно оказался боксером. К тому же на два класса старше. На голову выше и заметно шире. Они стояли на пустыре друг напротив друга и молчали. За спиной у каждого на приличном удалении топтались одноклассники. Цыбулько-младший нервно вертел головой. Его брат таращился на Витьку без всякого выражения. Витька чувствовал себя идиотом, да и всю ситуацию идиотской. Он драться не собирался, но на большой перемене подошел Никита и строго сообщил:

– После уроков за стадионом тебя Цыбулькин братан ждет.

– Зачем? – удивился Витька.

– В смысле? – уставился на него Никитос. – Ты же его брату навалял. Вот, махаться будете!

Витька смотрел в ясные глаза друга и понимал, что следующий вопрос «Зачем?» будет понят неверно. Никита просто решит, что Витька испугался. И раззвонит всем. Поэтому Витька промолчал.

И сейчас не знал, что сказать. Он видел пару драк «один на один», но там соперники сами лезли в бой, долго обзывались и грозились. А тут – стоят и молчат.

Юрка не выдержал первым:

– Че, заснули? Давайте уже!

Его брат, не меняя выражение лица, неожиданно махнул рукой.

Перед глазами Витьки резко потемнело, и на этом фоне особенно хорошо были заметны ярко-золотые искры, похожие на метеоритный дождь. Витька однажды видел такой в бабушкиной деревне.

Он поморгал немного и понял, что лежит на земле. Это его удивило – он не помнил, чтобы падал. Цыбулькин брат равнодушно смотрел сверху. «Дебилизм какой-то, – подумал Витька. – И чего теперь?»

К  Цыбульке-старшему подлетел Юрка. Полюбовался Витькой и сказал:

– Все? Понял?

Витька кивнул, хотя по-прежнему не въезжал в происходящее.

– Пошли!

Цыбульки ушли, и тут Витька вдруг понял, что голова очень болит. И особенно – левый глаз. Кто-то помог подняться и дойти до квартиры, но Витька не заметил кто. Он всю дорогу думал только о том, как скрыть фонарь от родителей. Так ничего и не придумал, потому что башка трещала все больше. А еще потому, что чувствовал себя все глупее и глупее.

Войдя на кухню, обнаружил там папу, который по случаю отгула сидел за столом в одной майке и шортах, с банкой пива в руке.

– Ого! – отец уставился на фингал.

Витька понял, что очень устал, и плюхнулся на стул.

– Гопники, что ли? – отец с угрозой поднялся над столом.

«Он что, – отрешенно подумал Витька, – собирается гопников сейчас ловить?».

– Нет. Просто подрались. Один на один.

Папа сразу успокоился.

– Ясно… Ты ему хоть накидал?

Сил врать не было никаких.

– Нет. Он на два класса старше. И боксер.

– И ты все равно с ним махался? Мужик!

Тут папа вдруг открыл холодильник и выудил оттуда неоткрытую банку пива.

– Держи! – сунул он банку Витьке. – Я сейчас.

Оставшись один, Витька повертел банку в руках. Ну, а с другой стороны, почему нет? Он ведь теперь мужик, а мужики пьют пиво. Открыл банку и осторожно отхлебнул. Пиво оказалось противным – горьким и кислым. Но Витька мужественно сделал еще один глоток. Настоящим мужикам приходится и не такое пить. «И все-таки, – спросил он сам себя, – зачем мы дрались? В чем смысл?»

– Господи! – раздался над ухом голос мамы. – Ты еще и пьешь!

Она выхватила банку из витькиных рук.

– Это папа… – попытался оправдаться тот.

Мама тут же обернулась к отцу.

– Я же не для этого! – папа клятвенно прижал руки к груди. – Это же… к глазу приложить! Холодненькое!

Потом мама охала и ахала, требовала, чтобы Витька сказал, кто его побил, попутно набивая полотенце льдом из морозилки.

– На, приложи! А ты… – обратилась она к отцу, – у тебя вообще мозги есть? У него, может быть, сотрясение! А ты ему пиво!

– Спокойно! – отец уже сидел на своем законном месте во главе стола и чувствовал себя уверено. – Это анастезия!

– Какая анастезия! Это же ребенок!

– Ничего подобного! – отец отхлебнул из банки. – Это настоящий мужчина! Да, сын?

Витька слабо кивнул.

Теперь он знал, как себя чувствует настоящий мужчина: немного глупо, немного шумит голова и очень болит глаз.

Типа, короче, смотри

Вероника Александровна, редактор с тридцатилетним стажем, иногда брала работу на дом. Не только ради денег – просто кругом столько безграмотности и неумения составлять слова в предложения! Даже на телевидении! Вероника Александровна надеялась хоть чуть-чуть повлиять на ситуацию, причесав и пригладив еще несколько статей, речей и рукописей.

Она как раз трудилась над выступлением одного прославленного академика, когда в квартиру влетел, как метеор, ее внук и душевная боль – Никита.

– Баб! – заорал он с порога. – Короче…

Вероника Александровна чуть не застонала. Прославленный академик был по образованию агроном, и править его мудрые мысли было сущим мучением. А тут еще внук со своим «короче». А ведь она ему тысячу раз говорила!

– Без «короче»! – строго сказала Вероника Александровна, не отрываясь от распечатки.

Никита приплясывал от нетерпения, но спорить не стал – так ему хотелось поведать хоть кому-нибудь распирающую его новость.

– Смотри… – начал он, но и это слово бабушка-редактор считала паразитом.

И не без оснований.

– Без «смотри»! – и она быстрой рукой черкнула в лежащей перед ней странице.

Так хирург-онколог стремительно вырезает злокачественную опухоль, пока она не дала метастазы. Внук сжал кулаки. Он знал – когда бабушка в таком состоянии, лучше подчиниться.

– Типа…

– Какое «типа»? Что за «типа»?! – Вероника Александровна бросила на внука свирепый взгляд поверх очков.

Это был взгляд советского снайпера, который взял на мушку фашистского фельдмаршала. От бессилия Никита замахал руками.

– Баб! – почти заплакал он. – Короче, смотри!

– Никита!

– М-м-м… Короче…

– Без «короче»!

– Ну… типа, смотри…

– Никита, что я тебе говорила по поводу слов-паразитов?

– Что? А, ну да… Короче, смотри…

– Без «короче»! И без «смотри»!

– Типа… то есть… короче… нет-нет! Баб! Смотри…

– Никита!

Бедный Никита в отчаянии тряс кулаками перед носом Вероники Александровны, но она не собиралась сдаваться. И, как назло, внук не мог начать рассказ без слов, которые вызывали у бабушки изжогу.

– Баб! Ну чё ты? Смотри… Ой, блин…

– Никита! – Вероника Александровна поняла, что повышает голос на ребенка, и постаралась взять себя в руки. – Если я еще услышу от тебя эвфемизм грязного выражения…

– Ну, баааб! Ты послушай! Смотри… Нет! Я… в смысле… ну, короче…

Никита понял, что еще немного – и он выхватит у бабушки стопку листов и порвет на мельчайшие кусочки. Он закусил губу и тихонько завыл. Вероника Александровна не собиралась приходить ему на помощь.

Неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы не зазвонил домашний телефон. Никита схватил его, как умирающий от жажды в пустыне путешественник хватает флягу с водой.

– Да? Ага… – по лицу внука бабушка догадалась, что фляга оказалась пустой. – Баб, это тебя!

Сунув Веронике Александровне трубку, Никита помчался на кухню, на ходу доставая мобильник. Бабушка проводила его неодобрительным взглядом и только после этого поднесла телефон к уху:

– Алло? Да, Леночка, читаю… Ну как тебе сказать… Не Чехов, надо признаться…

С кухни доносился возбужденный голос Никиты: «Короче, смотри! Там сейчас Витька подрался!.. Типа я вру?!.. Короче, смотри…»

Вероника Александровна поморщилась и прикрыла свободное ухо рукой:

– Да, Леночка, я слушаю… Нет, тут малой кровью не обойдешься! «Нельзя не признать, что мы достигли…» Ну зачем это?! Почему нельзя просто «Мы достигли»? Или «нелишним будет отметить…», «со всей очевидностью надо признать…». Зачем это все? А вот вообще шедевр: «Не стоит останавливаться на том, что следует упустить из фокуса нашего дискурса…» Господи! «Упустить из фокуса»! Белинский в гробу весь извертелся! А за «дискурс» я его вообще распять готова! Я не буду это редактировать!

Войдя в обличительный раж, Вероника Александровна принялась размахивать рукой, для чего ей пришлось открыть ухо. В него тут же полилась сбивчивая речь внука: «Типа, короче, смотри! Он его типа так…» Вероника Александровна торопливо вернула руку на стражу звукоизоляции.

– Нет, Леночка, не уговаривай!.. Что?.. И что, что заслуженный?.. А ты уверена, что он примет мои правки?.. Ну, ладно…

Она вздохнула, успокаиваясь, и произнесла примирительным тоном:

– Короче, смотри!..