Текст книги "Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)"

Автор книги: Андрей Валентинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Глава 10. Челкель

Отступать было некуда – навстречу от ворот спешили несколько солдат, держа наперевес уже не карабины, а трехлинейки с примкнутыми штыками. Полковник и Ростислав переглянулись, но Лебедев, поняв немой вопрос, покачал головой. Действительно, сопротивляться было бессмысленно. Степа же недоуменно оглядывался, пытаясь осмыслить происходящее. Но хотя зрелище родного флага должно было настроить красного командира на оптимистический лад, он почему-то насторожился и решил быть начеку.

Солдаты перекинулись несколькими словами с патрульным, а затем направились прямо к гостям. Впереди шел невысокий унтер с повязкой дежурного на рукаве.

– Кто такие, граждане? – поинтересовался он, поднося руку к фуражке. Николай Иванович шагнул вперед:

– Полковник Лебедев. Со мною группа специалистов. Что у вас тут случилось?

Он достал из кармана летной куртки какие-то бумаги и протянул унтеру. Тот поглядел на них, потом на Лебедева, о чем-то пошептался с одним из солдат, а затем опять козырнул:

– Здравия желаю, гражданин полковник! Извините, сразу не признал. Пройдемте в штаб…

– Какой штаб? – удивился Лебедев. – Мне нужно к генералу Боярышникову!

– Генерала нет. Пройдемте, граждане…

Пришлось вновь подчиниться, хотя Арцеулова так и тянуло достать «бульдог» и объяснить «гражданам», как нужно обращаться с офицером. Степа же глядел на солдат с явным недоверием – в январе 20-го обращение «граждане» звучало явно не по-большевистски.

Они прошли через ворота и направились к двухэтажному зданию, возле которого слонялись без дела десятка два солдат с оружием, принявшихся тут же с любопытством разглядывать прибывших. Ни одного офицера здесь тоже не оказалось.

Гостей отвели на второй этаж, в комнату, на двери которой красовалась небрежно выполненная на клочке бумаги надпись: «Революционный штаб авиаотряда Челкель».

К комнате стоял густой сизый дым от горевших самокруток. За большим столом собрались несколько солдат и унтер-офицеров, а в углу верхом на стуле пристроился прапорщик в погонах, но с красной повязкой на рукаве. При виде вошедших все встали, а некоторые даже попытались отдать честь.

– Кто у вас здесь старший? – спросил Лебедев таким тоном, что Степа даже удивился.

– Фельдфебель Гаврилов, – представился один из сидевших за столом. – Начальник штаба. Это – члены штаба, ваше… то есть, гражданин полковник. Здравствуйте, Николай Иванович. Вы меня, может, помните?..

– А, Гаврилов… – всмотрелся Лебедев. – Здравствуйте. Вы, кажется, из команды обслуживания? Слушайте, что у вас произошло?

– Пока ничего трагичного, господин полковник, – ответил вместо Гаврилова офицер с красной повязкой. – Разрешите представиться – прапорщик Остроумов. Граждане, здесь женщина, уступите место…

Один из унтеров тут же уступил свой стул, другой был предложен Лебедеву. Берг кивнула и села, с интересом оглядывая присутствующих. Полковник садиться не стал и лишь облокотился на спинку.

– Гарнизон особого авиаотряда Челкель, узнав об отречении Колчака, постановил перейти на сторону советской власти, – продолжал прапорщик. – На общем митинге был избран штаб для временного руководства отрядом и полигоном. Гражданин Гаврилов – начальник, я его заместитель…

– А где остальные? Офицеры, техники?

– Часть техников перешла на нашу сторону. Что касается офицеров, то мои коллеги проявили совершенно бессмысленный консерватизм…

Арцеулов скрипнул зубами: он хорошо помнил семнадцатый год и то, что делала солдатня с проявившими «консерватизм» людьми в золотых погонах.

– К счастью, обошлось без жертв, – продолжал Остроумов. – Генерал Боярышников бежал, а остальные забаррикадировались в бункере на полигоне. Мы ведем переговоры, но пока безуспешно. Мы не хотим крови, господин полковник!..

«Либералишки, – прокомментировал про себя Степа. – Эсеровщиной попахивает».

– Позвольте, – растерянно произнес Лебедев. – Но скоро пуск «Мономаха»!

– Так точно! – подтвердил фельдфебель Гаврилов. – Вы не подумайте, мы ведь все добровольцы, так что понимаем… «Мономаха» мы чуть не год готовили. Только такое дело получается…

Он замялся, а затем предложил выпить чаю. Никто, даже Арцеулов, не возражал. Чай был разлит в жестяные кружки, откуда-то появились ржаные сухари, а из соседней комнаты были принесены недостающие стулья. В дверь то и дело просовывались любопытные физиономии, но Гаврилов каждый раз решительно приказывал не мешать.

Хлебнув чаю – чай был незнакомый, желтый – фельдфебель начал рассказ, время от времени дополняемый репликами Остроумова и членов штаба.

После бегства генерала Боярышникова революционный штаб постановил обратиться по радио к Совету Народных Комиссаров с просьбой прислать уполномоченного для передачи Челкеля в ведение Республики. Подготовку к старту было решено продолжить, однако большинство офицеров заперлось в бункере и пригрозило взорвать полигон. Переговоры ничего не дали. Ни Столица, ни Иркутск не отвечали. Работы на стартовой площадке, естественно, остановились. Но это было еще не главной бедой. Отряды генерала Мо, все предыдущие месяцы строго сохранявшие нейтралитет, внезапно подошли с юга, блокировав путь на Яркенд и отрезав Челкель от российского Туркестана. Генерал Мо через парламентера приказал в трехдневный срок передать ему полигон со всем имуществом, в противном случае обещая начать штурм.

– Ерунда какая-то! – не выдержал Арцеулов. – Нашли время митинговать, господа! Если вам наплевать на полигон, подумали бы о собственной шкуре, прежде чем на офицеров охотиться!

Ему обидчиво ответили, что никакого зла на офицеров не держат, поскольку здешние офицеры – тоже добровольцы, вдобавок, люди образованные и культурные. Более того, штаб готов всячески ходатайствовать перед Соввластью, дабы разрешить офицерам вновь приступить к своим обязанностям и успешно завершить запуск, но те штабу не верят и считают бунтовщиками.

Лебедев был явно растерян, Арцеулов шипел от злости, Берг о чем-то лихорадочно размышляла, лишь Богораз и Степа казались невозмутимыми. О чем думал Семен Аскольдович, так и осталось в тайне, а Косухин, дожевав сухарь и аккуратно поставив на стол пустую кружку, оправил полушубок и решительно встал.

– Ну вот чего, товарищи, – с достоинством начал он. – Поговорили – и будя. А теперь меня слушай…

Он достал из кармана гимнастерки тонкий лист пергаментной бумаги, украшенной огромной синей печатью и положил на стол:

– Я, стало быть, Степан Косухин, представитель Сибирского бюро ЦК. Что такое Сиббюро, слыхали, товарищи?

Удостоверение обошло всех присутствующих и было возвращено при почтительном молчании. Похоже, о Сиббюро были наслышаны даже здесь.

– Так вот. Полномочий у меня на три ваши авиаотряда хватает, а посему объявляю себя комиссаром Челкеля. Возражения есть?

Возражений не последовало. Члены штаба растерянно и даже с некоторым испугом смотрели на пришедшего прямо из Такла-Макана посланца грозного Сиббюро. Брат глядел на Степу чуть прищурившись, начиная что-то понимать. Если кто и был в бешенстве, так это, конечно, Арцеулов. Ростислав вновь ощущал себя лишним и бесполезным, как на борту «Муромца». И капитан вдруг почувствовал нечто вроде зависти.

– Возражений нет, – констатировал Степа. – А распоряжения такие будут… Караулы выставлены?

– Так точно, гражданин комиссар, – поспешил доложить Гаврилов.

– Товарищ комиссар, – внушительно поправил Косухин. – Хреновые у вас караулы, можно хоть пулемет пронести… Значит, охранять базу, как зеницу ока, потому она теперь собственность трудового народа. Это понятно?

Члены штаба согласно зашумели. Выражение «собственность трудового народа» явно понравилось.

– Подготовку к этому… старту, в виду его научного значения для дела мирового пролетариата будем продолжать. А к офицером и всем прочим посылаем делегацию. Вопросы?

– Они могут не согласиться, товарищ Косухин, – заметил один из членов штаба. – Боятся…

– Ниче, – заявил Степа, взглянув на мрачного Арцеулова. – Мы их попросим – душевно…

Предложение было принято, и члены штаба стали совещаться о составе делегации. Путешественники получили возможность обменяться несколькими фразами.

– Вы молодец, Косухин, – решительно заявила Берг. – Я бы вас даже поцеловала, но вы слишком небритый…

– Думаешь, они будут тебя слушать, Степан? – Лебедев настороженно поглядывал на шумевших солдат. – Ты это хорошо, конечно, придумал, только, боюсь, мы не договоримся…

– Договоримся, Николай, – спокойно ответил Степа, скручивая грандиозную «козью ногу». – Они здесь непуганые…

Полковник не понял и удивленно посмотрел на брата. Арцеулов же, услышав краем уха последнюю фразу, тоже сперва удивился, а потом сообразил. Краснопузый прав – гарнизон Челкеля не участвовал в Смуте. Тут не знали, как поднимать восстание, идти на штурм и провозглашать совдепы. Неудивительно, что на Степу с мандатом Сиббюро здесь смотрели не как на пленного партизана, а как на полномочного посланца грозной Большевизии.

Косухин, несмотря на внешнюю уверенность, сам был в некоторой растерянности от своей наглости. Ни о чем подобном он вначале не думал, но, слушая нестройную толпу «штабных», понял, что дела не будет. Слишком много Степа насмотрелся на всякого рода митинги, после которых полки бросали позиции, на выборные «штабы» и «комитеты», тянувшие в разные стороны. Оставалось одно – рискнуть.

Между тем штаб выбрал делегацию, куда вошли, естественно, фельдфебель Гаврилов и прапорщик с красной повязкой. Посовещавшись со Степой, Лебедев решил взять всех остальных, кроме самого Косухина – новоиспеченный комиссар решил, не тратя времени, начать организацию власти. Арцеулов вначале тоже решил остаться, но понял, что полковник прав. Ведь именно он получил приказ Верховного.

Перед бункером – мощным, врубленным в каменистую землю сооружением – лежали мешки с песком, между которыми торчал ствол «Максима». Командовавший заслоном поручик встретил пришедших достаточно сурово, но, увидев Лебедева, обрадовался и поспешил, позвонив куда-то по телефону, пропустить всех вовнутрь. Их тут же окружила толпа офицеров. Полковника узнали и начали закидывать вопросами. Арцеулов заметил, что кое-кто здесь знаком и с Богоразом, а некоторые явно знали Берг. Наконец офицеры успокоились и, собравшись в большом подземном зале, освещенном огромными желтоватыми лампами, устроили нечто вроде общего собрания. Старшим здесь был молодой полковник, заменивший бежавшего командующего. Вначале говорил Лебедев, затем пришлось выступить и Ростиславу. Капитан передал приказ Верховного, для верности продемонстрировав письмо с подписью адмирала. Прозвучало убедительно, но офицеры все еще сомневались. Арцеулов понял, что многие не прочь перейти на сторону совдепов, но «по всей форме», с присылкой полномочной комиссии, которая бы приняла этот важнейший для страны объект.

Тогда слово вновь взял Лебедев, предложив всем вернуться на полигон с тем, чтобы подготовить «Мономах» к пуску, после чего гарнизон запросит большевиков об условиях передачи авиабазы, а все желающие смогут уйти на запад – к Анненкову или на север, к Семенову. Офицеры начали колебаться, и в конце концов решили позвать Степу, о прибытии которого уже успели узнать. Косухин явился суровый, продемонстрировал свой мандат и веско обещал от имени большевистской власти полную неприкосновенность тем, кто будет выполнять его приказы. Кто-то заикнулся было о «гарантиях», но Степа так поглядел на вопрошающего, что тот предпочел не настаивать.

В конце концов все согласились. Баррикада у входа в бункер была разобрана, и осажденные стали выбираться наружу, нерешительно оглядываясь. Ничего страшного не произошло – часть солдат уже была на границе полигона, укрепляя линию обороны, а остальные ждали приказа, чтобы вместе с офицерами готовиться к пуску. Косухин, убедившись, что все идет в нужном направлении, забрал с собою наиболее решительных членов революционного штаба и направился туда, где мог заняться знакомым делом – копать окопы и пристреливать пулеметные точки. Полковник, Берг и Семен Аскольдович вместе с офицерами и техниками двинулись на полигон, а оставшийся не у дел Арцеулов нашел свободную койку в одном из офицерских домиков и завалился спать, рассудив, что толку от него все равно покуда нет.

Ростислава разбудили поздно вечером – Лебедев звал его в офицерский бункер. Полковник был там не один – с ним находился как всегда невозмутимый Богораз в черном, испачканном маслом, комбинезоне. Лебедев был возбужден – дело продвигалось успешно за исключением одного важного вопроса. Арцеулов попытался переспросить, но полковник предложил подождать Берг.

Девушка пришла где-то через час. Она сообщила, что занималась «рубкой управления» (как понял Ростислав, пунктом, откуда производится запуск). Наташа и Лебедев переглянулись, после чего полковник предложил выйти погулять на свежем воздухе.

Они прошли на полигон и стали у подножья «Мономаха». Вблизи ракета поражала – нижнее основание имело не менее двух десятков метров в диаметре, а вершина – красный конус, внутри которого находился эфирный корабль – была почти неразличима, теряясь в подступавших сумерках. Лебедев сообщил, что уже успел осмотреть новый корабль, и кое-что его весьма удивило. Говоря это, полковник как бы невзначай поглядел на Богораза, но тот никак не отреагировал. Тогда полковник огляделся, убедившись, что поблизости никого нет, и начал:

– Господа, мне надо с вами посоветоваться. Ракета готова к запуску, и к полудню мы могли бы начать. Господин Богораз проверил новое оборудование и тоже готов…

– Так в чем же проблема? – удивился Арцеулов. – По-моему ваш брат укротил здешних бунтарей…

– Проблема не в этом. Мы сделали все, что могли, но корабль запустить невозможно. Вспомните, Ростислав Александрович, что говорил вам Колчак?

– Постойте, постойте, – напрягся капитан. – К двадцатому… то есть, к завтрашнему числу… Ага, Руководитель Проекта! Но его же нет!

– К сожалению… Без него я не имею права давать команду на запуск.

– Помилуйте, господин полковник, – грустно улыбнулся Ростислав. – В нашем положении нелепо ждать каких-то указаний!..

– Я бы и не ждал, – кивнул Лебедев. – Но есть одна деталь…

– Ракета не может стартовать, – пояснила Берг. – В рубке управления заблокирована система зажигания. Там стоит шифр, который известен только Руководителю Проекта.

– А кто он, этот Руководитель?

– Я его не знаю, – покачал головой Лебедев. – С ним был знаком только господин Семирадский. Руководитель должен прибыть завтра к полудню и привезти с собой письменный приказ Верховного. Но главное – шифр…

– Ясно, – кивнул Арцеулов. – А если его не будет?

– Подождем пару дней, – нерешительно заметил полковник. – Правда, долго ждать нельзя – день пуска связан с положением Земли относительно Солнца…

– У нас еще будет три дня, – заметил молчавший все это время Богораз. – Если мы задержимся даже на сутки, есть риск не выйти на нужную орбиту…

– Ясно, – чуть подумав заявил Арцеулов. – Господин полковник, боюсь, проблема не только в астрономии. Полигон блокирован, и если китайцы будут наступать…

Он не договорил – все и так было ясно. Полковник кивнул, и они зашагали обратно. Внезапно из темноты вынырнула невысокая фигура с карабином за плечом.

– Косухин! – удивилась Берг. – Где вы пропадали? У вас такой воинственный вид…

– Ага, – кивнул Степа. – Че, братан, готова твоя ракета?

– Готова, – коротко сообщил Лебедев, не желая вдаваться в подробности.

– Тогда поторопиться надо, – озабоченно заметил Степа. – Я только что с восточного участка. Окопы мы привели в божеский вид, пулеметы поставили… Китайцы два раза парламентеров слали – чтоб, мол, мы сдавались. Их там полк, не меньше…

– День еще продержимся?

– Больше продержались бы, – вздохнул Косухин. – Позиция неплохая. Да только… Пушки они подвезли – батареи четыре, трехдюймовки. Похоже, завтра начнут… А у нас кроме пулеметов – ничего.

Полковник и Арцеулов переглянулись. Капитан подумал, что ему следовало не валяться на койке, а тоже быть на позициях. Однако, в любом случае, неполный батальон не сможет долго обороняться против полка с трехдюймовками.

– Надо готовиться к эвакуации, – решил Лебедев. – Если завтра к полудню не прибудет Руководитель, ждем до вечера, – и уходим на запад. Дня через три выйдем к границе. Жаль, если «Мономах» придется взорвать…

– До вечера не выйдет, – покачал головой Степа. – К полудню китайцы уже здесь будут. А если задержим – полигон раздолбают. Закатят трехдюймовки на горку – и амба…

– Николай Иванович, – встревожено проговорила Берг. – Что же делать? Я не смогу включить зажигание. Семен Аскольдович, что же вы молчите?

– А? Что? – встрепенулся Богораз. – Помилуйте, Наталья Федоровна, мне-то откуда знать? И вообще, у меня голова прямо раскалывается. Давление, не иначе. Здесь такой ветер!..

Степа покосился на студента, едва удержавшись, чтобы не высказаться. Порой Богораз становился невыносим. Берг сверкнула глазами, но тоже смолчала и повернулась к Степе:

– Косухин, выручите! Придумайте что-нибудь! Ростислав Александрович, а вы? Да что же вы все молчите?

– Наталья Федоровна, – Арцеулов выпрямился. – Ручаюсь вам, что ни один волос не упадет с вашей головы…

– Да при чем здесь я? Об этом мог бы позаботиться Гастон, но он предпочел остаться в Париже… Помогите завершить проект! Георгий и Глеб Иннокентьевич уже погибли… Неужели все зря?

– Вы вот чего… – не очень уверенно начал Степа. – Я завтра утром что-нибудь соображу. С китайцами этими… Может, продержимся до полудня….

– До полудня, – задумчиво повторил полковник. – Хорошо, Степан, попробуем…

Ночь Степа провел на позициях у костра, употребив время с немалой пользой. Солдаты служили здесь уже четвертый год, и о том, что творилось в России, знали лишь из радиограмм да неясных слухов; и Косухин до рассвета рассказывал о боях на Восточном фронте, где он громил белых гадов. Слушали его, раскрыв рты. А наутро вновь явились парламентеры, прося допустить их на полигон. Степа, решив тянуть время, потребовал, чтобы на переговоры явился кто-нибудь постарше званием. Китайцы ушли, обещав вернуться через час, а еще через полчаса явился вестовой – Косухина звал брат.

Полковника он нашел возле бункера. Лебедев был не один – рядом стоял сонный Богораз в своих непременных очках. Степа вкратце рассказал о положении на позициях.

– Это хорошо, – кивнул брат. – Но утром мы получили радио. Приказано приостановить работы и ждать Руководителя Проекта. Он уже вылетел.

– А кто этот… Руководитель? – удивился ничего не ведавший Степа.

Полковник коротко пояснил.

– Так значит, этот Руководитель от Колчака!… – возмутился Косухин. – А зачем работы останавливать? Не-е, не так тут что-то!

Из бункера вышла Берг. Вид у нее тоже был невыспавшийся и немного встревоженный.

– Николай Иванович, рубка управления готова. Кроме системы зажигания, конечно… А, здравствуйте, Косухин! Не смотрите, у меня кошмарный вид…

– Ну, чего там кошмарный… – смутился Степа.

Внезапно где-то на краю летного поля завыла сирена. Все невольно оглянулись. От небольшого домика, где располагался наблюдательный пункт, к ним спешил офицер.

– Господин полковник! – крикнул он, подбрасывая руку к козырьку фуражки. – С востока аэроплан…

– Это он, – кивнул Лебедев. – Пойдемте, господа…

Они прошли к летному полю и остановились у края. Известие о приближавшемся аэроплане уже успело распространиться по базе, поскольку к ним тут же подошли несколько офицеров во главе с молодым полковником, исполнявшим обязанности начальника объекта. От солдатских казарм спешили трое членов «революционного штаба».

Самолет появился неожиданно, вынырнув откуда-то из-за холмов и резко пошел на снижение. Все ахнули, но тот, кто был за штурвалом, уверенно направил машину прямо на свободную взлетную полосу.

– Лихо он это! – пробормотал Лебедев. – Я бы не рискнул…

Аэроплан – Степа уже успел узнать в нем знакомую модель «Фармана», – коснулся колесами земли и побежал по полосе, постепенно замедляя ход. Ожидавшие переглянулись и направились к центру поля. В последний момент к ним присоединился Арцеулов, который все это время был в рубке управления, осматривая неведомую ему доселе технику.

«Фарман» остановился, но колпак кабины оставался закрытым. Только когда Лебедев и те, кто его сопровождали, подошли совсем близко, козырек в верхней части кабины откинулся, и на землю легко спрыгнул невысокий человек в летном комбинезоне. Неизвестный снял большие летные очки и перчатки с широкими раструбами. Лебедев подождал несколько секунд, а затем вскинул руку к летному шлему и представился.

– Здравствуйте, полковник, – голос был каким-то странным, словно у прилетевшему сдавили горло. – С вами, кажется, господин Богораз? Здравствуйте, Семен Аскольдович. Здравствуйте, господа!

Степа внимательно наблюдал за гостем. Лицо у того было самым обыкновенным, совершенно невыразительным, словно размытым, лишь небольшие глаза смотрели строго и решительно.

«Глаза приметные, чердынь-калуга, – мелькнуло в голове у Косухина. – Вроде как… Точно!..»

Спутать было трудно – у Руководителя Проекта были такие же светлые глаза, как у командира легендарного полка Бессмертных Красных Героев.

Арцеулов глядел на Руководителя Проекта без особых эмоций. Он лишь мельком отметил, что этот человек совершенно не похож на офицера. И тут взгляд таинственного гостя скользнул по Ростиславу, на мгновение задержавшись на его правой руке.

«Перстень, – понял капитан. – Он заметил перстень! Но откуда ему знать?»

Между тем Руководитель Проекта велел отойти всем, кроме Лебедева и Богораза. Полковник – начальник объекта и кто-то из членов «штаба» пробовали возразить, но тот оставался непреклонен. Пришлось подчиниться. Правда, Степа стал так, чтобы краем уха слышать разговор. Арцеулов и Берг пристроились рядом.

– Я, кажется, успел вовремя, господа, – начал гость, внимательно глядя то на полковника, то на студента. – Вы приостановили работы?

– Простите… Я бы хотел ознакомиться с вашими полномочиями, господин…

Лебедев выжидательно замолк, но Руководитель не понял намека. Он промолчал, а затем достал из нагрудного кармана сложенную вчетверо бумагу:

– Прошу вас, Николай Иванович…

Лебедев внимательно прочитал документ, затем передал его Богоразу. Тот мельком взглянул на него и пожал плечами.

– Господин капитан! – внезапно позвал Лебедев. Арцеулов поспешил подойти.

– Ростислав Александрович, вы помните руку Верховного?

Арцеулов взял бумагу и стал читать. В документе почерком, очень похожим на хорошо знакомый ему почерк адмирала, сообщалось, что «предъявитель сего» является Руководителем Проекта «Владимир Мономах», и что все его приказы обязательны к исполнению. Внизу стояло: «Александр Колчак».

– Почерк похож, – кивнул капитан. – Но почему-то нет фамилии предъявителя. Кроме того, обычно такие документы печатались на бланке…

– Благодарю вас, капитан, – кивнул Лебедев, быстро переглянувшись с Богоразом. – Слушаем вас, господин Руководитель Проекта…

Тот поглядел сначала на невозмутимого студента, затем на полковника:

– Господа, в силу имеющихся у меня полномочий приказываю отменить старт «Мономаха» и передать полигон под контроль местных властей…

– Но почему? – поразился Лебедев. – К старту все готово!

– Это приказ. Я не обязан отчитываться перед вами…

– Понятно, – неопределенно проговорил Лебедев и хотел что-то добавить, но его опередил Степа.

– Здравия желаю, господин хороший, – Косухин по всем правилам отдал честь, хмыкнув прямо в лицо гостю. – Дозвольте представиться – комиссар авиабазы Косухин. Дайте-ка мне ваш документик…

– Ваш брат уже осмотрел его, Степан Иванович, – спокойно ответил неизвестный.

Степа на мгновенье оторопел, но быстро пришел в себя.

– Ага, знакомы значит? Ну, документик – это дело пятое… Только дозвольте спросить – откуда вы, такой хороший, прилетели? Уж не из России ли?

– Из России, – отрезал неизвестный. – Что вас еще интересует?

– А ежели из России, значит, прямо на «Фармане» – и оттуда?

– А какое это имеет значение? – голос Руководителя был по-прежнему спокоен, но его тон чем-то неуловимо изменился.

– Мой брат имеет в виду, что дальность вашего аэроплана – не больше двухсот километров, – вступил в разговор полковник. – Вы летели с востока. Интересно все же, откуда?

Арцеулов уловил суть разговора, расстегнул кобуру и шагнул вперед.

– Это еще не все, Степан, – усмехнулся полковник. – В этой бумаге нет условного знака, да и составлена она, как верно отметил Ростислав Александрович, не по форме. Иногда наша российская бюрократия бывает небесполезна!

– Документ составлялся в последний момент, – спокойно пояснил гость. – Я летел с секретной авиабазы. Если хотите, объясню вам все подробнее…

– Кроме одного, милостивый государь, – перебил его Богораз. – Я знаю Руководителя Проекта. Настоящего…

– Господин полковник, разрешите? – Арцеулов достал револьвер и поглядел на Лебедева. Степа снял с плеча карабин и тоже посмотрел на брата.

– Есть еще одна проверка, – вступила в разговор Берг. – Если этот господин знает шифр системы зажигания…

– Хорошо, – кивнул тот, кто называл себя Руководителем Проекта. – Придется кое-что объяснить. Господин Лебедев, я должен поговорить с вами наедине…

– Ни за что! – решительно возразил Степа. Все остальные промолчали, но вид у них был вполне недвусмысленный. Неизвестный усмехнулся и кивнул:

– Ладно… Может, так будет лучше. Господа, вас обманули. И прежде всего вас, господин Лебедев. Вам сказали, что запуск «Мономаха» преследует научные цели, что это испытание нового типа корабля. Но это не научный проект. Старт «Мономаха-2» преследует военные цели…

– Что?! – вырвалось у Берг.

– Вы были на борту корабля. Вас не поразила та аппаратура, которая там находится? Вы не задумывались, зачем она нужна?

– Там действительно есть новая аппаратура, – согласился Лебедев. – Но ни пушек, ни пулеметов, смею вас уверить, не имеется…

– Есть оружие и похуже. Вас заставляют участвовать в очень опасном эксперименте, который в случае удачи на много лет продлит эту войну…

«Ах ты, чердынь-калуга! – мелькнуло в голове у Степы. – Вот дела… А я-то хорош!»

– Все равно не понимаю, – упрямо мотнул головой полковник. – Насколько мне объяснил господин Богораз, на «Мономахе» установлен двигатель нового типа и система связи…

– И это все, что он вам объяснил? – поинтересовался гость, и в голосе его послышалась нескрываемая ирония. – И ничего не сказал о планете под названием Тускула и о так называемом проекте «Надежда»?

– Да он вам голову морочит! – не выдержал Арцеулов. – Какая еще планета, господин полковник! Семен Аскольдович, а вы что молчите?

– Планета Тускула находится у небольшой желтой звезды примерно в двадцати световых годах от Земли, – спокойно ответил Богораз, снимая свои нелепые очки. – Она была открыта перед войной академиком Глазенапом благодаря совершенно новой аппаратуре, получившей название «Пространственный Луч». По некоторым характеристикам Тускула очень напоминает Землю…

– Вы мне ничего не говорили об этом, господин Богораз, – растерянно прервал его полковник. – Но в любом случае… Разве полет имеет военные цели?

– Нет, конечно! – усмехнулся студент. – Но я так и знал, что кое-кто из них попробует помешать запуску…

«Из кого это – из них?» – подумал Степа. Услыхав о неизвестной планете, которая вдобавок находится где-то в диком далеке, он совершенно успокоился. Происками белогвардейцев тут явно не пахло.

– «Мономах» не должен взлететь! – решительно произнес неизвестный.

– У вас все? – спокойно поинтересовался Лебедев. – Если все, то вынужден вас покинуть. Запуск состоится через четыре часа.

– Вы не посмеете! – резко бросил гость. – Товарищ Косухин, я передаю вам приказ Реввоенсовета – вы должны помешать пуску!

– Эге! – заинтересовался Степа. – Так вы, товарищ, прошу прощения, от Реввоенсовета или все-таки от Колчака?

– Я прибыл из Столицы, – быстро заговорил неизвестный. – Белогвардейцы готовят себе убежище на Тускуле. Вы должны им помешать. Если они запустят «Мономах», пролетарская революция будет под угрозой…

– Убежище? – Степа очень плохо знал астрономию, равно как прочие науки, но не любил, когда из него делали дурака. – Так ведь ракеты, товарищ не знаю как вас, только до этой, как ее, орбиты и летают! Какое уж тут убежище?

– Да, «Мономах» выше не поднимется. Точнее, не мог подняться, если бы не то, что придумали профессор Семирадский и профессор Богораз…

«Профессор? – поразился Степа. – Так он же студент, чердынь-калуга!»

– На «Мономахе» установлен новый двигатель системы «Пространственный Луч». Он способен искривить пространство и доставить корабль прямо к Тускуле… Вы выполните приказ?

Глаза неизвестного уставились прямо в лицо Косухина, и тот вдруг почувствовал как все вокруг начинает плыть, растворяться в холодном воздухе…

– Косухин! – ладонь Арцеулова легла ему на плечо, и Степа тут же очнулся. Руки сами собой сжали карабин, ствол дернулся прямо в сторону гостя. В ту же секунду неизвестный выхватил что-то, напоминающее пистолет, но с коротким и очень широким дулом, и направил оружие на Богораза. Но выстрела не последовало – Арцеулов уже стоял между ним и студентом. Лицо гостя дернулось:

– Вы думаете, ваш перстень вновь поможет вам, капитан?

Короткий ствол вздрогнул, но в ту же секунду Косухин взмахнул прикладом. Странный пистолет упал на землю, а ствол карабина смотрел человеку в летной куртке прямо в лицо.

– Напрасно, господа… – неизвестный отступил на шаг, на губах его мелькнула недобрая улыбка. – Вы еще не понимаете, с какой силой пробуете тягаться. Могу лишь обещать, что вы все умрете – и умрете плохо. Прощайте…

Сверкнуло яркое, холодное пламя – и человек исчез. Там, где он стоял, остались лишь несколько кристалликов льда. Только стоявший на взлетной полосе самолет напоминал, что случившееся не сон и не галлюцинация.

– Помните собак? – Арцеулов первый пришел в себя. – Похоже, он из этих… Господин полковник, нам надо спешить!

– Да, – кивнул Лебедев. – Конечно… Не понимаю, право, что он тут наговорил… Но, господа, что делать? Ведь шифр системы зажигания нам по-прежнему неизвестен?

– Да, странно, – кивнула Берг. – Зачем этот таинственный джентльмен соблазнял моего Косухина, когда мы все равно не сможем запустить «Мономаха»?

Степа зарделся, поймал негодующий взгляд Арцеулова и смутился.

– Это не проблема, Наталья Федоровна, – равнодушно откликнулся Богораз, вновь надевая очки. – Шифр я знаю. Пойдемте, господа, времени мало…

Он повернулся, чтобы уходить, но его тут же обступили.

– Позвольте, Семен Аскольдович! – растерянно проговорил полковник – начальник объекта. – Так это вы… Руководитель?