Текст книги "Каменное эхо"

Автор книги: Андрей Имранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Я понял! Видимо, теперь я смогу лазать по стенам. Вот только надо повторить тот же фокус со ступнями. Да и коленки помазать не помешает. Радостно улыбаясь до ушей, я вышел из своей комнаты, схватил стоящее за дверью ведро и отправился на улицу: проверять свои новые способности на практике.

Лазать по стенам оказалось неплохим развлечением. Освоился я довольно быстро и уже через пару часов лихо ползал по вертикальным плоскостям, шугая маленьких разноцветных ящериц, которые до сегодняшнего дня были на этих стенах безраздельными хозяевами. Ящерки от удивления шипели, путались в собственных конечностях и частенько шлепались вниз, в траву. Однако существовали и некоторые опасности. То, что не стоит находиться на стене в положении вниз головой или даже горизонтально, я догадался сам. Про срок действия зелья я тоже выяснил досконально – микроскопические крючки, выросшие у меня на ладонях, потихоньку обламывались, и, чем больше я ползал по стенам, тем быстрее это происходило. Но в любом случае это не должно было произойти мгновенно – просто, как только руки станут цепляться за стены не так крепко, следовало быстро вернуться на землю.

Проверял я свое новое умение часа четыре, и все шло нормально. Но потом обнаружилась еще одна опасность: я висел на уровне четвертого этажа, как вдруг моя правая рука подалась вниз. Я замер, решив, что действие зелья начинает проходить и пора спускаться, но, пытаясь освободить руку, понял, что ошибся: слабым местом оказалось не зелье, а сама стена – один из камней прилип к моей ладони и вышел из кладки. Я хмыкнул и, пытаясь стряхнуть камень с ладони, полез выше. Это было ошибкой. Под левой ладонью оказался еще один непрочно сидящий камень, одна моя нога находилась в воздухе; отчаянно пытаясь освободить руки и зацепиться за стену, я перевернулся вниз головой, вторая нога тоже вышла из зацепления, и я полетел вниз. Каким-то чудом мне удалось стряхнуть камень и зацепиться за стену. Меня сильно дернуло за руку, перевернуло обратно, и я оказался висящим на одной руке как раз над окном второго этажа. Шипя от боли в потянутой правой руке, я извернулся, ухватился за что-то левой рукой и освободил правую. Вот только я не посмотрел, за что цепляюсь. Левая рука скользнула по непрочной оконной раме и оказалась на поверхности стекла. Разумеется, удержаться на нем таким способом было невозможно, и, громко вопя, скорее от злости, чем от страха, я полетел вниз. Пребольно приложился спиной о землю и лежал, разглядывая плывущие облака и придумывая новые, очень страшные и болезненные виды казней, пока надо мной не распахнулось окно. В нем нарисовалась скептическая физиономия моего любимого учителя. Я вскочил, слегка морщась от боли (чувствовать ее уже становилось привычным) и схватился за валяющееся рядом ведро.

– Последовательность и прилежание, – сказал мне Урсай наставительным тоном.

Я недоуменно замер.

– Я опущу тот факт, что вместо мытья окон, как я велел, ты занимаешься совсем иным делом. Важно другое: чем бы ты ни занимался, ты должен прилагать максимум усердия и последовательности.

– Но… – сказал я, хлопая глазами, – я ничем не…

– Если ты хочешь научиться летать, как птица, тебе следует тренироваться чаще чем один раз в день. У тебя хромает техника. Ты слишком сумбурно машешь крыльями, и тело у тебя не вытянуто – понаблюдай за орлами. И тратить силы в полете на громкие вопли тоже неразумно…

До меня дошло, что Урсай попросту издевается. То-то мне показалось, что я видел его лицо в окне, мимо которого пролетал. Видимо, ему стало интересно, насколько сильно я пострадал. Любопытно, сильно бы он огорчился, узрев на земле мой хладный труп? Почему-то кажется мне, что – ничуть.

– Спасибо, учитель, – сказал я, коротко поклонившись, – я обязательно учту ваши замечания.

Урсай хмыкнул:

– Не увлекайся. Можешь ограничиться третьим этажом, этого будет достаточно. Я не собираюсь тебя лечить, если ты что-то себе сломаешь. В моих планах ты присутствуешь в живом виде, поэтому было бы очень досадно делать из тебя зомби раньше, чем ты перестанешь быть полезен.

Попервоначалу я от таких заявлений дергался, чем немало потешал Урсая. Но он при соответствующем настроении подобных обещаний выдавал раз по двадцать на день, так что я быстро привык и дергаться перестал. Поэтому я только кивнул и полез обратно на стену. Во-первых, половину окон четвертого этажа я уже домыл, а во-вторых, мне следовало потренироваться. Если я сорвусь при реализации своей идеи… отбивная получится – высший сорт. Не знаю, какой глубины ущелье на краю луга, но если бы какому-нибудь идиоту пришла в голову мысль построить здание такой же высоты, то этажей в нем вышла бы, пожалуй, не одна сотня.

Четвертый этаж был почти весь такой же, как тот участок, на котором я сорвался, – то ли дожди, которых верхним этажам доставалось больше, чем нижним, способствовали разрушению, то ли древние строители к этому моменту устали и начали халтурить. Практически каждый третий камень в наружной кладке вываливался, стоило чуть его потянуть. Но я уже был готов к этому и довольно скоро сформулировал себе правило безопасного стеноползания: всегда иметь минимум три надежные точки опоры. Пользуясь этим нехитрым правилом, я быстро домыл четвертый этаж, и, хотя земля под стенами покрылась тонким слоем упавших камней, я ни разу не оказался в опасной ситуации. Что не могло не радовать. Упоенный своей удачей, я помыл окна донжона и полез к первой башне. Вообще-то Урсай не приказывал мне мыть окна башен. Но не мыть – он тоже не приказывал. Поэтому я запросто мог пойти к нему и сказать, что закончил работу. Но, во-первых, мне следовало тренироваться (вдруг окажется, что я боюсь высоты?), а во-вторых, меня подхлестывало любопытство. Если в пустеющий (и, судя по отсутствию в нем мусора, пустеющий уже давно) донжон можно было свободно войти, а во второй башне жил я сам, то в первую башню вход попросту отсутствовал. Ствол ее был наглухо замурован на всех этажах, и в его кладке не было даже намеков на двери. В первый же день снятия блокировки магии Урсай снабдил меня простеньким заклинанием и отправил искать в стенах трещины и прочие повреждения. Замок был выстроен на совесть, трещин я не нашел, зато обнаружил несколько потайных дверей, один потайной ход внутри стены и два подземных хода, почему-то неожиданно заканчивающихся прямо под стенами замка. А вот эта башня, похоже, входов не имела вообще. Кладка ее коренным образом отличалась от кладки всего остального замка. Гранитом башня была обложена только снаружи, а внутри она состояла из геометрически правильных блоков какого-то другого камня – на простукивание он откликался громче и суше. Вдобавок в стену было вмуровано несколько… предметов, на простукивание отвечавших ясным металлическим звоном и неслабым энергетическим откатом. Так что любопытство мое подпитывалось многими причинами. В замке имелось множество комнат, вход в которые был мне запрещен, но вход в них все-таки существовал.

Допустим, там что-то такое, до чего я ни при каком раскладе не должен добраться. Можно было бы так и подумать, если бы Урсай заложил вход в башню, когда здесь появился я. Но башня-то изначально была построена без дверей. Что же в ней такое? Тут мое воображение поскальзывалось.

Однако в башне было восемь маленьких круглых окон, расположенных на равных расстояниях по кругу. К ним-то я и направился, надеясь, что в этот момент Урсай за мной не наблюдает. И что увиденное мною в окне будет стоить возможного наказания за излишнее любопытство. Внешний слой кладки на башне был покрепче, мне стоило некоторых трудов расшатать и вытащить один из камней. Под ним оказалась шероховатая ровная поверхность какого-то непонятного материала, на вид напоминающего матовое стекло, на ощупь – что-то вроде застывшей смолы. Я отколупнул соседний камень – теперь, когда в кладке образовалась дыра, это было проще, потом следующий, потом еще один и добрался наконец до интересующего меня места – стыка этих «стеклянных» кирпичей. Едва заметная идеально ровная линия толщиной с волос. Я в задумчивости почесал нос и ободрал кожу на его кончике.

Окна меня разочаровали, поскольку оказались не совсем окнами. Просто в этих местах во внешней кладке стены круглые отверстия обнажали тот самый полупрозрачный материал, из которого была сложена вся башня. Выходило, что у нее нет вообще никаких входов. Я уже собирался ползти вниз, как вдруг заметил легкий отсвет в одном из этих отверстий. Присмотревшись, я понял, что материал стен намного прозрачнее, чем мне показалось сначала, и сквозь него даже различимы контуры окон с противоположной стороны. Я понадежнее закрепился ногами и прижал лицо вплотную к окну, приложив ладони. Кажется, что-то можно разглядеть… Колодец башни, уходящий вниз… вроде бы рисунки на стенах… и едва заметное движение в воздухе. Показалось мне, что посреди башни клубится какая-то субстанция или это у меня от напряжения круги в глазах? Нет, определенно там что-то есть. Как будто струи дыма медленно извивались за стеклом, рисуя странные фигуры. Удивительное дело, материал словно становился прозрачнее… Надо немедленно разбить «стекло»!

Я откинулся от окна и, не отрывая взгляда от постоянно изменяющихся фигур внутри, принялся дергать камни наружной кладки. Ободрал в кровь кожу на обеих ладонях и сорвал ноготь, но наконец вытащил крупный обломок. Несколько раз со всей силы ударил по «стеклу», нога сорвалась, я выпустил камень и едва успел ухватиться руками и не свалиться вниз. Посмотрел на материал окна – ни царапины. Нет, камень не пойдет, надо как-то по-другому. Вот, к примеру, есть заклинание, которое нагревает частицы материи. «Стекло» пластичное, оно должно плавиться, мне наверняка удастся проделать в нем отверстие достаточного размера. Я быстро создал структуру (четырехуровневую, между прочим, хотя до этого мне лишь считаные разы удавалось удержать в голове три уровня узлов) и наложил ее на середину окна.

И тут что-то дернуло меня за ногу. Сильно дернуло. Я попытался удержаться на стене с помощью рук, но вдруг понял, что способность намертво прилипать у них неожиданно пропала. И я полетел вниз, на этот раз молча, но отлично осознавая, что на этом, пожалуй, моя жизнь и заканчивается. Как ни странно, меня это несильно волновало, куда неприятнее был факт, что теперь я, пожалуй, уже не смогу разбить то окно. Я зажмурился, ожидая неизбежного удара о землю.

Удара не последовало. Я выждал еще некоторое время. И еще. И – чтобы наверняка избежать ложных надежд – еще. Осторожно открыл один глаз – так и есть, передо мной красовалась недовольная физиономия моего любимого учителя в перевернутом виде. Открыл второй глаз и быстро осмотрелся – разумеется, в перевернутом виде находился я сам, висел вниз головой над самой землей, не имея никаких видимых причин такого висения. Я вздохнул, придал лицу горестное выражение и осторожно сказал:

– Э… ммм?

– Очень остроумно, – отозвался Урсай желчным тоном. Кивнул вниз (то есть вверх): – И что это было?

– Демон, я думаю, – ответил я.

– Вот как? – Урсай удивленно взметнул брови. – Ты умеешь думать? По твоему поведению предположить такое совершенно невозможно. Может быть, ты еще знаешь, чем ты занимался там, наверху? И почему?

Я вздохнул.

– Пытался его освободить, видимо. Нам в академии рассказывали про разумные существа, не имеющие материального тела. Он заставил меня.

– Каким образом?

– Через зрение. Человек всегда как-то непроизвольно реагирует на то, что видит. Или слышит. Некоторые… существа могут показывать… или говорить, точнее, звучать таким образом, чтобы эти человеческие реакции срабатывали в нужном направлении и приводили к каким-то непроизвольным действиям… это называется… это называется… кумулятивный эффект, вот.

– Что нужно было сделать, чтобы этого не случилось?

Черт! Я чувствовал себя, как на экзамене по иллюзиям и принуждениям. С той лишь разницей, что на экзамене не приходится висеть вниз головой.

– Мм… деза… исказить воспринимаемую органами чувств информацию. Лучше всего случайным образом, чтобы демон не смог выдавать мне картинки с учетом искажения. Стандартное защитное заклинание – Говорящие Слезы.

– Почему ты этого не сделал?

– Потому что не был готов.

Урсай помолчал.

– Очень плохо. Я не собираюсь интересоваться, почему ты туда полез – у тебя хватит мозгов прикрыться моим же указанием вымыть окна. Тебе следовало бы догадаться, что я не запретил мыть окна на башнях намеренно, предвидя твои действия, но это для твоего умишка оказалось слишком сложным. Дальнейшим шагом твоих рассуждений должны были стать следующие выводы: первое – что я буду за тобой наблюдать, и второе (неочевидное, но достаточно доступное) – что там, наверху, будет что-то, чего ты не ожидаешь и с чем тебе надлежит справиться. Вынужден заметить, что ты не только не сделал этих выводов, ты не потрудился даже попытаться подумать, а полез, ведомый своим неуемным любопытством, прямо в расставленную ловушку, подобно глупому животному, а не разумному существу. Имея возможность наблюдать за тобой определенное время, я уже сделал некоторые выводы о твоей сообразительности, поэтому не ожидал, что ты легко справишься с этим заданием, но ты продемонстрировал такую беспечность и безмозглость, что удивил даже меня. Очень плохо.

С этими словами учитель развернулся и стремительно удалился, оставив меня висеть вниз головой. Я повисел так некоторое время, потом, изогнувшись, изучил заклинание, державшее меня за ноги. Обычные Тенета, я сам умею такие делать… а вот убирать – не умею. Видимо, это являлось наказанием за проваленный экзамен, поэтому я расслабился и приготовился ждать, пока учитель не сочтет, что урок заучен достаточно крепко. Но через некоторое время спохватился и принялся выдирать траву и складывать ее в кучу под головой – с этого гада станется отпустить меня без предупреждения, а потом любоваться, как я треснусь лбом о землю. Да еще и сопроводить это ехидными комментариями. Днем да на небольшом расстоянии рвать траву у меня получалось замечательно, поэтому я быстро натаскал под себя приличный стог и успокоился. Снова беспокоиться я начал, только когда солнце уже начало клониться к закату. Может ли он оставить меня висеть так до утра? Да запросто! И мне это категорически не нравилось – висеть вниз головой вообще удовольствие ниже среднего, а если добавить к этому пустой желудок и ночную прохладу… и я начал изучать структуру заклинания. К моему удивлению, мне понадобилось не так уж много времени, чтобы найти в ней слабый узел, раскачать его связи и наконец, вбив в него пустую связку, разорвать цепь заклинания. С довольным возгласом: «Вот так!» – я рухнул в травяной стог. Выбрался, отчихался, вытряс кусочки травы из волос и одежды. Сияя, как начищенный золотой, направился в замок и немедленно наткнулся на Урсая. Он окинул меня неприязненным взглядом и желчно поинтересовался:

– И чему ты, интересно, радуешься? Наверное, тому, что пропустил ужин?

Хорошего настроения как не бывало. С-скотина. Я буркнул что-то неразборчивое и прошмыгнул мимо – к себе в каморку. Скотина крикнул мне вслед:

– Меня не будет дней десять.

Я замер на лестнице, прислушиваясь. Что-то новенькое, однако. Голос с улицы продолжал:

– Можешь готовить себе еду из того, что найдешь на складе. Смотри, не съешь чего-нибудь смертельного – жаль было бы потратить на такую ерунду какой-нибудь редкий яд. Хе-хе-хе.

Ехидный смешок медленно стих, и наступила звенящая тишина. Я выскочил на улицу: никого.

– Учитель, – негромко позвал я, выждал немного и крикнул: – Учитель!

Никто мне не ответил. Я переключился на магическое зрение и быстро просканировал окрестности: Урсая не наблюдалось. Следов портала – тоже; впечатление было такое, словно Темный просто растворился в воздухе. Я почесал в затылке и отправился туда, куда и собирался – к себе в комнату. Ну не вижу я Урсая, и что с того? Руку не держи, этот гад сейчас вовсе никуда не делся, а только притаился где-то поблизости и отлично видит все, и предпринимать что-то сейчас было бы совершеннейшей глупостью. Ну да все равно: реализацию задуманного мной плана лучше было начинать с утра, хорошенько выспавшись и набравшись сил. И еще лучше: с послезавтрашнего утра. А завтра следует себя вести так, словно Урсай никуда и не девался.

ГЛАВА 2

Сколь бы плоха ни была ситуация, в которой вы оказались, не торопитесь расстраиваться: она наверняка может стать еще хуже.

Из книги «Семижды семьдесят семь советов благочестивому мужу»

Ирси Волчья Ягода

Я вышла на улицу, огляделась и поежилась. Было мне холодно, голодно, и вообще организм недвусмысленно намекал, что если он сейчас же не получит теплую ванну и хороший завтрак, то уже к вечеру вовсю разболеется. Интересно, остались ли в этом городе целые ванны? Я шмыгнула носом, попрыгала, растерла руки и, постукивая зубами, направилась к месту ночевки – за курткой.

Куртка моя находилась там же, где я оставила ее, – на Белке. Девочка спала, безмятежно посапывая и причмокивая во сне. Я улыбнулась и погладила ее по волосам.

– Белочка, вставай, – сказала я ей своим самым ласковым тоном (им я разговариваю со злыми собаками и тупыми преподами), – нам надо идти.

– Мама, мне холодно, – пробормотала она жалостливо-сонным голосом, – я вся замерзла. Дай мне еще… мама?

Распахнула глаза и уставилась на меня испуганным взглядом.

– А где мама?

Я вздохнула.

– Мама ждет тебя там, – наугад махнула я рукой, – вставай и пошли к ней.

Девочка завозилась и запыхтела, поднимаясь с земли. Зашевелился один из спавших рядом магов:

– А? Что? – Он поднял голову, обвел окрестности мутным взглядом, задержал его на мне. – Что случилось?

– Ничего, – сказала я, пожав плечами, – ровным счетом ничего, если не считать того, что Джубан превратился в пустыню из серого песка, а тот Темный исчез без следа, наплевав на весь Белый Круг, вместе взятый. Пойдем, Белочка, найдем твою маму. – Я взяла ее за руку. (Не могу же я просто так отобрать свою куртку, надо сначала кому-нибудь спихнуть девочку.)

– Погоди, – сказал маг, поднимаясь и толкая в бок второго спящего, – а где все наши?

– Там, – махнула я рукой и пошла в туман, ведя за собой зевающую и трущую глазенки малышку.

– Ничего не видно, – сказала Белочка уверенно, – наверное, мы потерялись.

Я ничего не ответила, только зашагала быстрее. То, что я увидела, вселяло в меня некоторую надежду. B песок город был смолот только в самом эпицентре творившегося ночью разгрома. Уже шагов через двадцать начали попадаться остатки стен, а еще через двадцать – полуразрушенные дома. Это позволяло надеяться, что катаклизм получился локальным и что сегодня я смогу заночевать в теплой постели на мягкой кровати, а не под мокрым тентом на голой земле в лагере беженцев.

Дом Белки пострадал довольно сильно, а вот лежащая поперек дороги чешуйчатая гадина – несильно. Возможно, она была бы другого мнения, но я имела в виду – после падения, а не до него. Во всяком случае, перелезть через нее по-прежнему не представлялось возможным. К сожалению, пройти через дом – тоже, потому что на месте, где была дверь, громоздилась куча кирпичей. Пожалуй, Топишне пришел каюк, как, впрочем, и Вейке, и кому там еще… Я полезла на кучу, и Белочка тут же негромко, но очень жалобно заскулила. Выругавшись вполголоса, я подняла девочку на руки и полезла вместе с ней. М-да… определенно, ей следует поменьше есть.

Добралась до верха, перевела дух и уже собралась было спуститься по другую сторону, но тут мне померещилось какое-то шевеление в тумане внизу. Я вывернула шею, вглядываясь в белесую мглу под собой. Девочка завозилась у меня на руках, пытаясь посмотреть вперед.

– Кто там? – спросила она шепотом.

– Не вертись, – прошипела я в ответ, попыталась перехватить ее поудобнее, споткнулась и с воплем «Шрацблат!» загремела вниз. Ободралась, конечно, порядком, да еще и эта маленькая корова на меня сверху приземлилась. Шипя, я спихнула с себя визжащую от восторга Белочку и попыталась подняться. Из тумана послышался какой-то шум, и в нем образовалась темная фигура. Я насторожилась, девочка перестала хихикать, проследила мой взгляд и с криком: «А-а! Топишна!» – бросилась мне на шею, свалив обратно на острые камни. Темная фигура, заорав: «Белочка!» – тоже бросилась ко мне, и из тумана вынырнул… вынырнуло… вынырнула туша необъятных размеров и рухнула в нашу куча-малу.

– Мама! – пискнула Белочка, а я смогла только едва слышно прохрипеть. В глазах у меня потемнело. «Все, – подумала я, – кранты мне. Она заодно с Урсаем. Не добил он, добьет она». Но тут это порождение тумана вскочило, держа в руках девочку, и закружилось среди развалин в странном подобии танца. Я смотрела на это зрелище, и волосы у меня шевелились от ужаса. Кто бы мог подумать, что эта Топишна окажется не детской фантазией, а самой что ни на есть реальностью? Многовато нечисти развелось в этом городе, однако. И куда только светляки смотрели?

Но Белочку надо выручать. Я, поморщившись, встала, вытянула кинжал и направилась в туман, где замерла темным внушительным холмом переставшая кружиться туша Топишны. Интересно, девочка еще жива? Я прислушалась и удивилась: сквозь издаваемые чудищем глухие завывания явственно слышался возбужденно-радостный говорок Белочки:

– …А она так выросла, так выросла, ух! Я сказала, она сейчас нам на головы упадет?! А эта тетенька, она маг, представляешь! Тетенька – и маг, разве так бывает? Я думала, она врет, а она и правда маг.

Недоумевая, держа кинжал в выставленной руке и осторожно шагая, я приблизилась. Но незамеченной мне остаться не удалось.

– Вот она! Тетенька маг, а я маму нашла!

Холм величественно развернулся и оказался чудовищных размеров теткой с заплаканной физиономией. Висящая у нее на шее Белочка просто терялась на фоне этой громадины.

– Кхм… – сказала я, – здрасте.

Тетка поставила Белочку на землю и подошла ко мне.

– Ой, – сказала она, быстро вытирая лицо извлеченным откуда-то платком величиной с лодочный парус, – очень приятно. Так это вы спасли мою единственную дочь?

– Кхм… – соригинальничала я и засунула кинжал в ножны. – Ну, большой моей заслуги тут нет, я просто увела ее из дома, где она пряталась. Я и представления не имела, что этим ее спасаю. Даже наоборот, мне казалось, что, уводя, я подвергаю ее… – но договорить я не смогла, потому что мамаша подскочила ко мне и обхватила своими лапищами. Остатки воздуха в мгновение вылетели из моих легких со сдавленным хрипением, в глазах потемнело. Я попыталась вдохнуть – тщетно. Да что же это такое, она что, наоборот, желала своей дочке смерти? И теперь, в негодовании, собирается задушить меня за вмешательство в ее планы? Я задергалась, жалея о том, что убрала кинжал, но тут Белочка издала очередной радостный вопль, и женщина, видимо отвлекшись, ослабила хватку. Я воспользовалась этим, вырвалась из захвата и отскочила на безопасное расстояние. Белочка скинула мою куртку и, повизгивая, ускакала куда-то в туман, и оттуда донеслось ее веселое бормотание. Женщина с сожалением посмотрела на меня, потом в туман и снова на меня.

– Ах, если бы вы знали, что нам пришлось пережить! – воскликнула она, заламывая руки. – Какие страдания, какой ужас! Поначалу эти изверги, которые вообще непонятно чем занимаются, не захотели нас пустить. Я до сих пор в возмущении – как они посмели? Мой муж – член магистрата, но нас все равно не пропустили! О-о-о, клянусь памятью моей матери, я этого так не оставлю. Эти прихвостни Света совсем забыли свое место! Ну ничего, я им напомню!

Выглядела женщина очень даже воинственно, обширные телеса колыхались в такт ее выкрикам, а вдохновенно-злобное лицо, все в разводах от потекшей краски, окаймленное всклокоченными волосами, напоминало маску первобытного идола. Не люблю светляков, но к тем, которые умудрились ее не пропустить, испытала в этот момент нешуточное уважение. Пожалуй, им пришлось не легче, чем ректору и компании. Дама между тем решила, что достаточно меня заболтала, и попыталась тихонько подобраться поближе, но я была начеку и вовремя отодвинулась на безопасное расстояние. Та вздохнула, остановилась и продолжила:

– А потом, когда начался тот кошмар, я сказала этому ничтожеству, чтобы он пошел и нашел нашу дочь, а он ушел куда-то и вернулся лишь под утро в доску пьяный! А когда мы наконец пришли сюда, то нашли лишь развалины! – Женщина воздела распростертые руки к небу. – Беда! Разор! Трагедия! Я думала, мое бедное сердце разорвется на части! Мы начали искать бренные останки нашей единственной дочери, и мне казалось, что этого зрелища мое сердце наверняка не выдержит. Хотя скажу прямо, искала только я, это ничтожество все порывалось бросить нашу кровиночку на произвол судьбы и завалиться спать, хоть бы и прямо на останках своего собственного чада! Пьянь подзаборная! Не членствуй он в магистрате, я бы давно его выгнала, так я ему и сказала! И тут – о чудо! – я услышала медоточивый голос моей дочурки, и доносился он откуда-то сверху. Слезы полились у меня из глаз, ведь я была уверена, что слышу ее из самого рая! Ах как мне хотелось в последний раз на нее взглянуть, я пошла в сторону голоса, надеясь еще на одно чудо, и что же я вижу?

Женщина снова вынула платок, уткнула в него лицо и от души разрыдалась. Испускаемые при этом звуки очень походили на те, что производит водяная мельница во время работы.

– Кхм, – сказала я еще раз, – миледи, я…

Женщина оторвала платок от лица, с трубным звуком высморкалась и раскрыла объятия:

– Ох, бедное мое сердечко, какие волнения! Милая моя девочка, дай я тебя обниму! Ты представить не можешь, как я тебе благодарна! Я в жизни не испытывала такой радости, ни разу с тех пор, как в прошлом году я наконец раздобыла рецепт слоеного имбирного пирога.

– О нет, благодарю вас, не стоит, – пробормотала я, отстраняясь, – у меня… я упала во время… недавних событий и повредила себе ребра, да. Опасаюсь, не случилось ли перелома.

– Ох, – женщина всплеснула руками, – бедняжечка! Надеюсь, я не причинила тебе неудобств? Но я так тебе благодарна, так благодарна!

– Махель! – донесся голос из тумана. – Где ты там?

– Здесь! – рявкнула Махель в ответ так, что у меня в ушах зазвенело. – Иди сюда, бестолочь! Белочка с тобой?

В ответ из тумана донеслось раздраженное бормотание, возня, детские повизгивания, и через пару минут в нем нарисовался двойной силуэт. Одна фигура принадлежала, несомненно, Белочке, а вторая какому-то мужчине. Очевидно, тому самому пьянице, ничтожеству и бестолочи, то бишь – отцу девочки. Белочка подбежала к маме, радостно пискнула и уткнулась лицом в ее необъятные одежды, мигом в них утонув.

– Познакомься с нашей благодетельницей. – Махель царственным жестом указала на меня. – Если бы не она, мы могли бы потерять нашу дочь!

Из тумана проявился невысокий худощавый мужчина с очень желчным выражением лица. Он посмотрел на меня со странной смесью любопытства и презрения, как на редкой омерзительности насекомое.

– Очень приятно, – сказал он тоном, которым обычные люди говорят «чтоб тебе сдохнуть», – Нолт Анкил, советник по делам медицины. Мы вам… э-э-э… благодарны.

Он еще раз смерил меня взглядом и обернулся к своей благоверной.

– Махель, я думаю, у нас больше нет причин здесь задерживаться. Почему бы нам не вернуться обратно в гостиницу? Эта обстановка начинает действовать мне на нервы.

Туша возмущенно колыхнулась:

– Нолт! Я думаю, мы должны отблагодарить девочку.

Нолт обернулся ко мне, и я поняла, что поначалу показавшееся мне желчным выражение его лица было на самом деле вполне нормальным и, пожалуй, даже доброжелательным. Зато сейчас оно таковым не было.

– Махель, – процедил он сквозь зубы, – позволь мне напомнить тебе, что мы стоим на развалинах нашего дома. Мы разорены, а ты предлагаешь мне заняться благотворительностью.

Белочка вынырнула из глубин маминого платья и попыталась что-то сказать, но Махель положила руку ей на голову и прижала обратно к себе.

– Нолт, – сказала она укоризненным тоном, – но ты же забрал наши драг…

– Сшшш, – прошипел Нолт, быстро вставая между мной и женой. – Вот, – сказал он, доставая из кармана золотой, и тон его ясно говорил, что эта монета составляла большую часть упомянутых Махель драгоценностей, – возьми. Пусть мы разорены, но я не позволю себе неблагодарности.

Я удивленно посмотрела на протянутую монету. Он что, шутит? Нолт, похоже сам восхитившись своему благородству, продолжал:

– Если вам потребуется протекция, можете обратиться ко мне. Но, – быстро добавил он, – не в ближайшее время, сейчас, сами понимаете, мне будет не до вас. Через пару месяцев или полгода я, возможно, смогу вам помочь.

Я хмыкнула:

– Спасибо. Вы, наверное, меня с кем-то перепутали. Я не нищенка, и мне не нужны подачки. Рада была встрече.

Я прошла мимо Нолта, так и замершего с протянутой рукой, подхватила с земли свою куртку и ушла в туман, бросив напоследок:

– Пока, Белочка!

Вслед мне неслись возгласы очнувшейся мамаши:

– У-у-у, неблагодарная! То-то она сразу сказала, что и не собиралась спасать нашу дочурку! Подачки ей наши не нужны, видите ли, какая гордячка! Ничего, я это еще припомню, чай, мы не последние люди в этом городе!

Похоже, она могла продолжать в таком ключе довольно долго, но мне было наплевать. Вопли слышались еще пару кварталов, потом потихоньку сошли на нет. Жалко Белочку. Хороший ребенок, но в кого она вырастет с такими родителями – нетрудно представить.

Катаклизм и в самом деле оказался не слишком обширным. Сильно пострадали квартала три, примыкавшие непосредственно к эпицентру – там целых домов практически не осталось. Да еще пара кварталов требовала серьезного ремонта. А дальше дома были в основном целы, возле оцепления повреждений на зданиях не наблюдалось вообще, да и туман порядком рассосался. Вчерашнюю «живую изгородь» убрали, вместо нее улицу перегораживал аккуратный металлический заборчик с острыми кольями. За ним стояли и пялились в глубь улицы человек десять, а возле прохода, оставленного у стены здания, подпирали стену два типа в серых робах, немедленно мной заинтересовавшиеся. Они вцепились в меня взглядами сразу, как я вышла на этот участок улицы, но ничего пока не предпринимали.

– Кто такая? Откуда идешь? – спросил один из них, что помоложе, дождавшись, пока я подойду вплотную.

– Ирси Нассен. Иду оттуда, – мотнула я головой. – Еще вопросы?

Светляк слегка растерялся, я уже собиралась отстранить его и пойти себе дальше, но помешал второй:

– Очень приятно, миледи Нассен. Не соблаговолите ли пояснить, каким образом вы оказались внутри оцепления? – спросил он, подходя ко мне. И что-то промелькнуло в прищуре его глаз такое, что мне определенно не понравилось. Мысли в голове заметались.