Текст книги "Успеть, чтобы выжить (Солдаты удачи - 3)"

Автор книги: Андрей Таманцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Как тебе сказать, – задумчиво произнес Крымов, – оказывается, в людях ошибиться может каждый. Даже я. Это открытие, Алексей, меня неприятно удивило. Видишь ли, я всегда считал себя безошибочным психологом.

Тон его был спокойным и даже равнодушным, как будто он размышлял о звездах на ночном подмосковном небе. Именно этот тон разговора напрочь выводил из равновесия тех, кто Крымова хорошо знал. Потому что это означало, что полковник принимает совершенно новое решение, экспромт, родившийся сию минуту и, как правило, абсолютно непредсказуемый. И чаще всего эти экспромты появлялись, когда Крымова что-то категорически не устраивало.

– Что за ошибка, Андрей Сергеевич? – спросил Алексей и перевел свой сосредоточенный взгляд на белобрысого Айсманна.

– Да ладно, – возмутился Айсманн, – мы все сделали как надо!

Но голос его предательски дрожал.

– Контейнер? – спросил Алексей.

– Нет, – усмехнулся Крымов, – они действительно все сделали так, как надо... Контейнер проводили?

– Ну я ж говорю, – подхватил Айсманн, – без остановок до Ивангорода и...

– Контейнер они проводили и передали майору Глоттеру. Об очередном транспорте с товаром на таможне договорились, сообщили нашему инспектору дату и номер машины... Сообщили?

– Да мы все сделали, и я не понимаю...

– Дату и номер они сообщили... и только после всего этого, спустя почти двое суток после выезда из Москвы, они обнаружили за собой слежку! Можешь себе представить, Алексей?

– Так вас что, накрыли?! – метнулся к Айсманну Алексей, но тот отпрянул.

– Никто нас не накрывал! – резко ответил он. – Да и вообще, какая там на хрен слежка! Я же рассказывал, забрался какой-то мудак к нам в номер, ну мы его и шуганули оттуда сразу... Андрей Сергеевич, почему у вас такие подозрения?

– Моя профессия, дорогой мой, – назидательно произнес Крымов, предполагает сплошные подозрения и требует рассеивать эти подозрения или превращать их в уверенность и принимать меры. Немедленно. Иначе не выжить...

– Да ладно, – снова беспечно буркнул Айсманн.

Крымов с интересом посмотрел на этого человека.

– Ладно так ладно, – согласился вдруг полковник. – Как скажешь. Только расскажи мне сначала, почему у тебя рожа разбита, а у Гаваны сломана рука?

– Да крепкий, сволочь, попался!

– Вот видишь, Алексей, наши лихие парни не смогли справиться втроем с одним человеком. Неужели я набрал такую бездарную команду?

– Да почему не смогли справиться! Мы...

– И даже более того. Этот неизвестный человек смог один запросто справиться с тремя нашими лихими парнями, да еще и заставить, их говорить... О чем он вас спрашивал, Айсманн?

Белобрысый смертельно побледнел. Видимо, это для него было неожиданностью.

– Но...

– Я не довез твоего друга Гавану до больницы, – пояснил Андрей Сергеевич все тем же спокойным тоном, – у нас с ним состоялся серьезный разговор. Он мне все рассказал, а потом согласился с тем, что заслуживает самого сурового наказания.

– Я... я тут ни при чем!

– Так о чем он вас расспрашивал? Трясущийся от страха белобрысый Айсманн был вовсе не похож на того самоуверенного хлыща, каким всегда казался. Он даже не сразу смог ответить. Просто потому, что никак не мог сообразить в охватившей его панике, что должен говорить.

Алексей смотрел на него и думал о том, что Крымов меньше всего похож на садиста, получающего удовольствие от издевательства над своими жертвами. Скорее всего, этот белобрысый человек давно уже не интересовал Крымова, и думал Крымов, скорее всего, давно уже о другом. Просто он должен был доиграть до конца. Бесконечная игра, просчитанная на несколько шагов вперед, – вот смысл существования полковника Крымова. Эх, подумал Алексей, ухватить бы хоть раз цель этой игры! Но это ему пока не удавалось. А вот ощутить эту дьявольскую игру на себе, оказаться во власти липкого приступа страха – это Алексею уже довелось. Правда, не до такой степени, как Айсманну.

А было это чуть больше месяца назад, когда на него неожиданно насели архаровцы из ФСБ. Тогда его скрутили и два дня продержали под замком, заставляя дать согласие работать на них. Надо было постоянно и подробно стучать о делах Крымова. На второй день Алексей сделал вид, что сломался и что согласен. А когда его отпустили, то первым делом пришел к Андрею Сергеевичу и обо всем ему подробно рассказал. Страха еще не было. Алексей был уверен, что поступает правильно – возможность гнать дезинформацию важнее, чем героическое сопротивление. Он знал, что Крымов согласится с этим. И Крымов согласился и не упрекал его, а вел себя как человек, искренне радующийся такой преданности, спасшей ему жизнь. Нет, страх пришел позже, когда выяснилось, что всю эту историю с самого начала придумал Крымов: ему понадобился убедительный канал дезинформации для ФСБ, и с помощью своих старых связей в контрразведке он подкинул органам кандидатуру Алексея. И вся его радость от неожиданной преданности Алексея была игрой. Кстати, Крымов сам и рассказал ему об этом, чуть позже. Вот тогда и натерпелся Алексей запоздалого страха. И не столько оттого, что мог запросто распрощаться с жизнью, если бы не выдержал испытание, сколько от неожиданной мысли, что Крымов все знал заранее. И то, что Алексей на этот раз выдержит, тоже знал. Стало быть, знает он заранее и когда Алексей не выдержит...

Секундой пролетело в мозгу Алексея это воспоминание, пролетело, пока Айсманн собирался с мыслями.

– Да он об этом, ну, о контейнере с девчонками, только и спрашивал! Кто, мол, увез да куда увез. Ну, я и сказал ему, что не знаю. Какая разница? Я ведь и на самом деле не знал, кто и куда их везет! – затараторил белобрысый. – Ну, он и ушел...

– Про девчонок, говоришь, только и сказал?

– Ну да! А больше ни о чем.

– А ты не поинтересовался у этого человека, откуда он знает про девчонок в контейнере?

– Откуда... ну... Но не от меня же! Когда он мне ко лбу пушку приставил и начал задавать вопросы, он и так уже все знал.

Крымов с отвращением поморщился.

– Жаль, что он не прострелил тебе этот самый лоб... Зачем ему понадобилось задавать вопросы, если он и так все знал? Ты уж лучше, дорогой мой, говори правду, ладно?

– Да правду я! Правду говорю!

– Этот человек, – вставил Алексей, уже сообразивший, к чему клонит Крымов, – просто вел вас от самой Москвы! А вы его прохлопали!

Айсманн ничего не ответил.

– Фотографии привез? – спросил Крымов у Алексея.

– Да.

Телохранитель открыл большой конверт, который все это время держал в руках, вытащил оттуда пачку свеженьких фотографий и передал Крымову. Андрей Сергеевич глянул мельком и передал Айсманну.

– Посмотри, но только очень внимательно, – попросил полковник, есть ли здесь этот ваш человек?

Белобрысый схватил пачку и стал нервно перебирать глянцевые снимки. Один за другим, один за другим. Потом выхватил вдруг несколько фотографий.

– Вот он, сука! Вот здесь и вот здесь. Он ткнул пальцем в худого невысокого парня, совершенно не производившего угрожающего впечатления. Крымов перевел вопросительный взгляд на Алексея.

– Этот появился около полуночи, когда клуб закрывался. Потом ушел вместе с Пастухом, – сообщил Алексей. – Кто такой, не знаю. Он и правда первый раз видел Муху. Крымов на несколько минут задумался, рассматривая фотографии, потом вздохнул и ухмыльнулся, но ухмылка его не имела никакого отношения к Айсманну.

– Ну что ж, – сказал он, – это даже хорошо. Айсманн встрепенулся.

– Ладно, нам пора, – спокойно добавил Крымов, и в руке его вдруг блеснула сталь оружия.

Через мгновение, смягченные глушителем, "пукнули" два выстрела, разбрызгав кровь и мозги по лобовому стеклу, и Айсманн вместе со своим человеком рухнули вповалку.

Алексей молча взглянул на шефа.

– Ты знал, что они называли меня папой Карло? – спросил Крымов. Алексей отрицательно покачал головой. Андрей Сергеевич убрал оружие и открыл дверцу джипа. – Пошли.

Они пересели в "мерседес". Крымов приказал своему водителю сжечь джип и отогнать в Москву "фольксваген" Алексея, а самого Алексея усадил за руль "мерса". Когда они остались вдвоем, верный телохранитель плавно тронул машину.

– Мы приостанавливаем все операции, и нам больше не нужны Айсманн и его идиоты, – объяснял Крымов в дороге. – Теперь у нас другие планы... Я говорил тебе, что не надо спешить с Пастухом?

– Да.

– Ну так вот, теперь пришло время использовать этого Ковбоя.

– Каким образом?

Андрей Сергеевич немного помолчал.

– Мы должны отдать должное Айсманну за его тупость и невнимательность. Благодаря ему у нас появился отличный ход. – Крымов, казалось, упивался своей собственной предусмотрительностью. – Видишь ли, мои бывшие коллеги...

– Фэ-эс-бэ?

– Да. Они уже второй месяц пытаются накрыть наш транзит... Ну, да ты об этом знаешь. Так вот, теперь мы можем отдать им на съедение Пастухова как моего человека, имеющего отношение к гонконгскому героину, и таким образом выиграть время.

– А они схавают?

– Схавают. Еще и облизываться будут. А нам это позволит спокойно уйти из России. Даже если мы выиграем только один день, этого достаточно.

– Андрей Сергеевич, а почему вы хотите бросить все здесь? Ведь налажены контакты, отработаны маршруты, все вдет гладко, прибыль... Ну, прибыль не особенно шикарная, но постоянная же. – Алексея вдруг очень заинтересовал ответ на этот вопрос. Кто знает, может быть, здесь кроется ключ к игре полковника.

– Ты не поверишь, Алексей, но мне захотелось спокойной жизни. Надоело вычислять слежку и мучиться бессонницей, раздумывая по ночам, чья это слежка. А у меня ведь была когда-то семья...

– С ними что-нибудь случилось?

– Нет, ничего с ними не случилось. Мы даже не ссорились. Просто нельзя было долго выдержать такую жизнь, и жена моя вместе с детьми давно уехала в Америку. Сейчас живут там под другой фамилией и ждут, что когда-нибудь и я к ним присоединюсь... Так что пора нам, Алексей, закругляться, если, конечно, майор Глоттер нам поможет.

– Значит, героин сдаем ФСБ вместе с Пастухом и...

– Нет, зачем? Сдаем мы Пастуха, а героин отправляем, как и положено, ведь контракт проплачен. Контракты, Алексей, нельзя нарушать. Только отправим мы его совсем другим маршрутом, а на эстонской таможне будет пустая машина и рядом Пастухов со своей командой, которые попадут там под горячую руку спецподразделений контрразведчиков. У меня даже есть предчувствие, что брать их будут любыми средствами, а стрелять без предупреждения.

– А клюнет ли на это Пастух? – удивился Алексей. – Вы же сами говорили, что это единственный ваш умный противник...

– Клюнет. Он тоже очень любит свою семью.

– Да?

– Да.

– А как же майор Глоттер, Андрей Сергеевич? Ведь у вас с ним был разработан какой-то план на эту эстонскую таможню и...

– Майор Глоттер ждет нас с тобой в Европе, а как мы туда выберемся, это не его ума дело. Да и не твоего, – мягко сказал Крымов. – Но если тебя это так интересует, то могу успокоить: наш с майором план никак не меняется, просто я подключаю к этому плану капитана Пастухова и всю его команду как отвлекающую приманку для нашей контрразведки... А теперь слушай внимательно, что тебе надо будет сделать. Завтра встретишься с этим своим штирлицем, так снисходительно-презрительно Крымов именовал офицера ФСБ, который "работали с Алексеем и которому Алексей якобы стучал на Крымова, встретишься, сделаешь вид, что испуган и хочешь выйти из игры, и расскажешь ему вот что...

Крымов объяснял долго.

Он не просто сформулировал фразы, которые Алексею предстояло передать, он подробно объяснил, почему именно так надо говорить и к чему это должно привести. Одним словом, Крымов посвятил Алексея в свой дальнейший план действий. И чем яснее становился этот план для Алексея, тем яснее он понимал, что Крымов выкрутится. Надует всех и выкрутится. Пастух и все его люди были обречены, это ясно. Так же как и были обречены попытки ФСБ, Управления по планированию специальных мероприятий и всех остальных остановить Крымова. Невероятная мощь и изворотливость полковника помогут ему добиться своей цели.

Но преданность своему шефу и благоговение перед его способностями напрочь выветрило из головы Алексея последнюю осторожность. Иначе бы он обратил, обязательно обратил бы внимание на тот простой факт, что Крымов никогда не оставлял свидетелей. Ни одного. Он и семью-то свою отправил подальше в том числе и для того, чтобы они не стали случайными свидетелями. Иначе пришлось бы убрать и их. Так что обречены были не только Владимир Крупица, Айсманн, а теперь и капитан Пастухов вместе со всей своей командой и семьей. Смертниками в плане Крымова были все, кто имел непосредственное отношение к его делам. Даже майору Глоттеру, который должен был помочь Крымову, после амстердамской операции предопределено скрыться бесследно. Все!

Андрей Сергеевич, правда, ничего об этом не сказал своему телохранителю Алексею, но почему такой наблюдательный человек, как Алексей, не подумал об этом?

7

– Готов? – спросил Пастух.

– Всегда готов, – кивнул Муха.

– Смотри не переусердствуй, а то он еще не туда крутанет и переедет тебя пополам, – предупредил Док.

– Не учи отца кататься...

– Внимание. Он появился.

На узкую улочку вырулил черный "сааб" с мигалкой на крыше, правда пока не включенной. Пастух и Док укрылись в подворотне, а Муха немедленно превратился в упившегося до свинского состояния гражданина, и его вынесло на проезжую часть. "Сааб" заскрипел тормозами, его повело из стороны в сторону, и тут упившегося гражданина качнуло назад, да так, что ноги у него заплелись и он начал падать. Машина резко встала, осев на передние колеса, и тут Муха рухнул прямо на капот иномарки. Хлопнула дверца, и из "сааба" выскочил плечистый коротко стриженный молодой человек. Второй человек – водитель остался на своем месте.

– Оху?! – заорал плечистый. – Да я...

Но договорить он не успел.

Муха вдруг расправился, как пружина, и в мгновенном прыжке достал стриженого точным ударом. В ту же секунду в машину влетел Пастух, вырубил водителя – тот не успел даже схватиться за баранку. Тем временем Муха быстро запихнул плечистого в машину, Пастух перевалил водителя на себя, а севший за руль Док аккуратно загнал машину в подворотню. Все произошло за какие-то полминуты, и никто на тихой улочке даже не заметил столь мелкого происшествия.

– Надень его куртку, – сказал Пастух, протягивая Мухе куртку водителя. – Мы с Доком будем сзади.

Еще через пару минут лимузин с Мухой за рулем, очень смахивающим на водителя "сааба", вырулил на улицу. За ним потянулась "шестерка" Дока.

...Василий Гритько, финансовый директор "Интрансбанка", тот самый длинный как вермишелина человек, с которым утром прошлого дня долго и обстоятельно беседовал о каких-то важных, неотложных делах Крымов, терпеть не мог никаких задержек – недаром он всегда таскал с собой в чемоданчике маленький компьютер "ноутбук". А сейчас возникла как раз одна из таких маленьких и незначительных, но выводивших Гритько из себя задержек. Он закончил дела в московской мэрии и торопился в свой офис на Новом Арбате, но когда вышел на улицу, то увидел, что его машины еще нет. Гритько даже сплюнул на асфальт и выругался вполголоса. Чтоб тебя!

Артисту, примостившемуся неподалеку, начало даже передаваться это его раздражение, но, слава Богу, ненадолго: спустя четыре минуты машина появилась и лихо притормозила возле Гритько. Артист быстро пошел к этому месту.

– Это черт знает что! – недовольно проворчал финансовый директор, открывая заднюю дверцу. – Где вас носило! Что за разгильдяйство...

Тут он осекся, потому что совершенно не узнал своего водителя, но в ту же секунду его кто-то мягко впихнул в машину. Финансовый директор плюхнулся на кожу заднего сиденья, следом за ним в машине оказался Артист; Артист захлопнул дверцу, и "сааб" резво вписался в автомобильный поток.

Сзади за ним потянулась "шестерка" Дока.

Муха включил мигалку и, совершенно игнорируя правила уличного движения, погнал машину по городу, время от времени коротко помогая мигалке сиреной. Так, не снижая скорости, они через некоторое время проскочили высотку на Новом Арбате, куда так стремился Гритько.

– Вы что! – испуганно попытался всхлипнуть финансовый директор.

Но Артист ткнул его легонько в бок.

– Сиди тихо.

Больше финансовый директор возмущаться не пытался. Сидел тихо.

Муха свернул на набережную Москвы-реки, промчался по ней и наконец остановился возле каких-то зарослей, рядом с железнодорожным мостом. Тут, недалеко от Лужников, было тихо и глухо. Муха выключил мигалку, фары и заглушил двигатель. Гритько испуганно смотрел на своих похитителей.

– Мы хотели бы поговорить с вами, господин Гритько, – вежливо начал Артист.

– Кто вы такие?

– Нам надо задать вам несколько вопросов, – продолжил Артист, – а вам надо коротко и ясно на них ответить. Вот и все. После этого мы мирно разойдемся и, надеюсь, больше никогда не встретимся.

– Кто вы такие? Я вам ничего не скажу! – заявил Гритько как-то неожиданно решительно.

– Скажете, – уверенно произнес Муха, не оборачиваясь, со своего водительского места и передернул затвор пистолета, – скажете, потому что хотите спокойно жить, а не глупо подохнуть, пытаясь сохранить чужие секреты.

В руках Мухи была та самая "беретта", которой ему угрожал белобрысый в номере люкс гостиницы "Петровская" и которую Муха отобрал у него.

– Что вам надо? – глухо спросил Гритько. Видимо, после слов Мухи он уже не собирался решительно противостоять бандитам.

– Нас интересуют ваши дела с Андреем Сергеевичем Крымовым... надеюсь, вы не станете утверждать, что не знаете такого и что вчера с десяти часов утра до часу дня ни о чем не разговаривали с ним в своем офисе в высотном здании на Новом Арбате?

Гритько перевел взгляд с Артиста на Муху и обратно.

– Вас интересует наш вчерашний разговор с господином Крымовым?

– Нас интересует все, – сказал Муха.

– А особенно, – уточнил Артист, – финансовые операции фирмы "ГРОТ", которые Крымов проводит через ваш банк... Кстати, смело можете включить ваш компьютер и наглядно продемонстрировать нам схему оплаты Крымовым гонконгских контрактов.

– Компьютер?

– Вы плохо слышите?

– Хорошо...

Гритько с тоской посмотрел на пустую улицу, вздохнул, открыл чемоданчик и включил свой "ноутбук".

– И пожалуйста, побыстрее.

Сзади к "саабу" медленно подкатила только теперь догнавшая их "шестерка" Дока, которая отстала от "сааба" с мигалкой почти сразу. Гритько обернулся, а потом вопросительно посмотрел на Артиста.

– Не беспокойтесь, это наши коллеги.

– А что, если Крымов узнает об этом? – спросил директор.

– А разве вы не будете молчать? – удивился Артист.

– Но...

– Никаких "но"! – отрезал Муха. – И запомните... Так, на всякий случай. Если Крымов когда-нибудь узнает об этом, то первое, что он сделает, – убьет вас. Поэтому вы и будете молчать.

– Почему убьет? – Гритько побледнел. – Это же контракты... это же техника, телевизоры... да и партии небольшие... что в этом такого?

– Вы что, идиот, господин Гритько? Вы что же, не понимаете, что такие огромные суммы снимаются не для того, чтобы оплачивать какие-то плевые контракты на технику? Или вы нас за идиотов держите?

– Но я не вдавался в подробности!

– Потому что Крымов вам хорошо платил?.. Хорошо, нас интересуют совсем другие контракты. Контракты на транзит наркотиков через территорию России, прикрытием для которых ваша техника и служила. Вам понятно?

Гритько совершенно остолбенел.

Он, конечно, подозревал, что Андрей Сергеевич крутит какие-то темные деньги. Но у него и мысли не возникало, что они настолько темные. Эти люди были правы. Крымов как-то ловко захомутал его и заставил работать на себя. Вот уже лет пять. Но Крымов хорошо платил ему. Стимулировал, так сказать, кнутом и пряником. И Гритько давно уже сдался, закрывал глаза, старался, от греха подальше, не вдаваться в подробности...

– Но я ничего не знаю... я, правда... – жалко проговорил Гритько.

– Вот мы с вами и постараемся разобраться, – успокоил его Артист. А чем быстрее разберемся, тем быстрее избавим вас от Крымова. Вы понимаете?

– Да.

– И не переживайте, мы не прокуроры. В суд вас не потащим. Ну что, вы готовы?

– Готов.

– Вот и отлично. Время нас поджимает, так что давайте приступим побыстрее.

Гритько нервно вздохнул и начал рассказывать. Подробно. Все, что знал. Артист и Муха задавали ему уточняющие вопросы, помогая сосредоточиться, а иногда и вставляли собственные догадки, и через полтора часа совершенно выдохшийся и обессилевший Гритько категорически запротестовал. Он сказал, что больше не знает ничего, что выложил уже даже больше, чем знал, и что у него нет сил.

Лоб его вспотел, струйки пота стекали по вискам и щекам, глаза покраснели.

– Ну, вот и все, господин Гритько, – сказал Артист. – Наше знакомство закончилось. Можете отправляться по своим делам.

– Только не забывайте, – напомнил Муха, – что в ваших, а не в наших интересах сохранять молчание. Ясно?

– Да, да.

– Тогда помалкивайте себе в тряпочку и живите на здоровье. Всего хорошего.

Артист и Муха раскрыли дверцы и покинули директорский "сааб".

– А где мои люди? – спросил Гритько, выглядывая в окно.

– Ах да, хорошо, что напомнили... Давайте его сюда!

Док и Пастух притащили молодого плечистого человека, связанного, с заклеенным скотчем ртом, и положили на заднее сиденье.

– Потом распакуете, – бросил Док.

– А водитель?

– У вас в багажнике. Не забудьте достать, а то он задохнется.

С этими словами все четверо погрузились в "шестерку" и уехали. Длинный Гритько несколько минут неподвижно стоял, глядя им вслед и словно бы колыхаясь на ветру. Мысли его путались, и ясно было только одно: он остался жив. А ведь давно, давно уже он подозревал, что из-за Крымова попадет в подобную историю. Только не признавался себе.

Из багажника постучали. Гритько нервно вздрогнул, чертыхнулся:

– Тьфу, черт, ты еще! – и пошел освобождать водителя...

А Пастух, Док, Артист и Муха с положенной в Москве скоростью удалялись от места встречи с финансовым директором Интрансбанка, весьма довольные результатами. Правда, удовольствие излучали только Артист с Мухой, Пастуху было не до этого. Но факт оставался фактом: быстрее и спокойнее, чем ожидали, они узнали очень важные вещи и теперь понимали почти все.

– Я же говорил, что интеллигентная убедительность дает поразительные результаты, – разглагольствовал Муха. – Мне даже иногда кажется, что в наше время это вообще универсальный прием. Сейчас все, наверное, замешаны в каких-то темных делишках. Так что достаточно намекнуть на них, и можно спокойно разделывать человека на составные части. Даже если ты о его темных делишках ничего толком и не знаешь.

– Тебе бы, Муха, преподавать в школе милиции, – проворчал Док, натаскивать молодых оперов.

– А что тебе не нравится?

– А ты не понимаешь?

– Не понимаю.

– Ну подумай, Муха, разделали мы этого Гритько на составные части, ну и что? Что нам теперь с этим делать? Чай пить вприкуску?

– При чем тут чай-то?

– Ты чего. Док? – встрял Артист. – Да ведь мы же не Гритько, мы Крымова разделали. Я же говорил вчера, что дискеты Голубкова, информации, которую Муха накопал в Ивангороде, и этого директора банка нам вполне хватит, чтобы разобраться с Крымовым... И между прочим, Серега, все это заняло у нас несколько часов, а не дней!

– Между прочим, о директоре вспомнил вчера не ты, – напомнил Док, а Боцман. Так что не преувеличивай свои заслуги.

– А об информации, которую раскопал Муха в Ивангороде, – добавил Пастух, – мы вчера вообще не знали... Кстати, Муха, почему ты отпустил этих ребят Крымова?

– Белобрысого?

– Да.

– А что мне было с ними делать? Пристрелить?.. Вчера, после того, как они позвонили ему. Муха сразу приехал в клуб "Хорус". Он настолько устал, что разговаривать долго не мог. Ему надо было выспаться. А потому он очень быстро повторил все, что рассказывал Боцману по телефону о Насте и Ольге, и уже чуть было не вырубился – прямо за столом. Но Пастух заставил его в подробностях рассказать все с начала до конца, а уж потом силком отправил спать вместе со всеми к Доку в Переделкино. Там было надежней. В клубе оставался только Боцман – на всякий случай.

Так что Муха поведал им и о таможенном инспекторе Иване Годовалом, и о номерах трейлеров, раз в два месяца проходящих через российско-эстонскую границу, и о белобрысом, который вместе со своими угрюмыми друзьями собирался его пристрелить. Но у них ничего не получилось, потому что Муху пристрелить трудно.

Он расписал их под хохлому и сам учинил им допрос с пристрастием. Но они ничего не знали о судьбе живого груза, куда и зачем семью Пастуха увезли. Они сказали, что контролируют совсем другой груз, тот самый, что идет каждые два месяца в Голландию... "Как какой, сам, что ли, не знаешь?.. А куда и зачем этих людей повезли – не в курсе..." Муха поднажал на них, и они сделали необходимые для него пояснения по поводу того самого груза. Наркотики. Вот так вот, братцы кролики. Хотел Муха узнать одно, а узнал совсем другое. Хотел узнать подробности о жене и дочери Пастуха, а узнал о номерах машин, которые гонят в Голландию каждые два месяца могучие партии наркоты. К сожалению, кассета, которую Муха пытался записать с помощью диктофона, тоже ничего не прояснила в судьбе заложниц.

...Утром Муху ввели в курс происходящих событий, и он совершенно согласился с мнением Боцмана и Артиста, что для того, чтобы поставить точку в расследовании, надо как следует потрясти финансового директора Гритько. А потом уже думать, что делать дальше. На том и порешили...

А теперь Пастух, Муха и Артист на "шестерке" Дока возвращались осторожно в клуб.

– Док прав, – сказал Пастух, – нам нечего делать со всей этой информацией. Мы можем только принять ее к сведению сами, чтобы сделать выводы.

– Как то есть нечего делать! – возмутился Артист. – Да ты только раскинь, что мы знаем. Это же Клондайк! Мы теперь точно знаем, что Крымов продолжает свои транзитные перевозки. Мы точно знаем, что это партии наркотиков, которые идут в Голландию. Мы знаем номера всех автомобилей, участвующих в транзите, мы знаем маршрут, людей, это дело контролирующих, а главное, мы теперь точно знаем время будущего транзита и номер трейлера, которым этот транзит пойдет!

– Ну и что?

– Как что! Достаточно сбросить эту информацию...

– Кому? Таможне? Милиции? Да у них пупки развяжутся! Не будут они этим заниматься самостоятельно, хорошо, если все это быстро не вернется по-тихому к самому Крымову... Или сбросят информацию ФСБ, где у него наверняка остались свои люди!

– А почему, собственно, ты считаешь, что никто с этой информацией не справится? Почему такой пессимизм?

– И не забудь, – напомнил Муха, – что мы теперь еще кое-что знаем. Мы знаем, что Крымов раз в два месяца оперирует полумиллионом баксов, которые с помощью господина Гритько перевозит наличными из Интрансбанка на счет в другом банке и таким образом полностью заметает следы. А вся его контора "ГРОТ" нужна, видимо, для того, чтобы обеспечить эту сложную операцию. И кстати, происходит этот наличный обмен как раз в день прибытия очередного транзита в Голландию... И хотя нам не известен весь механизм его финансовых отношений с Гонконгом, его, так сказать, расчетов с поставщиками груза, но совершенно очевидно, что эти пятьсот тысяч долларов являются некоторой частью этих расчетов. Тем более что фирма "ГРОТ" имеет в Гонконге официальных партнеров своего официального бизнеса, что значительно упрощает дело... Кстати, а почему они так доверяют Крымову? Таким деньгам позволяют через него проходить?

– Не забывай, что они больше десяти лет ведут дела, – убежденно сказал Артист. – Еще с его тестем контакт устанавливали, а тот был почти на вершине официальной советской власти. Это вам не мафия. Это почти правительственные гарантии. А потом, у Крымова там всегда база была... Во всяком случае, до того, как Гонконг вернулся к китайцам.

– Ну, нехай. Но в любом случае пятьсот кусков идут через Россию и Крымов не только маскирует их и перебрасывает в Гонконг, но и снимает свой процент... Что, разве это малозначительный факт, Серега?

– Нет, – согласился Пастух.

– И мы знаем, когда в следующий раз Крымов собрался перебросить деньги, – добавил Артист.

– Ну знаем, и хорошо, – пожал плечами Док. – Собрали досье на подпольного миллионера Крымова, и что теперь?

– Факты ты, конечно, раскопал из ряда вон, но для нашего дела они все равно ничего не меняют, – задумчиво сказал вдруг Пастух.

– Как, то есть, не меняют? – удивился Муха. – Почему это не меняют?

– По двум причинам. Первая заключается в том, что все это как-то должно быть связано с политикой. С тем, что приурочено к визиту с Востока и что затевается в Амстердаме... Вот, кстати, еще одно совпадение. И там, и там фигурирует один и тот же город. Так что все это обязательно должно быть как-то связано.

– А при чем тут...

– Вот именно! А как раз об этом-то толком мы ничего и не знаем!

– Но это вообще не наша проблема! Пусть ее расхлебывает какая-нибудь контрразведка! – возмутился Артист.

– Ну, не скажи, – спокойно возразил Пастух. – Ведь вы наперебой сейчас кричали, что все нам совершенно ясно. А как же тогда быть с датами? Муха, когда там ожидается очередной крымовский трейлер в Ивангороде?

– Двадцать третьего утром...

– А когда Крымов получит очередные пол-лимона?

– Гритько сказал, что они собирались этим заняться двадцать второго...

– Интересно, да? Всегда деньги переводились в день прибытия груза в Амстердам, а на этот раз за день до прибытия.

– Может, Гритько просто ошибся?

– Или Крымов потребовал предоплату, потому что заранее знает, что сам груз могут накрыть...

– Это все предположения, – отрицательно покачал головой Пастух. – И предположения, должен вам сказать, исключительно глупые.

– Ну тогда ты нам скажи, разумный наш!

– А я пока не знаю, а гадать не хочу.

– Ну а вторая причина?

– Вторую вы и так знаете. Даже сейчас, когда у нас есть дополнительная информация, я все равно не хочу рисковать жизнями девчонок.

Артист развел руками.

– Ну почему обязательно рисковать! Ты скажи, как Крымов доберется до них, если мы его сдадим?..

– Все. Тема закрыта, – рубанул Пастух. В машине повисла какая-то неловкая пауза. И вдруг у Пастуха возникло ощущение, что все это зря, бессмысленно. Это бесконечное кружение по Москве, эта игра в прятки, это выяснение огромного количества мелких, незначительных подробностей, которые совершенно не приближают ни к какому-то результату, а только отнимают время. Впрочем, не совсем бессмысленно. Просто эта их бесконечная суета среди московских улиц, залитых ярким светом летнего солнца, катастрофически отбирала силы. Вокруг спешили по своим делам люди, по-летнему легко и раскованно одетые, вокруг гудели автомобили, вокруг текла обычная жизнь, может быть, скучная, но спокойная, А они, угрюмые и усталые, не доверяющие никому, не жили, а считали часы. И только то, что они были вместе, заставляло еще надеяться...