Текст книги "Пустой (СИ)"

Автор книги: Андрей Сомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Женщина, наделенная даром Улья управлять мужчиной, чаще всего одним, делая из него послушного и безвольного раба.

Наглядная и очень некрасивая смерть девушки заставила меня более серьезно относится к басням о дарах Улья.

Есть ли эти дары на самом деле или разговоры об их воздействиях приукрашены местным фольклором – уже не важно.

Помогал развивать дар, горох, который находился в том же споровом мешке, горох, выглядел, как горох. Ну разве что покрупнее. Его нужно было разводить в уксусе, гасить потом эту смесь содой и то же пить. От подобной смеси не только глаза из орбит выползут, но и дар разовьется просто невероятно. Станешь сразу пулю зубами ловить и летать по небу.

Горох, был видимо логическим продолжением спорана и каким то образом усиливал, то, что Улей давал в зачаточном состоянии. При правильном и регулярном применении, под чутким руководством знахаря, конечно, дар Улья развивался и здорово помогал иммунному. А также развитие полезного навыка поднимало иммунного в глазах окружающих, решало его финансовые проблемы и делало его трудно заменимым, а под час уникальным специалистом. Услуги такого человека высоко ценились и оплачивались соответствующе. Развить дар улья мешала дороговизна прекурсора и краткость жизни носителя, конечно. Главной валютой в нашем стабе, были, конечно, спораны.

Еще там был какой-то жемчуг, который ценился дороже любой жизни и мог творить чудеса. Но он был только в элитниках и мне сказали, что по этому поводу я могу даже не интересоваться. Я его вообще никогда не увижу. Ну и хрен с ним!

В этом новом мире менялось если не все, то многое. Очень многое. Менялось даже имя. Новеньким или свежеприбывшим давались новые имена, или клички, или оперативные псевдонимы, как угодно. Оставлять старое имя считалось плохой приметой, а народец здесь суеверен. Имя могло меняться в зависимости от согласия человека, его статуса или происшествия, которые здесь случались постоянно.

Крестным, считался человек давший имя новичку, по праву первооткрывателя. Тот нес за него своего рода ответственность, угощал его живчиком, вел среди него просветительскую деятельность, по возможности снабжал оружием на первое время.

Типа, нарекшего меня «Водяным», я видел, конечно, часто, но он со мной даже не здоровался при встрече. И я не комплексовал по этому поводу. Ничего общего с ним я иметь не хотел и так же, как и он проходил мимо молча. Я вообще как-то странно появился и обосновался в стабе. Вроде бы никому не нужен и не мешаю одновременно. Просто есть и все! Вопросов мне никто не задавал, в душу не лез. Я тоже ни к кому в друзья не набивался и пока данный социальный статус меня вполне устраивал.

Кто то, то ли знахарь, то ли мелкий гаденыш, сказали, что я пустой, без дара. Так ко мне и привязалось: «Пустой». Перекрестил меня, так сказать.

Родненький стаб имеет форму подковы. Разомкнутыми краями которая уходит в болото. Стены выложены из железобетонных блоков различной формы и видов, высотой метра с три. Впереди, за оборонительной стеной, вырыты неизвестным экскаватором и расположены в шахматном порядке траншеи, наполненные все той же болотной жижей. Как мне пояснили, зараженные водные процедуры не жалуют.

Вход в стаб, он же и выход через массивные ворота снятые, по-видимому, с гаража. Бдительная охрана, бдела как могла, прохаживаясь по стенам и стараясь из всех сил не свалиться вниз после приема дозы живчика.

Наша База пережила почти удачно без серьезных потерь, несколько нападений зараженных. На наше счастье, те были слаборазвитыми, другие в нашу сторону не заходили, и серьезных проблем для стаба не представляли. Отъевшиеся до состояния элиты твари мигрировали в противоположную сторону, где находились загружаемые города. В наше болото лезть никто не хотел. Соседский стаб, с которым мы на ножах, тоже нами не особо интересовался. Наша никчемность и ненужность – наше спасение. Все как у людей, либо ты живёшь ярко, красиво и быстро, наживая себе кучу врагов и друзей. Постоянно рискуя, совершая немыслимые по глупости и безрассудству поступки. Либо ты влачишь серую и убогую жизнь. Никуда не высовываясь, ни с кем не споря, не заводя ни друзей ни наживая врагов. Зато все в безопасности и относительном комфорте. Все тихо, как в болоте. Мы все и были в болоте.

Внутри, расположены несколько одно этажных построек, превращённых в казармы, столовую и разнообразные склады.

Командир, царь и Бог все этой богадельни самый авторитетный из всего быдла населяющего стаб – Карел. С ним я успел познакомится в первый же день моего пребывания. Именно он разрешил мне жить и отправил меня опочивать в казарму. Именно от него зависело если не все, то многое на принадлежащей ему территории. Никогда не любил крутится рядом с начальством, и здесь мои привычки не изменились. Всегда помнил старинную солдатскую заповедь – держись от командиров подальше, к кухне поближе.

Я тут и так на птичьих правах, кто-то может решить, что я просто драгоценный живчик перевожу, и я словлю удар кирки по своей башке. Лишний раз, в общем, я на глаза не только к Карелу, но и просто всем людям старался не попадаться.

Карел, был мужчиной лет пятидесяти с хвостиком, коренастый, рассудительный. Впрочем, суетливых и нервных типов, способных держать в кулаке разномастную команду в природе не бывает. Весь его внешний вид, осанка, тембр голоса, походка и взгляд сразу же могли сказать всем, что перед вами лидер. Я все больше и больше убеждался в том, что настоящими руководителями, как и артистами не становятся. Такому нельзя научится. Это должно быть дано от природы. Харизма, ум, сила воли, характер. Все, что выделяет человека из простой серой массы, что сразу обращает на него внимание и делает первым. Такому человеку иногда не обязательно проявлять свои лидерские качества или добиваться уважения грубой силой. Все на уровне подсознания сразу и безошибочно определяют, что перед тобой – альфа самец. Видимо это заложено в нас с тех пор, когда мы дружно по пальмам прыгали и боялись огрести от вожака стаи. Или стада.

С ним рядом всегда несколько человек, которых все остальные слушаются беспрекословно.

Бугор – смотрящий по казарме, верховный вождь всех бомжей и алкашей, входил в команду приближенных тоже. Его мнение было авторитетным и значимым.

Он производил впечатление человека много повидавшего в жизни, попробовавшего себя на разных ролях и твердо выбравшего свое место. Надежно прикрывать чужую спину. Впрочем, никогда не забывая о своем заде.

У него своя команда помощников, которые следят и стучат ему о любых случаях своеволия в казарме. Дисциплина в казарме была на высоте. Чего не скажешь о чистоте.

Насильно на Базе никого не держат. Хочешь – уходи… Но куда ты пойдёшь?

Народец, прибившийся на Базу самый разнообразный. Часть как я, с электрички или проходящего мимо и потерпевшего крушение какого ни будь пассажирского поезда. Кто с окрестных сел. Часть из большого города, расположенного километрах в ста от Базы. Некоторые приходили сами, но большинство все-таки привозили базовцы из рейдов в город.

Город, грузился один раз в двадцать восемь дней. Один раз, в двадцать восемь дней вся казарма, почти в полном составе набивалась в несколько грузовиков и под охраной из трех джипов, сделанных в стиле «а ля Безумный Макс», выдвигалась в город за провиантом, громить городской рынок и продуктовые магазины.

Оружие было только у «высшей касты» и то, постоянно хранилось на складе. На постоянном ношении было только у охраны, круглосуточно несущей дежурство на городских стенах.

Ротация населения в казарме была высокая. Отказников просто расстреливали и вывозили тела подальше от ворот. Еду, безопасность и живчик надо отрабатывать.

В один из таких рейсов меня и нашли собственно. Тела, вместе с мусором из стаба выкидывались на загружаемую территорию и при следующей загрузке все исчезало, как и не было. Могилы точно никто не копал.

Одежда набиралась из магазинов в городе при случае, а также, тащилась из загружаемых дач в окрестностях Базы. Запросы на брендовые вещи, мягко говоря, не удовлетворялись. Так что стиркой, тут никто не заморачивался. Все меняли рванье на рванье. Старое рванье выкидывалось, свежее рванье одевалось.

В казарме – спали в основном на полу, кинув предварительно под тело какую ни будь тряпку. Духота, вонь и испарения от болота были почти не выносимыми. Лето в Стиксе не кончалось никогда, дожди были сильные но сверху лило не часто. Лежа на полу, это хоть какой-то сквознячок. Но это была своеобразная цена за относительную безопасность. Зараженные терпеть не могли воду и поэтому к нам на болота не стремились. Чему мы все очень даже были рады.

Жить отдельно в палатках, которые можно было захватить с собой после честного разбоя, было строжайше запрещено. Все должны быть на виду, и днем, и ночью. Когда народ согнан в стадо, его легче контролировать. Учитывая разношерстность работяг, их прошлого, специфики работы, общего психического состояния, решение верное. Я его мысленно одобрил.

Процесс мародерства был крайне прост и отработан почти до автоматизма. Автомобили подъезжали к облюбованному магазину. Бойцы с оружием на перевес выбегала первой и наводила порядок среди охраны магазина или назойливых обращенных. Одним добрым словом, как правило не обходилось. Как повезет.

Время подбиралось с таким умыслом, что бы полиция уже не смогла помешать честному разбою, а разнообразные бегуны-ползуны-прыгуны еще не добежали до вкусного.

Что, впрочем, почти никогда толком не удавалось. Отсюда такая ротация и нехватка квалифицированных кадров. То съедят, то пристрелят...

Под прикрытием охраны, «грузчики» сломя голову и реально рискуя быть либо съеденным зараженным, либо застреленными конкурентами, выносили из магазина и загружали в грузовики все, что могли вынести.

После регулярного употребления живчика, а может просто из-за пребывания в Стиксе, или в совокупности того и другого, силы удесятерялись и выносили такие вещи и в таком количестве, что человек просто сам с себя удивлялся. Но все-таки главное было – скорость погрузки. Слаженность и сплоченность команды, здесь были не просто красивые и пафосные слова.

В процессе обогащения продуктами терялось до пяти процентов личного состава. И это еще считалось удачей…

Людей из магазинов и улиц почти не набирали и не вербовали. Во-первых, попробуй кого ни будь, заставь сесть в грузовик и поехать в такой веселой компании.

Во-вторых, откуда знать, иммунный перед тобой или нет? Время там шло на минуты. На уговоры ни секунды ни терялось. Подбирали, чаще всего, ориентируясь на физические данные. Если повезет, и он окажется иммунным, будет славным носильщиком и грузчиком, другие нам и не нужны. Женщин, почти никогда не брали. Как грузчик ей – грош цена. А ну как нимфой окажется. Да и свои потребности в женской ласке мародёры решали на месте.

С женщинами вообще отдельная тема. В стабе имелся свой гарем, под который было выделено отдельной помещение, где и обитала «высшая каста» во главе с Карелом. После нескольких профилактических и показательных расстрелов, озабоченных нехваткой любви и ласки мужчин, поползновения на эксклюзивные права элиты стаба, прекратились.

И еще я сделал и увидел для себя важное замечание. Чем выше статус у человека, тем чище у него рожа. Плебеи не брились вообще. Сказывался и пофигизм и фатализм. Все равно век не долог, перед кем прихорашиваться то?

А чем выше поднялся человек, тем он больше может себе позволить. В том числе и женщин. А если у мужчины есть женщины, значит есть и деньги. Здесь это спораны. А деньги означают статус, который надо постоянно демонстрировать окружающим, для поднятия своей самооценки, путем опускания всех остальных ниже уровня плинтуса. В той жизни, все это действо происходило путем демонстрации дорогого автомобиля, брендовых тряпок, а здесь просто, гладко выбритой рожей.

Работяги-грузчики допуска к женским телам не имели. Те решали свои половые потребности раз в месяц, в процессе налета на магазины. Доставалось и продавщицам, и посетительницам магазина. Перепадало даже свеже – зараженным особям женского пола. Главное, что бы она сзади симпатичной была. Как мне поясни один тип: «А что, если пакет на голову надеть и руки за спиной связать, что б не придушила и глаза не выцарапала, то очень даже ничего… Сам так будешь ведь…»

Кроме того, настроение при мародерстве портили бравые вояки из другого стаба.

Потери от встречи с иными мародерами были чувствительными. Главная досада в том, что терялось оружие. В отличие от человеческого ресурса его запас был ограничен. Как правило те были вооружены получше, да и организованней чем мы. Огнестрельное оружие приобреталось в боях или налетах на участок полиции. Тот был единственным на загружаемой и доступной части города. Охранялся не ахти и имел в оружейной комнате небольшой запас автоматов АКМ с унылым запасом патронов. Наш стаб, совершил пару удачных налетов на этот околоток и на этом все. Удача нас оставила.

Конкурирующий стаб, разжился невесть, где БМП, и под поддержкой оного заставил Карела пересмотреть свои взгляды на хищение оружия из полицейского участка.

Мы просто тупо предпочитали не пересекаться с конкурентами, оставляя им все самое вкусное от налета. А именно: оружейный магазин и полицейский участок в котором была оружейная комната. Был у нас свой, «прикормленный», оружейный магазинчик, но там в основном затаривались патронами.

Конкурентам, мы были просто не интересны, нас терпели как назойливого комара под потолком, который мерзко пищит, но не кусает. Завоевывать наш стаб, смысла никакого не было, потери несопоставимы с выгодой. Зараженных мы били самых мелких, только из-за споранов. С нашим оружием, ни о чем другом мы и подумать не могли. Нас просто терпели, но вечно это продолжаться конечно же не могло. Рано или поздно жизнь нас столкнет лбами. И если это случится сейчас – наши шансы на нуле.

Ограничивались налетами на продуктовые и вещевые магазины. Впрочем, разграбление съестных припасов занимало все время и с вещами дела были совсем не веселые. Приходилось совершать набеги на многочисленные дачные участки с убогими домиками и забирать оттуда нехитрые пожитки. Там же разживались споранами, отстреливая и проламывая головы по возможности зараженным. Иногда снаряжали диверсионные команды в город. Те, постоянно теряли личный состав и оружие, что было значительно хуже. Поэтому вылазки были крайне редки. Да и отвагой никто в нашем стабе особо не отличался. Поел – поспал, разбавленного живчика хлебнул и ладушки. Амбициями по захвату всего Стикса тут никто не страдал.

От многочисленных зараженных стаб защищало болото. Вода и зараженные понятия не совместимые. От атаки других стабов, отдаленность от торговых путей, да и просто нафиг мы не нужны были никому…нищеброды!

****

8 глава.

Участки местности грузятся почти всегда одни и те же, но с разным интервалом времени. Где-то час, неделя, месяц или годы. Почти все всегда по-разному. Крайне редко Стикс ошибался и прилетали кластеры из других широт и временных отрезков. Например, посередине тайги мог оказаться участок пустыни, и между елок начинали бегать вараны и скакать тушканчики. Или летом, в болоте, оказаться часть зимней тундры с оленями и чукчами.

Итак, данный мир разделен на кластеры в котором есть стабильные участки, период перезарузки в котором значительно долог, что бы можно было там организовать постоянный лагерь или поселение как у нас.

Название это дивное местечко носило простое и незамысловатое «База» или просто «стаб».

Таких стабов, от слова стабильный участок, как мы, по всему Стиксу было множество. И некоторые скитальцы, которым не сидится на одном месте, шляются между ними взад-назад, но не долго. Рано или поздно находят, и они приключения на свои мягкие части тела. Эти безмозглые и бесстрашные мальчики и девочки называются рейдеры. Впрочем, в наш стаб они заглядывают редко. Мы глухая провинция, по здешним меркам. Город, который к нам подгружался, точнее его часть, был не богат по здешним меркам.

Одно для меня было не совсем понятно, почему в том, обычном и нормальном мире, никто и никогда не слышал от участков местности и целых городах, пропадающих, не пойми куда? Бытовало мнение, что мы всего лишь дубли от оригиналов. А это значит, что оригинальный я, добрался-таки до своей квартиры, и продолжает вести жалкое и ничтожное существование в своем мире. На другого меня продолжают, брезгливо морщась смотреть окружающие?

Вот это он попал…

Шла не первая неделя моего ударного феодального труда на кухне. Подъем, примерно в пять утра. Наручные часы тут были не у всех, да и те только механические. Вся электроника при попадании в Стикс сгорала напрочь. После чего, активная помощь поварихам в помещении столовой. Мытье полов, вынос мусора и все прочие радости жизни подсобного рабочего. Затем мытье посуды и вынос баков с отходами. Под ужин – мытье посуды и вынос баков с отходами.

Труд, конечно, облагораживает!

К поварихам я подходить не решался. Как мне объяснили, это бывшие наложницы гарема и по понятным причинам психика у них нарушена и нервы не к черту. Женщины, отработавшие свой моторесурс или просто надоевшие, шли в обсуживающий персонал на кухню. Как и почему они не потравили всех нас, загадка. Ночевали и жили они там же в столовой. Нет, насильно их никто не удерживал, хочешь уйти – уходи! Вот далеко ли отойдёшь?

На ночь в столовой посторонних не оставляли. Поварихи закрывались на ключ и выгоняли всех и меня, которого за человека вообще не считали, и охранника, у которого все мысли были о поварихах и о продуктовом складе. У меня все мысли были только о живчике. Я старался заполучить его любой ценой. Мысль об этом напитке просто стала навязчивой. Гадкая смесь благотворно действовала на весь мой организм. Волей не волей поверил, что она мобилизует все силы организма и избавляет от всего вредоносного.

На сеанс МРТ, конечно, не ходил, но через неделю пусть даже скудного употребления вонючего, но целебного напитка заметил, что нога начала двигаться более-менее нормально. Рука – стала приобретать чувствительность.

А это значит, что мерзкие бляшки в моем мозгу видимо рассасываются!

Мысли о том, что я скоро, возможно стану обычным, нормальным и здоровом человеком, конечно, не могли не радовать. Но тут впереди маячили перспективы не совсем радужные. Живцом меня бесконечно отпаивать не будут. Надо будет самостоятельно, при помощи автомата, клевца и ядреной матери добывать себе хлеб свой насущный.

Взросление – этап неизбежный, почетный и предстоит пройти каждому мальчику. Но мне как человеку зрелому и ленивому и когда-то начавшему самостоятельно зарабатывать кусок хлеба хотелось отсрочить этот счастливый момент, на как можно дальнее расстояние.

Ни к чему демонстрировать всем и каждому улучшения в организме. Хотя скрывать это бесконечно тоже не получится, но тем не менее я решил сбавить свою прыть. Придвигался медленно, прихрамывая сразу на обе ноги. И вообще, старался не мелькать лишний раз ни у кого перед глазами.

Нет худа без добра! В казарму я приходил после отбоя и падал без задних ног на свой матрас. Утром снова в столовку. И так каждый день. Выходные и отпуск здесь не предусмотрены. Порцию живчика получал по месту прохождения службы в столовой и понял, что она гораздо насыщенней чем для обитателей казармы. Слухи о разбавлении напитка до немыслимой концентрации оказались верны!

Больше этой гадости мне надо! Еще больше! Впрочем, почему гадости? Я начал даже находить со временем этот вкус и аромат просто необычным и весьма пикантным.

Через некоторое время нашел общий язык с поварихами. Ну как общий язык? На меня как существо убого ковыляющее, абсолютно никчемное и жалкое просто перестали смотреть с опаской и воспринимать как малейшую угрозу и начали без опаски поворачиваться ко мне спиной. Иногда они даже здоровались.

Перемены к лучшему в своем здоровье замечал только я. Пока только я.

Иногда мне удавалось стырить с продуктового склада банку с тушенкой или другой деликатес. Несмотря на то, что метаболизм у всех обитателей Стикса был повышенный и есть хотелось все время я использовал краденное для товарно – денежных отношений.

Просто обрастал преступными связями. С не в меру разговорчивым охранником проворачивал мерзкие преступные сделки. Менял тыренные со склада консервы на безбожно разбодяженный им живчик. С паршивой овцы хоть шерсти клок!

Решил задний двор столовки, а именно бетонный пандус, куда в другой жизни подъезжали автомобили для разгрузки превратить в личный спорт зал. Подвесил на тросик к потолочной балке, что мне стоило неимоверных трудов, полутораметровое бревно. Обмотал его совдеповским тонким шерстяным одеялом, утащенным кем-то с дачного домика, и стал наносить по нему «страшные» по своей силе удары паралитика.

Вся эта физподготовка производилась мной после ужина, когда столовая уже была закрыта на ключ. Коррумпированный мною охранник приносил мне полуторалитровую баклажку с водой, пахнущей живчиком, и я вступал в смертный и неравный бой с бревном. Лупил по нему пока не подгибались ноги, и я не падал от усталости. Полторажка целебного напитка уходила на оздоровление вся целиком.

В казарму я стал приходить затемно и не с кем не разговаривая, что меня устраивало, падал на удобный как зубная боль матрасик и засыпал мгновенно.

Впрочем, раз в несколько дней, да при любом удобном случае, я проставлялся Бугру. Ставил молча на стол в казарме перед ним банку с чем ни будь съестным. Вряд ли он испытывал нужду в пище, просто это были мои подношения в знак благодарности за относительно безбедную жизнь. Я полностью осознавал, что я по крайней мере временно, бесполезен для стаба. Последние десять лет я был бесполезен и в другой жизни, а здесь появился хоть какой-то шанс. И этой возможностью я обязан не в последнюю очередь Бугру. Одно его слово и Карел прикажет меня расстрелять. Или, экономя патроны просто, как Троцкого, киркой в голову порадуют.

Бугор, ни разу не сказал мне спасибо за подарок, ни кивнул головой или как ни будь по-другому выразил свои чувства к подношению. Видимо, он воспринимал все это как должное. Всегда приятно, когда тебя ценят и уважают. И он был не лишен тщеславия, пусть и в такой примитивной форме.

Работа на кухне и тренировки в рукопашном бое с бревном занимали все мое время. Уходи из казармы я первым, когда все еще спали и приходил, когда все уже спали. За полтора месяца моего пребывания в стабе с обитателями казармы я практически не общался. Хотя старался у болтливого охранника, и поварих выяснить всю информацию про каждого жителя стаба.

Охранник, если честно меня иногда меня просто бесил. На прямо поставленный вопрос, начинал отвечать пространно или вообще на другую тему разговор вел. Я серьезно был уверен, что он и в той и этой жизни болел биполярочкой. Наверное, поэтому его с собой в город не брали, а поставили бездельничать на кухне. От кого тут и что охранять? При малейшей жалобе на необходительное обращение с женским персоналом в кухне, Карел, решал вопрос с плохим воспитанием кардинально. Даже пригорелое и пересоленое было всегда вкусным. А тут персональный охранник в кухне?!

Трындел охранник все время и без перерыва. Со временем, я начал относится к нему как к радиоприемнику, висящему на стене, создает звуковой фон, и не раздражает, если не вникать в смысл. А смысла то и не было. Может из-за его убогости, Бугор ему и нашел занятие? Я почти уверился в этом, как какая-то повариха проговорилась, что он приходится дальним родственником смотрящему по казарме. Вроде как двоюродный брат.

От оно что… Это выходит наш Бугор порадел для родного человечка. Двух убогих из жалости списал на кухню. На мои наводящие вопросы о родственнике в казарме, тот, шарахнулся от меня и не подходил ко мне целый день. Он даже замолчал на пол дня, что для него было практически невозможным. Впрочем, именно этим испугом и не желании продолжить начатый разговор он меня и убедил в моей правоте.

От него я узнал, что Карел в Стиксе живет уже года с три. По местным меркам, очень долго. Попал в Улей из соседнего города. Кем он там был в другой жизни, неизвестно.Благодаря своим лидерским качествам, возглавил стаб и продолжил дело предшественника. Все его конкуренты в процессе вылазок за продуктами в город, случайно погибали. Предшественник тоже как-то не хорошо скончался.

Окружил себя людьми, главными качествами которых считалась личная преданность. Для них и гарем и хорошее питание, и прочие радости жизни. Мужиков в казарме не мордовал, не гнобил, но и держал в кулаке. Кто проявлял себя либо незаурядными личными качествами характера, умом, либо дарами Улья, тех приближал к себе.

Остальные, серая масса способная работать грузчиками при налетах на магазины, которую нужно ежедневно поить живчиком, кормить и закрывать глаза на «проделки» с женщинами в городе. За дисциплиной в казарме следил Бугор у которого была своя команда из доверенных лиц. Бугор попал в наш мир из электрички, как и я. Не доехал мужик на работу, где он тоже был бригадиром. Наверняка поэтому и пожалел меня, и пристроил на непыльную работенку, калеку.

Люди привозились в стаб все время. Первые сутки их держали в строительном вагончике без окон связанными по рукам и ногам. Если они оказывались иммунными их запускали в казарму. Меня запустили в казарму сразу по причине моего долгого пребывания в Стиксе. Я почти сутки просидел в колодце, да потом еще в болоте плавал. Так сказать, миновала меня чаша сия.

Испуганные, ничего не понимающие новички заходили в помещение и садились на пол, как и я в первый день, возле стены, таращась перепуганными глазами на все вокруг. Кто ни будь, кому не лень, объяснял новеньким весь алгоритм пребывания на Базе и всю его короткую скорбную жизнь.

Кто-то сразу ломался и не желая принимать действительность новой жизни сходил с ума, закатывал истерику. Таких нервных успокаивали быстро. Били долго, пинали ногами ломая ребра вымещая на несчастных все свое отчаяние и боль. Осознание, что в прошлой жизни ты что-то из себя представлял, а здесь ты просто грузчик-носильщик, жизнь которого не стоит ничего. Обиду за свое невезение попасть в белый и противный туман. Понимание, что жизнь его здесь коротка и бессмысленна, а смерть будет ужасна и мучительна.

Иногда забивали на смерть.

Я к новичкам не подходил ни разу.

Каждого потом вели к знахарю. Процедура была строго обязательна для всех. Главная цель исследования состояла в опознании знахарем даров улья. Если у счастливчика был дар сенса, то есть он мог как радар видеть все вокруг себя, пусть даже непродолжительное время то человек мог считать, что поймал Бога за бороду. Его кормили как на убой, дверь в местный гарем он же бордель, открывал ногой. Гороха из зараженных на него не жалели. При вылазке в город его не выпускали из бронированного автомобиля. Да и «на дело» брали не часто. Охраняли как президента. Правда никто не мог вспомнить случай, что бы он смог выйти из стаба или уйти в другой. Зарвавшихся на место ставили быстро. Все остальные, полезные дары улья так же высоко ценились.

На самого знахаря в стабе едва ли не молились. Он был нашей местной священной коровой, которой разрешалось делать абсолютно все! Кто раскроет в тебе дар Улья и вылечит от всех ран? Конечно, наш дорогой и обожаемый всеми знахарь! Нет, прегрешения, которое ему бы ни сошло ему с рук.

Сказать, что его не любили, это ничего не сказать. Он это знал, и это доставляло ему явное удовольствие, он ловил не слабый кайф от того, что люди сильнее его, как физически так и морально, ненавидя его, пресмыкаются перед ним. У него ведь «мама из окна смотрит» и всегда накажет нехороших мальчиков во дворе.

Про него даже разговаривать в казарме было неприятно. Ходили всякие слухи о его чудачествах в гареме. Но я брезговал их слушать и вникать их суть. Я не любитель садо-мазо.

С некоторыми дарами могло и не повезти. Вот если есть дар добывать огонь из большого пальца правой руки и прикуривать из него сигаретку, то добро пожаловать в казарму. Сразу. Без разговоров. Делай карьеру грузчика и носильщика в одном лице. Век твой не долог, а участь печальна.

Котировались так же военные и меткие стрелки, а уж если они еще и с дарами…

Впрочем, выполнять почетную обязанность по несению караула на стене то еще удовольствие. Проклянешь свой дар.

Впрочем, замучаешься проклинать все подряд. И дары, и Улей и судьбу свою окаянную.

9 глава.

После подъема, вся братия из казармы отправилась на завтрак в столовку в «приподнятом» настроении, мало того, что без обеда остаются, так еще и на ужин не все живыми приедут. Сегодня «за покупками» в магазин! Шопинг! Сегодня праздник у девчат, сегодня будут танцы! Кто-то мрачно давился «деликатесами» и молча сидел за общим столом, кто то, пытаясь скрыть волнение бесконечно «острил», хихикал и вел себя как девица перед выданьем.

Ко мне подошел человек из приближенных к Бугру, хотя тот сидел вместе со всеми за общим столом, и передал от него распоряжение. После их отъезда, отправляться к Знахарю. Тот меня будет ждать. Ну, раз так официально…

Честно говоря, зная о своем хроническом невезении, я побаивался второй раз отправляться к Знахарю. Наверняка, если бы у меня был ценный дар, то он бы давно и сразу проявился, а так, какая ни будь очередная хрень. Всем на потеху – мне на очередное унижение.

Как и было велено, проводил почти все население стаба, желая им удачной охоты. Всплакнул. Вытер скупую слезу, соплю. Шмыгнул носом, и отправился на получение приговора.

Комнатушка у Знахаря была своя, что лишний раз говорило о его привилегированности и высоком статусе на Базе. Она находилась в длинном одноэтажном здании, видимо было раньше какой-то конторой, в которой сидят бухгалтера и хранится всякая подотчетная документация. Узенький коридор от одной стены до другой. Двери ведущие в кабинеты, по всей длине коридора, располагались напротив друг друга. Они не менялись, кажется, еще со времен СССР.

Все, и облупившиеся краска на стенах и деревянные полы было каким-то уныло-провинциальным, тоскливым. Во всех помещениях электрического света не было. Даже для Знахаря исключения не сделали. Меня сразу же окружила полутьма и какая-то подвальная вонь. «Как в подвале замка Дракулы» – подумал я.

Зайдя к нему, первым делом захотелось выйти. Небольшое помещение, в котором для такой маленькой комнаты было слишком много мебели. Шкаф, разные тумбочки, кровать, еще какая-то рухлядь. А главное воздух, спертый и давно не проветриваемый. Принимал пищу Знахарь всегда у себя в комнате, то ли он не хотел вмести со всеми находится, то ли его за общий стол «отцы командиры» рядом с собой не сажали. Скорее всего и то, и другое сразу.