Текст книги "Власть волшебства"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Он пришел из ниоткуда – просто возник из воздуха перед воротами, проломил их и вошел, вернее, вплыл вовнутрь. Сгусток пустоты, некая отрицательная величина, провал в реальности. Во дворе сгусток черноты вытянулся, его контуры стали почти человеческими, но внутри этих контуров по-прежнему было ничто, и даже менее чем ничто – затягивающий ход в бездну, жадно раскрытая пасть Царства Пределов.

К нему бросились незримые стражи – пришелец мимоходом уничтожил их всех. Из здания высыпали младшие ученики. Остановились, ошеломленно разглядывая вторгшееся в монастырь чудовище. Происходило что-то немыслимое: место, которое казалось оплотом порядка и света, вдруг перестало быть таковым. Пришелец на мгновение задержался. Кажется, пораженные взгляды учеников забавляли его. Потом он сделал движение... странный и страшный импульс его неестественной Силы исказил воздух и все пространство вокруг. Души учеников превратились в звуки – кричащие и поющие на разный лад голоса – в таком качестве вознеслись над телами и оставили их. Рамольд упал на колени, зажимая уши руками. Он не мог это слышать. Беспрестанно звучавшие голоса вошли в тот провал, которым было «тело» пришельца, и, затихая, еще некоторое время кричали и плакали там... Тогда, по действию его Силы, Рамольд понял, кто сегодня решил навестить монастырь. Как урожденный хеллаэнец, он конечно же слышал об этом Владыке Пределов. Кто-то дал ему право появиться здесь и действовать без каких-либо ограничений, и тварь, рожденная небытием за пределами Сущего, собиралась использовать открывшуюся перед ней возможность полностью и целиком.

Потом в воздухе появились ангелы, и начался бой. Их было слишком много, чтобы Антинаар мог отмахнуться от них так же легко, как и от первых стражей, пытавшихся преградить ему путь. Ему требовалось некоторое время, чтобы перебить их. Контуры его фигуры текли и менялись, сгусток пустоты выбрасывал из себя отростки, принимавшие форму то ли гибких клинков, то ли кнутов с лезвиями. Эти отростки он вонзал в своих противников и вырывал из них отчаянно вопящие души. Вбирал душу в себя и выбрасывал отросток снова. Атрибутивные заклинания ангелов, даже самые опасные и разрушительные, никакого видимого вреда ему не причиняли. Рамольд усомнился, можно ли вообще разрушить чистую эссенцию разрушения, явившуюся в монастырь? Ведь все, имеющее бытие, она обращала во прах, а все разрушительное было ей сродни и лишь усиливало ее. С равной легкостью Антинаар поглощал и энергию и тела – вообще все, что соприкасалось с ним, переставало быть. Изувеченные тела ангелов и людей усеяли двор, все было залито жемчужно-алой кровью. Пространство кипело от избытка вырвавшихся на волю стихий. И среди этого хаос двигался Антинаар, поглощая все, что его окружало.

Рамольд бросился в Храм. Он испытывал ужас. Что можно противопоставить олицетворенной смерти? Он не хотел безрассудно нападать на пришельца – видел уже, что толку от этого не будет. Но, может быть, тот, у кого на все всегда были готовы ответы, тот, кто казался ученикам живым воплощением мудрости и силы, кто вел их по пути, поддерживал и укреплял – может быть, он знает, как им быть и что делать теперь?..

Храм был пуст, даже стражи покинули его, чтобы принять участие в безнадежной битве с пришельцем, и только Рийок, преклонив колени, молча молился у алтаря.

– Наставник! – закричал Рамольд. – Помогите нам!

Рийок остался недвижим. Рамольда охватило ощущение бессилия – казалось, что он говорит с каменной статуей. Он произнес самое простое, что пришло на ум:

– Учитель! Нас убивают, как скот.

Рийок медленно повернул голову. Рамольд подумал вдруг, что это лицо мертвеца – ни малейшего проблеска чувства. Лишь огонь слепой веры в глазах.

– Я должен закончить молитву, – произнес Рийок и отвернулся.

Прошло время. Мир за пределами Храма содрогался. Рамольд ощущал, как умирают те, кого он считал своими братьями, как смолкают голоса ангелов, как рвется на части лекемплет Небесной Обители. Все, создававшееся так долго, рухнуло в один миг.

Потом Рийок встал и направился к дверям. Взглянув на его лицо, Рамольд понял, что надежды нет. Рийок плохо осознавал, что происходит вокруг. Рамольд подумал, что все это время они подчинялись сумасшедшему, тщательно маскирующему собственное безумие. Пусть сумасшедшим был не человек, а ангел, даже архангел – какая разница? Он не обладал высшей правдой о мире. Он обладал лишь своей собственной правдой и имел достаточно силы, чтобы эта правда казалась убедительной, однако сейчас нашелся кто-то, чья правда выходила немного весомее.

По мере движения Рийок менялся. Фигура вытянулась вверх, стала легкой, воздушной. Крылья раскрылись за его спиной, в одной руке появился меч, в другой – копье. Он прошел сквозь двери, не заметив их. Рамольд бросился за ним.

Антинаар был уже совсем рядом с Храмом. Он только что убил мастеров Уимла и Лертана и расправлялся с последними ангелами. Прекрасный архангел, в которого превратился Рийок, напал на него, но бой их не был долгим. Очень скоро Рийок оказался пронзен жгутообразными клинками и повис на них, орошая воздух своей кровью, в то время как его жизненные силы перетекали к Антинаару.

– Быть может, когда-нибудь твоя кайи создаст себе новое воплощение в тварном мире, – сказал побежденному Пожиратель Голосов. – А эту душу ты безнадежно испортил. Поэтому, – тут в голосе появилась насмешка, – я заберу ее себе. Если ты не возражаешь.

Рийок не может возразить – один из клинкообразных отростков проткнул ему горло. Порождение Пределов втягивает архангела в себя, и кажется, что весь провал в форме человекоподобного тела – лишь рот, отверстие для приема пищи. Кости и крылья Рийока ломаются, тело и душа начинают распадаться, и он исчезает в провале. Потом взгляд Владыки Пределов останавливается на Рамольде.

Прежде чем раствориться в бесконечном нигде, Рамольд вспоминает, что когда-то давно, когда он был обычным горожанином, окружающий мир не казался ему абсолютным злом. Там было и хорошее, и плохое. Но потом он пришел в Обитель, ему сказали, что вовне – только зло, что мир, в котором он жил прежде, порабощен исчадиями мрака и должен быть разрушен (само собой, вместе с исчадиями) для того, чтобы мог возникнуть новый мир, чистый и светлый. Он поверил в это и стал врагом миру, из которого когда-то вышел. Он бездумно объявил войну, и теперь с ним поступали как с врагом. Прежде чем исчезнуть, Рамольд думает о том, что в определенном смысле сам – не он один, но и он тоже среди всех прочих – вызвал сюда это чудовище. Небесная Обитель хотела войны, и Обладающие Силой – не те, юные и слабые, на которых охотились сгиуды, а те, в чьих руках была сосредоточена настоящая власть, – в конце концов обратили на нее свое внимание.

Душа Рамольда превращается в звучащую ноту, но это не вопль и не плач, а печальная песнь об утрате и выборе, который уже нельзя изменить. Затем все звуки стихают, ни ангелов, ни людей здесь больше нет, и чудовищная фигура Антинаа-ра расплывается, распространяется вширь и ввысь, выбрасывая из себя все новые и новые отростки, превращается в огромный черный цветок, исполненный жуткого великолепия смерти, и пожирает камни монастыря, и мертвые тела, и лекемплет.

Горы содрогаются, и След Селкет меняет свои очертания.

17

Это было то самое место, где он впервые говорил с Проводником Мертвых. Пустая каменистая равнина, холмы справа и горы на горизонте. Дэвид устало опустился на камень. Его знобило.

Он еле добрался до этого места и по пути не раз пожалел о том, что не воспользовался услугами транспортных фирм. Все способности сгиуда, ценой неимоверных усилий приобретенные в Небесной Обители, он утратил – вместе с самим су-вэйбом ангелочеловека. Все, что у него осталось – то, чем он обладал на момент прихода в Обитель. В общем, не так уж мало, но даже и с этими способностями не все было ладно. Его гэемон был поврежден. Борьба на уничтожение между человеком и ангелом, затянувшееся противостояние, приведшее – при обоюдном нежелании сторон соединиться на чужих условиях – к полному распаду одного сувэйба и частичной деформации второго – все не могло остаться совершенно без каких либо последствий после завершения борьбы. Контролировать энергетические потоки так же легко и естественно, как прежде, он не мог. Сложные заклинания в половине случаев получались испорченными или неработающими, да и простые не всегда ладились. Как боевой маг, он стал практически беззащитен, потому что не мог удержать заклятие хоть со сколько-нибудь значительным наполнением.

Он полагал, что рано или поздно способности восстановятся, гэемон регенерирует, хотя и не был уверен, что силы вернутся к нему в полном объеме. По уму, следовало бы запереться где-нибудь у Вилиссы или связаться с Эдвином и попросить друга помочь ему пройти лечение в модификационной клинике. Нужно было переждать, оправиться от ран и лишь потом идти дальше. Но Дэвид не мог ждать. Он заплатил слишком высокую цену за право быть с Идэль и хотел наконец потребовать от Кирульта выполнения его части сделки. Он не думал о том, что будет дальше, не строил планов, не искал наиболее удобного и легкого пути. После этого боя все в его душе омертвело. Его вторая, ангельская, половина была некогда сотворена из его души, и, убивая ее, Дэвид убил часть себя. Все, что осталось в сердце, так или иначе было связано с Идэль... Только она могла бы успокоить его и разогнать все черные мысли, которыми полнился его ум. Когда-то он пожелал остаться в Нимриане ради чудес и тайн, хотя Лэйкил предлагал ему любой мир на выбор, но теперь жажда волшебства в нем иссякла. Он хотел только вернуть Идэль и зажить с нею тихо и уединенно, забыв обо всем.

Дым над магическим узором собрался в фигуру темнокожего человека с шакальей головой. Дым уплотнился. Кирульт обрел тело и произнес:

– Говори.

Дэвиду послышалось, что в голосе бога смерти прозвучали нотки раздражения и пренебрежительной скуки. Проводника Мертвых уже не интересует собранная им информация?..

– Я выполнил условия, что были передо мной поставлены. Я поступил в Небесную Обитель и закончил ее, прошел весь путь, определенный ее ученикам, от начала и до конца.

– Теперь ты готов ответить на мои вопросы?

– Да.

– И чья же Сила после стольких лет вновь вернула в Сущее сгиудов?

– Сила того, кто изначально породил их. Сила Кадмона, Дарителя Имен. Вы знали это, отправляя в Небесную Обитель человека. Ведь люди, разбросанные по множеству миров, – частицы тела павшего лорда, и только из наших душ при соблюдении определенных условий могут быть рождены сгиуды.

– Не уклоняйся от ответа. Кадмон мертв, хотя то, чем он был, не исчезло. Кто заставил его мертвое тело вновь порождать сгиудов?

Дэвид помолчал, а затем сказал:

– Я встретился с ним внутри лекемплета. Его Имя осталось мне неизвестным – его лишили Имени...

– Что-то слишком запутано, – перебил землянина Кирульт. – Открой свой разум.

Дэвид повиновался. Снял амулет и дезактивировал психозащиту. Вероятно, Кирульт мог изучить его сознание даже в том случае, если бы он не сделал всего этого... но, по видимости, Проводник Мертвых желал полностью устранить помехи.

Сознание божества соприкоснулось с его собственным умом, и все повернулось вспять. Время исказилось. Три года уместились в секунды. Вот он договаривается с Вилиссой и Эдвином и получает второй сувэйб; вот он в первый раз приходит в Обитель и успешно проходит собеседование; наблюдает, как монастырь один за другим покидают ученики; учится, выполняет грязную работу, проходит через изнурительные тренировки и посты, выслушивает неудобовразумительные речи Рийока; получает Имя и видит, что мир полнее и больше, чем ему казалось; продолжает меняться; проникается ненавистью к Обладающим Силой и готовностью вцепиться им в глотку по малейшему приказу; возвращается в замок Вилиссы и трезвеет; непринужденно играет роль верного ученика и продолжает учиться; осваивает атрибутивные заклинания; общается с таинственным золотистым светом на дне собственного сна; узнает легенды про Кадмона и сгиудов; сдает экзамен вместе с Эдвином; сражается с ангелом внутри собственного разума...

– Ответ на самый важный вопрос ты так и не нашел, – произнес Кирульт, отстраняясь. – Кто все это затеял, ты не знаешь. Однако потрудился ты немало, и хотя Небесная Обитель уничтожена, полученные тобой сведения, безусловно, представляют интерес. В общем, я не стану придираться и выполню то, о чем мы договаривались.

– Благодарю. – Дэвид поклонился. Кирульт недвижно стоял на месте. Шакальи

глазки насмешливо разглядывали человека. Прошло какое-то время, и Проводник Мертвых произнес:

– Говори же. Я жду. У меня нет времени торчать тут целыми днями. Чью душу ты хочешь вернуть из Страны Мертвых?

«Он что, забыл?!» – Дэвид не мог в это поверить. Может быть, это ритуал? Хорошо, он повторит свои условия еще раз.

– Душу Идэль-лигейсан-Саутит-Кион, дочь Налли и Глойда, правнучку покойного приора Джейбрина... мою жену.

– Это требование я не могу выполнить. – Кирульт широко улыбнулся, продемонстрировав два ряда заостренных зубов.

– Но... – Дэвиду показалось, что он ослышался. – Вы же обещали!!! Мы заключили сделку.

– Правильно. Я пообещал, что позволю тебе забрать одну душу из Страны Мертвых. Но та, чье имя ты назвал, не у нас.

– А где же?

– В раю. – Проводник Мертвых продолжал довольно улыбаться. Неподдельное отчаянье маленького человечка его забавляло. – Разве ты не знаешь, что после смерти верующие попадают в покои того бога, которому служили при жизни? Или ее вера является для тебя новостью? Ты впервые слышишь о том, что она, как и многие другие ее родственники из Дома Кион, верила в Ёрри и регулярно молилась ей?

– Не впервые... – произнес Дэвид. Услышанное не укладывалось у него в голове. Что же, с самого начала он ошибался? Да, похоже, что так. Он обратился за помощью не туда, куда следовало... Хотя стала бы с ним разговаривать кильбрений-ская богиня?.. Вряд ли.

– Не может быть... – Он хотел сказать «не может быть, чтобы все мои действия оказались напрасными», но не закончил фразы.

Потом он поднял взгляд на бога смерти и сказал:

– Но вы обещали провести меня к ней.

– Да, – кивнул Кирульт. – И я не отказываюсь от своего обещания.

Исполинской лапой он подхватил Дэвида под мышки и взмыл в небо. Человеческая реальность растаяла почти сразу. Их тела истончились и продолжали меняться, пока они летели через тонкие области, населенные духами и демонами. Они покинули метрополию и приблизились к небесам соседнего мира. Буйство красок сложилось в картинку: скала, возвышающаяся над облаками, и на ее вершине – прекрасный сад.

Они перелетели через ограду и опустились на мягкую траву среди цветущих деревьев. Дэвид заметил, что Кирульт как-то незаметно стал меньше – теперь его рост не превышал роста самого Дэвида. Еще он понимал, что все эти чувственные и вполне себе материальные образы – лишь маска, картинка, которую его разум складывал из внешних сигналов. Сами энергетические преобразования, формирующие эту картинку, он не воспринимал: из-за повреждений гэе-мона вижкад не работал так, как должно.

– Не будем привлекать к себе внимания, – сообщил Кирульт. – Иначе нас выставят отсюда прежде, чем вы успеете поговорить. Идем за мной.

Они прошли между деревьями – Дэвид почувствовал, как его плечо задела ветка, и ощущение было предельно реальным, хотя он знал, что никаких деревьев тут нет. Густой цветочный аромат кружил голову. Он вдруг поймал себя на том, что тупо идет за Кирультом... ни о чем не думая и ничего не помня, и испугался, что во время следующего приступа беспамятства навсегда забудет, зачем он сюда пришел. Это место как-то влияло на него, и сопротивляться его воздействию было непросто.

Издалека они видели обитателей райского сада – по большей части, это были женщины, в просторных светлых одеждах – они выглядели счастливыми и умиротворенными. Ни ему, ни Кирульту здесь не было места – ведь они пришли из миров, наполненных злобой и болью, и несли кусочки этих миров в себе, здесь же, в райском саду богини Ёрри, не существовало ни ненависти, ни страдания.

– Вот она, – сказал Кирульт, указуя когтистой лапой вперед. – Давай быстрее. Я не смогу слишком долго водить их за нос...

Дэвид бросился туда, куда показывал бог смерти. Через несколько шагов он увидел ее. Девушка в белом платье сидела на корточках на камнях у ручья и играла с водой. Прозрачный поток, словно живой, то поднимался к ее ладоням, то опадал, разбиваясь на тысячи брызг. Девушка смеялась.

Дэвид приблизился. Он не смел заговорить с нею. Она была такой же красивой, как в день их свадьбы... На лице – никаких следов печали или забот. Она была целиком в настоящем мгновении.

Быть может, он так бы и не решился обратиться к ней и впустую потратил бы то немногое время, что у него было, однако она почувствовала присутствие постороннего и с любопытством обернулась.

– Здравствуй, Идэль, – хрипло сказал Дэвид. Она улыбнулась, мило и доброжелательно – так, как могла улыбнуться любому малознакомому человеку, когда у нее было хорошее настроение. Дэвид подумал, что она его не узнала. Это была последняя надежда. Потому что найти ее здесь совершенно счастливой, всецело довольной своим окружением и ничуть не расстроенной из-за их разлуки было столь же невыносимо, как вонзать клинок под ребра тому, в кого Дэвид верил всю первую половину своей жизни.

Надежда оказалась напрасной. Она его узнала.

– Дэвид, – сказала она с улыбкой и легким удивлением. – Как ты здесь оказался?

Он судорожно сглотнул. Идэль ничуть не взволновало его появление... разговаривая, пальцами правой руки она по-прежнему играла с водой в ручье.

Хрустальный поток лизал ей руку и, казалось, был ближе и интереснее, чем человек, когда-то бывший ее мужем.

– Я пришел... за тобой, – с трудом произнес он. Горло сдавливало, он едва мог говорить.

Удивления во взгляде стало чуть больше.

– За мной? Ты хочешь забрать меня отсюда? -Да.

– Но я не хочу. – Она отвернулась и, смеясь, заставила струю воды взлететь вслед за взмахом руки.

– Ты меня совсем не помнишь? – тихо спросил Дэвид.

– Я помню, – ответила Идэль. – Но я не хочу уходить. Мне здесь хорошо.

Он помолчал, а потом спросил:

– А чтобы я остался с тобой, ты хочешь?

– Оставайся, – беззаботно ответила она, заставив две струи воды на несколько секунд перевиться друг вокруг друга. – Может быть, Ёрри тебе и разрешит.

– Это имеет для тебя хоть какое-нибудь значение, останусь я или нет?

Она долго не отвечала. Задумалась. Опустила руки. Потоки воды упали обратно в ручей.

– Если Ёрри примет тебя, – сказала она наконец. – То я тоже рада буду тебя видеть.

Дэвид неподвижно стоял, бездумно глядя на ее игру Пройти весь этот путь только ради того, чтобы узнать, что той, ради которой ты совершил все это, нет до тебя ровным счетом никакого дела? Дэвид пожалел о том, что не позволил победить ангелу. Да, тогда бы он, как самостоятельная личность, исчез бы. Но зато не было бы так больно.

Раздался шум, и из-за деревьев показались фигуры двух мускулистых евнухов, бегущих по направлению к непрошеным гостям.

– Кто вы такие? – крикнул один из них, размахивая в воздухе золотой алебардой. – Вам здесь не место!

Дэвид почувствовал, как на его плечо опускается тяжелая когтистая лапа.

– Нам пора, – произнес Кирульт. – Как и обещал, я привел тебя к ней. В качестве моей личной любезности я даже доставлю тебя обратно.

Подобно темному смерчу, они поднялись в воздух и растаяли в небесах, прежде чем стражники с золотыми алебардами успели добраться до них.

* * *

...Золотоглазый человек быстрым шагом пересекал долину. Не существовало мира, в котором находилась бы эта долина, да и сама она переставала существовать за спиной путешественника. Пространство справа и слева было заполнено миражами – самые разные вещи и существа выныривали из небытия, начинали обретать форму и вес, а затем, так и не сделавшись окончательно реальным, снова таяли и пропадали.

Эта несуществующая долина была соткана из частиц сотен миров – как плотных, человеческих, так и более тонких миров духов и демонов – лежащих между Хеллаэном, из которого шел золотоглазый человек, и тем местом, в которое он направлялся: одной из закрытых областей в самом сердце Империи Света. Звали его Джезми.

Долина вскоре уступила места холмам. Джезми торопливо поднимался все выше и выше, зная, что его уже ожидают. Подняв голову, на вершине самого высокого холма он увидел сияющую фигуру, заключенную в солнце, а вместо лучей из этого солнца били ослепительные молнии.

Джезми приблизился к стоявшему и преклонил колено.

– Мой господин, – произнес он. – Простите меня. Я подвел вас.

Прозвучал голос, исполненный силы, и вместе с тем – тепла и доброжелательности:

– Что произошло, мой друг? От тебя давно не было вестей.

– Я едва не утратил Силу, учитель. И если бы не те, кого при иных обстоятельствах и вы и я постарались бы навсегда изгнать из мироздания, возможно, до сих пор оставался бы в плену. Враги освободили меня, а те, кому я доверял, лишили меня свободы и имени. Я подвел вас. Новое Древо Сгиудов поразила порча, затем оно было вовсе выкорчевано и обращено в ничто. Простите меня.

Два сознания – ученика и учителя, вассала и сюзерена – соприкоснулись, и знание, которым до этого момента располагал один лишь Джезми, сделалось общим...

Разрушая лекемплет, Пожиратель Голосов добрался в конце концов до того скрытого уровня, где находился пленник. Обладающие, наблюдавшие за сражением, к этому моменту уже приблизились к монастырю вплотную: в виде призрачных фигур или неясных потоков света они парили над зданиями, превращающимися в пыль. Внизу свирепствовала смерть. Затем, из тьмы и пыли вверх взмыл поток золотистого света. Он и не пытался сбежать – отчетливо понимал, что бесполезно. Любой из лордов, пришедших сюда в этот час, скрутил бы его без труда, а их было полтора десятка. Даже его светоносный учитель не сумел бы управиться со всеми сразу, а перед его Силой могущество Джезми было ничтожным... Джезми? Он понял, что имя вернулось к нему, как только рухнули стены темницы, в которую его заточили. Противоестественной реальности, в которой Силы беспомощны и безличны, – реальности, подобной раковой опухоли, выросшей на теле Хеллаэна – здесь больше не существовало.

Лорды рассматривали пленника – кто недружелюбно, кто с любопытством, кто равнодушно. Джезми ощущал на себе их взгляды и гадал, какая участь его ждет.

– Так вот почему вы так стремились самостоятельно раскурочить это место, – с усмешкой произнес Бессмертный Полководец, обращаясь к Гасхаалю. – Здесь держали в плену ученика и вассала вашего самого злейшего врага, и вы об этом знали.

– Да, я почувствовал прикосновение его Силы, когда моя аватара училась здесь, – признал Гасхааль. – Но он отступил сразу, когда почуял меня, и я не мог отыскать его... Не знаю, кем он был, пленником, или же тем, кто в действительности организовал все это и лишь за какую-то незначительную провинность оказался временно ограничен в свободе, но он причастен к тому, что произошло, и это несомненно.

– Вам есть что сказать на это, милорд Джезми? – спросил пленника Дайнеан, потому что Джезми молчал, и те, кто знал историю его отношений с Вороньим лордом, не могли надеяться, что он станет отвечать Гасхаалю.

Секунду или две Джезми еще молчал, глядя на Повелителя Тьмы. Он помнил Дайнеана человеком – пажом одного из Обладающих Силой, мальчиком на побегушках – и те воспоминания плохо сочетались с тем, что он видел сейчас. Он помнил преображение Дайнеана и его стремительное восхождение в Силе, и его победу над бывшим учителем, но все же, глядя на того, кто сейчас, быть может, являлся сильнейшим лордом Хеллаэна или одним из сильнейших, он вспоминал того юношу, которого когда-то знал – в другом мире и в другую эпоху... Еще он понимал, что не должен позволить памяти обмануть себя и обращаться ему следовало не к тому мальчишке, а к лорду.

– Я был в плену, – коротко сказал он. – Я не отдавал приказов сгиудам нападать на Обладающих Силой в Хеллаэне и Нимриане. В какой-то момент мои ученики сошли с ума, лишили меня возможности предпринять что-либо и развернули всю эту безумную деятельность...

– Я уверен, что это ложь! – громко провозгласил Повелитель Ворон. – Прошу, отдайте его мне. – Хриплый голос переполняло алчное, почти сладострастное желание заполучить наконец недруга в свои когти. – Я вырву из него все, что он пытается скрыть.

Джезми содрогнулся. О том, что с ним произойдет, если требование Вороньего лорда будет исполнено, не хотелось и думать.

– Теперь это мой пленник, – снизу, из растекшегося по Селкететхар облака пустоты, донесся холодный и непреклонный голос Владыки Пределов. – Мой. И я поступлю с ним так, как посчитаю нужным.

– Хватит жрать, – насмешливо бросил Волкозуб. – Вы уже все сделали, что от вас требовалось, милорд. Отзовите свою Силу.

И правда – ни монастыря, ни его своеобразного энергетического поля уже не было, равно как и немалой части каменистых холмов Селкететхар. Антинаар перестал распространяться дальше – не умей он сдерживать свои аппетиты, ему бы никогда не позволили поселиться в Хеллаэне – но свое присутствие в этом месте уменьшил лишь в незначительной мере. Волкозуб ошибался, полагая, что может указывать ему, что следует делать.

– Милорд, – спокойно и терпеливо сказал Дайнеан. – Мы по-прежнему ожидаем вашего рассказа.

– Мне нечего сказать, – ответил Джезми. – И большего вы не узнаете, даже если разорвете меня на части и исследуете мой разум и душу вдоль и поперек. Я не знаю, что за Сила вмешалась в жизнь Небесной Обители и переиначила тут все.

– Для чего ты вообще ее создал? – пренебрежительно спросил Алгарсэн.

– Чтобы те, кто хотел идти путем света, имели бы такую возможность.

– Что за чушь?! – недоуменно вопросил Кар-факс, болтая в воздухе копытами.

– Это не чушь...

– Да, он это вполне серьезно, – перебил Джезми Повелитель Ворон. – Он малость не в себе, как и его дражайший учитель. То, что произошло в Небесной Обители, – свара сумасшедших фанатиков, выяснявших, кто из них правовернее. Останься Джезми у власти – было бы то же самое, ничуть не сомневаюсь. Отдайте его мне. Я выбью из него правду.

– В Хеллаэне установлен определенный порядок вещей, – сказал Джезми. – Этот порядок жесток и недобр. Смертные принимают его с рождения, они дышат им и мыслят теми категориями, что им привычны, но не все из них остались бы в рамках этого порядка, если бы у них был выбор. Цель Небесной Обители была в том, чтобы такой выбор им дать. Лишь тем, кто желал этого. Не покушаясь на все остальное.

– Да уж, рассказывай!.. – засмеялся Гасхааль. – Лорды, он сам признался в том, что он и его учитель затеяли экспансию, пожелали распространить порядки своей Империи Света на наши владения! Что это, как не бесцеремонное и наглое вторжение?! Более откровенным было бы лишь прямое объявление войны! Прошу вас, отдайте мне этого маленького гнусного шпиона!..

– Милорд Джезми, – произнес Дайнеан. – Для тех, кому дорог Свет, есть Нимриан...

– Там то же самое. Ваши порядки...

– Это наши порядки, – Дайнеан чуть возвышает голос, и Джезми приходится замолчать. – Не будем спорить. Вы забрались на чужую территорию, и это нехорошо. – Повелитель Тьмы перевел взгляд на Антинаара. – Милорд, вы позволите мне решить судьбу нашего пленника?

Слух Антинаара царапнуло то, что пленника Дайнеан назвал «нашим», однако, если Волкозуба Пожиратель Голосов мог проигнорировать, а требование Гасхааля – отбросить, то возражать Дай-неану открыто он не стал. Джезми для него не имел никакого значения, и было не так уж важно, что с ним произойдет дальше. Он не хотел ссориться с Дайнеаном по многим причинам, и не последней из них была та, что его собственное присутствие в Хеллаэне не устраивало очень многих, а Дайнеан был его союзником и ратовал за то, чтобы воспринимать Владыку Пределов так же, как любого другого лорда-соседа – буде только означенный Владыка не станет нарушать общие договоренности. И поэтому Антинаар сказал:

– Да. Разрешаю.

– Милорд Джезми, – произнес Повелитель Тьмы. – На сей раз вы можете уйти свободно. Но передайте своему учителю, что если, в безрассудном стремлении распространить порядки, принятые в Империи Света, на все остальные миры, он опять начнет какую-либо деятельность на нашей территории – пришлет вас, или еще кого-нибудь своих приближенных, или придет сам, – мы будем вынуждены обратить на Империю Света свое самое пристальное внимание. Я знаю, что Повелитель Молний, Владыка Небес лорд Келесайн Майтхагелл, ваш господин и учитель, умен и дальновиден и не станет более совершать по отношению к нам опрометчивых и недружелюбных шагов. Ступайте и передайте ему все это.