Текст книги "Власть волшебства"

Автор книги: Андрей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Ангел сломал печать, отодвинул засов и открыл последнюю дверь.

Ему почудилось, что он глядит в бесконечность, лишенную малейшего проблеска света. Неосвещенное пространство огромно, но не пусто: слышно, что оно заполнено многочисленными невидимыми существами, которые возятся там, в темноте. Их много, и им тесно. Хлопанье крыльев, звуки возни... Еще мгновение ангел слепо смотрел в бездонную яму, силясь разглядеть наполняющих ее созданий, но ни его собственный свет, и даже свет Имени, пылавшего перед ним, не были способны разогнать этот мрак.

А затем темнота выплеснулась наружу.

Поток иссиня-черных, хрипло каркающих ворон вознесся перед взглядом ангела как башня или хищная воронка смерча. Питающиеся падалью птицы заполонили небо внутреннего мира, лишь совсем недавно вычищенное и отмытое от грязных следов человека; и каждая была – как чернильная клякса на листе бумаги. Воздух потемнел. Ангел ощутил невыносимый вкус скверны. Черных птиц было много – так много, что казалось, они заполонили собой все. Они летали, хлопали крыльями, парили в вышине, разгуливали по земле, насмешливо и нагло пялились по сторонам, бесцеремонно гадили, чистили перья... Карканье становилось оглушающим. Потом он заметил – не сразу, но в конце концов это привлекло его внимание, что часть птиц уже не летит, а как-то странно барахтается в воздухе. Они опять слипались в кучу, но уже не аморфную, а вполне определенных очертаний: в воздухе повисла человекоподобная фигура, сложенная из многочисленных вороньих тел.

– Ну что ж, привет, – сказал Гасхааль.

Ангел раздавил слабую индивидуальность человека, но тот, кого он так легко победил, не знал, кем являлся на самом деле. Ангелу казалось, что он победил, но он был бесконечно далек от победы.

Призывая имя своего господина, он воздел меч и направил острие клинка на темную фигуру. Одновременно с его выпадом фигура также устремилась к нему, видоизменяясь по ходу движения. Составлявшие ее птицы слипались в одно целое, на середине пути она была подобна бесформенной черной патоке, потом стала застывать и отчасти посветлела. Превращение это произошло с невообразимой быстротой, бросок был настолько стремительным и точным, что ангел, выставивший перед собой меч, не успел ударить противника. Когда поток достиг крылатой фигуры Служителя, преображение завершилось. Мужчина в темной одежде, с циничной улыбкой и беспощадным взглядом, с рубленым, будто выточенным из камня лицом, с грацией хищника и легкостью птицы, достиг своей цели. Своим телом он ударил ангела и свил его с ног – они падали медленно, как будто во сне (впрочем, и они сами, и само это место в каком-то смысле и было сном), и Гасхааль крепко обнимал своего противника, прижимая его руки к телу и не давая пошевелиться.

– Мне нравятся ангелы, – доверительно прошептал Повелитель Ворон, приблизив губы к уху создания, в которое в конце концов превратилась его непутевая аватара. – У них такие нежные... глаза.

Они рухнули на землю, сплетенные, чуть не сливающиеся друг с другом в единое черно-белое целое – то ли борцы, то ли страстные любовники. Гасхааль сжал ангела так, что от невыносимого давления начали смещаться и лопаться кости. Ангел закричал. С порочным и издевательским огоньком в глазах Повелитель Ворон лизнул его в щеку, а затем отпустил и поднялся на ноги. Ангела тут же облепили птицы. Гасхааль брезгливо отряхнул руки и сплюнул. Ухмылка исчезла, губы вновь приняли вид ровной, ничего не выражающей линии. Птицы барахтались в одной большой куче, из-под груды пернатых тел медленно вытекала кровь...

Гасхааль сделал вращательное движение рукой – в ней появилась изящная фарфоровая тарелка. Направив вторую руку в сторону тел, он сделал жест, как будто бы манил к себе кого-то пальцем. Вороны мгновенно поняли намек. Собственно говоря, иначе и быть не могло, ведь Гасхааль в той же мере был всеми этими птицами, в какой был и человеком с фарфоровой тарелкой в руке.

Две птицы вылетели из кучи и опустили на тарелку свои дары. Один из них Гасхаалю не понравился: слишком много окровавленных нервных волокон и общий вид совершенно неаппетитный. Он сбросил этот глаз с тарелки, и одна из копошившихся на земле ворон проглотила его прежде, чем брошенное успело упасть на землю. Зато второй был намного лучше: нервные волокна перекушены у самого основания, и крови не так много. Гасхааль аккуратно насадил глаз на вилку, поднес ко рту и надкусил. Прожевал, прислушиваясь к своим ощущениям, одобрительно кивнул. Съел оставшееся. Положил вилку на тарелку, опять сделал вращательное движение ладонью – и посуда исчезла. Посмотрел на то место, где недавно находился ангел.

Куча вороньих тел потихоньку рассасывалась. Ангела там не было. Там вообще ничего не было, даже костей. Только кровавое пятно на земле, но и оно медленно, но верно становилось незаметным. Некоторые вороны клевали впитавшую кровь землю и даже проглатывали ее. Сожравшие слишком много земли блевали.

Гасхааль поморщился.

– Неэстетично, – сообщил он блюющим, икающим, обожравшимся воронам. Вороны замерли, и все, как одна, разинув клювы, посмотрели на своего Повелителя. Тогда Гасхааль распахнул плащ и приказал:

– Марш на место!

Сидевшие на земле птицы захлопали крыльями, поднялись в воздух и втянулись в подкладку Гасхаалева плаща, который стал бездонной и безразмерной ямой. Когда окружающий мир очистился от птиц, Гасхааль оглядел его еще раз. Пастельный и данный прежде лишь полунамеком мир темнел, наливался цветами, образовывал формы. Темные небеса, бьющие в землю молнии, руины замка, немного вспаханной, впитавшей ангельскую кровь земли... Налетевший ветер пах грозой и дождем. Это внутренний мир? Или уже внешний? Гасхааль знал, что между ними нет никакой разницы. Люди полагали, что внутренние, воображаемые миры кардинально отличаются от внешней реальности, данной им в ощущениях, но так было лишь потому, что над внешней реальностью у них было мало власти. Мир, который человек почитал «внешним», был воображаемым миром для лордов и богов. Эти внутренние, поддерживаемые сознаниями реальности появлялись и пропадали, сливались и разделялись, переходили в друг друга и расходились – и Гасхаалю не было никакого дела до того, что кто-то и где-то почитает часть этих реальностей «внешним» и «объективным» миром.

Все вороны спрятались в плаще, и даже поговорить стало не с кем. Поэтому Гасхааль произнес, не обращаясь ни к кому конкретно, просто сказал, задумчиво глядя на небо:

– Ну что ж, кое-что прояснилось. Хотя и не все.

Затем он ушел – покинул человеческий пласт реальности, переместил свое основное внимание туда, где Сила отливается в многомерные формы, которые смертному невозможно ни увидеть, ни представить. Он ушел, но не весь – как и прежде, в человеческом мире он оставил частицу себя.

Повелитель Ворон покинул человеческий мир, а Эдвин кен Гержет – остался.

* * *

Многочисленные стрельчатые арки, узкие, но чрезвычайно высокие, создавали ощущение лабиринта. В таком количестве арок не было практической необходимости – Алианой, когда она работала над улучшением своего замка, руководили лишь ее собственные эстетические пристрастия. Она хотела иметь большой замок, но огромные пустующие помещения ее раздражали. Нужно было чем-нибудь из заполнить. Она разбила залу на две неравные части, превратив узкую и вытянутую часть в открытую галерею. Так стало намного лучше.

Первоначальную версию замка создавали самые обыкновенные рабочие. Тогда она была совсем еще неопытной леди и толком не знала, на что способна. Теперь ей уже не нужны были ни демоны, ни люди. Она создавала в голове воображаемый образ, а затем накладывала его на внешний мир. Два представления сливались в одно целое – и получалось то, что надо. Правда, так вольно оперировать материей ей пока удавалось только на собственном Средоточье Силы. За пределами ее владений влияние других лордов становилось слишком сильно, чужие Силы пассивно противились проведению каких-либо масштабных преобразований, удавалось создавать или «убирать», превращая вещь в чистую мысль, лишь сравнительно небольшие объекты. Но Алиана знала, что по мере того, как ее собственная Сила будет возрастать, ее способность влиять на те группы коллективных представлений, которые люди называли «материей» и о которых она сама по до сих пор неизжитой привычке нередко думала как о «внешнем мире», так же будет усиливаться. Когда-нибудь, возможно, она создаст свой собственный мир. Метрополию вроде Хеллаэна. Почему бы и нет? Где-нибудь далеко-далеко, подальше от других лордов – слишком уж любят Обладающие время от времени подгаживать друг другу – создаст и населит добрыми кавайными существами. Это будет только ее мир, и больше ничей.

Поначалу эта идея вдохновила ее, но спустя некоторое время Алиана пришла к мысли, что эта идея не так хороша, как кажется. И что она будет делать в этом совершенном мире одна? Рано или поздно идеально ухоженный рай одиночества наскучит ей. Но если пригласить туда кого-нибудь еще, то место быстро перестанет быть раем.

Выходило неразрешимое противоречие.

Алиана пришла к выводу, что с созданием собственной метрополии можно и повременить. Впрочем, повременить пришлось бы в любом случае.

Архитектурой ей сегодня уже не хотелось заниматься, и она просто пошла по замку, поглядывая по сторонам и думая о том, как все у нее тут замечательно устроено. С тех пор как она рассталась с Рувиэлем, замок стал выглядеть намного ухоженнее и опрятнее. И что она в нем только нашла?.. Наглое, самоуверенное и не слишком умное создание. А ведь когда-то он ей нравился. Впрочем, это было давно.

Можно было попрактиковаться в системной магии – через несколько месяцев она собиралась скрыть свою Силу и вернуться в Академию, чтобы освоить четвертый и последний курс упомянутой дисциплины. Она где-то читала о том, что лорды и боги нередко для подобных целей создают и посылают учиться свои аватары, но сама не знала еще, как это можно сделать. Поэтому приходилось все изучать самой.

Да, надо будет попрактиковаться в системной магии – но только не прямо сейчас. Прямо сейчас ей совершенно не хотелось этим заниматься. Пообщаться с кем-нибудь? Сходить к кому-нибудь в гости? Алиана поняла, что эта идея нравится ей намного больше. Иногда закрадывалась мысль о том, что она, возможно, слишком легкомысленна для Обладающей Силой, но обычно эти мысли ее не беспокоили. Зачем вообще обретать Силу, если ты не можешь позволить быть себе тем, кем ты хочешь?

Она подошла к трехметровому серебряному зеркалу, заключенному в тяжелую витиеватую раму, и прикоснулась кончиком пальца к отражающей поверхности. Распространяясь от ее пальца, металл покрыла тонкая пленка льда, которая, впрочем, истаяла, как только Алиана убрала руку. К зеркалу вернулась его отражательная способность, но теперь оно отражало уже не Властительницу.

Зеркало показало полутемную залу с низкими потолками, закрытые резными деревянными ставнями окна, в глубине – перевернутый шкаф и разбросанные по полу вещи, и рядом – хрупкий резной столик, совершенно неповрежденный, с какой? то посудой на нем...

От стола по направлению к зеркалу двигался тот Обладающий, которого искала Алиана. В правой руке – бокал с вином. Усталые и немного печальные глаза.

Приблизившись, Кэсиан галантно поклонился. Алиана сделала реверанс.

– Добрый день, – сказал Кэсиан.

– Здравствуйте, – сказала Алиана.

Пауза. Взгляд Кэсиана сделал вопросительным.

– Как проходит ваше восстановление? – поинтересовалась Алиана.

– Благодарю, вполне удовлетворительно, – кивнул Кэсиан.

Она ждала, что он скажет что-нибудь еще – что-нибудь, что могло бы послужить поводом к продолжению беседы, но Кэсиан ограничился коротким ответом. Вопрос в его глазах читался теперь намного яснее.

– Я вас не отвлекаю? – Алиана изобразила улыбку.

– Нет. – Владыка Снов улыбнулся в ответ. – Нет, нисколько. Эта проекция не отнимает слишком много внимания. Да и те, кто напал на замок, особенной угрозы не представляют.

Алиана удивленно изогнула брови.

– Вы в данный момент воюете с кем-то?

– Да. – Кэсиан кивнул. – Основная часть меня именно этим и занята.

– Может быть, вам помочь?

– Нет, благодарю. Говорю же, они не представляют угрозы.

– «Они»?

– Ну... Несколько семей, обиженных из-за захвата этого замка. – Кэсиан обвел взглядом комнату, в которой находился.

– Простите мое любопытство... а зачем вам этот замок?

– Когда меня убили, Средоточье выжгли, – объяснил Кэсиан. – Какое-то время мои владения оставались ничейными. Затем их поделили между собой всякие мелкие лорды. В замке далекого наследника одного из них я сейчас и нахожусь.

– А, понимаю... Вы хотите восстановить Средоточье?

– Конечно.

– И теперь этот замок станет вашей новой резиденцией?

– Нет. – Кэсиан покачал головой. – Скорее всего, я его уничтожу. Или сохраню, но поселю здесь кого-нибудь из слуг... Чтобы восстановить Средоточье, мне нужно полностью вернуть власть над владениями. Пока я вернул только треть...

В этот момедт за окном полыхнуло рыжим, замок слегка вздрогнул. Потом свет за окном померк, его закрыла чья-то исполинская тень. Как ни в чем не бывало Кэсиан продолжал:

– Остались еще две части. Займусь ими, как только разберусь с аристократами.

– Этими территориями тоже владеют хеллаэн-ские семьи?

– Нет, они принадлежат двум Обладающим Силой.

– Вот как... – Алиана покачала головой. – Вы точно уверены, что справитесь с ними без помощи со стороны?

– Уверен. – Кэсиан улыбнулся. – Простите мою бестактность, но с какой целью вы связались со мной?

– Вы меня заинтересовали, – честно ответила Алиана. – И мне захотелось познакомиться с вами поближе.

– Ну это нетрудно устроить. – Улыбка все еще играла на губах Кэсиана, но теперь она стала слегка другой. Мимолетный, будто случайный взгляд, брошенный на стройную фигуру ледяной колдуньи... Алиана почувствовала, как на ее щеках появляется румянец. – Если завтра вечером вы ничем не заняты, мы могли бы встретиться и... и пообщаться.

– Завтра? – Алиана сделала вид, что задумалась – хотя она знала, что никаких планов на следующий вечер у нее нет. – Право, не знаю еще. Ну может быть... Я подумаю и сообщу вам позже.

Кэсиан наклонил голову:

– Буду ждать.

– Всего доброго.

Она прикоснулась к серебру, зеркало опять покрылось морозным узором, а когда очистилось, Алиана увидела в нем не далекий, только что захваченный хеллаэнский замок, а саму себя, стоящую в искрящейся и сверкающей бела-голубой зале в своей ледяной цитадели на севере Нимриана.

Властительница критически осмотрела собственное отражение. Все на месте. Осталось только выбрать платье, туфельки и определиться с прической. Да, именно этим она и займется. Это куда интереснее изучения системных заклятий с целью последующего поступления на четвертый курс Академии Волшебства. Обязательно нужно будет разузнать, как создавать аватары, чтобы не мучиться с этим самой...

«Меня пригласили на свидание? – подумала Алиана, повернувшись к зеркалу боком и продолжая разглядывать свое отражение. – Почему бы и нет... Поиграем в людей».

15

Просторный зал неправильной формы: потолок над центральной частью резко уходит вверх – строго говоря, потолка там не видно вовсе, виден лишь широкий и длинный каменный колодец, из узких вертикальных щелей которого сочится тусклый и неяркий свет. Худо-бедно освещена лишь центральная часть зала, находящаяся под колодцем, все остальное теряется в темноте, в результате чего судить об истинных размерах помещения становится невозможным: может быть, стен здесь и вовсе нет, и видимая часть потолка вокруг колодца, как и сам колодец, держатся ни на чем, просто висят в воздухе. Такое вполне вероятно, ведь замок принадлежит Дайнеану, Повелителю Тьмы, и внешний вид его определен волей и желанием лорда, а не объективными законами природы.

В центральной части зала, под колодцем, расположен стол в виде кольца, за которым могли бы свободно разместиться две дюжины гостей. Сейчас почти все места заняты. По обыкновению, человеческая реальность была выбрана Обладающими Силой в качестве наиболее удобной площадки для переговоров. Прямое общение, без посредства языка, может показаться более полным, однако оно требует определенного доверия со стороны тех, кто участвует в нем, здесь же мало кто был настроен чрезмерно доверять соседям. Язык – прекрасный буфер, он предоставляет множество возможностей: сказать правду или полуправду, солгать, сыграть на двусмысленностях.

Собравшиеся избрали себе обличья по вкусу. Большинство легко было издалека принять за людей, и лишь при более внимательном рассмотрении какая-нибудь экзотическая деталь выдавала в них существ, не имеющих никакого отношения к человеческой расе: лишенные белка, «птичьи» глаза Гасхааля, заменяющая кисть правой руки металлическая перчатка Рунга Сердцедавителя, напоминающая темную серовато-зеленую глину кожа Брозаланга... Других спутать с людьми нельзя было бы ни при каких условиях: таковым, например, являлся Кар-факс, платье которого было соткано из различных видов огня, а фигура более всего напоминала одного из типичных обитателей Преисподней – красная кожа, чрезмерно мощные челюсти, витые рога, хвост и копыта. Пожиратель Голосов Антинаар, чистокровное порождение Царства Пределов, напоминал человека лишь контуром: но внутри этого контура не было ничего – это был провал, дыра в реальности, очертания которой отдаленно напоминали человеческие.

Третью группу можно было отличить от обычных смертных лишь по исходящему от них ощущению нечеловеческого могущества и власти, никаких же иных признаков обнаружить было нельзя. Таковым, в частности, был хозяин замка – высокий, бледнокожий человек в простор-пых длинных одеяниях. Его сиденье напоминало трон, и сам он казался королем, величественным и гордым. Непримечательное кольцо на левой руке и перстень с алым камнем на правой, черные волосы удерживаются тонким серебряным обручем с узкими, похожими на шипы, зубцами.

Руки Дживрина, лорда-банкира, также украшают кольца – их намного больше, и каждое выглядит столь же роскошно, как и сам хозяин. Пышные одежды и множество украшений сразу вызывают ассоциации с богатым купцом или магнатом.

– Кажется, явились все, кто хотел, – заметил Сольт, Бессмертный Полководец. – Не пора ли начинать?

– Для чего на этот раз ты собрал нас, Дайнеан? – высокомерно бросил Карфакс.

– Может быть, для того, чтобы обсудить события, происходящие на юго-востоке, близ города Стиржеу? – процедил Алгарсэн, Повелитель Камней. – Убит мой ученик и вассал, а его земли захвачены. Это нарушает все договоренности.

– Ничто не нарушено, – немедленно отозвался Волкозуб. Его облик вдруг стал другим: голова человека вытянулась, покрылась чешуей и превратилась в змеиную. – Вернулся законный хозяин земель.

– Закон на моей стороне. Территориальные владения зафиксированы и определены.

– О нет, мы всего лишь договорились не отбирать их друг у друга, – ехидно возразил Гасхааль. – Мой брат, однако, в это время был вне игры и договор не заключал. Следовательно, он ничего не нарушает.

– По-твоему, любой не принявший договор имеет теперь право посягать на наш суверенитет, а нам остается лишь утираться? – презрительно бросил Алгарсэн.

– Конечно, – произнес Бессмертный Полководец прежде, чем Гасхааль успел ответить. На устах его блуждала улыбка. – Любой может свободно посягнуть на наши владения... однако теми же правами в его отношении обладаем и мы... поскольку о и вне договора.

Алгарсэн усмехнулся. Намек был более чем прозрачен.

– Равным образом, ничто не препятствует любому из нас помочь ему отстоять свои земли, – парировал Волкозуб. Сольт холодно посмотрел па него. Не отводя взгляда, Волкозуб добавил: – У него есть не только враги, но и друзья.

Гасхааль тихо засмеялся. Сунул руку под плащ, извлек ворону и нежно почесал ей шею. Кажется, намечавшееся противостояние его забавляло. Алгарсэн с неприязнью посмотрел на птицу. Когда-то, возможно, эта ворона была могущественным колдуном, демоном или даже богом... Но теперь это была просто ворона, и не больше.

– Сегодня мы собрались не для того, чтобы спорить о землях. – Дайнеан поднял руку. Его спокойный голос и призывающий ко вниманию жест каким-то образом разрядили копившееся в воздухе напряжение. – Нападение на вашего ученика, милорд Алгарсэн, – ваша личная проблема, и, полагаю, вы сможете разрешить ее самостоятельно... тем или иным образом.

– Несомненно... – буркнул Повелитель Камней.

– Три года назад мы бросали кости, кому изучать ту странную аномалию, что появилась на сене ре, у Селкететхар, – продолжал Дайнеан. – Как вы помните, удача улыбнулась лорду Гасхаалю, и сегодня он готов любезно поделиться с нами результатами своих изысканий.

Вороний лорд кивнул.

– А что, разве эта Обитель представляет какую-то угрозу? – недоуменно поинтересовался Карфакс – Меня не было на прошлой встрече, просветите.

– Нет, для нас с вами опасности она не представляет, – сообщил демону Бессмертный Полководец. – Но у нее довольно своеобразный лекем-лет, в силу чего в нашем теплом дружеском кругу имел место быть спор теоретического характера, что же это: неумелая попытка вторжения в Темные Земли кого-то со стороны или некая болезнь метамагического поля, своего рода раковая опухоль на теле мира...

– Побывав там, я переменил свое мнение, – сказал Гасхааль. Многие из лордов с любопытством повернулись к нему. – Угрозу это образование несет. Это и раковая опухоль, и вторжение – все вместе. Дело в том, что лекемплет Небесной Обители – это зародыш нового мира. Но это не новый самостоятельный мир, а образование, претендующее на то, чтобы заменить существующую реальность. В самом себе оно не имеет сил для бытия – однако будучи нацеленным на то, чтобы породить новую метрополию, нуждается в силах для дальнейшего роста. Чужих силах. Этот лекемплет – паразит. Он не опасен лишь потому, что появился недавно и не успел еще расшириться. Эмиссарам Обители удается убить лишь самых слабых из нас, но с каждой новой смертью ее лекемплет становится сильнее. Сила убитого делается частью нового порядка, его рабой, покорной ангелу-хранителю. Все персонализации Сил они желали бы уничтожить, начисто стереть из бытия, но не сами Силы. Мы нужны им – в обезличенном, безвольном состоянии, как механические законы природы, не имеющие собственной воли и власти, навсегда застывшие в неком одном определенном состоянии и полностью предсказуемые...

– Желать они могут все что угодно, – пренебрежительно перебил Гасхааля Карфакс. – Если бы неуемные желания сами по себе представляли какую-нибудь опасность, мироздание уже давным-давно развалилось бы. С чем связана твоя уверенность, что этот лекемплет несет реальную угрозу?

– Даже незначительная болячка может погубить организм, если позволить ей развиться, – ответил Повелитель Ворон. – С каждой захваченной Силой Обитель становится сильнее. Если не остановить ее сейчас – то потом...

– ...будет поздно? – усмехнулся Йархланг, Повелитель Падали. – Ты этим нас пугаешь? Хочешь принудить нас выступить совместно против незначительной угрозы, чтобы потом иметь возможность описать совместное действие, предпринятое по твоему настоянию, так, как выгодно тебе, истолковать его как следование твоей воле?

– Не понимаю, о чем ты, – усмехнулся Гасхааль. «Не вышло... – подумал он. – Жаль».

–^Хотя всем известно о вашей вражде с милордом Иархлангом, – вкрадчиво произнес Бессмертный Полководец, – в том, что было сказано, есть определенное рациональное зерно. Милорд Гасхааль, вы действительно хотели сказать, что если ничего не предпринять сейчас, то потом такой возможности у нас уже не будет и Небесная Обитель из довольно забавной организации фанатиков превратиться в не выдуманную, а подлинную угрозу? Вы готовы в этом поклясться своей Силой?

– Я хотел сказать, что потом цена ее уничтожения будет намного дороже, чем теперь, – ответил Повелитель Ворон. – Как бы ни были мы сильны, мы связали себя с этим миром, здесь находятся Средоточья многих из нас, и происходящая замена реальности нас неизбежно заденет. В прямом противостоянии мы победим. Но если мы отложим сражение, то станем слабее и, даже победив, утратим часть своей власти – потому что ослабеет сам мир, с которым связана эта часть, и неизвестно, сумеем ли мы потом вернуть все к тому положению дел, которое было до появления Обители. Поэтому действовать нужно сейчас.

Карфакс и Алгарсэн попытались что-то сказать, но одновременно с ними начал говорить Дайнеан, и его голос, спокойный и размеренный, мгновенно заглушил шипящий хрип, который издавала глотка демона, и четкое, идеально выверенное, звучание фраз Повелителя Камней.

– Милорд, – произнес Дайнеан, – удалось ли вам узнать, чем вызвана эта аномалия? Вы упоминали, что это не только болезнь, но и вторжение. Чье же?

– К сожалению, этого мне не удалось выяснить, – покачал головой Гасхааль.

«Столько пафоса, и что в итоге? – насмешливо подумал Сольт. – Ничего. Он толком не сумел выполнить миссию, получения которой три года назад так упорно добивался...»

«Он лжет, – обеспокоенно подумал Алгарсэн. – Он что-то узнал или о чем-то догадывается... но говорить об этом не хочет. Почему?..»

– ...Но полагаю, – продолжал Гасхааль, – что все ответы мы получим тогда, когда начнем эту опухоль вырезать. Она уже достаточно разрослась и Сила, которая вызвала ее, не сможет остаться вне игры, когда мы вскроем нарыв. И когда она явит себя, я желаю, чтобы вы были рядом и засвидетельствовали это... чтобы мои слова не сочли огульными и пустыми обвинениями.

«Так и есть, – подумал Повелитель Камней. – Он что-то знает».

– Милорд, – спросил Рунг, – не означает ли сказанное, что вы подозреваете за появлением этой, как вы выражаетесь «опухоли», действия кого-либо из нас?

– Нет. – Легкая улыбка пробежала по губам Вороньего лорда. – Я уверен, что эта Сила не имеет никакого отношения к Хеллаэну, и – я надеюсь – никогда не будет иметь.

– Другими словами, – сказал Повелитель Камней, – некоторые соображения относительно того, что это за Сила, у вас есть, но с нами этими соображениями вы делиться не желаете. А вместо этого желаете самолично разрушить Обитель. Если мы примем вашу версию, что же получится в итоге? Есть общая угроза, от которой вы нас желаете спасти... Не слишком ли это? Вы предлагаете описание мира, где сами будете играть наиболее значимую и даже определяющую роль. И это описание станет реальностью, как только мы примем его. Повторюсь: не слишком ли вы многого хотите?

По лицу Гасхааля промелькнула тень досады.

– Чего же хочешь ты? – отбросив вежливость, презрительно спросил он. – Чтобы мы разрушали ее все вместе? По-твоему, это лучше? Так ты повысишь значение этого гниющего куска мира до небес! Подумать только – какая же это колоссальная угроза, если для ее устранения необходимо не меньшее, чем сложение Сил всех Владык Хеллаэ-на! Таким манером ты вырастишь монстра из ничего.

– Я полагаю, – произнес Бессмертный Полководец, – что осуществлять карательную операцию должен только один из нас, в этом я склонен согласиться с милордом Гасхаалем... однако есть некоторый резон и в словах милорда Алгарсэна. Итак, почему бы нам не кинуть кости, как мы поступаем обычно? Кому повезет, тот и пойдет. Прочие же станут свидетелями.

– Вы предлагаете бросить кости? – Гасхааль усмехнулся. – Что ж, давайте.

– Посмотрите, как усмехается эта самодовольная облезлая ворона! – процедил Йархланг, Повелитель Падали. – Он держит нас за дураков. У него есть какой-то способ влияния на кости. Он уверен в том, что они выпадут так, как нужно ему.

– И что же это за способ? – хмыкнул Вороний лорд.

– Может быть, ты нам расскажешь? – презрительно бросил Йархланг.

Гасхааль продолжал улыбаться. Никакие оскорбления не могли ухудшить отношения между ними – потому что дальше ухудшать их было просто некуда. Между Повелителем Ворон и Повелителем Падали уже давно шла смертельная вражда – то затухающая, то возобновляемая с новой силой. Ее первоначальные причины не были значительными – более того, и Гасхааль, и Йархланг уже давно забыли о них, однако о взаимных действиях друг против друга, совершаемых по мере нарастания взаимных обид, забыть было никак нельзя. Если бы не обещание воздержаться от враждебных действий в отношении друг друга – обещание, которое каждый из приглашенных Дайнеаном давал прежде, чем вступить в замок Повелителя Тьмы, они не ограничились бы только словесными выпадами, но клятва связывала их, и каждый, несмотря на взаимную ненависть, понимал, что это и к лучшему.

– Признаться, я не могу представить, каким образом можно было бы повлиять на Кости Выбора, – подал голос Галлар. Тело Хозяина Песчаной Башни по форме точно соответствовало человеческому, но состояло из беспрестанно движущегося песка. – Ведь и сам способ был выбран нами в силу того, что невозможно, как мы полагали, смошенничать в этом деле. Однако, если обвинение милорда Йарханга истинно, если способ существует и он известен Вороньему лорду, розыгрыш превращается в фарс и в нем нет никакого смысла.

– Бремя доказательства лежит на том, кто выдвигает обвинение, – бросил Гасхааль.

Молчание, установившееся после его слов, нарушил Дайнеан:

– Полагаю, милорд, будет справедливым, если вы не станете участвовать в розыгрыше.

Лицо Повелителя Ворон отразило крайнюю степень удивления и даже обиды:

– Что? Я не ослышался? И вы тоже поддерживаете это смехотворный наговор?

– Нет, нисколько, – ответил Дайнеан, – однако в одном розыгрыше, связанным с Небесной Обителью, вы уже участвовали и выиграли. Было бы справедливым, если бы новый розыгрыш проводился среди тех, кому в первый раз не улыбнулась удача.

– Милорд, это ущемление моих прав, – с легким упреком произнес Гасхааль.

– Милорд, будьте к нам снисходительны. – Дайнеан сделал паузу. Гасхааль хотел что-то сказать, но прежде чем он успел заговорить, Повелитель Тьмы продолжил:

– Кроме того, исходя из рассказанного вами о Небесной Обители, нет никакой разницы, кто именно из нас предпримет меры по ее ликвидации. Вы ничего не потеряете, став свидетелем, а не участником... Или же разница все-таки есть, и какие-то детали, указывающие на эту разницу, пока ускользают от нашего внимания?

Гасхааль не сразу ответил. Он был почти готов сказать: да, разница есть. Но разница была только для него одного. Там, внутри лекемплета Обители, затаившись на самом дне разума Эдвина кен Гержета, в какой-то момент он ощутил присутствие чужой Силы. Ощутил и узнал ее.

У Гасхааля было много врагов, и многие желали ему конечной смерти, но были враги, которые, безусловно, выделялись из общей массы. И первым в числе тех, кого выделял сам Гасхааль, был лорд по имени Келесайн Майтхагелл, Повелитель Молний. Некогда ему удалось привести Гасхааля к небытию, и тогда все недруги Вороньего лорда возликовали, полагая, что Гасхааль сгинул навсегда и дорога Возвращения для него закрыта. Ведь это была не обычная смерть, которая страшна для лорда не более, чем непродолжительный сон, а нечто совершенно иное. Он был отсечен от Силы и уничтожен как индивидуальность, как полагали – навсегда. Все же ему удалось воскреснуть и вернуть былую мощь, хотя это и стоило огромного труда и длительного времени – много тысячелетий прошло, прежде чем он стал прежним. К тому времени мир, где когда-то столкнулись Повелитель Ворон и Повелитель Молний, уже был разрушен. В качестве нового дома Гасхааль выбрал Хеллаэн и поселился в нем, а Келесайн Майтхагелл – само воплощение добра и порядка – отправился в иную метрополию с целью создать наконец-таки идеальный, совершенный мир без зла и порока. С помощью своих учеников, некоторые из которых также обрели Силу, он возвел Светлую Империю, включавшую в себя множество населенных миров. Империя активно расширялась, принося свою культуру и свои порядки в миры за пределами изначального ригурт-хада.