355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Терехов » Дар (СИ) » Текст книги (страница 2)
Дар (СИ)
  • Текст добавлен: 13 октября 2017, 23:30

Текст книги "Дар (СИ)"


Автор книги: Андрей Терехов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

В голове послушно замелькали детали происшествия, и Стефан тяжело поднялся. Он выдержал равнодушный взгляд полуголой северной богини, оправил мундир и пошел прочь. Казалось, нужно было с кем-то поговорить или чего-то дождаться, но Стефан решил, что это просто от усталости.



***



– Уйди! Уйди! – визжала женщина. У нее уже сел голос, она покраснела от крика, она хрипела, кашляла, била по плечам девушку и снова визжала: «Уйди!»

«Уйди!»

«Уйди!»

Корделия взмолилась, чтобы женщина замолчала, но ту словно заело. В воздухе витало неприятное возбуждение. Люди, потные, с маслянистым блеском в глазах, шептались, смеялись, бродили вокруг девушки и кричащей женщины, брали что-то из саквояжа, пихали «предмету» в волосы или в платье и заходили на новый вираж. Корделии казалось, что она пришла под конец шумной вечеринки, где все изрядно выпили. Корделия и сама так себя чувствовала – нереальной, будто хватила лишку.

– Уйди! – не утихала женщина. Корделия задумалась, сумасшедшая ли это? Или родственница девушки, которая просто впала в истерику от происходящего. – Уйди!

Было от чего. На лбу у «предмета» кто-то написал черным «Красотка», а свечи за спиной зажгли. Из ранок на левой руке сочилась кровь, и белобрысый господин во фраке слизывал алые капли. Иногда господин не поспевал, и те падали на пол, на платье. Странно, еще утром оно сияло белизной, а теперь его порезали на лоскуты, обрызгали грязью, кровью и уляпали отпечатками рук. Корделии представлялось, что женщине следует кричать «Уйди» на безумца во фраке, но нет – та кричала именно на девушку.

Корделия снова поискала глазами Йонниберга, и под сердцем сжалось – его нигде не было. Ушел? Не отыскал ее в толпе?

Корделия глянула на часы. Больше оставаться не стоило, и внутренности стянуло холодком. Ушел или нет? Она и радовалась, что встретила Йонниберга, и злилась от этого. Аккурат сегодня, здесь – и теперь снова потеряла в толпе, как и несколько лет назад. Как бы все сложилось, если бы они тогда не разминулись?

Корделия в отчаянии сжала часы в руке, и циферблат с хрустом треснул. Статный, красивый юноша подошел к девушке, открыл ей рот и невозмутимо сунул нож промеж зубов. Девушка напряглась, и Корделия тоже напряглась, перестала дышать. Она представила, что эта глупышка ничего не видит из-за пластырей на глазах и только чувствует, как холодная сталь елозит, скребет по зубам и упирается в небо. Корделию передернуло, но тут молодой человек вынул нож изо рта «предмета», поводил лезвием в полосе солнечного света и скрылся. Корделия на секунду почувствовала облегчение, а потом к девушке приблизился еще один господин и стал развязывать шнуровку на платье. Дородная женщина взяла его за плечо и сказала что-то. Тот не отреагировал.

Корделии сделалось неловко. Она посмотрела вокруг – люди вели себя так, будто ничего неестественного не происходило. И Йонниберга все не было, и женщина все визжала «Уйди!», и чувствовалось по голосу, что у нее уже нет сил, но и замолчать она уже не сможет.

Уйди. Уйди. Уйди.

Уйди. Уйди.

Корделия в отчаянии посмотрела на девушку, которую пара мужчин перенесла в пятно солнечного света. Платье сползло к бедрам, одна свеча выпала, изошла сизым дымом и погасла.

Уйди. Уйди.

Корделия и хотела «уйти», но Йонниберг как сквозь землю провалился, и эта девушка... именно ее было жалко, то ли из-за молодости, то ли из-за свойственной этой самой молодости дурости, которая почудилась Корделии на глубине зеленых глаз.

Корделия, как во сне, направилась к изваянию могучего воина, что вздымал горящее копье. Когда никто не видел, она сунула руку в нишу за постаментом и зажмурилась.

Раздался щелчок.



***



"... итого из оружия в зале Северных народов были найдены:

нож – 4 шт

опасная бритва – 1 шт

бомба неопределенного действия (находилась в нише за одной из статуй; представляет собой часовой механизм, ударное устройство и запаянную колбу с прозрачной жидкостью; колбу отдали в университет для исследования) – 1 шт

пистолет – 3 шт

официальные сабли представителей посольства Риберии (из посольства прислали запрос с просьбой их верну..."



Стефан отчаянно зевнул и вытащил из пенала пневмопочты, который держал под мышкой, документ с гербовой печатью.



"КОМУ: Департамент дознания Леемстада, лично в руки Стефану Зееману

ОТ КОГО: Служба управления зданиями посольства республики Риберия

В ответ на ваше обращение сообщаем, что точное описание болезни, которая сейчас распространяется в наших городах, мы предоставить не можем из-за задержки пакетбота в территориальных водах Гольмийского протектората. Однако врач нашего посольства постаралась составить для вас описание на основе ее переписки с родными и друзьями (уточняем, что лично она не видела ни одного случая заболевания).

По всей видимости, болезнь вызывается спорами так называемой черной плесени (Aspergillus niger), которую можно встретить в лесах Риберийского полуострова. Заражение идет воздушно-капельным путем. Инкубационный период составляет 1-2 часа. Впоследствии у человека возникают симптомы инфекции (температура, слабость, боль в суставах). Параллельно идет распространение плесени в верхних слоях кожи: почернение, омертвение и ороговение, из ран активно выделяются споры. В этот момент человек наиболее заразен. Сильные боли и зуд сопровождают этот период. Возможно загнивание ран. Общая продолжительность заболевания составляет 2-3 недели. Прогноз благоприятный при надлежащем лечении (постельный режим и борьба с загниванием), исключение составляют люди с ослабленными здоровьем: пожилые, беременные, дети. Примерная смертность составляет 1 к 6.

В заключение напоминаем, что ваш магистрат обещал нам «четкое и ясное» объяснение гибели главы нашего посольства. Также в ведении вашего Департамента находятся три сабли и три пистолета, принадлежавшие послу и его охране. Просим вернуть их по причине высокой значимости для церемониала и стои..."



– Господин дознаватель, – прервал получтение-полудрему Стефана мужской голос.

Стефан сфокусировал взгляд и осознал, что идет по подвалу городской больницы. Из полумрака, который едва рассеивал голубоватый свет ворванки на лестнице, выступил незнакомый врач.

– Опять к нам? – спросил доктор.

– Да и не то чтобы опять, а...

Стефан лукаво улыбнулся. Он не помнил, что спускался в мертвецкую раньше, он вообще мертвецкие не любил. Белые стены, белый пол, и смотреть, кроме тел, не на что.

– ... а насчет нашей художницы, молодой человек, – закончил Стефан. Врач отвел взгляд, и Стефану стало не по себе от мысли, что он уже был здесь.

На самом деле был и не помнит.

– Положим, я уточнить, – быстро добавил Стефан и заговорщицки подмигнул. Несмотря на внешнюю бодрость, внутри у него все омертвело. Он четко, до животного ужаса, осознал, что впадает в то самое слабоумие. Пускай медленно, пускай не так страшно, как описывали в газете, но эти пустота, без-мыс-ли-е уже маячили впереди.

– Положим... – неловко сказал врач.

В молчании они пошли по темному, леденящему коридору. Звук шагов эхом разносился по подвалу. Стефан тщетно гнал мысли о памяти, но как раз это – вот ирония! – не забывалось.

– Герцогиня все-таки приедет на опознание? – прервал тишину врач.

– Побойтесь Бога. Прислала записку, что детей у нее нет и не было, а домыслы общественности о ее внебрачных связях не должны интересовать департамент дознания.

Врач хохотнул.

– Герцогиня льда. Вот не зря ей дали такое прозвище.

Стефан задумался и не ответил.

– Говорят, она совсем разорена?

– Не люблю сплетничать. Уж простите старика.

– Да это я так...

Они помолчали.

– О той, с клеймом змеи, что-то узнали? – спросил врач.

Стефан непонимающе посмотрел на него.

– Женщина с клеймом двухголовой змеи. Северянка. Я вам говорил.

– А! – Стефан облегченно вздохнул. – Право слово, что-то там ничего толком не узнается, хе-хе.

Стефан вспомнил, что у женщины нашли камею с гравировкой «К от Й», и подумал, что можно об этом упомянуть, но тут они вошли в мертвецкую. Стефана обдало сыростью, вонью гниения, и все мысли пропали. Он машинально остановился. Врач зажег светильники на стенах, а те сцедили голубоватый свет на белые столы, которые бесконечными рядами уходили в темноту. На каждом под простыней лежало тело.

– Вот она, – врач подошел к третьему слева столу и зажег еще одну лампу. В углу лежал открытый саквояж, и Стефан бросился к нему, как к спасению. – Что вы... уточнить?

– А пускай и все, молодой человек, – выдавил Стефан. Он услышал, как с шуршанием оттянули простыню, и наклонился к саквояжу, чтобы не слышать мерзкого звука. Каждый предмет, который принесла девушка в музей, снабдили биркой и пронумеровали, словно экспонаты странной выставки: перья, черная ткань, батон серого хлеба. Переносная лампа. Нож.

– Все? Ладно. Ну... много внешних повреждений. Порезы – судя по всему, кухонным ножом из ее вещей.

«Ботинки, куски ткани, – перебирал мысленно Стефан, чтобы отвлечься, – диплом об окончании историко-культурного факультета. Роза».

– Проколы. Это шипами той розы, на которую вы смотрите.

«Бутылка вина, лейкопластырь, виноград, сигареты».

– Мелкие ссадины. Царапины. Порезы во рту, на шее. В области детородных органов.

«Ножницы, гвозди. Металлический прут».

– На плечах и груди ожоги от сигарет. В ключицу вбит гвоздь. Почти вся левая половина тела обожжена.

Стефана повело в сторону.

– Вот оно как?..

– Видимо, ее облили ворванью и подожгли. Да я же вам уже...

Врач запнулся и замолчал.

Стефан потрогал шипы высохшей розы, что гнила на подкладке саквояжа, затем перевел взгляд на обугленную книгу. Он поднял ее и взвесил в руке. «Сказания Севера». Голова уже кружилась от мерзкого запаха гниения, ноги дрожали.

– Если так, отчего именно-то она умерла? – почти нормальным голосом спросил Стефан.

– От болевого шока. Скорее всего, когда ее подожгли.

Стефан полистал деревянными пальцами книгу и наткнулся на страницу в бурых пятнах. Слева шел исторический очерк, а справа – текст сказания. Поверх букв проступали кровавые отпечатки тонких рук.

– А гниль-то? Гниль?

– Вот гнили нет совсем.

Стефан цокнул языком и превозмог, заставил себя посмотреть на девушку. К облегчению, видно было только ее лицо, левую половину которого скрывала обгорелая маска верблюда. А справа – глаз, заклеенный пластырем, краешек улыбки, конец надписи «...ЕТКА» на лбу и бледная, в царапинах, кожа. Остальные детали прятала простыня.

– Нет, значит. Нет... Положим так. Скажите-ка, откуда на ней маска?

– Так все и было. Видно, в конце на нее надели. Не знаю.

– И гнили как бы и нет? Ни вот на столечко?

– Совсем. Единственное тело из музея, которое не имеет ни следа этой заразы. Это сложно не заметить.

На Стефана навалилась слабость – такая, что и держать книгу стало тяжело. Он хотел положить томик в саквояж, но тут наткнулся взглядом на описание слева, где остались бурые отпечатки пальцев.



«В этой главе приведен полный текст Песни смерти. Она исполнялась в ритуалах почитания Марраша, правителя царства мертвых. Несмотря на свой пугающий образ, Марраш пользовался у северных кочевых племен репутацией жестокого, но справедливого бога, который взвешивал человеческие деяния. Известен пещерный город Уну-ашли, где, судя по останкам, жители погибли именно во время выполнения ритуала почитания Марраша. Тем не менее причиной, вероятнее, стал вовсе не божественный суд, а взрыв пещерного газа, выбросы которого весьма часты в тех местах. Благо сам ритуал, начинающийся пусканием крови измученной голодом и отсутствием сна жертвы, заканчивался ее сожжением во сла...».



Стефан выронил книгу на подкладку и закрыл глаза. Когда слабость прошла, он вновь посмотрел на тело девушки. Некоторые очевидцы музейных событий – те, кто умирал помедленнее и помучительнее, утверждали, что в конце она вдруг «ожила» и пошла сквозь толпу. Люди испугались, побежали в стороны, а потом... потом стало поздно. Стефан с ознобом представил, что они увидели: девушку с порезами, с ожогами от сигарет, облитую ворванью, в пламени которой краснела и надувалась волдырями кожа. И кожа лопалась, обнажались мясо и жир, и жир тоже горел, обугливалось мясо, и боль проникала в кости.

– Что-то смотрю и не пойму: а где ее оглобли-то? – спросил Стефан. У него уже не оставалось сил, и в конце фразы голос дал петуха.

– Оглобли?

– Да ну эти... подсвечники.

– Мы сняли. Там они ей не понадобятся.

Стефан покачал головой, и его едва не стошнило. Перед мысленным взором, который затуманили сонливость и усталость, все четче проступали детали случившегося – как рифмы тех стихотворений, которые Стефан не писал. У некоторых деталей тоже имелась своя, особая рифма, а у других – наоборот, ее не было.

Стефан с трудом поблагодарил врача и направился в Департамент.

На улице дул промозглый ветер, и с серого неба падал снег. В экипаже Стефан задремал, а проснулся, когда колеса резко, слишком резко громыхнули по булыжной мостовой. Сердце забилось, и он со злости вышвырнул из мыслей северных сепаратистов, бомбу и женщину с клеймом двухголовой змеи – они ни капли не рифмовались с запаянной колбой. В приемной департамента, где с надменным видом бродил чиновник из магистрата, Стефан мысленно зачеркнул либерийского посла, три церемониальные сабли и эпидемию. 1 к 6? Да не смешите!

Но то, что оставалось; то, что кружилось в мыслях, подобно снегу на улице, откровенно пугало Стефана.

Он оглянулся, поднялся к себе в кабинет и поставил чайник на каминную решетку. На столе айсбергами топорщились отчеты, и Стефан разгреб их. Ватными пальцами, то и дело засыпая, он стал писать отчет и представил, как отправит бумаги вниз по пневмопочте, а потом выслушает высокомерную «просьбу» освободить пост. Ну разве возможно иное после такого донесения? И сделалось горько, что завтра жизнь продолжится, отправь Стефан бумагу или нет, – продолжится, продолжится, несмотря ни на что. И утром откроется музей, и посетители выстоят за билетами, и будет новая модная художница. И приедут новые дипломаты, и новые сепаратисты пустят газ, и новые люди озвереют от сладкого чувства власти – ну не здесь, так в подворотне или на поле боя. Ну что с них взять? Они слабые, это в их природе. И надо только поспать, поспать, чтобы в голову не лезли дикие мысли. Потому что иначе выходило, что в музей призвали древним ритуалом бога мертвых, и этот полулицый Марраш вынес всем приговор, и повезло только припадошной художнице с дурацкими оглоблями на плечах, которая умерла на миг раньше. Ну разве могло так случиться? Нет, не могло. Надо было только поспать и забыть все это. Забыть кошмар в музее, забыть студенческие волнения. Забыть стачки, десятилетие переворота, высылку северян, голод, разруху; жену, что Стефан пережил; сына, что он пережил; свою молодость и ту хорошенькую девочку с фамилией Кнапсен – да как же ее звали?! – что он тоже пе-ре-жил.

Оставалось поставить точку, сунуть донесение в пенал и потянуть рычаг пневмопочты. А потом просто закрыть глаза. Раз уж старость подарила этот дар – ЗАБЫВАТЬ, – Стефан собирался воспользоваться им по полной.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю