355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Саликов » Жандарм » Текст книги (страница 4)
Жандарм
  • Текст добавлен: 3 октября 2016, 18:58

Текст книги "Жандарм"


Автор книги: Андрей Саликов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6
Картинки из прошлого

– Племяш, ты про Казарского слышал? – неожиданно спросил меня Семеныч.

– Конечно, – удивился я, прервав на секунду чистку «вессона». – Бриг «Меркурий».

– А что потом с ним стало, знаешь?

– Отравили его. Но история очень темная, – недоумевая, ответил я.

– Ты заканчивай, и пойдем прогуляемся.

Быстро управившись с оружием, мы пошли в класс к Ершову. Войдя в него, вместо штабс-капитана я с удивлением увидел Михайлова.

– Проходи, не стой столбом, – поприветствовал он нас. – То, что ты сейчас услышишь, не должно никуда уйти.

– Так точно, вашбродь.

– Вот и хорошо. Унтер-офицер тебя уже спрашивал о Казарском.

– Так точно, вашбродь.

– Рассказывать про него нужно? – спросил он у Семеныча.

– Никак нет.

– Тогда слушай дальше. Александр Иванович Казарский был офицером корпуса. Пусть тебя это не удивляет. Да, мундир наш он не носил, но выполнял функции по надзору за исполнением повелений государя. Во время ревизии он был отравлен. Александр Христофорович Бенкендорф[6]6
  Бенкендорф Александр Христофорович (при рождении Александр фон Бенкендорф) (1782–1844) – граф, российский военачальник, генерал от кавалерии; шеф жандармов и одновременно главный начальник Третьего отделения собственной Е. И. В. канцелярии.


[Закрыть]
провел следствие, которое вскрыло тайное общество. Поэтому смерть Александра Ивановича осталось неотмщенной. Слишком высокие посты занимали заговорщики. Корпусу пришлось отступить. Но мы ничего не забыли. Тайно мы уничтожали заговорщиков. Теперь тебе поручается устранить Клавдию Дмитриевну Машкову.[7]7
  Настоящие ФИО убийцы автор не нашел, поэтому взял произвольные.


[Закрыть]
Именно она подала чашку с отравленным кофе. Сейчас она уже почтенная дама, но разум отнюдь не потеряла. Вопросы?

– Я действую один?

– Да.

– Как все устроить? Несчастный случай или грабеж?

– Грабеж. – И Михайлов позволил себе улыбнуться. Вот только улыбочка у него была еще та. Волчья.

– Где она живет или гуляет?

– Все, что нужно, расскажет унтер-офицер. – Михайлов дал понять, что инструктаж закончен.

Вышел я из класса ошарашенный. Оно понятно, просто так взяли и приказали убить… Кого? Человека? Не смешите меня, сия дамочка, наверняка «завалив» несчастного Казарского, спала сном младенца. Здесь пиетета к человеческой жизни не испытывают. И потом, ты, парень, не забыл, где служишь? И мужичков, расстрелянных тобой? Вот так. Сопли и сантименты в сторону. Тебе поручили задание, и ты его выполнишь на пять с плюсом.

Переговорив с Семенычем, я узнал, где объект гуляет. Под благовидным предлогом на следующий день мы отправились в город. Найдя безлюдное место, я переоделся в гражданку. Стараясь как можно меньше привлекать внимание, прошелся по парку. М-да. Плохо, очень плохо. Незаметно «сработать» не удастся. Хотя вот за этим поворотом «цель» будет не видна гуляющим. Густые кусты скроют меня, если метнуть нож… Есть. Рискованно, но по-другому не получится.

Все это я изложил Семенычу. Он покряхтел, но план одобрил. Пришлось изготовить под это дело пару ножей и до изнеможения тренироваться все отпущенное время. Спустя два дня я лежал в зарослях. Немного потряхивало, глубоко выдохнул, заставляя себя успокоиться. Наконец появилась «цель». Меня она не видела, но сама была как на ладони. Высокая, прямая и отнюдь не собиравшаяся на тот свет. Больше всего меня поразили глаза. Правду говорят, что они зеркало души, в них была только жажда власти и готовность идти для этого по трупам. Она так и не поняла, что убита. Я вогнал ей нож в глазницу, а дальше, продравшись через кусты, быстро сымитировал ограбление. Сорвал сережки, перстень и ожерелье и рванул оттуда как можно быстрее.

– Эй, ты что здесь крутишься? – Невысокий тип перегородил мне дорогу. – Это наше место…

Да, это мне «повезло» нарваться на шпану. Сейчас начнется базар: «Это наша корова, и мы ее доим». Главное – они меня могут опознать. Значит, надо «чистить».

Босяк так и не успел договорить, как получил «лапой тигра». Крутнувшись по часовой стрелки с левой руки, вогнал нож в горло второму.

– Ты чего… – запаниковал третий и, попытавшись отступить назад, споткнулся и упал на спину.

Падать его явно не учили, приложился он не слабо. Спасибо за подарок, и он получил нож в горло. Разворот, первый только начал приходить в себя. Пара шагов, ногой по чашечке, левой в горло, а правой с «вишней» в «солнышко». Готовы. Так, делаем натюрморт на тему «вор у вора». Все, сваливаем.

Настоящее

Присутственное место, похоже, одинаково во все времена. Поймав у входа провинциального секретаря, я узнал, где находится местный кощей, пардон, казначей. Оставив свой конвой в холле, направляюсь в заветную комнату. В ней сидел уже пожилой коллежский секретарь с внешностью доброго дедушки. Однако нужно держать ухо востро. Этот милый дедушка в звании поручика мне сильно не понравился. Все инстинкты просто кричали об опасности.

Дедушка, увидев меня, хоть и пытался сохранить невозмутимость, но ему это не совсем удалось. Его в принципе можно понять. Всегда к нему приходили офицеры, которых он почти всегда «обувал». А сейчас перед ним стоит жандармский унтер. Не позавидуешь ему, и хочется и колется.

– Что тебе? – спросил он, не отвлекаясь от бумаг.

– Денег, – протягиваю ему ведомость. Глядя на него, понимаю, что не удержится. А чему удивляться. Тысяча двести рублей с копейками.

– Держи. – И отдает мне пачку. – Свободен.

– Деньги счет любят. – Пересчитав, убеждаюсь, что полностью деньги не выданы. – А остальные?

– Вот что, унтер, если не нравится, возвращай деньги и проваливай отсюда, – с раздражением говорит старикан. Проняло его, такой гешефт, похоже, накрывается.

– Как скажете. – Я кладу деньги обратно на стол. – Ведомость?

– На. Больше можешь не приходить, понял? – Похоже, настроение я ему испортил на весь день.

– Нет.

От моего ответа бедняга аж подскочил. Такой наглости он еще не встречал.

– Унтер, не забывайся, я имею чин офицера.

– У нас и генералы на допросах плачут. – Я с удовольствием процитировал классику.

– Вон, – прошипел красный от ярости чиновник.

Выхожу от него, спокойно прикрывая дверь. Внутри меня все просто клокочет от злобы. Ладно, суки, сейчас будет вам визит вежливости.

Роскошные планы мести временно улетучились, когда я увидел проходившую мимо меня колонну войск. Два в одном. Рояль, как сказали бы в моем времени, но факты вещь упрямая. Мимо проходили кубанские пластуны, причем не менее батальона. Но еще большей радостью для меня была следовавшая за кубанцами батарея. Не может быть, твердил я, видя проезжающие пушки Барановского.

– Разрешите, вашбродь? – постучавшись, спросил я.

– Заходи.

В комнате кроме Михайлова были Овцын, Зотов и незнакомый мне полковник корпуса.

– Вот теперь все в сборе, – сказал подполковник, поднимаясь со стула. – Слушай приказ…

Интересно, за что это нас «любят»? Повышение в званиях, конечно, хорошо, но мертвым это ни к чему. Офицерам дали очередное звание, а нас с Овцыным перекинули аж через несколько ступенек. Он теперь фельдфебель, а я прапорщик.

– Господа, какие у вас предложения?

– Разрешите, вашбродь? – встал Овцын.

– Слушаю вас, фельдфебель.

– У нас имеются трофейные многозарядки. Половину из них хорошо бы переделать под наш патрон.

– Вы, прапорщик.

– Для усиления необходимы дополнительные силы. Когда я шел сюда, то мне навстречу попались кубанцы и батарея 2,5-дюймовок Барановского. И необходим взвод минеров. У меня все.

– Хорошо. Эти части я включу в состав формируемого отряда.

– Господин подполковник?

– Слушаю вас, господин капитан.

– Нам необходимы стрелковая и саперные роты, которые будут подчинены непосредственно мне. Две батареи четырехфунтовок с тройным запасом снарядов на орудие. И эскадрон кавалерии. И главное, кто будет командиром этого отряда?

– Я, – спокойно сказал подполковник. – Вы жизнью битые и понимаете, что если вас оставить одних, то на отряде можно ставить крест.

– Господин подполковник, – заговорил Зотов, – как насчет наведения порядка в этом бардаке?

– Наведем обязательно. Итак, все прекрасно понимают, что сейчас творится под Плевной. Турки повторяют, причем успешно, наши действия в прошедшей войне. Мы теряем людей и время и вследствие этого – победу. Из последних приказов вам ясно, что с помощью вашего отряда мы попытаемся переломить ситуацию в свою пользу. Теперь по штату отряда. За городом нас ждут саперная и стрелковые роты армейцев. В ваш отряд прибыло пополнение. Сотня стрелков и тридцать саперов. Пришлось вы грести все наши депо. Артиллерию получим здесь. Вопросы?

– Господин подполковник, – поднялся со своего места Зотов, – кто заменит осназ?

– Вам придается конная команда.

– Спасибо, – ответил сразу повеселевший Зотов.

– Господин подполковник, – сказал я, вставая, – в приказе говорилось о возможности подчинять себе различные части?

– Да.

– Тогда необходимо взять кубанцев. Их подготовка почти не отличается от нашей, и в грядущих боях нам будет проще взаимодействовать именно с ними. А батарея с пушками Барановского может быть использована непосредственно в боевых порядках.

– Я согласен с моим офицером, – произнес Михайлов. – Если есть возможность, то надо сформировать сильный отряд, который не зависит от выделенных ему сил. Такой отряд может действовать самостоятельно.

– Хорошо. Тогда начинаем.

– Это просто. Не надо идти на поклон к армейцам, не дадут. Но вот интенданты вполне смогут дать.

– И как ты этого добьешься? – В голосе Михайлова слышался скепсис. Понять его можно. Снабжать создаваемый отряд никто не возьмется, а малейшая нехватка боеприпасов и снаряжения поставит на нашей самостоятельности жирный крест.

– Очень просто. Наверняка они часть грузов продают, а списывают как утраченные в результате несчастных случаев. Мы под видом поиска шпионов, которые эти случаи и устраивают, находим учетные книги, и интенданты у нас в кармане.

– А ведь выйдет… Так, Овцын, остаешься здесь, Дроздов, за мной.

– Далеко собрались? – поприветствовал нас Зотов.

– Интендантов учить, как надо Родину любить, – брякнул я.

– Пойдемте. А то прапорщик половину перестреляет. И с кем работать тогда?

– А вот Александр Васильевич…

– Я знаю, что он говорил, – прервал меня подполковник. – Только вот он не всех вешал, а лишь в исключительных случаях. Понятно?

– Понятно. А сейчас случай разве не исключительный?

– Слушай, Дроздов, когда нужно будет вешать, тебе скажут, – прервал мои разглагольствования Михайлов.

Наш визит интендантам запомнился надолго. Правильно, ведь когда выносится парадная двухстворчатая дверь, это сразу выбивает из равновесия. А когда ввалившиеся типы целеустремленно поперли к кабинету начальника, стало просто страшно. Ведь жандармы, конечно, гадкие и противные, но они обязаны вести себя вежливо. А эти черт знает во что одеты, только по кепи и понимаешь, с кем дело имеешь, командир их хоть по форме одет. Так они и силу применяют.

На требование предоставить нам книги, естественно, отказали под благовидным предлогом. Но поручика было не остановить, всю свою ненависть за последние дни он выплеснул на них.

– Голубчик, поймите правильно…

Звук взводимого курка оборвал речь этого прохвоста.

– Что вы себе позволяете…

– Заткнись. – Это я с удовольствием говорю ему. – Ты что, не понял, кто к вам пришел?

– Книги. – От голоса Михайлова заметно похолодало. – Прапорщик, если не подчинятся, то…

– Понял, господин капитан, по законам военного времени. Давно пора.

– Так, господа, извольте прекратить этот балаган и удалиться.

«Ого, никак местный начальник нарисовался», – подумал я.

– Рапорт о вашем недостойном поведении я подам вашему начальству, – продолжает давить он.

– Подполковник, я думаю, что вам придется пройти с нами в пункт, где вы подробно расскажете, как такое количество грузов можно потерять, – отчеканил Зотов.

Перемещаюсь за спину подпола.

– Шаг влево, шаг вправо – попытка побега, стреляю без предупреждения. – Мой «вессон» смотрит ему прямо между лопаток.

– Ты. – Палец Зотова указывает на нашего спорщика. – Живо собрал книги и пошел вперед.

Посадив обоих в пролетку, нанятую нами, доставляем обоих к себе. Что же, первый раунд за нами.

Несомненно, наша поездка произвела фурор. Такого в той истории никогда не было. Добравшись, мы препроводили обоих интендантов в разные комнаты. Зотов занялся наглым начальником, молодому поручику, прибывшему вместе с полковником, достался спорщик.

– Не уходите, господин прапорщик, – остановил он меня. – Возможно, мне понадобится ваша помощь.

– Есть. Синицын, Иванов, ждать здесь.

Посадив его перед собой, поручик начал просматривать учетные книги. Взяв одну из них и быстро пролистав, положил ее обратно. Похоже, воровали все, кто только мог дотянуться до любых ценностей. Крымская кампания научила только одному: воруй, и тебе ничего за это не будет.

– Мне просто интересно, вы понимаете, что все это, – я указал на стопку книг, – нож в спину собственной армии.

– Да ты понимаешь, с кем связался?

– Я – да, но ты, похоже, не понял, что вашей неприкосновенности приходит конец?

– Да видели мы таких молодых, и где они? – В его глазах я увидел превосходство и презрение к нам.

– Запомни, сука, мы тоже не дети. И Казарского запомнили. Та б…дь поплатилась за его смерть. Что глазками засверкал, не нравится? Ничего, Нерчинск и Акатуй ждут вас.

– Не боишься, как я погляжу. – Теперь он не скрывал ненависти. – Думаешь, победил? Рано радуешься, сопляк.

– А ты, старый хрен, о защитниках думаешь? Зря. Его, – поручик кивнул на комнату, где были Зотов и подполковник, – возможно, и спасут, но тебя – нет, и ты это отлично знаешь, вот и злобишься. Так вот, у тебя теперь два пути. Первый. Даешь мне подписку о сотрудничестве и возвращаешься обратно к себе. Второй. Продолжаешь переть как бык, и тогда я тебя сажаю. Выбирай.

– Не много на себя берешь? – Похоже, интендант немного растерян. Он просто не ожидал от поручика такого. Что же, пока враг растерян, его надо дожимать.

– В самый раз. У тебя минута, если нет, Богом клянусь, посажу. Плевать на последствия для себя, но ты сядешь.

Он, видимо, не верил поручику, но, встретившись с моим взглядом, он замер. А я, глядя на него, вспоминал всех тех, кто в мое время точно так же вершил судьбы. Но здесь и сейчас я действительно мог восстановить справедливость. И поэтому он, увидев в моих глазах чистую ненависть, которая была направлена только на него, сломался.

– Твой псевдоним Ветров, – усмехнулся я.

Убедившись, что расписка о сотрудничестве написана правильно, я вышел из комнаты.

Мой второй визит к казначею был краток. Он беспрекословно выдал все деньги по ведомости.

Глава 7
Картинки из прошлого

Убийство повергло в шок местную богему. Досталось всем: и полицмейстеру, и исправнику. На нас прогрессивная общественность особенно постаралась отыграться. Нам припомнили все: и что было, и чего не было. Конкретно для нашей группы это вылилось в беготню по окрестным лесам в течение недели. Для маргинального элемента суета здорово сказалась на здоровье. Три мелкие бандочки мы зачистили, но, сообщив сотскому[8]8
  Сотский – в XIX – начале XX столетия – один из низших чинов полиции на селе. Свои обязанности исполнял, как правило, безвозмездно, в порядке натуральной мирской повинности. Не являлся должностным лицом сельского управления. Выбирался ежегодно на сельских сходах по одному от 100–200 дворов.


[Закрыть]
старосте число голов, были подняты на смех. Мол, семнадцать человек – это чересчур. Бить морду ему не стали, а тихо удалились. Как говорится, хорошо смеется тот, кто первым стреляет. Четвертую шайку мы выслеживали уже из вредности, и, найдя, дождались ночи и тихо взяли в ножи.

Утро у вредного сотского удалось. Выйдя во двор и увидев нас, поинтересовался, что нам нужно. Вышедший из дому кум спросил, какого хрена мы тут делаем. Поручик не стал долго ждать и элегантным жестом скинул дерюгу. Под ней оказалось семь голов. Первым не выдержал кум, утробно метнув завтрак на землю. Через пару секунд к нему присоединился сотский. Налюбовавшись этим зрелищем, Михайлов с барственной интонацией сказал, что дарит им награду, причитающуюся за бандитов. Мол, мы люди скромные, нам и жалованья хватит. И, оставив наш законный трофей, вышел со двора. Угу, интересный у нашего командира юмор, ведь теперь сотскому придется объяснять, почему у него головы оказались. Геморрой ему предстоял знатный, аж приятно на душе стало.

А когда вернулись из рейда, до нас довели, что злодеи пойманы. Полицаи нашли моих «крестников», а оброненный перстень подобрал, на свою беду, шпаненок. И естественно, при дележе получил нож в сердце от подельника. Правда, тот через два часа напоролся на тройку городовых. А те в свете произошедшего начали пальбу. В общем, на трупе нашли перстень, который со скорбной миной вручили радостным наследникам. Бог с ними, серьгами, у бабульки сорок тысяч наследства только ассигнациями. Поэтому дело торжественно закрыли.

* * *

Ну, здравствуй, Плевна. На третий день форсированного марша мы вышли к ней. Я понимаю удивление и недоумение тех, кто нас видел. Жандармы, числом не менее полутора сотен, рота стрелков, три батареи, батальон кубанских пластунов и рота саперов. Плюс внушительный обоз. Одним словом, сюрреализм и ночной кошмар службиста. Встретивший нас ротмистр указал место нашей дислокации.

Настоящее. Три дня назад

Закончив все дела в городе, мы отправились в расположение прибывшего подкрепления. Недалеко от города рядом с небольшой деревушкой раскинулся палаточный городок.

– Ну и куда нам идти? – задал я риторический вопрос.

– Прямо, господин прапорщик, – ухмыльнувшись, ответил Овцын.

– Ты самый умный, Вань? Ты у нас разведчик, вот и найди наших.

– Есть.

Минут через десять я знакомился с двумя поручиками.

– Командир саперного взвода прапорщик Дроздов.

– Поручик Дубов.

– Поручик Захаров.

– Господа, не покажете мне пополнение?

– Конечно.

Да, такого, признаться, я не ожидал. Все новое, что имел корпус, выделили нам. Оружие, снаряжение. Патронов каждый стрелок имел по пятьсот на ствол. А люди? Статью хоть в гвардию. Теперь нам нужно доказать, что все эти траты были не блажью, а необходимостью.

Попрощавшись с офицерами, я направился принимать свой взвод.

– Становись! – скомандовал унтер. – Равняйсь! Смиррно! Вашбродь, саперный взвод построен. Доложил старший унтер-офицер Немов.

– Здорово, саперы.

– Здравия желаем, вашбродь.

– Вольно, разойдись. Унтер-офицер, останьтесь. Где нам можно поговорить?

– Пойдемте в палатку, вашбродь.

Спустя пару минут я с удовольствием сидел на походной койке.

– Чаю?

– С удовольствием.

– Савельев, чаю живо, – прокричал унтер.

– Рассказывай, что нового прислали вместе с вами.

– Во-первых, оружие, вашбродь. Кроме берданки нам каждому винчестер теперь положен.

– Так. Где мой? Пусть его принесут сейчас.

– Сейчас, вашбродь. – Унтер быстро вышел из палатки.

Через минут пять я стал счастливым обладателем винчестера модели 73-го года. Да. Не ожидал. Молодец штабс-капитан, молодец.

– А патроны к нему где? – спросил я.

– Так патроны от «вессона» к нему подходят.

– Ты уверен? – Я скептически посмотрел на унтера.

– Не сомневайтесь, вашбродь, проверено.

Вот это подарок! Просто фантастика. И почему предков в мое время держат за идиотов? До войны уже были серьезные теоретические разработки тактики. Но господа генералы, как обычно, все слили в сортир. Жуковское «мне это не надо» живее всех живых. Вот только теперь отдуваться придется и мне.

– Чай, вашбродь, – отвлек меня от невеселых мыслей голос Немова.

– Есть еще что-нибудь интересное? – спросил я, с наслаждением отхлебнув горячего чая.

– Такая амуниция…

– Давай показывай.

– Вашбродь, чаю хоть попейте.

– Расскажи-ка мне о бойцах, какая подготовка, какое у них настроение.

– Стрелять, бегать-прыгать их научили. Гвардия нам в подметки не годится, настроение боевое. Но в бою никто еще не был. А бой, он и есть бой.

– Это да. Сам где воевал? Польша?

– Она.

– Ладно, пойдем посмотрим снаряжение.

Нет, это фантастика. Я глядел на это богатство, не доступное никому, кроме нас. Обмундирование: такая же куртка-парка с брюками из прочной брезентовой ткани. Но к ней в придачу шел теплый шерстяной свитер с высоким горлом. Такие назывались в моем времени «рыбацкими». Бронежилет доработали уже с учетом накопленного опыта. Он стал компактнее и легче. Похоже, пришли к выводу, что от ружейной пули он не спасет, а значит, его задача – защита от осколков и холодного оружия. Взяв его в руки, я очень удивился. Весил он килограммов пять, не больше, идеален для штурмовых групп. Шлем меня просто убил – практически точная копия ЗШ-1. Не удержался и примерил. Он немножко тяжеловат, на мой взгляд. Но с первыми образцами и сравнивать неудобно. Превосходит их раза в три по всем параметрам. Ну и на десерт РПС. Творчески доработанная моя идея с портупеей. Все удобно размещается, нигде особо не мешает. Настоящие профи, может быть, ее и раскритиковали, но меня она устроила.

– Чем еще порадуете?

– А как же. Савельев, давай сюда студента.

Минут через десять в палатку вошел парнишка лет двадцати. Отметив на погонах белый кант вольноопределяющегося, с интересом ждал его рапорта. То, что этот нескладный и, похоже, домашний мальчик напутает с докладом, я был уверен.

– Господин прапорщик, вольноопределяющейся Сытин явился.

– Как вас по имени-отчеству?

– Алексей Николаевич.

– Алексей, просто запомните на будущее, что вы не являетесь, а прибываете. А чем вы занимаетесь здесь?

– Господин прапорщик, я снаряжаю гранаты и фугасы. А также отвечаю за хранение взрывчатки.

– Какая взрывчатка, вас сейчас в наличии? – Всю мою веселость как отрезало.

– Пироксилин и динамит,[9]9
  Данные взрывчатые вещества в те времена нуждались в очень аккуратном обращении и хранении. Бывали взрывы или их порча из-за неправильного хранения.


[Закрыть]
господин прапорщик. Вы зря сомневаетесь, – продолжил он, видя мою реакцию. – Господин штабс-капитан меня тщательно готовил. И в Горном я практику проходил с данной взрывчаткой.

– Очень хорошо. Скажите, а зачем вы пошли в корпус? Просто с такими знаниями вас с удовольствием приняли бы в любой род войск. И на гражданке вы сделали бы хорошую карьеру.

– Боюсь, вы ошибаетесь. Мои взгляды не позволяют мирно сосуществовать с большинством интеллигентов в погонах или в гражданской одежде.

– И в чем они выражаются, если не секрет?

– Отнюдь. Все эти вольности и шараханье не доведут нас до добра. На мой взгляд, нужна твердая рука, как при Иване Грозном.

Ни фига себе, а парнишка не прост. И симпатии к «кровавому тирану», которого вся интеллигенция не переносит, не скрывает.

– Мы сработаемся. – И я протянул ему руку.

После оборудования лагеря подполковник собрал у себя в штабе старших офицеров на совещание. Как я туда попал? Очень просто. Я командир саперной сводной группы. Михайлов просто в наш отряд осназа влил прибывших саперов. Вообще народу пришло не так много. Комбат кубанцев со своим начштаба, командиры батарей со старшими офицерами, Михайлов с командирами стрелковой и саперной рот. Штабное управление было образовано на базе штаба кубанцев.

– Итак, господа офицеры, обстановку все почувствовали? – Прослушав невеселые подтверждения, подполковник продолжил: – Готовится очередной штурм, и не факт, что он будет успешным. Поэтому прошу вас высказаться, как каждый из вас думает действовать.

«Ого. Метод мозгового штурма. Классика жанра, хотя им пользуются черт-те сколько веков, почему-то считается, что он изобретен на Западе», – подумал я.

– Начнем с младших по званию, – продолжил подполковник.

– Господа, – начал я, вставая, – на данный момент нам противостоит хорошо вооруженная, обученная, а главное, почувствовавшая вкус побед армия врага. Ей командует наиболее талантливый полководец, который умеет побеждать.

– Это все? Прапорщик, заканчивайте быстрее, – начал было начштаба кубанцев.

– Господин подъесаул, вы что, бросите свои элитные роты пластунов в лоб на неразбомбленные редуты? – прервал я его. – Вас расстреляют на подходе, а тех, кто все-таки дойдет, добьют штыковой.

– Так уж и добьют…

– Турки здесь отлично воюют. Две Плевны уже было, вы хотите третью?

– Пока мы ничего не услышали, господин прапорщик, – с иронией сказал Заваловский, командовавший скорострелками Барановского.

– Взаимодействие и тактику оставим в стороне, – начал я. – Сейчас мы определяемся со стратегией. Не смешно, – оборвал смешки офицеров. – Первое: это разведка. Всегда впереди должны идти группы разведчиков. Второе: никогда не дробить силы. Бить кулаком, а не растопыренными пальцами. Начнем воевать «вот этой ротой ударить здесь, вот этот взвод обороняется здесь» мы умоемся кровью. Третье: ни одного человека, ни одного патрона не отдавать никому, глазом моргнуть не успеем, как отряд растащат по кусочкам. Четвертое и, наверное, самое главное. Думать. Нас могут не поддержать ни при успешной атаке, ни в обороне. Поэтому наша главная задача состоит в том, чтобы нанести максимально возможные потери противнику при минимуме потерь с нашей стороны. Проще говоря, если потребуется отступить, то это надо делать, а не стоять насмерть, напрасно теряя людей. У меня все.

Что после началось. Крик, обвинения во всех грехах. Вот только армеец с сапером неожиданно для всех меня поддержали. Это остудило горячие головы, и началось нормальное совещание. В общем, согласились, что я все-таки прав. Правда, каждый ввел оговорки и дополнения, но суть от этого не изменилась.

* * *

О, женщины, вам имя вероломство. М-да, старик Шекспир был прав. Столкнулся я с женщиной, блин. Вообще-то это не я, а она меня увидела первой. Меня направили на рекогносцировку, наш отряд менял армейцев, понесших большие потери в прошлых штурмах. Мы прошли уже две трети пути, когда мимо нас галопом, поднимая пыль, пронеслась группа всадников. Поначалу я не обратил на них внимания, но, когда они остановились недалеко от нас, понял, что без происшествий не обойдется. К гадалке не ходи, наши мундиры явно их спровоцировали на эти злые выходки. Продолжая двигаться, я внимательно следил за ними. Без сомнения, тон задавала красивая стерва в амазонке. Офицеры, которых я причислил к штабным бездельникам, были готовы исполнить любой ее каприз. Послышался веселый смех, и вся эта гоп-компания рванула с места, оставив вместо себя густую пыль. А нам пришлось через эту пыль идти.

– Опять стоят, – невесело сказал кто-то сзади.

– Разговорчики, – прикрикнул я.

Понятно, что люди устали, а эти твари веселятся, энергию им деть некуда. Но обстановку эти «приколы» накалили. Чего они там стоят, интересно? Подойдя ближе, все стало ясно. На дороге лежали конские «яблоки». Немного, но при движении колонной кто-то обязательно вляпается. Не смертельно, но очень обидно. Ну почему эти так нас ненавидят? Ведь это уже не детские шалости, похоже, вот они, корешки, из которых и вырос 17-й год. Надо быстро решать, что делать. Обойти не дадут, специально встали так, чтобы помешать нам пройти. Прямо по дерьму. А что, если так?

– Колонна, стой. Принять вправо. Привал, – скомандовал я, не доходя шагов пятнадцать до «яблок».

Облом, твари. Что, суки, не ждали? Похоже, кайф я им безнадежно испортил.

– Что вы встали? – раздраженно спросила амазонка.

– А вы что, разве не слышали? Привал у нас, – с издевкой ответил я.

– Прапорщик, не забывайся. С кем ты так смеешь разговаривать.

– А хрен его знает.

– Что?! Да как ты…

– Мы сегодня живы, а завтра один Бог ведает, что с нами будет, я понятно выражаюсь?

– Хам, – презрительно сказала всадница и поскакала прочь.

– Ну, прапорщик, ты за это ответишь.

– Ага. Легко, – сказал я отъезжающим всадникам.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю