Текст книги "Кровь Вампира"
Автор книги: Андрей Рябиков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Так ты этого боишься! – взвизгнул он, срывая крест с шеи, и размахивая им перед мордой монстра. -
Ты этого бо…
Закончить он не успел. Рука твари одним движением перехватила его за запястье, а вторым вырвала руку из локтевого сустава, выбросив ее в угол.
Марсик вскинул правую руку с пистолетом, но и эта его рука повторила судьбу левой, улетев в другой угол. Теперь ему оставалось только заорать от боли и ужаса, что он и сделал, бросаясь к дверям. Эта тварь почему-то не преследовала его, вслед понесся лишь отвратительный хохот – такой он уже слышал когда-то на берегу моря, так хохотали крупные чайки.
Марсик вылетел на двор через закрытые двери. Там он увидел своего шофера, разделанного, как кабана. Над ним, измазанные кровью и чем-то еще, сидели Волк и его боец, лунатичными движениями отправлявшие себе в рот трепещущие куски мяса. Лицо Волка было страшно изуродовано – в глубоких, полуоткрытых порезах. Когда он прятался в тень, они были незаметны.
Животное желание жить овладело Марсиком. Размахивая кровоточащими культяпками, он несся в неизвестном направлении, задыхаясь и отплевываясь. Силы быстро покидали его, но он не понимал, что близится агония. Мутнеющим взглядом он нашел какую-то большую и мягкую на вид кучу и рухнул на нее, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть. Ему даже показалось, что боль в руках утихает – главное не смотреть на раны.
Блаженно закрыв глаза, он повторял:
– Выживу, выживу… – и казалось, новые силы наполняют его. Он ощущал какой-то зуд, распространявшийся по телу и начавший затмевать боль.
Марсик открыл глаза и понял, что совершил самую большую глупость в своей жизни: мягкая куча, на которую он так удобно завалился, оказалась огромным лесным муравейником, и его встревоженные обитатели теперь тысячами облепили пришельца. Особенно много их было на ранах, целыми ручьями они вливались в кровоточащие сосуды, как толпы пассажиров во входы метро. Когда Марсик понял, что ничего не сможет с этим сделать, он заорал так, что его горло наполнилось кровью из разорванной гортани.
Теперь ему хотелось просто умереть как можно больше. Но и это не получалось. Маленькие красные изуверы делали свою работу уверенно, но медленно. Еще какое-то Марсик ползал между деревьев со ртом, ушами и глазами, наполненными копошащимися тварями. Наконец, уцелевшим глазом, он увидел какие-то две фигуры, приближающиеся к нему.
Он узнал Волкова и Зайца, таких же, как прежде. Он понял, что они пришли спасти его…
– Заяц, Волк, – попытался крикнуть он, издав на деле лишь негромкое мычание.
Они приближались. Он радостно засмеялся, выхаркивая сгустки изъеденной плоти из горла. С этим смехом он расстался с разумом, а потом и с жизнью.
Шпагин всегда входил в кабинет Папы без того особого благоговения, которое охватывало многих других посетителей, но с некоторой опаской – отношения с мэром у него были не очень. Он не скрывал своего отношения к градоначальнику, но тот, надо отдать ему должное, уважал за это старого волкодава, пусть почти беззубого, но все еще не утратившего окончательно чутье и хватку.
Сегодня Шпагин с трудом признал Папу. Широкое лицо его было желтым, под глазами синяки. Пил что ли всю ночь?
– Слушай Петрович. Тут такое дело… вчера позвонили мне из области, сначала взгрели ни за что ни про что…
– Бедный ты, несчастный. – подумал следователь.
– В общем, завтра ночью к нам приходит состав с каким-то секретным грузом для этой чертовой военной базы. Меня даже не посвятили, что это за груз, но намекнули – если, что – головы полетят! Так что я тебя прошу – займись этим тоже, по своей линии. Чтоб никаких там бомжей или макоедов! Я на тебя надеюсь…
Ты же знаешь – наш начальник райотдела – полный лох, я бы его тобой давно заменил, но зачем тебе эта морока… так никому кроме тебя не справиться!
– Но это же вокзал!
– Даю тебе любые полномочия, набирай себе кого хочешь. На разгрузку уйдет не больше часа. Так что ничего страшного. А за мной не заржавеет, сочтемся.
– Дождешься от тебя… – подумал Шпагин, направляясь к выходу.
Спускаясь по широкой исполкомовской лестнице, он размышлял: неужели Папа знает, что он держит его под колпаком? И следит за его контактами с Волком? Непохоже. Не мог ведь он все это придумать, чтобы отвлечь его от своей стрелки с бандитом! А ведь она у них намечалась в ближайшие дни.
Он проводил глазами «Мерседес» Папы, выехавший со двора.
– Ну ладно, ты мне еще попадешься…
Неожиданней всего было увидеть отца Василия в числе посетителей народной целительницы бабы Марьи. «Конкурирующая фирма» – такое точное определение подобрал к ней сам батюшка. Только самые крайние и необычные обстоятельства смогли вынудить его явиться на поклон к ведунье.
Белая «девятка» попа, пропылив по разбитой проселочной дороге, остановилась на окраине одного из сел в окрестностях Лесогорска, у небольшой, осевшей в землю хаты. Несмотря на то, что дело шло к вечеру, здесь обычно бывало людно – у околицы одна к одной стояли машины, по улице прогуливались ждущие своей очереди клиенты.
Однако сейчас здесь повисло напряженное затишье – неделю назад баба Марья неожиданно прекратила прием и проводила время в каких-то обрядах и молитвах.
Отец Василий, не знавший об этом, посчитал просто, что прихожане стали более сознательны, и перестали посещать «колдунью». С довольным видом он постучал в двери.
На стук открыла симпатичная девчонка, в длинной одежде, похожей на монашескую. Уткин, стоявший за спиной священника нагло вперился в нее взглядом, но она, равнодушно оглядев его, сделала приглашающий жест:
– Входите, мать Марья ждет вас…
– Так уж и ждет, – проворчал поп, по-бабски поддернув рясу, и переступив порог.
Как оказалось, он был неправ. Баба Марья действительно ждала их, сидя за длинным деревянным столом.
– Явились, ироды вавилонские, – без предисловий начала она, увидев гостей. – соизволили…
– Ну ладно мать, – проворчал поп, удерживаясь от рвущихся наружу крепких выражений. – У нас тут кое-какие вопросы есть к тебе…
– Вопросы у него! – продолжала бухтеть старуха. – Слушай лучше меня, олух ты царя небесного!
Городку нашему наказание послано за грехи наши, и твои в особенности! Адово отродье… я о нем только от бабки и слыхала, думала сказки, а теперь сама чую, и приметы все сходятся.
– Мы уже видели одного такого! – вмешался Уткин. – Но как их одолеть? Крестами? Святой водой?
– Кресты… – недовольно пробубнела бабка. – Верой нужно их побеждать. Если веришь и не боишься – то будешь жив, а они мертвы. А не веришь-так наоборот! Понятно?
– Ладно. А как их найти? – спросил священник.
– А искать их и не надо. Сами объявятся. Что-то должно статься этой ночью. Что-то близится к нам, что-то злое…
– Откуда близится? – переспросил студент.
– Издалека… Идите и встречайте.
– Что встречать? – не поняли они.
– Поезд! Бог с вами…
Солнце уже клонилось к закату, когда Папин «Мерседес» на большой скорости покинул город и направился к месту встречи с Волком.
Мэр был не очень доволен притязаниями Волка, хотевшего получать часть прибыли с лесогорских рынков. Но, рано или поздно, делиться все равно пришлось бы. Другие могли оказаться и пожадней Волкова, а он, имея достаточно знакомств в области, мог оказаться ценным союзником.
Градоначальник устало расплылся по заднему креслу машины, которое податливо принимало формы его грузного тела.
Спереди ехали двое. Шофер, один из трех, имевшихся у Папы, самый лучший из них и наиболее посвященный в дела своего шефа. Он использовал его в самых ответственных делах. Рядом сидел неофициальный охранник по кличке Душман, полученной за любовь к рассказам о своих подвигах на афганской войне.
Настроение у Папы понемногу улучшалось. Он почему-то был уверен, что Волк согласится с его предложениями (от которых нельзя отказаться). А неожиданная головная боль с этим военным поездом оказалась ему даже на руку – ему удалось сплавить этого цепкого легавого, которого он давно подозревал в излишней ретивости. Впрочем этот мент мало занимал мэра – он больше думал о предстоящем дележе добычи.
Тем временем машина свернула с трассы на проселок, уводящий вглубь леса.
– Чертов Волк, – проворчал шофер, с содроганием прислушиваясь к царапанью коряг о днище.
– Смотри не завези нас, Сусанин, – беспокойно заворочался в кресле Душман, рассматривая темные заросли по обе стороны дороги, – нас же здесь можно изрешетить, как хочешь…
– Что, фильмов про партизан насмотрелся? – нервно хохотнул водитель, выруливая на открытую площадку.
Джип Волка уже стоял там. Его хозяин вышел из машины, ожидая гостей в сгущающейся тени деревьев.
Папа нарисовал на своей физиономии радостную улыбку и с трудом оторвал свою задницу от мягкого сиденья «Мерса». Рядом с ним тут же вырос Душман, но босс отстранил его – сейчас не стоило демонстрировать недоверие.
– Я сам, – сказал он, понимая, что ничем особенно не рискует – пусть они и не друзья с Волком, но и не смертельные враги.
Волк встретил мэра крепким рукопожатием.
– Перейдем сразу к делу.
– Согласен, – ответил его собеседник, – Тем более, это дело важно для нас обоих. Есть какие-то мысли насчет рынков?
– Да, сейчас расскажу.
Тем временем, Душману не сиделось в машине. Достав сильный бинокль, он принялся обозревать края поляны. Быстро опускающийся вечер уже сделал тени леса почти непроглядными, но все-таки кое-что еще можно было разглядеть. Первым взглядом, он окинул машину бандита и заметил на переднем сиденье неподвижный силуэт.
– Неужели их всего двое? – удивился охранник.
Переведя бинокль на разговаривающих Папу и Волка он увидел, что его шеф что-то объяснял, а его собеседник согласно кивал.
Какое-то движение привлекло внимание наблюдателя. Через несколько секунд он уже не сомневался в увиденном – две фигуры, осторожно пробирались между деревьями за спиной Папы.
Душман среагировал молниеносно:
– Леха, фары! – крикнул он, и два луча прорезали лесные сумерки. Сам же охранник с криком: "Засада!" бросился к шефу.
– Что такое… – обернулся Папа, но тут цепкие тиски сжали его плечо.
– Не будем отвлекаться! – прорычал Волк.
Один из тех, кто прятался в засаде, выскочил навстречу Душману, но остановился, ослепленный светом фар. Охранник воспользовался этим сполна, всадив в него четыре пули. Нападавший рухнул как от сильного удара.
В то же время водитель «Мерседеса» нырнул в бардачок за своим пистолетом. Когда он вновь поднял голову, то увидел, что рядом с машиной кто-то стоит. Шофер вскинул оружие, но тут из руки незнакомца вырвалась огненная стрела, которая пробила боковое стекло, вонзилась в голову водителя и взорвалась там ослепительной звездой. Ее вспышка была последним, что он увидел в жизни.
Душман услышав выстрел сзади, остановился в секундной растерянности, и Волк, укрывшись за Папой, всадил пулю в охранника. Отчаянно матерясь, тот рухнул, зажимая рану в боку. Над его головой просвистели еще несколько пуль, выпущенных тем вторым, из засады. Охранник замер в траве. Он помнил еще и о третьем оставшемся дружке Волка. Перекатившись, он двумя выстрелами высадил фары «Мерседеса». Ему ответили беспорядочной стрельбой. О спасении Папы не могло быть и речи, к тому же он слышал негодующие вопли своего шефа, говорящие о том, что он еще жив. Наверное, они и не собираются его убивать. Сейчас главное уйти, а потом уже выяснить, что и нужно.
Душман прикинул расстояние до спасительной кромки леса. Метров тридцать. Если заставить их заткнуться, то есть шанс. Но пули его противников регулярно вонзались в сырую траву. Они били вслепую, по квадратам, как будто играя в морской бой. Только «ранен» и «убит» здесь будет по-настоящему.
Охранник прополз несколько метров и укрылся за телом подстреленного им противника.
Неестественная поза говорила, что он убит наповал. Получив укрытие хотя бы с одной стороны, он выждал пока стволы его врагов на несколько секунд утихли, и резко вскочил. Он выпустил пять пуль в сторону
"Мерседеса" в слабой надежде, что машина загорится, и это отвлечет стрелков, но немец стоически принял этот залп. Мышцы охранника уже были готовы бросить его тело в отчаянный рывок, когда произошло самое невероятное: труп под его ногами вдруг ожил, вскочил и вонзился зубами ему в пах. Душман завизжал от боли, чувствуя как горячий поток разливается у него по ногам. Он хотел что-то крикнуть, но язык не повиновался ему. Но рука его успела направить ствол на череп твари и спустить курок. В следующие секунды несколько пуль, выпущенных с трех сторон, пробили тело и голову охранника, и он рухнул на дважды убитого им врага.
Примерно в то же время, когда «Мерседес» Папы еще только направлялся на роковую стрелку, еще одна драматическая сцена разыгралась у заброшенных очистных сооружений Лесогорска. Это место, наверняка было наименее посещаемым не только в городе, но и в ближайших окрестностях. Сильный и плотный «аромат» отваживал отсюда и человека, и зверя.
Тем сильнее удивился бы любой местный житель, увидев вблизи этих развалин, именуемых в народе.
СГХ (старое говнохранилище), явно не местного человека. Никто не смог бы объяснить, что ему здесь понадобилось. Кроме него самого, конечно. А уж он точно знал, что оказался здесь не случайно. Своей экипировкой он походил на охотника – высокие сапоги, плотная защитного цвета одежда, два небольших, но плотно упакованных вещмешка. Он и был своего рода Охотником, только дичь его была очень специфической.
Остановившись перед проржавевшей дверью, он внимательно осмотрел вход. То, что он увидел, удовлетворило его – след был взят. Довольно кивнув седой головой, он опустился на одно колено. Из вещмешка появилось укороченное двуствольное ружье с утяжеленным прикладом, фонарь, огромный нож.
Укрепив фонарь на стволе ружья, он двинулся дальше. Сильный луч рассеивал густую тень, скопившуюся в этом здании. Выглядело оно совершенно безлюдно, но чутье Охотника подсказывало ему, что поиски не будут напрасны.
Об этом он знал, еще когда наблюдал в бинокль широкую панораму городской свалки. Потом он нашел трупы собак, уничтоженных этими тварями, узнал о погроме в церкви, а затем нашел и сгоревший РАФ в лесу.
Никто кроме него не мог бы увязать все события в одну цепь, но не зря он был Охотником. Талант и опыт сделали его лучшим. Многие подобные ему закончили свою жизнь не самым лучшим образом, некоторых из них ему самому приходилось отправлять на тот свет, когда они становились жертвами тех, на кого охотились.
Кроме него существовали и специальные правительственные службы, но его туда было не заманить. Он предпочитал вести эту войну в одиночку.
Вскоре он очутился в большом, круглом зале, большую часть которого занимал также глубокий бассейн-отстойник, наполненный зловонной жижей. В зал сквозь разбитые окна пробивалось достаточно света, и он отключил свой фонарь. Выглянув в одно из окон, он увидел, что солнце уже склонилось к вершинам деревьев. Нужно было торопиться, потому что темнота была на стороне его врагов.
Новый звук привлек его внимание. Он резко развернулся и увидел в десяти шагах от себя сгорбленную фигуру. Она держалась в тени, поэтому много ему было не увидеть. И все же он не сомневался, что это тот, кто ему нужен. Луч его фонаря ударил в лицо незнакомцу. Он высветил мертвенно-бледное лицо с густой сетью вздувшихся вен, огромные глаза с окровавленными белками и черными дырами расширенных зрачков. Это уже был не человек. После того, что с ним здесь случилось – он не человек.
Тварь рассерженно зашипела, пряча глаза от света, но Охотник решительно двинулся к ней. Почему-то она не бросилась на него, а покорно ждала. В последнюю секунду он заметил справа от себя нишу в стене, из которой кто-то бросился на него.
Натренированное тело само ловко нырнуло в сторону, а руки перехватили ружье и тяжелый приклад нанес сокрушительный удар по основанию черепа – даже для них он был смертельным.
Нападавший замертво вытянулся у ног Охотника, а первая тварь видя, что уловка не сработала, бросилась на него в отчаянном броске. Залп картечью из двух стволов превратил ее грудь и шею в кровавые ошметки, из которых торчали переломанные кости. Несколькими ударами приклада Охотник превратил череп твари в бесформенное месиво. Затем он остановился, прислушиваясь. Даже после стрельбы, от него не ускользнули тихие звуки внизу. На ходу перезаряжая ружье, он двинулся в обход зала и вскоре нашел лестницу, уводящую вниз.
В этой комнате ему было не обойтись без фонаря. Это было подвальное помещений без окон, с каким-то ржавыми механизмами, которые раньше регулировали работу станции. Луч фонаря начал выхватывать из зловонной тьмы странные вещи: лужи и разводы липкой слизи на полу и стенах, куски чего-то похожего на огромную паутину. Он знал что это было: Хозяин Стаи готовил гнездо, чтобы вырастить Нечто, то чего этим тварям уже долго не удавалось. Последние лет пятьсот это точно.
Потом он увидел и другие, еще менее приятные подробности: несколько детских трупиков, упакованных в ту же слизь и паутину. Они должны были послужить первой пищей для существа, которое будет расти в гнезде, прежде чем оно само сможет выйти на охоту.
На весь осмотр у него ушло не более минуты. И все же, на эту минуту он забыл о том звуке, который привел его сюда. Он пожалел о своей неосторожности, когда что-то бросилось ему сзади на шею. Для другого этот прыжок означал бы смертельный приговор, но для Охотника это был не самый худший вариант. С силой перекувыркнувшись, он припечатал врага к полу подвала. Откатившийся в сторону фонарь все-таки выхватил кое-что из темноты: рядом с ним лежала старушка, лет восьмидесяти от роду (как он сказал бы из вежливости).
Как она могла оказаться жертвой этих тварей и как попала сюда – он и представить не мог, зная только, что даже она сейчас для опасней разъяренного бультерьера.
Опомнившись от удара, она с нечеловеческой силой отшвырнула Охотника от себя. Но эффект неожиданности был ей потерян: в руку Охотника уже удобно лег тяжелый нож. Это было практически смертельным приговором для любого его врага.
Злобно щелкнув зубами, старуха отскочила в угол, стараясь укрыться во тьме. Охотник бросился через комнату, трижды взмахнув ножом наугад. На третий раз он услышал треск рассекаемой плоти. Схватив левой рукой фонарь, он обшарил лучом света подвал, но старухи не обнаружил – лишь широкая полоса бурой крови на полу, уводившая к узкой норе в стене. Гнаться за ней не было нужды – все равно ей было не спастись. Он стал торопливо расстегивать второй мешок, доставая убойную смесь из тротила, мощного напалма и радиоактивной пыли. Он знал, что уничтожение гнезда вряд ли поможет, пока жив Хозяин, но это позволит выиграть время.
Спешно покинув здание, он пронаблюдал, как мощный взрыв как будто выбил опору из-под здания и оно превратилось к клубящую пылью груду кирпичей, навсегда похоронившей под собой страшную тайну.
– А ведь права была ведьма! – удивленно проговорил отце Василий, оглядывая оцепленную милицией платформу лесогорского вокзала. – И как же нам теперь туда подобраться, да и сколько ждать этого поезда?
– Ну, подобраться можно, – ответил студент. – Я тут еще в детстве на товарняки заскакивал. Пошли…
НОЧЬ
Шпагин взглянул на светящийся циферблат. 22–35. Поезд уже где-то на подходе к городу. Он направился к зданию линейного отдела, где ему предстояло встретить представителей охранения поезда. А ведь он даже не знал, к какой службе они относятся – скорее всего какая-то военная структура, недаром ведь за грузом должен прибыть именно военный конвой. Но, в общем, все это мало волновало следователя. Он слишком устал и хотел побыстрее избавиться от этой неожиданной работы, так невовремя свалившейся на его голову.
Войдя внутрь небольшого одноэтажного здания, служившего опорным пунктом ЛОМа, он увидел, что народу здесь скопилось достаточно – не менее двух десятков милиционеров, делавших занятой вид, а на самом деле решивших просто отсидеться в тепле и покое. Кроме них он увидел еще троих, сидевших в углу для задержанных, отгороженном от остального помещения решеткой. Одного из них он знал: это был местный священник. Шпагин вздохнул: наверное, пошел батюшка по вокзальным проституткам, а теперь будет анафему на его голову насылать.
– Маслов! – позвал следователь, и к нему подскочил капитан, выполнявший сейчас роль его зама. – Что за люди?
– Задержаны в зоне оцепления!
– Иди ты… – отмахнулся следователь.
Он подошел к решетке и открыл дверь.
– Добрый вечер, отец Василий. Как это вы тут оказались?
Поп ответил на удивление доброжелательно:
– Ничего страшного. Я с моим другом, – он указал на молодого парня рядом, – встречали поезд, ждали нашего брата по Вере, вот все вместе тут и оказались…
Шпагин быстрым, но внимательным взглядом изучил третьего человека в камере. Надо было отметить, что он явно не походил на смиренного христианина. На вид ему было лет сорок, седые волосы пострижены коротким ежиком, фигура крепко сбитая, одежда – темная, похоже как у диверсантов или террористов. Странно все это. Тем не менее, документы у всех были в порядке.
– Вы все свободны. – проговорил майор, – извините за беспокойство.
– Я слышал, вокзал оцеплен, – ответил священник, – Можно нам пока остаться здесь?
– Как хотите… – ответил следователь, и вдруг его взгляд остановился на полу камеры. На нем был начерчен мелом большой круг и все трое – поп и его собратья находились внутри круга. Несмотря на всю глупость ситуации, следователю стало почему-то не по себе. Он-то знал, что отец Василий меньше всего склонен к подобным суевериям.
– Это что еще такое… -начал он, но все трое сокамерников разом уставились на дверь за его спиной. Не успел он оглянуться, как седой схватил его за руку и потянул к себе. Теперь и следователь оказался внутри круга, и только отсюда смог взглянуть на дверь.
У входа стоял сам Папа. Что-то показалось странным в его облике и Шпагин догадался – темные очки!
Он не носил их даже днем, а сейчас – ночь! Эта деталь придавала мэру облик карикатурного буржуина.
Шпагин дернулся, но уже все трое схватили его. В спину уперлось холодное лезвие – эти болваны ЛОМовцы плохо обыскали их!
– Стой смирно! – услышал он голос седого, – мы ничего плохого не затеваем.
Взгляд Папы, ощущавшийся даже через эти очки, прошелся по камере, как по пустому месту, и остановился на кучке милиционеров, замерших при виде неожиданного гостя. Заместитель Шпагина, обрадовавшись неожиданной возможности мелко выслужиться, подбежал к мэру с докладом об обстановке.
– Вот видите! – негромко проговорил седой. – В пределах круга мы невидимы для них.
– Для кого это? – спросил Шпагин, с трудом осознавая, что сказанное седым – правда.
– Сейчас увидишь!
В это время Папа глухо ответил капитану:
– Хорошо! Продолжайте службу.
Офицер радостно развернулся, как пес, обласканный хозяином, но тут в обеих руках Папы появилось по пистолету. Дальнейшие события развивались стремительно и невероятно – первая пуля разнесла череп капитана, а его тело пьяной походкой сделало несколько шагов и угодило в толпу опешивших ЛОМовцев. Они бы еще долго стояли в шоке, но когда следующая пуля угодила одному из них в живот, а затем все новые и новые стали поражать их, они бросились врассыпную, переворачивая столы и шкафы и открыв из-за них ответный огонь.
Шпагин увидел, как два кровавых пятна расплылись на груди Папы, но он лишь пошатнулся, продолжая стрелять. А из дверей за его спиной появилось еще трое новых лиц, которые показались Шпагину знакомыми: бритые черепа, плоские морды «кирпичом» – и у всех черные очки, а руках укороченные АК – бойцы Волка! Эта троица явилась на помощь Папе – шквальный огонь обрушился на другой конец комнаты, кромсая и ненадежные укрытия, и тех, кто за ними прятался.
Следователь выхватил пистолет, надеясь помочь своим, но седой перехватил его руку:
– Им уже не помочь…
Казалось, что для ЛОМовцев уже все кончено, большинство их уже плавало в лужах крови, корчась в агонии или окончательно замерев, но тут стволы автоматов, разом смолкли, выплюнув все содержимое магазинов. Внезапно наступившую тишину несколько секунд нарушал лишь звон перекатывающихся гильз и стук отваливающихся кусков штукатурки от стен. Затем четверо уцелевших милиционеров, как по команде, выскочили из своих укрытий, разряжая свое оружие в бандитов, которые поспешно перезаряжали магазины.
Один боец вышел вперед, закрывая собой остальных. Пули одна за другой вонзались в его тело, но упорно стоял, лишь размахивая руками для равновесия, как будто во время сильной качки на корабле. Только когда очередной свинцовый кулак разнес его лоб, он наконец повалился на пол. В это время еще один террорист вскинул свой автомат, но расплющенная пуля, срикошетившая от стены, превратила его правую кисть в кровавое месиво. Шпагин не увидел даже тени страдания на его лице – неловко перехватив оружие, он открыл огонь с левой руки. К нему присоединились остальные.
Ни одному из ЛОМоцев не удалось спастись – все они повалились у стенки. Теперь все стихло окончательно. В пороховом дыму глухо стонали умирающие.
Шпагин, замерев, смотрел на Папу. У него свалились очки, и когда он повернул голову, следователь увидел самые отвратительные глаза, какие можно представить. Лопнувшие сосуды окрасили белки в кроваво-красный цвет, а посреди, как глубокие раны чернели дыры расширенных зрачков.
Мэр сделал несколько шагов по комнате, опустился на колени рядом с раненым милиционером, и неожиданно впился зубами ему в горло. ЛОМовец захрипел, захлебываясь кровью и пытаясь отбиться слабеющей рукой, но Папа крепко держал его, жадно поглощая теплый поток.
Шпагин качнулся, теряя сознание. Он заметил, что двое бандитов занялись тем же самым. И тут за его спиной раздался голос седого:
– Сейчас они не готовы к нападению. Будем нападать.
Он взял следователя за плечо:
– Их можно убить выстрелом. Только в голову!
Следователь оглянулся и увидел, что трое его «сокамерников» уже приготовились к атаке – у седого в руках был нож, похожий на мачете, у молодого – заостренная палка, у попа – большой крест.
– В голову, так в голову. – ответил Шпагин, первым выходя из круга.
Ближе всего к нему – шагах в семи-восьми был сам Папа. Следователь вскинул свой пистолет, но почувствовал, что не может спустить курок – пусть это и негодяй, и вообще какое-то чудовище, но все же он до конца не воспринимал происходящее. К тому же ему впервые приходилось убивать.
Папа поднял голову и вперил в него свой кровавый взгляд. Этого было достаточно. Крик седого:
"Стреляй же!" – уже запоздал. Мэр с дымящейся дырой во лбу медленно осел рядом со своей жертвой. Шпагин так и остался стоять, не веря в то, что он сделал.
Он не видел другого кровососа, который одним прыжком пересек комнату и оказался у него за спиной, но и седой был тут как тут и рука, протянувшаяся к шее следователя, отлетела в сторону, отсеченная одним ударом его ножа. Раненый завизжал, как придавленная кошка, и развернулся к седому, но тот вторым ударом раскроил его череп. Тело, разбрызгивая фонтаны крови, рухнуло под ноги Шпагина.
Последний бандит бросился к выходу, но там его уже ждал священник с крестом. Увидев его, кровосос отшатнулся назад со злобным шипением, но тут в его спину вонзилась деревянная пика. Тело его казалось каким-то мягким, а кожа – бумажной, потому что кол без усилий пронзил его насквозь. Раненый взревел, и вырвав кол из рук молодого, снова рванулся к выходу. Но, видимо, рана оказалась смертельной. Он повалился в пол в жутких конвульсиях, на губах его пузырилась пена. Седой решительно шагнул к нему и добил выстрелом в голову.
Наступила тишина. Седой проверял тела, а остальные просто стояли, пытаясь осмыслить произошедшее. Наконец Шпагин прервал молчание:
– Ну, хорошо. А теперь объясните мне, что здесь творится!
Священник и молодой уставились на своего товарища.
– А что, по-вашему, здесь происходит? – спросил тот.
– Откуда мне знать? Мэр города мочит с бандой блатных линейный отдел, его не берут пули, а потом всей компанией сосут кровь! Бред какой-то!
– Может быть и так. Но всему этому есть объяснение.
– Если так, то я хотел бы его услышать.
Седой взглянул на часы:
– Поезд придет через 20 минут, так что у нас есть время. Я начну сам, и отвечу на некоторые вопросы, которые должны были возникнуть.
Начнем с того, кто я. Представляться не буду – не в моих правилах, можете называть меня, как написано в паспорте, или как хотите. Моя специальность – криптоохота, то есть охота на существ, не признанных официальной наукой.
Вопрос второй – кто они? – он указал на трупы. – Здесь мне придется прочитать небольшую лекцию.
Вампиризм рассматривается наукой только как психическое отклонение. Но это лишь верхушка айсберга, отголоски сходства нас с тайной расой ночных существ. Эти особые паразиты – вампиры, форма жизни настолько удивительная, что некоторые специалисты сомневаются в ее земном происхождении. Другие же считают, что они произошли от общего с человеком предка, но в это с трудом верится.
Вампиры приспособились жить среди людей, и стали похожи на нас – но не более того. У них огромные глаза, которые они могут прятать за темными очками, острые кошачьи уши – поэтому они носят длинные волосы, особое устройство челюсти для лучшего укуса. Но самое удивительное другое – это их кровь.
Этой жидкости в их теле очень мало, поэтому они и потребляют кровь людей, которую перерабатывают в специальных органах и превращают в свою кровь. Кровь вампира позволяет ему очень долго голодать, она дает ему долголетие, а если он впрыснет ее в жилы человека, то тот превратится в вурдалака – мертвеца-зомби, послушного воле вампира. Вот с такими зомби мы сегодня и столкнулись. Видимо скоро познакомимся и с их хозяином. Его еще называют Хозяином Стаи.
– Значит Па… то есть мэр был уже мертв… – выдавил следователь.
– Не очень давно, но мертв.
– Но откуда взялся этот вампир и что ему нужно?
– Вот это интересный вопрос. Меня особо не посвящали, но я понял, что на базе, которая находится в вашем районе, проводили какие-то опыты на вампирах. Как он оттуда сбежал – неважно. Но ведет он себя странно. Обычно, почувствовав угрозу, они могут затаиться в безлюдном месте, впасть в спячку на несколько лет. Он же ведет себя активно. Кроме этого он готовит гнездо.
– Какое еще гнездо?
– Это связано с их размножением. В гнезде они выращивают Упыря. Его еще никто не видел, известно только, что только упырь может плодить настоящих вампиров, как матка – пчел. Но весь цикл размножения не ясен.
– Что же за поезд должен прийти?
– Сам точно не знаю. Наверняка что-то, связанное с этим проектом. Я работаю независимо, поэтому они меня не посвящают в подробности. Но не зря эти вурдалаки напали на ЛОМ. Они хотели устроить здесь засаду.
