Текст книги "Конец века (СИ)"

Автор книги: Андрей Респов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Матрикул Конец века

ПРОЛОГ

МАТРИКУЛ

(КНИГА ТРЕТЬЯ)

КОНЕЦ ВЕКА

Все персонажи и события этой книги являются вымышленными,

любые совпадения – случайны.

ПРОЛОГ

Где-то в городе идёт снег, превращаясь на щеках в дождь.

И не кончится никак век, и не сменится никак вождь.

Я на воле не был сто лет, я забыл, как шелестит бриз.

Птица белая летит вверх, отражение скользит вниз.

***

Слышу в комнате моей смех, на стене дрожит свечей блик.

Смех на простыне чужой – грех, переходит в горле смех в крик.

Отражается в зрачках ночь, память складывает всё впрок.

Подрастает без меня дочь, а бессонница мне шьёт срок.

О.М. Газманов.

Странное дело, я давно позабыл об одной примечательной особенности: стоит выбраться в Коломенское, обязательно или в дороге, или по прибытии на это благословенное ангелами место начинает идти дождь. Необычайно холодная весна спутала москвичам все планы, а обычно сдержанный июнь полыхнул тропической жарой, замешенной на грозовых ливнях и густых утренних туманах, будто пытаясь поскорее наверстать упущенное маем.

Коломенские сады, немного опоздав, с началом лета ошеломили буйным цветом и также быстро облетели, завязав множество будущих плодов, поспевающих к Яблочному Спасу. Полуденный зной рьяно разгонял ветер, принёсший со стороны жилых кварталов привычный в это время года «снегопад» тополиного пуха.

Пока я, торопясь, сокращал дорогу к звоннице, где была условлена встреча с Ремесленником, успел в полной мере ощутить все прелести лезущего в лицо злополучного летучего тополиного семени. К моему удивлению, интенсивные, но безуспешные попытки избежать назойливо щекочущих пушистых диверсантов разогнали тоску, и я радостно ощутил, как постепенно отпускает меня тугая пружина тревоги, отступает вязкая паутина нехороших предчувствий.

Хорошо, наверно, моим девчонкам! Едут себе в туристическом поезде «Жемчужина Кавказа» в ожидании новых впечатлений и беззаботного отдыха, пока батя в очередной раз с идиотским упорством стрельца из известной сказки отправляется, чтобы найти «То-Чаво-Не-Может-Быть». А я всё никак не могу избавиться от неловкости, сохранившейся от укоризненного взгляда жены, брошенного в ответ на моё не совсем умелое враньё про экстренный вызов на работу в клинику.

Мда-а, Северный Кавказ – это не пляж Анталии, но зато по нынешним временам относительно безопасное место. Особенно если на поезде. Ну их, эти самолёты…

Стоило вспомнить родных и перед мысленным взором немедленно выросла огненная пелена взрыва, перечеркнувшая фюзеляж Боинга. Нет, ничего у вас, Хранители, не получится! Рановато и я расклеился. Потом, всё потом. Страшные воспоминания, кошмары, рефлексии.

Соберись, Гавр! Пусть впереди и последняя драгоценная попытка, зато уж теперь я чётко осознаю: обратного пути не будет. В лепёшку расшибусь! Уж третий-то Демиург у меня попляшет, никуда не денется!

От очередного прилива адреналина кровь в буквальном смысле закипела, а сонливость унесло гормональным штормом. Пришлось опустить стекло в автомобильной дверце на всю катушку. Правильно, не стоит успокаивать себя, Гавр, гони её, тугую печаль! И не забывай: в новой миссии есть и приятные стороны. Как там сказал Смотрящий? Отправиться в самого себя, да ещё в девяностые?! Это же просто подарок! Ни войны, ни лагерей…эх!

Кто бы на моём месте ни мечтал о подобном путешествии? Только не спешите говорить «нет» с мудрым видом, грустно покачивая головой. Врёте вы всё, фарисеи! Ни за что не поверю, что даже одним глазком не хотели бы заглянуть в свою молодость.

Двадцать лет… и всё, понимаете? Всё впереди: трава зеленее, небо голубее, хочется любить всех девчонок сразу, а аппетит такой, что не до капризов или медицинских противопоказаний. Гвозди перевариваешь. А сон? Пушкой не разбудишь! И сны, сны, сны…с полётами над крышами, сплетением проводов и улицами города. И мир вокруг, что пока делится лишь на чёрное и белое. Без дураков! Отвечаю.

Да и хрен с ним, что Родина всеми силами пытается, что ни дело, устроить тебе весёлую жизнь, подбрасывая испытания на прочность! Впрочем, это лишь начало процесса, напоминающего постоянно бродящий коктейль из социальных экспериментов, дешёвой лотереи и акробатического танца под кислотным дождём, который тебе придётся пить мелкими глотками или залпом, как повезёт, ближайшие годы.

Короче, Гавр, большой глупостью будет думать, что поиски Демиурга в относительно спокойном времени начала девяностых будут легче западного фронта Первой мировой в Галиции или фашистского лагеря для военнопленных в Саксонии. Предыдущие миссии Хранителей, помимо прочего, научили меня простой истине: ни в одной из мириадов реальностей Миротворца не ждут лёгкие пути.

А сердце-то, сердце как стучит! Кровь бурлит лишь при одной только мысли испытать подобные приключения. Уж сколько по этому поводу копий сломано философами, писателями и киношниками. И почти все они кричали на разные голоса: «Низ-з-зя! Кроме разочарований и горя в своём прошлом ты ничего не найдёшь!» Великие оптимисты, блин. Или мелкие пессимисты.

А вот и нет: уж мне-то любимому обязательно удастся объегорить судьбу, ухватив удачу за хвост, учесть все ошибки молодости и добиться успеха. Ну, если не все, то основные точно. Ещё бы знать наверняка, что было ошибкой, а что правильным выбором. Лохом прослыть тоже не хотелось бы.

Хотя возможно прав был Гераклит Эфесский, прозванный проницательными соотечественниками благословенной Эллады Тёмным: «Всё движется и ничто не остаётся на месте…дважды тебе не войти в одну и ту же реку». Правда, этот замшелый грек жил так неприлично давно, что не знал ничего ни про Веер Миров, ни про Хранителей, ни даже про интернет и ЛитРПГ. Невежа… Да что там! Чувак не пробовал даже «Роял-де-Люкс». М-да…узок кругозор этого философа. Страшно далёк он от народа. Небось ни одной книжки про попаданцев не прочитал. Темнота!

Я-то уж ни в какие реки повторно входить не собираюсь! Тоже мне. Нашли идиота. Всего лишь уподоблюсь известному в определённых кругах смекалистому половинчику. Пропутешествую туда и обратно. Шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству, прыжок на месте – провокация.

И обратно – обязательно с Демиургом. Только вот будет ли это «обратно»? Вернее, может, и будет. Только куда? Этой локальной временной реальности осталось существовать ровно до момента завершения миссии.

Да что же это за напасть? Хватит! Я накручиваю себя всё больше и больше.

Подумаю-ка я о деталях, кода с Пашкой переговорю. А то заартачится Ремесленник, и все мои планы пойдут козе в трещину. Или ещё куда похуже.

Снова подул неожиданно сильный ветер. Окутанный метелью из слипшихся тополиных хлопьев, я выбрался на одну из мощёных дорожек Коломенского и зашагал по направлению к звоннице Георгия Победоносца.

Странно, несмотря на солнечный летний день, народу на Нагатинской набережной почти не было, поэтому одинокая фигура Пашки в плотно застёгнутой ветровке с накинутым капюшоном смотрелась на фоне Москвы-реки одинокой и брошенной.

– Здорово, Ремесленник!

– Хай, Миротворец!

– Чё, как сам? Какие дела?

– Гавр, ты реально сюда пришёл спросить, как у меня дела? Охренел вконец?! Мало того что мне Странник всю голову сегодня просверлил насчёт аномалий в твоём нейротроне, так и ты ещё тут из себя Исусика строишь.

– Погоди, Паш, не закипай. Что конкретно Донской пытался у тебя узнать?

– Почему вместо Миротворца он неожиданно столкнулся с Воином, который завалил его телохранителя и всю сопровождающую команду прикрытия из местных? Да ещё снюхался за его спиной с Орденом…

– А ты чего?

– А что я? Я сказал всё как есть. Что ничего особенного в твоём нейротроне во время настроек не заметил. Все параметры соответствовали развитому инициированному анавру в пределах способностей Миротворца…бла-бла-бла. Он, похоже, поверил. Но не особо ручаюсь.

– Спасибо, Паш, – искренне поблагодарил я.

– Не за что. Ты же помнишь: у меня свой интерес. А если бы я вякнул Донскому про перестройку твоего нейротрона, то однозначно не смог бы обойти тему Смотрящих. А мне это, как ты понимаешь, светить не хочется.

– И я это очень ценю, Ремесленник! – я хлопнул Павла по плечу.

– Неужели? А вот скажи мне, Гавр, любимец Закона, если бы Странник и меня с собой на операцию взял, ты бы меня тоже того…а? Транклюкировал на хрен…

Я замялся с ответом. Врать Пашке не хотелось. Не такие у нас с ним сложились отношения.

– Не знаю, Паш. Специально убивать тебя я бы не стал. Я же Странника с Искателем не тронул? А что до Воина и остальных…так тебе скажу: я же знал, что для анавров окончательной смерти в целевой реальности нет. Остальные же добровольные помощники Странника были из местных: фашисты – они и есть фашисты. Туда им и дорога! К тому же, убив меня, они всё равно не получили бы желаемого для Хранителей. Демиург в качестве плода во чреве молодой немки – это не совсем то, что им было нужно.

– Что ж. И на том спасибо, Миротворец. А насчёт беременной... Я бы на твоём месте не был столь уверен. Ты многого ещё не знаешь о возможностях Хранителей. Отправили бы твою немку в реальность, где время относительно генеральной линии течёт гораздо быстрее, и вырастили бы себе идеального исполнителя. Карманного Демиурга.

– Гонишь! – ткнул я пальцем в грудь Ремесленника.

– Вполне может быть. Сам не видел, но о подобных возможностях наших нанимателей я от Донского слыхал не раз.

– «Слышал» и «знаю наверняка» – это две большие разницы, Паш. Учитывая репутацию Странника. Кстати, чтобы совсем тебя успокоить: прикрывал ты меня действительно не зря. Лови дивиденды. Мне велено передать, что твоё сотрудничество с Орденом Смотрящих рассматривается положительно. Более того, они готовы не просто пойти с тобой на контакт, но и предложить защиту и покровительство.

– Хм. Вот так запросто? Всего лишь за мою лояльность в твоём вопросе? – хитро прищурился Ремесленник и задумчиво посмотрел на играющую солнечными бликами речную поверхность, – как-то это всё…слишком просто.

– Ну почему только за лояльность? Ты должен помочь отправить меня в третью миссию. И свободен как ветер!

От моих слов лицо Ремесленника помрачнело.

– Это почти невозможно, Гавр. Технически я почти полностью зависим от оборудования, что собрал благодаря Донскому. К тому же остальные пространственно-временные координаты даже не отрабатывались.

– У Лукреция другая информация. Он уверил меня, что стабильный канал в тело меня самого (как же коряво и дико звучит!) непосредственно в начало девяностых годов, предположительно 1991-1992 годы существует. Я склонен ему верить. До сих пор Смотрящий меня ни разу не подвёл.

– Хм. Ну хорошо. Но наличие стабильного канала – это ещё не всё, Гавр… – задумчиво произнёс Ремесленник, – оборудование в подвале кафе полностью контролирует Донской. Туда нам соваться не с руки…так, так, так, погоди, но ведь основные настройки твоего нейротрона мы ведь уже провели? Да! Перед второй миссией. Нужно лишь внести координатные правки, а для этого мне и институтской техники достаточно будет. Трудновато и есть риск …

– Риск чего? – прервал я лихорадочное бормотание Павла.

– При недостаточно тонких, м-м-м…конгруэнтных настройках твой нейротрон может переместиться не совсем по адресу, что равноценно окончательному разрушению личности. Как аватара, так и твоей.

– Как этого избежать? – я поёжился, внутренне похолодев от ожидавшей меня перспективы в случае подобной ошибки.

– Я же сказал, единственный выход – правильно использовать другое оборудование. Многое у меня есть в лаборатории на кафедре, лекарственные препараты тоже не проблема. Импортозамещению не удалось окончательно испоганить мою аптечку. Вопрос простой безопасной и безболезненной калибровки упирается в несколько уникальных блоков, что надёжно скрыты в подвале кафе. Теоретически, конечно, можно обойтись и без них, то есть увеличить точность настроек, если делать это «на живую», – Ремесленник задумчиво посмотрел на меня.

– Паш, не тяни кота за подробности. Говори прямо, что от меня требуется?

– Стойкости, терпения и…в общем, много терпения. Гавр, для увеличения точности во время настройки ты должен будешь находиться в полном сознании. Даже с двойной дозой морфия это…пытка.

– Согласен! Что-нибудь ещё? – развёл я руками. Пытка так пытка, у меня всё равно нет другого выхода.

– Такая варварская настройка может привести к запуску процесса, который со временем полностью разрушит кору головного мозга, – Ремесленник виновато развёл руками, словно отзеркаливая мою позу.

– Какова вероятность подобного исхода?

– Девяносто процентов.

– И сколько мне останется? До кресла в Домодедове сам добраться сумею?

– Безусловно. Первые признаки деградации станут заметны лишь через несколько месяцев.

– Значит, после возвращения у меня будет ещё немного времени… – невольно пробормотал я. Странно, но новость меня почему-то не слишком огорчила. Видимо, устал бояться. Главное, что у меня будет достаточно времени, чтобы использовать Демиурга для спасения семьи. Безусловно, я здорово устал от всех этих приключений, раз так спокойно планирую остаток своей жизни.

– Гавр, ты что, не понял? Это самоубийство! – воскликнул Пашка, сдирая с головы капюшон и подставляя разгорячённое лицо налетевшему с реки порыву ветра. И словно в унисон моим эмоциям, над Коломенским зазвучали, разливаясь под низким голубым небом, колокола звонницы. Что ж, надеюсь, они звонят не по мне.

– Да всё я понял, Паша! Но если и правда без вариантов? Я уже решил. Позволь мне залезть в это дело, а как выбираться решим потом. Лады?

– Лады… – почти беззвучно произнёс Ремесленник, – но…

– Хватит, Паш! Сантиментами займёмся в мирное время. Давай лучше постоим, помолчим перед дорогой. Гляди какая благодать. Сказка!

Игривый бродяга-ветер сорвал слова с моих губ и тут же разметал их над зеленью церковных крыш, рябью речных волн, уносясь всё выше и выше, в погоне за тающими облаками.

Глава 1

Глава первая.

Гни свою линию,

Гни свою линию,

Горят огни,

Сверкают звёзды,

Всё так сложно,

Всё так просто.

Александр Васильев.

– А-а-а! Бга-э…тьфу! Ик! Ё-ё-ё-ё-ё-ть! Ма-аа…ик!

Я, конечно, предполагал, что будет непросто, но, чтобы так паршиво? Блин, хреново-то как.

Нет, пока Пашка колдовал в своей кафедральной лаборатории на Волоколамке над кучей электронного барахла, что напоминала скорее свёрстанную на живой провод гору отходов с заводской свалки, чем серьёзное медицинское оборудование, всё выглядело довольно пасторально. Я сидел, наблюдая за его манипуляциями и тихо отходил от бешеной гонки на харлее по улицам и переулкам Москвы сквозь расплавленный воздух проспектов, пахнущий разогретым асфальтом. Ремесленник же тихо посвистывал, изредка матерясь, когда очередной прибор не хотел входить в нужный ему режим или когда Пашку шарахало электрическим разрядом.

И даже когда ремесленник со словами: «Терпи, Гавр, немного пощиплет током…» – оплёл мою голову подозрительного вида разноцветными проводами, я всё ещё пытался сохранять оптимизм и настраивался стойко перенести тяготы и лишения тонкой настройки нейротрона с помощью зубила и плоскогубцев.

– Смотри вот на этот круглый экран осциллографа, – Павел установил большой гетинаксовый ящик, оббитый алюминиевыми уголками, настоящий раритет из середины прошлого века, прямо на стол перед моим креслом, – как скомандую, начинаешь следить за двумя параллельными линиями в координатной сетке. Будь внимателен – как только линии пересекутся, мысленно заставляй их снова стать параллельными! Чего бы это тебе ни стоило. Понял?

– А чего тут сложного? – робко поинтересовался я, гоня от себя жуткие образы.

– Сложность в том, Гавр, чтобы не потерять контроль. Тебя будет выворачивать, плющить и колбасить не по-детски. Делай что хочешь, но не отрывайся от экрана осциллографа. Считай, что от этих линий зависит твоя жизнь.

– Погоди, а что делать, если меня вырвет или сознание начну терять? – поинтересовался я у разошедшегося Ремесленника, – всё-таки я не профессиональный мазохист.

Тот задумался на минуту, потом полез куда-то в один из шкафов, во множестве выстроившихся у стен лаборатории.

– Вот! – с победным видом он сунул мне между ног пластиковое ведро, – блюй, Гавр, на здоровье, но не забывай следить за экраном. А начнёшь уплывать – вот тебе ещё супердевайс! – он достал из вакуумной упаковки и вручил мне длинную биопсийную иглу с зелёной пластиковой ручкой.

– Паш, ты предлагаешь мне, если я не выдержу твоих издевательств, покончить с собой? – грустно усмехнулся я.

– Смешно…, – Паша пожал плечами, – зажми её в левой руке и как почувствуешь, что теряешь сознание, коли смело в наружную поверхность бедра.Прямо через брюки, – Ремесленник ткнул пальцем в указанное место, – я постараюсь всё делать максимально быстро. Ты не дрейфь, там на самом деле только кое-что подправить осталось. И всё. Но времени всё же потребуется достаточно, чтобы ты прочувствовал всю прелесть копания в своих мозгах. Ну, готов, что ли?

– Ни хера я не готов! Но давай уже начнём, а то меня уже мандраж бьёт от всех этих приготовлений. Развёл тут лабораторию Франкенштейна, понимаешь…

Павел хмыкнул, поплевал через левое плечо и стал застёгивать на мне кожаные ремни, во множестве крепившиеся к тяжёлому вращающемуся креслу. Левую руку с иглой оставил свободной, но ровно настолько, чтобы я мог дотянуться до бедра. Через пять минут он закончил, подкрутил парочку верньеров на приборах, что-то напевая себе под нос. Электрическое гудение усилилось, мигнули потолочные светильники, запахло озоном.

Твою ж мать…понеслась!!!

Опущу, пожалуй, все физиологические подробности процедуры, скажу лишь, что помимо обещанных Пашей побочных эффектов во время настройки я впервые испытал незабываемое чувство синестезии, о котором раньше лишь читал в учебниках. И перевод этого термина как смешение (единение) чувств всё равно не сможет дать полного понимания процесса, если вы лично в нём не участвуете. Ну как рассказать другому человеку об оранжевом зуде или громкой тошноте? Или вот ещё, например, о горячей отрыжке… И все эти ощущения по одиночке, а то и целым скопом, словно сговорившись, набросились на меня уже на второй минуте настроек. Течение времени я перестал ощущать почти сразу и поэтому ориентировался по медленно ползущей минутной стрелке на часах, висящих над столом.

А Пашке будто мало было моих подвываний, проклятий и тщетных дёрганий на кресле: такое впечатление, что Ремесленник с каждой секундой только увеличивал работу всей своей сатанинской машинерии. Трудно было уцепиться, как за якорь, за какое-то одно чувство. Едва сосредоточившись, я тут же терял опору, но старался изо всех сил не сдаваться. Всю скопившуюся во мне ненависть к Хранителям я обратил на две зеленоватые прямые линии, то подрагивающие на экране осциллографа, то норовившие слиться в экстазе, а то и вовсе пускающиеся в сумасшедший синусоидный пляс.

Наверно, только благодаря яростному огню всепоглощающей ярости внутри меня, о силе которого я до сих пор мог лишь догадываться, мне удалось не потерять сознания. Да ещё, пожалуй, ещё и тем словесным конструкциям, которые вырывались из меня отчаянным потоком всесокрушающего и могучего русского мата.

Находясь почти на грани, сплёвывая горечь, наполнившую рот, и смаргивая градом текущие слёзы, я ширял и ширял себя остриём иглы, испытывая кратковременную боль-освобождение, дающую мне силы держать параллельными проклятые прямые…

– Всё! Всё! Гавр, бл@!!! Хорош! Разошёлся…ну всё! Финиш!!! – я с удивлением уставился на Павла, вцепившегося в моё запястье обеими руками и пытавшегося вывернуть кисть с зажатой в ней иглой, с кончика которой кровь капала ему на рукав.

– А-а-агх, – только и смог я прохрипеть, чувствуя, как жжёт огнём левое бедро.

– Мазохист хренов, – пробурчал Павел, выдёргивая окровавленную иглу из моих сведённых судорогой пальцев.

– От садиста слышу. Ты мне д-другое с-скажи, п-получилось?

– А ты сомневался?

– Не хотелось бы зазря терпеть такую экзекуцию. Тем более, повторять.

– А я уж подумал, что тебе понравилось. Вон как ногу искровенил: штаны на выброс! – хохотнул Ремесленник.

– Ничего. Нога зарастёт, а штаны и заштопать можно, – я старался держаться гоголем, но боль в истыканном бедре с каждой минутой нарастала.

– Что, болит? – Паша перестал скалиться и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Да есть…немного.

– Понятно, – Ремесленник одним движением разорвал пропитанную кровью брючину, – вот же дебил самоотверженный, – пробормотал он, надавливая на мышцы и внимательно осматривая места проколов.

При этом было неясно: ругает он меня или восхищается.

– Зато прямые параллельные, – я придал своему голосу мечтательный оттенок, протягивая гласные.

– Хорош стебаться, Гавр. Я и так сделал почти невозможное на этой рухляди. Потерпи ещё немного, наложу тебе кровоостанавливающую повязку потуже и непременно укольчик. Не то ты до Домодедово не доедешь. Свалишься. Часов на двенадцать хватит.

– До Домодедово? Зачем?

– Забыл, что ли, Гавр? Для тебя ведь ничего не изменилось. Пространственно-временной канал открывается из той же зоны в аэропорту. Настройки теперь у тебя есть, − Павел зафиксировал самоклеящийся бинт и стал набирать в шприц жидкость из маленькой ампулы.

− Наркотик?

− Обижаешь, Миротворец. Просто сильное обезболивающее, − я слегка поморщился, так как Ремесленник сделал инъекцию в то же бедро.

– Погоди, а как же последовательность событий…мои же на поезде уехали. Ничего, что в Домодедово я прибуду один?

– Нд-а-а, совсем плохой ты стал, Миротворец. Если бы я сам только что не проконтролировал состояние твоих мозгов, то заподозрил повреждение гиппокампа, – Павел полез в один из шкафчиков, выудив оттуда свёрнутые спортивные треники, − извини, Миротворец, но других штанов у меня для тебя нет.

– Сойдёт, − махнул рукой я, − не до фасона теперь. Так, погоди…если купить билет прямо в аэропорту, то я наверняка смогу попасть в нужную зону досмотра. Главное, попасть туда поближе ко времени переброски и в международный терминал.

– Ну слава Богу! – театрально всплеснул руками Ремесленник, – уф, заработала соображалка! Ты, Гавр, постарайся только особенно не светиться. Со Странником шутки плохи. Мог и подстраховаться.

– Ты о чём? У вас же с кадрами дефицит вроде.

– Ну, Донскому не в падлу и обычных маргиналов зарядить, чтобы отслеживали твою персону и дома, и в аэропорту. Удивляюсь, как за тобой до сих пор не проследили.

– Для оперативных мероприятий такого масштаба, Паша, нужен совершенно другой уровень, государственный! Да и не стоит это подобных усилий. Откуда Донскому знать, что я отправлюсь на третью миссию? Ему сейчас нового Миротворца окучивать нужно. Пусть у Хранителей уже есть Алоизыч, но почему-то же они хотят во что бы то ни стало заполучить второго Демиурга?

– Может быть и так, Гавр. Но ты всё же посматривай. Будет нелишним. Как нога? Подействовало?

Пока мы разговаривали, я с помощью ножниц срезал остатки брюк и натянул спортивные треники. Надо же, «Адидас», три полоски, полный фарш.

– Знаешь, практически не болит, − я прошёлся по лаборатории, даже присел пару раз.

– То-то же! Хочешь, я тебя до аэропорта на харлее подброшу, а дальше уже сам потопаешь. Меня ведь тоже время поджимает. Ты как про Смотрящих сообщил, думать ни о чём больше не могу. Ещё ведь как-то из этой реальности выбраться надо. Дружбу с Орденом кому попало не предлагают.

– Не, я по-старинке, на такси. А ты спешишь к Смотрящим под крылышко? – я снова присел, прислушиваясь к ощущениям в исколотой ноге.

– Я бы на тебя посмотрел, Гавр. После твоих закидонов Странник гайки стал закручивать будь здоров. Я же тебе говорил, что давно мечтаю из-под его опеки вывернуться. Достал до самых печёнок, с-сука! Как бы нам с новым Миротворцем на казарменном положении жить ни пришлось. Для пущей надёжности. Искатель вон с утра в кафе с бутылкой не расстаётся. Ты чем его там так «обрадовал», Миротворец? Артур только при упоминании одного твоего имени выражается исключительно нецензурными словами.

– Ну не убил же? Так, немного в городки с пулемётом поиграли. А что было делать? Я ж не знаю, как у них там у Искателей всё устроено. Может, Донскому только моргнуть стоило − и твой Артурчик транклюкировал бы меня в какую-нибудь хренальность на вечные времена. И не видать бы мне ни семьи, ни тебя…

– Не заводись, Миротворец. Искатели натуры тонкие. Им для переноса нейротрона или, тем более, физического тела настроиться нужно, войти, так сказать, в русло Веера, услышать музыку миров и прочие трихомундии. А ты прозой поперёк поэзии, да ещё пулемётом швыряться вздумал. Нехорошо. Я и в прошлый раз после твоего гранатного самоподрыва его вискарём в чувство приводил. Говорю же, тонкая натура!

– Тонкая натура, говоришь? Так, может, он тебе поможет дорожку из этой реальности протоптать? А? По дружбе. Тем более, он сейчас в подходящей кондиции.

– Хм…почему бы и нет? Чего я сразу не смекнул-то? Только его прямо сейчас брать нужно. Тёпленьким. Как бы Артурчик ни надрался до полной отключки.

– Так в чём же дело?

– Погоди. Ну а как же ты?

– Немаленький. Сам на такси доеду. Ты мне только скажи, настройки нейротрона для нового аватара прежние останутся?

– Ты о чём?

– Я о скорости развития способностей и их характере.

– А…вон оно что. Да, как ты понимаешь, времени не было впихивать что-то новое. Но тебе для выживания с головой хватит. Тем более что по опыту знаю, перемещение нейротрона в тело генетически идентичного носителя происходит очень быстро и практически без эксцессов. Вот ты же возвращаешься в себя после каждой миссии без каких-либо проблем, так? Просто приходишь в себя где-то там, − Павел прищёлкнул пальцами.

– В душе!

– Вот. Тебя не корёжит, не выключает сознание и прочие «радости» совмещения нейроматриц. Как будто натягиваешь свои любимые труселя, и вперёд. Так?

– Так, − хмыкнул я. В образности Пашке не откажешь.

– Вот и с перемещением в твоё молодое тело проблем и затруднений не будет. Гарантирую! Только для развития способностей рекомендую как можно быстрее начать интенсивные тренировки. И себя не жалеть! Ты ещё удивишься, как проявит себя нейротрон в практически родном аватаре. Помнишь, как в 1915-м адаптировался?

– Ну да. Бегал по крышам эшелона по ночам. Медитировал на морозе и…

– Тебе на месте виднее будет, где бегать и как медитировать. И не удивляйся, когда физическое тело не по дням, а по часам станет изменяться. Обязательно залегендируй эти метаморфозы в глазах окружающих, ведь только слепой не увидит твоего быстрого прогресса. Ну и с одеждой будут проблемы. Увеличение размеров и возможно роста имеет очень высокую вероятность. Эх, дорого бы я дал, чтобы хоть одним глазком взглянуть на этот процесс! Прости, Гавр, профессиональное любопытство, – спохватился Ремесленник, – жаль, с возвращением ничего подсказать тебе не могу. Я же не Искатель. Так что найти Демиурга теперь в твоих интересах. Застрять в псевдореальности, знаешь ли, та ещё морока. Хотя…

− Что?

− Ничего, свидетелей подобного всё равно ещё не было. Сгинули, − кровожадно улыбнулся Ремесленник.

– Тфу-тьфу-тьфу! Накаркай мне ещё!

– Не буду, – Пашка мгновенно стёр с лица улыбку.

– Так что, Паш, и не увидимся теперь уже? – осознание безвозвратной потери пришло неожиданно, вместе с мыслями о возможной дороге в один конец.

Как-то свыкся я в последнее время с тем, что в стане противника у меня есть человек, на которого я всегда могу положиться. Жаль, что единственный. Умудряющийся помогать мне даже там, на перекрёстках других реальностей.

– Хочешь честно? Не знаю, Гавр. Пути реальностей непредсказуемы. Я, признаться, до усрачки боюсь нашей авантюры со Смотрящими. Но очень бы хотел узнать, чем закончится твоя история.

– Я бы тоже. Если сладится с Орденом, подай весточку через Лукреция или ещё как-нибудь. И это… Хороший ты парень, Пашка. Не пропадай!

– Замётано, Миротворец. Ты тоже ничего мужик, Гавр.

Мы обнялись, крепко пожав друг другу руки. Ремесленник оседлал своего харлея, вкусно скрипнув кожей сиденья, и уже через несколько мгновений исчез в московском переулке. Как и не было…

* * *

Странно, как буднично протекают события этого дня. Ох, чую, не к добру вся эта тишь да благодать на горизонте событий.

Ни попыток мести от Странника за мою строптивость, ни какого-нибудь завалящего Апокалипсиса в ключевой реальности. Словно и нет этой подковёрной борьбы поборников Закона с коварными Хранителями. Может, забыли про меня, скинули со счетов? Эх, хорошо бы...

Я то и дело подрёмывал в такси, попавшем в небольшую пробку на МКАД, и ловил себя на необычном ощущении: впервые еду в аэропорт и не переживаю, что опоздаю на рейс. Куда подевались привычки и страхи, вышедшие с годами на уровень условного рефлекса? Вся эта мерзкая опасливость обывательской жизни, кажущаяся сейчас столь далёкой и мелкой. И в то же время столь желанной. Предложи мне кто, не задумываясь сменял бы на них свою новую жизнь, пусть и позволившую мне заглянуть в нехоженые для меня времена и реальности, испытать неизведанное. И пропади оно всё пропадом! Хочу в своё тёплое болото.

Один мой товарищ как-то заметил, что мрачные проклятия нынче стало модно приписывать китайцам, мол, народ такой особенный, масштабный: рассчитывает всегда на века вперёд. И в отношении всяческих проявлений к своим врагам мудёр до тошноты, куда там всяким иезуитам да сынам Израиля.

Вот и пресловутые сердечные пожелания: «Чтобы ты жил во времена перемен! Чтоб тебя заметило начальство! Чтоб боги исполнили твои молитвы!» – почему-то приписывают мудрецам Поднебесной. При этом сами китайцы изрядно удивляются этому факту, так как не у кого из великих мыслителей своих никогда не читали о подобной «премудрости». Лично спрашивал – скупо пожимают плечами. Скромные занятые люди, недосуг им крутить пальцем у виска.

Всё же не знаю, китайцы это придумали или ещё кто, но, похоже, этот кто-то от души мне всё это и наворожил. И благо бы остался неизвестным, так нет же, соизволил явиться воплоти, под именем Закона Сохранения Реальности.

Как известно, не боги горшки обжигают. Правильно? А посылают таких идиотов, как я. О чём и толкую.

Мятущиеся в голове мысли и воспоминания к концу поездки перебили весь сон. Попытался скоротать оставшееся время проверенным и надёжным способом – чтением соцсетей. И залип так, что даже не услышал водителя, сообщившего о прибытии к месту назначения. Ну а вы на моём бы месте не зависли, когда, заходя в «Телеграмм», надеешься прочесть очередную хрень про голливудских поп-звёзд или сто-какой-то там митинг навальнистов, а окунаешься, как в омут с головой, в огромный поток информации, напоминающий сводки Совинформбюро пополам с советской передачей «Сельский час»? Поностальгировал…даже нога заново разболелась.