Текст книги "Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– А ты что обзываешься-то? – поднял глаза Родион. – Вылезем – уши тебе оборвем! И вообще, что ты приперся? А ну, пошел отсюда, быстро, пошел!

– Да я… я так просто… посмотреть… – Мальчишка был так озадачен подобной отповедью, что даже перестал ругаться. – Нельзя, да?

– Нельзя! Что тут тебе, цирк? Иди куда шел, парень.

– Ну и пойду… – обиделся не в меру любопытный подросток. – И пойду… А вас… вас завтра казнят – вот!

– Ага, казнят. Вот, прямо так возьмут и казнят. Ладно врать-то!

– Нет, не прямо так, сначала судить будут, а потом, после суда, казнят. У нас все по закону, мы ведь не дикари вроде вас, антов!

– Перестань нас оскорблять этой кличкой! – подпрыгнув, прокричал Истр вдогонку уходящему парню.

А Родион лишь сплюнул. Хотел цивилизации – вот она, получите и распишитесь. Казнят не просто так, а по суду. Интересно, какие обвинения предъявят? Да, и еще – как получилось, что он понимает язык готов? Если это действительно готы, так их разэтак через коромысло в двойной тулуп!

Глава 9

Поднепровье

Фея из снов

– Если кто-то лишит человека жизни и, отдавши все имущество, не будет в состоянии уплатить следуемого по закону, он должен представить двенадцать соприсяжников, которые поклянутся в том, что ни на земле, ни под землею он не имеет имущества более того, что уже отдал. Если же никто не поручится в уплате виры, тогда он должен уплатить виру своей жизнью!

Продекламировав нараспев эту длинную фразу, судья – худенький и сутулый старикашка со злым сморщенным личиком, одетый в темную хламиду до самых пят, – обвел собравшийся на площади люд ехидным подозрительным взглядом и, откашлявшись, поинтересовался: желает ли кто-нибудь что-нибудь сказать относительно «омерзительных и гнусных преступников»? Преступники были привязаны к столбам рядом с высоким дубом, под сенью которого и разместилась вся судебная коллегия, включавшая самого судью, иначе тунгина, его помощников и присяжных – судя по богато расшитым ярким плащам, людей далеко не бедных.

– Я желаю, господин тунгин! – Из первых рядов собравшихся выступил парень лет двадцати или чуть больше, с пижонской бородкой, заплетенной в две жиденькие косички, и со светло-пегой шевелюрой, стянутой серебряным обручем.

Точно такие же обручи блестели на его лодыжках и запястьях, длинная фиолетовая рубаха из плотной ткани была украшена разноцветной вышивкой по подолу и вороту. Довершали наряд узкие штаны, смешные башмаки-мокасины и куцый широкий плащик, заколотый сверкающей на солнце застежкою. К наборному поясу с начищенными накладками были привешены гребень, небольшой мешочек, по всей видимости, кошель, и нож в зеленых замшевых ножнах. Из подобных же ножен на богато расшитой перевязи, только куда богаче украшенных, торчала рукоять меча, золоченая, но без перекрестья. В общем, внушительный облик молодого человека явно свидетельствовал о его высоком положении в обществе. Не красавец, но и не урод, лицо обычное, разве что несколько одутловатое.

– Назови свое имя, о славный юноша, – приторно прищурив глазки, попросил тунгин.

– Я – Эрмольд, сын Годальбольда, сына Автгальда, сына…

– Достаточно, юноша, мы все хорошо знаем тебя и твоих славных предков, – устав слушать, судья махнул рукой. – Говори по существу дела, славный Эрмольд сын Годальбольда. Знаешь ли ты этих людей?

Сухонький палец указал на привязанных к столбам пленников – Истра и Родиона. Последнего, надо сказать, это театральное действо весьма забавляло, он даже не скрывал улыбки. И не переставал удивляться: как вышло, что он понимает местный язык, судя по всему, явно германский? Не сказать, что отлично понимает, но на твердую «четверку».

– Да, господин судья, и вы, собравшиеся, – Эрмольд снова поклонился. – Я узнаю этих молодых негодяев. Именно они пять дней назад лишили жизни моего родного брата, юного Ансарда сына Годальбольда, а также юного Годелинда сына Гунберта, юного Дакбольда сына Гаутсинда, юного…

– Вполне достаточно, славный Эрмольд. Думаю, собравшиеся и соприсяжники хорошо знают, кто погиб и при каких обстоятельствах, но ты должен еще раз прояснить, как положено по закону.

– С большим удовольствием, господин судья! – Парень осклабился и сверкнул глазами.

Тунгин тоже улыбнулся и обернулся к стоявшим под дубом:

– Есть ли у вас вопросы к этому славному юноше, господа? Прошу задавать по ходу дела.

– Скажи, о славный Эрмольд сын Годальбольда, эти ли двое негодяев причастны к гибели наших молодых воинов? – Вперед выступил тучный бородач с заплетенными в две косы волосами. Выглядел тип забавно, только нес какую-то чушь!

– О да, оба к этому причастны. Тот, что постарше, убивал наших парней мечом, и от его руки пал мой младший брат, мне это известно от очевидцев! – Эрмольд бросил на Радомира ненавидящий взгляд. – А второй – копьем и стрелами.

– У них были еще сообщники, славный Эрмольд?

– Увы, да. Жаль, что не все они сейчас здесь. Но двоих мы все же настигли, а еще двое, жалкие трусы, бежали, покрыв себя вечным позором.

Родион насторожился: стало быть, из прочих «охотников за головами» двое погибли, а двоим удалось скрыться. Кому – неизвестно, но это значит, что может прийти помощь!

Молодой человек усмехнулся: вот и он стал рассуждать, как древний воин. Впрочем, как тут по-другому? Надежда на своевременный приезд полиции уже ему самому казалась напрасной.

Выходит, тот парень, что в кузнице… был братом этого пижона… Да, и в лице сходство заметно, только тот выглядел на несколько лет помоложе. Понятно, что этот… как его… Эрмольд так разозлился! Но должен же понимать – его брат первый начал!

– Речь не о тех, кого вы настигли и кого упустили, – тем временем покачал головой судья. – Прошу, спрашивайте и дальше, господа.

– Хотелось бы знать, почему Эрмольд упустил врагов? – непочтительно выкрикнул худощавый парень с бритым лицом и длинными светлыми локонами, похожий на слегка подгулявшую рок-звезду. – Если уж он рвется стать херцогом, пусть объяснит, как такое могло случиться? Захватил убийцу своего брата и доволен, а остальные могут идти разбойничать дальше, так, что ли?

Собравшиеся загомонили: видимо, этот вопрос волновал многих.

– Эти антские собаки хитры, как хорьки! – покраснев, выкрикнул Эрмольд.

– Не знаю, насколько хитры хорьки, – издевательски пожал плечами «рокер». – Но ты, Эрмольд, на то и херцог, чтобы быть еще хитрее! На что нам глупцы?

– Ах ты, подлый выскочка! – Эрмольд схватился за меч.

– Ой-ой, как страшно!

– Фротберт, помолчи! – прикрикнул на парня тунгин. – Свои личные вопросы задашь потом.

– Потом? Так ведь Эрмольд меня только что оскорбил, при всех, причем два раза, назвав «подлым» и «выскочкой», – с явным удовольствием перечислил «рокер». – А ведь согласно законам, каждое оскорбительное слово тянет на три солида, не так ли?

– Не так, Фротберт сын Витланда! В твоем случае эти слова нельзя считать настоящим оскорблением.

– Ничего себе – не настоящим?!

– Не перебивай судью! Они потянут… на две дюжины денариев каждое. Не больше!

– Пусть так!

– И не отвлекай нас от разбираемого дела. О своих оскорблениях напомнишь позже, уплатив перед тем судебную пошлину в размере сорока денариев.

– Вот-вот! – убрав меч в ножны, Эрмольд довольно усмехнулся. – Заплати сперва, Фротберт, а уж потом будешь призывать к законности. Так я продолжу, уважаемый господин судья?

– Да, продолжай… Постой, посмотрим, может быть, кто-то хочет задать вопрос. – Тунгин вновь обернулся к собравшимся. – Уважаемый Ротгарн сын Хродравна, ты?

– Да, у меня есть вопрос. – Из тени дуба вышел рослый мужчина с ручищами, словно корни сосны. – Скажи, Эрмольд, при каких обстоятельствах были убиты наши парни?

– Мы отправились на охоту, не имея намерения причинить вред кому-либо, но заблудились и зашли в селение антов, дабы спросить дорогу. Однако они сразу же набросились на нас, будто мы убийцы или дикие звери. Для подлых антов законы гостеприимства – ничто!

– Сам ты подлый ант! – не выдержав, заорал Истр. – Гнусное отродье, засунь свой лживый язык себе в задницу!

– Слышали, господин судья? – Эрмольд вновь взялся за меч. – Может, лучше мне отрезать его грязный язык, пока наши уши не опухли от оскорблений?

– Эй, вы! – Сдвинув брови, судья строго взглянул на пленников. – Мы так и поступим, если вы будете мешать суду.

– Но…

– Молчать! Будете говорить, когда спросят.

– А нас спросят? – хмыкнув, осведомился Родион.

– Если будет на то нужда! – выспренно ответствовал тунгин.

Подобной нужды пока, похоже, не возникало: вопросы задавались лишь с целью «утопить» обвиняемых. Впрочем, этот балаган не затянулся надолго. Взглянув на тень дуба, служившую тут часовой стрелкой, судья прервал обсуждение и откашлялся:

– Дело мне представляется ясным, как и его решение. Подлые убийцы должны понести строгое, но справедливое наказание по нашим законам, ибо своих у них нет.

– Как это нет?! – снова было закричал Истр, но тут же умолк: по знаку судьи воин ударил его кулаком в печень.

Подросток скривился от боли и застонал.

– Итак… Именем славного народа готов и Этцеля рэкса…

«Этцель рэкс» значит «король Аттила», понял Родион. Надо же, какой интересный спектакль! Эти странные люди на самом деле собираются кого-то казнить?

– Приговариваются к смерти путем сварения заживо в котле! – наконец провозгласил судья.

Напряженная тишина повисла над поселением – площадью, длинными домами под дерновыми крышами, каменной высокой стеной, садами и пашнями.

– Да, это гуннский способ казни, – подтвердил тунгин. – Именно ее и следует применять к чужакам.

– Верно! – обрадованно закричал Эрмольд. – Так этим собакам и надо!

– Да, все по закону, – важно закивали помощники. – Все верно. На какое же время назначим казнь, господин судья?

– Полагаю, неплохо будет приурочить ее к какому-нибудь празднику, скажем – ко дню урожая. Думаю, никто не против?

– Я против, если позволите! – Расталкивая собравшихся, к дубу протиснулся высокий мужчина лет сорока, с бритым худым лицом и стриженными в кружок волосами. – Извините, мои господа, я опоздал. – Он поклонился. – Спешил как мог, но…

– Отец Ингравд… – пронеслось в толпе. – Отче…

Родион с интересом взглянул на вновь прибывшего – это еще кто? Священник, что ли? Так они, выходит, христиане? Что же тогда церкви не видно?

– Прошу простить – мой плащ в пыли, а одежда мокра от пота, – отец Ингравд улыбнулся. – Наших погибших детей не вернуть, но я уверен, их светлые души на небесах. Однако не вижу причин казнить этих антов. Месть – удел поганых язычников.

– Да что ты такое говоришь!

– Судья прав! Казнить, казнить их!

Толпа зашумела: священника никто не спешил поддержать, и ухмыляющийся тунгин хорошо это понимал.

– Так что ты нам предлагаешь, уважаемый отец Ингравд?

– Предлагаю сохранить им жизнь…

Толпа зашумела еще более возмущенно, молодежь засвистела, кто-то даже запустил в святого отца камнем, правда, не попал. Не очень-то они почитают служителей церкви! Может, крещены недавно?

– И использовать их для уплаты налога. Налога кровью. Эти двое, похоже, умелые воины. И, клянусь Господом и сыном Его Иисусом…

– Верно! Он верно говорит! Заплатить ими налог!

– Тем самым мы убережем от гуннского рабства двух наших юношей, разве это плохо?

– Хм, – покачал головой тунгин. – Я смотрю, не очень-то ты почитаешь Этцеля рэкса, святой отец. А мы ведь его данники, не забывай. Кстати, еще не известно, как бы все сложилось, если бы гуннам не помогли подлые анты!

– Ну, это давняя история. Относительно же смертной казни епископ наш и учитель Ульфила говорил…

Что говорил «епископ и учитель Ульфила», дослушать не удалось – тунгин снова махнул рукой, раздалось несколько ударов в медный таз или бубен, и все умолкли.

– Да, эти подлые анты достойны смерти, – с неожиданной звучностью промолвил судья. – Но и предложение святого отца заслуживает внимания. А потому я властью своей выношу вопрос на ваш суд, люди! Как в древние времена великих героев, вопрошаю: кто за то, чтобы предать пленных смерти, соберитесь слева от этого дуба, а предпочитающие отдать их в счет налога – выстройтесь справа.

Родион восхищенно присвистнул: а судья вовсе не дурак, хоть и производил на первых порах впечатление чокнутого фанатика.

Народ одобрительно загудел и живо пришел в движение, расходясь на две группы.

Пленники с волнением наблюдали. На суде присутствовали только мужчины, и толпа разделилась примерно поровну. Противники казни выглядели победнее, а стоявшие с другой стороны от дуба начали их переманивать – хватать за руки, обнимать за плечи, что-то шептать, и в итоге большинство проголосовало за казнь.

– Ну и электорат у них тут, – Родион презрительно сплюнул. – Впрочем, у нас в России не лучше: голосуют сердцем, или задницей, или печенкой, но только не головой.

– Слава Господу, сыну Его Иисусу Христу и… – Тунгин покосился на святого отца и уже куда тише добавил: – Нашим древним богам. Вот мы наконец-то разобрались с этим делом, решив его по справедливости и закону.

– Собаки! – ругался у столба Истр. – Разве ж это справедливый суд? Где ж тут законность-то?

– А ты, дружок, на что-то иное рассчитывал? – Родион усмехнулся. – Скорей бы кончился этот дурацкий спектакль.

Дюжие парни отвязали пленников от столбов и потащили обратно в яму. Родион пару раз чихнул от поднятой ими желтовато-серой пыли, конвоиры тоже чихали и ругались.

– Кормить-то нас сегодня будут, деятели? – спросил молодой человек по дороге. – А то ведь помрем до казни.

Все происходившее казалось дурным навязчивым сном: суд, причудливые дома, странно одетые люди. Ну, и яма конечно же, гнусная и вонючая, накрытая кованой решеткой с тяжеленными камнями сверху.

– Еду вам принесем, так и быть, – уходя, пообещал один из стражей. – Благодарите отца Ингравда, псы.

«Псы» не отозвались никак – не было охоты ругаться понапрасну.

– Ну? – Родион искоса взглянул на приятеля. – Что скажешь?

– Многих слов я не понял, не так хорошо помню готскую речь…

– Откуда ты ее вообще знаешь? Учил?

– Раньше, до гуннов, ее все наши знали. Ну, многие. И молодежь обучали по старой памяти – ведь так делали предки.

– Понятно. А мудрые предки не учили выбираться из таких ям? Ведь нас скоро казнят – сварят заживо в кипятке, это ты понял?

– Да понял. Чего уж тут непонятного…

– Дурацкий спектакль! Как и то ваше похоронное шоу. Господи, да когда ж все это кончится-то?

Родион замолчал, задумался – и мысли его не радовали. Одна деревня придурков – это может быть случайность, а вот две – уже тенденция. Странные одежды, странные дома, суд этот чертов. И на протяжении нескольких дней пешего пути ни одной антенны, ни спутниковой тарелки, ни велосипеда, ни автомобиля. Ну, хоть бы кто-нибудь в пиджаке встретился или в шляпе! И в небе – ни единого самолета, даже следов инверсионных нет. Плохо дело, если логически рассуждать, очень плохо. Неужели…

– Что вздыхаешь, брат? Думаешь, как сбежать? Я тоже.

Вот, все эти люди здешние, называющие себя готами, и тамошние, якобы словены или анты. Предположим, что все они психи, актеры-неудачники, сектанты, больные на всю голову члены клубов исторической реконструкции. Допустим, здесь у них слет, как у туристов. Но ведь какие-то вещи современные должны иметься: мобильники, ключи от машин. Ладно, может, их куда-то на хранение сдали – во избежание неаутентичности, как у этих деятелей говорят. Хорошо, но язык? Что, специально готский учили? Но это ведь историком надо быть или лингвистом, доктором наук – способен ли на это обыкновенный придурок? И наберется ли таких сумасшедших гениев на несколько деревень – ведь это десятки, сотни людей! Ну, допустим, свихнулся целый научный институт, хотя, как гласит народная мудрость, с ума по одиночке сходят, только гриппом все вместе болеют. Но неужели никто ни разу не вспомнит, не заговорит о чем-то современном – о политике, спорте, фильмах, музыке, выпивке, наконец! Истру эти вопросы задавать бесполезно, как Родион убедился – тому бы с психиатром пообщаться…

– Я вот думаю, с решеткой мы вряд ли управимся, – негромко произнес в это время потенциальный пациент. Да, отметил про себя Родион, может, Истр и сумасшедший, но точно не дурак. – Копать надо. Тут кое-где мягкая земля, я пробовал. Только…

– Что? – скорее из вежливости спросил Родион.

– Только знать бы, сколько нам осталось? День, два, больше? Когда у них праздник урожая?

– А когда у вас бывает?

– У нас будет дней через дюжину, не раньше – пока страда, сушка, обмолот.

– Так и у них, наверное.

– Нет, у них раньше. Ты же видел – поля уже почти все сжаты, отскирдованы. Боюсь, не так уж много времени нам осталось.

– А что гадать? Сейчас еду принесут – спросим.

– Думаешь, нас кормить будут?

– Так обещали ведь!

– А, тот бритый жрец… Готы верят в бога, распятого на кресте, но не забывают и старых своих богов – те помогают им в битвах.

– Ага… Тс-с! – Родион вдруг насторожился. – Кто-то идет, кажется.

– Точно – идет, – хмыкнул Истр. – Я давно услышал.

Сверху раздались шаги – кто-то подошел к решетке, загородив солнечный свет, что-то поставил на землю.

– Я принес вам воду и пищу. Сейчас спущу, принимайте.

Корзинка, видать, сквозь решетку не проходила, и неизвестный доброхот (или стражник) спускал все по очереди на веревке: кувшин с водой, завернутые в тряпицу лепешки, сливы и груши. Что ж, спасибо и на этом. Подняв голову, Родион поблагодарил.

– Я всего лишь исполняю свой христианский долг, – сухо отозвались сверху. – Ешьте, пейте. Вечером я приду еще или пришлю кого-нибудь.

– А как долго… как скоро нас… – спросил Истр.

– Праздник урожая через два дня. Именно столько вам осталось, увы, ничего не поделаешь.

– Постойте! – вдруг встрепенулся Радик. – Вы ведь священник, да? Из местной церкви?

– Наша церковь не владеет имуществом, мы – последователи епископа Ария[4]4
  Арий – александрийский священник, основатель теологического учения в христианстве IV—VI веков, названного арианством. Ариане не принимали основной догмат официальной христианской церкви, согласно которому Бог Сын предвечен как и Бог Отец, и считали, что Сын Божий (Христос) – творение Бога, лишь посредник между Богом и людьми. Официальной церковью Арий и его учение были осуждены в 320 и 325 годах. (Прим. ред.)


[Закрыть].

Все это ничего не говорило Родиону. «Ария», не «Ария» – какая разница? Узнать он хотел нечто другое.

– Раз вы священник, то должны знать, сколько времени прошло с начала нашей эры… Тьфу ты! Со времени рождения Иисуса Христа, конечно.

– Сложно подсчитать… – Отец Ингравд задумался, принялся бормотать себе под нос. – Так… сначала был Тиберий, потом… а за ним Траян… Нет, Траян после… Господь наш Иисус родился примерно четыре с половиной века назад, – решил он наконец.

– Четыреста пятьдесят лет назад?! Всего? – холодея, ахнул юноша. – Я не ослышался, вы так сказали?

– Да, да, именно так. Едва ли я мог сильно ошибиться в подсчетах.

– Значит, сейчас примерно четыреста пятидесятый год! – не в силах поверить, обалдело шептал молодой человек. – Плюс-минус год-другой. Неужели, правда?

На шутника священник вовсе не походил.

Середина пятого века – даже если священник ошибся не на год-другой, а лет на десять, это мало что меняет. Все равно ничего еще нет! Насколько Родион помнил из школьного курса истории – а учился он прилежно и успешно сдал ЕГЭ – в те времена еще не было почти ничего из того, с чем знаком современный человек. Ни Киевской Руси, ни Франции, ни Германии, ни Англии. Нотр-Дам еще не построили. Сильнейшим государством Европы считался Рим… Или империя уже распалась? Нет, разделилась на Западную и Восточную, то есть Византию. А Рим одолевали варвары, германские племена, в том числе готы. Но здесь-то они как очутились? Они должны быть в Западной Европе, в крайнем случае, в Крыму. Но если на одну секундочку допустить, что изменилось время, то почему бы и прочим категориям не пойти иными путями? Философии это нисколько не противоречит: по ней, время и пространство связаны.

– Истр, дружище! – позвал Родион. – Ты знаешь такую реку – Дон? Или Черное море?

– Дон… хм… – подросток задумался. – Есть поблизости большая река, мы зовем ее Тихий, а ромеи – Танаис. А еще одну большую реку – Борисфен или Данапр. А море… море… Эвксинский понт? Слышал что-то, но плохо помню.

Борисфен, Танаис, какой-то понт. А ситуация-то беспонтовая! Без бутылки – точно не разберешься! Параллельная география какая-то.

– Истр, а у вас зимой снег бывает? – озадаченно тряхнув головой, Родион решил зайти с другой стороны.

– Конечно, бывает, и много. А ты думал, кто от вас на юге, тот и зимы не видал? И морозы случаются, и реки замерзают – не каждую зиму, правда, но бывает.

Ну, уже кое-что – находимся не в Африке! Впрочем, главное не место, а время. Неужели действительно четыреста пятидесятый год (или около того)? Это даже не старина, это… архаика! За полторы тысячи лет забросило, даже больше! В дикие и малоизученные времена, о которых никто почти ничего толком не знает! Ну, были какие-то варвары… кочевали… народы переселялись. Зачем, спрашивается, чего им на месте не сиделось? В Рим тянулись не то грабить, не то на заработки, повышая криминогенную обстановку. Как гастарбайтеры в Москве, ничего принципиально нового.

– Ты чего, брат, сидишь-то? – Истр толкнул в плечо задумавшегося Родиона. – Давай помогай копать!

– Копать?

Ах да, ну, как же! Раз помощи от полиции раньше чем через полторы тысячи лет ждать не приходится, надо полагаться на себя.

Но голыми руками рыть оказалось трудно, почти невозможно: сперва шел слой глины толщиной с ладонь, а дальше земля оказалась твердая, будто камень. Сломав ноготь, Родион выругался и сплюнул:

– Да тут, братец ты мой, экскаватор нужен! Ну, или, хотя бы лопата, кирка…

– Нету у нас кирки. Хочешь жить – и так справишься, – с цинизмом, уже не удивительным в столь молодом парне, отозвался Истр. Родион начал понимать: в этом мире каждый привык спасать себя сам. – Не сидеть же просто так, врагам на радость?

– Да тут не только ногти – руки переломать можно! Слушай, а давай-ка я к тебе на плечи встану. Выдержишь?

– Спрашиваешь! Я, брат, тебе не слабак какой-нибудь!

– Да я заметил, что не слабак. Только уж больно тощий.

Оказавшись наверху, Родион уперся левой рукою в край ямы, правой же попытался расшатать решетку, но все усилия оказались напрасны.

– Да-а, – опустившись снова на дно, устало промолвил юноша. – Зацепить бы ее тросом к «КамАЗу» да дернуть. Плечи-то я тебе не отдавил, братец?

– Да не такой уж ты и тяжелый!

Усевшись наземь, Родион посмотрел на свою руку – даже здесь, в тени на дне, была хорошо заметна широкая рыжая полоса, пересекавшая ладонь.

– Ржавчина…

– Ну, да – ржа. – Истр глянул с недоумением. – И что?

– Как ты думаешь, старая у них эта яма?

– Пожалуй, да. Места здесь мало, больше двух-трех человек сразу держать не получится, а дерьма в отхожей ямине – много, ишь, смердит-то!

– Да уж, – Родион поморщился. – Мог бы и не говорить. Яма, значит, старая. Решетка, судя по ржавчине, тоже не новая. Так неужели она везде одинаково крепкая?

– С виду так. – Истр поднял глаза. – Крепкая.

– Вот и тюремщики наши так думают. А вдруг они ошибаются?

– Ты предлагаешь проверить? – Парнишка с готовностью вскочил. – Давай теперь я полезу!

– Ладно, ладно… Потом, чур, поменяемся!

Истр копошился наверху долго, не уставая командовать: туда подвинься, сюда… пару шагов влево… вправо…

– Ну, что там? Нашел что-нибудь?

– Да нет пока… Может быть…

– Ну, так не пойдет. Слезай!

Спрыгнув, подросток недовольно поморщился.

– Что глазищами засверкал? – накинулся на него Родион. – Туда его подвинь, сюда. Нет, брат, этак мы зря туда-сюда метаться будем. В любом деле главное что?

– Что?

– Методичность!

– Ну, вот опять непонятное слово.

– Сейчас поймешь. А ну-ка, подставляй спину. И, обрати внимание, сейчас я тщательно проверю весь этот сегмент… то есть край, потом ты – следующий, чуть левее. Понял? Сперва края проверим, потом середину. Если дотянемся…

– Дотянемся, – усмехнулся Истр. – Главное, отыскать бы хоть какую слабинку.

Края решетки, черт бы их побрал, оказались крепкими – ни один прут не прогнулся, не дрогнул даже. А вот середина…

– Внимание… Иду!

Оторвавшись от стенки, Родион сделал шаг, потом другой. Истр, придерживаясь за решетку сверху, балансировал у него на плечах, будто цирковой акробат. Аттракцион братьев Доброгастовых! Спешите видеть! Алле… Оп!

– Есть! – Голос подростка дрогнул. – Нашел! Слышишь, брат! Тут вот… вот… Дрожит, прогибается… Сейчас-сейчас, я на ней повисну… Эх, я слишком легкий! А ну-ка, дерни меня за ноги!

– Только ты ухватись покрепче!

– Уже!

– Ну, тогда… р-раз-два…

Они завалились наземь оба, но тем не менее были счастливы: в руках Истра остался вырванный из решетки прут!

– Вот заодно нам и оружие! – улыбался подросток.

– Заточка выйдет изрядная, – согласился Родион. – Да не сиди ты, давай, подтягивайся! Выбираться надо – солнышко заходит, скоро нам еду принесут, а тут решетка почти выломана!

Парнишка не заставил себя упрашивать: живо вскарабкался на плечи Родиона, ухватился за прутья.

– Ну, как, протиснешься?

– Сейчас… рубаха мешает… Сейчас.

Скинув рубаху, Истр вновь забрался на плечи, подтянулся… Пролез! Черт побери – пролез ведь!

– Ну, как там наверху, хорошо, да?

– Камни тяжелые… Едва отвалил… И много их!

– Ты вот что: подложи под решетку прут, обопри на камень, надави, ну, используй как рычаг – понимаешь?

– На камень? А, понял… Давай, бросай прут!

– Отойди, в башку еще попаду.

– Не попадешь – я увертливый.

Выкинув прут наверх, Родион азартно потер руки и вдруг засмеялся. Господи… Ну, приподнимет Истр решетку, да только как туда добраться-то в одиночку? Кто ему теперь-то плечи подставит? А до решеточки метра три с половиной, допрыгнуть – никак, и стенка отвесная.

– Все! Готово, брат!

– Слышь, парень, – окликнул осененный ценной мыслью Родион. – Сбрось-ка мне сюда пару-тройку камешков, побольше которые!

– Сейчас! Оп…

Немного погодя в яму рухнул увесистый булыжник.

– Черт, ты что творишь-то?! Едва голову не проломил. Ладно… Давай еще.

Соорудив из камней шаткую пирамиду, Родион забрался на нее, постоял, стараясь найти равновесие, потом подпрыгнул, цепляясь за край ямы, подтянулся.

– Держись, брат! – Истр поспешно протянул сверху руку.

– Сам держись! А не то обратно уволоку.

Еще немного, немного… чуть-чуть… протиснулся… вот оно! Все! Свобода-а-а-а!

– Ну, что теперь стоять-то? Бежим! Извини, голопузый, рубашку я твою не прихватил, как-то не до того было.

Яма располагалась на краю селения, почти у самой стены, сложенной из серых камней – высотой в два человеческих роста. Меж стеной и домами были посажены сливы, смородина, еще какие-то ягодные кусты, способные послужить временным укрытием.

– Смотри-ка, – наклонившись, Истр приподнял валявшуюся на земле жердину. – Это ж для стога!

– Отлично! Тогда чего ждем? Давай, лезь первым. Встречаемся там, внизу… где-нибудь.

– Брат, а может, лучше подождем темноты?

– Вечером нас кормить придут – забыл?

– Ах, да…

Осмотревшись, беглецы прислонили к стене жердину.

– Давай, братишка!

Истр быстро и ловко полез первым и через мгновение уже скрылся из глаз. Спрыгнул – знать бы еще наверняка, куда приземлился? Но вроде бы покуда все было тихо…

– Не думала, что вы выберетесь сами!

Услыхав за спиной тихий голос, Родион вздрогнул и обернулся. Да так и застыл с разинутым ртом: перед ним стояла до невозможности красивая девушка в белом льняном платье и с серебряным ожерельем. Очень светлые волосы с легким солнечным отливом, будто белое золото, под черными дугами бровей – темно-голубые глаза, как грозное море. И Родион мгновенно узнал ту фею, что уже давно являлась ему во сне. Она!

– Ты?! – одновременно произнесли они, словно разом выдохнули.

И сделали шаг навстречу друг другу. Девушка, как успел заметить молодой человек, тоже казалась безмерно удивленной.

– Тебя зовут Хильда? – с улыбкой спросил Родион, которому, здраво рассуждая, следовало бы огреть не вовремя появившуюся девчонку жердью по голове и бежать со всех ног.

– Да, Хильда… – Девушка не сводила с него глаз. – А ты… я знаю – Радомир. Я часто вижу тебя во сне…

– А я – тебя!

За деревьями послышались голоса, и Хильда вздрогнула:

– Скорей! Тебе надо бежать! Там, на берегу, в камышах, есть челнок с зеленой меткой. Весла рядом. Возьмите его и плывите вниз по течению, обязательно вниз, сколько сумеете.

– Почему? – Взявшись за жердь, молодой человек обернулся.

– Отец Ингравд и его сторонники хотели вас выкрасть и спрятать в заброшенном доме, вверх по реке, чтобы потом отдать гуннам.

– Видел я уже этот дом. И что с нами сделают гунны?

– Не знаю, – девушка повела плечом. – Обратят в рабство или заставят воевать за них. С гуннами ничего нельзя знать заранее. Ну иди же, не стой! Прощай.

Повернувшись, юная красавица быстро пошла прочь, в ту сторону, откуда доносился людской гомон.

– Хильда! – негромко позвал Родион.

Услышит или нет? И обернется ли, если услышит?

Обернулась! Ах, как вспыхнули ее глаза – голубые, яркие, небывалой красоты!

– Да?

– Мне кажется, мы с тобой еще обязательно встретимся!

– Я надеюсь! – Помахав рукой, девушка улыбнулась. – Удачи тебе, Радомир! Да, вас хватятся не раньше завтрашнего вечера. Это мне поручили принести вам еду.

Фея ушла, скрылась за грушевыми деревьями, и Родион, проводив ее взглядом, вскарабкался наконец на стену…

О Боже! Внизу оказался ров метров шесть-семь глубиной, да еще и без воды, очевидно, недавно выкопанный. Не свернуть бы шею! Благо еще, поблизости не было часовых, верно, стояли у ворот и на сторожевой башне.

Молясь, чтобы не переломать ноги, Родион собрался с духом и прыгнул. В ушах свистнул ветер, сердце замерло, но все же опыт туриста помог – беглец рассчитал все правильно и приземлился на каменистое дно вполне удачно, после чего сразу бросился в густые камыши. Ров был соединен с рекой, но перемычка мешала ему заполниться водой. Немного отдышавшись, Родион пробрался камышами к реке, змеей скользнул к ивам…

– Ну, наконец-то! Давно тебя дожидаюсь!

– Истр!

– А ты кого хотел? Что так долго, брат? Я уж думал, плохи дела…

– Идем, – юноша махнул рукой, – спустимся к реке, выждем, а как стемнеет – украдем лодку. Присмотрим, пока светло.

– Да хоть бы какую найти!

– Хоть бы какая нам не подойдет. Будем искать челнок с зеленой меткой. Что за метки – не знаю.

– Откуда ты…

– От верблюда! Один разговор подслушал. И этого челнока долго потом не хватятся.

– А! Вот почему ты так долго.

Прячась за ивами и камышами, друзья вскоре обнаружили искомое суденышко с зелеными узорами на носу.

– Этот? – обернулся Истр, первым его заметивший.

– Похоже. Пошарим по камышам – должны быть и весла.

Весла тоже нашлись, а тем временем почти стемнело. Сумерки, как всегда на юге, оказались короткими, и вот уже на небе вспыхнули звезды.

– Пора, – вставая, решительно заявил Родион. – Нечего тут высиживать. Значит так… Сейчас уводим челнок на середину, садимся и плывем вниз по течению.

– Вниз? Но нам ведь надо вверх!

– Делай, как тебе сказано, и не спорь. Пошли…

Бросив весла на дно, они столкнули челнок в воду, вплавь вывели на середину реки, придерживаясь за борта, а там уж и забрались внутрь. На берегу стояла тишина – похоже, никто их оттуда не заметил.