Текст книги "Индейский трон, или Крест против идола"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4
Кто? Зачем? Почему?
Начало XVI в. Окрестности Тлашкалы

Он надеялся, что утренняя свежесть всколыхнет в нем кровь, но принужден был остановиться…

Франсуа Мориак. «Пустыня любви»

Белые стены Тлашкалы были хорошо видны с перевала. Многочисленные храмы, дворцы знати и касиков, хижины масеуалли утопали в зелени, так же как в Теночтитлане, правда, воздух здесь был куда более разреженный и сухой.

Караван не заходил в город, но вся земля вокруг принадлежала тлашкаланцам, давним врагам ацтеков, это была их страна, меж горных вершин которой и пробиралось посольство… Нет, торговый караван почтенных купцов, идущий из Чолулы в Халапу. Именно так главный почтека – солидный господин с круглым добродушным лицом по имени Иштлак – и отчитывался перед тлашкаланской стражей… которой было сполна уплачено за проезд, точнее говоря, проход, ведь никаких вьючных животных у индейцев не было, все приходилось тащить носильщикам, в большинстве своем – наемным прислужникам, а не рабам, рабов обычно ждала иная участь.

Тлашкаланцы не стали чинить каравану никаких препятствий, может быть, потому, что жители Чолулы не были их врагами, а скорее всего – благодаря сумме выплаченной дани: по украшенному перьями изысканному плащу как раз досталось каждому воину, а их предводителю – даже три.

Далеко позади остался величественный вулкан Попокатепетль, впереди же поднималась новая гора – Наукампатепетль, не доходя до которой и решили останавливаться на привал – в горах быстро темнело.

Небольшая долина, поросшая молодыми дубками, липами и пихтами, узким языком вытянулась к вулкану, все здесь – и эта долина, и небольшой ручей, впадавший в более широкую реку, принадлежало Тлашкале, и Куатемок украдкой наблюдал, как у его стражников, а он взял с собой всех, при виде родных мест наворачивались на глаза слезы. Пусть эти молодые люди были воинами, но все же…

– Не переживай, славный Несауа, я помню свое обещание, – на одном из перевалов украдкой шепнул Куатемок. – И никогда не пошлю вас в бой против ваших братьев.

– Мы и не сомневаемся, вождь! – с достоинством отозвался воин. – Только, если это возможно, хотели бы принести жертвы нашим богам – свою кровь, не более.

– Хорошо. – Принц улыбнулся. – Вы сделаете это. Более того, я могу разрешить вам навестить ваших близких… Не всем, не в городе. Ты, кажется, говорил, что часть твоих воинов родом из деревень?

– Да, есть такие… – Несауа с волнением посмотрел на своего господина. – Ты и в самом деле хочешь им разрешить…

– Клянусь всеми богами! Правда, нужно будет поторопиться, чтобы к утру быть здесь. Надеюсь, твои воины знают здесь все горные тропы?

– О, еще бы! – В карих глазах юноши сверкнули гордость и надежда. – Благодарю тебя, вождь. Так я могу сказать им?

– Да. Ведь это же твои люди.

С улыбкой на устах Несауа быстро прошел вперед, догоняя своих… Потом так же быстро вернулся – караван еще не успел миновать перевал:

– Я сказал им. Они благодарят тебя, вождь. Трое парней – Тесомок, Каушколаушки, Куаштлак. Они могут сейчас идти?

– Да. Пока не стемнело.

Караван насчитывал человек с полсотни: купцы, приказчики, носильщики, а также, вдобавок к ним, художники и писцы, старшим над которыми как раз и считался Куатемок, пышно именовавшийся «летописцем Белого Тескатлипоки», как иногда называли Кецалькоатля. Все семеро воинов принца также проходили по ведомству писцов, кроме того, в художниках значился юный Сиуатетепек и некая девушка Тескаль – «растирательница красок».

– Она красавица, – как-то, еще в самом начале, одобрительно прищелкнул пальцами добродушный Иштлак. И тут же скривился: – Но уж больно тощая! Скажу прямо, уважаемый летописец, в случае чего такую сложно будет принести в жертву – боги могут и обидеться.

– Ничего, – цинично ухмыльнулся принц. – Зато она знает толк в искусстве обращения с людьми.

– Я почему-то именно так и подумал!

Купец расхохотался, похлопал юношу по плечу и больше уже не докучал расспросами, разве что вечерами, на привалах, любил послушать всякие россказни о древних правителях и богах. О, Куатемок много чего порассказывал ему о великом тлатоани Асотле!

Для привала выбрали местечко на берегу ручья, сразу за горным кряжем. Вьючных животных не было; не нужно было кого-то поить, кормить, пасти – все заботились о себе сами. Пока еще не стемнело, разложили костры, успев наловить в ручье рыбы. Из своих припасов варили бобы и кукурузную кашу-атолли, обильно сдабривая все красным и желтым перцем.

Кто-то из купцов даже угостил Куатемока куском жаренной на углях утки – по пути многие торговцы охотились, насколько позволяло время.

– Хорошая утка, – прожевав, похвалил принц. – Вкусная.

– О, я знаю толк в готовке! – рассмеялся купец. – Ведь моя вторая жена родом из Тепейака, а там любят вкусно поесть.

– А где ж не любят? – Куатемок улыбнулся, увидев, как купец пристально посмотрел на уходящих тлашкаланцев, и тут же пояснил: – Я послал своих слуг поискать охру… Здесь бывает…

– Найдут! – уверенно отозвался собеседник. – Правильно – пускай, пока не стемнело, хоть кто-то займется делом.

Он был хорош собой, этот торговец с приветливым лицом и большими, чуть навыкате глазами и оказался веселым собеседником… И собутыльником, что – тсс!!! – выяснилось чуть позже, когда все уже улеглись.

Вот тогда он и объявился снова у лагеря «художников и летописцев». Пришел не один – его сопровождал Несауа.

Куатемок как раз собирался спать – уже закутался, укрылся циновкой…

– Не помешал?

– О боги, Некок, это ты?

– Да, вот решил тебя навестить… Помнишь, ты говорил, что не прочь бы выпить?

Последнюю фразу Некок – так звали этого навязчивого купца – произнес заговорщическим шепотом и даже подмигнул, что было хорошо видно в мягком свете луны.

– Я говорил?!

– Ну да. А то кто же? Слушай, твой слуга, что, вообще никогда не спит?

– Несауа? Нет… просто он очень ответственный.

– Едва не треснул меня дубиной! – пожаловался Некок. – Ух, вражина!

– Этот купец пробирался к тебе незаметно, словно койот к добыче, – не глядя на торговца, пояснил Несауа. – Вот я и подумал, что враг. С чего б так таиться?

– «С чего б»? – сварливо передразнил купчина. – Видать, ты, парень, из дальней деревни…

– Теперь вижу, что был не прав. – Несауа улыбнулся. – Так я могу идти, господин?

– Да-да. – Куатемок ласково потрепал юношу по плечу. – Иди, мой верный страж, занимайся своим делом.

– Эк ты его! – с удобством располагаясь на циновке, хохотнул торговец.

За спиной его висел небольшой плетеный короб, в который художники обычно складывают краски, а ремесленники – свои инструменты.

– А я тебя не сразу признал, – сняв короб, негромко произнес Некок. – Все поначалу гадал: ты, не ты… Не подходил даже. Вот, сегодня только решился – предложил как бы в шутку выпить… И сразу понял: ты! Догадался по твоим глазам. Помнишь храм Тласольтеотль? Ну, тот, в Ацтакалько?

– Храм богини плотских грехов? – с волнением произнес юноша.

Ха! Еще бы не помнить. Только… Только это все осталось в той, другой жизни, когда он еще был Асотлем и не был тлатоани…

Хм, странно. Купец его явно путает с кем-то другим… или вводит в заблуждение намеренно. Тогда зачем ему это надо?

– Ацтакалько… Квартал цапель.

– Ну да, ну да, западный квартал… Наконец-то ты вспомнил!

Молодой купец радостно ткнул юношу в бок:

– Хха!!! Наконец-то! Ну, давай хоть обнимемся, что ли?

– Д-давай…

Обнялись. Похлопали друг дружку по спинам. Снова уселись. В темном небе ярко светила луна, отбрасывая от валявшихся повсюду камней размытые черные тени. Порывы холодного ветра со скрипом раскачивали пахучие ветви сосен.

Вообще здесь было хорошо – этакий горный оазис, курорт… Вот только холодновато. Да и ситуация, мягко говоря, странная. Чего этому купчине все-таки надобно?

– Давно хотел с тобой познакомиться… Правда, не думал, что ты писец… Ты ж всем говорил, что служишь у ювелира. Теперь понимаю: таился. Да мы все там таились… Ну! Вижу, вижу, давно уж у тебя заблестели глаза… Вот!

С торжествующим видом торговец раскрыл свой короб, вытащив оттуда… большую, тускло блеснувшую серебром флягу и две базальтовые плошки. Вытащил и торопливо разлил:

– Ну, наконец-то… Уж не сомневайся, дружище, сейчас мы с тобой утолим жажду! Ну!

Куатемок едва сдерживал смех. Ну конечно – с кем еще его и спутать, как не с пьяницей? Да, действительно, он поддержал разговор о вине, случайную фразу, оказавшуюся вовсе не случайной. Наверное, он и в самом деле был похож на какого-то ювелира, завсегдатая злачных мест.

Теперь понятна радость Некока – пьяницы, к которым отношение в Теночтитлане было, мягко говоря, не самое терпимое. Нет, разрешалось иногда чуть-чуть, по большим храмовым праздникам, взрослым мужчинам и старикам – старикам, тем даже побольше. Но именно что иногда и очень немного. Вино – «октли» – по сути, бражка из агавы и ягод, но, если хорошая, цепляла неплохо.

Эта была хороша! Очень даже хороша!

– Ммм!!!

– Что? Понравилось? Я так и знал. Ну, ставь чашку.

А он смелый парень, это купец! По законам ацтеков – и не только ацтеков – пьянство каралось немедленной смертью. Только крестьянам дозволялось остаться в живых… до второго случая. Что же касается всех остальных – ремесленников, почтека, свободных художников, даже знати-пилли, – смерть! Только смерть!

Опасное это было занятие – бражничать. Опасное и оттого очень и очень притягательное!

Куатемок-Асотль-Перепелкин невольно вспомнил детство – портвейн в песочнице, картонный стакан на шестерых, торопливый глоток… ириска… И ощущение чего-то такого… что недоступно простым смертным – всяким там отличникам-комсомольцам… хотя, что уж говорить, и они…

Вот как сейчас!

– Кто это там у тебя ходит, дружище Куа?

«Куа» – именно так и назвался Куатемок, опять же простенько и со вкусом.

– Где?

– Да вон там, за камнем. – Некок показал где.

Собутыльники насторожились: все же они сейчас занимались не очень-то хорошим делом, в глазах законопослушных обывателей – так и вовсе страшным, примерно как принимать наркоту. Кстати, наркотики здесь тоже употребляли, даже, пожалуй, куда как чаще бражки: черный древесный гриб и известный многим по книгам Карлоса Кастанеды кактус-пейотль. Правда, делали это в основном жрецы… Но этих жрецов было много, очень много…

Принц вытянул шею:

– Где, ты говоришь, ходят?

– Да вон же, за камнем! Вон-вон… Ха, девчонка! – всмотревшись, облегченно выдохнул купец. – Наверное, пописать пошла – куда же еще-то? Кстати, хорошая у тебя девчонка, дружище Куа! Я давно заметил… только вот слишком уж тощая. Спишь с ней? Тогда правильно, что взял. Ну, давай-ка еще выпьем…

Куатемок и не заметил, как потеплело, нет, не на улице – на сердце, в душе. Славный парень этот Некок… нет, в самом деле славный. Бражки вот принес… Молодец.

– Кстати, у белых людей, ну, к кому мы идем, тоже есть вино, – заглотив очередную чашку, шепотом поведал торговец. – Я пробовал – кислое.

– Так, может, у них и хорошее есть.

– Может… Придем – спросим. Дадут!

– Слышь, дружище… А ты этих белых прямо вот так, как меня, видел?

– Ну да. – Некок хохотнул. – Прямо вот как тебя. В точности!

– И какие они? Страшные?

– Страшные? – Торговец почесал затылок. – Да не сказал бы. Да, есть там и со светлыми волосами, и даже с красными… Но кожа их не намного светлее нашей и, знаешь, темнеет на солнце. Обычаи у них интересные – вино пить не запрещено, наоборот даже. А бог у них один, не как у нас – много. Бог креста. Зовут – Ишуатль Хриштопильцин. Они говорят: очень хороший бог, во всем им помогает и не требует никаких жертв. Только молитвы.

– Так это ведь неплохо.

– Вот и я говорю: странно. Ну что, еще по одной? Долью уж до конца, ладно?

– Давай. Чувствую – уж долго ты терпел, дружище!

Снова выпили. Посидели. Посмотрели на луну. Некок предложил было закурить, да лень было ворошить в костре угли.

Кстати, вернулась ли на свое место Тескаль?

– У меня там есть один друг… ну, у белых, – немного помолчав, похвастал торговец. – Зовут Бернатль. Бернатль Диас. Смешное имечко, правда?

– Да уж, забавное. А кто он?

– Обычный воин. Правда, хорошего рода и очень любознательный. Все выспрашивал меня о наших обычаях – как живем, что едим, как знакомимся с девушками.

– А про наших богов не выспрашивал?

– Не. Они про наших богов уже знают. И отзываются очень даже нехорошо. Прямо так и говорят: кровожадные. Как будто наши боги – Тескатлипока, Уицилопочтли, Тлалок – кровожадные!

– Да уж, да уж. – Куатемок едва сдержал горькую усмешку. – Какие ж они кровожадные? Наоборот совсем… Кровь ведь нужна им не для себя, а для того чтобы не остановилось солнце.

– Ну, это нам с тобой ясно. – Купец убрал опустевшую флягу в короб. – А они, вишь, не понимают.

– Так, может, не хотят понять?

– Может, и так, – согласился торговец. – Я, знаешь, не силен в таких спорах. Вот если там чего продать, обменять – это другое дело.

– А ты видел их главного? Правда, что он похож на Кецалькоатля? Или даже – сам Кецалькоатль, как говорят жрецы?

Некок неожиданно рассмеялся:

– Не знаю, что там говорят жрецы, но на божество белый касик нисколечко не похож. Обычный мужчина.

– А как вы общались?

– Я немного знаю язык южных племен. А там есть один белый, Херонитль его имя, так он провел много лет в рабстве у одного южного касика, пока его не освободили эшпаньйотль.

– Кто?

– Эшпаньйотль. Так себя называют белые люди.

Собутыльники и не заметили, что засиделись далеко за полночь. Да что там за полночь – на западе, за горами, уже занималась заря, а над головой резко светлело небо. Полная луна, словно вдруг застыдившаяся жрица продажной любви, вдруг вспомнила, что нехорошо этак вот бесстыдно маячить на виду у всех. Побледнела, спала с лица, потихоньку закатываясь за скалу и уступая место сонному солнцу, которое уже очень скоро должно было показаться.

Некок вскоре ушел, чуть пошатываясь, и молодой принц остался расслабленно сидеть, привалившись спиной к смолистому стволу сосны. Сидел, наслаждался звуками пробуждающейся природы и думал. Все-таки он хорошо провел эту ночь. Нашел себе приятеля… и много чего узнал.

– Господин! – Взволнованный голос Несауа вывел принца из полузабытья. – Там, внизу, я слышал какой-то крик. Кажется, женский. Прикажешь разбудить всех?

– Нет. Сначала мы посмотрим вдвоем.

Следом за молодым воином Куатемок спустился к ручью по узкой, вьющейся меж деревьями и камнями тропе.

– Кричали оттуда. – Обернувшись, Несауа показал рукой.

Куатемок крепче сжал в руке дубину:

– Идем.

От ручья стелился туман, легкий, невесомый, почти прозрачный, он холодил ноги и не давал в подробностях рассмотреть то, что было там, впереди, куда показывал Несауа, все расплывалось в дымке – камни, деревья, кусты…

Чу! Что-то шевельнулось в кустах…

Несауа схватил дротик…

– Тескаль! Ты как здесь, Зеркальце?

Вот уж кого Куатемок никак не ожидал увидеть. Хотя… да, Зеркальце поднималась ночью… Но ведь не писала же до утра! Или… может, живот схватило?

– Я встала… искупаться, люблю с утра… – Девушка вся дрожала. – Спустилась к ручью, а там… там…

– Да что там-то?

Уже не слушая Тескаль, они рванулись разом, Куатемок и Несауа… и обнаружили за камнями, в зарослях папоротников, лежащее ничком тело.

Молодой парень, юноша, подросток…

– А ну-ка перевернем… О боги!!! Мертв!

Слева, в боку, под сердцем, зияла рана… ударили копьем… или обсидиановым ножом. Хороший удар… профессиональный…

– Каушколаушки… – с горечью произнес Несауа. – Один из наших.

Куатемок это и сам уже видел. Убитый оказался одним из тех троих молодых тлашкаланцев, что были отпущены навестить своих. Каушколаушки… странная смерть.

– Кто бы мог это сделать? Тескаль, не дрожи! Что ты видела?

– Вот его… Вот этого мертвого и видела. Испугалась – думала, сейчас и меня…

– Чего испугалась? Что, было чего бояться?

– Там кусты… они так странно дрожали.

Девушка показала рукой – где.

– Я посмотрю! – Несауа бросился в указанном направлении… за ним и Куатемок, мало ли там что может случиться?

Густые деревья склонялись прямо к ручью – ивы, ракиты, орешник. Внизу, меж стволами, росли колючие кусты и папоротники… И никого!

Впрочем…

Куатемок прислушался и в три прыжка нагнал затаившегося за большим валуном тлашкаланца:

– Там, в орешнике…

– Я вижу…

Обменявшись репликами, оба застыли в ожидании. Несауа приготовил метательное копье, Куатемок крепче сжал дубину. Он бы, конечно, предпочел макуавитль, но зачем меч чиновному бюрократу-писарю?

Крона орешника шевельнулась, не очень сильно, чуть-чуть… а вот дернулся папоротник… Кто-то шел! Нет, даже не шел – пробирался. И очень быстро! Вот он выскочил прямо у камня… Дубиной его в башку!!!

– Стой, вождь! Это же…

Тьфу ты, черт! Чуть не угробил, а ведь так хорошо примерился. Как раз бы угодил между глаз… Своему собственному охраннику – Тесомоку.

– Где Куаштлак? – поднявшись из-за камня, строго поинтересовался Несауа.

– Идет сзади. – Увидев своего командира, молодой воин улыбнулся – очень молодой! мальчик! – и не удержался, похвастался: – Я видел свою родню. Рассказал им… только про себя, конечно. Ведь это не зазорно – служить храброму и могучему вождю.

– Конечно, не зазорно, парень! Ага… кто это там топочет, словно беременный пекари? Куаштлак, не иначе… Да, он. Эй, эй, Куаштлак – мы здесь, не проходи мимо.

– А я и не прохожу. – Юноша улыбнулся. – Давно уже вас приметил. Болтаете на весь лес! Я потому и не таился, шел, как пекари…

– Хм, пекари… Пошли. Взглянете на своего дружка, братцы…

– Его убили ножом, – еще раз внимательно осмотрев тело, авторитетно заявил Несауа. – И бил – жрец. Посмотрите, как поставлен удар – все для того, чтобы удобнее выхватить сердце.

– Жрец? Откуда здесь жрецы, в этих диких и безлюдных горах? – Куатемок обнимал за плечи всхлипывающую Тескаль. – Да не реви ты! Чего уж теперь?

– Стра-ашно…

Страшно ей…

Убили охранника! Теперь вот думай что хочешь. Кто? Зачем? Почему? Разбойники? Какая-нибудь бродячая шайка? Очень может быть. Только что они забыли в этих безлюдных местах? Ха! Так, наверное, их привлек караван – следовало быть осторожными.

– Его надо похоронить, – тихо заметил Несауа. – И похоронить достойно.

– Конечно, похороним, – тут же уверил принц. – А вообще-то, хорошо бы найти убийцу… Не нравятся мне такие странные смерти, не нравятся!

Несауа только хмыкнул:

– А кому нравятся?

Погибшего парня похоронили в земле, забросав могилу камнями, хотя многие тлашкаланцы предпочитали сжигать своих покойников, но в родном селении Каушколаушки так не поступали, а потому все приличия были соблюдены – и это было куда важнее, нежели отомстить убийце. Отомстить можно и после, главное – отыскать кому.

– Отыщем, – в один голос заверили Тесомок с Кауштлаком. – Разреши заглянуть по пути на маисовое поле, господин? Предупредим своих… Они скажут охотникам. От наших охотников еще никто не уходил!

– Да будет так, – с грустью махнул рукой принц. – Все-таки жаль погибшего… Это был хороший воин.

– Он и умер как воин, – улыбнулся Несауа. – Чего жалеть? Нам всем бы такую смерть, верно, парни?!

Парни – все пятеро – разом кивнули. Шестым был Несауа, седьмой лежал сейчас под камнями в могиле.

Славная смерть. Смерть от ножа. От раны. Славная. И – странная. Кто же это мог быть? Разбойники ли?

– Может, и они, – подумав, согласился Некок. – Очень даже запросто.

– Но здесь же безлюдье! А не за нашим ли караваном они следят?

– Не думаю. – Купец покачал головой, и с ним тотчас же согласился и подошедший староста караванщиков Иштлак. – Здесь просто не может быть никаких крупных шаек – не прокормиться. Тотонаки тоже не забредают так далеко. Да, они враги нам, ацтекам, но и тлашкаланцам тоже. Так что вряд ли это тотонаки, скорее просто какие-нибудь беглецы, желающие поживиться. Как вороны – схватить и поскорей убежать. Этот парень, твой слуга, просто случайно увидел их… за что и поплатился. Увы! Одно радует – умер он славно.

Куатемок усмехнулся:

– Вот уж это – да. И все же, я полагаю, нам всем следует быть куда более осторожными. Этак, по одному, они могут перебить всех.

Оба купца засмеялись:

– Ну уж это – вряд ли!

Хорошие попались попутчики Куатемоку. Веселые. А и правда – чего грустить-то? Шли хорошо, быстро, уже завтра к вечеру должна была показаться Халапа, а оттуда до Семпоалы – рукой подать. А Семпоала – это уже совсем рядом от белых. От белых богов? Посланцев Кецалькоатля, вернувшихся отомстить за своего изгнанного когда-то бога? А не сам ли Кецалькоатль с ними?

Пугая потихоньку отбивавшийся от кровавых обрядов народ, именно так и говорили жрецы. Сволочи – и это еще мягко сказано!