Текст книги "Мир пятого солнца"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Давно, давно уже пора, – громко произнес тот и, обняв беглеца за плечи, шепнул: – Ух, скоро мы повеселимся! При храме есть такие девочки… Рабыни… Они с достоинством будут ублажать нас всю ночь во славу великого бога.

– Девочки? – пьяно засмеялся гость. – Это неплохо.

Ну, еще бы плохо!

Асотль чувствовал, что опьянел, и опьянел сильно, в конце концов, его организм – организм юного индейского парня – еще не привык к действию ударных доз алкоголя.

– Вон сюда, вниз…

Воины по знаку жреца, поднатужившись, отвалили какую-то тяжелую с виду плиту. Ничего себе вход – интересный.

Из храмового подземелья внезапно пахнуло смрадом – запахом давно не мытых тел и мочи.

– Сюда? – Асотль остановился у низенькой крутой лестницы, едва заметной в призрачном свете луны.

– Сюда, сюда, – ласково отозвался жрец и, ухмыльнувшись, вдруг резко толкнул юношу в спину.

Глава 12
Как становятся воинами
1324 г. Май. Окрестности озера Шочимилько

Пестрая молодежь, пришедшая сверху, снизу, с юга и севера, быстро сплавлялась в компактную массу товарищества.

А. И. Герцен. «Былое и думы»

Больно ударяясь коленями и локтями о каменные ступеньки, Асотль кубарем полетел вниз, едва не сломав себе шею. Плита высоко над головой вмиг задвинулась обратно, погасив и луну, и звезды.

Усевшись на корточки, юноша покачал головой: спертый воздух мало способствовал быстрому протрезвлению.

Чу! В подземелье явно кто-то был! Ну, еще бы…

Такие же пленники, томящиеся здесь, дабы очень скоро быть принесенными в жертву Уицилопочтли, грозному и жестокому богу, покровителю воинов… И ацтеков.

Вытянув вперед руки, молодой человек наткнулся на чье-то тело и негромко спросил:

– Кто здесь?

– А кто тебе нужен? – неожиданно послышался в ответ молодой насмешливый голос. – Тут все полутрупы, можешь не сомневаться!

– Зато ты, я слышу, живее всех живых. – Асотль усмехнулся. – И что тогда здесь сидишь? Нравится?

– Отсюда нет выхода, – чуть помолчав, уже менее уверенно произнес незнакомец и, понизив голос, добавил: – Я уже пытался…

– Так попытайся еще раз! Вас… Нас ведь все равно рано или поздно убьют… Ты очень хочешь оказаться на алтаре Уицилопочтли?

– Не очень, – честно признался пленник.

– Тогда не сиди, вставай… Иди на мой голос – над нами должен быть вход… – Юноша и сам поднялся на ноги, вытянул вперед руки. – Вот! Ступеньки… Правда, скользкие, узкие… Ну-ка, помоги! Да где ты есть-то?

– Иду, иду, – голос слышался уже совсем рядом. – Ничего, правда, из твоей затеи не выйдет…

– Попытка не пытка!

– Ха! Клянусь Камаштли, неплохо сказано.

– Камаштли? Ты что, тлашкаланец?

– Нет, просто охотник.

Ну да, ну да… Особо почитаемый в далекой Тлашкале бог здесь, в предгорьях, считался обычным покровителем охоты.

– Помоги… Просто поддержи меня… Оп!

Почувствовав поддержку, юноша поднялся по лестнице на две ступеньки… И уперся головой в каменную плиту… Которую тут же попытался приподнять руками… Ага! Как же! Тут поможет разве что домкрат-трехтонник…

– Напрасные хлопоты, – снова сказали внизу.

Асотль хотел было раздраженно сплюнуть, да побоялся попасть в кого-нибудь. Черт! Плита-то не подавалась… Хотя…

– А если других позвать? Тут вас сколько?

– Семеро. Но они все – крестьяне, я один охотник.

– Ну и что, что крестьяне…

– Им ничего не надо. Будут тупо сидеть и ждать – все в руках богов! – последнюю часть фразы незнакомец произнес с едким сарказмом, видать, соратники по узилищу его давно достали своей непрошибаемой инертностью и покорностью судьбе.

Действительно… Крестьяне…

Юноша принюхался и явственно ощутил порыв свежего воздуха. Ага, значит, все-таки есть выход! Неплотно задвинули плиту. Ну да, ну да, вот она – полоска звездного неба! Еще чуть-чуть бы – ну каких-нибудь сантиметров пять-десять – и как раз пролезть.

– Ну? – с нетерпеливой надеждой спросили снизу. – Чего замолк? Что там?

– Думаю, можно вылезти. Только бы сдвинуть плиту… А ну, держи крепче…

Асотль поднатужился, напрягая все мускулы… И сам себе командовал:

– И-и-и – раз! И-и-и – два…

Кажется, плита чуть дернулась, поддалась! Ну, еще немножко… И-и-и – раз… Ага!

– Хху-у… – Асотль остановился перевести дух.

– Устал? Давай я попробую!

– Тебя хоть как звать-то?

– Сипак-охотник.

– А я – Асотль. Ну, давай, Сипак, лезь. Смотри не споткнись.

– Не беспокойся…

Горячее тело змеей скользнуло рядом… Сипак тяжело задышал, завозился…

И через некоторое время опустился рядом, шепнул:

– Кажется, поддается.

– Отдохни, моя очередь…

И-и-и – раз…

И-и-и – два…

Эх, навались, ухнем!

Поддается, поддается, куда денется?! Еще немного, еще чуть-чуть… Ага… Вот над головой уже не узкая полоска из звезд – уже широкая, уже целый мир!

Уже, кажется, можно протиснуться… Попробовать? А почему бы и нет? Ого! Голова-то проходит!

– Эй, Сипак… Подтолкни-ка…

Края каменной плиты больно царапали плечи и грудь, сдирая в кровь кожу, Асотль упрямо лез, не обращая внимания на боль, – в этом мире на нее никто не обращал внимания…

Еще чуть-чуть!

– Толкай, толкай, Сипак!

Ну… Ну…

Есть!!!

Подтянувшись, Асотль ужом выскользнул наружу. Ура! Получилось! Вышло!

Сердце билось, едва не выскакивая из груди. И куда-то улетучился хмель.

Так… Осмотреться… Темно кругом, тихо. Впрочем, не так уж и темно – в небе луна, звезды.

С полминуты беглец настороженно прислушивался, после чего, присев у плиты, протянул руку:

– Давай, Сипак, лезь…

Нагнулся…

Стремительные, налитые злобной силой фигуры, бесшумно выскочив из кустов, набросились на него сзади, схватили, заломили за спину руки, набросив на шею крепкую веревку из волокон агавы.

Асотль дернулся и тут же понял – напрасно. Хорошо хоть не успел подставить охотника. Тот не дурак, уж на рожон не полезет. А эти… Похоже, это те самые воины, молодежь…

Тут тишину ночи разорвал знакомый издевательский смех. Жрец! Он тоже здесь!

– Вижу, что я в тебе не ошибся. – Толстяк Иштланкалатль присел на корточки рядом с брошенным прямо наземь пленником. – А говорил – купец. Какой же ты купец – воин!

– А что, купцы не могут воевать за свою свободу? – нахально осведомился Асотль.

Жрец снова засмеялся:

– Какой же ты купец, парень? Ты – самый настоящий лесной разбойник. Ишь как ловко пролез, не растерялся… А мой глупый братец не верил, все полагал тебя за купца! Я-то уж сразу понял, едва тебя расспросил: ну какой же купец будет везти из далекого далека вполне обычные, ничем не примечательные товары, которые можно приобрести и куда ближе, в том же Колуакане, к примеру. Э нет, зря ты назвался купцом. Ты – разбойник, воин. И знаешь, что мы с тобой сделаем?

Пленник раздраженно сплюнул:

– Наверняка принесете в жертву. Чего еще от вас ждать-то?

– А вот и не угадал, – усмехнулся жрец. – Нет, в обычное время мы с тобой так бы и поступили…

– Кто бы сомневался!

– Не перебивай старших, это грех…

– Да пошел ты!

Служитель культа неожиданно снова расхохотался, словно бы лежащий перед ним наглый молодой парень не дерзил, а напропалую травил анекдоты.

– Да-да, я в тебе не ошибся. Кое-кто будет очень доволен.

– Думаю, этот кое-кто зовется Уицилопочтли. Думаешь, очень удивил, харя?

– Ругайся, ругайся. – Жрец как ни в чем ни бывало довольно потер руки. – Мы не принесем тебя в жертву и не убьем, по крайней мере – сразу. Ты сам погибнешь в бою – поскольку просто разбойник, но не воин… Или, может, тебя возьмут в плен – тогда-таки примешь достойную смерть на жертвеннике во славу богов.

– В бою? – с удивлением переспросил Асотль.

– Да, в бою, – все так же невозмутимо подтвердил Иштланкалатль. – Все, кто сидит сейчас в подземелье, завтра станут воинами. За вами явится десятник Есуакатль… (Жрец сказал – «двадцатник», ибо здешние народы, находившиеся под явным влиянием древних и развитых цивилизаций ольмеков и майя, при всех расчетах оперировали не десятками, а двадцатками, и известный майя задолго до европейцев и арабов ноль, встав после цифры, увеличивал ее значение не в десять, а в двадцать раз.)

– Есуакатль… Десятник… – тихо повторил пленник. – Так вот зачем все понадобились.

– Ну да, кому же хочется отдавать своих? А кто работать будет? Там, в подвале, кроме тебя, еще один охотник – кстати, не он ли тебе помог выбраться? – а остальные – наши деревенские бездельники, которых отдать не жалко. Понял теперь?

– Понял, – согласно кивнул Асотль. – Только не понял – зачем ты мне все это рассказываешь?

– А чтоб знал, какой я умный! – во весь голос захохотал жрец. – И чтоб не старался сбежать: для таких, как ты и охотник, война – милое дело. Возможность отличиться, получить рабов, славу, богатство или – достойную смерть, что тоже не так уж и плохо, верно?

– Что-то, по-моему, ты к ней не очень стремишься.

– Я – другое дело, я – служитель богов. А ты – никому не нужный молодой парень.

– Между прочим, спасший твоего братца-старосту, – с презрительной гримасой буркнул беглец.

– Ага… От камнепада, который сам же и устроил! В том месте никогда не падали камни, им просто неоткуда взяться… Если не притащить. Не лень было?

Асотль не ответил – к чему? Эта хитрая толстая сволочь – жрец – действительно далеко не дурак.

Теперь с удовольствием всучит «десятнику» («двадцатнику») двух практически готовых воинов… Ну и в придачу – шестерых местных бездельников, так сказать в нагрузку.

Неплохо рассудил.

Вот и спасай после этого всяких там старост!

Водворенный на свое место, Асотль негромко позвал нового знакомца:

– Эй, охотник. Спишь уже?

– Что там было? – примостившись ближе, шепотом поинтересовался Сипак. – Тебя схватили?

– Ну да. Специально не задвинули плиту до конца. Ждали.

– Но… Тебя даже не наказали. Тогда зачем?

– Видишь ли, один местный жрец очень хочет казаться умным. То есть он и в самом деле умный, только здесь никто этого не оценит, в деревнях вообще не любят умников.

– Он сказал, когда нас принесут в жертву?

– А жертвы не будет, – тихонько засмеялся Асотль.

– Как не будет?

– А так! Завтра мы станем воинами.

Десятник («двадцатник») Есуакатль – здоровенный детина с украшенным боевыми шрамами лицом – выглядел так, как и должен выглядеть воин не в особенно больших чинах – неустрашимо, непоколебимо и даже несколько нерассуждающе-туповато. Этакий унтер-офицер. Маленькие, глубоко посаженные глазки его, чем-то похожие на поросячьи, недобро смотрели на рекрутов – несчастных «бездельников» масеуалли и Асотля с Сипаком-охотником.

– Небось опять неумех подсунули? – Десятник перевел взгляд на старосту, посмотрев на него столь же недобро, как и на пленников. – И что я с ними буду делать?

– Это отличные парни, любезнейший Есуакатль, – сельский жрец тут же пришел на помощь своему незадачливому братцу. – Клянусь Уицилопочтли, отличные!

– Угу, прекрасные. – Хмуро кивнув, воин неожиданно для всех ухмыльнулся. – Прекрасные… Для того чтобы быть принесенными в жертву!

Асотль хлопнул глазами – вот уж никак не ожидал, что этот лапоть умеет шутить, пусть даже так своеобразно.

Смотр «новобранцев» проходил на главной площади деревни, перед храмом. Только что прошел дождь, настоящий ливень, и пленники стояли почти по колено в вязкой темно-коричневой грязи. Сам же Есуакатль, а также представители сельской администрации, включая хитрого жреца Иштланкалатля, с относительным удобством расположились на мокрой площадке пирамиды храма. Пирамида была невысокая и какая-то по-деревенски домашняя, на взгляд Асотля вовсе недостойная столь грозного бога. Кое-что уже обвалилось, кое-что было наспех подкрашено, а некоторые ступеньки – это было хорошо видно – вообще держались на честном слове.

– Покорность – это замечательно, – продолжал свою неожиданно неглупую речь десятник. – Однако воину иногда нужно совсем другое: кураж! дерзость! отвага! Не говоря уже об умении воевать… Вот почему все масеуалли – плохие воины. Научить их можно, но как исправить характер? Ладно! – В заключение Есуакатль громко хлопнул в ладоши. – Придется уж брать что есть – других ведь все равно не дадите… Эй, вы, сволочи, – здесь десятник произнес другое, ацтекское слово, впрочем полностью аналогичное. Естественно, обращался он к «новобранцам». – А ну, подтянулись! Подобрали животы! Ишь разъелись, прямо смотреть страшно. Ничего, клянусь великим Уицилопочтли, скоро вы станете стройными, словно тростник. Это… – махнув рукой назад, он наконец представил стоявших позади воинов, вооруженных короткими копьями и булавами из крепкого, усеянного острыми обсидиановыми вставками дерева, – мои помощники. Зовут их… Хотя это не важно, вы, глупая деревенщина, все равно ничего не запомните, так что, когда прикажу, будете подчиняться им, как мне, ясно?

Пленники понуро уставились на лужу.

– Я спрашиваю: ясно? – повысил голос Есуакатль.

– Ясно. Мы все поняли, великий господин, – нестройным хором – кто в лес, кто по дрова – ответили молодые люди.

– Тогда повернулись и пошли за мной! Раз, два. Раз… Стоп! Эй, вы двое, – десятник выбрал двух молодцов, медлительных, но на вид сильных. – Там, за храмом, возьмете носилки… Элитль, покажи им…

На носилки, надо сказать, выглядевшие по-военному, безо всяких излишеств, Есуатль взгромоздился сам, за ним зашагали помощники, затем – «новобранцы», ну а замыкали шествие еще шестеро вооруженных луками и короткими копьями воинов, которых десятник не счел нужным представить и задача которых была вполне ясной – следить, чтобы «молодое пополнение» по пути не разбежалось.

Асотль (Перепелкин) едва не хохотал в голос, уж больно все – буквально до мелочей – напомнило ему родную Советскую армию, в коей довелось-таки послужить в, дай бог памяти, тысяча девятьсот лохматом году.

Вот командир взвода – могучий и непрошибаемый Есуакатль (впрочем, вовсе не такой тупой, каким с первого взгляда казался), за ним – командиры отделения, сержанты без имени, ну, а позади – старослужащие, так и норовящие ткнуть тупым концом копья «молодых». Однако, какие самодовольные рожи – того и гляди, на привале сапоги чистить заставят… Или портянки стирать. Были бы только они у них – эти самые сапоги да портянки. А вообще, хороший командир найдет, чем солдат занять, чтоб дурью не маялись.

Шли ходко; миновав залитую грязью деревню, поднялись в предгорья, где было значительно суше, правда, то и дело приходилось форсировать разлившиеся до размера небольших речек ручьи и грязные «озера»-лужи.

По пути сделали привал у одного из ручьев – попить да оправиться.

– Случайно не знаешь, куда нас ведут? – улучив момент, Асотль обернулся к приятелю – теперь Сипака уже можно было так называть.

Он оказался парнем маленьким, юрким, глазастым, чем-то напоминавшим Шочи, да они, похоже, были ровесниками.

Только вот юный охотник был куда более жилистым, сильным, хотя с виду – ну полный заморыш, никакого сравнения с раздобревшими деревенскими парнями. Этакий лохматый большеглазый чертик.

– Нет, места вокруг незнакомые, – почесав нос, отозвался Сипак. – Я сам из Чалко, это далеко на западе. Там и охотился.

– А сюда как забрел? Что молчишь? Ну ясно – соглядатай.

– Тихо ты! – Парень вспыхнул. – Язык у тебя, дружище Асотль, ну точно без костей.

– Да ла-адно, – совсем по-русски протянул молодой человек. – Не хочешь говорить – и не надо.

– А ты сам-то откуда?

– А я и не скрываю – из Шалтокана.

– Ага… Скажи еще, что купец, – слыхали мы уже эту байку.

– Да нет, не купец, просто из храма сбежал.

– Откуда?!! – Глаза охотника, черные и без того довольно большие для такого узкого лица, округлились от ужаса и стали еще больше. – Что ты такое говоришь?

– Так то и говорю – с жертвенника сбежал. Что-то не захотелось в гости к богам. Рановато как-то!

– Как… сбежал?!

– А так: заехал главному жрецу в морду – ноги в руки и поминай, как звали.

Асотль явно наслаждался нешуточным смятением товарища: ну еще бы – даже говорить такое было настоящим святотатством, а уж проделать… У Сипака просто не находилось слов.

– Нет, ты не шутишь? Поклянись!

– Клянусь задницей Тескатлипоки!

– Чем-чем ты клянешься?

Конец беседе положил один из безымянных «сержантов», грубо пнув севшего на корточки охотника – тот оказался к нему ближе:

– Хватит болтать, бездельники, а ну поднимайтесь!

Снова построились в колонну и зашагали дальше – так и шли без остановки до самого вечера… Впрочем, не до самого: еще не совсем стемнело, когда у широкого ручья показалось какое-то большое селение.

– Ну, почти пришли, – обернувшись на носилках, Есуакатль горделиво расправил плечи. – Вот он, наш славный город Мешикальтцинко, о котором вы, глупая деревенщина, небось раньше только слышали. Ничего, скоро увидите… Его улицы, его храмы, дворы…

«Две панельные трехэтажки и старый, выстроенный еще пленными немцами клуб – вовсе не повод, чтобы гордо именовать утопающую в грязище деревню поселком городского типа», – в шутку подумал Перепелкин-Асотль. Ну ничего себе – «славный город»! Одни гнусные хижины да грязь, грязь да хижины. Пара храмов – приземистые, низкие, из какого-то пегого камня, и такой же дворец – вероятно, гордость местного вождя. Но ничего не скажешь, по размеру точно город: хижин и грязи много.

Новобранцев разместили в длинном, сложеным все из того же пятнистого камня сарае, в числе таких же, как и они, рекрутов. Снаружи тотчас же пошел дождь, быстро перешедший в ливень – заменявшую дверь циновку давно сорвал ветер, и на полу сразу образовались лужи.

«Отель „Атлантик“», – хмыкнул себе под нос Асотль и обернулся на свист: свистел Сипак – уже присмотрел место в относительно сухом углу.

– Тут и заночуем. Смотри – циновки, кажется не очень гнилые.

Сервис на высшем уровне!

Впрочем, от бытовых условий солдат Советской армии – по крайней мере в той части, где служил Перепелкин, – все это отличалось весьма незначительно. И покормили точно такой же бурдой – холодным кукурузным месивом. Спасибо и на этом.

Быстро стемнело, уставшие за день парни полегли спать. Снаружи все так же хлестал дождь, и залетавший в казарму ветер, кроме брызг, приносил с собой сильный специфический запах давно не чищенной выгребной ямы.

А утром сразу приступили к занятиям. Для начала выстроившихся на просторном дворе новобранцев проверил самолично Есуакатль – «взводный», как про себя именовал его Асотль. По всей видимости, начальство рангом повыше новое пополнение занимало мало – да не так уж его много и было, пополнения-то, всего человек с полсотни, а то и меньше.

Надо отдать должное, «взводный» разобрался со всеми быстро: сначала просто спрашивал, умеет ли кто стрелять из лука, владеть оружием – мечом, копьем, палицей. Ха, нашел что спросить с деревенских! Нет, конечно, имелись в деревнях и охотники, да только кто ж станет их отдавать в общее войско? Как всегда, спровадили самых глупых, бездельников и тупых неумех. Те, кто хоть чем-то выбивался из общей массы, были, как и Асотль с Сипаком, ловко пойманными чужаками… Которым в войске вообще-то кое-что светило! Как-никак – социальный лифт.

– Ну? – Заслонив глаза от выскочившего из-за темно-синих туч солнца, «взводный» пристально посмотрел на Асотля. – Тебя в деревне нахваливали. Теперь докажи, что не зря!

Нахваливали… Надо же, не забыл. Да уж, как же, такой забудет!

– Что умеешь? Владеешь ли луком? Борьбой?

– Луком владею. – Асотль хорошо помнил преподанные в кальмекаке уроки – не самые худшие были учителя. – Еще – мечом, секирой, палицей, немного копьем…

– Почему немного? – тут же переспросил Есуакатль.

– Потому что нет опыта сражаться строем.

– Ого! Тебя где-то учили?

– Да нет, так… Видел, как сражаются…

«Взводный» усмехнулся и хлопнул в ладоши:

– Посмотрим. А ну, дайте ему меч. Кесуаль – проверь новичка!

Кесуаль – еще совсем молодой, но элегантный, ловкий, этакий «дембель» – выхватил из стоявшей тут же плетеной корзины два деревянных меча, один кинул Асотлю, другой оставил себе. Подмигнул – уверенный в себе смазливчик, утешитель страждущих вдовушек:

– Ну что, деревенщина? Давай нападай.

Пожав плечами, Асотль тут же произвел резкий неожиданный выпад, ударив противника по плечу. Меч был учебный – деревяшка без всяких острых вставок, иначе бы Кесуаль уже истекал кровью.

– Молодец! – одобрительно прищурился Есуакатль. – Ну, давай, давай, действуй. И пусть боги даруют победу сильнейшему.

«Или – хитрейшему», – ловко парируя удар, продолжил про себя Асотль. И отпрыгнул в сторону, пропуская врага слева…

Надо сказать, тот быстро пришел в себя и начал относиться к «деревенщине» с куда большей осторожностью – не делал лишних движений, действовал внимательно, осторожно, хотя, конечно же, время от времени и позволял себе покуражиться – а как же без этого?

На кураже и попался – ослабив соперника целой серией ударов, все ж таки поцарапал грудь – и картинно подпрыгнул… В свою очередь получив хороший удар в левый бок.

– Хватит. – «Взводный» махнул рукой. – Вы оба неплохо деретесь. Неплохо… И бесполезно. Сколько раз тебе говорить, Кесуаль, не нужно убивать и даже ранить врага, куда лучше захватить его в плен – живого и по возможности невредимого… А дальше пусть им займутся жрецы! Поняли?

– Поняли, господин десятник, – разом кивнули оба.