Текст книги "Мир пятого солнца"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Ладно, посмотрим…

И тут впереди вдруг прозвучал клекот орла! Клекот! Откуда здесь орел? Ха! Ну конечно же, там кто-нибудь из своих!

– Эге-гей!!! – радостно заорал беглец, увидев за деревьями прячущиеся фигуры друзей. «Орлы»! «Воины-орлы»!

А они уже не прятались, вышли, сжимая в руках деревянные мечи…

Вражеские воины быстро приближались, выставив вперед копья… Сейчас прольется кровь… Что ж – она давно уже должна была пролиться.

Рванувшись вперед, Асотль прыгнул и, перевернувшись в воздухе через голову, оказался среди своих. Бегущий позади враг метнул копье… едва не поразив беглеца в спину!

Поздно!

И вот они уже стояли друг против друга – пятеро «ягуаров» и шестеро «орлов». К «орлам», судя по раздававшимся с того берега крикам, уже поспевала помощь.

– Хэуйи-иии!!! – потрясая палицей, завыл предводитель «ягуаров».

Терять им было теперь нечего, и молодые воины бросились в бой…

Бамм! Чья-то палица разнесла на куски деревянное лезвие. Асотль отскочил, но тут же сильно пнул врага под колено. Тот скривился, однако не упал, а еще больше озлобился, снова махнул палицей, едва не размозжив сопернику голову… О, будь тот менее увертлив…

Безоружному против вооруженного врага – не очень-то приятно! Хорошо, вступился один из своих, Шочи, взмахнул мечом… Палица запросто раздробила и этот макуавитль.

– Осторожнее, Шочи!

– Да ладно. – Парнишка присел, пропуская над головой страшное оружие врага.

Вокруг раздавалось деловитое хэканье и крики, пара человек с той и с другой стороны уже валялись в траве – кто с размозженным черепом, а кто с разорванным брюхом: макуавитль в умелых руках наносил страшные раны…

Бедняги!

Асотль быстро нагнулся, схватив подвернувшееся под руку копье, размахнулся, целя врагу в глаз…

– Хватит! – прозвучал грозный приказ.

Прозвучал неожиданно, хлестко – как удар барабана.

Асотль – и все – тут же прекратили битву, ожидая, когда подойдут поближе пипильтины-учителя во главе со жрецом Тескатлипоки, главным арбитром сегодняшней военной игры.

– Что сказать? – Оглядев всех, жрец неожиданно улыбнулся. – «Орлы» на этот раз действовали слаженней, лучше… Ты не согласен, Тесомок?

Предводитель недавних врагов дерзко вскинул голову:

– Нет, о великий жрец! Этим бродягам просто повезло.

– Сам ты бродяга! – не выдержав, отозвался Шочи. – Клянусь пером кецаля, ты…

– Тихо! – прикрикнул на обоих жрец. – Хватит ругаться – вы теперь не враги. Игра прошла удачно – раненым сейчас окажут помощь… Тем, кому она нужна. А те, кому уже не выжить, порадуют своей кровью великих богов – воистину, это великое счастье, не правда ли?

– Да, счастье, – кисло согласились друзья и враги.

Конечно, принесенные в жертву сразу попадали в небесный храм солнца, и это действительно была великая честь… Только вот под жертвенный нож что-то не очень хотелось. Тем более похоже, что на это раз обойдется и без торжественной жертвы – хватает сегодня крови… хватает. Интересно, как у других отрядов?

Вокруг слышались стоны – согнувшись, пипильтины наскоро перевязывали раненых.

Асотль незаметно подмигнул своим – ну, вот, кажется, и все…

– Игра не закончена, – подумав, неприятно огорошил жрец.

Чрезвычайно худое, вытянутое, с большим горбатым носом, лицо его напоминало маску смерти, обрамленную длинными, давно не мытыми космами.

– Теперь мы будем играть по-другому… – Жрец хищно осклабился, отчего на душе Асотля вдруг стало тревожно. – Как в детстве – в прятки.

– В прятки? – Тесомок удивленно похлопал глазами.

– Да! Ты. – Крючковатый, с грязным обломанным ногтем палец жреца уткнулся в грудь Асотля.

Юноша вздрогнул.

– И ты, Тесомок… Вы оба будете искать. Вождь «ягуаров» и самый храбрый… или удачливый… из «орлов». Остальные будут прятаться. Кто отыщет первым, тот и победил – «ягуары» или «орлы»… Ну, а дальше – условия вы знаете.

Асотль сглотнул слюну: ну да, условия они знали: проигравшая команда подвергнется кровавым истязаниям во славу грозного Тескатлипоки. Не смертельно, конечно, но приятного тоже мало… Разве что – во славу бога. И на потеху младшим жрецам – вот уж те оторвутся!

– Да, мы знаем, – разом кивнули «враги» – Тесомок и Асотль. – Где мы будем искать?

– Здесь, на этом острове! Время – до захода солнца. – Жрец ухмыльнулся. – Тот, кто попадется первым, восславит своим сердцем богов. Поистине – завидная участь!

– Да, завидная, – оставив раненых, эхом повторили пипильтины.

И все парни из кальмекака кивнули:

– Воистину, так!

Ага, воистину… Асотль знал: никто из них не хотел бы оказаться на жертвеннике. Вот если в плену, у врагов, – тогда совсем другое дело, тогда деваться некуда, тогда это и в самом деле почетная смерть. Тогда… Когда-нибудь. Не сейчас.

Да уж, сейчас никто не хотел умирать. И все же – кому-то придется.

Выждав отпущенное жрецом время, они углубились в заросли с разных сторон – Асотль и Тесомок, «орлы» и «ягуары». Солнце – великое, животворящее солнце – уже давно клонилось к горизонту… вот уже зацепило край горы своим сверкающим краем. Солнце… Оно катится по небу, питаемое человеческой кровью, не будет крови – не будет и солнца, а значит, не будет и жизни. По крайней мере – так говорили жрецы, и Асотль им верил… До некоторых пор. Пока в его жизнь, в его душу не вторглось нечто, чему пока не было объяснения… Словно в него, Асотля, вселялся иногда какой-то бог. Какой – пока было неясно. Быть может, Кецалькоатль – Белый Тескатлипока, или Тескатлипока Голубой, младший, некоторыми народами называемый еще Уицилопочтли… Все может быть. Но пока Асотль этим не заморачивался – были еще и земные дела. Особенно если вспомнить ту девушку, которую он встретил в храме грозного бога Тлалока в один из пяти последних дней года, пяти немонтеми, несчастливых дней, не входящих ни в один месяц. Несчастливые дни… Для кого как! Асотль явился в храм с друзьями, так, по ерундовому поводу – принести в жертву божеству собственную кровь. В несчастливые дни это делали многие, и в храме было полно народа, настроенного не благоговейно, а откровенно весело. Как-то так получилась, что ближе к вечеру пришла в основном молодежь, юноши и девушки из разных школ – тельпочкалли и кальмекак. Громко разговаривали, смеялись, не проявляя должного почтения к божеству, так что один из жрецов даже вынужден был пристыдить, прикрикнуть.

По соседству с Асотлем пристроилась у жертвенника одна девчонка, красивая, как солнце… И с глазами, сияющими, словно две звездочки. Как звали ее, Асотль тогда не спросил, дурачок, постеснялся. В богатой хлопковой одежде, в золоте и нефрите, девчонка явно была не из простых. Но и он, Асотль, тоже не был масеуалли. Пара ли она ему? Наверное… Хотелось бы верить. В конце концов, ведь все равно скоро придется жениться. Отец, жрец Кецалькоатля, великого благого бога, был, как и сам бог, человеком добрейшим и широкой души – и уж конечно, в вопросах брака тотчас согласился бы с сыном, благословив его избранницу. Вот только как ее отыскать, эту избранницу? А она ведь тогда явно пыталась завязать разговор, даже попросила иглу агавы – проткнуть уши, чтобы добыть надобную для жертвы кровь… Якобы свою забыла… Или потеряла. Юноша, конечно, дал – и потом стоял, совсем по-дурацки улыбаясь… Приятно было пользоваться иглой – ведь на ней остались частички крови той, которую юный Асотль затем назвал про себя просто девушкой с глазами как звезды. Настоящего-то имени так и не спросил – растерялся… А потом пришли жрецы и все стали петь гимны, танцевать, после принесли в жертву детей – мальчика и девочку, совсем еще маленьких, наверное лет пяти. Дети громко плакали, и всем было радостно – чем громче плач, тем больше влаги владыка дождя Тлалок прольет на иссушенную землю.

Вот так по-глупому тогда и расстались, даже не попрощались толком. Одно осталось – придуманное имя: Девушка с глазами как звезды. Эх, вот бы встретиться еще разок! А лучше – не один… Город Колуакан, конечно, не маленький, но ведь кальмекак, высших школ, в нем не так уж и много, тем более – для девчонок. Проверить каждую – глядишь, и появится ниточка. Только как это сделать? Одному явно не сладить… Позвать на помощь друзей! Того же Шочи…

Задумавшись, Асотль едва не споткнулся – и тут же выругал себя: о другом надобно сейчас думать, об «орлах», найти хоть кого-нибудь поскорее… Жаль, жрец не сказал, кого именно искать – своих или кого-нибудь из тельпочкалли, – народу сегодня играло много.

Солнечные зайчики скользили по высокой траве, пробиваясь сквозь буйную листву, играли в папоротниках, сверкали, отражаясь от серебристых озерных вод. Трудно заметить спрятавшихся, а ведь скоро – очень скоро – закат.

Юноша пригнулся, принюхался – запах человеческого пота ни с чем не спутаешь… Кажется, там, за тем большим деревом… Асотль сделал вид, что направляется совсем в другую сторону, сошел с тропинки… И резко отпрыгнул назад, обернулся, увидев, как бросилась из-за дерева чья-то стремительная ловкая тень – оп, нырнула! Теперь уж не узнаешь, кто это был, да и не поймаешь, не схватишь – время потеряно, раньше надо было думать.

Выйдя на берег, юноша нагнулся к воде – умыть лицо. В озере, словно в зеркале, отражались гнущиеся к воде деревья – ивы, орешник, ветла, рядом в кустах весело щебетали птицы. В кустах… А на деревьях даже гомонили, рассерженно этак, недобро – ну ясно: кто-то согнал. Хм, кто-то… Тут сейчас есть кому согнать – во множестве, да и деревьев – целый лес, и почти за каждым – наверняка! – кто-то прячется, сверлит охотника настороженным взглядом, готовый в любой момент броситься, убежать…

Асотль снова нагнулся к воде… Ивы, ветла… Ага! В озере четко отразилось чье-то лицо… Там, в ивовых зарослях. То есть даже не «там», а здесь!

Не подавая виду, юноша медленно пошел по берегу, обходя заросли, так чтобы у скрывающегося там воина не осталось ни малейшего шанса. Вот – сюда… Еще чуть-чуть… Теперь снова посмотреть в воду – о! как прекрасно все видно! Прекрасно…

О боги! О великий Кецалькоатль! Только не это!

Асотль закусил губу, узнав в затаившемся воине своего друга Шочи! Да-да, это был он – юркий, невысокой, тоненький, словно тростинка…

Нет!

Асотль замедлил шаг и огляделся по сторонам: ему не очень хотелось видеть своего друга на жертвенном камне! Представить только, как жрецы хватают Шочи за руки и ноги, распинают на жертвеннике так, что кожа на груди натягивается туго-туго, словно на барабане… Как главный жрец Тескатлипоки поднимает острейший обсидиановый нож… Удар! Кровь! Треск раздираемых ребер – и вот оно, сердце Шочи, еще живое, еще трепещущее – жрец понимает его к солнцу… И бросает в глиняный сосуд. А то, что еще недавно было веселым и славным парнем, – лишенное сердца тело, кровавое мясо – сбрасывается с жертвенной пирамиды вниз…

Нет!

Сплюнув, якобы с досадой, Асотль махнул рукой и быстро зашагал прочь, куда глядели глаза, а солнце, животворящее, жаждущее человеческой крови солнце, уже почти скрылось за отрогами гор, лишь самый край его, словно красный прищуренный глаз, хищно высматривал жертву…

И вот совсем закрылся.

В тот же миг гулко ударили барабаны на поляне, куда, пряча усмешку, и направился неудачливый охотник Асотль.

Жрец Великого Красного Тескатлипоки Ашоколько Куитлапитуил, тряхнув грязной копной волос, встретил парня насмешками:

– Тебе нужно охотиться в девичьих школах!

Все засмеялись – обидно, громко, кое-кто даже швырнул в Асотля грязью, а ему сейчас было все равно.

Жрец тоже осклабился, захохотал:

– «Ягуары» сегодня всю ночь будут бить «орлов» плетьми! Радуйтесь, «ягуары»!!!

Бывшие враги кричали, подбрасывали вверх палицы, потрясали копьями. Действительно – радость. Их предводитель, Тесомок, сын жреца Камаштли, горделиво поглядывал вокруг. Рядом с ним со связанными за спиной руками понуро стоял молодой воин, совсем еще мальчик, на вид ему нельзя было дать и четырнадцати. Судя по набедренной повязке из волокон агавы и простеньким украшениям, несчастный был из какой-нибудь тельпочкалли, одной из многих. Масеуалли, крестьянский сын – такого никому не жалко… Разве что близким родичам, родителям, которые, верно, и всплакнут немного, но и у них грусть скоро сменится гордостью и радостью за судьбу сына: смерть под ножом жреца – почетная смерть во славу бога.

Они честно вынесли все истязания – «ягуары» глумились над своими соперниками целую ночь. Впрочем, как сказать, глумились? Сначала-то, конечно, да, стегали так, что едва не содрали всю кожу – под строгим взглядом жреца. А как только тот отправился спать, весь энтузиазм палачей куда-то пропал. Все понимали: это не первая игра и не последняя и они еще вполне могут поменяться ролями.

Раздувая ноздри, лишь Тесомок да еще парочка его прихлебателей вертели плетками, явно находя наслаждение в мучениях бывших врагов… Однако и те вынуждены были угомониться – многие «ягуары» глухо роптали, явно не одобряя действий своего командира.

– Ты хочешь стать ближе к богам, чем жрецы, Тесомок? – насмешливо бросил какой-то угрюмый парень, длиннорукий, с перекатывающимися под смуглой кожей мускулами. – Тогда подари им свою кожу, клянусь, это им понравится больше!

Тесомок вспыхнул было, но, наткнувшись на недружелюбные взгляды своих, отбросил в сторону плеть:

– Пожалуй, и вправду хватит. Великий Красный будет доволен сегодня!

Ну еще бы не доволен – все углы храма были забрызганы кровью. Спина Асотля саднила так, что казалось, на ней вовсе не осталось кожи… Впрочем, как и у других. И, конечно же, никто не обращал внимание на боль, а кто-то даже открыто гордился – великий Тескатлипока теперь, несомненно, не оставит их своими милостями.

А утром опять явились жрецы. И на восходе принесли в жертву того паренька, масеуалли. Все как обычно – растянутый на жертвенном камне несчастный или, наоборот, счастливый? – лишь улыбался, хотя в глазах его – Асотль заметил – стоял ужас…

Надо отдать должное патлатому жрецу Ашоколько Куитлапитуилу – он не затягивал церемонию: едва первые лучи солнца упали на вершину храма, сразу же хватил ножом – быстро и умело и так же ловко вырвал из груди жертвы сердце. Поднял вверх, показав – еще дымящееся, еще живое – солнцу… И безразлично бросил в сосуд, вылепленный в виде головы ягара. Обернулся:

– Он, кажется, был не очень умелым воином?

– Только начал, – тихо откликнулся Тесомок. – Хотя, может, и был бы толк… Если бы…

– Понятно, – кивнул жрец. – Значит, нет никакого смысла поедать его останки… – Обернувшись к младшим жрецам, он махнул окровавленной рукой: – Захоронить с честью!

– Славная смерть… – тихо прошептал стоявший рядом с Асотлем Сенцок – обычно веселый, сейчас он не проявлял особой радости.

– Воистину – славная, – шепотом поддержал Асотль.

И обернулся – поискал глазами Шочи. Ага, вот он, скромненько стоит в самом углу, опустив голову… И, кажется, старается ни с кем не встречаться взглядом. Ишь ты…

А животворящее, уже напоенное первой кровью солнце радостно выползало из-за далеких гор.

Выйдя из храма вместе со всеми, Асотль невольно залюбовался городом, расположившимся у подножия ступенчатой пирамиды, на берегу большого озера Шочимилько. Прекрасные дворцы и храмы, прямые как стрела улицы, мощные стены. Повсюду зелень – кустарники и деревья, и так же много цветов, высаженных во дворах и на клумбах, перед домами; в каждом квартале определенного цвета: ярко-красные, розовые, сияюще-желтые, закатно-оранжевые, небесно-голубые…

Красиво, не оторвать глаз!

Да, город был прекрасен, как и горы, и озеро с покачивающимися у причалов лодками. Великий город Колуакан. Поистине – великий. Асотль любил его, как каждый человек любит свою родину. Любил утопающие в зелени и цветах улицы, шумный рынок, величественные храмы грозных богов.

И еще любил… Наверное, любил ту девушку, что встретил в храме Тлалока. Девушку с глазами как звезды…

Спустившись в город, парни прощались, кто-то радостно гомонил, кто-то рассказывал что-то смешное, а кое-кто – Асотль это четко слышал – сговаривались выпить сегодня вина из агавы. Вот грешники! И ведь не боятся наказания. Видать, вкусное вино…

Шочи…

Юноша обернулся – где же он? Ага, вот спускается… В числе самых последних. Что же не вместе во всеми?

– Идешь с нами, Асотль? – веселый Сенцок хлопнул по плечу. – Тламатин разрешил не приходить в кальмекак сегодня. Хорошо бы повеселиться, а?

– Повеселимся, – усмехнулся Асотль. – Встретимся после обеда у храма Тлалока, идет?

– Договорились! – радостно кивнул Сенцок. – Позовем еще наших…

– Само собой…

– Я тоже позову, кого увижу… До встречи.

– Так ты не идешь сейчас?

– Есть еще… дела.

Юноша спрятался за пирамидой, поджидая приятеля. Ага, вот он.

– Шочи!

Парнишка вздрогнул, обернулся и тут же отвел взгляд.

– Что с тобой, друг? – Асотль схватил Шочи за плечи. – Почему ты избегаешь меня?

– Я? Избегаю? С чего ты взял?

– Вот только не ври мне!

– А лгать богам, значит, можно? – Шочи мотнул головой.

– О чем ты?

– Ты сам прекрасно знаешь… На этом жертвеннике сегодня должен был быть я! Ты ведь заметил меня тогда, в ивах… Почему же не схватил?

– Потому что у меня не так уж много друзей… – посмотрев прямо в глаза приятелю, шепотом промолвил Асотль. – Не так много, чтобы делиться ими с богами.

Глава 3
Встречи
Осень. Санкт-Петербург

Нет! Не собираетесь ли вы мне сказать, что все, что происходит сейчас в этой комнате, делается для моего блага?

Франсуа Мориак. «Галигай»

Геннадий Иваныч проснулся в холодном поту.

Шочи… Асотль… Джунгли… И патлатый жрец, и живое, вырванное из груди сердце. И кровь…

Геннадий Иваныч машинально потянулся к лицу – казалось, на нем застыли горячие кровавые капли. Тьфу ты, Господи, и приснится же такое. И главное, не в первый раз уже – правда, пока обходилось без жертвы. И все так явно – будто бы на самом деле… И спина вот саднила.

Кандидат в депутаты уселся, свесив с широкой кровати ноги. Голая Леночка лежала рядом, посапывала, выставив аппетитную попку. Погладив девушку, Геннадий Иваныч несколько успокоился, вышел в коридор, прикидывая: где могли быть таблетки? А черт их знает где. Мишка, врач, выписал… Помогут ли?

А сердце стучало, рвалось из груди, словно желая выпрыгнуть в жадные руки жреца!

Ну и сон! Рассказать кому… Скажут: заработался г-н Перепелкин, совсем с ума сошел.

И все же – надо бы, надо…

Пройдя в гостиную, Геннадий Иваныч облачился в спортивный костюм – не любил халатов – и, усевшись в кресло, задумался. Светящийся циферблат часов показывал полседьмого. В принципе не так уж и рано…

Геннадий Иваныч немного посидел в кресле, потом поднялся, подошел к специально заказанным полкам для грампластинок, покопался – очень успокаивало! – думая, чего бы сейчас послушать? Может быть, Эллингтона? Или Эллу Фицджеральд? Нет, лучше Билли Холлидея… Хотя нет – Армстронга, только Армстронга… Нет! Майлза Дэвиса! А, к черту…

Вытащив диск наугад, не смотря, подошел к проигрывателю, поставил, протер бархатной щеточкой, тоже для успокоения нервов – куда лучше любых таблеток! Мягко опустился тонарм…

То, что надо! Гленн Миллер – «Серенада лунного света»…

– Милый, ты уже выспался?

Геннадий Иваныч приоткрыл левый глаз.

Леночка. Нет, не голая, уже натянула маечку, впрочем мало что скрывавшую.

– Чего поднялась-то? Иди спи, рано еще…

– Знаешь, что-то не хочется. Да и вообще, мне сегодня надо бы пораньше – зачет по японской культуре.

Девушка потянулась… Славная такая кошечка.

– По японской? – Гленн усмехнулся. – А по индейской культуре ты что-нибудь знаешь?

– По индейской? – Пожав плечами, Леночка уселась рядом. – Так, в общих чертах – слишком уж специальная тема, да и мало кому интересная. Майя, ацтеки, инки, «Чилам Балам», «Пополь-Вух» – в общем, на мой взгляд, тоска смертная. И еще эти их кровавые жертвоприношения… Бррр, жуть!

– Вот именно! – Геннадий Иваныч вздрогнул. – Жертвоприношения.

– С чего бы ты заинтересовался?

– Да так…

– Понимаю, нервы… – Девушка обняла Гленна за плечи. – Знаешь, я вчера читала Уэльбека…

– Я заметил. – Геннадий Иваныч спрятал усмешку: ишь как заворковала… Сейчас что-нибудь попросит, да так, что и не отказать. – И что, понравился тебе Уэльбек?

– Очень! И вовсе не потому, что там секс… Про секс лучше не читать… Им лучше заниматься. Верно, милый?

Леночка нежно поцеловала любовника в губы… В шею… Гленн почувствовал, как напряглась под невесомой тканью обворожительно упругая грудь, он прямо так, сквозь майку, и принялся ласкать соски, затем плавно перешел к бедрам… руки скользнули под маечку, потащили вверх, вверх… Вот уже обнажился животик… Грудь… Геннадий Иваныч накрыл твердый сосок губами… Леночка застонала, голенькая, юная, прекрасная, словно лесная фея…

– Так вот, об Уэльбеке, – выйдя из ванны, девушка продолжила разговор, явно ей очень нужный, не зря же она его начала… Она вообще ничего не делала зря. – Знаешь, я вот читаю и представляю те места, где уже гуляла… Бульвар Гренель, Данфер Рошро, Эври… Помнишь?

– Ну еще бы!

– Давай в ноябре снова съездим! Тебе ведь нужен отдых… А одну ты меня не отпустишь.

– А ты хочешь – одна?

– Ну, милый…

– Ладно, если желаешь – съездим.

Геннадий Иваныч и сам подумал, что неплохо бы прокатиться, в конце концов – почему бы и нет? Отдохнуть, развеяться, сходить в «Лидо» или «Максим» и обязательно – в «Мулен Руж»…

– И еще в «Орсэ», – мечтательно продолжила Леночка. – К импрессионистам…

– Заглянем…

Ого – Геннадий Иваныч и сам не понял, как это он начал рассуждать вслух.

А Леночка загорелась уже:

– Номер снимем на Ля Дефанс, есть там такой отель – «Атлантика»…

– Угу… Отель «Атлантик», двухкоечный нумер… А потом будешь кричать – «не виноватая я, он сам пришел».

– В Лувре давно не были, в музее Родена…

– Не люблю Родена – слишком уж вычурно-сексуально.

– А мне, наоборот, нравится…

Ну еще бы…

– Версаль… Нет, только не в ноябре… Слушай, а летом – махнем на Лазурный берег?

– Хочешь – махнем.

Геннадий Иваныч устало кивнул, чувствуя, как вновь прихватило сердце. Погладил Леночку, хлопнул по попке – иди, мол, собирайся, – сам же тяжело потащился в душ, по пути с радостью чувствуя, что отпускает уже, отпускает… Эх, пережить выборы – а там можно и в Париж, чем плохо? Все хорошо, хорошо… В конце концов, не выиграет – оно, конечно, обидно, но не смертельно, уж слава богу, есть на что жить.

И все же остался от этого разговора какой-то осадок, не сказать, чтоб очень неприятный, но все же, все же… Может, даже не от разговора – от снов, точнее, от сегодняшнего сна, слишком уж кроваво-реального. А спина, кстати, так и болит – как будто и в самом деле плетью стегали!

– Так что насчет индейцев? – выглянула уже одетая Леночка. – Принести тебе что-нибудь?

– Не нужно, сам в Интернете посмотрю…

Ну да – самое простое решение!

Выпроводив любовницу, Геннадий Иваныч включил компьютер, набрав в поиске «Колуакан» – кажется, именно так назывался город из сна. А потом набрал «Тескатлипока»…

Сидел долго, много чего узнал. О том, что Колуакан – город на озере Шочимилько, в Мексике, что рядом есть другое озеро – Тескоко, на котором расположен Теночтитлан – великая столица ацтеков… Правда, в снах никакого Теночтитлана почему-то не было… Может, не появился еще? Рано?

И про кровавых богов тоже нашел Геннадий Иваныч, и о жрецах, и о жертвах – и сны его можно было теперь со всем основанием локализовать в древней Мексике, а вот что касается времени… Пока не было никаких зацепок. То, что ему снилось, могло происходить в любую эпоху – даже во время испанской колонизации. Не было испанцев? Так, может, народ Асотля с ними еще не столкнулся… А Теночтитлан? Возможно, о нем просто не заговаривали.

А этот Асотль – молодчина, не побоялся жрецов, выручил друга. Как он там сказал-то? «У меня не так много друзей, чтобы делиться ими с богами!» Вот это правильно, это по-нашему, это вам не какой-нибудь там унылый и разочаровавшийся в жизни Уэльбек!

Настроение г-на Перепелкина резко улучшилось, даже, можно сказать, «жить захотелось», вот с таким настроем он и поехал в офис.

А там уж «любимого шефа» ждали, как же без этого? Цвели улыбками клерки, секретарша бросилась, как к родному, будто неделю не виделись:

– Здравствуйте, Геннадий Иваныч! Тут из налоговой звонили…

– Спасибо, Марья Петровна, перезвоню…

Секретарша у Гленна была старой девой, пусть не красивая, зато умная – не голова, а компьютер, Геннадий Иваныч специально такую и взял – нечего искать любовных утех на рабочем месте, нехорошо это – слишком уж расслабляет. А раньше Марья Петровна работала в какой-то научной библиотеке. И не ушла бы ни за что, если бы не «ушли», не сократили.

Вот с ней и поговорить про индейцев! Правда, чуть позже, мало ли, еще какая информация в снах появится?

Геннадий Иваныч почему-то не сомневался ничуть – будут еще сны, будут. И именно такие – «индейские».

– Можно, Геннадий Иваныч?

Начальник службы безопасности внешне вовсе не походил на вечно бдящего стража, образ которого сложился в народных умах под влиянием «бандитских» и «ментовских» фильмов. Совсем наоборот – Иван Михайлович был этаким живчиком, сибаритом, чуть старше шефа, страшно любил баб и выпивку, правда, лет тридцать прослужил в одной конторе…

– А! – Гленн улыбнулся. – Заходи, заходи, Михалыч, садись. Ну, какую пакость принес? Кофе будешь?

– Лучше бы пива. – Начальник безопасности ухмыльнулся и плюхнулся в кресло.

Геннадий Иваныч махнул рукой:

– Возьми вон, в холодильнике. И мне наплескай, стаканы знаешь где…

Ох, приятно было почувствовать вкусную прохладу хорошего пива! И плевать на все условности – хочется с утра, так почему бы не употребить? В конце-то концов, за руль самому не надо – на то водитель имеется.

– Уфф… Хорошее пиво! – Иван Михайлович довольно погладил себя по животу и сразу же перешел к делу: – Шеф! Одну газетенку ты вчера просил проверить…

– А, знаю уже – «слон и моська». Такая вот технология.

– Ой, думаю, не все ты знаешь…

Перепелкин при этих словах насторожился – крепкий профессионал Михалыч никогда не болтал зря:

– Ну-ну?

– Одна информушка там прокатила, на второй полосе… Так, вроде бы не особенно и страшная, из давних времен – до кучи… Из давних времен. – Голос начальника безопасности стал глуше. – Вот это и настораживает!

– Так… – Геннадий Иваныч нервно забарабанил пальцами по столу. – И что думаешь?

– А тут и думать нечего – из своих кто-то льет! Причем не обязательно из фирмы – могут просто близкие люди: друзья детства, любовницы…

– Ну, этим-то откуда знать?

– А вдруг проговорился когда? Дело, шеф, не в информушке – информушка-то плевая, тут другое: раз уж появился крот, так он будет и дальше сливать, не тем, так этим. Спасибо газетенке – хоть узнали!

– Теперь бы еще вычислить, – хмуро прищурился Перепелкин.

– Вычислим, шеф! Не сомневайся – на то тут я и приставлен.

Вечером собрались в «Джаз-банде», поиграли, выпили, потом доктор Миша уселся за рояль, там же, на рояле, и пили дальше, целый вечер… И так было славно, что когда Геннадий Иваныч явился домой, то ничего уже больше не хотелось.

Одно тревожило – крот. Кто-то из своих, из близких… Кто?

С этой нехорошей мыслью и заснул… Ну и мысль! Весь вечер испортила.