355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Посняков » Коломна » Текст книги (страница 3)
Коломна
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 01:10

Текст книги "Коломна"


Автор книги: Андрей Посняков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Уже начинало светать, и за Пятницкой башней полыхали алым отблески рассвета. На фоне светлеющего неба на кованые прутья решетки лезли снизу кошмарные создания: длиннорукие, похожие на обезьян, дикари с мохнатыми рылами. Лезли не пустыми – с дротиками, с топорами, ножами… И – не прекращали вопить.

Уцепившись за решетку, кто-то из нео с силой метнул копье. Пронзенный насквозь, бедолага Крот откинулся от пищали, упал навзничь, ударившись головой о каменную кладку. Что-то просвистело прямо у Рата над головой – нож, дротик или пущенная снизу стрела, – рассуждать было некогда.

– Мечи! – яростно заорал Ратибор. – Рубим!

И первым нанес удар, отрубив шерстистому негодяю руку. Подлое чудище с воплем полетело вниз, да там и затихло, видимо, сломав себе шею.

Юный Тимофей тоже не терял времени даром – ловко орудовал небольшим топориком, мстя за убитого у него на глазах друга. Не отставал и Сгон – вся караульная команда действовала на редкость слаженно и грамотно, прикрывая друг друга.

Да-а, если б не решетка – вряд ли бы справились… Да и так пришлось потрудиться, сбрасывая вниз прилипшую к звоннице подлую дикарскую нечисть. Враги срывались, падали, истекая кровью, а кто-то и сам прыгал, завидев занесенный клинок… Но снизу упорно лезли другие, вопили, метали свои крючья – едва успевай поворачиваться…

На Погорелой башне громыхнула пушка – что-то осыпало подножие звонницы, словно ребенок бросился песком.

«Картечь!!!» – осенило Рата.

Пушкари с Погорелой башни палили по звоннице картечью… то есть не по звоннице, а по столпившимся у ее ворот дикарям!

Так их, гадов, так!

Еще выстрел. И снова картечью…

Вражины уже не осмеливались лезть на решетку – куда там: драпали, бежали в разные стороны. Да и выстрелы с башен звучали все реже и реже – похоже, нападение нео захлебнулось. Обычное нападение, разведка боем? Да нет! Вовсе не обычное – дикари явно пробовали, отрабатывали взаимодействие ночью. Но, Великий Био, как они могли так поумнеть?! Как?

Хотя если вспомнить, – матушка ведь не раз говорила, что нео – вполне сообразительны и очень легко учатся.

Покачав головой, Ратибор посмотрел на бегущих, уклонился от влетевшей уже на излете стрелы и со вздохом присел возле павших.

– Эй, как вы, парни? – донесся снизу знакомый голос Поликарпа. – Убитые есть?

* * *

Дикари отступали, сжигая на своем пути все: молотильные сараи, пустые хранилища для зерна, пастушеские времянки и прочую мелочь. Даже попытались было разрушить Пятницкую пристройку с ткацкими станки и прялками – да кишка оказалась тонка! С башни их встретили таким плотным огнем, что нео, потеряв сразу нескольких бойцов, с воплями унеслись прочь, к лесу.

Это был хороший, «чистый» лес, когда-то очищенный Великим Био от всякой недоброй твари. От Пятницкой башни через весь лес шла дорога, по ней возили на лошадях древней породы – фенакодусах – лес, по ней же уходили пахари, да под зорким приглядом воинов женщины и дети делали вылазки за ягодами и грибами. Здесь же присматривали и расчищали участки под будущий урожай.

В безмятежно-голубом утреннем небе клиньями пролетали журавлиные стаи, вполне возможно – давно и опасно мутировавшие, но все же хотелось верить, что это были обычные мирные птицы. Невдалеке от Кремля отливали багрянцем старые клены, а чуть поодаль, ближе к Москве-реке и болотам, плакали, склонив ветви до самой воды, красавицы ивы. Кругом, насколько хватало глаз, раскинулся лес, ближе к башням – лиственный, золотисто-желтый, нарядный, ну а чуть дальше уже начинались голубоватые, вечно угрюмые ели, темно-зеленые сосны, лиственницы…

В трех километрах от Пятницкой башни средь леса зеленели поля. Озимые! Именно туда и окатывались нападавшие твари, верно, одержимые нынче одним злобным желаньем: хоть как-то отомстить, все вытоптать, сжечь.

– Рискуем остаться к лету без хлеба, – выйдя из ворот, адъютант воеводы Твердислава Поликарп потрепал по холке привязанного у коновязи фенакодуса – плотоядного боевого коня, словно созданного для того, чтобы рвать врагов в клочья.

– Где Сгон?

– У воеводы, с докладом, – Ратибор вытянулся и хотел было еще высказать свои соображения по поводу нападения – слишком уж хорошо продуманного, на его взгляд, но не успел. Поликарп больше не дал ему произнести ни слова, приказав возглавить десяток парней и, немедленно догнав врагов, завязать бой.

– Сделаем! – радостно заверил Рат. – Нам продержаться до подхода главных сил?

– Нет. Вы должны увести дикарей от Полей, – луч солнца сверкнул на золоченом нагруднике адъютанта и отразился в шлеме. Высоком, блестящем, с золотым двуглавым орлом, явно очень дорогом, старинном.

– Уведете – дальше можете погибнуть, – с улыбкой продолжил Поликарп. – Или победить. Как сможете…

Десятка полтора легких на ноги парней – слава Великому Био, не одних только малолеток, попадались и опытные ратники – разом вскинули вверх кулаки, приветствуя только что назначенного командира.

Впрочем, Ратибор не зазнавался – слишком уж сложной и опасной была поставленная задача.

Командир попросил показать оружие: всегда лучше лишний раз проверить самому. Все – конны, оружны, у всех – мечи да короткие копья-сулицы, ими можно биться и, если надо, – метнуть их тоже легко. Кое у кого из малолеток – луки со стрелами… ну, это оружие вряд ли будет полезно на полном скаку – а задерживаться Ратибор не собирался. Сказано увести от Полей, значит – увести. И хорошо бы на скаку успеть подумать – куда.

Кто-то из младших указал на нервно грызущего удила фенакодуса:

– Ваш конь, господин десятник.

Ишь ты – господин! Рат ухмыльнулся – вот молодец, хоть перед смертью в десятники выбился… Хотя шалишь – еще поживем! Что приказано? Умереть – или победить и выжить. Так что…

Соколом взлетев в седло, юноша махнул рукой:

– Вперед парни! Порвем всю эту поганую свору! Ур-ра-а-а-а!!!

Клич подхватили с удовольствием, вздернули «коней» на дыбы, рванули с места так, что пыль взметнулась столбом, закрывая выглянувшее из-за облачка солнце.

И понеслись, поскакали, с уханьем, со свистом, с грозной решимостью и весельем, даже не оглядываясь на столпившихся на крепостной ограде Пятницких ворот девчонок.

Да и что оглядываться-то? Там ведь стояли сестры… Семеновская же башня – с невестами – была, пожалуй, далековата, да скоро и все башни скрыла тяжелая пелена желтовато-коричневой дорожной пыли.

Сжимая в руке меч, Ратибор скакал впереди всех, да что там скакал – летел, ибо его фенакодус оказался на редкость резвым. То ли не кормили его давно, то ли боевой конь имел какие-то личные причины ненавидеть нео – однако несся он впереди всех. По уму, надо бы его попридержать, остальных дождаться.

Ага! Как же! Рату было сейчас так хорошо, как никогда, наверное. Еще бы – ветер в лицо, надежный конь под седлом, в руках сверкающий клинок, а впереди жалкие бегущие дикари. Смерть им!

Парень догнал врагов первым, свесился с седла, с наскока перерубив пополам улепетывавшего со всех ног нео. Меч вошел в живую плоть спокойно, не чавкая, – р-раз – и дикарь развалился на две половины. А уж что там с ним стало дальше, Ратибор сказать бы не смог – не видел, летел дальше.

– Ур-р-а-а-а!!!

– Ур-ра-а-а! – поддержали сзади.

Другие тоже не тратили времени зря – догнав своего командира, врубились во вражескую орду. Ах, сражаться на боевом коне – одно удовольствие! Мало того, что вражин разить удобней, так и сам фенакодус – зверь хищный, не конь – дракон острозубый, ему рвать дикарей в охотку, к тому же – потом их можно съесть.

Грудью свалив сразу троих, скакун Ратибора протиснулся в самую гущу врагов… быстро смекнувших, что нападавших – мало. Дикари задержали свой бег, а затем и остановились, окружая разошедшихся парней, втягивая их в толпу, подобно тому, как мед втягивает угодившую в него муху. Враг быстро опомнился, пришел в себя – в преследователей полетели копья, дубины и камни.

Рат вздрогнул, услышав чей-то гортанный крик, и, повернув голову, увидал вожака, почти рядом, шагах в двадцати, под старым дубом. Это был очень странный дикарь – высоченный, с чрезвычайно широкой грудью и словно бы облезлый. Кожа свисала с него клочьями, оставляя на виду красновато-бурое мясо – жгуты мускулов и сухожилий. Грудь вожака прикрывало нечто вроде армированной железной сетки, в правой руке он сжимал увесистую, щедро утыканную ржавыми гвоздями дубину, левой же кому-то грозил… или, скорей, указывал.

Так вот кто тут у них за умника! Однако же, красавец.

Сразу за дубом начиналось сжатое поле – стерня, за которым зеленели молодые побеги ржи – озимые. От главной дороги вправо вела узенькая повертка, уходящая… Уходящая именно туда, куда надо.

– За мной! – ловко увернувшись от брошенных дикарями камней, Ратибор взвил коня на дыбы, заворачивая удила вправо. – За мной, парни!

Его фенакодус, ревя, подчинился и с ходу взял в галоп, разметывая окровавленные тела нео своими когтистыми лапами, так что вокруг летели кровавые брызги.

Краем глаза Рат видел недовольные лица товарищей, вынужденных отступить, подчиняясь приказу. Что ж – дисциплина в башнях была на высоте! Не всегда, правда, но вот в боевых условиях приказам подчинялись без раздумий, это уже потом, на «разборе полетов» за дурацкий приказ можно было и в морду получить запросто, но в бою… В бою командир – бог, и слово его – закон, обязательный к исполнению.

А вот у дикарей, похоже, было не так.

Завопив от радости, жадные до крови дикари бросились в погоню, не дожидаясь приказа своего облезлого вождя. Впрочем, очень может быть, что преследовать «жалких хомо» они бросились и по его слову. Рат сейчас об этом не думал, просто несся вперед с той же энергией, с которой только что преследовал убегавших врагов. Теперь, правда, преследовали его – ну, так что в лоб, что по лбу.

Ратибор на скаку улыбнулся – пошутил сам над собою. Ну да, так и выходило… А поставленную задачу он и его парни выполняли – и похоже, что – с блеском. Увлеченные враги, вопя и улюлюкая, неслись вслед за небольшим отрядом, напрочь забыв про озимые. Мало того, обернувшись, юноша увидел во главе лесной банды того самого облезлого вожака. Да-а-а, однако – умен, тут уж ничего не скажешь! Все правильно, если не можешь прекратить безобразие, его надо возглавить – так, кажется, говорила покойная матушка…

Враги оказались скоры на ноги, а вот всадники резко замедлили ход: слишком уж узкой для фенакодусов оказалась заросшая лесная тропа. Корявые ветви деревьев царапали бока боевых скакунов, цепкие корни ломали лапы. Двое «коней» уже упали, и добравшаяся до них толпа с восторгом разорвала в клочья не успевших спастись парней… добралась и до «лошадок», задержались бы – мяса-то много… Но кто-то – ясно, кто! – живо навел порядок, бросив орущую и жадную до крови массу вперед, в погоню.

– Ра-а-ат!!!

Увернувшись от летевшего прямо в лицо сука, десятник обернулся, увидев нагонявшего его парня, показавшегося вдруг смутно знакомым. Ну, конечно! На звоннице вместе дежурили… Крот! Нет, Крот погиб… значит – Тимофей.

– Да, Тим?

– Мы останемся, задержим! – закричал парень. – А вы…

– Нет! Никаких заслонов! Вперед!

– Но дикари…

– Я сказал – вперед! Живо!

И такая злость, а кроме того – уверенность читалась в бешеном взгляде нового командира, что никто из ратников не посмел возразить, не посмел остаться, приняв последний бой как положено воинам – с честью, достоинством и славой. Встретить врага лицом к лицу! Грудью, а не спиной. Ныне же выходило – они просто спасаются бегством, как последние трусы.

Еще один воин свалился с коня, пораженный в затылок ловко брошенным камнем. Еще один… Да и вообще, пятницких осталось сейчас вряд ли больше десятка. Впрочем, Ратибор знал точно: те, кто погиб – погибли не зря!

– Быстрей! Быстрей! – привстав в стременах, поторопил своих Рат, как будто кого-то нужно было подгонять. Все и так неслись на пределе.

Впереди вдруг резко посветлело, показались обрыв над давно затянувшейся тиной рекой и обширный заливной луг, поросший зеленой почти летней травкой. На лугу паслись овцы. Паслись сами по себе, без присмотра… Впрочем, пригляд за ними был – и самый надежный, какой только можно себе представить.

Сразу за лугом, в березовой рощице виднелось непонятное существо, чем-то похожее на огромную, длиной восемь-десять метров, ящерицу, вставшую на задние лапы, с относительно маленькими передними конечностями, с мощным хвостом и вытянутой вперед мордой с четырьмя, на каждую сторону света, глазами, круглыми, как молодая луна. Жуткое впечатление, которое производило существо, усиливалось запекшейся в районе бедер кровью и ожерельем из полированных человеческих черепов на шее. Чудовище, судя по всему, давно уже заметило бегущих и сейчас хищно водило мордой, словно высматривая, кого бы схватить?

– На колени!!! – спрыгивая с коня, махнул своим Ратибор. Спешился, упал, да так – на коленях – и пополз к странному чудищу, вытягивая руки и моля, как и следовало из «наставлений»:

– Помоги и прости нас, Великий Био!

– Помоги и прости! – хором повторили ратники.

А вот глупые дикари подобного уважения не проявили. И божество обиделось!

Жуткий, невыносимый вопль вдруг пронзил округу, так что даже привыкшие ко всему фенакодусы испуганно присели. А Великий Био лишь махнул руками, словно благословляя показавшихся на лугу врагов. Прямо из рук его вылетели со свистом железные диски – ударили в толпу нео, вошли, как нож в масло, разрезая пополам, отрезая головы, ноги, руки…

Еще взмах – и теперь уж целый рой стальных ос ударил по притихшим нео, а затем… Затем бог сделал шаг. Не очень-то быстро он передвигался – левая нога двигалась плохо, зато хвост!!! О, тут Великий Био оказался выше всяких похвал! Первым же выпадом он просто расплющил зазевавшихся лесных дикарей – кого о дерево, кого – о камни, а кого-то просто-напросто вбил в землю мощным ударом.

Вот это было зрелище! Вот это была песня! Не на шутку разгневанный бог, истошно завывая, бил, давил, колошматил хвостом, разрывал врагов лапами, от его тяжелой поступи дрожала земля.

Ратибор и все воины благоговейно молились, искоса поглядывая на всемогущего бога, на спине которого виднелась выведенная белыми полустертыми буквами какая-то надпись. Не по-русски, но Рат умел прочесть: «Raptor D‑1».

Американский боевой робот.

Матушка рассказывала о таких в подробностях. Будто во время Последней Войны (или сразу после) вышедшие из-под контроля боевые роботы, способные без ущерба для себя переносить огромные дозы любых излучений, стали пожирать своих создателей. Военные хотели получить машины, способные существовать сами по себе, независимо от внешних источников энергии, и создали то, что люди назвали «био» – биологических боевых роботов, питающихся мясом убитых людей. Машины, способные убивать даже тогда, когда кончались реактивные заряды во встроенных установках и патроны в крупнокалиберных пулеметах – их манипуляторы были снабжены как разнообразными клинками, так и встроенным метательным холодным оружием.

Такое вот опасное было у «людей Кремля» божество!

Впрочем, о том, что оно наполовину машина, никто, кроме Рата, не знал. Быть может, догадывался кто-то из волхвов, которые обслуживали «Раптора» – смазывали, чистили, чинили… Чинили! Значит, кое-кто из кузнецов тоже должен был знать, скорее всего – Велизар.

Это была машина, созданная для убийств. Некогда забредший в поисках пищи в здешние леса, «Раптор» постепенно растерял «пристяжь» – роботов обслуги, зато приобрел новых слуг – жрецов, и сам превратился в божество – Великого Био, которому подносили богатые жертвы. Так что от недостатка питания боевой агрегат не страдал, такой вот, как говорила матушка Рата, симбиоз.

Когда и откуда появились волхвы – двое молодых, голых по пояс, парней, ловких, длинноволосых и жилистых, Ратибор не разглядел. Казалось, они просто возникли сами собой, словно из воздуха. Скорее всего, прятались где-то, дожидаясь, пока не кончится заварушка. И это была вовсе не трусость, нет, просто у каждого в башнях имелось свое дело – кузнецы ковали, воины воевали, а жрецы – обслуживали божество.

Великий Био управился с дикарями быстро: большая часть алчных лесных бродяг была уничтожена, меньшая – в страхе бежала, ища спасения под сенью лесной чащи. Бежали без оглядки, лишь облезлый вожак остановился на опушке и погрозил кулаком, что-то громко крича – мол, еще посчитаемся, будет и на нашей улице праздник.

Рат усмехнулся, пожалев о том, что не прихватил с собою пищаль. Сейчас бы бабахнул – наверняка попал бы, хоть и далековато… но это для желторотого молодняка далековато, а для Ратибора-то – в самый раз! Ну, да чего уж теперь говорить – ушел облезлый, спрятался с остатками своей банды в лесах. Однако что-то подсказывало Рату, что им еще придется встретиться.

* * *

– Думаю, молодежи не стоит смотреть на кормление Великого Био, – безошибочно определив в Ратиборе старшего, подошел один из жрецов, с роскошным ожерельем из змеиных голов на шее, с темным от вечного загара лицом, жестокой улыбкой и холодным взглядом. – Уходите. Впрочем… – волхв почесал покрытую затейливой татуировкой шею. – Сам-то ты можешь чуть задержаться. Если, конечно, хочешь.

Сказал и ухмыльнулся, вроде бы как подначивал – брал, как ребенка, «на слабо». Как будто Рат не знал, как питается Био, как будто не видел никогда. Чай, давно взрослый уже – а приносить жертвы можно было с четырнадцати. Правда, не все – избранные.

– Чего я тут не видал, – хмыкнул Рат. – Но торопиться не буду.

Повернувшись, он махнул рукою своим:

– Эй, парни! Возвращайтесь потихоньку домой да по дороге соберите трофеи. Я вас нагоню.

Получив приказ, воины вспрыгнули на грызущих удила фенакодусов, еще не успокоившихся от горячки недавнего боя, несколько человек уже соорудили носилки – подбирать раненых. Что же касалось убитых…

– Павших героев мы похороним с честью, – заверил жрец. – Завтра же. И все лучшие люди башен будут присутствовать на тризне.

Ишь, как сказал. «Лучшие люди» – ну, надо же!

Подобрав немногочисленные трофеи (много ли возьмешь с нищего лесного сброда), воины Ратибора скрылись за деревьями, а их десятник, по просьбе – или по велению? – волхвов отошел за кусты, к обрыву, с которого в прозрачной белесо-голубой дымке виднелись – а, скорее, просто угадывались – башни и звонница. Но не они сейчас интересовали Рата: скосив глаза, он наблюдал за жрецами и «Раптором».

Великий Био присел, придавив хвостом траву, туловище же чуть откинул назад, громыхнул жутким ожерельем из человеческих черепов.

Один из жрецов сноровисто поднырнул божеству под брюхо. Послышался лязг, и вытянувший шею Ратибор увидел, как в животе «Раптора» открылась заслонка – обычная, словно в печке. А вместо охапки дров волхвы за руки – за ноги сноровисто забросили туда труп недавно убитого нео со снесенной половиной черепа, да потом, чуть подумав, швырнули туда же еще одного – раненого, еще живого…

Заслонка до конца не закрылась, однако ни самого бога, ни его обслугу это нисколечко не смутило. В щели – в топке! – сверкнуло, резануло по глазам притаившегося Рата жаркое мутно-зеленое пламя… Вдруг послышался жуткий душераздирающий вопль – крик убиваемого нео. Божество переваривало несчастного заживо, неторопливо, со спокойствием истинного гурмана… А пища не хотела перевариваться, билась в конвульсиях, безуспешно пытаясь вырваться, и на весь луг, на всю чащу разливался крик, полный дикого ужаса и запредельной невыносимой боли.

Рат закусил губу… Вот так – чтоб живьем – он еще не видел, не присутствовал… Мерзость какая… Вот вам и божество! Хотя лесные дикари никакой жалости не заслуживали, все же этого бедолагу было почему-то жаль. Слишком уж лютая смерть, слишком! Воины не должны умирать ТАК!

Из «топки» потекла густая темно-бордовая кровь, и вопль пожираемого, достигнув самой высокой ноты, вдруг оборвался, резко, даже не переходя в хрип. Отмучился…

Жрецы уже сложили перед Великим Био целую кучу из убитых и раненых дикарей. Раненых, верно, могли б и добить, но почему-то этого не делали – быть может, так было приятнее божеству?

Наверное, так и было, поскольку «Раптор», задрав вверх острую морду, довольно завизжал.

Рат поморщился – покойная матушка называла такие звуки – «сирена», и говорила, что все это – «техника». Техника… Кузнец Велизар перед этим словом благоговел, ну а Ратибор, глядя на вот такое…

Снова открылась топка…

Рат поспешно вышел из-за кустов и, махнув рукой жрецам, подозвал фенакодуса – пора было нагонять своих. Юноша обернулся уже в седле – без определенной цели, – кинул прощальный взгляд на окровавленный луг с мирно пасущимися овцами, на «Раптора»… И вдруг заметил на плоских глазах божества черную змеистую трещину. То ли она появилась недавно, то ли была давно, Ратибор не смог бы сказать, помнил только, что мать называла это – «бронестекло», так что, судя по всему, это не глаза были, а их защита. Треснувшая. Значит, не такой уж Великий Био непобедимый. Ну, еще бы – матушка много чего рассказывала про «боевых роботов»…

* * *

Невдалеке от Успенской звонницы, той самой, что минувшей ночью подверглась нападению дикарей, располагалась небольшая площадка, поросшая невысокой травой и чахлыми кусточками сирени – холмик, с которого открывался великолепный вид на реку, на болота, на полные неведомых опасностей дальние синие леса, куда никто никогда не хаживал, даже охотники. Слава Великому Био, дичи хватало и рядом, а та, что водилась в дальних лесах, вряд ли была съедобной, по крайней мере, так утверждали волхвы – хранители знаний.

Площадка среди сиреневых кустов с давних, еще довоенных пор именовалась «блюдечко», и действительно, чем-то напоминала перевернутое блюдо. Там, на уютной скамеечке, сделанной из притащенного молодежью бревна, и сидел сейчас Ратибор, смотрел на дальние леса, думал… и терпеливо ждал.

Возвратившись после погони, юноша доложил воеводе Твердиславу все… кроме своих сомнений, которые и сомнениями нельзя было назвать – тут, скорее, больше подходило старинное слово «непонятки». Именно так – непонятки. Нечто, не имеющее пока объяснения. Что за огонь горел прошлой ночью на том пологом холме, где обреталось красное Поле и куда строго-настрого запрещено было ходить? Сгон говорил – отблески поля… Может быть. А, может – это жгли костры дикари? Или не костры – костер. Подавали сигнал? Или наоборот – запрашивали?

Почему они напали ночью? Как прошли через болота? Каким образом надеялись хоть что-то разобрать в темноте? Их облезлый вожак… неужели он и впрямь такой умный? Еще и видит во тьме… не-ет, быть такого не может! Правы волхвы: дикари нео – гнусные и тупые создания.

Оп! Кто-то неслышно подобрался сзади, напрыгнул, накрыл теплыми ладошками глаза…

– Ага-а-а!!! Сидишь, ничего не слышишь! А если б это не я была, а какая-нибудь рысь?

Кареглазая красавица, смеясь, уселась на бревно рядом с Ратом.

– Ясна! А я тебя уж два колокола прождал…

– Смотрите-ка, он еще и не рад.

– Рад, рад. Что ты!

Обнимая девушку, Рат крепко поцеловал ее в губы:

– Ах, Ясна, милая! Как же я рад. Что мы с тобой… вот здесь. Что солнце, что тепло… что вот осень такая золотая! Даже не верится, что скоро зима.

– Зима, брр, – девчонка повела плечом. – Не напоминай, ладно?

В длинном льняном платье с богатой вышивкой, со стянутыми красивым витым ремешком волосами, юная красавица сейчас была чудо как хороша. Ратибор невольно залюбовался любимой, прямо вот не отрывал глаза – казалось всю жизнь бы сидел так вот, рядом, держал руки Ясны в своих ладонях и смотрел, смотрел, смотрел…

– Скоро середина октября, – вдруг посмурнела девушка. – Время свадеб. Ты не забыл?

– Да-да, – молодой человек поспешно закивал, словно бы вспомнив что-то важное… Так ведь важное и есть!

Совсем недавно, еще до нападения нео, он как раз и говорил с воеводой о свадьбе, о своей свадьбе… то есть – об их с Ясной свадьбе. Чтоб разрешили… Ведь, несмотря на то что по крови-то Ратибор был чужак, они с Ясной принадлежали к одному роду, к людям Пятницкой башни, и считались братом и сестрой. Какая ж тут свадьба? Воевода, правда, обещал поговорить с великим волхвом… но обещал как-то не слишком уверенно. Правда, об этом – о неуверенности – Рат своей девушке не сказал, не захотел расстраивать. Наоборот, уверил – что все на мази.

– Ой! Совсем забыла, – Ясна хитро прикрыла очи черными пушистыми ресницами. – У меня ведь кое-что есть… Вот, смотри, слушай.

Она вытащила из висевшей на поясе кожаной, расшитой бисером сумочки… листы печатного текста, явно старинные, еще довоенные. Когда-то они, вероятно, составляли книгу, но сейчас распались… правда, выглядели как-то необычно ново, даже казалось, пахли краской, словно были отпечатаны совсем-совсем недавно.

Рат улыбнулся:

– Что это? Ты где-то нашла книгу?

Книги с Последней Войны сохранились, но было их очень мало, да и те, что были, находились на строгом учете у жрецов. Нет, конечно, детей читать учили, как учили писать и считать, но дальше этой программы начальной школы ученье не шло. Разве что те, кого отбирали в жрецы, знали чуть больше, остальные же и читали-то в большинстве своем – по слогам.

– Спрашиваю, откуда это у тебя?

Девушка обиженно отодвинулась:

– Откуда надо! С девчонками за брусникой ходили вон за тот холм.

– Туда же нельзя! – вспомнив про красное Поле, ахнул Ратибор. – Там же…

– Зато брусники прорва. И такая сладкая… И никакого Поля мы там, кстати, не увидали. А и видали б – так не догнало б оно нас ни в жисть!

– Но…

– Не болтай! Слушай…

 
Легкий ветер поет неслышно
Ювелирно-блестящей ночью…
Ты мне снова и снова снишься,
Если даже сниться не хочешь… –
 

тихо прочла Ясна.

Читала она, к слову сказать, на редкость хорошо, быстро, да и писала грамотно, и вообще была очень даже не глупа.

– Теперь – ты! – заглянув Ратибору в глаза, девушка протянула ему листочки…

Рат с неожиданным смущением улыбнулся:

– Ну… уж, коли просишь…


 
Белой сказкой пройдешь по городу,
Январем, как плащом укутана…
И сверкая червонным золотом
Реже скачут стрелки минутные…
 

– Что такое «минутные стрелки», знаешь? – прервав чтение, тихо спросил юноша.

Ясна кивнула:

– Конечно. Я видела у волхвов хронометр. И знаю, что такое часы. Продолжай, милый.

Рат откашлялся:


 
И ко мне, осыпана инеем,
Не заглянешь ночью морозною –
Коль судьба, расстанусь и с жизнью я,
А с мечтой расставаться боязно…[1]1
  Здесь и далее – стихи Дмитрия Силлова.


[Закрыть]

 

– Хорошо как… – прикрыв глаза, девушка томно прижалась к любимому. – Дальше!

Резкий порыв ветра, прилетевший с болот, внезапно раскидал стихи по всему «блюдечку», и влюбленные, смеясь, принялись ловить невесомые бумажные листочки…

– Хорошо бы их вместе сшить, – усаживаясь на бревно, тихо промолвил Рат.

– Я сошью, – Ясна мягко улыбнулась. – Просто не успела еще.

Молодой человек задумчиво покусал губу:

– Знаешь, что? А я тебе обложку из березовой коры вырежу. Будет почти как настоящая книжка, как у волхвов.

– Только она будет – у нас! – радостно встрепенулась девушка. – Наша!

Она бы еще, верно, что-то сказала, да Рат не дал, накрыв теплые губы любимой своими губами. Налетевший ветер шуршал желтой листвой, и по низкому блекло-синему небу, средь белесых клочков облаков, курлыкая, пролетала журавлиная стая.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю