355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Богданов » Несостоявшийся император Федор Алексеевич » Текст книги (страница 8)
Несостоявшийся император Федор Алексеевич
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 17:28

Текст книги "Несостоявшийся император Федор Алексеевич"


Автор книги: Андрей Богданов


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Реформа местного управления

Еще более решительно государь занимался образованием стройной системы власти на местах, где правили воеводы, окруженные буквально стаями разнообразных назначаемых и выборных властей разного профиля и подчинения. Помимо того, что эти власти грызлись между собой, они довольно эффективно грабили население, – тот самый народ, богатство, благополучие и защищенность которого, по мысли царя-философа, должны были обеспечивать. Если непорядки в Думе и центральных ведомствах устранялись постольку, поскольку мешали самому Федору Алексеевичу эффективно управлять, то навести порядок в местной власти он стремился по соображениям высшим и принципиальным.

Кому-то может показаться, что Федор просто плыл по течению, принимая логичные решения, соответствующие интересам большинства в своем окружении. На самом деле он, пусть не всегда удачно, пытался переломить ход событий, диктовавшийся столкновением личных и групповых интересов. Так, во второй половине XVII в., и до, и после Федора Алексеевича, перемены в верхах сопровождались чувствительным изменением состава власть имущих, метко окрещенных «временщиками». Юный царь попытался после смерти отца избежать междоусобицы в верхах, особенно опасной, когда страна вела тяжелую войну с Турцией и Крымом. 17 марта 1676 г. Федор Алексеевич запретил подавать на пересуд дела, решенные до 29 января, до смерти отца (№ 636), а 30 июня указал и утвердил в Думе общий закон о штрафах за подачу на пересуд неправых поместно-вотчинных дел (№ 653). Впоследствии Дума самостоятельно издала развернутое толкование этого закона (№ 687) и установила ответственность за неисполнение приговора суда (№ 760).

В том же 1676 г. государь указал, что претенденты на новые назначения в воеводстве и приказы должны регистрироваться за полгода и получать должностные инструкции за месяц до назначения (№ 661). Федор Алексеевич специально интересовался, на какие должности существует особый спрос. Очевидно, выявившиеся из сопоставлений мотивы были весьма неутешительны – и 22 августа 1677 г. царь вообще запретил перемены в высшей центральной и местной администрации, даже уже объявленные (№ 704). Война с Турцией в это время вступила в решающую стадию, страна и госаппарат должны были напрячь силы для избежания катастрофы, которую годом раньше претерпела разгромленная турками Польша.

Желающие (и имеющие родовое право) «покормиться» на воеводстве плохо вписывались в концепцию укрепления власти на местах. 17 мая 1676 г. царь вынужден был именным указом запретить воеводам и местным приказным людям «ведать» денежные сборы с таможен и «кружечных дворов» (казенных виноторговых предприятий). Местные администраторы не имели права вмешиваться в работу голов и целовальников, которые «денежную казну собирают по мирским выборам за верою» (т. е. под присягой; № 642). Однако до радикальной финансовой реформы ввести воеводское единовластие на местах значило бы дать волю злоупотреблениям. Существовавшие в каждом уездном городе бесчисленные учреждения разного подчинения слишком долго были противовесом самодурству московских воевод.

Историков, вообще крайне невнимательно относящихся к опубликованным прямо в Полном собрании законов указам Федора Алексеевича, не заинтересовал даже тот факт, что указы об отмене старых форм прямого обложения и о единовластии городовых воевод были подписаны Федором Алексеевичем в один день, 27 ноября 1679 г. (№ 780, 779). Между тем по масштабу перемен, по мотивации и даже по форме эти указы являются одними из ярчайших юридических актов XVII столетия (и доселе остаются необыкновенными в истории России).

Первый объявляет податным сословиям (т. е. подавляющему большинству населения страны), что царь велел весь приведенный в указе длинный список денежных сборов, «которые они платили наперед сего по сошному письму в разных приказах и сверх того по воеводским прихотям (так!) – для многих их податей и тягостей отставить и впредь до валовых писцов с них тех денег не собирать». И сегодня, при прогрессивно выборной власти, представить себе такой указ невозможно! Даже с книгоиздания, – дела святого и праведного, – родное государство дерет налоги неукоснительно… Здесь я предлагаю остановиться и подумать, на что, кроме налогов, испокон веков сетует русский человек? Правильно, на великое изобилие и разнообразие местных властей!

Их сметает с лица земли второй указ Федора Алексеевича, заслуживающий более подробного цитирования, которое, несмотря на некоторую архаичность лексики, звучит как музыка и для современного россиянина: «В городах быть одним воеводам, – а городельцам, и сыщикам, и губным старостам, и ямским приказчикам, и осадным, и пушкарским, и засечным, и у житниц головам, и для денежного и хлебного сбора с Москвы присыльным сборщикам – не быть!»

Все их функции велено «ведать воеводам одним, чтоб впредь градским и уездным людем в кормах лишних тягостей не было». «В кормах» – какое точное выражение: всю армаду чиновников народу надо, кормить! Федор Алексеевич вполне, видимо, ощущал патетичность момента и давал населению возможность выплеснуть эмоции: «И губные избы во всех городах сломать!» Можно было бы употребить эти здания по-другому, но подданным было предоставлено полное удовлетворение.

Далее указ предлагал использовать губных подьячих в воеводских канцеляриях (приказных избах), а все остальное бывшее начальство «написать в службу… кто в какую пригодится». Прокормление местного аппарата возлагалось на судные пошлины и «всякие денежные неокладные доходы» от услуг населению. Содержание самого воеводы в этом указе вообще не предусматривалось: плакала старинная система «кормлений», причем горючими слезами…

В грамоте на Чердынь рассказывается, как Федор Алексеевич пришел к указу от 5 августа (в ПСЗ он датирован 17 мая) 1676 г. «для прибыли нашей великого государя казны… таможенные и кабацкие сборы ведать верным головам и целовальникам, а воеводам и приказным людям таможенных и кружечных дворов голов и целовальников в сборах ни в чем не ведать». Оказывается, вскоре по восшествии на престол царь обнаружил большие недоимки косвенных налогов и, прежде чем в лучших традициях владыки Отечества возопить: «Запорю! Разорю!» – велел допросить виновных.

«И головы и целовальники, – гласит грамота, – в расспросах сказали: учинились-де у них те недоборы от воеводских налогов и приметов». Царь рассудил, что, прежде чем учинять жестокое наказание лично ответственным выборным смотрителям таможен и кабаков и «доправлять» недоимки на выбравших их людях, следует исключить вмешательство в их деятельность безответственных лиц[133]133
  АИ. Т. 5. № 10. Цит. с. 18.


[Закрыть]
. Оберегать сборщиков косвенных налогов от произвола воевод побуждали интересы казны – но в более широком понимании они же заставляли царя заботиться о благосостоянии всего податного населения.

В указе 1677 г. (также изложенном в грамоте на Чердынь) государь пресекал разные способы запускания воеводами рук в казну: запретил выборных голов и целовальников переменять, велел их «в тюрьму без вины, для своей корысти не сажать», поручений им не давать и перемещениям не мешать, иногородних в их угодья «для своей корысти не пропускать». Однако помимо вымогательства у материально ответственных лиц воеводы имели возможности воздействовать на весь посадский и уездный «мир».

Запрещая воеводам и подьячим взимать с населения «месячные кормы» и все виды поборов на свое содержание, не веля администрации «в денежные их сборы и в мирские дела вступаться и воли у них в их мирском окладе и в иных делах отнимать», Федор Алексеевич ссылался на просьбы налогоплательщиков-тяглецов и старинные указы царей (1627 и 1668 гг.). Не исключено, что это было распоряжение юного государя для ограниченной местности – своего рода репетиция перед состоявшейся два года спустя полной отменой кормлений.

«Для общего блага»

Еще более тщательно готовилась связанная с реформой администрации перемена системы прямого обложения (к счастью, неплохо исследованная)[134]134
  Подробно см.: Лanno-Данилевский A.C. Организация прямого обложения в Московском государстве со времен Смуты до эпохи преобразований. – СПб., 1890; Милюков П.Н. Спорные вопросы финансовой истории Московского государства. – СПб., 1892; его же. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого. – СПб., 1905; Дьяконов М.Л. Очерки из истории сельского населения; Веселовский С.Б. Сошное письмо. Т. II. – СПб., 1916; Устюгов Н.В. К вопросу о раскладке повинностей по дворовому числу в конце XVII в. // Академику Б.Д. Грекову ко дню 70-летия. – М., 1952; и др.


[Закрыть]
. Указ Федора Алексеевича о посылке по всем городам валовых писцов состоялся еще в марте 1677 г., но основной объем работы по полной переписи дворов в Российском государстве был выполнен в 1678 – к осени 1679 гг. Правительство Федора Алексеевича исходило из правильной оценки новой социально-экономической ситуации, когда существенная часть производительного населения не владела ни землей, ни угодьями, подлежавшими старинному обложению по сошному письму, но почти все россияне имели дворы.

Введение подворного обложения, несмотря на сопротивление ему (особенно духовных владельцев, и так плативших на содержание регулярной армии больше, чем светские феодалы)[135]135
  Ср. указы Федора Алексеевича о сборе стрелецких денег и хлеба от 17 сентября 1678 г. и 2 сентября 1679 г.: ДАИ. Т. 8. № 36.III.


[Закрыть]
, распространило государственное тягло на безземельных бобылей (часто не без успеха занимавшихся торгами и промыслами), на все категории задворных и деловых людей (полных, кабальных и добровольных), на монастырских детенышей, сельских ремесленников и т. п.

Суть реформы сводилась к тому, чтобы вместо многочисленных прямых налогов собирать один – стрелецкие деньги, разверстывая платежи по дворам – «по животам (имуществу) и по промыслам» их владельцев (а не по площади и качеству пахотной земли, как встарь). Государство шло навстречу пожеланиям посадских и волостных «миров» и устанавливало только общую сумму – ту часть планируемого государственного дохода, которую следовало собрать с местности, – а уж тяглое население само делило ее по дворам, в зависимости от состоятельности владельца. Для тяглецов было небезразлично, что при введении нового оклада царь, во-первых, простил все старые недоимки, во-вторых, снизил оклад в целом.

Читателю, который сейчас усиливается вспомнить, когда это российское правительство снижало налоги, будет небезынтересно узнать, что царь Федор Алексеевич вполне сознавал революционность своего начинания, прямо вытекавшего из его представления о долге перед народом. Указ о новом налогообложении был торжественно утвержден по особой формуле: «Советовав мы, великий государь… с великим господином святейшим Иоакимом патриархом… указали и бояре наши приговорили».

Высшая светская власть в союзе с духовной постановила «в платеже всяких денежных доходов перед прежним польготить и прежние оклады… что было положено по сошному письму и платили в разных приказах до валовых писцов отставить. А вместо тех денежных доходов… впредь имать… с прежних и с прибылых дворов по нынешним переписным книгам, указною статьею, с убавкою, и ведать их (тяглецов. – Авт.) теми сборами в одном Стрелецком приказе, чтобы им в том лишней волокиты и убытков не было».

«И они бы, – гласили царские грамоты, разосланные по всем уголкам страны, – …посадские и уездные люди, видя нашу государскую милость к себе, те деньги… платили без доимки все сполна, в год на два срока, декабря да марта в первых числах. И оклад велеть положить на дворы, смотря по тяглу и промыслом… чтобы богатые и полные люди пред бедными в льготе, а бедные перед богатыми в тягости не были». Каждому уездному городу была предложена не просто новая сумма налога, но подробная справка, позволяющая в полной мере оценить нововведение. Вятчанам, например, сообщалось, что по указу Алексея Михайловича их оклады по сошному письму были с 1673 г. увеличены, причем тяглецы «по тому окладу тех денег ни в котором году сполна не выплачивали и запустили доимку многую, и били челом… что у них многие тягла запустели, и взять тех денег не на ком, и остальные посадские и уездные люди от непомерного платежа бегут в Сибирские разные города».

Царская грамота уточняла, что оклад был, не считая мелких пошлин и повинностей, на год 18 272 руб., 11 алтын и полденьги, к нынешнему году было взято 76 183 руб., 16 алт. и 6,5 деньги, недоимки накопилось 25 139 руб., 25 алт. и 3 деньги. Ныне население Вятки увеличилось (сравнительно, видимо, с 1646 г.) на 2079 дворов и составляет 13 134 двора, платить же придется 17 074 руб., 6 алт. 4 деньги (что составляет в среднем 1 руб. 10 алт. с двора), что меньше старого оклада на 1198 руб., 4 алт. с полуденьгою в год[136]136
  Одна и та же грамота опубл.: АИ. Т. 5. № 48; ДАИ. Т. 8. № 36.III (цит. с. 107–109).


[Закрыть]
. В отличие от позднейших демагогов Федор Алексеевич подкреплял свои возвышенные декларации цифрами.

Государь не уставал рассылать по стране все новые и новые грамоты с разъяснением налоговой реформы, не забывая указать, чтобы местные власти «сию нашу государеву грамоту велели у съезжей избы в торговые дни честь всем вслух не единожды, чтобы наше великого государя жалованье и милостивое призрение от таких тягостей (какие были. – Авт.) им, посадским и уездным людям, было ведомо!»[137]137
  АИ. Т. 5. № 49. Цит. с. 75.


[Закрыть]

Поскольку с ряда местностей и категорий населения вместо стрелецких денег брали хлебом, Федор Алексеевич в конце того же, 1679 г., распорядился брать этот налог не иначе как в «торговую таможенную орленую меру» (№ 770). Он позаботился об изготовлении должного числа этих казенных мер из старых медных денег, оставшихся в казне после их отмены (№ 817), чтобы склонные к злоупотреблениям не прикрывались жалобами на недостаток мер под печатями[138]138
  ДАИ. Т. 8. № 36.IV–V. Цит. с. 110; СГГиД. Т. 4. № 117; АИ. Т. 5. № 37.


[Закрыть]
.

Милостивая забота царя, как он выражался, об «общем благе», обязывала подданных отвечать таким же истовым служением «всенародной пользе» и исправно платить налоги. За задержку выплат и самую малую недоимку Федор Алексеевич обещал виновным «великую опалу и жестокое наказание безо всякой пощады». Это звучало тем более серьезно, что Стрелецкий приказ, куда должен был стекаться новый единый налог, возглавил боярин князь Юрий Алексеевич Долгоруков – тот самый, на которого уповал протопоп Аввакум, умоляя дать ему войско для истребления никониан: «А что, государь-царь, как бы ты мне дал волю, я бы их, что Илия пророк, всех перепластал во един час!.. Да воевода бы мне крепкий, умной – князь Юрий Алексеевич Долгорукой! Перво бы Никона, собаку, и рассекли начетверо, а потом бы никониан. Князь Юрий Алексеевич, не согрешим, небось, но и венцы победные приимем»![139]139
  Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. Горький, 1988. С. 15.


[Закрыть]
Аввакум имел веские основания писать Федору Алексеевичу, который сыграл в его и Никона жизнях важную роль. Нам важнее вспомнить, почему из всех российских полководцев протопоп избрал Долгорукова: прекрасно проявивший себя на войне воевода успел «прославиться» кровавой и беспощадной расправой над восстанием Степана Разина.

Нет сомнений, что с недоимщиками было бы поступлено, как обещано, но 5 сентября 1681 г. Федор Алексеевич обратился с запросом, что же делать для своевременного и полного сбора налога, к самым компетентным в денежных делах людям – гостям. Надо заметить; что, продолжая меркантилистскую политику Алексея Михайловича, молодой царь не только заботился о развитии, защите и упорядочении русской торговли и промышленности[140]140
  См. указы; ПСЗ-1. Т. 2. № 659–660, 662, 666, 678, 693, 771; ДАИ. Т. 9. № 15 (акты об устройстве медных заводов в России 1676–1677 гг.); Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII в. – М., 1955. С. 91 (сдача Звенигородских заводов в аренду гостю В. Воронину в 1681 г.).


[Закрыть]
, включая поиск полезных ископаемых[141]141
  ДАИ. Т. 7. № 10; Т. 8. № 85; и др.


[Закрыть]
, но и не брезговал лично общаться с купцами – как русскими, так и иностранными. Последним он, между прочим, ежегодно позволял «видеть его великого государя пресветлые очи и быть у его руки» в конце Святой недели. А с русскими купцами (также являвшимися к руке) по государеву указу еще 23 февраля 1676 г. бояре во главе с М.Ю. Долгоруковым (сыном Юрия Алексеевича) обстоятельно и результативно обсуждали развитие армянской и персидской торговли[142]142
  ДАИ. Т. 9. № 65; СГГиД. Т. 4. № 105.


[Закрыть]
.

Указ от 5 сентября 1681 г., требовавший учесть жалобы налогоплательщиков и понизить налог (установленный в 1679 г.), был крупной победой Федора Алексеевича и его единомышленников в трудной и драматичной борьбе[143]143
  Все дело опубликовано: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук (далее – ААЭ). – СПб., 1838. Т. IV. № 250. С. 345–351.


[Закрыть]
. Правительству удавалось сбалансировать годовой бюджет, но наличных не хватало постоянно и все попытки обеспечить их резерв развеивались пороховым дымом на полях Украины, где русские регулярные полки сражались с лучшими армиями Блистательной Порты. Деньги, эта «кровь войны» Нового времени, буквально утекали в песок Приднепровья. А сниженные налоги собирались с недоимками!

Деньги – «кровь войны»

Федор Алексеевич, как многие российские самодержцы, подвергался сильному давлению партии войны до победного конца – до разгрома «агарян» и освобождения всех порабощенных христианских братьев, до восстановления креста над святой Софией и утверждения двуглавого орла над Босфором. Эти идеи, уже тогда ставшие чуть не общим местом публицистики[144]144
  См., например: Полоцкий Симеон. Вечеря душевная. – М., 1680. Л. 94 и сл.; Памятники общественно-политической мысли в России конца XVII века. Литературные панегирики/Богданов А.П. – М., 1983. № 15–19, 32; Богданов А.П. «Слово воинству» Игнатия Римского-Корсакова – памятник политической публицистики конца XVII в. // ИИИ СССР. – М.,1984; БРАН. П.I.А.10; и др.


[Закрыть]
, требовали безжалостно выжать экономику России во имя ее миссии, тогда как другие основополагающие с точки зрения царя Федора идеи гласили, что сила и слава государства требуют прежде всего мира и благосостояния подданных.

Деньги в разгар начатой не Федором ужасной войны нужны были позарез, поэтому царю приходилось идти на любые меры, отстаивая лишь уже проведенные реформы.

3 февраля 1680 г. он именным указом потребовал от придворных (стольников, стряпчих, дворян московских и жильцов) под угрозой конфискации имущества срочно вернуть казне деньги, соболей и «мягкую рухлядь», взятые взаймы еще до 1676 г., выплатить поруки за неисправных подрядчиков и «винных уговорщиков», за которых дворяне много лет ручались. Конечно, царь не мог пойти на широкую конфискацию «животов» и имений, но угроза была серьезна[145]145
  ПСЗ-I. Т. 2. № 795. Ср. № 801.


[Закрыть]
.

Легко себе представить, как это охладило пыл экстремистов, полагавших, что расплачиваться за их воинственность будут другие. Между тем в Печатном приказе (у Д.М. Башмакова) была уже составлена сводная ведомость о долгах московского и городового дворянства, накопившихся по всем центральным ведомствам, и 3 марта 1680 г. царь отдал именной указ о взыскании этих недоимок «разборщиками» на местах, по всем городам (№ 798). Заодно 7 марта Федор Алексеевич велел провести генеральную ревизию всех приходно-расходных дел центральных ведомств, где в «столах» подьячих и впрямь задерживалось немало казны (деньги даже отдавались в рост частным лицам; № 802). В конце года, 17 декабря, государь указал всем приказам срочно выплатить недоимки с 1676 г.: недостающее, подсчитав, «очистить» в текущем году и о выполнении доложить ему и Боярской думе, чтобы сбором «всего сполна, без недобора», «к нему, великому государю, показать службу свою и раденье» (№ 849).

Личная нота прозвучала в этом именном указе неслучайно. Тяжелая рука Ю.А. Долгорукова так и не опустилась на тяглецов, вселенский правеж недоимок не наступил, но документы просто вопиют о положении казны к концу войны. Например, 22 февраля 1681 г. «великий государь указал и бояре приговорили: его, великого государя, денежные всякие доходы на прошлые с 1676 по нынешний 1681 год из доимки во всех приказах собирать с великим поспешением, а собирая – отсылать в Разряд на дачу… жалованья ратным людям, которым следует быть на его государеве службе в нынешнем… году» (№ 861).

Дело спасли экстренные налоги и откупа, на которые Федор Алексеевич вынужден был пойти уже с весны 1678 г. 22 апреля на жалованье ратным людям со всех животов и промыслов податного, черного населения было указано взять 10-ю деньгу – 1/10 имущества[146]146
  АИ. Т. 5. № 23; эту же грамоту от 11 июня 1678 г. см.: ДАИ. Т. 8. № 28.1.


[Закрыть]
. В следующем году сбор 10-й деньги начался уже в январе (хотя тянулся и в апреле)[147]147
  ПСЗ-1. Т. 2. № 750 (цит. с. 198); ДАИ. Т. 8. № 28.III–V.


[Закрыть]
. Указ 21 февраля 1679 г. о сборе по полтине (50 коп.) со всех крестьянских крепостных дворов был оформлен как торжественный запрос царя по «совету» с патриархом и «разговору» с боярами, «на избавление св. Божьих церквей и для сохранения православных христиан… против наступления турецкого султана» (№ 750).

Учитывая, как затягивался сбор 10-й деньги, полтинный налог царь велел выплатить «за крестьян своих» их владельцам – и сам платил за свои дворцовые села. С задержавших выплату Федор Алексеевич грозил «взять вдвое», а тех, кто, имея средства, «возьмут с крестьян своих», обещал послать в действующую армию «самих», без замены. Грамота от 25 марта, правда, разъясняет, что полтина бралась со дворов, которые не были обложены 10-й деньгой[148]148
  АИ. Т. 5. № 42.


[Закрыть]
.

Это разъяснение вошло и в торжественные грамоты весны 1680 г., в которых царь, «советовав» с патриархом и «поговоря» с боярами, велел взять на жалованье действующей армии по полтине с дворцовых, церковно-монастырских и частновладельческих крестьян (за исключением принадлежащих дворянам в полках), а с купцов, промышленников и горожан – 10-ю деньгу. Полтины, как и прежде, велено было «заплатить тем вышеписанных чинов людям… из своих прожитков» и лишь «по конечной самой нужде» собрать с крестьян, но не позже марта[149]149
  ДАИ. Т. 8. № 28.ХI, XIII; ср. отдельные указы о полтине и 10-й деньге: ПСЗ-1. Т. 2. № 799, 804.


[Закрыть]
.

С осени 1678 г. Федор Алексеевич обдумывал и другую необходимую меру – массовый сбор даточных людей для пополнения армии. Дело об этом[150]150
  Опубл.: ДАИ. Т. 8. № 40 (дело за 1678–1681 гг.); см. также указы: ПСЗ-1. Т. 2. № 735, 756, 806.


[Закрыть]
велось со всей обстоятельностью: 9 октября царь запросил в приказах и получил подробные справки о погодном сборе рекрутов в прежние годы и общей численности крестьянских и бобыльских дворов по городам и уездам. Только за 1678 г. было проведено четыре сбора рекрутов, причем записанных при сборах 1678–1681 гг. нельзя было заменять.

Из даточных указом от 19 ноября 1678 г. формировались новые пехотные полки. Людей брали много – по одному с 25 дворов служилых людей, а с церковных земель и городского населения на их содержание ежегодно взимали по рублю с двора. Мало того, экстренно собирали подводы с проводниками (по одной с 60 дворов в новгородских землях) и деньги на лошадей под артиллерию и обоз (по полуполтине с церковно-монастырских крестьян и бобыльских дворов); деньги, как и прежде, старались взять с церковных и монастырских властей сразу, в Москве[151]151
  АИ. Т. 5. № 29 (ср. № 33,37), 39; ДАИ. Т. 8. № 28.IV–VIII, XI.


[Закрыть]
.

Та же необходимость получить деньги пусть в меньшем количестве, но быстро, вынудила Федора Алексеевича ввести откупа на косвенные налоги – главную составляющую государственного бюджета. В 1679/80 финансовом году, например, из прихода в 1 220 367 руб.[152]152
  Любопытно, что, несмотря на все сложности, правительству царя Федора удалось удержать расход на уровне 1 125 323 руб., то есть на 5 044 руб. меньше прихода! (Милюков П.Н. Государственное хозяйство. С. 551–568).


[Закрыть]
53 % дали таможенные и кабацкие сборы, 44 % – прямое обложение и 2,7 % – мелкие пошлины (разумеется, 62,2 % расходов ушло на армию). При этом и без откупов продажа водки столь повреждала нравы, что в 1678/79 г. патриарх Иоаким предложил выборных голов и целовальников по кабакам «к вере не приводить, чтобы клятвы и душевредства не было»: лучше ужесточить контроль и наказания казнокрадов, но не губить их души, – все равно нарушат клятву и своруют.

«А бояре говорили: и за верой (под присягой) у голов и у целовальников было воровство многое, а без подкрепления верой опасно воровства и больше прежнего!» Присягу все же отменили – души надо было спасать, – и в кабаках, как предполагалось, «объявилось многое воровство». Но денежное дело изощряет ум: недостачу выборные воры объяснили конкуренцией воров-откупщиков, понастроивших кабаков вокруг городов (в города их не пускали) – Москву они просто обложили питейными заведениями[153]153
  Видимо, указ 1677 г. о закрытии всех кабаков в малых селах вокруг Москвы, запрещавший кабацкие откупа и в «больших государевых селах», в 1678–1680 гг. не соблюдался (ПСЗ-1. Т. 2. № 714).


[Закрыть]
. Немедленно после заключения мира с Турцией и Крымом царь и бояре, выслушав доклад, отменили кабацкие откупа и установили единую (высокую) цену на вино.

13 января 1681 г. был подписан Бахчисарайский договор, а 25 января появился указ о закрытии питейных откупов под Москвой (№ 859). 11,18 и 20 июля государь и Дума приняли развернутые указы об отмене всех откупов, как кабацких, так и таможенных, по всей территории государства, мотивируя свое решение большими потерями казны и беззаконным обогащением откупщиков. В ноябре сбор косвенных налогов велено было ведать в приказе Большой казны[154]154
  СГГиД. Т. 4. № 12-126; ДАИ. Т. 7. № 66


[Закрыть]
. Под контролем опытных чиновников, надеялся Федор Алексеевич, его именные указы 1677 и 1680 гг. об упрощении и унификации таможенных сборов с русских и иностранных купцов будут все же выполняться (№ 713, 831, 833).


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю