Текст книги "Ваше слово, мсье комиссар !"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Щупов Андрей
Ваше слово, мсье комиссар !

АНДРЕЙ ЩУПОВ

ВАШЕ СЛОВО, МСЬЕ КОМИССАР!

Картинка была невеселой. Три ствола глядели ему в грудь, и в короткое мгновение комиссар успел прокрутить в голове не менее трех-четырех возможных вариантов поведения, отвергнув все, кроме одного-единственного. Вспотев от мысленного спурта, он заставил себя успокоиться и отнял руку от прячущейся под мышкой кобуры.

– Кажется, настала пора потолковать по душам, а? – жирная физиономия Байяра стала еще шире от плотоядной улыбки. – Ты ведь за этим сюда притащился, верно, коп?.. Вилли, забери у него пушку. Малыш немного нервничает, а когда на ремне такая заманчивая игрушка, душевный разговор навряд ли получится.

Монг даже не попытался воспротивиться, когда один из горилл Байяра, огладив его потными ручищами, достал из кобуры "Полицейский-Специальный" 38-го калибра и осторожно передал шефу.

– Неважная пукалка, – Байяр брезгливо подцепил оружие двумя пальцами и, покрутив перед внушительным, в багровых прожилках носом, кинул в корзину для мусора. Комиссар порывисто вздохнул. Он был один против четверых в этом кабинете, а потому приходилось терпеть. И эти издевательские интонации, и хмыканье горилл, и мусорную корзину. Впрочем, за пределами кабинета пространство и люди также принадлежали этому мерзавцу. Монг ни секунды не забывал, каким непростым образом ему удалось прокрасться на остров. Инкогнито, защищенное одной лишь хрупкой оболочкой наспех сработанной легенды, вполне годящейся, чтобы передвигаться по территории Байяра, но совершенно непригодной для сколь-нибудь тщательного опробирования. Первый же признавший его свидетель по сути обратил легенду в прах, о чем и предупреждали комиссара более осторожные коллеги. Увы, он действительно влип по уши. В этой микроимперии зла не было ни интерпола, ни иных властных служб, способных оказать ему какое-либо содействие. Остров, затерявшийся в океане, целиком и полностью принадлежал подпольному миллиардеру Байяру – принадлежал до последнего камушка, до последней песчинки. Полагаться таким образом приходилось на себя – и только на самого себя.

– Вынужден все-таки признать, что вы мужчина, мсье комиссар! – Байяр снисходительно качнул головой. – Возможно, именно по этой причине я и не убрал вас сразу. Герои из кинобоевиков – в жизни почти не встречаются. Нет резона сходить с экрана в жизнь. Там, на сахарном полотне, оно, понятно, и уютней и безопасней. А вы вот осмелились. Удивительно! – Байяр пожал жирными плечами. – Пожалуй, вы даже заслуживаете того, чтобы перед смертью кое на что вам раскрыли глаза. Да, да! Скучно уходить с бала, так не узнав, кто же и кого подцепил на разудалых танцульках. А всем нам так хочется заглянуть хотя бы на пару страниц вперед! А то и в самый конец книги... Вы ведь в сущности не знаете обо мне ничего. Могу себе представить, до чего обидно умирать в подобном неведении.

– Ошибаетесь! Того, что я знаю, с лихвой хватит на то, чтобы отправить вас на электрический стул, – боковым зрением Монг следил за телохранителями мафиози. – Этот самый стул вы, ой, как, заслужили! Уже лет пять, как тому назад.

– Фи!.. Какие гадости вы говорите! Еще упомяните газовую камеру с виселицей... Нашли чем гордиться, – Байяр закурил. – Казнь, обращенная в ритуал, – еще большая дикость, нежели любая свирепая выходка моих ребят.

– И все-таки рано или поздно вам суждено быть поджаренным, помяните мое пророчество.

– Это не пророчество, – всего-навсего пожелание. Но, увы, не всем нашим желаниям суждено сбываться. Да, господин комиссар, не всем, – Байяр закряхтел, устраивая поудобнее в старинном кресле свою обширную задницу, со вздохом постучал ногтем по полированной крышке стола. – Зря вы так. Чего теперь злиться? Все игры заканчиваются чьим-то проигрышом. На этот раз не повезло вам – только и всего.

– Эх, будь моя воля!..

Мафиозо внимательно взглянул в лицо Монгу.

– Мда... Вероятно, все-таки стоит надеть на вас наручники. Аккуратнее, Вилли, без грубостей... Нет, нет, комиссар! Я не боюсь вас, не заблуждайтесь. Просто не хочу, чтобы вы ненароком попортили мою мебель. Все эти столы, стулья и шкафчики достались мне весьма недешево. Перед вами чистейший антиквариат, а кроме того я привыкаю к вещам. Честное слово, будет просто обидно, если вы что-нибудь хряпнете об пол или хотя бы поцарапаете.

Стиснув зубы, Монг позволил застегнуть на запястьях стальные наручники. Поскольку стоять перед этим сбродом было глупо, он оттолкнул плечом ухмыляющегося Вилли и, не спрашивая разрешения, присел в одно из антикварных кресел.

– Итак, – вопросил он, – вы собирались приоткрыть мне глаза на ваши преступления? Я не против.

– Что именно вас интересует, мсье комиссар? – любезно осведомился Байяр.

– Ваша причастность к последним похищениям людей. Где они и что с ними?

– Весьма деликатно с вашей стороны называть это похищением, но... Буду откровенен, я не похищал этих бедолаг.

– Тем не менее они пропали.

– Скажем так, исчезли.

– Значит, вы все же расправились с ними?

– Вы считаете, я подослал к ним киллеров? – личико Байяра смешливо сморщилось. – За кого же вы меня принимаете? Чтобы я – да на старости лет пускал кому-то кровь!

– Но все-таки вы помогли им исчезнуть? – Монг ощутил закипающее раздражение. Разговор напоминал некое шоу, где роль кошки и конферансье отводилась Байяру, ему же предоставляли роль попискивающего мышонка.

– Верно, помог, – Байяр сожалеюще развел руками. – У меня не оставалось выбора, мсье Монг. Эти парни провинились дважды – во-первых, отличившись чрезмерным любопытством, а во-вторых, намереваясь пренебречь таким святым правилом, как обет молчания.

– Они узнали, что на вашем острове незаконно добывается уран?

– Точно! Более того – тот же Кони умудрился пронюхать о моих последних поставках на Ближний Восток и отчего-то взбунтовался. Восточному террору давно уже мало взрывчатки с ипритом. Кое-чем я им помог, и вот этот прохвост за моей спиной начал вдруг крутить шашни с интерполом и даже попытался организовать встречу с прессой. Как я должен был, по вашему, реагировать?

– Во всяком случае вы не растерялись и отреагировали должным образом. Кони пропал, как и все те, что пропали задолго до него... – Впервые в голосе Монга прозвучало некоторое замешательство. – Надо признать, дельце это вы прокрутили блестяще.

– Интересуетесь подробностями?

– Ммм... Было бы, признаться, любопытно понять, каким образом вы его выкрали.

Исчезновение Кони в самом деле представлялось совершенно необъяснимым. Носителя мафиозных тайн стерегли денно и нощно несколько десятков людей. Детективы вились вокруг гостиницы, в которой он жил, а возле дверей номера бдительно прохаживались вооруженные автоматами полисмены. На Байяра готовилась настоящая облава, и козырной картой для следственных органов был этот самый Кони. И все-таки средь бела дня, практически на глазах у всех он пропал. Растворился в воздухе, как и предыдущие жертвы Байяра. Ни трупа, ни крови, никаких других следов. Все в точности повторяло прежние истории: пустующая комната, неубранная постель, поднос с чашкой недопитого чая или кофе.

– Да, с Кони вы осрамились! – Байяр довольно захохотал. – Впрочем, иначе и быть не могло. Готов держать пари, что вы там в участке мозги вывернули наизнанку, силясь отгадать, куда же подевался этот болтушка.

– Если вам удалось подкупить кого-либо из полицейских чинов... начал было Монг, но Байяр перебил его.

– Я мог бы это сделать, но все было не так, мсье комиссар, совсем не так. В свои последние часы, так и быть, вы узнаете правду. Я даже познакомлю вас с человеком, сыгравшим ключевую роль во всех этих таинственных исчезновениях. Имя его широкой публике ни о чем не говорит, а между тем еще три-четыре года назад он с легкостью мог бы стать нобелевским лауреатом. По счастью, он оказался не столь тщеславен и согласился работать на меня... Вилли, пригласи сюда нашего милягу Горбика.

Телохранитель, отобравший у Монга револьвер, послушно кивнув, выскользнул за дверь. Байяр взглянул на комиссара с учительским снисхождением.

– Должен вас предупредить, Горбик не совсем обычный человек. Как у всякого гения, у него свои заскоки, но я с этим мирюсь. В конце концов, что такое человек без минусов? Ходячая мораль, от которой за версту веет тоской и скукой. А Горбик – фанат исследований. Он соревнуется ни много ни мало – с целым миром. И разного рода премии только стали бы для него веригами. Он уважает себя, и этого ему вполне достаточно. Все, в чем он нуждается, это кое-какие финансы и рабочий материал для некоторых экспериментов. Этим мы и подходим друг другу. Корпорация не отказывает ему ни в чем, он же разрабатывает комбинации, которые вашим пинкертонам не привидятся и в самых фантастических снах. Скажу откровенно, такой человек, как Горбик, для нашей корпорации – настоящая находка...

– Корпорации! – Монг фыркнул. – Скажите уж проще – мафии!

– Концерн, корпорация, клан или мафия – какая в сущности разница? Байяр скривился. – Слова, комиссар, пустые слова! Все мы в конце концов занимаемся одним и тем же делом – потрошим и обманываем обывателя по мере своих сил и возможностей. Государство торгует оружием и собирает налоги, аналогичными операциями промышляем и мы. Ваш товар – алкоголь, наш наркотики. И если Британия продает, к примеру, какому-нибудь ЮАР партию гаубиц, то не вижу причин, почему бы ту же самую партию не сторговать кому-нибудь и мне? Снаряды, бронированные скоростные катера, трансурановое сырье – все это я готов поставить качественно и в срок не хуже государственных чинуш. И совершенно отказываюсь понимать, почему мой бизнес более аморален, нежели государственная торговля. Войны, как шли, так и идут, и всякая монополия, по моему мнению, является лишь глубочайшей мирской несправедливостью. Вот я и борюсь с этим, как могу. Такова жизнь, и если вы набиваете патронташ цветных, я помогаю белым. И наоборот... В этом смысле – и государство, и я – одинаково безнравственны.

– Чушь! – взорвался Монг. – Нет ничего проще, чем нагородить теорий, оправдывающих злодеяния. Благодаря таким, как вы, во всех уголках планеты по сию пору громыхают взрывы террористов и пускают под откос поезда с людьми. Поэтому отложим в сторону ваши сомнительные выкладки. Я задал вопрос, касающийся исчезновения людей!

– Помню, помню...

Дверь распахнулась, и, оглянувшись, Байяр радушно поднял руки.

– О, очень кстати! Вот и наш блистательный Эдисон! Знакомьтесь! Горбик. А это комиссар Монг, наш давний и свирепый противник. Пожаловал на остров под личиной торговца наркотиками, да вот неудача! – погорел... Итак, вы желаете знать, каким образом исчезали наши враги? Пожалуйста! Источник информации перед вами. Горбик, продемонстрируй комиссару свои волшебные пилюли.

Вошедший следом за Вилли в кабинет сморщенный человечек окинул Монга неприятным ощупывающим взглядом. По тому, как он улыбнулся, показав криво растущий клык, комиссар тотчас сообразил, что перед ним психически неуравновешенная личность. Помедлив, Горбик запустил руку в карман висящего на нем, как на вешалке, халата и достал малинового цвета капсулу.

– Для его комплекции, думаю, будет вполне достаточно одной, тоненьким голоском проговорил он. – На этот раз я могу присутствовать?

Байяр озадаченно пошевелил рыжеватыми бровями.

– Если не возражает господин комиссар и если это не займет много времени...

– Шесть-семь часов! – обрадованно взвизгнул человечек в халате. Возможно, даже меньше. Я вполне успею провести кое-какие измерения.

Чем больше присматривался к нему Монг, тем больше нездоровых черт улавливал в этом по-обезьяньи волосатом и морщинистом существе. Да и в голосе человечка явственно сквозили истерические нотки. Если верить словам Байяра о гениальности Горбика, то это было настоящей издевкой природы одарить разумом заведомо больного человека.

Тем временем мафиози обратил к комиссару слащавое лицо.

– Увы, я слишком многим обязан своему подопечному, чтобы отказать в такой малости. Не столь уж часто обстоятельства позволяют ему отследить опыт от начала и до конца. Видимо, я откликнусь на его просьбу... А вам могу сказать только одно: это не будет ни больно, ни мучительно. В какой-то степени это может даже показаться вам занятным.

– Вы предлагаете мне наркотик? – взор Монга был прикован к малиновой ампуле.

Байяр, Горбик и все прочие находящиеся в кабинете дружно рассмеялись.

– Разве я не обещал вам разгадку исчезновений? Причем же здесь наркотик?.. Нет, мсье комиссар, я привык держать слово, – мафиозо кивнул в сторону сморщенного человечка. – Одним прекрасным утром наш гениальный друг действительно мог удостоиться Нобелевской премии. Он был на полпути к завершению труда по раскрытию природы раковых клеток. Однако судьба распорядилась иначе. В ходе исследований он наткнулся на весьма интересный нюанс. Нюанс доселе нигде не упомянутый. Впрочем, будет лучше, если обо всем вам расскажет сам первооткрыватель. Давай, Горбик! Мсье комиссар жаждет твоего слова.

Подпольный ученый не заставил себя упрашивать, с готовностью шагнув к комиссару. Монг с брезгливой миной отвернулся. Было в обезьяньем личике Горбика нечто порочное, болезненно-сатанинское.

– Разумеется, босс, если вы просите.

– Только попроще, Горбик, без этих твоих заумных словечек...

– Конечно. Можно обойтись и без специальной терминологии, – губы ученого растянулись в ядовитой усмешке. – Видите ли, господин комиссар, в своих исследованиях я и впрямь натолкнулся на весьма интересный феномен явление, отчасти напоминающее биологическую сублимацию...

– Ну вот, – вздохнул Байяр. – Началось, мация-сублимация...

– Можно назвать это болезнью ускоренного отторжения, – торопливо поправился Горбик. – Сначала опыты проводились с фрагментами живой ткани, а после были перенесены на людей. Но я хотел сказать, что это и впрямь напоминает болезнь. Сразу после введения в желудок или внутривенно критической дозы моего вируса, у пациента начинает наблюдаться то самое отторжение. Но отторгается не сам вирус, а пораженные ткани. И человек начинает терять молекулы и атомы, стремительно испаряясь, сохраняя однако при этом все свои основные пропорции. Происходит занятная вещь. Зараженный организм с колоссальной скоростью оптимизирует хромосомные последовательности и генокоды, вторгаясь в субатомные слои и по сути создавая конструкции более тонкой организации, а потому и более живучие. Совокупность биоколоний, составляющих естество человека, становится, если можно так выразиться, более мелкопористой. Уменьшаясь в размерах, человек, видимо, не погибает до самых последних мгновений, что, впрочем, чрезвычайно сложно проверить. И все-таки я полагаю, что процесс этот не тянется бесконечно. Закон минимизации носит скорее всего экспотенциальный характер, и где-то на субатомном уровне вирус становится безвредным, процесс замедляется, отторжение сходит на нет.

– Как видите, комиссар, это даже не убийство! – ликующе вмешался Байяр. Покрытая рыжеватыми волосками рука его любовно погладила лаковую поверхность стола. – Мы организуем жертвам своеобразное путешествие в молекулярные миры. И заметьте, не берем за это с них ни цента!

Телохранители мафиозо привычно расхохотались. Чувство юмора босса было ими хорошо изучено, и когда можно смеяться, а когда нет, они определяли безошибочно.

С неприятным выражением на лице Горбик потянулся к комиссару. Очевидно ему не терпелось поскорее приступить к эксперименту. Сколько он, черт возьми, провел их за свою обезьянью жизнь?!.. Монг рванулся из кресла. Для своих лет он находился в прекрасной форме и вплоть до последних месяцев регулярно посещал клубы восточных единоборств. Мыском правой туфли он отфутболил Горбика в сторону и плечом ухнул в грудь ближайшего гориллы. Затрещал сокрушаемый антиквариат, и гневно загомонил Байяр. Вероятно, комиссар сумел бы справиться с этими увальнями, но скованные руки – это уже не руки, а обуза, и ситуация складывалась для него не самым благоприятным образом. Он уклонился от летящего в лицо кулака, пнул в ответ ногой, но и сам угодил под свирепый удар. Трое обозленных телохранителей облапили его со всех сторон, силой усадив обратно в кресло. Горбик, в пылу схватки выхвативший из мусорной корзины револьвер, под взглядом хозяина быстро остыл и со смирением положил оружие на край стола.

– Я только хотел попугать его, босс...

– Не надо, Горбик. Ты напугаешь его иным образом.

– Твари! – Монг лягнул кого-то из горилл и немедленно получил зуботычину.

– Так... – поднявшийся Байяр хмуро глядел на треснувший дубовый шкафчик. – Одну вещь вы мне все-таки испортили! А ведь я предупреждал! Я был столь снисходителен!.. – приблизившись к креслу, он наотмашь хлестнул по щеке полицейского. – Что ж, Горбик, действуй. Теперь он в полном твоем распоряжении.

Все еще держась за низ живота, скрюченный ученый подковылял к комиссару. Рука его метнулась к лицу Монга, в пальцах была зажата та самая ампула.

– Не упрямьтесь, мсье комиссар, глотайте, – Байяр холодно улыбался. Теперь вы знаете все, а за знания, как и положено, приходится платить. Ваших подопечных мы не убивали. Мы лишь подсыпали через коридорных и слуг лекарство Горбика – в суп, в вечернее питье, а на утро, когда вы топали сапожищами по комнатах в поисках свидетелей, они, возможно, еще бегали где-нибудь под вашими ногами. Но увы, заметить их было уже сложно. Разве что в какой-нибудь микроскоп...

И снова охрана Байяра захихикала. Впрочем, уже не столь единодушно и оживленно. В короткой стычке двоим из них основательно досталось. Кроме того они по-прежнему вынуждены были удерживать на месте вырывающегося из рук комиссара. Однако, как Монг не сопротивлялся, ему все-таки разжали зубы, и содержимое ампулы оказалось на языке. Из поднесенного графина в рот хлынула вода, и он вынужден был сделать глоток.

– Вот и все, дружище Монг. Для нас игра закончена, для вас она только началась. Поверьте мне, кое в чем я вам даже завидую. Как ни крути, вам суждено увидеть этот мир таким, каким никогда его не увидеть нам, – Байяр склонил набок голову. – Может, что-нибудь скажете напоследок, а? Ваше слово, мсье комиссар!..

Однако полицейский молчал. Его наконец-то отпустили, и этому были, очевидно, причины. С напряжением Монг прислушивался к себе, ожидая резей в желудке, головокружения, других болезненных симптомов. Но ничего пока не происходило. Лишь ныла от безжалостных пальцев горилл челюсть и гулко колотилось сердце в предчувствии скорого конца, пугающей неизвестности.

– Что ж, – подытожил Байяр. – Будем считать, что от последнего слова вы отказались. Тем хуже для вас, – очень скоро возможность общаться с этим миром для вас окончательно пропадет...

* * *

Мордашка Горбика прыгала и кривилась где-то там за пеленой век. Облепленные дорогими картинами стены дрожали от хохота горилл.

Монг сидел, зажмурившись, не в силах произнести ни звука. Ужасное все-таки свершилось! Вернее – начинало вершиться. Голос, который он услышал, собираясь ответить самоуверенному мафиозо, поверг его в шоковое состояние. Полицейский говорил теперь почти также пискляво, как и этот полоумный ученый! И это казалось тем более ужасным, что он до сих пор не мог поверить всему тому, что ему рассказали. Монг и мысли не допускал, что россказни Байяра и Горбика могут оказаться правдой. Слова их были нелепицей, лишним поводом поиздеваться над представителем правопорядка. Так он считал еще пять минут назад, а сейчас...

Комиссар явственно ощущал чудовищные перемены, затронувшие его тело. Все и впрямь раскручивалось чрезвычайно стремительно. С пугающей неотвратимостью ноги Монга отрывались от пола, возносясь вверх, а руки на подлокотниках уже лежали также вольготно, словно находились на двух гладко обтесанных бревнах. Костюм съеживался и оползал, коробился на плечах и в поясе. А кругом заходились в басовитом хохоте гориллы Байяра.

– Ну-с... Пожалуй, хватит, – Байяр пристукнул по столешнице. Простите моих ребят, комиссар. Они чересчур смешливы, но думаю, вы понимаете их чувства.

– Что со мной? – в отчаянии пропищал Монг.

– То, о чем вам только что поведали. Или вы нам так и не поверили?.. Напрасно. Мы были с вами искренни. И вам следует признать, что изобретению Горбика и впрямь нет цены. В сущности он избавил нас от массы проблем, создав средство от докучливых людей.

– Средство от копов, – обезьянье личико, лучась гадкой улыбкой, приблизилось к комиссару. – Как вам нравится это название, господин комиссар?

Наручники спали с истончавших рук полицейского, и, сжав пальцы в кулаки, он со всех сил оттолкнул от себя страшное лицо. Горбик злобно взвизгнул. Шагнувший вперед Вилли небрежно протянул ладонь и прижал трепыхающегося комиссара к креслу.

– Только не вздумай кусаться, коп. Голову откручу!

А комиссар и в самом деле намеревался укусить охранника за палец. Что еще мог он противопоставить этому верзиле? Подросток замахивающийся на взрослого!.. Монг продолжал катастрофически терять в весе, а Горбик вновь был рядом, дыша в лицо и ощупывая его своими костлявыми руками.

– Вы ведь, верно, слышали про средство от крыс и тараканов? – злобно шипел он. – Мое средство будет избавлять общество от любопытных полицейских.

Помахав Монгу рукой, Байяр степенно приблизился к двери.

– Извините, комиссар, но вынужден распрощаться. Понимаю, что не совсем корректно покидать вас в такой час, но честно сказать, я не любитель подобных сцен, да и вы кое в чем передо мной провинились. Изувечить такой изумительный шкафчик! Спрашивается, зачем?.. Горбик, сообщи, когда все будет кончено.

– Обязательно, босс!

Монг не верил глазам. В сопровождении телохранителей мафиозо покидал кабинет, оставляя его наедине с этим чудовищем. Вот если бы такому случиться полчаса назад! Не сейчас, а тогда! Теперь же подобный оборот дела его скорее страшил, чем радовал. Он был совершенно беззащитен...

Дверь захлопнулась, и, подскочив к ней, Горбик торопливо щелкнул замком. Обернувшись к Монгу, обнажил в улыбке неровные желтоватые зубы.

– Обожаю маленьких копов!..

Комиссар тем временем яростно выпутывался из одежд. Собственный костюм превратился в ловушку. Смятым шатром он облепил тело со всех сторон, и Монг метался на сидении, с руганью освобождаясь от исподнего, от безразмерного полотнища рубахи, тяжелых кулис пиджака. Цепким движением Горбик сгреб тряпичный ворох и тем самым невольно помог ему высвободиться. Монг так и не понял, через какую дыру ему удалось выскочить – через рукав ли, через ворот, но главное заключалось в ином: он был наконец свободен. Хотя... О какой свободе можно было толковать в его положении? Лишенный одежды, он напоминал сейчас детскую ожившую куклу, а щерящийся Горбик высился над ним десятиметровым утесом. И снова этот утес тянул к нему свои омерзительные, чуть подрагивающие от возбуждения руки. Надо было бежать и бежать со всех ног.

Карабкаясь по спинке кресла, Монг неожиданно заметил, что значительно превосходит преследователя в проворстве. Он не только избежал растопыренной пятерни, но и успел взобраться на зеркальную твердь стола. По крайней мере отсюда Горбик уже не казался таким высокими и устрашающим. Впрочем, положения это не спасало. Ученый-маньяк приближался к нему, и отступать было некуда. В распоряжении Монга находилась лишь недалекая протяженность стола. Бросившись к противоположному краю, комиссар на ходу перепрыгнул через золоченую пепельницу, боднул плечом фарфоровую вазу и под звон разлетающихся осколков затормозил перед пугающей пропастью.

Это был конец! Стол оказался западней, не имеющей выхода.

Озираясь, Монг внезапно рассмотрел среди письменных приборов собственный револьвер. Действительно! Ведь этот недоумок выудил его из корзинки! А оружие – это все-таки оружие...

Еще не зная в точности, что собирается предпринять и не дожидаясь, когда Горбик обойдет стол, комиссар сделал рывок. Он торопился, как никогда. Его "Полицейский-Специальный" всегда был на боевом взводе, – все, что ему следовало предпринять, это лишь навести оружие на цель и нажать спуск. Малость, от которой зависела сейчас столь многое...

Лишь подбежав к револьверу, он понял, что ничего из его замысла может не выйти. Роковые секунды бежали, сливаясь в гибельные минуты. Он уменьшался, и ему было не поднять оружие уже и двумя руками. И все же... Он зыркнул в сторону спешащего к нему Горбика и всем телом навалился на револьверную рукоять. Подобием карусели оружие развернулось стволом в направлении опасности. Времени на то, чтобы проверить правильность наводки, практически не оставалось. Наклонившись вперед и, словно гребец ухватившись за металлическую дугу спуска, Монг напряг спину. Что-то поддалось в стальной конструкции, и ахнуло так, что на мгновение он потерял сознание.

Звон в ушах и проявление из небытия далекого потолка... Отброшенный револьвером, комиссар лежал на спине и, повернув набок голову, мутным взором наблюдал, как верещит у стены Горбик. Полоумный ученый зажимал руками кровоточащий бок, обезьянье личико его бледнело на глазах. Впрочем, и полицейский чувствовал себя не лучше. От "орудийной" отдачи ныла каждая косточка, тело, должно быть, превратилось в сплошной синяк. Он не сомневался, что умрет немедленно, и потому с изумлением ощущал, что вместо смерти к нему постепенно возвращаются силы. Сознание прояснялось, а боль утихала. Это было что-то новенькое, но времени на подробный анализ у него не было. Монг сел и осторожно провел ладонью по голове. Кажется, все было цело. Тем меньше ему следовало здесь отлеживаться. Выстрел без сомнения услышали в коридоре, – необходимо было поторапливаться.

Равнодушно проследив, как поскуливающий Горбик крючится на полу, подтягивая к груди острые коленки, полицейский неуверенным шагом заковылял обратно – к тому самому креслу, в котором еще совсем недавно в состоянии был сидеть.

В дверь часто забарабанили. С той стороны кто-то громко и требовательно кричал. Задержавшись на секунду, Монг оценивающим взглядом прошелся по замку и дверным петлям. Любитель антиквариата, Байяр и здесь не поскромничал. Дубовая, разукрашенная затейливой резной росписью дверь творилась в старые добротные времена, когда дома в самом деле подразумевали собой крепость, а двери предохраняли не только от сквозняков, но и от лихих непрошенных гостей. Во всяком случае было ясно, что так просто людям Байяра эту преграду не выломать. Да и побоятся они ломать ее, – бросятся скорее всего искать ключ или какой-нибудь инструмент поделикатнее. Все-таки любимый антиквариат босса...

Комиссар с содроганием оглядел свое кукольное тельце и представил, как все они, ворвавшись в кабинет и сгрудившись вокруг стола, станут показывать на него пальцами и гоняя щепочками, словно таракана, будут терпеливо ожидать полного его исчезновения. Или же, подгадав под желаемый размер, попросту раздавят пальцем, как какого-нибудь клопа. Комиссар скрежетнул зубами. Ну уж нет! Не дождутся!.. С яростью обреченного он закрутил головой. Окна! Вот где выход! Роскошные шторы, окаймленные бархатными кистями, спускались до самого пола. За остановившимися лопастями вентилятора простиралась свобода.

В мгновение ока он перепрыгнул на кресло, а оттуда на остро пахнущие воском паркетины. По кисточкам штор, словно по веревочной лестнице, Монг взобрался до уровня вентилятора и, раскачавшись, уцепился за шероховатый брус рамы. Пробраться между лопастями вентилятора не составило особого труда. Озирая раскинувшуюся перед ним даль, комиссар перевел дух.

Он сидел, свесив ноги, вдыхая запахи морского, набегающего издалека ветра, но радости не ощущал. Второй этаж и далекие ярко-розовые от цветочных бутонов клумбы особого энтузиазма не внушали. Если голова комиссара кружилась от высоты, открывающейся с письменного стола, то тут впору было подобно кисейной барышне упасть в обморок. Впрочем, падать предстояло бы как раз в эту самую бездну, и, еще крепче вцепившись в бронзовую скобу для рамного шпингалета, Монг в бессилии шептал слова проклятий. Было ясно, что он не в состоянии спуститься вниз по вертикальной стене. К числу скалолазов комиссар не принадлежал...

За спиной застонала выламываемая дверь. Металлический запор, не выдержав, отлетел в сторону, застучали шаги, и комиссар услышал отрывистую команду Байяра. Пока они еще только возились с телом Горбика, но очень скоро вспомнят и о нем. Выбора не оставалось. Толкнувшись от рамы руками, полицейский беззвучно полетел к земле, в пестрые джунгли из цветов и травы.

* * *

Лежа под прикрытием распустившихся цветов, он тщетно пытался сообразить, почему остался цел и невредим. По человеческим меркам с поправкой на его нынешний рост он пролетел не менее двадцати этажей. Без малого небоскреб! Верная смерть в том прежнем привычном ему мире. Однако он был жив и более того – чувствовал себя вполне сносно. Боль в груди и ребрах окончательно утихла, ноги с позвоночником больше не ныли. Глядя в синее, просвечивающее между цветочными бутонами небо, Монг меланхолично размышлял. Может, это было связано с тем, что происходит сейчас с его организмом? Упоминал же Горбик что-то о повышающейся живучести. Организм спасает себя от вируса и спешно самосовершенствуется. Чем меньше, тем надежнее и крепче. Тем тверже кости и прочнее связки...

Сев, комиссар с осторожностью ощупал себя. Кожа, мышцы, кости... Он был все тем же сорокадвухлетним мужчиной. Стало быть, сумасшедший Горбик не лгал про сохранение пропорций. Тело действительно испаряло атомы и продолжало уменьшаться. Менее стремительно – потому что соблюдался экспотенциальный закон... А что будет с ним через двадцать минут? Через час?.. Комиссар ощутил под сердцем жутковатый холодок. Кажется, ученый говорил что-то о шести-семи часах? Стало быть, столько ему отмерено жить? По крайней мере в ЭТОМ мире и в этом измерении. И значит, именно в эти шесть или семь часов он еще имеет шанс переиграть шайку Байяра.

Комиссар порывисто вскочил на ноги и чуть не заплакал от досады. Макушка его едва доставала до самого низенького цветочка. Он успел уменьшиться еще на пару-тройку сантиметров.

В который раз Монг обругал себя за тот необдуманный, почти мальчишечий порыв, что подвигнул его на эту авантюру. Старый осел! Решил поиграть в шпионов с магнатом трансурановой империи! Вот и приходится теперь расхлебывать! Ни друзей, ни соратников, а вся немудреная экипировка осталась в руках бандитов. Хотя будь у него сейчас даже миниатюрная радиостанция, он навряд ли сумел бы ею воспользоваться...

Бездумно раздвигая стебли, полицейский побрел, не особенно выбирая дорогу. Солнце проглядывало сквозь зелень и снова исчезало. Создавалось ощущение, что бредет комиссар по густому хвойному лесу, только земля была странной – какой-то кочковатой и крупнозернистой. Кажется, Монг начинал постигать тайну собственной повысившейся живучести. Секрет заключался в изменившемся весе. Ступая по этой странной земле, он не продавливал ее ни на миллиметр. Естественно! Мудрено было бы разбиться!.. Может ли разбиться птичье перо, опустившееся на землю? Впрочем, до веса пера он еще не дошел. Пока не дошел...