Текст книги " Бумеранг"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 19

Скверное дело – слежка. Муторное и напряженное. Хорошо хоть люди перестали передвигаться на своих двоих, – пересели в машины. Но и на машинах стало ездить скучно. Какая там езда, когда средняя скорость по городу – 10-15 километров в час. Переползаешь из одной пробки в другую, дышишь выхлопным смрадом и чертыхаешься. А ведь было время, когда вечерами люди по проспектам свободно гуляли, на автомобили глядели, как на сбежавших из зоопарка жирафов. Да и сам он любил прогуляться пехом – бывало даже за случайными людьми увязывался. Просто из профессионального интереса, так сказать, для поддержания формы. Конечно, культя начинала очень скоро гореть огнем, но Дрэм твердо знал: если перестанет ходить, быстро обленится, зарастет дряблым жирком. По этой самой причине никогда не пил пиво и старался каждый день проходить не менее десяти километров.

В квартире у него стоял канадский тренажер с отягощениями до ста сорока килограммов, полный набор эстрадных барабанов и толстый пробковый щит, отгораживающий панно с мишенями от стены. Мишени были самодельными и изображали людей с лицами, вырезанными из цветных журналов. Артистов с музыкантами Дрэм не трогал, а вот политиков или известных бизнесменов расстреливал с большим удовольствием. Всякий раз возвращаясь домой, он усаживался в любимое крутящееся кресло, залпом выпивал рюмку армянского пятизвездочного коньяка и по старой привычке закусывал ломтиком докторской колбасы. Только в последнее время Дрэм дал себе легкую поблажку, позволив добавлять к колбасе перченые оливки и шинкованную морскую капусту. Копчености он презирал и не ел, искренне недоумевая, как можно любить пропитанное копотью и канцерогенами мясо. Дрэм полагал, что собственный организм он уже достаточно потравил и помучил, а потому в настоящее время предпочитал питаться продуктами безопасными. После оливок, он выпивал вторую рюмку и только после этого блаженно отстегивал протез, неспешно распахивал шкафчик с ножами.

Это был час долгожданного отдыха, релаксация, без которой в жизни приходилось бы стократ тяжелее. Хорошо известно, те, кто терпят да нервничают, обзаводятся либо зобом, либо инсультом. Потому и положено российскому мужику хотя бы раз в неделю пить водку с коньяком. А найдется очередной мудрила, что объявит по стране сухой закон, и результат выйдет хуже не придумаешь: либо повальная шизофрения, либо очередной путч. И нечего слушать горе-политологов, рассуждающих о массовом сознании. Всякому здоровому организму нужна разрядка, и если воспринимать государство, как единый организм, то и оно время от времени вынуждено встряхиваться. Кликните клич на запись добровольцев – не куда-нибудь конкретно, а на абстрактную войну и за абстрактные идеи. Даже если платить за это совсем не будут, сумасшедшие все равно найдутся. Потому что война – это та же разрядка и та же спасительная рюмка. Как пел незабвенный Виктор Цой – лекарство против морщин…

Дрэм протянул руку и наугад взял один из ножей. Толкнувшись, заставил кресло совершить несколько оборотов и на третьем круге с силой метнул отточенную сталь. Конечно же, попал. Панно, на котором держалось несколько пенопластовых мишеней, гулко содрогнулось. На этот раз нож вонзился в пах стоящему в полный рост мужчине. Ногой остановив кресло, Дрэм схватил еще пару ножей, и без остановки метнул, заставив панно отозваться дробным стуком. Ножи последовательно вошли под сердце мужчине и в точку «Яйнай» под носом – ту самую, в которую целит большинство снайперов. В сердце можно и не попасть, – не у всех оно расположено в должном месте, да и не всякое сердце остановится от одной-единственной пули. Пять раз еще можно успеть нажать курок и отнять жизнь у того же заложника. А вот если всадишь кусочек металла точно под нос, тут уже смерти точно не избежишь. Пробивая череп навылет, пуля размазывает в кашу мозжечок и вызывает мгновенный паралич всего тела. Нож, понятное дело, черепа насквозь не пробьет, но тут уже работали старые привычки. Карту «смертельных» точек Дрэм выучил на всю оставшуюся жизнь и метал ножи туда же, куда посылал пули.

Возможно, если бы не увлечение барабанами, не проявились бы в нем позднее и способности к метанию клинков. Во всяком случае, попробовав однажды работать с ножами, Дрэм, к собственному удивлению, обнаружил, что играть палками на барабанах и закручивать пальцами бросаемые ножи в чем-то очень и очень похоже. Движения предплечий, кистей были практически идентичными. Прояви он чуть больше упорства, мог бы, наверное, работать и в цирке. Но вот не случилось и не довелось. Зато способности его живо оценили в армии, где он мигом угодил в группу учеников кареглазого сержанта Кизыева. Сержант, безусловно, был фанатиком своего дела, обожая любое режущее оружие – от кинжалов и штык-ножей до тяжелых шашек и палашей. С теми же ножами он мог обращаться с исключительной виртуозностью – метал их с правой и левой руки, из-за спины, лежа и с закрытыми глазами. В армии он большую часть времени скучал, на огневые полигоны старался не ходить и откровенно не понимал, почему родился на доброе столетие позже. Можно было не сомневаться, что в прежних казачьих сотнях, а то и в войске каких-нибудь крестоносцев ему не было бы цены. Только с появлением Дрэма он несколько ожил, обнаружив в его лице достойного ученика. Молоденький солдатик и впрямь схватывал все на лету, но самое главное – в нем присутствовало чутье, столь знакомое самому Кизыеву. Приемы и трюки он постигал не долгими изматывающими тренировками, а интуицией, нутром понимая, как держать лезвие, как задавать нужный посыл при замахе. И тот же Дрэм оказался первым, кто сумел повторить подвиг Кизыева, поражавшего пять мишеней кряду с тридцати метров. На такое способны были очень немногие, и по этому поводу Кизыев даже не поскупился выставить родной роте ящик портвейна. Как бы то ни было, но старые навыки Дрэм использовал и поныне. Более того, в деле, где в равной степени можно было использовать пистолет с глушителем и ножи, он нередко отдавал предпочтение последнему. Если же говорить о его клинках, то они тоже были особенными. Свои ножи Дрэм изготавливал из плохонькой стали с рукоятками из дерева, эбонита или дешевой пластмассы. Главный принцип оставался при этом прежним – во всех ситуациях киллер должен легко расставаться с оружием, без жалости бросая его на месте преступления, не опасаясь оставлять следователям роковых зацепок. А потому все свои ножи Дрэм делал сам из третьесортного железа, тщательно выверяя лишь балансировку и вес оружия. Сорт стали, дизайн и прочие детали интересовали его значительно меньше. Даже о таких вещах, как канавки кровостоков и акульи зубья, мешающие позже вынимать сталь из тела, он давно уже не заботился. Нож, если он пущен верной рукой, все сделает как нужно и без этих подлых фокусов.

Вскинувшись телом, Дрэм сгреб в пригоршню около десятка ножей, неспешно рассовал их в специальные пазики, оборудованные на поясном ремне и нагрудных карманах. Поглядев вверх, заставил себя расслабиться. Огромные часы под потолком медленно подводили секундную стрелку к нулевой отметке. Дождавшись сладкого мига, Дрэм в голос хакнул и в несколько секунд выпустил в мишень целую очередь кувыркающихся лезвий. Пробковый щит закачался и загудел, Дрэм же скользнул глазами к часам и с удовлетворением убедился, что по-прежнему обгоняет по скорострельности автоматические пистолеты. Даже знаменитая «Гюрза», находящаяся на вооружении у президентской охраны, выдавала всего сорок выстрелов в минуту. В хорошей форме Дрэм перекрывал этот норматив вдвое. Вот и сейчас ни один из ножей не ушел в молоко, кучно утыкав грудную клетку мишени, район шеи и живота.

Шумно вздохнув, Дрэм взглянул в сторону эстрадного комплекса. Вот теперь он действительно заслужил право на этот короткий отдых. Не зря в свое время настоял на полной звукоизоляции своей небольшой квартиры. Пожалуй, начни он палить здесь из настоящих стволов, соседи и тогда бы ничего не услышали…

Допрыгав на одной ноге до барабанов, он уселся на стул, ладонью огладил поверхность сияющих тарелочек. Обычно он включал еще музыкальный центр, выбирал подходящую мелодию и начинал подыгрывать любимым группам, но сегодня решил поиграть вчистую. Палочки крутанулись в пальцах, выдали первую разгонную дробь, но тут же и замерли. Тревожная трель мобильника заставила Дрэма свести на переносице брови. По этому телефонному номеру звонили очень немногие, а значит, следовало ждать очередных неприятностей…

Сумрачно Дрэм поднес телефон к уху и без особого удивления услышал голос Хозяина.

– Наверняка, сидишь уже за своими барабанами?

– Сижу. – Киллеру не очень понравилась ирония, звучавшая в голосе Хозяина. Тот никогда не понимал музыкальных пристрастий своего подчиненного, а Дрэм настороженно относился к людям тугим на ухо. Им можно служить, но их невозможно любить.

– Прости, если прервал репетицию. Не хотел отрывать тебя от столь важного занятия…

– Что-нибудь стряслось? – оборвал его Дрэм.

– Мелочь, но из рода неприятных. Видишь ли, родственник нашего заказчика начал нервничать. Словом, ему кажется, что мы тянем резину.

Дрэм фыркнул.

– Какой-нибудь злой малолетка?

– Вроде того. И кошелек толще задницы. Вот и возомнил о себе непотребное. Звонил заказчику, ругался.

– Что ж, если возомнил, пусть сам и берется за это дело. Аванс мы получили, так что ничего страшного.

– Так-то оно так, но заказчик не хочет рвать с нами отношений. А его родственничек, действительно, может взяться за это дело самостоятельно.

– Хмм… Что-то я не совсем понимаю. Так что решаем с заказом? Он снимается?

– Ничего подобного. Заказчик просит малость поучить своего родственника.

– Каким, интересно, образом?

– А тем самым, которым ты учишь свою клиентуру. Ты не волнуйся, там будет шушера, сам клиент, понятно, на такое дело не отважится, – вот и докажи ему, что это работа не для сопливых мальчишек, а для настоящих мужчин.

– То есть… Наших подопечных нужно поберечь?

– Ты все правильно понял.

Дрэм секунду-другую подумал.

– И заказчик согласен оплатить дополнительную работу?

– Само собой!

– А что насчет шушеры? Есть какие-то особые пожелания?

– Никаких, – хмыкнул Хозяин. – Можешь просто их попугать, а можешь и на ремешочки порезать. Словом, даю тебе полный карт-бланш.

– Вот за это спасибо! – Дрэм мысленно возликовал, – не такой уже неприятной оказалась новость. – Когда они собираются начинать?

– Видимо, в ближайшее время. Может быть, даже уже сегодня. Так что извини, но придется тебе оставить свои барабаны.

– Ничего, как-нибудь переживу.

– И вот еще что… Помнишь, ты рассказывал про некую Мариночку. Так вот, она и впрямь оказалась доченькой нашего бургомистра. Это я тебе на всякий случай сообщаю, чтобы ты ненароком не задел девочку.

– Не задену.

– Мое прошлое предложение насчет помощников также остается в силе.

– Спасибо, обойдусь. – Дрэм отключил телефон, чуть помедлив, опустил обратно в сафьяновый чехольчик барабанные палочки. Было ясно, что в ближайшее время поиграть ему не удастся…

***

Не все ученые их обманывали, – находились и такие, что помогали с аппаратурой поистине уникальной. Вот и в захвате теплохода «Даурия» Азамат решил использовать прибор коротковолнового глушения. Пожалуй, без него им, действительно, пришлось бы туго в первые часы. Это в прежние времена было проще простого лишить связи любой корабль и любое селение, – в эпоху сотовых телефонов подобного рода операции превращались в нечто совершенно немыслимое. Перережь все телефонные провода, перебей все рации – и все равно найдется какой-нибудь шустрик, сохранивший в потайном кармашке компактный радиотелефон, имеющий доступ к упрятанному под землю оптоволокну, а то и к спутниковой антенне. В море кабельной связи, разумеется, не водилось, но вот сотовые трубки наверняка имелись у каждого второго пассажира. Собственно, с этого и начался захват корабля – с повального обыска, целью которого было массовое изъятие денег, ювелирных украшений, телефонов и денежных карт. При этом люди из VIP-класса досматривались с особой тщательностью. Все это время «глушилка», разумеется, работала на полную мощность, хотя Мухамад с Азаматом прекрасно знали об опасности данного прибора. Все тот же продавец честно предупредил, что включать станцию на длительное время крайне нежелательно. «Если не загнетесь сразу, – бодро порадовал он, – то наверняка появятся проблемы годика через три или четыре». Мухамад на это покачал головой, Азамат же с усмешкой ответил, что так долго люди его профессии обычно не живут.

Как бы то ни было, но усмирить пассажиров оказалось совсем несложно. Спасибо господам журналистам – о взрывах, захвате заложников и свирепых террористах сегодня не знал только ленивый. Ни пугать, ни оказывать физическое давление боевикам даже не понадобилось. Люди послушно поднимали руки, позволяли себя обшаривать, сами без понуканий отдавали часы, кошельки и пейджеры. Бывало, что и подсказывали захватчикам, если те не замечали вовремя каких-либо нюансов. Так одна из дам поспешила уличить мужа в сокрытии второго сотового телефона, еще один господинчик, веером выложив с полдюжины банковских карт, предупредительно сообщил, где и по какой схеме с них лучше всего снять деньги. Видно, понимал стратег хренов, что лучше лишиться пары лишних тысчонок сейчас, нежели не увидеть в ближайшем будущем вообще никаких денег. К слову сказать, все те же пленники услужливо поведали и про спрятавшегося на баке матроса, которого вскоре и выволокли из пожарного, выкрашенного в красный цвет ящика.

Глядя на столь ревностную помощь со стороны пленников, вечно хмурый Азамат несколько повеселел и даже начал улыбаться, что ему совершенно не шло. Как бы то ни было, но долго тянуть с экспроприацией они не собирались. Все конфискованное имущество оперативно спустили в моторный катер, и все тот же неприметный человечек по кличке Купец, махнув на прощание рукой, тут же завел двигатель, взяв курс на берег.

В сущности, первую часть операции можно было считать завершенной. Уж они-то отлично знали возможности Купца, умевшего блестяще работать с компьютерами и банковскими картами. Во всяком случае, Мухамад ничуть не сомневался, что уже к вечеру этот человечек сумеет вытрясти из отобранных карт все до последнего цента. Без сомнения, принесут свою пользу и сотовые телефоны, по которым в течение нескольких дней можно будет организовать серию межконтинентальных звонков. К этому следовало прибавить изъятые у пассажиров деньги и драгоценности, которые Азамат оставил себе на «текущие расходы». Конечно, все это по большому счету являлось откровенной мелочевкой, однако и она с лихвой окупала все затраты на операцию. Они не являлись шакалами, работая, прежде всего, на идею, однако идеи тоже должны были кормить. Иначе грош им цена, и в следующий рейд – Мухамад с Азаматом точно знали – люди за ними просто уже не пойдут.

Как бы то ни было, но конфликтов и женской истерии им удалось избежать. Всего пару раз и пришлось пальнуть в воздух из автоматов, да вспыльчивый Резо, не удержавшись, разбил в кровь физиономию одному из пассажиров. Все дальнейшее развивалось строго по плану: тревоги никто поднимать не спешил, динамитных патронов возле кингстонов не подрывал, а небо над кораблем оставалось девственно чистым. Поэтому занимались исключительно мирными делами – слонялись по каютам и служебным помещениям, шарили в отобранных сумочках и чемоданах, проводили дегустацию продуктовых запасов на камбузе. Кое-кто из боевиков до того расслабился, что не постеснялся растянуться голышом на верхней палубе.

Лишь ближе к вечеру пришла первая хорошая новость. Позвонил по сотовому довольный Купец и доложил, что с конфискованных карточек на банковские счета удалось перекачать почти три сотни тысяч баксов. С теми деньгами, что собрали наличными чуть раньше, это представляло собой довольно внушительную сумму. Пожалуй, если бы целью захвата была одна только добыча денежных средств, можно было бы со спокойной совестью уходить, но с отступлением Азамат не спешил. Он затевал это дело совсем с иной целью. Что бы там ни говорили господа политологи, но современный терроризм во многом зависел от умения журналистов работать пером и языком. Если называть вещи своими именами, то именно от таланта господ щелкоперов зависело благосостояние сегодняшних «рыцарей лупары». Не кто-нибудь, а журналисты обеспечивали террористам бесплатную рекламу, воздвигали виртуальный пьедестал и создавали величественное имя. Именно этих ребят Азамат и ждал с нетерпением в гости, по этой же самой причине периодически прослушивал новости по местному радио. Однако нужных новостей все еще не было, а потому, как это ни грустно, следовало поднимать тревогу самим.

Надлежащее задание было дано все тому же Купцу, а также капитану, выпущенному из каюты на несколько минут. Нескольких исчерпывающих сообщений, переданных по десятку телефонных номеров, оказалось вполне достаточно. Для убедительности даже немного постреляли в воздух из автоматов, давая возможность далеким абонентам прочувствовать нешуточность событий. Как бы то ни было, но уловка сработала. Уже через полчаса в смуглеющем небе над кораблем закружили первые разведывательные вертолеты, а чуть позже подошли и корабли пограничников. Само собой, журналистов и телекамер боевики не увидели, но можно было не сомневаться, что всеведущие средства масс-медиа уже знают обо всем случившемся, а значит, и рекламная компания Азамата уже начинала набирать обороты…

Глава 20

На ступеньках у грязных кафельных стен с вытянутыми лодочками ладоней стояли бабульки. Чуть дальше на коврике примостился небритый дед. На плохого качества флейте старичок наигрывал что-то из концертов Энрико Мориконе. Щеки его были багровы от напряжения, с конца флейты часто капала слюна. Старый дуралей ничего не видел, и где ему было понять, отчего проходящие мимо люди брезгливо огибают его стороной. Шуст также обошел горе-музыканта по дуге и следом за «нищенкой» вернулся в кассовый зал.

Бабуля и здесь не стала даром терять время. Приблизившись к первой же из очередей, жалобно принялась за старую песню:

– Люди добрые, подайте на капли внученьке. Всего-то десяти рублей не хватает…

Шуст мысленно гоготнул. Гундосила старуха вполне натурально, аж слезой прошибало.

– Или книжку купите, очень уж нужны деньги. Десять рублей – небольшие деньги, но ведь они на дороге не валяются… – глаза старушки глядели скорбно, казалось, она вот-вот заплачет. Косясь на нее, люди в очередях шумно сопели. Верить нищим давно уже разучились, и, тем не менее, находились такие, что начинали шарить в карманах. И ведь не медяки вытаскивали, – десятки. Вежливо совали в старческую ладошку. Бабушка кланялась, многословно благодарила. Глядя на «нищенку» и подающих ей лохов, Шуст от души потешался. Да где у этих пентюхов глаза-то! Хоть бы на прикид ее глянули повнимательнее. Старушка и впрямь выглядела жалко, но только на первый поверхностный взгляд. Уж Шуст-то сразу рассмотрел, что бабуля и куртяк носила не последней цены, и сапожки имела вполне добротные замшевые. У матери Шуста, проработавшей всю жизнь на фабрике, таких отродясь не водилась. Личико бабули тоже не располагало к доверию – было морщинистым, но вполне холеным, да и руки казались довольно ухоженными – ногти аккуратно подстрижены, никаких тебе ни мозолей, ни старческих пигментных пятен. Такой уж был у нее дар – внушать людям невидимое. Могла бы, наверное, и актрисой работать. Впрочем, она и работала – правда, не в театре, а на вокзалах, вблизи сердобольных и доверчивых пассажиров. И то сказать – все ведьмочка рассчитала точно. Менты – они ведь только бомжей с вокзалов выбрасывают да мужичков пропитых, а ухоженную старушку, конечно, не тронут. Да и людям приятнее подавать такому вот божьему одуванчику, нежели грязной обдергайке. Шуст и сам чуть было не клюнул, в первый раз заслышав за спиной ее умоляющий голос. И ведь тем еще купила, что не копейки жалкие просила, а десятку. Людям ведь тоже мелочиться не хочется, а тут цена вполне конкретная – червонец, не больше и не меньше. Когда в руках пара сотен на билет, уж на одну-то десятку можно расщедриться. Словом, умная попалась «нищенка», что называется – знала подход. Люди стояли в очереди, покупали билеты и уходили. Их сменяли новые лохи, и рабочая смена бабули возобновлялась. За время, пока Шуст стоял на стреме, бабуля обошла весь кассовый зал, собрав мзду со всех очередей. После чего покосилась на изящные дамские часики и перешла в соседний зал. Здесь, выклянчив еще с пяток червонцев, отошла к далеким, прячущимся за мраморными колоннами окнам и, ничуть не стесняясь людей, положила на широкий подоконник пластиковый пакет, начала выгребать из него вороха десяток.

Более ждать не имело смысла, тем более, что Шуст без того потерял немало времени. А потому, не оглядываясь, он решительной походкой двинулся к колоннам. Людей в этом закутке не было, и потому все получилось проще простого.

– Вижу, хорошо поработала, карга! – грозно шепнул он и одновременно правой рукой сгреб пакет с деньгами. – Значит, десяточки, говоришь, не хватает?

– Да как же это? – растерявшись, старушка взглянула на него округлившимися глазами.

– А ты позови на помощь! – издевательски предложил Шуст. – Может, кто и поможет. Заодно червончики вместе посчитаем.

Однако звать на помощь пожилая мошенница не спешила. Растерянно озираясь, она явно не знала, как себя вести.

– Это же мои деньги! Внучку на лекарство…

– Внучку? А я слышал про внученьку. – Шуст ухмыльнулся. – Ладно, карга, не тушуйся. Сейчас сбегаю и куплю тебе лекарств. Аж, полный пакет… И не вздумай орать, урою на месте!…

Он уже сделал шаг в сторону, когда чужие пальцы цепко стиснули его плечо. Шуст рванулся было в сторону, но тут же и притих, разглядев Рога.

– Стариков грабишь? – бригадир дохнул в лицо запахом ментоловых сигарет. – А кто на стреме стоять должен? Кто вход стережет?

– Да я всего на секунду отошел, Рог. Всего на секундочку! – вся отвага мгновенно оставила Шуста. С Рогом шутки были плохи. – Вот на пиво решил пацанам собрать. В дорожку, типа… Она же внагляк людей обирает, надо было поучить.

Рог брезгливо заглянул в пластиковый пакет, выдернул на свет лечебную брошюрку.

– А это что за хрень?

– Так это ее книжка, не моя. Лохам впаривала за десятку.

– Да-а… Славно наторговала. – Рог снова заглянул в пакет и качнул головой. В глазах его мелькнуло нечто похожее на уважение. – И прибыль богатая, и товар цел. Учись, Шуст! Ты-то вряд ли так научишься когда-нибудь зарабатывать.

Шуст лебезяще хихикнул. Кажется, гроза миновала, и он готов был поддакивать каждому слову Рога. Между тем, бригадир быстро собрал десятки в одну расхристанную пачку, небрежно сунул в карман собственной куртки, пакет с брошюркой протянул подчиненному.

– На, верни этой лахудре. Пусть дальше торгует.

– Сделаем!

– И сразу назад. Все уже в сборе, будем о деле толковать.

Шуст энергично кивнул. А Рог уже шагал к неприметным дверям, за которыми скрывался вход в вокзальный ресторанчик. Именно там он назначил на это время срочный сбор всех бойцов. Причина была более чем весомая: возможно, уже в самые ближайшие часы им придется взяться за оружие, что случалось в последнее время нечасто.

***

– Что за твари! Даже от удара не помирают, в натуре! – Мазок гулко хлопнул ладонью, припечатав очередную осу.

– Это мутанты, – авторитетно пояснил Векша. – Сейчас их везде до хренища. Особенно в городах.

– Да чего им здесь делать-то?

– Как это чего? По помойкам ползают, жрут что ни попадя. Оттого и яд у них втрое опаснее. Укусит такая холера – и загнешься потом, на хрен. – Векша фыркнул. – Так что ты не очень-то грабками махай. Можешь и нарваться.

– Не боись, не помру…

– Хорош базарить! – Одну за другой Рог вскрыл несколько жестяных банок с баварским пивом и недовольным движением смел со стола фисташковую шелуху. – Сейчас каждый повторит свою роль. Членораздельно и с выражением. Все ясно сказал?

Парни присмирели. Один только Мазок сохранил на физиономии скептическую ухмылку. Даром что в бокс ходил около десяти лет, моську мог начистить любому атлету. Он и в тире стрелял лучше других. Ни пистолет, ни автомат в его сильных руках почти не дрожал. Пули влетали одна в одну.

– Гусак, ты первый, – жестко велел Рог.

Гусак, вертлявый паренек с веснушчатым личиком, сосредоточенно заегозил на стуле. Жилистые его руки нервно начали оглаживать бока. В минуту волнения ладони его постоянно потели. Он никак не мог понять, отчего это с ним происходит, и оттого волновался еще больше. Попробуй поздоровайся за руку с кем-нибудь из авторитетных – и будут потом тобой брезговать. Чего уж приятного – с мокролапым здороваться! Этак и в правильные пацаны никогда не попадешь. Потому, собственно, и появилась эта привычка мусолить ладонями бока.

– Так это… Все вроде ясно. Ты ведь сказал, на даче они собираются, вот и подъезжаем туда. Тачки Шуст с Алиханом уже подогнали, номера Рябой успел перебить. А как доберемся до места, обкладываем их со всех сторон и ждем команды…

– Ты роли распиши, – перебил Рог. – Чтобы всем стало ясно, кто кого слушает и кто кого мочит.

– Так это… По ситуации решаем. На месте…

– Придурок! Там решать будет уже поздно.

Наморщив лоб, Гусак мутно уставился в лицо Рогу, словно пытался прочесть у него на лбу желанную подсказку. Верно с такой же миной он отвечал на вопросы учителей в школе. Ясно было, что суть будущей операции он представляет себе весьма смутно. Глядя на него, Рог устало пустил матерок в адрес незадачливых подельников. Узнает Сом, с какой шелухой он путается – шкуру спустит. Ведь клятву ему давал, что все сделает, как надо. А попробуй – сделай что-нибудь с такими олухами!…

– Ты это, – вмешался Мазок, – хорош наезжать.

– Это я-то наезжаю? – изумился Рог.

– А то кто же! Совсем уже всех застращал. Дело-то нехитрое, чего тут обсуждать. Как съедутся все вместе, берем на мушку и валим. Из всех стволов. Потом, конечно, проверяем, добиваем контрольными и уходим.

– Крутой ты, как я погляжу. Валим, добиваем… Ты хоть раз кого-нибудь валил из ствола?

– А то нет!

– Ты лохов валил, а тут лоси будут. Натуральные звери. Так что заткнись и слушай!

– Это тебя, что ли?

Рог шевельнул желваками. В таких вот сварах и забывается суть. Слово за слово – и полетел пустой базар. Еще и до драки дойти может, а с Мазком вязаться ему никак не хотелось… Цыркнув зубом, Рог хмуро приложился к банке с пивом, жадно отхлебнул. Скрывая замешательство, сунул в зубы сигарету. По опыту знал, что человек с сигаретой выглядит более авторитетным. Язык так и чесался ответить Мазку, но он сдержался. Знал, что ввяжется в спор – и не выйдет уже никакого серьезного обсуждения.

– Я хочу, чтобы вам потом с Сомом не нужно было разбираться. Ты понял меня, брат? Или хочешь пойти к нему на разбор? Тогда давай, я звонок сделаю – и топай к нему прямо сейчас.

– Была нужда, – пробормотал Мазок. Его широченные плечи угрожающе шевельнулись, но было уже видно, что он пошел на попятную. – Я только к тому, что нас тут восемь рыл. Сам прикинь, восемь против пятерых! Неужели не справимся?

– Во-первых, их там запросто может оказаться больше. А во-вторых, я уже сказал: это настоящие лоси. Умеют и стрелять, и резать. Так что все с умом надо делать. И предельно быстро. – Рог выдержал солидную паузу, окинул внимательным взором собравшихся. – Сом сказал, их чисто надо умыть. За это и платит.

– А что еще о них известно? Будут они вооружены или как?

– Или как! – раздраженно буркнул Рог. Взяв себя в руки, добавил более спокойно: – Может, и не будут, но стволы при них есть, это точно. Может, даже получше наших. Другое дело, что нападения они не ждут, – вот и надо постараться застать их врасплох.

– Застанем, куда они денутся…

Рог метнул в сторону говорившего сердитый взгляд, и тот примолк.

– Оружие берем самое лучшее. – Медлительно продолжил он. – И патронов нужно захватить побольше. Может, там оно и быстро все закончится, но лишний запас кармана не порвет…

Он говорил сейчас с особенной осторожностью, поскольку арсенал бригады был не самый богатый. Пара «мосинских», переделанных под обрезы карабинов, китайский "ТТ", стертый и поцарапанный "Вальтер", милицейский «ПМ», две новеньких помповушки, и чеченский автомат-самопал, склепанный по подобию израильского «Узи». Сам Рог владел армейским «Калашниковым» и держал про запас американский наган. В качестве особо убойной артиллерии на вооружении бригады имелся солидный запас гранат «РГД», купленных в свое время у солдатиков местного военного городка. Шуст полагал, что этого хватит за глаза, Мазок был с ним согласен, а вот Рог сомневался. Хотя сам когда-то собирал этих пацанов вместе, возил на стрельбище, заставлял ползать по земле, до седьмого пота подтягиваться на турниках. Он и в дело водил их несколько раз, хотя дела были, конечно, не самые опасные. Опускали припозднившихся прохожих, бомбили ларьки, голыми руками мочили бомжей да опоек, словом, тех, кого никто уже потом не мог бы хватиться. Словом, бригада у них подобралась, по общему мнению, далеко не последняя в городе, и все равно Рог сомневался. Такая уж у него была доля – сомневаться всегда и во всем. Он был вожаком и знал, что в случае чего спрашивать Сом будет с него. На эту шушеру ему, понятно, наплевать, а вот к Рогу он предъявит вполне конкретные претензии. А может, и предъявлять ничего не будет, загонит маслину в лоб – и попрощается на веки вечные.

Потому и выслушивать коллективные планы Рог не стал, как не стал в свое время вникать в многословные советы Сома. Думать следовало в одиночку, поскольку никому в этом мире Рог не доверял. Подводили все – от самых близких и проверенных до дальних и чужих. Врали с телеэкранов политики с генералами, обманывали продажные газетчики, не скупились на ложь торгаши на рынках. Обман в людских устах рождался убедительный и беззастенчивый, и по сию пору Рог нередко в него верил. Одно время даже пробовал играть в делового – на биржу совался, бумагами ценными шуршал, акциями приторговывал. Да только настоящую цену тем бумажкам знал и кое-кто повыше. Вскоре финансовые игрища пресекли, и тогда разбухшие от денег пирамиды начали рушиться одна за другой. Тем, кто успел выскочить из-под «обвала», повезло, остальных кровно обидели. В том числе и его. С тех самых пор Рог окончательно понял: человек лжив по своей сути – от пяток и до макушки, а там, где живут и работают большие деньги, не водится ни доверия, ни дружбы. Тогда же он вывел для себя основной жизненный принцип: никому и никогда не верить. Чем красноречивее говорят, тем вернее хотят обвести вокруг пальца. Настоящая правда всегда скучна и малоубедительна. И пусть талдычат что угодно, пусть улыбаются в три рта и прижимают к груди ладони, нормальный пацан должен посылать всех куда подальше и продолжать делать свое дело. Только тогда и выживешь в этом мире, только тогда и сумеешь сыграть в свою единоличную игру.