Текст книги " Бумеранг"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Не боись, все живы-здоровы.

– Так я это… Типа, и не сомневался. – Магарыч облизнул верхнюю губу. – Я же толкую – зеленые еще, учить надо.

– Вот я и поучил немного. – Зимин помог Мариночке подняться. – А за науку пусть поблагодарят. Машина у меня, понимаешь, пыльная немного.

– Базара нет, все сделают, как надо! – Магарыч развел руками. – И помоют, и почистят, ты же меня знаешь!

– Знаю, Магарыч, знаю. – Стас вздохнул. – Потому и учил без крови…

Глава 17

Лифта в доме не было, а потому пришлось поддерживать покачивающуюся Мариночку под руки. Ноги она переставляла с очевидным трудом, словно человек, основательно переболевший гриппом. Конечно, пластыри были уже сняты, и все же двойная доза гуантола успела сказаться на ней самым зловещим образом. Тем паче не на час и не на два прилепили девушке пластыри, а на срок более приличный. Наверное, и грудь женская для подобных экзекуций совершенно не подходила. Так или иначе, но тело Мариночки сотрясала жесточайшая лихорадка, и, мельком коснувшись лба девушки, Зимин убедился, что у наследницы градоначальника ко всему прочему проклюнулась еще и температура. А потому, распрощавшись с приличиями, он подхватил девушку на руки и оставшиеся пролеты пронес ее на руках.

– Прямо как невесту, – слабо усмехнулась она. Глянув на ее бледное лицо, Стас мысленно чертыхнулся. Он действительно не предполагал, что действие этих чертовых пластырей окажется настолько сильным.

– У тебя вообще-то как со здоровьем? – поинтересовался он.

– Не волнуйся, сердце в порядке, выдержу.

– Вот и ладушки! – одну за другой он отворил пару стальных дверей, занес Мариночку в секретную резиденцию «Кандагара». В этом логове они отсиживались порой сами, организовывали временный лазарет, в опасные времена давали приют гостям, коим не рекомендовалось в открытую разгуливать по улицам. Теперь вот, повинуясь интуитивному порыву, Зимин решил приютить здесь Мариночку. Собственно, и не порыв это был, а хладнокровный просчет опытного альфонса, желающего немудреным маневром обратить врага в друга. Иные мужчины тоже чувствуют, когда они нравятся, – чувствовал это и Стас. Даже когда она хорохорилась и поливала его матом, он знал: все это напускное. Девочка всего лишь сохраняла видимость неприступности. Тертый орешек, она и подхода требовала особого. Впрочем, как все зубастые девочки. Ну, а то, как Стас обошелся с ее подельниками, да и самой Мариночкой, могло, пожалуй, смутить любую заблудшую душу. Как это ни парадоксально, все тираны и деспоты тяготеют к мазохизму, – чего-то подобного можно было ожидать и сейчас…

Как бы то ни было, действовать он решил с максимальной безжалостностью. Сдернув с Мариночки взятую в кочегарке грязную куртку и не обращая внимания на ее трепыхание, он сгреб девушку в охапку и, отнеся в ванную, сунул под душ. По счастью, вода в кранах присутствовала, а потому процедура контрастного омовения прошла более или менее сносно. Мариночка яростно сопротивлялась, громко плакала, пару раз даже пыталась его укусить, но Стасик все перенес стойко. Уж ему-то, отлежавшему бока в десятках полевых лазаретов, было отлично известно, какой целительной силой обладает вода. Да и пример Порфирия Иванова с господином Кнайпом доказывал то же самое. Древние тибетцы, говорят, относили безнадежно больных на носилках к горным водопадам, откуда те возвращались уже своим ходом. Вот и он удерживал бьющуюся на руках Мариночку, чередуя горячую воду с холодной, попутно растирая молодое тело кусачей губкой. Пожалуй, процедура доставила бы ему удовольствие, если бы не ногти девушки и не собственные растревоженные раны. Тем не менее, он так и не дал ей слабины, веря, что душ пойдет Мариночке на пользу. Можно было голову дать на отсечение, что ничего подобного с этой девицей не осмеливались проделывать уже лет пятнадцать. Будь у нее побольше сил, она бы глотку ему перегрызла, но Зимин оставался начеку и подобной возможности ей постарался не дать.

Когда с водными процедурами было покончено, он закутал ее в большое махровое полотенце и, вновь подняв на руки, перенес в большую комнату на тахту.

– Все, киска, успокойся. Теперь все само собой пойдет на поправку.

– О чем ты говоришь! – она размазывала по лицу сердитые слезы.

– Уж ты мне поверь. А еще лучше, если ты постараешься заснуть. Вот увидишь, уже завтра от твоего отравления останутся одни воспоминания…

Уткнувшись в подушку, Мариночка продолжала обиженно всхлипывать.

– Ну, хватит, хватит. – Стас погладил ее по плечу. – Выспишься и все забудешь.

– Зачем ты со мной так? – давясь рыданиями, выдавила она из себя. – Что я тебе сделала?

– А за тем, что клин лучше вышибать клином. Да и холодная водичка пойдет тебе только на пользу. – Зимин скользнул взором по ее голым крепким ногам, аккуратно прикрыл их одеялом.

– И что теперь?

– Теперь ничего. Полежишь, оклемаешься, а после отправишься домой. Или думаешь -тебя всерьез вознамерились похитить?

– А почему бы нет?

Сказано это было все тем же обиженным тоном, но, взглянув ей в глаза, Зимин с удивлением обнаружил, что она говорит серьезно.

Некоторое время оба молчали. О чем думала отвернувшаяся к стене Мариночка, угадать было невозможно, Стас же просто не знал, о чем с ней толковать.

– Послушай, тот человек в подвале… – она вновь повернулась к нему, блеснув темными омутками глаз. – Он, действительно, хотел нас убить?

– Еще как! – Стас мрачно кивнул.

– Почему же тогда не убил?

– Не знаю, может, просто не успел?

Мариночка покачала головой.

– Меня бы успел. Я оставалась у него на мушке до последнего момента.

– Значит, ты была ему не нужна. Радуйся хоть этому.

– А ты? Почему он хотел убить тебя?

Зимин криво улыбнулся. В Мариночке просыпалось любопытство, а значит, девонька помаленьку оживала. Придвинув к тахте кресло, Стас вытер руки о полотенце, с кряхтением устроился напротив своей пациентки.

– Видишь ли, подруженька, готовыми ответами я не располагаю, но есть такое предположение, что мне и моим друзьям некто очень желает припомнить старые делишки.

– Но вы же не менты!

– Тем более. Не ментам мстить легче.

– А может, это просто случайность? Нелепое совпадение обстоятельств? Ведь если бы он хотел выстрелить, наверняка бы выстрелил.

Стас пожал плечами.

– Увы, случайностью здесь не пахнет. Кроме того, добрые люди успели шепнуть, что пришел заказ на наши бедные головушки.

– На ваши?

– Я имею в виду себя и своих друзей, – пояснил он. – И что самое печальное – ребятки, принявшие заказ, вполне способны его реализовать. Мы, конечно, тоже не пай-мальчики, но на этот раз дело пахнет керосином.

– Неужели? – Мариночка язвительно приподняла брови.

– А вот представь себе. – Стас пересел на тахту, рассеянным движением откинул волосы со лба девушки. – Нам бы, по совести говоря, из города мчаться, лететь на всех парусах, а мы здесь торчим, на мушке у киллера маячим. Еще вот ты на нас свалилась со своей стоянкой.

– Хозяином стоянки был Гур.

– Теперь это не так уж важно. Важно, что хлопот у нас прибавилось, а убийцы дышат почти в затылок. А потому, как это ни прискорбно, очень скоро нам придется расстаться.

– Как это?

– А так. Соберем всех наших и рванем отсюда куда подальше.

– А я?

– Что ты? Одежонку я тебе раздобуду, замки здесь простые. Будешь уходить, просто захлопнешь за собой дверь.

Ее лицо странным образом приблизилось, а может, это ему просто показалось. Во всяком случае, черные глаза ее неожиданно выросли в размерах. Ничего иного Стас Зимин сейчас просто не видел. Все заслонили эти агатовые, удивительно красивые глаза – глаза, которые, можно было не сомневаться, успели повидать в этой жизни все самое худшее.

– Хотелось бы только пожелать тебе напоследок… – Зимин споткнулся. – Хотел пожелать тебе иной дорожки. Ты уж не обижайся, Мариночка, но не туда ты плывешь. Совсем не туда.

– А ты? – она продолжала смотреть на него, не мигая. – Ты сам-то уверен, что плывешь в нужную сторону?

– Ага, – Зимин простецки кивнул. – Не на все сто, но все-таки… По крайней мере, кое-что доброе в активе есть.

– А у меня, значит, в активе пусто?

– Это уж тебе судить. – Стас сделал движение, намереваясь подняться, но она ухватила его за руку.

– Подожди!

– Ну?…

Какое-то время Мариночка молчала, и совершенно неожиданно Стас разглядел, как на красивые ее глазища вновь наворачиваются крупные слезы. Они рождались буквально из ничего, превращая ее глаза в два маленьких озерца. Порывисто поднеся его руку к своему лицу, она провела пальцами Зимина по своим повлажневшим глазам.

– Не уходи, – шепнула она. – Пожалуйста…

– Ты хочешь, чтобы я остался?

Девушка кивнула.

– Знаешь, как я устала! Все одна и одна. Кругом либо уроды в смокингах, либо блатная шушера…

Кажется, наступал момент истины, а может, даже нечто большее. Говорят, после наркоты похмельный катарсис проклевывается даже сильнее, чем после водки. Зимин вновь опустился на тахту, погладил девушку по плечу. Какой бы ни была ее нынешняя слабость, но проистекала она из источника несомненно доброго. У всех у нас есть такие под внешней скорлупкой…

Они ничего больше не говорили, просто смотрели друг другу в глаза и молчали. А потом Стас медленно наклонился к ней и поцеловал в щеку. Всхлипнув, Мариночка цепко обхватила его шею руками, с силой прижала к себе. С запоздалым раскаянием Зимин подумал, что все получилось гораздо проще. Он даже не чаял, что все случится так быстро. И снова в его поступках не было настоящей любви. Да, Мариночка нравилась ему, но все-таки главным компонентом была жалость – обыкновенная человеческая жалость.

– Возьми меня! – горячо шепнула Мариночка. – Прямо сейчас…

Конечно, это был порыв, своего рода вопль тонущего в промозглой пучине, однако ни отбрыкиваться, ни возражать Стас не стал. Слишком хорошо помнил, что и в прежние времена женщины нередко принимали за любовь тривиальную физическую близость. Сказать по правде, с тех пор мало что изменилось. Пожалуй, нынешняя эпоха пошла даже проще и злее, а поэтический романтизм окончательно канул в лету. Во всяком случае, доказывать свои чувства поцелуями или постелью стало проще, нежели простым человеческим словом.

Ладонью стиснув упругую, напоминающую резиновый мячик грудку, Стас послушно подался навстречу, воронкой рта поймал жадные губы Мариночки. С отстраненным усталостью подумал, что никогда ему не стать истинным повелителем женщин. Это могли трепать о нем досужие языки завистников, – на деле же Зимин оставался безропотным рабом женщин. Рабом, покорно исполняющим малейшие их прихоти…

Глава 18

– Да ты чего, в натуре! Они же до сих пор живехонькие разъезжают по улицам! Сам вчера одного видел. Жирный такой, маленький – Шебукиным, кажется, зовут. Уже и на тачке новой раскатывает.

– Ты что, следишь за ними?

– А на хрена следить, – они даже не прячутся! В наглую гуляют, где хотят. Другие хоть за кордон смываются, а этим все по барабану!

В трубке послышался протяжный вздох.

– Послушай, Семен, ты ведь уже не мальчик. Откуда этот гарлемский жаргон?

– Какой еще жаргон, – нормальная славянская феня. Это ты в своих кремлевских хоромах отвык уже от нормального языка. Может, потому и не понимаешь, о чем я толкую.

– Я все прекрасно понимаю, но ты напрасно нервничаешь. Я поручил это дело людям надежным и опытным. Все, что нужно, они сделают без лишнего шума.

– Когда это тебя стал пугать лишний шум?

– Лишний шум, Сема, меня всегда пугал. Кстати, он и тебе не нужен. Фирму-то отцовскую только-только на тебя прописали.

– Причем тут фирма? Она есть-пить не просит, так что с этим проблем нет. А что касается шума… – Семен криво улыбнулся. – Лично я бы не отказался от пары-тройки хорошеньких фейерверков.

– Не наигрался еще в ковбоев?

– Это вы там в Кремле играете, а мы тут реально живем.

– Господи, Сема, ну что ты лезешь в бутылку! Злишься, сквернословишь… Поверь мне, лишняя спешка в подобных делах никого еще до добра не доводила. Предоставь все профессионалам и успокойся.

– Ты мне предлагаешь успокоиться?

– Именно! Мы ведь не учим хирургов, как зашивать раны, – так и тут. Люди, к которым я обратился, вполне компетентны и дело свое знают. Не нужно их подталкивать и торопить. Это только помешает нашему делу.

Как обычно, дядя говорил крайне обтекаемо, стараясь не называть вещи своими именами. Сказывалась многолетняя чиновничья закалка. Семен в отличие от него не собирался ни осторожничать, ни выбирать выражений помягче.

– Какая еще, на хрен, компетентность! Ты вон – по секретному каналу боишься слово лишнее ляпнуть, а еще рассуждаешь о профессионализме. У тебя брата родного мочканули, а ты сидишь там и лысину чешешь!

– Мой брат, – голос чиновника немедленно изменился, наполнившись стальным звоном, – уж прости меня, Сема, пострадал по собственной глупости. Еще тебя при этом мог за собой утянуть. Тоже, между прочим, не стал слушать меня в свое время. Если хочешь знать, эхо того дела и до нас докатилось.

– Ну да, а ты уже и в штаны наложил!

– Семен, по-моему, ты переходишь границы дозволенного.

– Да мне насрать на твои границы! Я только хочу, чтобы эти уроды получили свое сполна.

– Они получат, не сомневайся.

– Может, и получат, да только не от тебя! Я устал ждать, понимаешь?

– Чего это ты устал?

– Да, устал! Ты всю жизнь ждешь, а я не могу! Потому что мы с тобой из разного теста. И потому с сегодняшнего дня я сам займусь этим делом. Тем более, что эти уроды вот-вот собираются сорваться с места.

– Семен, послушай меня!…

– Хватит, без того наслушался! Сколько времени потеряли! Так что не волнуйся, – сделаю все не хуже твоих профессионалов. Заодно и тебе покажу, как нужно улаживать проблемы. Уже завтра этих орлов похоронят в сточной канаве! А я, так и быть, пришлю тебе их уши.

– Послушай, Семен, это не телефонный разговор…

– Ну, конечно! Как что-нибудь серьезное, так у тебя сразу очко играет. – Семен зло рассмеялся. – Только ты там в своей столице давно уже позабыл, что в России живут по иным законам. И не по законам даже, а по понятиям. Хороший враг – мертвый враг, и если родной братец палец о палец не хочет ударить, чтобы отмстить, то найдутся сыновья, которые сумеют разгрести это дерьмо…

Судя по всему, дядя нажал клавишу отбоя. В трубке послышались частые гудки, и Семен, выругавшись, с силой швырнул сотовый об стену. Хрупкий пластмасс легко треснул, в стороны брызнула электронная требуха. Сжимая и разжимая костлявый кулак, Семен крутанулся в кресле-вертушке, нервным движением пристукнул по селектору.

– Сомина ко мне, быстро!

Развернувшись к аквариуму – одной из немногих кабинетных деталей, оставшихся в наследство от отца, он вперился ненавидящим взором в застывшего меж водорослей макропода. На днях макропод сожрал собственных мальков, а до этого убил меченосца. Кровожадность рыбешки нравилась Семену, и он продолжал скармливать золотистому убийце одну рыбку за другой. Даже кликуху ему придумал – Саддам. Чуть ниже Саддама, над самым дном суетливо сновал черного цвета сомик. Семен думал, что Садам сожрет и его, однако время шло, а сомик по-прежнему юлил своим неугомонным хвостом, подчищая дно аквариума. Наверное, он и ведать не ведал, что тоже имеет собственное имя – короткое, из трех букв: Семен прозвал его Бушем. По примеру иных хозяев, все чаще начинающих называть своих домашних зверей именами королей, известных бизнесменов и президентов.

Своему дяде, высокопоставленному московскому чиновнику, владельцу нескольких крупных компаний, депутату Госдумы и влиятельному политику, Семен звонил редко. Так уж получалось, что после смерти отца отношения между ними резко ухудшились. Двадцать два года – не тот возраст, когда умеют прощать, и Семен по сию пору никак не мог успокоиться. То есть, по большому счету, на погибшего отца ему было наплевать. Не столь уж дружно они и жили, а вот ссорились с завидной регулярностью. Папаша вечно пенял ему за разбитые машины, скупился давать на карманные расходы, бывало, что и в дни рождений отделывался какой-нибудь дешевкой вроде сотового аппарата или карманного ноутбука. Теперь же в распоряжении сына были все счета покойного, его дача, гаражи и парочка роскошных квартир в центре города. Конечно, чепуха в сравнении с недвижимостью столичного дядюшки, но Москва на то и Москва, чтобы ворочать астрономическими капиталами. Здесь, на Урале, все обстояло значительно скромнее. Даже покататься с теми же ночными телками было в сущности негде. Только возьми настоящий разгон – и вот ты уже на окраине. Все равно как курсировать на канадском скоростном катере (подарке того же дядюшки) в какой-нибудь луже вроде Балтыма или Шарташа. Даже на озере Увильды, где было куда как просторно, расстояние от берега до берега могучий катер покрывал в считанные минуты. Того и гляди – вылетишь на берег или потопишь какого-нибудь прибрежного купальщика.

Вот уже несколько недель, как Семен обживал прежний отцовский кабинет в пенсионном фонде «Эгида», а заодно осваивал роль генерального директора всех сопутствующих фирм. Компания была далеко не маленькой, однако управлять предприятием, в котором без того все отлажено, оказалось совсем несложно. Семен особенно и не утруждал себя. Только тем и ограничился, что увеличил штат личной гвардии, прикупил парочку представительского вида машин, а вместо старого, полинявшего начальника охраны нанял молодого капитана Сомина. Насколько он знал, капитан был выгнан из органов за изворотливый характер и излишнюю любовь к деньгам, но самого Семена подобный факт биографии Сомина интересовал мало. Как известно, деньги не любят только дураки и безнадежные романтики, вот и пусть ворует, если с умом да в меру. Зато и дело с него можно будет спросить по полной программе.

Капитан Сомин, рослый, широкоплечий мужчина с квадратным подбородком и ранней залысиной в районе макушки, вошел в кабинет степенным шагом, сдержанно поздоровался.

– Вызывали, Семен Ильич?

– Вызывал… – юный хозяин кабинета по обыкновению поморщился. Обращения по имени-отчеству он не выносил. Потому и любил забугорные фильмы. Все там строилось просто и ясно, и все кругом были Джонами да Фрэнками. И никаких тебе чертовых отчеств! Да и на «вы» не обращались, – тыкали друг дружке и не обижались. А у нас – это ведь осатанеть можно! Поди разберись, кому «вы» говорить, а кому «ты». И каждый второй сразу в бутылку лезет, – мол, кажется, на брудершафт не пили и прочее-прочее…

– Дельце нарисовалось, Сом. Паскудное и срочное.

– Я вас слушаю, Семен Ильч.

– Да брось ты разводить эти церемонии! Еще Ильичем не хватало меня называть!… – Семен кивнул в сторону кресла, дотянувшись до полочки бара, снял пузатую бутыль. – Садись, выпьем.

– А надо ли? – капитан изогнул правую бровь, изображая вежливое недоумение. – Если дело срочное, лучше не злоупотреблять.

– Всего-то по чуть-чуть! – Семен решительно наполнил пару рюмок. – Кабинет-то сегодня проверял?

– Разумеется, как обычно. Только после той микрофонной пилюли, что нашли под картиной, пока все чисто.

– Вот и ладушки! – Семен поднял перед собой рюмку, испытующе взглянул на бывшего милиционера. – Видишь ли, Сом, баранов одних нужно грохнуть. Тех самых, что папашу моего шлепнули.

На лице капитана не дрогнул ни один мускул. Он не испугался и не удивился, значит, к чему-то подобному был готов.

– Но насколько я в курсе, этим делом собирался заняться ваш дядя?

– А ты никак боишься?

– Нет, конечно, но его возможности значительно превосходят наши.

И снова Семен поморщился. Сом сейчас напоминал столичного родственника – тоже, понимаешь, ни рыба, ни мясо, и даже говорил по-стремному – витиевато и осторожно. А ведь точно знал про него Семен: мужик не только взятками грешил. На одних ментовских взятках такие хоромы, как у Сома, не построишь. И машины раз в полгода не станешь менять. Как рассказывали хорошие знакомые, Сом и в армии не терялся – барахло солдатское грузовиками продавал направо и налево. Да и потом, устроившись на работу в милицию, скоренько сориентировался. Помимо капитанства оформил себе халтурку в риэлтерской фирме. Работал, как выяснилось, вполне эффективно – выискивал одиноких пьянчужек, под тем или иным предлогом сажал в камеру, допрашивая и заставляя подписывать десятки бумаг, оформляя заодно и дарственные на квартиры, после чего отправлял страдальца лет на семь-восемь в зону. Обычно оттуда уже не возвращались, и квартиры переходили в полную собственность предприимчивого офицерика. Может, за то и поперли из органов. Хорошо, хоть не посадили. И теперь этот карп лощеный выделывался перед ним, строил из себя черт-те что.

– Выпей! – почти приказал Семен, и команда сработала. Видно, дала себя знать старая армейская косточка, и капитан браво опрокинул в себя рюмку. Глядя на него, Семен подумал о том, как странно сочетаются в этом человеке военная выправка, сдержанность манер и явно воровские наклонности.

– А теперь слушай и мотай на ус, – хозяйственно произнес Семен. – Ты знаешь этих ребят, – это не лохи и не дешевые биндюжники, однако их нужно закопать. В самые ближайшие дни!

– Но ваш дядя…

– Мой дядя далеко, а мы здесь рядом. Пока его люди осмотрятся, пока соберут информацию и начнут действовать, сто лет пройдет. А может, и вовсе меньжанутся. Тем более, что ты сам докладывал о том, что наши барашки навострили лыжи. Сорвутся из города – и ищи их потом, свищи. Короче, надо провернуть это дельце прямо сейчас, пока они еще вместе. – Семен пожал плечами. – Можешь инсценировать аварию, грабеж – это уже по барабану. Главное, чтобы их не стало.

– Наверняка будет следствие. – Хмуро проговорил Сомин.

– Вот и постарайся сделать все чисто. – Семен обозлился. – Да чего я тебя учу-то? Ты же сам мент – все должен знать лучше меня! Кроме того, сейчас время в городе горячее, никто внимания не обратит на лишний пяток трупов. Администрация, насколько я знаю, давно на этих мужланов зуб точит. В случае чего, найдется кому прикрыть… – Семен снова наполнил рюмки, навалившись на стол грудью, подался к собеседнику.

– Ну, а теперь давай излагай план. Типа, значит, как и когда ты их будешь мочить.

– Прямо сейчас? – на невозмутимом лице Сома промелькнула тень удивления.

– А как ты думал! Это в академиях генеральских годами все планируют, и получается в итоге фигня голимая. Нормальный план сочиняется сходу – как раз после такой рюмахи. Для чего я и выставил тебе настоящий шотландский виски. Самый натуральный скотч, между прочим. Пойло, конечно, дерьмовое, но по мозгам шарашит крепко. Вот и думай теперь, работай мозгами!

– Так-то оно так, но не хотелось бы рисковать задарма.

– Кто тебе сказал, что задарма? Я же знаю, на что тебя подбиваю, так что будет тебе не только скотч, будут и пачки с зелеными кучерявыми президентами.

– Я бы предпочел евро.

– Заметано!…

На губах капитана расцвела улыбка, в глазах проблеснули злые бесенята. Наверное, именно с этим выражением лица он и сажал за решетку своих горе-пьянчужек. Так или иначе, маска корректного джентльмена была сброшена, и Семен с облегчением вздохнул.