Текст книги "Тост за Палача"

Автор книги: Андрей Щупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Андрей Щупов ТОСТ ЗА ПАЛАЧА

" Уже давно никто не начинает с начала.

Чтобы успеть выбиться в большие узкие

специалисты надо, не задумываясь, начинать

с как можно более далекого продолжения."

Андрей Битов

ЧАСТЬ 1
МИРЫ МЕБИУСА

"Самые глупые из нас почитают кулаки,

менее глупые – ум человеческий,

и просто глупые – сердце человеческое."

Сергей Кинтуш

Глава 1

Стажер так и не понял, откуда взялся этот туман. И не туман даже, а некая дымка, облаком втиснувшаяся в узенькую улочку. Из этой самой дымки и вынырнул, шурша и перекатываясь, скомканный полиэтиленовый пакет. Словно живое существо, пакет задержался перед машиной, подпрыгнув в воздух, скользнул по капоту, легко перелетел на крышу. Стажер скосил глаза на зеркальце заднего обзора, но вместо пакета внезапно рассмотрел человеческую фигуру. Словно по дну ущелья, она двигалась по сжимаемой серыми громадами домов улочке. В темном драповом пальто, широкополой шляпе, пешеход будто плыл, влекомый чертовым туманом. И почудилось вдруг – чем ближе подходит незнакомец, тем больше расплываются его черты. Во всяком случае, шляпа мужчины была видна совершенно отчетливо, а вот все, что под ней представлялось блеклым неясным пятном. Ни глаз, ни носа, ни бровей.

Милиционер зябко повел плечами. То первое неведомое чувство, родившееся, когда он увидел скользящий по тротуару пакет, неожиданно усилилось. Холодок страха огладил спину, а по затылку кто-то с пугающей явственностью провел шероховатой ладонью. По крайней мере, все реденькие волосенки стажера моментально встали дыбом. Несмотря на фуражку, несмотря на добрую порцию утреннего геля. Сами собой дрогнули колени, и зябкая волна прошлась по всему телу. Вжавшись в сиденье, стажер с ужасом понял, что сейчас его вырвет. Возможно, даже на собственные колени.

Судорожно вздохнув, он закрыл глаза, заставил себя медленно сосчитать до трех. Все равно как парашютист, отсчитывающий секунды до раскрытия купола. Если верить психологам, даже такое простое действо способно иной раз приводить людей в чувство. И действительно помогло. Ужас схлынул, тошнота отступила, и, ощутив некоторое облегчение, стажер вновь посмотрел в зеркальце. Странно, но темной, обряженной в пальтецо фигуры больше не было. То есть человек не обошел машину ни справа, ни слева – попросту не успел бы! – он просто ВЫПАЛ из поля зрения.

Неумело помассировав горло, милиционер нерешительно распахнул дверцу, медлительно выбрался наружу. В голове самовольно всплыло предположение, что незнакомец в драповом пальто не проходил мимо машины вовсе. Не мог он и повернуть в сторону или назад, – значит, следовало посмотреть за машиной. Если этот чудак присел, к примеру, на корточки, тогда все разом объяснится, хотя… Вряд ли взрослый человек станет играть в столь нелепые игры. Век на дворе, конечно, безумный, но тут-то ситуация глупейшая!

Проверяя непрошенную догадку, стажер на замороженных ногах обошел машину кругом. Опустив руку на кобуру, осторожно вытянул шею. Разумеется, никого за машиной он не обнаружил. Улица была девственно пуста, и даже туман как будто немного рассеялся. Неуверенным движением милиционер снял с пояса рацию, но тут же одумался. Внешний пост – на то и внешний, чтобы членораздельно предупреждать о возможной опасности. А какая уж тут членораздельность! Что он им скажет? Доложит о призраке-прохожем? Или посетует на свои детские страхи?…

Тем не менее, палец передвинул рычажок вызова, и… Ничего не произошло. Рация промолчала, словно из нее вытряхнули все аккумуляторы. Он повторно щелкнул рычажком, и снова ощутил накативший страх – на этот раз отнюдь не мистического свойства. Хорошенькое дело! – оказаться без связи в самом начале операции. Тут уже разбираться не будут, – дадут по шапке, а после еще и добавят. Могут и из органов попросить, не дожидаясь окончания стажа.

Дрожащими пальцами милиционер раскрыл пластмассовый корпус, вытряхнул на ладонь цинковые цилиндрики. На первый взгляд все было в порядке. И заряжал-то он их буквально накануне вместе с другими постовыми. Хотя причем тут это?… Майор же полчаса назад трижды опрашивал всех в эфире. И его вызывал среди прочих…

Мысленно чертыхаясь, стажер вновь вставил аккумуляторы в гнезда, лихорадочно перещелкнул тумблером. Рация продолжала безмолвствовать.

– Ладно… Сделаем вид, что ничего не заметили. – Стажер нервно сплюнул себе под ноги, спрятав рацию, снова полез в машину. Поймав в зеркальце собственный затравленный взгляд, фыркнул.

– В конце концов, ты не седобровый волк, – пробормотал он. – А первый блин – он, как известно, всегда комом…

Стажер говорил правду. Это была первая серьезная операция в его жизни. Первая и, возможно, последняя.

– Ну и что? – с вызовом проговорил он. – Да, испугался! Все пугаются, и я не рыжий… И потом – какого черта я должен отвечать за какую-то рацию? Не я ее делал, правильно?

Как ни странно, простенькие эти фразы принесли некоторое облегчение. Внутреннее напряжение спало, а на смену пришли досада и недоумение. Так, вероятно, бывает, когда на ночь глядя объешься каких-нибудь подозрительных консервов. Между прочим, вчера с тестем они под бутылочку и впрямь чуток переели. Тесть это дело уважал, а зятек попросту опасался показать слабину, – вот и перебрали. Впрочем, теперь уже не разберешь, что послужило причиной его неуютному состоянию – вчерашняя ли бутылочка, несвежая ли закуска или сегодняшний странный туман…

* * *

Парни у входа играли в нарды. С «Узи» на плече Чума незаметно приблизился к игрокам, врезал ближайшему по затылку. Верзила задиристо вскинулся, но, разглядев подошедшего, тут же и сник.

– Ты чего, в натуре? Не спим же!

– Вы за входом следить должны, догоняешь?

– Так мы это… Следим.

– Вижу, как вы следите. Короче, так: нарды – на полку, глаза – в кучку! Засеку еще раз, что играете, доску заставлю сожрать! Все ясно? – Чума продолжал тяжело взирать на подчиненных. Давил на психику по полной программе. По опыту знал, что взгляда его узких по-тигриному желтых глаз вполне достаточно, чтобы вызвать панику. Вот и Рома с Мослатым – уж на что борзые, а притихли. Доску с фишками скоренько убрали, сели пай-мальчиками справа и слева от входа. Расположились грамотно, как учил. В случае чего первый удар принимал на себя Рома, у Мослатого оставалось время на то, чтобы прикрыть товарища огнем, а заодно предупредить босса. Они, конечно знать не знали, что в соседней комнате лежат три заветных чемоданчика, за которые не жаль было отправить на тот свет и дюжину таких, как эти мослатые юнцы. Сам Чума принадлежал к числу посвященных, и по его сведениям, в чемоданах покоился товар на сумму даже не семизначную, а восьмизначную. Пакетики с прессованным героином и несколько килограммоыв свеженького празитона – наркотика третьего поколения, по эффекту воздействия оставляющего далеко позади и перевентин, и метадон, и маковую соломку. Воистину Маршал подгадал счастливый момент. После очередных волнений на Ближнем Востоке полюбившийся российскому плебсу азиатский героин резко упал в качестве, став попросту опасным. Интерпол крепко поприжал прибалтийцев с амфитаминами и ЛСД, а к колумбийскому кокаину русский народ попросту еще не привык. Таким образом, образовалась ниша, которую можно было без труда занять. Тем более, что качество предлагаемой новинки надежно гарантировали люди, что трудились в настоящую минуту в подвальном помещении здания.

Устроенная внизу лаборатория работала всего второй месяц, однако успела уже с лихвой окупить все первичные затраты. Более того – деньги поплыли столь крутые, что Чума всерьез недоумевал, какого дьявола они баловались мелочевкой вроде грабежей и рэкета, где риск порой совершенно не оправдывал выручаемых сумм. Скажем, продажа только одной сегодняшней партии должна была вывести бригаду Маршала на качественно новый уровень, поскольку с новым капиталом босс мог замахиваться уже не только на заводы с предприятиями, но и на власть. Именно поэтому в ожидании московских денежных бонз они собрали сегодня всех своих людей. По сведениям Чумы, доллары должны были доставить люди Аксана, человека высокого полета и крутой масти. Надлежащая договоренность была достигнута, аванс москвичи исправно выплатили, а заодно поручились и за Аксана – своего главного купца. Тем не менее, по собственному опыту Чума знал: в жизни бывает всякое, и самые твердые гарантии обращаются в пыль, когда на горизонте появляются настоящие деньги.

Наркоторговлей группировка промышляла давно, но, пожалуй, впервые наркоту сбывали оптом, найдя действительно денежных покупателей в лице москвичей. И подобно Маршалу Чума отлично понимал: если выгорит сейчас, обязательно получится и через месяц, и через два. Ну, а сбыт столь крупных партий обещал не просто красивую жизнь, а жизнь в высшем смысле шикарную – с яхтами, пальмами, роскошными машинами и что более важно – абсолютной безнаказанностью. Уж ему-то было прекрасно известно, кого менты предпочитают ловить и сажать за решетку. Лохи да мелкая рыбешка – вот и все, чем приходилось довольствоваться внутренним органам. К тем, кто отстегивал генералам да министрам кругленькие суммы милиция не приближалась на пушечный выстрел. Не опасались они и конкурентов. Тот головастый малек, что вывел формулу празитона, давно лежал на дне Исети. К секретам же лаборатории Маршал подпустил лишь своих братьев, которые и руководили производством наркотической новинки. Таким образом, впервые бригада приблизилась к той черте, за которой начиналось бытие, обещавшее при минимуме рабочего пота максимум жизненных благ, а за это Чума готов был воевать свирепо и всерьез.

Неспешным шагом бригадир прошелся по ковровой дорожке, свернул по коридору направо. Здесь кивнул еще одному громиле. Этот, по счастью, не спал – манекеном торчал у дверей в кабинет. Маршал с братками, похоже, не скучал. Из-за дверей доносились протяжные охи и ахи. Как пить дать крутили порнокассету. Должно быть, расслаблялись перед серьезным разговором.

Приблизившись к зарешеченному окну, Чума бдительным взором прошелся по улице, хмуро покосился на часы. Аксан заставлял себя ждать, и это несколько нервировало. Час был оговорен достаточно точно, а на такие встречи не принято опаздывать.

Чума продолжал глазеть в окно. Вечерняя хмарь потихоньку заволакивала улицу, не было видно ни машин, ни людей. Темные окна домов, ни одного горящего фонаря и уродливые обрубки тополей. Черт его знает, почему администрация Екатеринбурга так любит эти деревья. Березы, ольху с акацией режут, а эту мусорную дрянь сажают где ни попадя.

Сердце неприятно ворохнулось под ребрами, заставив Чуму поежиться. Он начал было поворачивать голову, и в эту самую секунду улицу странно перекосило. Словно на качелях город скакнул куда-то вбок, ударил по глазам щербатыми стенами. И почти сразу же зазвенело под темечком. Все равно как после точного удара в челюсть. В прошлом проведший на ринге не один год, Чума прекрасно знал что именно знаменует собой состояние «гроги» и чем тот же нокдаун отличается от нокаута. Ощутив неуютное трепетание в груди, он растерянно сморгнул, покрепче стиснул челюсти. Никогда прежде с ним не случалось ничего подобного. Чтобы вот так просто – без всякой на то причины…

За спиной скрипнула дверь, и, сделав над собой усилие, Чума обернулся. Из кабинета показался босс – Жорик для ближайшего круга и Маршал для подчиненных. Человек, топтавший зону, когда его, Чумы еще и в мыслях родители не держали. Словом, авторитет из высокопробных – безо всякого наигрыша.

– Все в порядке, Жора, – выдавил из себя Чума. – Аксан вот, правда, задерживается.

– Верно, задерживается… – Маршал медлительно кивнул. Жутковатые, чуть навыкате глаза его смотрели в неведомое. Он словно и не видел Чуму.

– Не меньжанулся бы он, а, Жор? Может, нашептали ему что про нас?

– Кто нашептал?

Произнесено это было таким тоном, что Чуме сделалось совсем нехорошо. В висках застучали незримые молоточки, а воздух в помещении сгустился до такой степени, что стало трудно дышать.

– Ну… Ты же знаешь нашу публику. Хватает швали.

– Это правда, хватает… – бешеные глаза Маршала глянули в упор, заставив Чуму поджаться. Бригадир уже пожалел, что ляпнул не то.

– Ну, да Аксан – калач тертый. – Неуверенно произнес он. – Лабуду слушать не будет.

– А чего тогда дергаешься?

– Не знаю, Жор… Чувство какое-то поганое. Словно перед грозой…

Чума говорил не слишком вразумительно, но иное в голову сейчас просто не лезло. Вдобавок ко всему желудок стиснуло неприятным спазмом, а позыв на рвоту заставил бригадира поморщиться.

Что-то с ним происходило, но что именно, он никак не мог понять. А чуть позже по напрягшемуся лицу Маршала, Чума неожиданно понял, что и босс ощущает нечто похожее.

– Действительно душно. Как перед грозой… – дрожащими пальцами Маршал ослабил петлю галстука, расстегнул ворот рубахи.

– Может, кондиционеры сдохли?

– Причем тут кондиционеры. – Маршал тяжело качнул головой. – Тут другое…

Одновременно вздрогнув, они повернули головы. Из коридора со стороны входа до них долетел задушенный полувскрик.

– Секунду, босс! – держа коротышку-автомат перед собой, бригадир метнулся вперед. В голове царила сумятица, желудок продолжала тискать и мять неведомая ладонь. Тем не менее, необходимости действовать Чума только обрадовался. Очень уж тошно было стоять и ждать…

До поворота он не добежал всего пару шагов. Нечто нереальное, горбатое и безглазое, достающее шишковатой головой до потолка, бесшумно выплыло навстречу, костистой лапой взмахнуло перед самым лицом. Отпрянув, Чума только и успел рассмотреть, что существо с ног до головы покрыто серой клочковатой шерстью, а вместо глаз у него зияют черные провалы. В нос шибануло кисловатым запахом, а в памяти непрошенными картинками всплыли иллюстрации из давних журналов, изображавшие фигурки таинственных «йети». Когда-то, будучи еще десятилетним пацаном, Чума любил читать побасенки про снежных людей. Он и по улицам ночным бродил, сжимая в кармане кастет, – уверен был, что рано или поздно повстречает человекоподобное чудище. Вот и повстречал…

Бригадир хотел вскрикнуть, но не сумел. Не получилось у него и выстрелить, – указательный палец словно примерз к спуску. Чудовище же спокойно шагнуло ближе, а в следующую секунду прошло сквозь него, взорвав мир сотнями разноцветных огней. Мозг, вскипев, хлынул из ушей и глазниц, но этого Чума, конечно, уже не видел, как не видел и того, что творится за его спиной. Мог бы, наверное, услышать, но сиплые крики умирающего Маршала и его подельников заглушила сладострастная какофония видеомагнитофона.

Глава 2

Очередной детективчик карманного формата Серега Миронов, мужчина внушительных габаритов, с кулаками, напоминающими перерезрелые грейпфруты, читал совершенно по-детски, чуть насупив брови, явственно шевеля губами. Сюжет завораживал, несмотря на грамматические ошибки и дичайшую неправдоподобность, а иные перлы вызывали прямо-таки неприкрытое восхищение.

«Кровь прыгнула в голову главному из гангстеров. Сквозь тесно сжатые зубы он выкрикнул задорное ругательство, и с воплями атакующие принялись выламывать дверь рукоятками пистолетов…»

Оторвавшись на минуту от книжки, Сергей взглянул на сидящих в фургоне коллег.

– Потапыч, – позвал он. – Ты вот мужик сильный, скажи: мог бы ты рукояткой пистолета выломать дверь?

– Смотря – какого пистолета. – Глубокомысленно изрек капитан.

– И смотря – как! – юрко вмешался Андрюхин, самый молодый из оперативников. – Если, скажем, навернуть той же рукояткой по кумполу бугая, а тот, падая, шарахнет в дверь, то может и получиться.

Миронов поскреб макушку.

– Вообще-то логично. Только про бугая тут ничего не сказано. Даже между строк.

– Может, автор забыл?

– Судя по всему, этот мудрила много чего забыл… – Миронов хотел сказать еще пару ласковых о творце детективного шедевра, но в эту секунду оператор подпрыгнул на месте, издав странный горловой звук. Нечто среднее между смешком и фырканием.

– Чего там, Митек?

Оператор шевельнул плечом.

– Только что Виктор отсигналил. Сейчас он в общей комнате. Вместе с прочей кодлой. Похоже, груз уже упакован. – Митек плотнее прижал к голове наушники, на мгновение даже зажмурился. – Хотя нет. Раз ругаются, значит, ждут еще гостей.

– Аксана, кого же еще. – Молчавший до сих пор Крепышев, майор из управления, скучающе глянул на часы. Рыхлое, покрытое редкими оспинами лицо его оставалось невозмутимым. Оно и понятно. Крепышев являлся всего лишь наблюдателем, – за результат операции отвечал целиком и полностью капитан Шматов.

– Точно, задерживается наш финансист. – Сергей отложил детективный роман, ободряюще подмигнул Шматову. – Не журись, Потапыч, прибудет наш Аксанчик, никуда не денется.

Шматов Потап Ильич сумрачно кивнул.

– Надеюсь. Во всяком случае, парни из аэропорта сообщили, что вся Аксановская свита уже приземлилась.

– Тогда следует подождать. Разумнее брать всех скопом. – Майор хмуро посмотрел на Миронова и Шматова. – Кстати, предупредите своих экстремалов насчет рукоприкладства. Пусть не слишком усердствует.

– Неужто жалко?

– Дело не в жалости. Просто не вижу смысла. Материалов более, чем достаточно, так что никто не вывернется, посадим надолго. А суд будет открытым. Возможно, гости из-за рубежа приедут. Незачем нашим клиентам светить синяками.

Сергей мутно усмехнулся, Шматов понятливо кивнул. В словах майора был свой резон. Частенько людей из наркомафии отпускали на волю задолго до суда. Так уж в России отчего-то повелось. А после пропадали свидетели, исчезали улики, конфискованные наркотики каким-то необъяснимым чудом превращались в безобидный мел или сахар, а следователи неожиданно проникались к клиентам сочувствием и охотно шли на уступки адвокатам. Зная о всех этих фокусах, ребятки из групп захвата серьезно комплексовали, спеша отвести душеньку при аресте. Но в этот раз ватагу Маршала засветили капитально. Хватало и фото и видеозаписей. Да и за Аксаном числилось грешков более чем достаточно. Взяв с поличным, купца гарантированно подводили под срок – не слишком большой, но вполне достаточный для того, чтобы общество вздохнуло чуточку свободнее. Более того – дело было взято на контроль областным правительством, а потому в неотвратимости наказания можно было не сомневаться.

– А если Аксан не заявится?

Майор сумрачно пожевал губами, нехотя шевельнул крупным плечом. Серые глаза его не отразили ни досады, ни злости.

– Значит, повяжем тех, кто есть. Синица в руках – тоже чего-то стоит, а они, судя по докладам вашего агента, наварили этого празитона чуть ли не полтора пуда.

– Это много? – хмуро поинтересовался капитан.

– Более чем. То есть, если с умом да расчетливо – треть города можно разок на иглу посадить.

– Ну да? – не поверил Сергей.

– Вот тебе и «ну да». Мы, к твоему сведению, тонну наркоты за месяц съедаем. А празитон – штука вовсе паскудная. Глюки – мощнейшие, привыкание – моментальное. С врачами я уже консультировался. Говорят, уже после двух недель приема – избавить от зависмости практически невозможно. Самый крепкий организм усыхает за год-полтора, а нынешних сопливых тинэйджеров эта отрава в полгода валит.

Шматов хрустнул кулаками, покосился на оператора.

– Да уж, чудится мне, говорить мы с этими ребятами будем серьезно… О чем они хоть там трындят?

– Да ни о чем. Анекдоты травят. И вроде видак там работает. Порнуху какую-то крутят.

– А может, это у них наяву?

– Да нет. – Сергей Миронов покачал головой. – Сходка вроде серьезная, стратегию обсуждать будут, товар распределять. Затем Аксан и прилетел на Урал. Это вам не дешевый курьер из деревни Пупкино, – матерый купчина. Его и ребятки из Интерпола знают.

– Все-таки не понимаю я этой политики! – Андрей, опер с двухлетним стажем работы, покрутил стриженой головой. – Все обо всем знают, и никто ни хрена не делает. Сидим тут, слушаем, а на фига? Сколько уже наблюдали за этим Маршалом! Каких нам улик еще надо? Взять да передавить всю его шатию в зародыше!

– Ишь, ты стратег выискался! Ну передавишь, а дальше что? Свято место пусто не бывает. Через месяц другие объявятся, только об этих других ты уже понятия иметь не будешь. – Мясистое лицо Шматова, начальника засевшей в спецавтобусе оперативной группы, досадливо сморщилось. Все равно как у старого бульдога. – С этой дрянью, Андрюх, страны побогаче нашей совладать не могут.

– Да потому что цацкаются сверх меры! В законы играются, перед адвокатами стелются!

– Не говори того, чего не знаешь. Наркозверь не адвокатами придуман, и водку нас пить тоже не директора винзаводов заставляют. Сами пьем, Андрюхин, и сами колемся. Так что ничего мы с тобой не изменим. Только и будем, что коготки у этой твари подрезать, да клыки слегка подтачивать.

– Тогда какого фига мы здесь вообще торчим? Пусть штампуют свою отраву, чего нам дергаться?

– Они не просто отраву штампуют, они празитон варят. – Напомнил Шматов. – А как пойдет гулять эта химия по России, так и запоем соловушками.

– Обидно, что формулу празитона наши лабораторные кудесники сумели вычислить, – вмешался майор из управления, – а вот как наш разлюбезный Маршал умудряется изготавливать это дерьмо в кустарных условиях – абсолютно непонятно. Потому и ждали, когда они отладят лабораторию. – Майор строго посмотрел на Сергея. – Когда пойдешь туда, уж, пожалуйста, притормози своих богатырей. Постарайтесь обойтись без пальбы и ни в коем случае ничего не бить. Мензурки, реторты, аппаратура – все должно остаться в целости.

– Жаль. Уж я бы там постарался! – мечтательно протянул Андрей.

– Попридержи слюни, удалец! Вот когда наши спецы разберутся со всей этой кухней, тогда и начнем жучить их гранатами да напалмом.

Наверное, майор пытался по-своему шутить, но капитан Шматов сосредоточенно кивнул.

– Честно говоря, я бы именно так и делал. Для меня наркодиллеры хуже террористов. У последних хоть какие-то идейки в головенках, а эти инфузории чистым геноцидом занимаются. Самым натуральным – без дураков. Нынче, я слышал, на семерых российских женщин один нормальный мужик приходится. А остальные либо в тюрьмах, либо на игле, либо на полпути в дурдом. Считай, извели нацию. Все равно как клопов каких-нибудь.

– Только давайте без шовинизма, хорошо? – майор поморщился.

– Причем тут шовинизм? Мне обидно. И за славян, и за всех прочих.

– А у меня такое ощущение, что пора нам чайку заварить. – Сергей энергично потер огромные ладони. – Ты, Андрюха, хвастал, что конфискацию у барыг проводил?

– Есть такое дело! – стриженый опер достал из сумки пачку чая. – Спиртное паленкой оказалось, зато чая набрали года на два. Настоящий «Императорский»!

– Императорский, говоришь? – Миронов перехватил коробку, колупнув ногтем упаковку, сунул внутрь нос. Широченное лицо его скривилось. – Ага, пакетики? Знаю я эту дрянь!

– Почему дрянь-то! – Андрей обиделся. – Сейчас сам убедишься. Вполне нормальный чай.

– Что ж, убедимся, – Сергей сунул в кружку сразу пару пакетиков, залил кипятком из термоса. Наблюдая, как стремительно темнеет кипяток, вполголоса принялся напевать: – Суженый, мой, суженый, в талии зауженный, весь насквозь простуженный, как бы холостой…

Движением подсекающего рыбу выдернул из кружки пакетики, кивнул Андрею.

– Видал, какое варево? Если воду вылить, на стенках накипь останется. Чистая химия, браток!

– Какая еще химия?

– А такая. Краска это, кумекаешь? Обычная краска плюс ароматизатор. Ты вот возьми эту посудину и попробуй потом отмыть. А как отмоешь, подумай, стоит ли такой дрянью красить желудок.

– Как же так-то? – Андрей озабоченно поскреб в затылке.

– А вот так! Заруби себе на носу: листовой или гранулированный чай – еще ничего. Во всяком случае, проверить можно, пожевать там или понюхать, а в пакетиках вообще ничего не бери. Процентов на девяносто – подделка.

– Вот, твари! – с чувством произнес Андрей. – И цену-то какую загибают! Аж под самую завязку.

– Способ проверенный. Чем выше цена, тем больше доверие. – Победно улыбнувшись, Сергей продемонстрировал банку кофе. – Учись, студент! Что бы вы делали без меня. Жевали бы всухомятку да хлебом давились. Ты чего, Шматов, кривишься?

– Не знаю. Состояние странное. – Капитан пожал плечами. – Точно гложет что-то. Вроде со всех концов обложили, а все равно муторно.

– Брось! – Миронов энергично тряхнул банкой, высыпая в кружки растворимый кофе. – Бери пример с меня. Настроение бодрое. Чувствую, что могу чего-нибудь свернуть. Либо горы, либо шею.

– Вот-вот! Про шею это ты точно заметил. – Капитан взял кружку, обжигаясь, хлебнул. – Черт! Даже кофеек не пьется.

– Да в чем, собственно, дело, кэп? Мы же их насквозь просканировали. И на видео, и на фото. Леха на чердаке сидит, на мушке их держит. Так что возьмем кодлу без шуму и пыли. Улик – вагон, не отопрутся. Эй, майор, присоединяйся! Навернем по бутербродику, глядишь, и жить легче станет.

Увы, жить легче не стало. Стянув с головы наушники, оператор растерянно оглянулся.

– Связи нет, мужики.

– Что значит – нет?

– Совсем нет. Полное радиомолчание…

* * *

Усваивали известие недолго.

– Что еще за шутки!? – Шматов рывком придвинулся к рации. – Как нет? Вот же, индикаторы горят, все работает!

– Так-то оно так, а приема нет. – Оператор включил внешние динамики. – Вот, пожалуйста, послушайте. И так по всему диапазону.

Сергей сорвал с пояса мобильную рацию, щелкнул тумблером.

– Третий! Как там у вас? Третий, слышишь меня?

Рация вторила своей электронной «товарке», отвечая полным безмолвием. Глаза Миронова нехорошо сузились.

– Так… Интересное кино! Нас, часом, не могут глушить?

– Если бы глушили, шум стоял бы. А тут полная тишина.

– Слышь, майор. Мне это не нравится. Керосином попахивает, а? – Сергей повернулся к Шматову. – Может, хрен с ним – с Аксаном? Там же Виктор сейчас.

Шматов нервно помассировал загривок. В голове его явственно шумело. Кажется, не весть от чего вновь подскочило давление.

– Считаешь, пора начинать?

Сергей сосредоточенно кивнул, перевел взгляд на майора. Откинувшись в кресле, тот шумно и часто дышал. Миронов поежился. Что, черт подери, происходит?… В это самое мгновение воздух в салоне явственно содрогнулся, в глазах у оперативника зарябило.

– Хрень какая-то творится, а, мужики? – Сергей внимательно прислушался, но кроме размеренного урчания двигателя ничего не услышал. А вот в животе посасывало – и посасывало очень нехорошо. Совсем как в детстве в предчувствии порки. Неожиданно появилось ощущение, что его взяли и поставили на голову. Предательски задергалось правое веко, во рту стало омерзительно кисло.

– Может, нас газом каким травят? – он рывком распахнул дверцу фургона, впустил освежающий ветерок. Но стало еще хуже. Словно дохнул в лицо некий перепивший великан. Сама собой закружилась голова, горло перекрыл тошнотный комок.

– Ешкин кот! Это еще откуда?

– Что там?

– Туманом все затянуло. Только что ничего не было, и на тебе!

– Может, в самом деле газ? – сделав над собой усилие, Шматов приблизился к напарнику.

– Вообще-то во дворах сейчас мусор жгут, листву всякую. – Неуверенно пробормотал Андрей.

– Какая, к черту листва! Это в четыре часа утра?!.. – Сергей поперхнулся. Он и сам не мог в точности сказать, что вызвало у него столь острый приступ страха. Глянув на посеревшие лица напарников, оперативник понял, что они ощущают то же самое. И почти тут же ноги его подломились, офицер без сил опустился на застеленный резиновым ковриком пол. За спиной громко принялся икать закативший глаза Андрей.

– Потапыч! – просипел Сергей. – Что происходит?

Судорожно сглотнув, Шматов только неопределенно передернул плечом. Он тоже ничего не понимал. Почти воочию капитан услышал, как оглушительно тикают его ручные часы. Кадждая секунда свинцовой каплей падала в мозг, вызывая оглушительное эхо. Собственное сердце вдруг зашлось кроличьей дробью.

Незримая карусель крутила их и несла, улица и все внутреннее убранство автофургона серебрилась неприятной дымкой.

…Сколько прошло времени, они не могли бы сказать даже приблизительно. Может быть, пара секунд, а возможно, и час. Очнуться их заставил пробудившийся телефон. Заторможенным движением оператор протянул руку и нажал клавишу снятия трубки. Незнакомый голос, усиленный выкрученными до прела верньерами, сипло поинтересовался:

– Але, вы меня слышите? Виктор Бредин действительно ваш агент?

На этот раз быстрее всех опомнился Шматов. Преодолевая себя, он метнулся к телефону. Скрюченными непослушными пальцами ухватился за трубку.

– Слушай, Маршал! Если с ним что-нибудь случится, я вас всех лично приговорю. Ты хорошо меня понял? Учти, я не шучу. Вы все у нас на мушке.

И снова динамик откликнулась незнакомым голосом:

– Не беспокойтесь. Мне он не нужен. Я ухожу…

Миронова прошибо потом. Дурное оцепенение, пару мгновений назад цепко пеленавшее тело, разом спало. Похватив спецназовский «Клин» он рванул за плечо приходящего в себя Андрея, кивнул на выход.

– Это мы еще поглядим, кто и куда у нас уйдет! – зло процедил он. – Майор, мы начинаем.

Ему никто не возразил, и Сергей выскочил наружу. Почти сразу наткнулся в темноте на оторопело покачивающегося сержанта Голикова.

– Все живые?

– Живые-то живые, только тут у нас морок какой-то приключился. Сашок в обморок упал, Федяй блеванул…

– Знаю, все знаю, – Сергей поднес к губам мобильную рацию. – Внимание! Говорит Первый. Все к зданию! Действуем по оговоренному плану.

Дымка стремительно редела. Во всяком случае, они снова могли видеть улицу. В далеком киоске на углу таился еще один наблюдатель, а справа, можно было различить притулившийся возле чугунной оградки «Жигуль». Мир на глазах прояснялся, и как всякое наваждение, происшедшее не казалось уже чем-то серьезным.

Увлекая за собой Голикова и Андрея, Сергей бросился к затемненному зданию. От киоска к ним спешили еще четверо оперативников. Уже через пару минут участники операции сгрудились возле подъезда. В руках у людей поблескивали пистолеты и фонари, у троих висели на ремнях короткоствольные «Калаши».

– Работаем по первому варианту. – Подоспевший Шматов повел стволом табельного «Макарова». – Сергей, возьмешь под наблюдение окна. Гриша, ты и твои ребята пойдут со мной. Козлики здесь еще те, так что в случае чего разрешаю бить на поражение.

Миронов отметил про себя, что Шматов пренебрег недавним наставлением майора, однако вслух ничего не сказал.