Текст книги "Профессиональный оборотень"
Автор книги: Андрей Белянин
Соавторы: Галина Черная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 2
Мы высадились на заросшем сорняками пригорке. Был жаркий полдень, середина лета. Внизу, на лугах, паслось стадо коров с телятами. За пастбищем чуть вправо, минутах в пятнадцати ходьбы отсюда раскинулась довольно-таки большая деревня с церковью в центре. Дома в большинстве были довольно бедные, покосившиеся крестьянские лачуги. Отдельными островками попадались и более зажиточные дворы. За деревней колосились пшеничные поля, уходящие за горизонт, там и тут были видны многочисленные фигурки людей. Невдалеке синели горы.
– Итак, растворяемся среди местного населения. Легенда та же, я – королевский егермейстер, ты – моя сестра, – в который раз повторил Алекс.
– А я просто кот, независимая личность, – подхватил агент 013.
– Я – Жаннет, а ты – Густав Курбе, – заключила я.
Командор удовлетворенно кивнул.
На мой взгляд, он был одет слишком изысканно для егермейстера, который к тому же еще долго был в пути и вряд ли должен был выглядеть таким чистюлей. Не знаю, насколько уж его наряд соответствовал костюму егермейстеров Людовика XV, но на складе командор уперся именно в этот фасон. Камзол из какой-то бархатозаменяющей ткани, сверху темно-зеленый кафтан, широкие рукава с обшлагами, два больших практичных кармана, штаны-кюлоты, которые под коленом застегивались на пуговку, белые чулки. На голове треуголка, а волосы гладко зачесаны и собраны в хвостик, завязанный черной лентой. (Самурайский бритый лоб давно уже оброс благодаря новейшему средству для роста волос. Это не реклама!) На ногах коричневые башмаки, за плечом – кремневое ружье с длинным стволом, заряженное серебряными пулями.
– Неплохо выглядишь, – восхищенно присвистнула я, – только не уверена, что егермейстеры одевались именно так. Но все равно вид у тебя потрясный!
– Спасибо, – отозвался Алекс. – Жаль только, что не могу сказать о тебе то же самое.
Я густо покраснела и закусила губу с досады. «Самовлюбленный тупой индюк!» Хуже всего было то, что он прав. Одета я была довольно просто: широкая полотняная юбка со сборками (ее еще крахмалить нужно), блуза с длинными рукавами, корсаж со шнуровкой, передник и несуразной формы чепец, а на ногах деревянные сабо. Все, конечно, чистенькое и отутюженное, но… в остальном, увы.
– Я не виновата, что меня одели как дуру, – надувшись, буркнула я. – Найду этого волка, отпинаю!
– За что? – полюбопытствовал кот. – За покусанных детей?
– За то, что он не живет в Париже, а выбрал себе какую-то дыру – богом забытую гористую местность, где обитают дикие люди, которые одеваются в подобное отрепье. – Я дернула за ненавистную юбку. – В Париже я могла бы наряжаться, как маркиза Помпадур.
– И тогда точно была бы дурой! – заключил Мурзик, презрительно фыркнув. – Терпеть не могу перебор бантиков и кружавчиков.
– Но это еще не все! – Я топнула ногой. – В кои веки довелось попасть в это время! Один шанс на миллион, что нас снова пошлют именно во Францию шестидесятых годов восемнадцатого века, и что же? Я вынуждена прозябать в этой дыре, вместо того чтобы сейчас развлекаться в Париже и крутить роман с виконтом Вальмоном. Каждая девушка грезит об этом, когда перечитывает «Опасные связи».
– Мы вообще-то по делу.
– Но… может быть, и в самом Париже еще попадаются недобитые монстры. Призрак Оперы, например, или Злой Гений Лувра? – попыталась оправдаться я, поймав тяжелый взгляд кота. Теперь уже и Алекс смотрел на меня неодобрительно.
– Тьфу! Где вам обоим понять бедную женщину! Пошли, блюстители нравственности. – И я решительно направилась вниз. Мои спутники спешно потопали за мной, понимая, что у меня плохое настроение и пустой болтовней меня лучше не беспокоить. Только спустя пару минут Алекс осторожно положил мне руку на плечо, я недовольно обернулась и встретилась с полными сочувствия серыми глазами моего товарища.
– Обещаю, – торжественно произнес он, – если эта шваль, Вальмон, будет проезжать мимо или ненароком остановится на постоялом дворе поблизости в одной из окрестных деревень, я доставлю его к тебе! Пусть даже он будет сопротивляться, как сто чертей в бочке, – ты его получишь. И горе ему, если он только посмеет отвернуться от тебя…
– Спасибо, ты настоящий друг! – с чувством произнесла я, стараясь сдержать слезы благодарности.
Деревня при ближайшем рассмотрении оказалась еще больше, чем виделось сверху. Дома на центральной улице были каменные или глинобитные на деревянном фундаменте, отштукатуренные сверху. В одном из них и расположилась двухэтажная гостиница, первый этаж которой занимал трактир «Баран и ворота». А мы расквартировались на втором, золотые монеты с профилем Людовика XV нам выдали на Базе, так что нужды ночевать в лесу не было. Номера скромные, но довольно сносные – беленые стены, два стула, медный таз для умывания, широкая кровать с кучей подушечек и в изголовье над ней деревянное, покрытое темным лаком распятие.
«Все равно романтика», – решила я, оставшись одна и, не в силах больше сдерживать эмоции, с хохотом с разбега прыгнула на застеленное белоснежными простынями ложе. Вот это да! Франция, век восемнадцатый. Бесконечные войны с Австрией, роскошная жизнь при дворе короля, балы, грандиозные празднества с фейерверками, шампанское, дамы в кринолинах, галантные кавалеры, интриги, сплетни, мушки – короче, полный отрыв! «После нас хоть якобинцы». Сказочная жизнь затягивала, закручивала, оплетала, обволакивала густым розовым туманом…
Я очнулась от настойчивого поскребывания в дверь – так обычно заявляет о своем приходе профессор. Боже, неужели я уснула?
– Здравствуй, не знаешь, сколько времени? – спросила я, впустив его в комнату.
– Уже вечер, – лаконично доложил мой друг. – Алекс успел познакомиться с жителями деревни, благодаря его липовым документам все верят, что он королевский егермейстер. Оказалось, что охотников на волка здесь пруд пруди. Наша гостиница ими просто кишит. Народ стекается со всех концов Франции, оставляя все дела и семью в надежде завалить популярного волчару.
– С чего вдруг такой энтузиазм? – зевнула я, садясь на кровать.
– Король и епископ Мандский обещали за его голову десять тысяч ливров.
– О! – оживилась я. – А сколько это будет на доллары?
– М-м… если полновесными золотыми людовиками, по спекулятивному курсу твоего времени… – начал подсчитывать кот.
– Надеюсь, мы не уедем, не взяв вознаграждения?!
– Это было бы глупо, – согласился толстун, и мы с ним обменялись понимающими взглядами. Тут пришел Алекс (слегка навеселе), он побывал в трактире, и теперь его немного пошатывало. Снизу доносилось сбивчивое пение. Знакомый мотив.
– Ребята досрочно выучили «Марсельезу»… ик! – пояснил командор, видя, что я заинтересованно прислушиваюсь. – Правда, я и сам… до конца не п-помнил слова, пришлось по ходу досочинить. М-можно я тут прилягу, чей-то ноги не держат…
Он бесцеремонно отодвинул меня в сторону и, даже не снимая обуви, рухнул на мою кровать, демонстративно захрапев.
– Вэк! Слов нет, а теми, что есть, во Франции выражаться не принято… Я его еще таким не видела, – ошарашенно выдавила я. – И часто он этак напивается?
– Да нет, агенты обычно не злоупотребляют, – спокойно отозвался кот. – Ничего страшного, сегодня на вечер у нас намечалось всего лишь прощупывание местного населения. Пока волк не объявится, не следует предпринимать активных действий. Сейчас восемнадцать тридцать, мы с тобой можем позволить себе маленькую прогулку по деревне, а Алекс пусть проспится.
Оставив бесчувственного «спасителя человечества» в номере, мы с профессором спустились вниз. Подвыпившие гости еще не угомонились, и хотя «Марсельеза» в переработке Алекса звучала довольно нелепо, только один человек в трактире, кроме трактирщика, не пел. Сидевший за дальним столиком худощавый тип в черном камзоле с колючим взглядом наблюдал за происходящим вокруг и время от времени что-то строчил в тетради, лежащей перед ним.
– Кто это? – спросила я у трактирщика, поправив медальон «переводчик».
– А, этот в черном? Это агент тайной полиции Меризо по кличке Замочная Скважина. Он у нас инкогнито! – громовым голосом оповестил трактирщик, вытирая о фартук пальцы.
Услышав его слова, Меризо вжал голову в плечи и попытался стать меньше ростом, но, увидев, что на него не обращают ровно никакого внимания, бросил это дело и снова что-то застрочил в тетради.
Я выбрала свободный стол в углу. Кот примостился рядом, искоса изучая замызганное меню.
– Позвольте порекомендовать вам, мадемуазель, коронное блюдо нашего трактира, телячьи отбивные. Мы их так готовим, что просто пальчики оближешь, – услужливо улыбнулся хозяин.
– Мы подумаем, – строго сказала я.
– Значит, еще кто-то придет?
– Нет, мы подумаем с Пусиком. – Я смерила трактирщика строгим взглядом, указывая пальцем на кота, и тот поспешил отойти.
Котик был оскорблен:
– Как?! Меня – Пусиком?! Это меня, профессора университета, меня, секретного спецагента по борьбе с монстрами? – зашипел он, стараясь, выглядеть предельно грозно.
– Извини, Пусик, но это имя тебе очень подходит, – влюбленно произнесла я, позволив себе просто кощунственную вещь – игриво почесать его за ухом. – Ну не дуйся, давай лучше посмотрим меню. Тебе что? Тут есть утка по-мексикански, луковый суп-пюре с сыром, отбивные, рагу «бланкет», форель под шубой…
По мере перечисления блюд кот постепенно успокаивался, к концу списка он незаметно замурлыкал, а список состоял из двадцати или около того блюд.
– Тогда мне, пожалуйста, вот эти…
– Слушай, это просто возмутительно! – перебивая воскликнула я. (Смущенный трактирщик, не задавая вопросов, тут же подбежал и подал мне вино за счет заведения. Всю бутыль мы оставили Алексу на опохмелку, но это к слову…) – Где лягушачьи ножки, я не пойму?! Это Франция или нет?
– Лягушки – это деликатесное блюдо, так же как и устрицы. Не обязательно они должны быть в трактире каждой богом забытой деревушки, как ты ее называешь, – укоризненно фыркнул Мурзик. – Кстати, от них толстеют.
– Утешил.
Мы сытно и вкусно отобедали (кухня тут была неплохая) и пошли знакомиться с местным населением. По дороге к выходу специально постояли возле сыщика Меризо, который испуганно прикрыл написанное рукой и проводил нас весьма недружелюбным взглядом.
В деревне нам встретились подвыпившие солдаты, которые громко распевали «Марсельезу». Видимо, песенка быстро распространялась…
– Чудесно! Замечательно! Феерично! Какая экзотика – королевские солдаты! – как можно громче произнесла я, обращаясь к коту и бесцеремонно, как музейные экспонаты, разглядывая четверых солдат. Парни поспешили свернуть с дороги, я слышала, как их предупредил командир: «Сумасшедшая… наверное, из Парижа, не надо с ней связываться».
– Солдаты тут по той же причине, что и мы, – ищут волка, – пояснил профессор, когда мы с ним прошли несколько шагов. Я обернулась. Один нетрезвый солдат говорил другому, остановившись между двумя домами и пошатываясь:
– Вот это наш дом.
– Нет, олух несчастный, тут расквартирован отряд Лебурье, нам вон к тому дому.
– А я говорю, что мы зашли не в то село, – вмешался третий.
– Похоже, они заблудились, – хмыкнула я. – Представляю, какую конкуренцию они нам составят в поисках волка.
Мы двинулись дальше. Увидев скопление женщин возле колодца, галдящих на всю округу, я поспешила к ним, в надежде подслушать что-нибудь интересное.
– Мари Анна снова спуталась с мужем Софи, и та сегодня пойдет трепать ее за волосы, – щебетала одна, ожидая своей очереди к колодцу.
– Как интересно! – воскликнула ее слушательница, восхищенно округлив глаза. – О, то есть я хотела сказать, несчастье-то какое!
– Я хочу с тобой поделиться по секрету, дорогая Мари, мы с Жаном Пьером наконец-то решили пожениться, – шепотом сообщила стоящая рядом со мной девушка своей подруге. От этой невинной фразы на всю деревню разнеслись визг и крики.
– Что?! Что ты сказала, стерва? Жан Пьер женится на мне, мы с ним договорились об этом только вчера вечером. – С другой стороны колодца появилась рыжая девушка и с грозным видом замахнулась деревянным ведром на не к месту разоткровенничавшуюся односельчанку. Я предусмотрительно отодвинулась на шаг в сторону.
– Эй вы! Две лгуньи паршивые, ведьмы драные! Заритесь на чужое счастье, плетете невесть что, а все потому, что завидуете. Ведь Жан Пьер любит меня вот уже последние две недели и только сегодня утром сделал мне предложение, – встряла третья красавица. Две «претендентки», до этого сосредоточенно царапавшие друг другу лица, тут же объединились и переключились на новую соперницу.
Мы с Мурзиком, как и остальные, с интересом смотрели на драку и даже делали ставки. Одна женщина быстро собирала деньги и карандашом делала отметки на клочке бумаги.
Я поставила на вторую, рыженькую. В это время стоявшая рядом со мной скромного вида девушка обратилась ко мне:
– Привет, меня зовут Жослин.
– А меня Жаннет.
– Знаешь, нет смысла в выяснении их отношений. Ведь Жан Пьер еще только полчаса назад как признался в любви мне, а венчаться мы решили уже завтра.
О, как же мне захотелось собственными глазами увидеть этого легендарного Жана Пьера! Драка закончилась, победителей не оказалось, все три женщины были изрядно потрепаны, но в принципе без особого перевеса. Сельчанки, делавшие ставки, с помощью пинков и колотушек выбили свои деньги обратно с букмекерши, которая под шумок собиралась улизнуть. Я тоже вернула свою мелочь. Женщины стали расходиться, а я решилась задать вопрос моей новой знакомой:
– Слушай, а что сейчас говорят насчет жеводанского оборотня, он давно уже не проявлял себя?
– Нет, в последний раз его видели неделю назад, какой-то парень тащил его из трактира, упившегося почти до бесчувствия. Они вдвоем орали песни и скрылись в лесу. А что?
– Да нет, ничего, – слегка опешив от услышанного, протянула я. – Но разве его не ловят?
– Конечно, ловят, ведь он, говорят, уже съел больше двухсот человек. За один присест, по слухам, этот Волк съедает по две тушки, – спокойно разъяснила мне девушка.
– Кого?! – вытаращила я глаза. – О, то есть понятно. Просто это… так жутко звучит, извини. Так что, он тут сидит в кафе, то есть в деревенском трактире, и его еще никто не поймал? Как такое возможно?
– Охотники тоже были вдрызг пьяны, они ведь пили вместе, – охотно объяснила сельчанка, глядя на меня своими простодушными глазами.
– Восхитительно! Вас что, устраивает, что он тут всех ест?!
– И вовсе не всех! То есть он, конечно, может съесть всякого, но ты не представляешь, какая у нас жуткая скука… С появлением Волка в нашу деревню зачастили люди, многие так и оседают здесь на постоянное жительство. А как оживилась торговля сувенирами…
– Вэк! – не смогла удержаться я. – Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее, может, я тоже вложу средства в гостиничный бизнес.
– Как? Ты что, совсем-совсем ничего не знаешь? – недоверчиво вопросила моя собеседница, глядя на меня, как на столичную журналистку.
– Да просто хочу освежить память, – беспечно ответила я. Жослин только пискнула от восторга, ведь рассказать-то хотелось, и стала выливать на меня все, что слышала о Волке.
– Ну, говорят, что Зверь – это на самом деле и не волк никакой, а вервольф. Днем он человек, а ночью, надев волчью шкуру, становится Зверем. Его нельзя убить даже серебряными пулями, и он способен соблазнить любую девушку. А благодаря тому что он сделал наш Жеводан знаменитым, никто из местных никогда не станет помогать приезжим охотникам. Подозревают даже, – тут девушка сделала мне знак нагнуться к ней поближе и многообещающим шепотом сообщила мне на ухо, – что это наш деревенский староста Жак Коротышка.
– Да-а?! – в том же тоне откликнулась я, подумав про себя, с какой же дурой связалась.
– Почти наверняка это он. – Девушка убежденно кивнула. – Во-первых, больше некому, во-вторых, ему и положено заботиться о благе деревни, а еще… О, вон, кстати, он сам идет.
Вдалеке показался невысокий старичок, прихрамывающий на обе ноги, при ближайшем рассмотрении оказалось, что у него просто ноги колесом и хромотой он не страдает. Увидев нас (или, скорее, мою собеседницу), старичок в ужасе попятился и, обернувшись кругом, бросился бежать с неожиданной для его возраста резвостью.
– Странный у вас какой-то староста.
– Действительно, я только сейчас стала это замечать. – Жослин задумчиво наклонила голову вбок. – Не далее как вчера вечером я ему битых три часа объясняла, почему Жан Пьер никогда не женится на его уродине дочери, а сегодня он от меня убегает… Ну так вот, о Волке еще говорят, будто он кроме человечины очень любит утку по-мексикански. Поэтому в нашем деревенском трактире ее подают как «любимое кушанье жеводанского оборотня», это привлекает массу посетителей. Под влиянием всеобщей шумихи, созданной вокруг Зверя, трактирщик даже подумывает переименовать свое заведение и назвать его «Волк и бабушка».
– А почему «Волк и бабушка»?
Или тут все сумасшедшие, или я начинаю медленно сходить с ума.
– Потому что «Волк и Шапочка» уже есть в соседней деревне, – пояснила, дивясь моей непонятливости, Жослин. – Ведь Красная Шапочка, бывшая любовница Зверя, жила именно там.
– Потрясно! У него еще и любовниц полный пучок… Ну все, я пошла. – Я попыталась сбежать.
– Подожди, это еще не все, – затрещала Жослин, хватая меня за руку, – еще говорят…
И тут я заметила, что профессора рядом нет.
– Слушай, ты не видела моего кота? – немного встревоженно спросила я.
– А, этого серого толстячка? Я не знала, что это твой кот. Он ушел уже довольно давно, во-он в ту сторону. – Она показала вдоль деревенской улицы.
– Спасибо. Но мой кот никакой не толстячок, это здоровая мужская полнота! – разделяя слова, четко произнесла я, страшно обидевшись на такой пренебрежительный отзыв о моем боевом товарище.
После чего с гордо поднятой головой, стуча деревянными башмаками, пошла в указанном направлении. Жослин так и осталась стоять, пришибленная моим равнодушием к ее информации. Мне не терпелось найти агента 013 – не гулять же весь вечер одной. Юбку все время приходилось приподнимать, чтобы не споткнуться, чепец съехал на затылок, а мысли были о… разном, в основном об Алексе.
Неожиданно дорогу мне перегородил усатый парень в форме и сказал, что он драгунский капитан Леон.
– Ну и что? – буркнула я тоном, не располагающим к дальнейшему общению, и попыталась его обойти. Однако француз не собирался уходить так быстро, а, наоборот, горел желанием познакомиться. Он обаятельно улыбался и не распускал рук, поэтому я снизошла до того, чтобы назвать свое имя. Что же, раз уж не удалось узнать ничего путного от сельчанки, может, капитан драгун знает побольше, и ради этого с ним стоит хотя бы недолго пообщаться. Мы шли по деревенской улице, капитан суетливо подпрыгивал, петушился, травил анекдоты, хвастался, осыпал меня комплиментами. Говорил, что он родом из Нормандии, а там живут лучшие во всей Франции парни, срывал придорожные цветы и совал мне в руку (я их украдкой выкидывала, уж слишком пыльные попадались…). В общем, капитан делал все, что в его понимании должно было непременно сразить мое сердце. Слушая его вполуха, я мрачно выглядывала везде своего кота.
– Вы кого-то ищете, мадемуазель? – ревниво вопросил мой поклонник.
– Я ищу своего кота Пусика, – сухо ответила я. – Но ничего страшного, думаю, он не пропадет. Лучше скажите, если не секрет, как вы собираетесь уничтожить жеводанского оборотня? Мне кажется, что для ваших вояк это безнадежное дело…
– Мы ждем, пока он снова покажет себя, – помрачнел капитан. – В последний раз он напал на молочницу в паре лье отсюда, у обрыва, мы организовали облаву, но все напрасно, в ловушку попал медведь, когда мы его обнаружили, он надавал всем тумаков и сбежал. А Толстому Жану вообще ободрал ухо, причем левое!
– О-о, какая трагедия…
Леон потер шею, наверное, вспоминая тяжелую лапу медведя, но уже через секунду беспечно улыбнулся. В общем-то парень он был беззлобный и даже симпатичный, черноволосый и скуластый. Но говорить с ним больше было не о чем, и я сослалась на безнадежно больную бабушку, сидящую дома в одиночестве, и попыталась распрощаться, но парень был на удивление прилипчив и отвязался, только увидев в конце улицы знакомых девушек, которые призывно махали ему рукой, безудержно хохоча. Бедняга, повинуясь естеству, извинился и вскачь понесся к ним.
А я, вздохнув свободно, вдруг почувствовала дикую усталость и решила, что кот действительно не пропадет и сам вернется домой. А до гостиницы я вполне доберусь и без его помощи. Боясь заблудиться, я пошла той дорогой, которой сюда забрела. Идя мимо низких глинобитных крестьянских домиков, утопающих в зелени фруктовых деревьев и кустов, я вдруг услышала кошачьи крики и призывное мяуканье. Так бывает, когда коты решают оторваться по полной программе с питьем селедочного рассола, как известно самого хмельного кошачьего напитка, с дракой и настойчивыми ухаживаниями за местными кошками. Эти крики доносились из чьего-то заросшего бузиной сада. Я решительным шагом направилась прямо туда и гавкнула изо всех сил! Мелькнули кошки, бросившиеся врассыпную, но я вовремя успела приметить и выхватить из кустов за шкирку грязного серого кота, лишь отдаленно напоминающего чинного и приглаженного профессора.
– О, извините, агент 013, я вам не помешала? – нарочито вежливым тоном осведомилась я, поставив кота на землю. Тот поднял на меня слегка осоловевшие зеленые глаза, покачался на задних лапах и выдал возмущенным тоном целую тираду:
– Что, я не имею права на личную жизнь?! Тут такие киски ходят, шерше ля фам, настоящие француженки! Когда доведется еще раз побывать в этой стране любви? Иди спать, киска, тьфу ты, девочка, и не пытайся учить старших. О, мон шер… лямур, лямур, лямур!
Замурлыкав, он демонстративно повернулся и бросился в кусты. Когда я уже вышла на дорогу, то снова услышала кошачьи серенады, еще более громкие и яростные.
«Ну, я вам это еще припомню, – рычала я, быстрым шагом направлясь к гостинице. – Сами развлекаются, как хотят, даже этот ханжеский кот раскрыл наконец свою истинную сущность, а меня оставили, бросили одну. Один пьет до поросячьего визга, другой по бабам… тьфу! по кошкам завинтилился! Вот наплюю на вас и на вашего драного волка и уеду в Париж – узнаете тогда. Я теперь агент, и вы несете за меня ответственность, будете искать как миленькие, пока не найдете. Но и тогда не факт, что я к вам вернусь, просите меня, умоляйте, а я, может, предпочту остаться в Париже и в этом времени, зачем мне домой?! Ничего, поживу без мамы, зато увижу французскую революцию. Хотя тогда мне будет лет пятьдесят, болезни замучают. Нет, как-то не в кайф это получается… Или, еще хуже, суд Робеспьера на гильотину отправит! Не-е, лучше жить сегодняшним днем. Найду Вальмона и соблазню его! Буду как маркиза де Мертей, куплю себе замок на вырученные от поимки Волка денежки. А что, я и сама его прекрасно поймаю! Потом устрою себе литературный салон, подружусь с Руссо и Вольтером, а Ватто и Буше будут писать с меня Коломбин. Хотя нет, похоже, этих двух художников уже нет. Ну да это поправимо, замена всегда найдется, Делакруа какой-нибудь…»
Бурча под нос и глядя под ноги, я не заметила, как вышла на задний двор гостиницы и стала спускаться к пустырю, куда сваливали мусор всей деревней. Уже смеркалось.
– Отлично выглядишь, крошка! – раздалось рядом. Опять Леон, этот ловелас несчастный деревенского масштаба вернулся, потому что у тех девчонок у него ничего не выгорело.
– Слушайте, Леон, – я, рыча, подняла глаза. Но это был не он… Мама дорогая! Передо мной, облокотившись о выступ замурованного окна, на задних лапах стоял не кто иной, как гигантский Волк со свалявшейся бурой шерстью. Пока я столбенела, раскрыв рот, Зверь, наслаждаясь произведенным впечатлением, передней лапой почесал себе косматую шею и снова выжидательно уставился на меня.
– З-здравствуйте, в-волчишка, – дрожащим голосом пролепетала я, тем не менее пытаясь выказать пренебрежение к его персоне. Понятно, что этот тип отличается повышенным самомнением. Терпеть таких не могу… Надо же было хотя бы попытаться поставить его на место. А перед смертью можно многое себе позволить.
– Ха! Волчишка?! – почему-то обрадовался Волк. – Хм, пикантно, еще ни одна девчонка меня так не называла, звучит так воркующе-нежно… Мне нравится.
В его огромных, красных, по-звериному выразительных глазах появился неподдельный интерес.
– Может, прогуляемся? – с улыбкой предложил он. Возможно, обычные волки не улыбаются, но этот точно умел это делать, к тому же с весьма многозначительным видом, почище любого киношного Вальмона, галантным движением подал мне лапу.
– Вы предлагаете прогуляться по пустырю? – набравшись храбрости, уточнила я, глядя на волчару снизу вверх.
– Конечно, но, если вас что-то смущает, прошу, не молчите, – заботливо проговорил серый кавалер, накрыв правой лапой мою руку.
– А… э-э… может, будет гораздо удобнее, если вы пригласите меня на чашечку кофе? Трактир рядом, к тому же становится прохладно… – стараясь быть убедительной, выпалила я.
Волк нахмурился (я задрожала), он спокойно, но уже со льдинкой в голосе произнес:
– Не считайте меня за круглого идиота, мадемуазель, в трактир мне сегодня вечером никак нельзя, да и завтра навряд ли. Потому что теперь на этом постоялом дворе поселился мой самый злейший враг – Густав Курбе!
Я аж подпрыгнула на месте.
– Но ведь он спит, – сболтнула я и тут же принялась корить себя и каяться, посыпая голову пеплом.
– Да?! Вы уверены? – Казалось, Волк раздумывает, в глазах его на мгновение мелькнула искорка злорадства, но только на мгновение, уступив место беспокойству. – Конечно, можно бы воспользоваться и расправиться с ним раз и навсегда, но слишком рискованно. Придется повременить. – И он снова с улыбкой обернулся ко мне: – Какие-нибудь еще есть предложения?
– Ну, может, тогда просто погуляем по деревне, я только сегодня приехала и не успела осмотреть все достопримечательности. Уже стемнело, так что вы никого не смутите, и нам дадут спокойно пообщаться.
Волк серьезно задумался:
– Вообще-то я эту деревню знаю вдоль и поперек, тут точно смотреть нечего. Из достопримечательностей разве что местные барышни, но сегодня вечером я только ваш. – Мой ухажер галантно поклонился. – О! Есть идея, ты сядешь мне на спину, и я мигом доскачу до ближайшего городка, там у меня есть безопасные места, где можно веселиться всю ночь напролет.
– Когда это мы успели перейти на «ты»?
– Ой, ну не строй из себя недотрогу, детка… Поехали!
– Пожалуй, нет, это перебор, я и так сегодня поступилась всеми принципами, – старательно смутилась я. – Вообще-то не в моих правилах гулять с незнакомыми волками.
– Но я ведь необычный волк, – выпятил грудь назойливый кавалер, – к тому же ты меня знаешь, зачем скрывать? Сейчас у меня пик популярности, о жеводанском оборотне знают во всей Центральной Франции, от Гаронны до Сены, не говоря уже о том, что весь Парижский двор только обо мне и судачит. Знаешь, как порой икается?
– Да неужели?
– Ага! Да и охотники время от времени достают. Все-таки популярность – вещь обременительная, – скромно потупив глаза, проговорил он. – Но тебе не нужно строить из себя целомудренную барышню, я же сразу понял по твоему лицу, что ты таковой не являешься. Хе-хе, – подленько захихикал он. – Но все равно ты трогательная милашка…
«Вот разбойник мохнатый, как же сейчас хочется дать ему пинка!» – мстительно думала я, гуляя с ним под руку по пустырю. А куда денешься? Он же просто волочит меня за собой…
– Слушай, волчишка, откуда ты знаешь Густава Курбе? Просто он мой не совсем близкий знакомый, но Густав ни разу не рассказывал мне о том, что встречался с тобой.
– О, это еще тот тип, чувствую, попортит мне шкуру! Лично я его никогда не видел, но благодаря своим связям знаю, что он сильный враг. Как известно, у великих много врагов, которые вырастают из завистников. Они пытаются ухватить хотя бы толику моей славы, просто как паразиты на теле. Ты думаешь, им нужны десять тысяч ливров, которые они могут получить за мою шкуру? Нет, они знают, что этих денег все равно не хватит на всех, и пытаются хотя бы потереться около и просто примазаться к моей фантастической популярности. А Густав Курбе, он не из них, и он даже не тот, за кого себя выдает. О, что-то я разболтался, разве с хорошенькими барышнями говорят на такие серьезные темы? – перешел он на игривый тон.
– Так кто же ты на самом деле? Умеешь разговаривать как человек, и еще много чего в тебе есть, что выгодно отличает тебя от обычного животного, – задумчиво спросила я, с любопытством заглядывая ему в глаза. Главное – не дать разговору закончиться и не переставая отвлекать волчару – мало ли что ему взбредет? Я даже думать об истинных его намерениях не хотела.
– Больно ты любопытна, крошка, для обычной деревенской девушки, – с подозрением проговорил Волк, слегка отстраняясь и, глядя на меня уже совсем другим, звериным, взглядом, медленно произнес: – Попробуем, какая же ты на вкус…
– Бабушка-а!!! – не своим голосом завопила я.
– Ты чего? – опешил Волк.
– Извини, я не то хотела сказать. А-алекс!!!
И тут с крыши гостиницы, у задней стены которой мы стояли, на нас упала сеть, раздались выстрелы, полетели камни! Свист, вой, огни, улюлюканье! Мы с Волком как угорелые бросились в разные стороны, он легко порвал сеть, вырвавшись на свободу, и прыгнул в ночь. Я видела бегущих к нам людей с ружьями, рогатинами, вилами. Запутавшись в сети, я бросилась к ним навстречу, рухнула и тут же почувствовала, как меня схватили в охапку. Пришлось вновь брыкаться и орать:
– Отпусти, волчара позорный! А-алекс!!!
– Это я и есть, твой Алекс. Не надо меня бить, пожалуйста, – взмолилось существо, схватившее меня, ослабляя хватку.
Я вытаращила на него глаза. Точно, это был Алекс. Волка и след простыл. Народ остановился в недоумении, похоже, никто не заметил, куда он делся.
– Сначала зовет, потом пинает, что за манеры у тебя, Лина Жаннет? – раздраженным тоном выпалил Алекс. – Я с голыми руками кидаюсь между тобой и Волком, спасаю тебя от верной смерти, и вот она – благодарность?!
Я была готова его укусить, командор предусмотрительно отпрыгнул в сторону. Охотники, солдаты, крестьяне – все столпились кучей и галдели. Один говорил, что Зверь кувыркнулся в воздухе и исчез, другой, будто тот превратился в летучую мышь, третий шутил, что оборотень спрятался у меня под юбкой. Его я постаралась запомнить…
Жак Коротышка суетился больше всех, призывая народ сейчас же идти в лес и завалить Зверя, больше ему некуда деваться, наверняка он туда и побежал. В толпе мелькал Меризо Замочная Скважина и прислушивался. Получалось, Алекс успел ближе всех подобраться к Зверю, а значит, с него и спрос. Я бросила в его сторону гневный взгляд, ружья при агенте не было и в помине.
