Текст книги "Замок Белого Волка"
Автор книги: Андрей Белянин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Это шутка? – Она неуверенно покривила губки. – Вы не похожи на мужчину, способного причинить вред женщине.
– В плане ведьм я так непредсказуем…
Её глубокие чёрные глаза на миг вспыхнули красным, и память услужливо подсказала – не ведьма, дампир. То есть вампиресса, способная жить среди людей, ходить при свете дня, пить кровь человеческую и животных, убивая по настроению даже своих. Коллегия дампиров в нашем городе, сколько мне известно, состоит исключительно из женщин и никому не подчиняется. По крайней мере, у них нет договора с Комитетом, как, впрочем, и нет постоянной войны.
– Я не ваша добыча.
– Ставр Белхорст, граничар из клана Белого Волка, – чуть отстранившись, холодно протянула она. – Вижу, мы поняли друг друга. Отлично, я тоже устаю от вранья. У меня нет ни просьб, ни вопросов, но есть предложение: тебя хочет видеть наша Госпожа.
Я промолчал. Людей моей профессии не приглашают в гости и не нанимают. Наша задача – охранять миры от несанкционированных проходов всяких тварей из Закордонья. В городские дела мы не лезем, так же как дампиры не суются к Граням.
– Тебе ничего не грозит.
– Я домосед.
– Мы слышали, у тебя есть дочь…
Я встал, молча посмотрел ей в глаза и оставил на столике деньги по счёту. Любой интерес к моим близким со стороны нечисти всегда заканчивается однообразно. Но убивать переговорщика прямо за столиком в кафе – это всё же дурной тон.
– Передайте вашей Госпоже, чтобы она больше не искала меня. Когда я захочу её видеть, то приду сам и вырежу всю коллегию.
– Ей нужна твоя помощь, и она готова заплатить, – раздалось мне вслед.
– Я не наёмник.
– Она знает, кто послал инеистых великанов.
– Это не тайна.
– Но ей известно, когда они придут снова.
Хорошо, сказал я сам себе, почему бы и нет? Отведу Хельгу с дядей Эдиком домой, а потом отлучусь на полчаса к дампирам, выясню всё, что может оказаться полезным, пойму их интерес, сопоставлю со своей выгодой и… Ну, собственно, гадать дальше бессмысленно. Пока ещё никто из моих знакомых не заводил дружбы с этими женщинами, однако раз уж наши пути пересеклись, то не будем раньше времени подставлять горло или хвататься за меч.
– Я освобожусь через пару часов.
– Официант, чашку капучино! Мне хочется посидеть здесь подольше. У вас такая располагающая атмосфера…
Молодой парнишка, восхищённо пялясь на знойную красавицу, бегом метнулся выполнять приказ.
Сеанс закончился через несколько минут, и я с улыбкой обнял Хельгу, выходящую из тёмных дверей кинозала.
– Как фильм?
– Потрясно!!! Там такие монстры, ва-ще-е… а-а-ай-я-а!!! – Она с умеренным визгом осторожно попрыгала вокруг меня, привычно стараясь никого не задеть. – А ты тут чего?
– Так, зашёл за вами.
– Па-а, от тебя сигаретами воняет.
– Я не курю, ты же знаешь.
– И женскими духами.
– Тем более не пользуюсь. – Я мысленно похвалил её отменное обоняние, забрал дожёвывающего билеты дядю Эдика, дал возможность моей девочке попрощаться с подружками, и мы быстренько вернулись домой.
Пока Хельга накрывала обед на скорую руку, мне удалось спрятаться в спальне, быстро перебирая в голове события сегодняшнего дня.
Итак, никто не намерен давать моей дочери её законное право на свободу выбора и самоопределения. Посланники Закордонья пытаются добраться до неё даже в этом мире, и враг достаточно могущественен, чтобы не жалеть никаких ресурсов – ни нечисти, ни людей.
Плюс ко всему своё слово намерен вставить и Комитет, а, как известно, светлые силы никогда не церемонятся с тёмными. Это понятно, они доподлинно знают, что по большому счёту победа в конце концов будет на их стороне, так почему бы её немножечко и не приблизить?
Если Комитет сочтёт это необходимым, то, думаю, они и всё Закордонье перепашут за какие-нибудь год-полтора непрекращающихся ковровых бомбардировок. Просто пока мы, граничары, им выгодны. Но если не отвлекаться от темы, то в свете сегодняшних событий их цель та же, что и у сил Тьмы, – моя дочь. И действовать они будут не менее решительно, раз уж Капитан написал мне «беги!».
– А теперь в дело третьей стороной вступает женская коллегия дампиров, – бормоча себе под нос, заключил я. – Им-то что надо от нас с Хельгой? И уж если на то пошло, то почему только они? Почему не Сторожевые Псы, не Чистильщики, не Серые ведьмы…
– Накаркай ещё, – укоризненно покачал кудрявой головой Эдуард, без стука входя ко мне и хлопком по плечу сопровождая на кухню, к аппетитному запаху омлета. – Ненавижу ведьм. Любых. Непостоянные они, только обещают, а я, может, уже полгода без секса…
– Всем за стол, а то остынет! – в последний раз предупредила Хельга.
Вообще-то это был и первый, но она в принципе не любит повторять дважды. Мы дружно уселись за стол. Омлет с сыром и зеленью был великолепен! Правда, это единственное, что моя умничка умеет готовить, но уж готовит на все сто! Я всегда говорил, чтобы именно омлетом она накормила своего будущего жениха, и тогда парень никуда не денется, потому как просто умрёт от тоски и голода, не имея возможности вновь попробовать этот шедевр. То есть поел – женись воленс-ноленс…
– Лапка моя, сегодня тяжёлый день, меня ждут на деловой встрече, но…
– Чего «но», папа? – зорко вскинулась она.
– Я лишь имел в виду, что ты могла бы отдохнуть в замке.
– Что?! А-а-а-а-а! Па, я тебя люблю!
Обычно от таких воплей Хельги лопаются электрические лампочки, а сейчас остатки разрекламированного омлета лишь залепили физиономию дяди Эдика и часы на кухне.
– Твой дядя пойдёт с тобой. Это моё условие, ок?
Эд подавился моим «ок», он всей душой ненавидел американизмы в нашей жизни, искренне считая себя потомственным славянином. Врал, разумеется, он же был скорее финно-угорский шведо-скандинав, но тем не менее как бы он ни относился ко мне, напоминаю, что Хельгу он любил самой искренней любовью дяди к племяннице. Не думаю, что кто-то был верен моей Хельге больше, чем он.
– Идите оба. Эд, если с ней… В общем, ты меня понял, да?
Он сделал удивлённое лицо и кивнул так, словно не услышал ничего нового. Ну, собственно, так оно и было… Помнится, когда Хельге было лет пять, он гулял с ней во дворе, и она упала с качелей. Эд привёл ребёнка домой с шишкой, и я едва не убил его там же, в прихожей. Он потом от меня месяц убегал, стоило сдвинуть брови, но куда по квартире на костылях убежишь…
– Лапка, он хоть в кино прилично себя вёл?
– Вполне. Юлька с Томкой его очень любят, он им как подружка, с ним обо всём говорить можно. Даже как парней охмурять.
Честно говоря, не подозревал, откуда у дяди Эдика такой богатый опыт в охмурении парней, но… Девочки правы, говорить с ним действительно можно о чём угодно. Он же псих, у него этически-нравственных ограничителей нет. Что он и подтвердил тут же, за столом, следующим поучительным наставлением:
– Хельга, имей в виду, мужчинам не нравятся леопардовые юбки, туфли на целой платформе без каблука и лифчики пуш-ап, зрительно увеличивающие грудь!
– Не нравятся, пусть не носят, – равнодушно посоветовала моя дочь. – Я к таким мужчинам без сочувствия.
Дядя Эдик сделал вид, что не понял намёка, и, оседлав швабру, упрыгал к себе переодеться. Я поцеловал дочку в щёку и попросил проконтролировать, чтоб он не попёрся в замок в излюбленных гавайских шортах. В последний раз он до икоты перепугал ими нашу толстую кухарку, а в результате на обед была пересоленная каша и полусырая, но изрядно подгоревшая по краям свинина. Полуголых девиц, украшавших шорты, честная кухарка обозвала блудницами, а парней на сёрфинговых досках вообще заклеймила дьяволопоклонниками.
Учитывая, что Эд мой друг и гость, никто не кинулся с устным докладом в святую инквизицию, но мы решили больше не рисковать. То есть я решил, и дядя Эдик, по моему недосмотру, заявлялся в этих «гаваях» ещё раза три, не больше. Но каждый раз был шок, хотя Эд и пытался прикрываться ладошками…
Через полчасика или меньше, уже сам убедившись, что они оба одеты правильно, я ещё раз обнял Хельгу, получил от неё поцелуй в щёку и отправился по своим делам. В замок они войдут и без меня, гобелен пропустит любого, кто хоть раз прошёл вместе с хозяином.
А я направился к торговому центру. Тот же юноша-официант сразу бросился мне навстречу, рассказав, что та женщина ушла, не дождавшись, но просила передать вот это. Обычная салфетка и быстро нацарапанный адрес. На вопрос, подходил ли к ней кто-то ещё, он ответил отрицательно. Я задумался. Дампиры не ограничены во времени, терпеливы, никого и ничего не боятся. Так почему она не дождалась меня? Возможно, ей звонили, официант точно не помнит, но ушла она очень быстро…
Я вышел на улицу, на стоянке взял такси и без предварительного звонка Капитану отправился по указанному адресу. По идее это было неправильным. Набрать номер старика стоило хотя бы в целях элементарной безопасности, но я всё ещё сердился на него из-за моей дочери. Справлюсь сам, без подстраховки. В конце концов, если меня хотят убить, то вряд ли будут приглашать для этого к себе домой.
Как и следовало ожидать, дампиры поселились на набережной, в районе городского ЗАГСа. И не потому, что они любят купаться или так уж млеют от ежедневного Мендельсона.
Просто там, где есть река, всегда много отдыхающих, а на любой свадьбе всегда найдётся не очень трезвая жертва того или иного пола. В этом смысле дампиры всеядны, в отличие от разнообразных вампирских кланов, где встречаются оголтелые феминистки и женоненавистники.
Впрочем, на граничар они, как правило, не нападают. Повторюсь, мы живём в хлипком, но мире, поддерживаемом другими органами правопорядка. Ибо безумная и бесконтрольная резня – кровь ради крови – не нужна никому. Комитет в это смысле очень строг и имеет весомые рычаги воздействия. Но появись у нас демократическая светлая организация, продающая тёмным лицензию на убийство человека, она была бы мгновенно уничтожена теми же дампирами за аморальность и неуклюжую попытку усидеть на двух стульях одной задницей.
Таксист высадил меня во дворике двенадцатиэтажной высотки. Найдя нужный подъезд и нажав на кодовом замке указанный номер квартиры, я ждал не более минуты, пока не откликнулся металлический репродуктор:
– Третий этаж, лорд Белхорст.
Я поднялся без лифта. Третий этаж, распахнутая дверь справа, на пороге в спортивном костюме та самая черноволосая дампир, которая болтала со мной за кофе.
– Прости, что не дождалась, в кафе всегда слишком людно. – Она привычно потянулась к моей щеке с поцелуем, но я вежливо отстранил её:
– Не люблю дежурных ласк.
– О, понимаю. Чтобы правильно воспитывать дочь, суровый отец должен быть во всём примером?
– Я не лучший пример и не лучший отец.
– Проходи, скромняга. – Она гостеприимно пригласила меня в своё жилище. – Надеюсь, ты не вооружён?
– Нам запрещено носить оружие в этом мире.
– Святая вода, чеснок, католическое распятие, карманная Библия?
Я отрицательно помотал головой.
– Проходи, садись, выпей вина. Госпожа примет тебя через минуту.
Она провела меня в богато убранную гостиную, указав на маленький низкий диван и стеклянный столик с бутылками и фруктами. Сама черноволосая скрылась в соседней комнате, из которой почти сразу же вышли две молоденькие девушки, чуть старше моей Хельги. Совершенно обнажённые, разве что золотые цепочки на щиколотках ног.
Они молча усадили меня на диван, одна налила фужер красного вина, другая быстро очистила мандарин. Я так же молча отказался от того и другого с лёгким оттенком брезгливости.
Люди. Обе эти юные красотки – люди. Дампиры берут себе в услужение лишь тех, кто идёт на это добровольно, безоглядно, без надежды на будущее и, разумеется, бесплатно. Они выполняют всё. Буквально всё, что ни пожелает госпожа или господин. Люди такого сорта наслаждаются самим фактом собственной покорности и полного, уничижительного подчинения другому. Когда от них уходит молодость, их, как правило, просто убивают. Благо всегда можно взять свежего раба…
Та же черноволосая дампир вернулась буквально через пять минут переодетой уже в длинный шёлковый халат, подхваченный тонким поясом. Она опустилась в кресло напротив, положив руки на подлокотники, и чарующе улыбнулась.
– Ты всё правильно понял, граничар.
– Никакой Госпожи нет. Ваш клан может объединяться перед лицом общей опасности, но в иное время вы одиночки, – подтвердил я.
– Тогда зачем пришёл?
– Из-за Хельги.
Дампир окинула равнодушным взглядом склонившихся у её кресла девушек и небрежным движением пальчиков указала на большое зелёное яблоко. Блондинка мгновенно кинулась чистить его маленьким ножом.
– Про девочку знают все наши. Есть негласная договорённость опекать будущую принцессу Асгарда. Ты в курсе, что сейчас происходит в городе?
– Я живу в очень ограниченном мире. Издержки профессии…
– Понимаю. – Она приняла из рук девушки очищенное яблоко. – Но ты не мог не заметить засилия чужаков. Кто-то открывает Грани, пусть не на твоём участке, но… Там копятся силы, которые хотят отнять твою дочь, и первые эмиссары уже здесь.
Я открыл было рот для ответа, но передумал.
– Белый Комитет? И как часто твой хвалёный Капитан спасает своих подчинённых? Мне напомнить, сколько граничар погибло за Гранями, сколько сидят в тюрьмах или никогда не выйдут из стен частных клиник? Вот именно. Теперь о том, что предлагаю я…
Мне хватило доли секунды, чтобы стряхнуть фрукты с подноса и швырнуть его в затылок блондинке, когда та замахнулась ножом на дампир. Внезапно взбунтовавшаяся рабыня рухнула к ногам возлюбленной госпожи. Вторая девушка, грязно выругавшись, разбила бутылку вина о подоконник и бросилась на меня, держа в руках опасную «розочку». Я ушёл от двух скользящих ударов, когда девушка захрипела, споткнулась и ничком упала на ковёр. Под левой лопаткой торчала рукоять того самого ножа для фруктов.
Взбешённая дампир пинком ноги перевернула блондинку:
– Эта подлая дрянь ответит за всё!
Девушка с трудом раскрыла глаза, посмотрела на меня и прошептала:
– Ей нельзя жить… Пусть она умрёт…
Мы с дампир уставились друг на друга.
– Что ты сказала?
– Пусть отец сам её убьёт… вы всё равно не…
Я понял. По крайней мере, всё, что сейчас было важным. Большего она не скажет. По крайней мере, мне и сейчас. Черноволосой дампир с пылающими глазами девушка выложит всё. Я вышел в прихожую.
– Дана, – раздалось за моей спиной.
Я обернулся, молча кивнул и покинул её квартиру. То, что дампир назвала своё имя, свидетельствует о почти интимном доверии. Получается, что сегодня я приобрёл друга или подругу, красивую и смертельно опасную, как улыбка бритвы. Уже на улице, вызвав по телефону такси, я попытался холодно взвесить всё, что она сказала и что не успела сказать…
На мою дочь ведётся охота. Кто-то намерен заставить её служить своим интересам, кто-то предпочтёт просто убить. Если при мысли о первых меня начинала переполнять ярость, то при мысли о вторых ярость, закипая, переходила в стадию неуправляемой ненависти. Скрипя зубами, я сел в такси, назвал домашний адрес и очень спокойно распланировал остаток дня.
Хельга останется в замке Кость до тех пор, пока дампир сама не выйдет на меня, а я ещё раз не переговорю с Капитаном. Она права, граничары редко доживают до тихой и спокойной старости. Привыкнув тамрешать все проблемы силой, здесь они попадают в тюрьмы или психбольницы. После отсидки или лечения им уже никогда не адаптироваться в нормальном мире, и их также никто не допустит к продолжению службы. Это крест.
Мне трудно сказать, что у нас удерживаются лишь лучшие, скорее – везучие. Удача – вот главная составляющая нашей профессии. Ну и обострённое чувство долга, ежедневно подпитываемое злобой тех, кто рвётся к нам из-за Граней. И очень часто на пути потусторонних тварей, помешанных на крови, стоит один-единственный человек с мечом…
Дома никого не было. Эд и Хельга давно ушли через гобелен. Я быстро проверил почту, повысил ставку на аукционе за кинжал барона Врангеля, запер двери на все замки и со спокойной душой отправился на службу. Переход был мгновенным, всего один шаг – и передо мной открылись полутёмные коридоры замка. Ну вот, дом, дом, милый дом!
Здравствуй, моё славное Средневековье! Как всё-таки здорово вернуться в добрый мир звона стали, ржания лошадей, пылающих бойниц, братских пиров и вечного боя за жизнь! В мир, где всё просто и внятно, где даже интриги врагов имеют под собой лишь одну цель – отнять у меня всё: замок, земли, людей, жизнь. А моё право – не бегать в полицию, не звать на помощь, не жаловаться в Страсбург, а честно отвечать ударом на удар. Молись или дерись, третьего не дано, самое то!
Упоённый этими бодрыми мыслями, я счастливо печатал шаг, пока не… то есть пока вдруг не понял, что меня никто не встречает. А где же этот… как его… Метью? Где его почтительное «вы вернулись, лорд Белхорст»?! Неужели за моё отсутствие произошло непоправимое и неприступный замок Кость захвачен?!
– Метью! – едва не подпрыгнул я, заметив, как из-за поворота выруливает сухопарая фигура моего верного пажа. Он шёл шагов на десять впереди меня и почему-то не оборачивался. – Метью! Я не понял, ты… Ты оглох, что ли?!
Этот подлец малахольный даже ухом не повёл, да ещё и начал нахальнейшим образом пританцовывать, бесстыже вихляя тощей задницей. Я догнал его, грубо развернув за плечо…
– Лорд… л-лорд Белхорст, это вы?!
– Нет, это граф Дракула!
– Вы уже граф?! Поздравляю, мой лорд!!!
– Метью, не доводи меня! Что это такое?
– Наушники от эм-пи-три плеера, – радостно пояснил он, выдёргивая из ушей пушистые шарики динамиков.
Я молча вставил один себе в ухо и вздрогнул. «В слезах парнишка, ему соврала я немножко, сдала подружка, должно быть, ей сейчас так стыдно, а мне что делать, мне теперь не оправдаться, найду другого, чтоб не плакал и не а-абижался-а-а-а!»
В висках мгновенно запульсировала режущая боль, перепонки лопались от хриплых воплей исполнительницы, а припев добивал окончательно, словно контрольный выстрел в голову… «Мерещится! То ли Большая, то ли Малая Медведица! Мерещится! То ли Большая, то ли…»
– Э-э… это что за бред?! Ни смысла, ни рифмы, ни ума, ни фантазии! Кто тебе это вообще подсунул? Говори, или прикажу отдать тебя в лапы инквизиции и сжечь на костре вместе с этой дебильной песенкой.
– Ваша дочь, мой лорд, – икнув, тут же сдал её побледневший паж.
– Сюда запрещено носить вещи из будущего! – непонятно к кому обращаясь, завопил я. – Здесь тихое Средневековье! Простые и незамутнённые умы! Тут умение читать считается первым признаком сатанизма! Какого дьявола безрогого ты слушаешь эту хрень?! Ты хоть что-нибудь в ней понимаешь?
– Э-э… довольно простая история, мой лорд… простите, граф! Девушка рассталась со своим любимым, он плачет, но во всём виновата подруга, и бедняжка вынуждена искать другого…
– И?!
– Я бы сказал, что это весьма печальная и поучительная песня, – твёрдо заключил он, глядя на меня честнейшими глазами. В них читалась непробиваемая вассальная преданность, готовность умереть за идею и искреннее недоумение моим недовольством.
Слегка придушить его или поставить в угол? Да, наказания не совсем равноценные, но всё лучше первого года его службы, когда мне почти каждый день хотелось убить об стену это ходячее простодушие…
– Где моя дочь? – кротко спросил я.
– Миледи Хельга во внутреннем дворе. Она с лучниками смотрит фильм про командора сэра Джеймса Бонда.
Мне резко стало плохо с сердцем.
– А до этого мы все смотрели «Бар «Дикий койот», – без малейшей жалости добил он.
Я пошатнулся, всем весом оседая на его плечо.
– И ещё. Леди Мелисса…
Я вскинул голову, мгновенно возвращаясь в сознание.
– Леди Мелисса вызвала священника. После того удара молнией она сочла, что нуждается в совете духовного лица.
Мне не оставалось ничего, кроме бессильных ругательств, марш-броска к себе в комнату, быстрого переодевания и второго раунда уже на площадке с лучниками, сидящими гурьбой перед маленьким нетбуком, на экране которого отплясывали три красотки в мокрых футболках.
– Что за дьявольщину вы здесь смотрите, парни? – прорычал я, с трудом удерживаясь от того, чтобы просто не зарубить чудо японской техники рыцарским мечом.
– Про любовь, – меланхолично вздохнули сразу трое лучников.
– Какая, к чертям, любовь?! Это адские картинки и сатанинское искушение! Любого, кто хоть пять минут смотрел на это ужасающее непотребство, проклянёт Святая Церковь!
Воины небрежно пожали плечами. Действительно, кого я тут хотел напугать адскими муками, епитимьями, отлучением или обвинением в отступлении от канонов истинной веры? Да у нас в замке каждый второй еретик, а я сам – так даже первый. Ладно, зайдём с другого боку…
– Где моя дочь? – нажал я.
– Миледи Хельга на конюшне, Седрик учит её надевать седло…
– Что?!!
– Ну, в смысле седлать, – так же рассеянно отмахнулись парни, не сводя глаз с блондинки на мониторе.
– Кого седлать?!
– Да кого угодно! Что вы докопались, лорд Белхорст?! Сейчас самое интересное, она будет петь его песню…
В иной момент негодяев бы выдрали плетьми и погнали со службы, но сегодня уступить пришлось мне. Нельзя наказывать одних за проступки других, а истинный виновник всего произошедшего даже не моя беспечная девочка, а тот, кто позволил ей протащить в Средневековье запрещённые вещи. И Эд мне за всё это ответит…
– Седрик! Хельга! – громко прокричал я, заходя на конюшню. Трое лошадей в ближайших денниках тут же повернули морды, сообщая, что Седрика здесь нет, а вот…
– Па-а, я тут!
Действительно, моя малышка нашлась через минуту в стойле Центуриона, который, выпучив глаза, осиплым голосом пытался объяснить ей, что не стоит с такой силой затягивать подпругу.
– Ещё чуть-чуть?
– Ещё чуть-чуть, и я сдохну, – честно предупредил мой боевой конь. – Мне говорить трудно, не то что бегать. Ты, вообще, хоть когда-нибудь, хоть кого-нибудь седлала?
– Попрошу без пошлых намёков, – вспыхнула Хельга, но подпругу ослабила.
На мой приход они не обратили никакого внимания. Пришлось прокашляться…
– Куда собрались?
– Дядя Эдик пригласил на пикник! – радостно откликнулась Хельга. – Мы берём Седрика, Метью, ещё такого симпатичного мальчика из охраны…
– Какого…
– Кудрявого. Невысокий такой, когда улыбается, на Джонни Деппа похож!
– Я спрашиваю, какого хре… – Глядя в её счастливо распахнутые глаза, я понял, что окончательно теряю контроль не только над собой, но и над своими людьми, животными, замком, а скоро и над всеми землями моего участка. – Милая, это моя вотчина, мой мир, моя работа. Здесь никто не может командовать, кроме меня, ничем, нигде и никем!
– Мы тебя тоже берём! Па-а, ну чё ты? Конечно, я одна не поеду, какой без тебя пикник…
– Никакого, – строго подтвердил я.
– Вот именно! – Она ласково прильнула ко мне и потёрлась щекой о плечо. – А с тобой – самый лучший пикник! Всё, договорились, тётя Агата собирает нам большущую корзину бутербродов, и едем, едем, едем!
– Седри-и-ик! – не выдержав, взвыл я.
Старый вояка появился так быстро, словно прятался у меня за спиной.
– Что-то случилось, сир? У вас икота?
– Нет, это… тьфу, какая икота? Седрик, что здесь вообще происходит? Где Эд? Кто такая тётя Агата? Куда все собрались? Кругом враги, Грани небезопасны, время послеобеденное, на какой такой, к бабуину, пикник вы направились на ночь глядя?!
– Не могли бы вы повторить всё это помедленнее? – честно попросил он.
Я застонал и постучал головой о столб денника. Обычно помогало, но не сейчас…
– Мы с тобой! – оповестила всех Хельга. – А кто не с нами, тот вонючий скунс и мой личный враг!
Личных врагов у неё не оказалось – и Седрик, и Центурион, и ещё двое случайно залетевших на конюшню лучников, по её примеру, стали биться головой обо что попало. Вроде бы я уже говорил о том, что теряю контроль над ситуацией? Это в прошлом. Контроль УЖЕ потерян окончательно и бесповоротно, а всё благодаря беззаботному появлению моей горячо любимой дочери там, где её не просили…
Меня спас звон колокола сторожевой башни.
– Тревога, лорд Белхорст!
Ну наконец-то… Наверное, никогда я ещё так не радовался нападению на мой замок.
– Узнайте, что там, Седрик! И приведите Эда.
Старик кивнул и выбежал вон, чуть слышно бряцая на ходу стальными доспехами.
– Па-а, чё, на нас реально нападают?! – восхищённо вскинулась Хельга. – Пошли посмотрим, а? Ну пошли, пошли, пошли-и!
Центурион философски пожал плечами, типа сам разбирайся. Да ради бога, а то когда-нибудь было иначе? В общем, моя лапка уволокла меня с конюшни быстрее, чем если бы я бежал за ней со всех ног. Фактически она просто вынесла меня, цепко держа за запястье.
– Докладывай, – криво улыбаясь, попросил я, когда моя дочь милостиво поставила меня перед запыхавшимся охранником. – Что у нас там?
– Сторожевые дымы. Два, – зачастил он. – Со стороны западного леса, там, где строевые сосны. Третьего дыма нет. Возможно, они верхами.
– На лошадках, да?
– Нет. – Я остановил пылкую Хельгу, явно предвкушающую киношную драку. – Если это дикие племена, то они придут пешком, а если западные готы, то они ездят верхом… на пленных!
Моя впечатлительная дочка икнула, прокашлялась в кулачок, гулко постучав себя в грудь, и быстро вспомнила о том, что она послушная девочка. То есть, скромно опустив глазки, тихохонько уточнила, что мы будем делать, где ей посидеть или чем заняться, пока я буду грозить пальчиком нехорошим захватчикам.
– Узнай, что там на кухне, – предложил я.
– Ок, нет проблем! – Она быстро чмокнула меня в щёку и бодренько убежала, высоко подняв длиннющий подол шерстяного синего платья. Ну хоть здесь она их носит, почему-то отметил я. В том мире Хельга, подобно большинству современных девочек, предпочитала полуспортивный стиль одежды.
– Сир?
– Да, Седрик.
– Вы всё ещё хотите оторвать сэра Эда от того, чем он сейчас занят?
– Молодая горничная, поступившая к нам в конце месяца, – не особенно напрягаясь, угадал я.
– Вы ясновидец, сир?
Вопрос не подразумевал ответа. В отличие от меня, молодой бог пользовался в округе не меньшей известностью, но бешеной популярностью среди так называемого слабого пола. Не знаю, кто придумал называть женщин слабыми, на деле-то они о-го-го, но сейчас речь не об этом. Эд каким-то удивительным образом умудрялся менять своих пассий, никого не обижая, ничего не обещая и ничем себя не связывая. Ко мне ни разу не приходили жаловаться беременные девушки, никто не подкидывал к воротам младенцев в корзинах и не заявлялся в компании вооружённой родни со священником и брачным договором под мышкой.
Я ему даже немного завидовал, для меня подобная мотыльковость никаким образом неприемлема. Не то чтоб не хочу, а просто не могу. Другая психология. Разумеется, после разрыва с матерью Хельги у меня были другие женщины. Целых две. Но это ни к чему не привело. Возможно, старая любовь всё ещё теплится где-то в сердце и не отпускает. Как глупо…
– Значит, всё-таки готы, – лично убедился я, глядя на первые ряды неприятеля.
Неопрятность и злобность этих племён вошла в поговорку: «Хороший гот – мёртвый гот, и никогда наоборот!» Вроде бы неглубокая шутка, но определённый смысл в ней есть. Готы – нечастые гости на наших землях, потому что знают, что мы кусаемся. Наш старый замок хоть и выглядит полной развалиной, что всегда искушает, но ещё ни разу не был взят неприятелем. Готы подходили к нашим стенам раз шесть или семь. Два набега наши отразили без меня, четыре с моим участием, и не буду врать, что всё это было безумно легко…
– Седрик, прикажи, пусть лучники займут свои места. Пусть всадники ждут своего часа. И пригони Метью подать мне доспехи.
– Я могу высказать своё мнение, сир? – уныло спросил он.
– Нет.
– Значит, вы опять возглавите отряд?
– Да.
– Но обрадуется ли ваша дочь, когда вы вернётесь к ней с окровавленным мечом? – с каким-то шекспировским драматизмом вопросил воин, прекрасно зная ответ.
Если хозяин находится в замке, то он не может отсиживаться в обеденном зале с бокалом вина, когда его люди бьются на стенах. Но, с другой стороны, шокировать собственную дочь видом папы-мясника, вернувшегося к обеду перепачканным чужой кровью, тоже не слишком красиво с точки зрения современной эстетики. Хотя чего париться-то, после боя вылью на себя ведро тёплой воды, и всех делов…
– Вы скажете пару слов воинам, сир?
Я поморщился, но признал, что всё-таки надо. И речь не о комиссарском поднятии духа у неуверенных в себе бойцах. Мои люди в этом не нуждались. Постоянная жизнь вблизи Граней с младенчества вырабатывала стойкое отвращение к смерти и столь же упёртую привычку жить. Бороться, убегать, прятаться, бить в лоб и бить в спину, не заботиться об условностях, а побеждать и жить! Каждый из тех, кто сейчас стоял во внутреннем дворе, имел огромный опыт выживания, мог драться всем, что попадёт под руку, был украшен десятками разнокалиберных шрамов и больше всего на свете ценил собственную шкуру. Понятие вассальной верности казалось им не более чем пустым звуком…
– Враг опять подступает к стенам нашим! – зычно начал я, с каждой фразой всё более и более набирая мощь. – Подобно бешеным псам, снова и снова бросаются они на замок Кость. Но мы всегда гнали их, прогоним сейчас и будем гнать впредь!
– Да, милорд! Да здравствует наш господин! Убьём их всех! – без особого энтузиазма, привычно отозвались парни.
– Но ради чего мы пойдём в бой? Ради моего титула? Ради ваших денег? Ради нелепой чести, придуманной королём, чтобы заменить нам совесть?
Воины не поняли, к чему я клоню, но всё равно вежливо покивали.
– Нет! Мы будем биться ради себя! Мы не позволим им дырявить наши шкуры! Кто любит получать стрелу или резаную рану мечом, а?! Я не люблю!
– И мы! Никто не любит!
– Так пойдём вместе и загоним в преисподнюю всех наглецов, решивших сделать нам больно-о-о!
– Да-а!!! – задыхаясь от хохота, взревели все эти брутальные мужики, а я в очередной раз почувствовал, какой же это кайф – примитивное чувство юмора в нежно любимом мной Средневековье! Простой мир, простые нравы, простое человеческое счастье…
– Прикажете стрелять, сир?
Я махнул рукой. Лучники, взявшие прицел, дали первый залп по выбегающим из леса «всадникам». Ни одна стрела не пропала даром. А иначе кто бы платил этим бездельникам?!
– Седрик! Командуйте на стенах! Эй, парни, обнажить мечи! Ждём сигнала.
Мы с Центурионом встали во главе маленького отряда. Если Эд успеет освободиться до того, как мы покончим с готами, то милости просим. Если же опять начнёт ныть, что мы не имели морального права начинать драку без его божественного участия, то…
– Второй залп. Третий. Че-э-этвёртый… Открыть ворота! – скомандовал я, приподнимаясь на стременах.
– Ты уверен, что мы не торопим события? – зачем-то уточнил нервно прядающий ушами чёрный конь.
