Текст книги "Казак в Раю"
Автор книги: Андрей Белянин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава третья
О том, что если вы – это как бы не совсем вы, а вам кажется, что наоборот, то повнимательнее загляните внутрь себя – уж хоть кого-нибудь вы там точно найдёте!
– Я этого не ем.
– И правильно, они в свинину специй переложили, тебе не понравится. Пододвинь её сюда поближе, пожалуйста…
– А говядины у них нет?
– Не богохульствуй, корова – это священное животное!
– Ну, хоть курица какая-нибудь, ма-а-аленькая…
– Сахиб, твоей подруге могут принести фазана. – Старый индус ничего не ел сам, но охотно потчевал негаданных спасителей. Тропические фрукты, просяные лепёшки, пряная свинина и молоко. Вроде бы всё съедобно, но не для всех…
– Ей всё равно нельзя.
– Почему? – вскинулась Рахиль.
– Во-первых, птица наверняка умерщвлена некошерным способом, во-вторых, её вряд ли готовил повар-еврей, в-третьих, съешь лучше банан, он поднимает настроение. Я ничего не перепутал?
Довольный вид сытого казака был просто несносен, тем паче что рядом с девушкой уже высилась гора банановых шкурок. С горя Рахиль цапнула миску тёплого молока и не отрываясь выдула с пол-литра.
– Не просквозит?
– Я не подвержена простудным заболеваниям.
– Хм, вообще-то я не в этом смысле…
Они сидели на потёртых циновках на веранде низенькой хижины старика. Жители всех восьми семейств (деревня и вправду оказалась маленькой) с песнями, плясками и притопами принесли свои дары долгожданным спасителям. Плату за киллерские услуги против злобного ракшаса оценили в овощах и фруктах: шесть тыкв, две дыни, большая связка неспелых бананов (плюс маленькая, но спелых!), целая корзина апельсинов и два ожерелья из цветов, более напоминающих погребальные венки. Некоторое время все наблюдали, как белокожие сахибы утоляют голод, а потом постепенно разошлись по своим делам. Старик тоже вышел на минуточку, и наша парочка почувствовала себя несколько брошенной. С другой стороны, появилась возможность откровенно поговорить…
– Иван, я, конечно, жутко извиняюсь, но таки не могу отделаться от ощущения, что вы ко мне почему-то неадекватно дышите в худшем плане.
– А попроще?
– Вот, опять – грубый наезд и мелочные придирки! Мама всегда говорила мне: «Не водись с русскими мальчиками, они научат тебя нехорошему…» Чему именно, мама? Но мама только мечтательно закатывала глаза, вспоминая молодость, и молчала, как мышь об крупу… А тут ещё и казак!
– Подъесаул, – важно подчеркнул господин Кочуев, привалясь спиной к бамбуковой стенке. Девушка кротко вздохнула, сосчитала до десяти, словно на что-то решаясь, и честно спросила:
– Иван, у вас никогда не было такого ощущения, что вы как бы не казак? То есть совсем не казак, если быть откровенной! А может, всё-таки и казак, но не настоящий, а?
– Кто?! Да я, чтоб ты знала… у меня по крови все в родне… Я ж за такие слова… Казачьему роду нема переводу!
– Вот это меня и смущало…
– Кровь казачья не водица!
– Ага, и это тоже… Иван, вам кто-то сказал, что вы похожи на казака, или вы таки сами это придумали?
– Казак в седле, что царь на троне! – уже багровея от нехватки поговорок, продолжал упираться бывший подъесаул.
– Уф, достаточно… – Рахиль аккуратно расправила на коленях белый балахон и невзначай добила: – Знаете, у меня такое впечатление, что по жизни вас окружали неискренние люди. Они вас жестоко обманули, вы строите из себя шолоховского героя, огрубляете манеры, простонародите речь, но всё это выглядит так искусственно… Почему вам никто не сказал, что у вас интеллигентное лицо, музыкальные пальцы и, видимо, неплохое образование… Заканчивали педагогический?
Молодой человек резко отвернулся, сейчас он был готов оказаться где угодно, даже в Аду, лишь бы подальше от этой (нужных слов не находилось) чернявой особы…
– Ой, я таки жутко надеялась, что вы не обидитесь, а вы надулись. И что я такого сказала? Ну, спросила… так могли бы и ответить!
– Знаешь, ЧТО…
– Ну вот, опять у вас во всём евреи виноваты!
– Я этого ещё не сказал! Но собирался… – Униженный и оскорблённый до глубины души, парень вряд ли был бы способен достойно поразить недоверчивую оппонентку холодной логикой и убийственными аргументами, но непарламентских выражений наговорил бы точно. Просто не успел… Из-за несвежей занавески вынырнул всё тот же дедушка-индус, склоняясь к его ногам в глубоком поклоне:
– Сахиб! Великий день, сахиб! Кали приняла нашу жертву, теперь её гнев не обрушится на нас.
– Да что вы говорите, – всплеснула руками девушка. – А почему вы всегда обращаетесь именно к нему и никогда ко мне, я что, заразная? А как у вас тут вообще к евреям относятся? Вы сами лично не антисемит? А почему?
– Слушай, отстань от человека. – Иван даже стукнул кулаком по циновке и, демонстративно закрутив усы, кивнул. – Я очень рад, что богиня решила ограничиться устным порицанием.
– Чем, мой господин?
– Ну, в смысле, что она на вас не очень рассердилась…
– На нас?! О, на нас нет, совсем нет, сахиб, – удовлетворённо осклабился старик. – Её гнев пал только на виновницу в смерти ракшаса. За ней придут…
– Ай, ну я так и знала, что здесь будет нехороший подвох!
– Рахиль…
– Нет, ну согласись, если всем комфортно, – так я здесь ни при чём, а если надо найти крайнего, таки чего его искать, когда вот она – я!
– Госпожа, – индус впервые склонился перед ней в поклоне. – Мне кажется, я вижу в твоих глазах недоверие… Знай же, что любой человек воистину счастлив, если великие боги отметили его своим взглядом. Гнев или благоволение – не так важно, боль, причинённая Кали, будет исцелена милостью Рамы, возвысив твою душу на путях Сансары!
– Угу, то есть дать конфетку или дать пинка в принципе одно и то же? И почему это меня совсем не радует… – вздохнула Рахиль. – А эти, ваши боги, они не могут вообще не обращать на меня внимания?
– О, это слишком большая честь, госпожа! Жить так, чтобы боги и не подозревали о твоём существовании, дано только избранным.
– Ну, в некотором роде я принадлежу к избранному народу, – начала было юная еврейка, но под искренне недоумённым взглядом старика вынужденно признала: – Ясно, здесь это не прокатит… А собственно, чего от меня хочет ваша Кали?
– Большей жертвы!
– И только?! Среднеупитанный казак её устроит?
Иван Кочуев едва не поперхнулся косточкой от финика.
– На алтарь должна возлечь ты, госпожа. Богиня жаждет именно твоей крови…
– Ха, между прочим, я успешно умерла! – гордо выпрямилась девица. – И не морочьте мне голову чепуховыми глупостями – ни на чей алтарь я не лягу!
– Сахиб, она не хочет…
– И что, я-то здесь при чём, – с раздражением буркнул казак. – Мне её прикажете укладывать?
– Вам? Меня?!
– Я сказал, не буду!
– А почему нет, опять национальные предрассудки?!
Иван поперхнулся вторично, откашлявшись, постучал себя кулаком в грудь и отвернулся носом к стенке.
– Госпожа, ты не можешь отказаться, – вновь решил вставить слово не просекающий проблему старый индус. – Вся деревня ждёт этого! Убив ракшаса, ты избавила нас от страданий, а покорившись воле Кали – одаришь нас её заступничеством. Сделав одно хорошее дело, закрепи его другим – круговорот Добра и Зла в природе должен быть естественным и гармоничным…
Тихо шизеющая от столь трогательной философии, Рахиль беззвучно выругалась на иврите и, гордо выпрямившись, вскинула автоматическую винтовку на плечо:
– Я тут недолго подумала и таки решилась – идите вы все знаете куда! Вот господин подъесаул подскажет, он, образно выражаясь, держит направление, периодически… когда приспичит.
Иван Кочуев молча проглотил и это «страшное оскорбление». Теперь в его душе образ горячей еврейской девушки чётко ассоциировался с одним непреодолимым желанием – лично поддерживать огонь под той самой сковородой, которую её заставят лизать черти!
– Госпожа, обернись, за тобой пришли!
Бывшая военнослужащая Израиля резко обернулась – через левое плечо, в положение стрельба с колена. «Галил» восторженно замер, прижавшись прикладом к её смуглой щеке. На махонькой деревенской площади собрались все жители разом. На их лицах застыло выражение благодарности и смирения, а за их спинами стояли рослые молодчики в белых одеждах, и в руках у каждого точно такая же автоматическая винтовка! Восемь стволов не мигая уставились в округлившиеся глаза Рахили…
После секундного размышления она подчёркнуто медленно встала, поставила оружие на предохранитель и молча шагнула на площадь. Индусы образовали живой коридор, молитвенно опускаясь перед ней на колени. Бритоголовые парни, почему-то явно славянской внешности, бдительно взяли её в кольцо. Сопротивляться было глупо, Рахиль не понаслышке знала, что такое война, и любая попытка поднять стрельбу в толпе мирных жителей значила для неё совершение военного преступления.
Героизм кукольных боевиков Голливуда тоже казался, по меньшей мере, неуместным – ради кого рисковать? Ради улыбающихся людей, равно приветствующих и её подвиг, и её жертвоприношение? Ради пожилого дедушки-индуса, уговорившего их прийти, дабы вкусить от даров, но так легко сдавшего её каким-то угрюмым адептам? И уж, конечно, не ради этого тупого, самодовольного, наглого, бессовестного, искусственного, неправильного гоя… Подъесаул, чтоб ему подавиться некошерной мацой и икать до второго пришествия!
Когда девушка под конвоем исчезла из поля зрения, деревенские жители дружно восхитились избирательной мудростью Кали и быстренько разбрелись по своим делам. Молодой казак задумчиво сжевал ещё пару фиников и засобирался в дорогу.
– Ну, как говорится, спасибо за хлеб да ласку, пора и честь знать.
– Сахиб покидает нас?
– Сахиб очень хочет найти свой христианский Рай для православного казачества.
– Тот, к которому принадлежит и чернокудрая госпожа?
– Нет, у неё должен быть свой Рай, маленький такой, узко иудейский, – чётко определился Иван. – Полагаю, все эти сказочки про жертвенную кровь существуют только для трудового индусского крестьянства. Вы же видели у этих ребят винтовки? Значит, цивилизация проникла повсюду, у Рахили выяснят, почему и как она сюда попала, и направят указанием соответствующих органов в нужную сторону. Нам с ней не по пути…
– Но, сахиб, – старик удивлённо всплеснул руками, – зачем тебе что-то искать? Разве эта благословенная земля вокруг не есть истинный Рай?! Ты сможешь трудиться на ней, завести семью, радоваться жизни и получать все духовные блага под ласковым взглядом Кришны!
– Нет, спасибо, не могу. У меня всё-таки другой Бог и…
– Но ведь ты отпустил свою женщину, отдав её кровь в жертву Кали! А значит, послужил делу Кришны, ибо ничто на свете не происходит без его божественной воли. Ты покорился ему и успешно проникся его Сознанием. Зачем искать другой Рай, теперь ты такой же, как мы… Оставайся с нами, сахиб!
– Минуточку, минуточку, – души продвинутого подъесаула коснулся неприятный холодок, – я не такой, как вы!
Глава четвёртая
О том, что жертвоприношение – это всего лишь нечто среднее между искренней благодарностью и предоплатой. Но попробуйте объяснить это жертве…
Честно сказать, ни малейшего стыда или раскаяния в связи с потерей своей случайной знакомой он не испытывал. Более того, будучи искренне убеждённым, что взрослая девочка с автоматом не пропадёт, Иван, скорее, обрадовался её уходу. В любом случае лишних трагедий на пустом месте разводить бы не стал, но речи старого индуса почему-то здорово царапнули сердце…
– Выслушай меня, сахиб! Я слышал о вере в распятого Бога и в душе смеялся над ней… Ваш Христос – всего лишь одна из атавар великого Кришны, а люди Запада приняли очередное перевоплощение Бога как рождение новой веры. Кришна, Кришнос, Кристос, Христос – истина близка, с неё достаточно всего лишь сдуть шелуху наносных имён. Стоит ли бежать за следом солнечного луча в пыли, когда достаточно поднять глаза и узреть само Солнце! Говорят, Кришна-Христос возвратился в Индию и провёл здесь зрелые годы, постигая все тайны Вселенной под руководством мудрейших гуру. Только получив посвящение и титул «махатмы», он вернулся к своим ученикам, а его религия – лишь отголоски древних ведических учений. Что же мешает тебе обрести истину?
– Не знаю…
– Это так просто, – обезоруживающе улыбнулся старик. – Смотри, надо сесть вот так, вот так сложить руки, прикрыть глаза, освободить свой мозг от всех мыслей и пятнадцать тысяч раз произнести «Харе Кришна!». Благодать и просветление не замедлят сойти на твою голову, ибо…
– Действительно, так просто, – задумчиво признал молодой человек. – И ведь не возразишь ничего, всё логично, разумно, осмысленно и бездоказательно… А кому они тут нужны, эти доказательства? Тут же истина прямо с небес проповедует дымными черепами и спецназом в белом – для недостаточно проникшихся. Господи-и!
– Что случилось, сахиб, зачем так кричать?!
– Господи, если каждому воздастся по вере его, – не унимался Иван Кочуев, – то ей ты, значит, боевую винтовку пожаловал, с патронами! А мне?! А я, значит, уже и не человек, да, Господи?! Я что, до старости в этом идиотском ночном белье по Раю бегать должен!..
– Сахиб сошёл с ума, – испуганно забормотал индус, кинувшись звать на помощь соседей.
– Господи, ну что тебе стоит? Я ведь – казак! Ну, пусть не самый настоящий, пусть Рахиль была права, да разве только от генов зависит честь человека и его душа… я – казак! И буду им по воле твоей, Господи. Я ведь казак, правда?!!
– Да ради бога, – громогласно донеслось из ниоткуда. Над деревенькой словно пронёсся вихрь, его дыхание срывало соломенные крыши, гнуло пальмы и завязывало узлом хвосты священным коровам. Мгновение спустя всё стихло. Перепуганные индусы, вылезая из всех щелей, замерли, сражённые увиденным…
Усатый парень в несуразном белом балахоне исчез, а вместо него на бамбуковой веранде стоял бравый молодец в блестящих сапогах, синих штанах с лампасами, новенькой гимнастёрке, заправленной под ремень, и лихо заломленной казачьей фуражке! Спору нет, таких слов и деталей одежды местные наверняка и не знали, но то, что этот «сахиб» уже никогда не примет Сознание Кришны, – поняли все… А глянув в синие глаза отчаянного подъесаула, должны были бы догадаться, что оно и к лучшему: новообращённый казак – штука непредсказуемая…
К сожалению, многоопытный старичок-индус на этот раз дал досадную промашку. Вместо того чтобы признать случившееся очередным «волеизъявлением Кришны» и по-мирному разойтись, он вдруг бросился в толпу с криком:
– Дух чёрного демона Раваны поглотил разум сахиба! Ныне телом его владеют духи тьмы! Остановите несчастного, презревшего волю Кали, пока он не обрёк на страдание и нашу деревню!
Местные послушались: старики, женщины и дети разошлись в стороны, традиционно завывая на какой-то ритмический мотив в стиле Раджа Капура. Немногочисленные мужчины сбегали куда надо, вооружась верёвками, бамбуковыми палками и припрятанными шнурочками касты душителей-тугов. Видимо, специфика религии давала им возможность без особенных угрызений совести переходить от любви к ненависти, от дружбы к вражде, от гостеприимства к предательству. Как говорится: «Не важно, хороший или плохой поступок – Добро и Зло относительны, главное, чтобы, совершая его, ты ни на миг не терял в сердце любовь к Кришне!» А дальше было следующее…
Первым делом Иван Кочуев снял фуражку, чинно опустился на колени и широко перекрестился от одного погона до другого. Речей не произносил, наоборот, был благоговейно тих и духовно возвышен. После чего так же неспешно встал, аккуратно вытянул из ножен шашку, полюбовался на клинок, сделал пару пробных взмахов и дружелюбно заявил:
– А порубаю всех к чёртовой матери!
Нападающие стушевались. В добрых пронзительно-синих глазах бывшего подъесаула было что-то такое убедительное, не советующее воспринимать его слова как шутку. Более того, казачья шашка оказалась начисто лишена юмора, косо сбрив полбороды самому ретивому…
– Сахиб, ты не прав! – чётко обозначил новую позицию старик-индус, первым бросившись наутёк. Мудрому примеру бодро последовали и прочие, площадь опустела в мгновение ока. От нечего делать молодой человек срубил парочку бамбуковых столбов, навес рухнул, засыпав его сухими листьями.
– Качество стали – превосходное, Златоуст, дореволюционная работа, практически антикварная вещь! Теперь я могу со спокойной душой отправляться на поиски своего, православного, Рая, где моя мятущаяся душа наконец-то вкусит покоя, блаженства или чего-то там в этом роде. Дорогу, разумеется, никто не знает. Но если сам Всевышний пошёл на такие подарки, то в указании пути уж точно не откажет… Так мне куда, Господи, направо, налево, прямо?
Откуда-то из-за бамбукового лесочка донеслось эхо далёких выстрелов.
– Понятно, – не стал спорить верующий казак. – Пойду спасу эту богоизбранную нацистку с феминистическими тараканами в голове.
Он бросил шашку в ножны, с удовлетворением посмотрел, как на начищенных сапогах бликует солнышко, и отправился в военный поход. Перестрелка то затихала, то вспыхивала вновь, почему-то было ясно, что это не просто своеобразный расстрел еврейской возмутительницы спокойствия, а именно полноценный бой с возможным применением танков и артиллерии. Кстати, а подумай тогда Рахиль о танке, ей бы ведь дали, наверное? Надо будет предложить при встрече, вот уж повеселятся ребята…
Иван скоренько прошёл всю деревеньку. Камнями вслед никто не кидался, из-за угла не нападал, а еле слышные проклятия сводились к одному: «Чтоб все сахибы с перепадами настроения и неустоявшимися религиозными взглядами шли прямым путём к козе в трещину!» Подъесаул ускорил шаг, его вера претерпела изменения в лучшую сторону, и отныне, с Божьей помощью, он был готов выступить против кого угодно. Вот только с чего он взял, что эта помощь будет постоянной…
Компактный храм богини Кали оказался в двух шагах от деревенской окраины, то есть практически сразу за последним сараем. Неуютная рощица обвитого колючими лианами бамбука, замшелый резной алтарь в обрамлении пожелтевших черепов, что-то вроде каменной арки, а под ней двухметровая статуя кровавой индийской богини из чёрной бронзы. К ней вела хорошо утоптанная тропа, вдоль которой, за рядами пальм, сидели бледные бритоголовые в обнимку со своими автоматами. На появление казака при всём параде не отреагировали никак, видимо, не сочли опасным.
– Здорово дневали, – вежливо гаркнул Иван. – А где тут есть одна моя знакомая иудейской наружности?
Один из парней поднял взгляд и, не поворачивая головы, осторожно указал пальцем на алтарь, а потом покрутил тем же пальцем у виска.
– В смысле, эта психованная там? – прозорливо догадался подъесаул. – Никому ничего не отстрелила? Вы уж не обижайтесь на девушку – она с утра на стрессах – Рай не тот, бананы приелись, ещё небось и что-то женское не вовремя пожаловало. Как говорят, ПМС страшней ПКСа, и нет спасения, пока сам не пройдёт. Так ничего, ежели я с ней по-товарищески побеседую, а?
Поскольку никто особенно не возражал, Иван Кочуев, не прекращая пустопорожней болтовни, продолжил движение. В этот момент из-за алтаря высунулся ствол автоматической винтовки, и грозный голос честно предупредил:
– Ещё два шага, и я застрелю ещё одного антисемита!
– Рахиль, ты что, меня не узнала?!
– Ой, я умру! Ой, у меня оборвалось всё, что могло оборваться, – вы таки ограбили где-то хор песни и народной пляски?
– Ищите и обрящете, просите и воздастся вам! – наставительно заметил просвещённый казак, встав перед алтарём. Отчаянная госпожа Файнзильберминц приветствовала его сухим армейским кивком.
– То есть вы тоже что-то похотели, и вот оно?
– Именно, а ты, как я вижу, категорически отказалась приноситься в жертву?
– Вы отвечаете вопросом на вопрос?
– Кто бы говорил?!
– Действительно. – Рахиль бегло оглядела окрестности и, убедившись, что никто из бритоголовых не рискует высунуть носа, продолжила: – До последнего момента я думала, что всё это глупая шутка, и пару раз даже хихикнула без предупреждения. Но когда они привели меня сюда и над алтарём всплыло нежное личико их богини, я крупно засомневалась… Как вы думаете, мы вообще в Индии?
– Э-э, вроде бы да…
– Иван, временами вы бываете буквально культурным человеком, я ценю вашу образованность, но гляньте бегло – неужели это индусская Кали?
Подъесаул непонимающе огляделся. Бронзовая статуя, несомненно, изображала ту самую богиню, которую он не раз видел в учебниках по научному атеизму. Добрая еврейка с виноватой улыбкой ткнула дулом автомата куда-то вверх, Иван задрал голову…
– Ой, ё..!
– Вот и я таки в том же абзаце…
Прямо над алтарём, колыхаясь над верхушками пальм, на наших героев укоризненно уставилось благообразное девичье лицо в белом капюшоне с тиарой на лбу. Иван готов был поклясться, что где-то такое уже видел, но когда и где…
– А-а…
– А у них патроны кончились, – отмахнулась израильтянка. – Кстати, стреляют хуже, чем пьяные бурундуки в тире! Если они вас убьют, так это будет уже чудо…
– Хм, я бы не это…
– Нет, так я тоже могла перестрелять их всех на фиг в плане кампании по борьбе с террором, но вы же знаете – у меня мягкое сердце! Вдруг у них всё ещё есть мама?
– Но вообще-то…
– Но я же с вами не спорю – вы мужчина, вам видней! Хотите, вместе поперерешаем всех, это будет так по-казачьи…
– Это лицо… по-моему, оно пытается нас благословить, – сумел вставить слово призадумавшийся молодой человек. – Причём крестным знамением! Получается, что мы всё-таки в христианском Раю?!
– Э-э нет, Ванечка, ничего такого не получается… – Рахиль настороженно оттопырила ушко и скрылась за алтарём. – Жутко извиняюсь, что не могу подкрепить голословное утверждение железобетонными аргументами, но сейчас вон те козлы начнут развлекаться снова. Может, посидите со мной, пока они будут палить навскидку по кузнечикам?
– Ты же… у них же патроны кончились?
– Ой, ну вы как моя бабушка, она тоже никогда не играла в компьютер! Боевой запас у этих големов восполняется через каждые десять минут. Откуда, почему, зачем – не знаю, но видела! Таки я могу подвинуться…
– Господи, бред какой-то, – неуверенно поёжился казак, из-за пальм тем временем действительно начали высовываться автоматные дула. – Всё неправильно, всё не так, всё с ног на голову, и хоть бы какая-то капля смысла…
Первые же выстрелы копнули землю прямо у каблуков его сапог!
– Вы вовремя, я нервно опасалась, что они успели пристреляться, – дружески пояснила девушка, когда Иван с матюгами плюхнулся к ней за алтарь. – Знаете, обстановка не очень располагает к откровенности, и всё же я полна нерешённых вопросов. Хочется знать в деталях, но можете не отвечать…
– Я её вспомнил!
– Да ну?! Что прямо вот так, кроме шуток, родные черты или видели в страшном сне…
– Это Дэви-Мария-Христос!
– И за что вы меня так пугаете?!
