Текст книги "Отель «У призрака»"
Автор книги: Андрей Белянин
Соавторы: Галина Черная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 3
Голубая шмаэлья
Утро началось с того, что мы оба опоздали на работу. Видимо, Эльвира проснулась раньше, но меня будить не стала. Когда я открыл глаза, она уже стояла передо мной при полном параде, с уложенной причёской, в своём обычном деловом костюме. И как я не проснулся от шума фена? Может, у меня был бы шанс уложить её обратно в постель…
– Я, кажется, вчера ночью наговорила лишнего, – смущённо улыбнулась она, не зная, с чего начать.
– Правда? Я и не помню, – улыбнулся я пересохшими губами.
– Ну, прости за прямоту, у нас что-нибудь было?
– Нет, – не стал врать я.
Она замешкалась с ответом.
– У меня в «Гранд-отеле» на десять назначено интервью со знаменитым шишпанским[6]6
Шишпания дословно переводится как Страна бедных рыцарей (Шиш-пан-и-я). Даже их главный национальный герой – это нищий старый рыцарь с тарелкой на голове.
[Закрыть] шеф-поваром. Он приехал к нам в рамках Года шишпанской культуры. А сеньор Эспиноза Мадридос дель Кастаньедос вообще никому не даёт интервью.
– То есть тебе непременно надо там быть?
– Прости, милый, о переносе не может быть и речи, – страдальчески вскинула бровки моя любовь. – Мой редактор договорился об этой встрече ещё месяц назад, буквально закидав письмами руководителя шишпанской культурной делегации.
– Понимаю.
– Час назад шеф прислал напоминалку. Раньше я такие вещи не забывала, но с тобой я становлюсь очень рассеянной. Сама себя не узнаю. – Она послала мне воздушный поцелуй и развернулась к дверям.
– Постой, мы хотя бы пообедаем сегодня?
– Я позвоню, – обернулась она уже в прихожей и, послав ещё один поцелуй, исчезла за дверью.
Мою душу пронзил смутный укол ревности. Высокопарно, конечно, но обстановка тому соответствовала. Шишпанцев у нас принято считать опытными покорителями женских сердец. Уже одно то, как они танцуют, демонстрируя всем выбритые подмышки… Эх!
Стараясь не думать ни о чём, я принял душ, оделся в несвежее и поспешил на работу. Спецслужбы по борьбе с терроризмом ещё не приехали (оперативно же они работают), а в камере предварительного заключения дежурно переругивались фальшивый «адвокат» и настоящий портной.
Из наших в участке был только капрал Флевретти. Он сообщил, что террориста заберут уже через полчаса или раньше, шеф задерживается, а Чмунк охраняет пепелище до приезда криминалистов и там провёл всю ночь.
– Поеду, подменю его, – решил я, снова натягивая куртку, как вдруг понял, что Флевретти от меня явно что-то прячет.
Когда я зашёл, он с широкой улыбкой смотрел на экран монитора, а когда заметил меня, хитро поджал губы, давя улыбку, и быстро свернул окно. Первая мысль была о том, что это какая-нибудь порнушка. Но просмотра порно на работе он никогда не скрывал. К тому же какое-то шестое чувство мне подсказывало, что это нечто касающееся меня. Поэтому я, не дав капралу опомниться, быстро шагнул вперёд, повернул монитор к себе и открыл единственную свёрнутую страницу.
Архангелы с пулемётом! На экране были мы с Эльвирой! Да, да, в том самом отеле. Я без рубашки, а она в своём секс-прикиде! То есть практически ничего, кроме трёх треугольничков в нужных местах, сапоги и перчатки. Да я убью того, кто это сделал!!!
– А разве ты не знал, что хозяин этого отеля снимает всех своих постояльцев на видео? – с фальшивым удивлением спросил Флевретти. Видимо, уж он-то всегда в курсе таких вещей.
Я лихорадочно нажал кнопку просмотра. Это было настоящее кино, хороший ракурс, свет, правильно установленная камера. Эльвира вышла из душа уже одетой в чёрный латекс. Конечно, одеждой это можно было назвать с большой натяжкой, но всё-таки. Потом она зажгла свечи, и тут постучал я. Дальше вы всё знаете.
Видео заканчивалось на моменте, когда она зашвырнула мою рубашку на люстру, экран потемнел, и картинка исчезла. Рог даю, что камера была спрятана на той же люстре. Да, а второй рог можно пожертвовать на то, что я сегодня же придушу владельца отеля.
– И он всё это выкладывает в инет?!
– Нет, только самое удачное, то есть грязное, видео. – Флевретти очень старался, но не смог скрыть ехидную усмешку.
– А как ты это нашёл?
– Дружище, да я сто лет как подписан на его новинки. Не переживай ты, вы с Эльвирой сегодня герои дня, вас транслировали онлайн! Вон уже тысяча шестьсот двадцать три просмотра. Все до последнего надеялись, что увидят всё, и облом-с…
Мне стало плохо в области желудка. Не хочу висеть в Интернете-э-э!!!
– Но это же преступление против свободы прав личности!
– В нашей стране нет, – указывая взглядом на тонкий томик Конституции, напомнил капрал. – Тем более что никто особо не против, его сайт популярен, и многие не прочь попасть туда ради минуты славы. У большинства современных чертей считается нормой переспать и разбежаться. Тех, кто начинают жить вместе, а то и женятся, считают подозрительными чудиками. Помнишь ту же Чёрную Паучиху? Вот она конкретный пример того, что только ненормальные вступают в брак! И… упс! О вас этого не скажешь, шеф!
Я, как до этого капрал, тоже не заметил появления комиссара, хотя сигнализация звучала по углам всего участка ещё минут пять.
– Это было давно, – не размениваясь на приветствия, буркнул толстяк Базиликус. – Тогда почти все женились, но в основном потому, что родители заставляли.
– Вас тоже заставили родители? – обрадовался любопытный донельзя и бестактный до безобразия капрал, но, спохватившись, скромно потупился.
– Всё, прекратили разговоры и занялись делом! Сержант, куда вы намылились?
– Хотел подменить рядового Чмунка, – остановился я.
– Хорошо, но ненадолго, – решил комиссар, исчезая за дверью своего кабинета. – С вас ещё подробный отчёт по вчерашнему делу.
Тощий Флевретти мигом вынырнул из-за компьютера и загородил проход:
– Ну… так, значит, вы это всё? Ты теперь в свободном полете? Хочешь, познакомлю с одной классной цыпочкой? Ей только сорок пять, товар первой свежести. Хотел сам за ней приударить, но у меня сейчас и так трое, одну уже почти уломал.
– Извини, мне надо идти.
– Эй, постой! Ты что, хочешь разобраться с месье Годаром? Не надо, ты его плохо знаешь. Он же тебе ничего такого не сделал, даже прославил…
Я захлопнул за собой входную дверь, только на улице осознав, что сейчас услышал. Ещё слово о «славе», и хорошую затрещину получил бы уже мой товарищ по службе.
Я без спроса и раздумий взял машину шефа, завёл мотор и поехал во вчерашний отель, но тут зазвонил телефон. Шеф. Поколебавшись пару секунд, я взял трубку.
– Не смейте трогать месье Годара! Он мой старый друг! – сразу начал орать комиссар. – Я сам с ним разберусь. Сейчас же ему позвоню, и он уберёт ваше дурацкое видео. А вы можете его обидеть, он же для всех старается!
Это было уже слишком, я бросил телефон. Значит, Флевретти меня сдал. Ладно. Я резко развернул машину и поехал к Чмунку. Навестить извращенца с кинокамерой всегда успеется. Надеюсь, шеф знает, что говорит, и этот гад уберёт видео. А пока можно вернуться к работе. Тем более что эксперты-криминалисты могут приехать в любую минуту, а отчёта по делу так и нет…
Я вновь вспомнил слова капрала перед моим уходом. Мне стало как-то неуютно, а неуютность всегда вызывала во мне раздражение. Да кому какое дело до наших с Эльвирой отношений? Кого касается, сколько мы собираемся быть вместе? Неделю, месяц, год, два? А может, мы вообще поженимся, даже если это пережиток?!
Хотя вряд ли она сейчас на такое согласится, поэтому не будем торопить события. Сам-то я был уверен, что эта девушка – моя судьба. И закроем тему, а то ещё наболтаю какой-нибудь высокопарной чуши, за которую мне же потом будет стыдно.
Подъехав к бывшему ателье, я нашёл Чунгачмунка стоящим на посту у несуществующего уже входа.
– Мальчишки пытались рыться в развалинах вигвама Таки Умеющего Шить, – доложил он. – Но бежали от моего томагавка!
– Куда бежали?
– В магазин. Хотят купить себе такие же.
– Спасибо, рядовой. Вы свободны. Иди, отдохни, – мягко добавил я, положив руку ему на плечо. – Поезжай домой, отоспись. На сегодня у нас одна бумажная работа…
– А что скажет Большой Отец?
– Его я беру на себя.
Индеец кивнул с благодарной улыбкой, оседлал своего железного мустанга (то есть велосипед) и, зевая, уехал на свою квартиру. А буквально через десять минут прибыли наконец эксперты-криминалисты и занялись сбором улик на пепелище.
Я им не мешал. Ко мне, как представителю местной полиции, они относились свысока, но мы к этому уже привыкли и в свою очередь считали их снобами-ботаниками. В служебно-розыскной работе в сравнении с нами они ничего не понимали, а мы в сравнении с ними – в лабораторной экспертизе. Так что всё честно.
Рассказав об обстоятельствах взрыва и ответив на все вопросы, я был милостиво отпущен. Глянул на часы, решив, что ещё успеваю на обед с Эльвирой, если, конечно, она тоже освободилась. Но сначала, разумеется, позвонил шефу, доложил, что бригада экспертов приехала в полном составе и работает на месте, а я взял на себя смелость освободить на сегодня Чунгачмунка от службы, если, конечно, не появится ничего срочного. Со всем этим комиссар согласился, сообщив в ответ, что смущавшее меня видео уже убрали. Я покраснел…
– Так что я сдержал обещание. И вы послушайтесь моего совета, забудьте о претензиях к месье Годару. Он хотел как лучше.
Я сжал зубы, чтобы не высказать ему прямым текстом, что я думаю о таких милых гражданах, как его приятель. Но гнев уже начал остывать, работа отвлекла. Похоже, что из уважения к шефу мне действительно придётся просто забыть о произошедшем. Хотя я по-прежнему считал, что оставлять безнаказанным такое вторжение в личную жизнь нельзя. Особенно в личную жизнь полицейского! Как граждане смогут рассчитывать на нашу защиту от преступников, если все будут знать, что мы и самих себя не можем защитить.
В общем, скрепя сердце и пообещав шефу, что не буду ничего предпринимать в отношении этого бандита Годара, я позвонил Эльвире и договорился об обеде. К счастью, она уже освободилась, и мы спокойно встретились через полчаса в нашей кофейне.
По дороге я отметил, что на улицах ничего не напоминало о серии взрывов, прогремевших вчера в нашем маленьком городе. Жители занимались своими делами, разве что хмурились мне больше, чем обычно, а это приятно. Конечно, не из-за того, что я рисковал своей шкурой, спасая город от террористов, это никому не интересно. А вот моё участие во вчерашних съёмках эротического видео – о, совсем другое дело!
– Я должен тебе кое-что сообщить. Только не волнуйся и не принимай близко к сердцу, – осторожно начал я, когда Эльвира вошла в кафе, осветив улыбкой весь зал, и, целомудренно чмокнув меня в щёку, села на пододвинутый мной стул.
– Ты про домашнее видео, которое снимает старик Годар? – беспечно отмахнулась она. – Я думала, это придаст остроты нашей первой интимной встрече – секс на всеобщее обозрение!
У меня отвисла челюсть.
– Я собиралась тебя предупредить, – продолжала она, насыпая пять ложек сахара в малюсенькую чашку кофе. – Но совсем забыла про дурацкую камеру, когда увидела твои раны. И ты из-за этого переживал?
– Из-за того, что весь Интернет будет видеть меня голым?! Что ты, конечно же нет! Моя мама в Полякии с детства мечтала, что её сын станет порнозвездой!
– Милый, прости. – Эльвира опустила глаза. – Я же не знала. Но зато мы теперь так популярны. Я всё утро получаю комплименты, причём не только от знакомых. Теперь все Мокрые Псы пускают на меня слюни. Это так весело!
– Да уж, безумно. – Я скомкал салфетку, представляя, что это шея хозяина отеля.
– Ну, не ревнуй, я сама тебя ревную, к тебе же, наверное, пристают не меньше? А женщины, как правило, активнее. Так что…
Я не стал признаваться, что, хвала Люциферу, ко мне ещё никто не приставал. И мягко перевёл тему, спросив, как прошло утреннее интервью. У неё сразу загорелись глаза, и она едва не подпрыгнула на стуле.
– Это было грандиозно! Сеньор Эспиноза именно такой, каким я представляла себе шишпанцев, – черноволосый, пылкий, страстный, музыкальный и всё время пританцовывающий в ритме пламенко. Кстати, он единственный, кто кладёт в шмаэлью не морских тараканов…
– Креветок? – уточнил я.
– Да. А обычных рыжеусых домашних. За это нововведение в кулинарии он был награждён у себя на родине званием гранда и целых полтора года был личным поваром шишпанского короля.
– Да ну? – не поверил я.
– Честное слово! Чтоб мне в рай взлететь, – скрещивая пальцы, поклялась Эльвира. – Говорят, он потерял место из-за зависти и интриг недоброжелателей, которые подсунули королю в шмаэлью пластмассового таракана, отчего у его величества случился запор.
Лично мне казалось, что его величество следовало бы лишить трона уже за то, что он не отличает обычного таракана от пластмассового…
– А ты слышал что-нибудь об их празднике молодого вина?
– Кажется, это где-то на юге, – попытался припомнить я. – Там, где жители собираются в центре города, обливают друг друга вином и забрасывают помидорами?
– Да, да! А ещё они поджигают друг на друге одежду, чтобы проверить, какое вино самое крепкое, – мечтательно всплеснула руками Эльвира. – Хотела бы я там побывать…
– У нас в Полякии не хуже. Может быть, не с тем размахом, конечно, но праздник весеннего самогона до сих пор отмечают в каждом селе.
– Тоже поджигают? – чисто по-журналистски заинтересовалась она.
– Не просто, – загадочно улыбнулся я. – Самогон наливают в бутылку, поджигают и бросают в сарай соседа. У кого громче рванёт, тот и победитель. А побеждённый восстанавливает сгоревшее имущество за свой счёт.
– Я хочу это видеть!
– Договорились. Поедем в сопреле.
Счастливая Эльвира тут же поцеловала меня на глазах у всего кафе и, дождавшись, когда официант поставит перед ней тефтельки и уйдёт, с энтузиазмом продолжила:
– А его бригада поварят? Это же настоящие артисты! Ты бы видел, как они чистят овощи, распевая серенады, и танцуют на столе в национальных костюмах. Меня даже потянуло пересмотреть пару шишпанских сериалов. Кстати, ты сегодня вечером свободен?
– Скорее всего да, а что?
– Меня ждут на торжественном ужине в честь презентации знаменитой шмаэльи от сеньора Эспинозы. Приглашение на два лица. Ирджи, там будут подавать самые изысканные блюда! Похоже, я у тебя переквалифицируюсь в кулинарного критика. А сеньор Эспиноза, кажется, ещё и приверженец котолонских оттенков в шишпанской кухне.
– Сегодня у меня только отчёты, – сказал я, совершенно не разбираясь в чьих-либо кухонных оттенках. – Если что, думаю, я и отпроситься смогу.
– Не нужно, банкет в семь, ты и так успеешь. Но смокинг в аренду тебе лучше взять заранее, а то мало ли, я не знаю, когда они закрываются. У Изи Изряилевича были отличные смокинги, жаль, что судьба с ним обошлась так несправедливо. – Эльвира печально поджала губки, но великодушно не стала обвинять меня в аресте портного.
– Какой ещё смокинг? – испугался я. – Зачем? А точно без этого нельзя обойтись? По-моему, моя форма вполне сойдёт за официальный костюм.
– А у тебя есть парадная форма? Нет? Тогда не сойдёт. Я знаю, фрак можно арендовать в свадебном салоне «Дон Купидон», здесь неподалёку. Как выйдешь, направо и через улицу.
– Ладно.
– Ну всё, любимый! Я побежала, редактор уже должен прочесть мою статью, нужно будет внести его поправки и отправить текст в набор. А ещё я хочу написать отдельную заметку про шишпанскую кулинарию.
Она вскочила, не заморачиваясь со счётом, перекинула сумочку через плечо, чмокнула меня в щёку через стол и убежала. Я ещё даже не взялся за отчёт, а моя девушка велит мне идти в свадебный салон, мерить смокинг. Нет, мерить я там, конечно, ничего не собирался. Просто возьму первый попавшийся костюм своего размера или приблизительно своего и уйду, чтобы уже не думать об этой фигне и заняться наконец служебными делами. Я доел свой бифштекс с кровью, расплатился и вышел на улицу. А там пять минут, и я пришёл к нужному месту. Пся крев…
Уже одна витрина с чёрными свадебными нарядами заставила меня содрогнуться и сделала ноги ватными, но я пересилил себя, толкнул дверь, ещё одним усилием воли заставив себя шагнуть за порог. Чего не сделаешь ради любимой, верно?
Две чертовки просто засияли, увидев меня, и обменялись многозначительными взглядами. Я готов был провалиться сквозь землю! Сегодня же выскажу Эльвире всё о её резко открывшемся пристрастии к эксгибиционизму прямым текстом и не без мата…
– Месье Брадзинский, какая радость! Неужели это действительно вы? А повернитесь в профиль! А рубашку можете снять? – наперебой затараторили пожилая администраторша и юная продавщица.
– Недоброго дня. Мне нужен смокинг. У вас есть размера икс эль? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал сухо и строго, сразу отметая лишние шутки и расспросы. И когда только весь город успел слазить на этот извращенческий сайт? Они там что, днюют и ночуют?!
Но хозяйка-администраторша столь тонкого намёка не поняла:
– Конечно, конечно, для вас всё есть. Геката, принеси-ка месье Брадзинскому тёмно-синий, это подчеркнёт цвет его глаз. Раздевайтесь и примерьте!
– Нет, спасибо.
– Но почему? Вам нечего скрывать.
– Он мне нужен всего на один вечер. Без примерки.
– На сегодня? Какой вы шустрый, право, – таинственно перемигнулись обе дамы. – Неужели мадемуазель Фурье успела так быстро найти платье? И где будет бракосочетание?
– Сколько с меня? – резко спросил я.
Хозяйка поняла, что ответов не будет, и с кривой улыбкой назвала сумму.
– Заплатите, когда вернёте смокинг. Мы же вас знаем. И кстати, у вас такой привлекательный торс, мы оценили-и…
Цапнув пакет, в который краснощёкая Геката уложила смокинг, я пробормотал какие-то слова благодарности и пулей вылетел из магазина. Какое счастье, что это видео всё-таки удалили…
Вернувшись в участок, я наконец смог спокойно приступить к написанию подробного отчёта по вчерашним событиям. Часа через два дело было сделано.
Хотя, конечно, нам понадобилось ещё несколько дней, чтобы полностью закрыть следствие о террористической организации «Хвала Амбар». Всех четверых захваченных членов преступной группировки ждали серьёзные сроки, потому что нечего взрывать всё подряд ради повышения культурного уровня населения. Плюс покушение на жизнь полицейского.
Избежать тюремного заключения удалось только гражданину Бронштейну, чего, конечно, можно было ожидать с его талантом. Ему простили всё, включая даже столь идиотский поступок, как взрыв собственного ателье. Причина, как всегда, была самой банальной.
За него встала горой стовосьмидесятикилограммовая жена мэра, которой Изя сам звонил и плакался, а давить на жалость он умеет. В результате он отделался незначительным штрафом и присуждением шести лет исправительных работ в новом ателье без права выезда из Мокрых Псов. Такие приговоры у нас не редкость, и каждый раз после этого мне хочется уволиться из органов…
Когда я зашёл к шефу сдать отчёт, он как раз собирался полдничать. Перед ним были разложены на тарелочках фаршированные перцы, тушёное мясо с картофелем по-тюркмэнски, домашняя лапша и тазик крабового салата с майонезом. Похоже, очередная диета послана лесом. Это в его стиле.
В этой книге я, кажется, ещё не упоминал, что наш комиссар – любитель разнообразных диет. Даже за время моей недолгой службы здесь он успел уже побывать минимум на трёх. Последней, кажется, была порошковая. Порошковое молоко, порошковое пюре, порошковый суп, порошковое пиво и т. д. Закончилась, когда вместо порошкового кефира супруга по рассеянности положила ему пакетик порошкового клея…
– Не хотите присоединиться?
– Спасибо, я поел.
Но старина Базиликус был намерен поболтать.
– И что это вы так взвились из-за этого несчастного видео? – благодушно начал он, берясь за вилку. – Месье Годар – почётный гражданин нашего города. Многие ему с радостью платят деньги, лишь бы он разместил видео с их участием на своём сайте. А вам с Эльвирой сделали подарок, вывесив вас бесплатно. Ещё его прадедушка начинал семейное дело с подглядываний за постояльцами в замочную скважину. Потом зарисовывал; правда, не очень хорошо у него получалось. Хотя картины у него покупали, у него даже стиль был свой эротический, этот, как его… супрематизм.
– Это где треугольники делают это с квадратиками?
– Да. Дедушка уже фотографировал, с дерева. Правда, камеры были тогда громоздкие, на треногах, так что он не один фотоаппарат разбил, падая с дуба. Ну а внук уже догадался снимать видео на камеру. За верное следование традициям месье Годара выбрали почётным членом городского управления. Да и мэра он тоже шантажировал, говорят, было чем…
– Вот в это я больше поверю.
Тут шеф смутился, откашлялся, сказал, что даже если у мэра и есть тайные делишки, то не полиции их обсуждать. Я воспользовался этой заминкой, пожелал ему приятного аппетита и рванул к дверям, уточнив, не будет ли каких-то указаний на сегодня.
– Нет. Займитесь текущими делами, а то с позавчерашнего дня ими никто не занимался.
– Слушаюсь, месье комиссар!
Я забрал со стола Чмунка папку с заявлениями. Последней была жалоба горгулии на сломанный копчик: как я понял, это именно она пострадала вчера на площади. В травме был обвинён я, сержант Брадзинский, устроивший теракт в центре города без всякого предупреждения, когда она, как мирная жительница, законопослушно летела в магазин за свежей печенью. «Мы привыкли, – писала горгулия, – что полиция всё время что-то взрывает, стреляет, сажает невиновных, но это уже выходит за всякие границы!» Обещала добраться до столицы, если мы не принесём официальные извинения и не компенсируем её траты на новое платье и лечение сероводородными ваннами. К тому же, пока она лежит в больнице, мы должны два раза в день ходить к ней домой и кормить её пятнадцать кошек.
Я слегка забеспокоился: что, кошки ничего не ели со вчерашнего дня? Сразу набрал оставленный ею номер, на том конце провода мурлыкающий баритон успокоил меня, что они все в порядке, еда в холодильнике есть, а если что, так им и самим в магазин сходить не проблема. Кошки, вообще, у нас очень практичны, деловиты и сознательны, не то что некоторые граждане.
– Когда деньги на карточке закончатся, мы вам сообщим, – предупредил незнакомый кот, видимо, главный в их банде. – А так прошу понять её, офицер, пожилая одинокая женщина, хотела получить немножко заботы и срубить по-лёгкому деньжат.
– Она написала заявление.
– Так порвите его! – посоветовал кот, явно собираясь вешать трубку. – Извините, что пришлось из-за нас беспокоиться, мы не хотим вас отрывать от ваших служебных обязанностей. Мур-мур, и всего наилучшего с мадемуазель Фурье! Такое видео, о-ля-ля…
Хотя в его голосе и слышалось присущее кошачьим высокомерие, но я немного успокоился. Кошки считают всех, кроме себя, немножко неполноценными. Это есть, это данность. Но я бы предпочёл иметь дело с ними, чем с большинством жителей Мокрых Псов.
Остальные заявления были подобного типа и на ту же тему. У какой-то пожилой чертовки после того же взрыва лопнула пробка в ухе, и якобы теперь она ничего не слышит, а потому департамент полиции обязан обеспечить ей безбедную старость. Справки от медиков она не предоставит, ибо, учитывая её возраст, мы просто обязаны верить ей на слово. Вот её бывший муж всегда ей верил и умер здоровым!
Я не искал в этом хромую женскую логику, а просто отложил в сторону для подачи шефу, пусть сам разбирается. Тем более что и мужские заявления были не хуже. «Слышал от соседей о взрыве. Сам не присутствовал, но поскольку я актёр и натура у меня впечатлительная, то почувствовал резь в сердце, запил и не вышел на работу. Требую за мой прогул взыскать с сержанта Брадзинского! В крайнем случае купить мне ещё чего-нибудь крепкого для успокоения нервов».
Венчали кипу заявлений три жалобы на голубей, которые после того же многострадального взрыва начали гадить на горожан с удвоенной силой. Вопреки устоявшемуся поверью, богатства это никому не приносило, а большинство наших жителей круассаном не корми, но дай им написать жалобу в какую-нибудь инстанцию!
Я раздражённо захлопнул папку с бумагами, и в этот момент раздался телефонный звонок. Незнакомая мне, визгливая чертовка из местного департамента культуры обвинила меня в порче культурного и исторического памятника.
– Кто будет платить за сломанные рога основателя нашего города?! Это полицейский произвол! Вы приносите вреда больше, чем любой террорист, у них хотя бы есть культурные ориентиры! Мы требуем сегодня же принести публичные извинения и оплатить в троекратном размере сам ремонт плюс компенсация за моральное…
Я повесил трубку и выдернул шнур телефона. С меня на сегодня хватит. Пусть Флевретти с этим разбирается, когда придёт с обеда. Или куда он там направился? Общеизвестно, что капрал питается томатным соком с перцем. И, как правило, не покидая рабочего места, поскольку ленив до икоты.
Встав и потянувшись, я снова почувствовал вчерашнюю резкую боль в правом боку. Собственно, после взрывов у меня всё тело было в синяках, дело привычное. Но та боль, что сейчас опять ударила меня в нижнее правое ребро, свидетельствовала как минимум о переломе. Вчера я, видимо, просто слишком устал, чтобы это сообразить. Пожалуй, стоило бы выбраться к врачу. Я глянул на часы, прикинув, что до встречи с Эльвирой ещё достаточно времени, и тихо улизнул из участка.
Благо что клиника находилась буквально в одном квартале от нашего отделения, по той же улице. А по закону полицейского с такой серьёзной травмой обязаны принять без очереди. Впрочем, очереди и не было…
– Куда? – подняла на меня немигающий взгляд старая горгулия за стойкой регистрации.
– К врачу, – пояснил я очевидное.
– К какому врачу?
– У меня сильно болит ребро, возможно, перелом и…
– Не ставьте сами себе диагнозов, больной, – строго прикрикнула горгулия. – Диагноз может поставить только врач!
– Собственно, я и говорю, что мне надо к врачу, – терпеливо согласился я.
– Тогда надо заполнить карточку. Ваше имя?
– Ирджи.
– Фамилия?
– Брадзинский.
– Профессия?
– Полицейский.
– Хм, а не порноактёр? Я ведь вроде бы видела вас по Интернету, вы там с рыжей журналисткой интервьюировались…
Я сдержал рвущееся из груди рычание: сколько же народу в городе подписано на этот извращенческий сайт месье Годара?!
– Могу идти?
– Нет. Надо заполнить анкету.
– Хорошо, – сдался я, уже понимая, что зря сюда зашёл.
– Итак. Где родились? От кого? Чем болели в детстве? Когда переехали в Мокрые Псы? Имеете ли медицинскую страховку? А зачем она вам? Почему не платите врачам напрямую? Какие прививки? А от собачьей чумки? Где справка о том, что вы не наркоман? Лечились ли в психиатрической клинике? А почему? А в другом городе? А если мы проверим?
Примерно через час, когда я уже был доведён почти до кипящего состояния, к нам подошёл хирург, тощий, жилистый чёрт в чёрном халате с закатанными рукавами. Прорезиненный фартук был забрызган кровью, а из кармана торчала рукоять специальной пилы.
– Изидора, дай молоток, – потребовал он и улыбнулся уголком рта. – Больной ждёт, а обезболивающее кончилось. Вы ко мне?
– Нет, – мгновенно «выздоровел» я. – Просто зашёл… заполнить анкету.
– Сознательный гражданин – редкость в наше время. – Хирург подмигнул горгулии, забрал большой деревянный молоток и ушёл обратно в операционную.
– Эй, вы чего, Ирджи Брадзинский из полиции, передумали лечиться, что ли? А зачем же тогда отняли у меня столько времени?! Ходят тут всякие…
Когда я пулей вылетел из этого заведения, общее моё состояние можно было описать строкой из песни популярного барда, ставшего гимном нашей медицины: «Скажи ещё спасибо, что живой!» Я тормознул ближайшее такси, назвал адрес и, только когда меня высадили у высокого роскошного здания с белыми колоннами и претенциозными скульптурами голых чертей с крылышками, глянув на высокомерное лицо швейцара, «вовремя» вспомнил, что мой арендованный смокинг остался в участке.
– Задница архангелова, – тихо выругался я, понимая, что смотаться за ним уже не успею, и так уже опоздал минут на десять. Пришлось молча оправить свой запылённый полицейский китель и, сдвинув плечом швейцара, шагнуть навстречу судьбе.
Нетерпеливо покусывающая губу Эльвира ждала меня в роскошном фойе. Она была просто восхитительна в длинном красном платье с серебристой паутиной на плечах и чёрных туфлях на высоком каблуке.
– Наконец-то, – прорычала она сквозь зубы, цапнула меня за рукав и потащила в главную залу. – Почему ты не в смокинге? Мы же договаривались.
– Извини. Костюм остался в участке, я не успел переодеться.
Мы взбежали на второй этаж по изящной мраморной лестнице, а потом по коридору, богато украшенному картинами и скульптурами. Прошли вперёд, утопая едва ли не по щиколотку в чудесном старинном ковре, перед нами распахнулись резные двери красного дерева и…
Дьявол, какое нищее убожество встретило нас внутри!
Обшарпанные потолки, вздувшийся, а местами и просто выломанный паркет, обрывки обоев на стенах и затхлый запах сто лет непроветриваемого помещения, где тем не менее важно прогуливался весь бомонд Мокрых Псов. Черти и чертовки, разнаряженные с ног до головы, отдельная делегация гномов-финансистов, даже здесь не выпускающая из рук навороченные планшетники, и две представительницы крупнейших горгульих диаспор. Последние, правда, сидели на подоконниках, трясли золотыми украшениями и плевали во все стороны, но в остальном вели себя прилично.
В центре зала на трёх табуретках стояла огромная сковорода, наполненная той самой шмаэльей. Аромат казался невероятным! Толстенный горбоносый чёрт в несвежем поварском колпаке помешивал рис с морскими гадами обычной совковой лопатой. Заметив меня, он дёрнулся, побледнел, оставил лопату и начал пятиться. Я не привык, чтобы на полицейскую форму реагировали таким образом. По крайней мере, честные черти редко бледнеют при встрече со стражем законопорядка. Просто честных чертей у нас мало, мелкие грешки есть почти у каждого…
Но Эльвира вновь потащила меня куда-то в сторону, к длинным столам с шестью бочками, где разливали традиционные шишпанские вина. Мне понравился кисловатый «Сервантез». А она, продегустировав всё, остановилась на «Хойе», сказав, что ей очень понравился его кроваво-терпкий вкус.
– Милый, возьми мне ещё две кружки этого чудесного вина. А я схожу за шмаэльей, – перекрикивая хихикающую толпу, бросила моя любимая.
Я вновь повернулся к винному сомелье, сделал заказ и, пока жгучий испанец нацеживал вино из дубовых бочек, вежливо спросил:
– А что, у вас всегда так весело?
– Сам удивляюсь, сеньор, – честно ответил молодой чёрт, сверкая белыми зубами. – Вообще-то по программе сегодня шмаэлья и вино, а после ужина пламенко. И первое, и второе, и третье не считаются смешным у нас на родине.
Я недоверчиво обернулся. Гости за моей спиной торопливо ели руками знаменитую шмаэлью из дешёвых пластмассовых тарелочек, глупо хихикая, смеясь, а кое-где и нагло гогоча, словно полные психи. Идущая мне навстречу Эльвира с двумя тарелками в руках дожёвывала на ходу морского таракана, так что усики креветки торчали у неё из уголка рта, и счастливо улыбалась.
