Текст книги "Отель «У призрака»"
Автор книги: Андрей Белянин
Соавторы: Галина Черная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Андрей Белянин, Галина Черная
Отель «У призрака»
Глава 1
Вкус тринадцатого снега
…Я шёл на работу в приподнятом настроении. Стояла на редкость хорошая погода. Сквозь тучи пробивались лучи холодного солнца, на деревьях давно не было ни одного листочка, белые мухи[1]1
Единственные насекомые, которые почему-то выбрали зиму, чтобы плодиться и размножаться.
[Закрыть] стаями кружили в воздухе, а под ногами скрипел снег. Редкие прохожие, попадавшиеся по пути, были также неулыбчивы и на ходу пытались толкнуть меня плечом. Это невольно умиляло, мягко напоминая нам всем о предстоящем празднике.
День тринадцатого снега – любимое торжество каждого, у кого было детство! И даже те, у кого его не было, типа кобольдов или горных троллей, всё равно не отказывали себе в удовольствии присоединиться к всеобщему веселью.
Это же главный зимний праздник! Интересно, как его будут праздновать здесь, в Мокрых Псах? Я вспомнил, что моя мама в этот день всегда пекла специальные поляцкие пирожки. С мухоморами и гвоздём! А перед Днём тринадцатого снега у нас был традиционный двухдневный пост. Естественно, все успевали наголодаться и всей роднёй набрасывались на огромное блюдо с пышущими пирожками! Тот, кому доставался гвоздь в пирожке, считался самым счастливым и искренне верил, что ему весь год будет сопутствовать удача[2]2
Разок мой двоюродный племянник решил схитрить и стал глотать пирожки не жуя. В этот день никому не достался гвоздь. Но вечером в больнице мы узнали, кто его съел. Хитреца три дня отпаивали касторкой, и всё равно не удалось избежать операции. С тех пор он стал очень осторожен и любую еду ел маленькими порциями, что не помешало ему до совершеннолетия лишиться ещё двух зубов. Он и гвозди-то глотать начал, потому что потерял уже четыре зуба. Да-да, гвозди к нему так и льнули, везучий был парень…
[Закрыть]…
Мне же, к несчастью, так ни разу и не достался вожделенный пирожок с гвоздём. Я всегда огорчался по этому поводу, даже не раз пытался подговорить маму, чтобы она заранее показала мне, в каком пирожке гвоздь, но мама лишь смеялась и шлёпала меня полотенцем, чтобы не лез под руку. Как же мне было обидно…
И только когда я уезжал на учёбу в Парижск, на нашей последней дружеской вечеринке вдруг стало понятно, что я единственный из моих друзей и родственников, кто сохранил все зубы! С тех пор я поминал маму и её чудесные пирожки только добрым словом.
Дорожка перед нашим полицейским участком была расчищена. Наверняка постарался рядовой Чунгачмунк, он любит порядок. Я толкнул дверь, вошёл в прихожую под вой демона Уфира[3]3
Сигнализация, которую мы не выключали.
[Закрыть] и едва успел расстегнуть верхнюю пуговицу пальто, как на меня набросились со спины.
– Флевретти, что за шутки?!
Я бы легко справился с тощим и не любящим спорт, как и любые другие усилия (типа ухаживания за женщинами вне Сети), капралом, но просто растерялся от неожиданности. Признаться, первая мысль была, что наш любитель томатного сока попросту сбрендил. А меж тем он явно использовал все силы, пытаясь повалить меня на пол, и делал это вполне серьёзно. Из своего кабинета на меня поднял тяжёлый взгляд комиссар Базиликус.
– Что происходит, шеф?!
– Сержант Брадзинский, прекратите сопротивление! А теперь немедленно сдайте удостоверение и бляху! Наденьте на него наручники, капрал.
Это было как шкафом по голове. Из райских кущ родного отделения полиции я словно бы был брошен в самую глубокую бездну беззакония. Всё происходящее казалось страшным фарсом, у меня невольно опустились руки. Я перестал сопротивляться и позволил Флевретти надеть на себя наручники. Меня арестовало родное отделение! Но за что?!
Повернув голову, я увидел у камеры предварительного заключения рядового Чунгачмунка. Мой друг-индеец сидел на полу, скрестив ноги, закрыв лицо руками, и тихо покачивался из стороны в сторону.
– Да-да, – сурово подтвердил капрал Флевретти. – Ему стыдно за того, кого он считал героем и старшим братом. Он, между прочим, с самого утра так сидит.
Я сжал зубы и решил хранить молчание. Что бы такого они мне ни инкриминировали, всё равно я не знал, что это за преступление. А вот не буду говорить без адвоката…
Меня препроводили в камеру. Комиссар шёл следом и молча следил за исполнением приказа. За мной закрылась железная дверь, и лязгнул замок.
– Сержант Брадзинский, вы обещали мадемуазель Эльвире завести ферму? – обвинительным тоном начал Базиликус, открыв зарешеченное окошечко.
– Ферму? – В первую секунду я не понял, о чём это он. – Какую ферму?
– Откуда мне знать какую? В которую она играет, видимо. Так вот… Чему вы улыбаетесь? У вас что, совсем совести нет?
Я чуть не расхохотался, но в последний момент чудом смог сдержаться, видя, что комиссар слишком серьёзен и даже начинает багроветь от гнева.
– Я вижу, что вы вовсе не раскаиваетесь в том, что не выполнили своё обещание завести игру «Ферма»! Добавить её в соседи, дойти до какого-то там уровня и подарить мадемуазель Фурье, э-э… – он достал бумажку, чтобы уточнить, – …двадцать шесть рубинов, позолоченную карету, двух болтливых овец, восемь енотов для стирки, четыре яблони и одного единорога, как она вас и просила. Это возмутительное поведение для офицера полиции!
– Факт, – подленько поддакнул капрал.
– Поэтому посидите-ка здесь, пока не осознаете всю глубину своего морального падения. Если понадобится, хоть неделю. Вы же знаете, что городской судья мой друг и всегда выпишет нужный ордер.
Я покачал головой: если когда-нибудь он в запале ляпнет это вслух при посторонних…
– Подумайте над своим поведением. Флевретти, дайте заключённому сухой паёк в обеденное время, в туалет выводите под охраной. Мне скоро нужно будет уйти.
И шеф с мрачным видом удалился к себе. Но я отметил, что суровость его была уже немного напускной. Старина Базиликус, с горячим темпераментом, но отходчивым сердцем, просто не умел сердиться долго. Если, конечно, преступник не был вором, укравшим всё пиво в городе! Тогда бедолага мог словить на всю катушку…
Капрал сидел за своим компьютером задрав нос и старался не встречаться со мной взглядом. Поэтому мне пришлось сесть на нары, углубиться в Интернет с телефона и просто ждать. Добряк Флевретти не выдержал даже десяти минут и с жалостью на лице заглянул меня проведать.
– Ты как, дружище? Конечно, шеф поступил с тобой слишком сурово.
– Ничего, нормально.
– Извини, если я сделал тебе больно, когда набросился. Я иногда могу не рассчитать силы. Наручники не сильно жали?
– Всё в порядке, спасибо. – Я нахмурился и нарочито небрежно поинтересовался: – Значит, Эльвира приходила?
– Да, вот прям к открытию отделения, – тут же сдал её капрал, состроив сочувственное лицо, хотя в его глазах, как всегда, таилась усмешка. – Пришла с утра, написала заявление на тебя. Вы разминулись, наверное, на полчасика. Что там у вас с ней произошло, чего она на тебя так взъелась, а?
– И близко не представляю, честно!
Но если подумать… Разве что причина могла быть в неудавшемся свидании. Память услужливо вернула меня во вчерашний день. Накануне Эльвира непрозрачно намекнула мне, что у неё свободный вечер, мама занята братишками… В общем, если у меня есть какие-то предложения на романтический ужин с продолжением (да-да, так она и сказала!), то она буквально два часа назад купила новое парижское белье и ещё даже не примерила.
Я мысленно согласился с тем, что более откровенного намёка сделать нельзя, и тут же пригласил её к себе. Она, не кокетничая и не ломаясь, пообещала зайти в девять. У меня оставалось не так много времени, чтобы рысью пробежаться по магазинам, закупить всё необходимое и устроить к её приходу настоящую романтическую сказку в лучших поляцких традициях.
Я стянул мрачные серые гардины, расчихавшись от поднявшейся пыли, и повесил розовые занавески в мелкую клетку с оборочками. Скатертью из той же ткани (продавалось набором) накрыл старый стол. Поменял простыни, застелил кровать покрывалом в стиле пэчворк, накинул на грязное кресло вязаный сиреневый плед, очень нежный и мягкий, на стулья – специальные сидушки с весёлым народным узорчиком. Получилось вполне стильно.
Поставил в вазу свежие цветы (с трудом достал как большую редкость в третьем, и последнем в городе цветочном магазине на самой окраине), пожарил картошку до углей и стейки с кровью. Ну и к указанному часу ждал её с бутылкой вина в домашней фланелевой рубашке в клетку, просторных дырявых штанах и засаленных тапочках. Как видите, домашняя и уютная обстановка, располагающая к приятному времяпровождению, была старательно создана и манила расслабиться…
В девять пятнадцать Эльвира постучала в дверь, я открыл. Она вошла с улыбкой, на миг чмокнув меня в щёку, но уже в следующее мгновение улыбка исчезла с её лица. В её глазах сначала мелькнул шок, потом возмущение, а потом даже испуг, словно она забрела в пещеру какого-то деревенского маньяка из-под Львива. А ведь на всё это ушла треть моей зарплаты!
Я ничего не понял и попытался мягко притянуть Эльвиру к себе, чтобы поцеловать и успокоить, но она оттолкнула меня, влепила пощёчину и сбежала в слезах! Представьте себе моё состояние после такого чудесного свиданьица. Я даже не успел толком ничего сказать. Вот так и остался молча стоять, дурак дураком в дверях, с расцветающим красным отпечатком её пальцев на лице…
Потом уже подумал, что, может, у неё на носу критические дни, и интуитивно решил, что звонить ей не надо, сама позвонит, когда успокоится и будет готова. Теперь было ясно, что интуиция меня подло обманула.
Но поверьте, я не мог даже представить, на что именно она обиделась до такой степени, что пошла писать на меня донос моему же начальнику.
– Что тебе принести на обед, дружище? – заботливо шепнул Флевретти.
– Капрал Флевретти, срочно ко мне! – неожиданно громко рявкнул шеф.
Хм… судя по тону, случилось что-то из ряда вон выходящее. Капрал удивленно пожал плечами, типа не представляю, что могло произойти, и поспешил на зов.
Хотя в принципе меня это уже не должно волновать. Я же задержанный, верно? Пусть сами расследуют, что бы там ни случилось. Понятно ведь, какие новости могут быть в полицейском участке – сплошь криминальные. Прошло где-то пять минут, я прилёг и сделал вид, что сплю.
Послышались скользящие шаги. Я приоткрыл один глаз. У решётки стоял смуглый индеец Чунгачмунк с непроницаемым лицом. Не глядя на меня, он сообщил:
– Убийство. Большой Отец призывает тебя к себе.
Он открыл дверь, выпустил меня и ушёл, по-прежнему не встречаясь со мной взглядом. Похоже, то, что я не сдержал слово, стало для него настоящим ударом. Он слишком уважал меня и считал для себя примером ещё со времен нашей первой встречи на так называемом лайнере вампиров, когда этот парень из племени Черепах добровольно помог мне в поимке убийцы главы клана вампиров-традиционалистов. А после совместной боевой операции по раскрытию коррупции в верхушке местной полиции в его родном Порксе и фактически спасения города от гражданской войны наша дружба стала ещё крепче. Мы расследовали вместе не одно преступление, помогая и прикрывая друг друга. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня…
Комиссар встретил меня угрюмым молчанием. Сейчас я отметил, что он одет не в полицейскую форму, как обычно, а в строгий костюм-тройку. Видимо, переоделся на какое-то семейное мероприятие: они у него постоянно, то у деда юбилей, сотые рога меняет, то у племянницы обрезание хвоста. Я сел на стул и тоже молчал, решив, что не раскрою рта, пока он не начнёт первым.
– Ладно, не сердитесь, Брадзинский. Я должен был как-то отреагировать на заявление мадемуазель Фурье. Как-никак она немало делает для нашего города, мгм… в своей журналистской области.
Услышав это, я невольно поднял взгляд на хвалебную статью, посвящённую (кому бы вы думали?), конечно, нашему комиссару! Газета вышла всего пару дней назад, но он уже успел вставить её в позолоченную рамочку. В статье Эльвира расхваливала шефа полиции за оперативный розыск и арест тролля-карлика по имени Трахляля, совершившего серию налётов на младенцев в колясках, отнимая у них погремушки для своей чёрной коллекции. Мамочки плакали от умиления…
Из этого вы можете судить, какой фигнёй нам приходилось пробавляться в последнее время. Конечно, тот факт, что не было серьёзных преступлений, как я смел надеяться, являлся и нашей заслугой. Хотя, скорее всего, могло быть и просто случайным стечением обстоятельств, светлой полосой. Ну вот, теперь она закончилась.
– Могу я быть уверен, что ваши мелкие обиды не помешают несению службы? – примирительно и даже заискивающе добавил он, искоса блестя хитрыми глазами.
– Какой службы? Вы же меня отстранили.
– Сержант, сержант, можно подумать, вам неинтересно…
– Что произошло? – холодно спросил я, глядя сквозь него.
– Кхе-кхе. Сейчас у меня был звонок, – откашлявшись, построжевшим голосом начал шеф. – В городских коммуникациях, иначе говоря – в канализации, нашли труп. Личность уже известна. Это один из сотрудников страховой фирмы «Могила и Ренессанс», старший помощник главного инспектора местного филиала некий месье Лошар.
Я кивнул. «Могила и Ренессанс» – фирма известная, можно даже сказать, монополист в своей сфере. Она специализировалась на страховании жизни и здоровья трудовых коллективов. Остальные подобные организации просто не могли с этой фирмой конкурировать: она либо поглощала их, либо они сами прогорали.
– Он отправился, чтобы расследовать заявление одного из обслуживающих канализацию слесарей о полученной во время работы травме, и, по словам свидетелей, решил лично осмотреть место, где произошло несчастье. Работают в этих туннелях преимущественно кобольды. Точнее, только кобольды. Это их вотчина, как говорят у вас, славян, «из отбросов руды да в кобольды!».
Я молча кивнул, хотя данная поговорка скорее в чести у грюнвальдских гномов.
– Больше никто в эти трубы, ходы и катакомбы не полезет, не захочет рисковать жизнью. К тому же в нашем городе коммуникационные системы очень старые. На замену в городском бюджете денег нет, поэтому их постоянно ремонтируют. Условия труда там, внизу, ужасные. Но это для нас, точнее, для всех, кроме кобольдов. Они-то народец привычный. А вот помощник инспектора был обычный чёрт, но взял и полез! А там, похоже, просто провалился в одну из многочисленных выбоин или ямин.
– Она была такая глубокая? – удивился я.
– Нет, не глубже полуметра, – признался комиссар, было заметно, что он бы совсем не прочь спустить это дело на тормозах. – Скорее всего, Лошар споткнулся, ударился головой, на время потерял сознание и… захлебнулся. Ямы в проходах, как правило, всегда наполнены водой. Не хочу думать о чем-то криминальном. Надеюсь, это лишь несчастный случай. Но фирме с такой репутацией, как «Могила и Ренессанс», не нужны скандалы, поэтому кто-то должен всё это проверить и уже тогда сделать окончательные выводы.
– И этот кто-то опять я?
– Вы мой лучший оперативник, – грубо польстил он.
– Но Чмунк сказал, что это убийство.
– Это я сболтнул сгоряча. Хотя всё возможно. Идите и выясняйте, а то у меня мало времени. Я обещал мэру присутствовать на свадьбе его дочери. В качестве почётного гостя, разумеется. Мадемуазель Эльвира Фурье своей статьёй напомнила окружающим о моей роли в этом городе!
Роли свадебного генерала, сморщив нос, подумал я. Но дело действительно было интересным. По крайней мере, уж куда более интересным, чем сидение в камере предварительного заключения в своём же отделении полиции.
– Значит, я свободен? – едко спросил я.
– Н-нет. Не совсем. Я же не смогу оставить без внимания такое серьёзное обвинение.
– Шеф, вы надо мной издеваетесь?
– Бляху я вам верну вечером. Потерпите. Сами виноваты, офицер полиции и не сдержал слова! Это не очень-то вас красит, согласитесь. Она популярная журналистка, если поделится с подругами в других изданиях, что я никак не отреагировал, кто-нибудь из них обязательно об этом напишет.
О конечно, нашего Базиликуса, как всегда, больше всего волнует собственная репутация. Я мог бы догадаться, когда он приказал надеть на меня наручники моим же товарищам…
– Ну что, мы договорились? – Он поднялся с места, отчего зажатое столом огромное пузо заколыхалось, как батут, на котором прыгают довольно крупные дети; пыхтя, обошёл стол и похлопал меня по плечу, как он думал, подбадривающе. – Вы возьмётесь за это дело, сержант, в обмен на возвращение всех регалий и снятие обвинений.
Я пошел к дверям и, уже взявшись за ручку, обернулся:
– Нет, серьёзно. Почему этим не могли заняться капрал Флевретти или рядовой Чунгачмунк? Вы же так рискуете своим имиджем, позволяя «преступнику» разгуливать по городу, в то время как он должен сидеть за решёткой за то, что не завёл ферму в социальных сетях?!
– Не говорите глупостей, Брадзинский! Ну, идите-идите, запрос с адресом у Флевретти.
Я вышел к своим сослуживцам, которых ещё вчера считал самыми близкими чертями в этом городе. Они оба, казалось, ждали этого момента. Потому что Чмунк, виновато пряча взгляд, тут же углубился в какие-то отчёты. А Фурфур, вытянувший было шею из своей каморки, тут же спрятался за экран монитора, принявшись настукивать бессмысленный набор знаков. Детсад какой-то. Но он не сомневался, что выглядит жутко занятым и все в это верят.
– Капрал?
– А, Ирджи! Я тебя и не заметил. Столько работы!
– Столько, что никто из вас не может поехать на место трагедии?
– Трагедии! – неуверенно фыркнул он. – Скажешь тоже. Скорее уж просто место происшествия. Это кобольды привычные к канализациям. А что мне там делать? Я же не следопыт. Такие вещи по части нашего Грозного Томагавка!
– Скользкий Брат просто не хочет там запачкаться, – холодно улыбнулся Чунгачмунк, ни капли не обидевшись на новое прозвище. – А я не могу. Никто из племени Черепах не может спускаться под землю. Мы носим её на своей броне, но боимся темноты и нехватки воздуха, – признался он и покраснел.
Угу, значит, ещё и это. Мало нам того, что он и так при первой опасности превращался в свою тотемную рептилию. Правда, лишь в том случае, если опасность исходила от вампира.
– Комиссар был прав, похоже, я задал глупый вопрос.
Но Флевретти ничуть не смутился.
– Да. И пачкаться я тоже не хочу! У меня, между прочим, сегодня свидание. Одна цыпочка тут на сайте серьёзно на меня клюнула. А я точно как знал, что она в конце концов сдастся. Поэтому ещё в понедельник помылся…
Я прервал его откровения, потребовав адрес и ключи от машины.
– Подожди, а разве подследственному можно брать служебную машину? Шеф бы сказал, чтобы ты ехал на трамвае. Шучу-шучу. Ты что, шуток не понимаешь? – Капрал резко изобразил жуткое веселье.
Я молча взял ключи и направился к выходу, ничем не показывая клокочущее в груди раздражение. Разве что, быть может, слишком сильно хлопнул дверью.
Выйдя на улицу, я окончательно понял, что этот день вовсе не так прекрасен, как казалось всего каких-то полтора часа назад. Добираться надо было аж в другой конец города. Я сел в машину, проложил маршрут в навигаторе и поехал. Теперь мне попадались лишь злобные черти, опаздывающие на работу, горгулии, летающие слишком низко, явно мешая общественному транспорту, курящие в подворотне подростки с недопустимыми христианскими образками на шее, и будь у меня жетон – я бы всех подряд забрал в участок. Настроение, сами понимаете. Может, и хорошо, что жетона не было…
Даже погода изменилась не в лучшую сторону. Вышло яркое солнце, скрылись тучи, потеплело, – похоже, это теперь на весь день. По пути я позвонил в морг, чтобы приезжали за телом, сообщив адрес. Если, конечно, адресом можно назвать канализационный люк на перекрёстке. И примерно через полчаса без пробок сам доехал до нужного места.
Ошибиться было трудно: у открытой крышки люка стояла галдящая толпа кобольдов в спецовках, резиновых сапогах и шлемах с фонариками на лбу. Они размахивали руками, кричали и о чём-то яростно спорили с высоким, представительного вида чёртом с большим животом, казавшимся неестественным для данного телосложения.
При виде полицейской машины кобольды сразу бросились ко мне.
– Коблибе коблиди! Коблинамди, коблини кобляк коблиёкди! – окружили меня кобольды, стараясь наперебой перекричать друг дружку на своём непроизносимом наречии. – Коблиоф коблиуерди коблищи коблинап!
Я мысленно проклял всю нашу миграционную службу, допускающую в страну рабочую силу без знания языка. Но чёрт с животом пришел мне на выручку.
– Разойдитесь, пропустите меня, да? Я глава страховой фирмы «Могила и Ренессанс», точнее, его филиала в Мокрых Псах. Инспектор Жорж Труппенс. С кем имею честь?
Да, типаж явно из тех, которые думают, что у них пекло в кармане. И я, несмотря на правила, обязывающие нас представляться, не стал ему отвечать.
– Где тело? Я надеюсь, вы там ничего не трогали?
– Я, да? О, я даже в люк не протиснусь при всём желании. – Он слегка похлопал себя по пузу.
Для начальника, только что потерявшего старшего помощника, вид у него был слишком жизнерадостный. Однако ему явно не понравилось, что я игнорировал его обращение и протянутую для пожатия руку.
– Кто-то из кобольдов говорит по-парижски? Или вы будете переводчиком?
Инспектор открыл рот, но его опередил один из кобольдов, протиснувшийся вперёд. Выражение грязной физиономии было одновременно суровое и хитроватое.
– Я говориди, – сказал он, сморкаясь прямо в ладонь.
– Кто-нибудь видел, как это произошло?
Он шмыгнул носом, размазывая по лицу остатки соплей.
– Никто не видеди. Мы все работади в одиночку в разных проходади.
– Вы понимаете его, да?
– Не совсем.
– Он имеет в виду, что туннели там такие узкие, что войти в них вдвоём невозможно, да. Можно только одному пролезть. Вот почему местные не особо жалуют эту работу, – опять поспешил мне помочь инспектор Труппенс. – Хотя, честно говоря, и платят здесь гроши. Но то, что гроши у нас, средний кобольд зарабатывает у себя за полгода, да? У них все отрасли экономики ещё в зачаточном состоянии. Даже сельское хозяйство…
– Спасибо, мы все в курсе экономической ситуации в Кольбоджии, – перебил я, и инспектор примиряюще поднял руки вверх, не убирая добродушного выражения с лица.
Я заглянул в открытый люк. Спускаться вниз совсем не хотелось.
– Там есть лестницади. Вот, возьмитеди это. – Кобольд протянул мне шлем с фонариком.
Кивнув, я надел шлем и, свесив ноги вниз, нащупал ступеньки.
– Мне нужно, чтобы вы пошли со мной, – сказал я кобольду-переводчику.
Он пожал плечами и полез следом, взяв у товарища старинный фонарь для подземных работ: я знал, что кобольды консервативны и любят следовать традициям. Ступенек через двадцать лестница обрывалась, и я спрыгнул на каменный пол. Здесь было сыро, холодно и темно, только слабый свет сверху освещал небольшую круглую площадку, где мы стояли со спрыгнувшим следом за мной провожатым.
Я включил фонарик и огляделся. Отсюда выходило три выложенных камнем узких туннеля, в которые, не пригнувшись, мне было не пройти. К тому же, судя по запаху, желобам по центру пола и текущим в них сточным водам, мы находились прямо внутри канализационных труб. Какой тут был воздух, лучше умолчать.
Кобольд, усмехнувшись, зажёг свой фонарь.
– В первый раз, я смотрюди, вы здесьди, да? – пошутил он. – Идитеди за мной.
И кобольд шагнул в левую трубу и очень быстро и уверенно, даже не глядя под ноги, засеменил вперёд. Я, естественно, поспешил за ним, стараясь не отставать, но и не поскользнуться на мокром камне и ругая себя за то, что не подумал по пути купить в магазине «Всё для рыбалки» резиновые сапоги. Половину пути мне ещё как-то удавалось сохранять уверенный вид. Как полицейский, я не мог показывать слабость. Горожане должны иметь уважение к мундиру, иначе мы просто не сможем выполнять свою работу. Потом стал задыхаться…
Вдруг над нами что-то прогрохотало. Я резко пригнулся и, подняв голову, посмотрел наверх.
– Машинади, – пояснил мой проводник. – По люку проехалади. Смотритеди лучше под ноги.
Я последовал его совету и в последний момент успел увидеть впереди яму, наполненную водой. Кобольд, не глядя, перепрыгнул её. Я тоже прыгнул, но не так удачно. Боялся задеть головой низкий свод, а потому влетел в грязную воду по щиколотки. Неужели у города даже на цемент нет денег, чтобы засыпать эти страшные колдобины? Тут наверняка каких только бактерий и вирусов не расплодилось!
Мы прошли до конца туннеля-трубы и повернули за угол… как вдруг буквально перед моим носом сверху обрушился целый водопад. Вообще-то это была не вода, но лучше не концентрировать на этом внимание. Успевший легко проскочить и не облиться кобольд обернулся и засмеялся. Наверное, у меня и впрямь был огорошенный вид.
– Это из детскоди садади, сверху. В это времяди они обычно выливаютди горшкиди.
– Спасибо за разъяснение, – всё ещё находясь в шоке, пробормотал я, отряхиваясь от долетевших брызг.
Какое уж тут может быть уважение к мундиру, облитому вот таким делом…
– Старая системади. Тут всё течёт в одинди туннельди – и сливные водыди, и дождевые. А потом всё в рекуди!
– Сколько ещё идти? – перебил я, всем сердцем желая побыстрее отсюда выбраться.
– Уже недалекоди, не боитесиди. Может, и повезёт, не обольётесьди больше.
Хорошо бы, но я в это слабо верил: учитывая моё сегодняшнее везение, ещё что-нибудь да случится. Поэтому я даже удивился, когда, повернув в узкий боковой туннель, мы вдруг резко остановились.
– Вот он, бедолагади, – сказал мой провожатый, качнув фонарём на лежавшего на каменном полу лицом вниз мёртвого чёрта в хорошем пальто. – Упалди и захлебнулди.
Здесь действительно была большая яма или, если хотите, выбоина, наполненная водой. В неё, видимо, он и упал. Но как это могло случиться? Неужели Лошар решил спуститься сюда один?
Рядом с телом валялся разбитый фонарь. Похоже, что он споткнулся, уронил фонарь, который разбился и погас, а несчастный остался в темноте, шагнул вперёд, упал в яму, от шока потерял драгоценные секунды и захлебнулся. Или, как предположил шеф, потерял сознание от удара головой и захлебнулся? Но тогда фонарь уже не сыграл никакой роли. Что ещё? Увы, никаких других деталей, раскрывающих картину произошедшего, на первый взгляд видно не было.
– А кто его нашёл? – несколько запоздало спросил я. Нашедшего полагалось бы допросить. Хотя он (или они?), скорее всего, тоже не говорит по-нашему. Или будет делать вид, что не говорит.
– Мы все вместеди, когдади шли на обедди.
«Как-то подозрительно», – подумал я. Он шел к ним один, а они нашли его все вместе.
– Ну если и былди с ним кто-тоди, теперь-то онди не сознается, – как будто читая мои мысли, заметил кобольд. – Раз сам решилди не говориди.
А он неглуп.
– Как вас зовут?
– Маймул-джан.
– А я сержант Брадзинский. Извините, что не представился раньше.
– Ничегоди, с нами никтоди не знакомится. Мы ж гастарбайтеди…
Не вдаваясь в проблемы непростого отношения местных жителей к мигрантам, я вновь вернулся к осмотру места происшествия. Выбоина была широкая, но я, проклиная всё на свете, решился прямо в брюках измерить её глубину. Шеф не врал, воды было едва мне по колено. Но утонуть в принципе возможно, особенно если помощник инспектора потерял сознание или был пьян.
– Когда вы его вытащили из лужи, от него случайно не пахло алкоголем?
– Нет. Мы бы почуялиди, нам на работеди пить нельзяди, а хочется-а.
Что ж, с моей точки зрения, всё больше косвенных улик указывало именно на убийство, а не на трагическую случайность. Я присел на корточки рядом с телом и постарался тщательно его осмотреть. Кобольд по моему знаку опустил свой фонарь ниже. Честно говоря, света это практически не прибавило…
– Гематома и большая ссадина на затылке, – бормоча себе под нос, отмечал я. – Зубы плотно сжаты. Почему вы решили, что он захлебнулся?
– Мы же егоди в воде нашлиди. Лицомди вниз. Чё тут ещёди думади?!
– Ну да. Шёл, споткнулся, разбил фонарь, ударился обо что-то затылком и упал лицом в лужу. А зубы покрепче сжал, чтобы захлебнуться через нос, так, что ли? Посветите сюда.
Я поднял с пола разбитый фонарь и сразу же заметил вмятину на днище. Интересно, она тут уже была или появилась от удара по голове жертвы?
– Сегодня же отправим на экспертизу. А вы позовите своих товарищей и вытащите наверх тело погибшего. Его заберёт служба из морга.
– А страховкади? – цапнул меня за рукав кобольд. – Несчастныйди случай, страховкади положена.
– Это уже не моё дело, но полагаю, что её получат родственники? – Я внимательно посмотрел на него.
Маймул-джан немного смутился. Вернее, чего-то испугался, ведь кобольды не умеют смущаться, это известный факт.
– Мы вседи тут родственникиди. Ближайшиди! – решительно заявил он.
– Вы кобольды, а он чёрт, – напомнил я.
– А намди сказалиди…
Похоже, настало время задать вопросы страховому инспектору.
– Хорошо, выясним. А теперь позаботьтесь о вашем «родственнике», и поскорее.
Назад дорога показалась короче и, к счастью, обошлась без приключений. Прямо в туннеле у меня зазвонил телефон. Шеф? Связь тут же прервалась. И хорошо, докладывать пока было особо не о чем, да и разговаривать с ним лишний раз не хотелось. Он же собирался на свадьбу дочки мэра. А теперь сам звонит, общения хочет? «Похоже, на элитном мероприятии не всё так весело», – позлорадствовал я про себя. Телефон зазвонил снова.
– Извините, пока не могу говорить. Желаю приятно провести время, – быстро ответил я, отключил связь и взялся за перекладины лестницы, начав подниматься вслед за Маймул-джаном. Скоро мы были уже наверху, и я с облегчением набрал полные лёгкие свежего воздуха.
Инспектор Труппенс всё ещё был там, продолжая шумные разборки с кобольдами. При виде меня он резко оборвал спор, бросил начавших о чём-то подозрительно шушукаться рабочих и вперевалку побежал навстречу.
– Ну что? Несчастный случай? Всё подтвердилось, да? – Он кинул быстрый взгляд на фонарь у меня в руках.
– Это я у вас хотел бы спросить, – вместо ответа заявил ему я. – Вы можете сейчас поехать со мной в участок?
Он заколебался. Но всего на секунду, тут же широко улыбнувшись и состроив удивлённые глаза.
– Конечно, офицер. Но зачем? Я могу ответить на все вопросы прямо здесь, да? И какое я имею отношение к судьбе бедного Лошара…
– Вы страхуете этих кобольдов от несчастного случая?
– Да… Признаться, они довольно часто что-нибудь себе ломают.
– Вот об этом нам и надо поговорить. Об участившихся в последнее время несчастных случаях во время ремонтных работ в канализациях. – Я сказал это интуитивно, но, судя по реакции инспектора, попал точно в цель.
– Значит, вы тоже в курсе? Что бы это значило, да?
Он явно занервничал, но тут же взял себя в руки и посерьёзнел.
– На самом деле это проблема. Мы разоряемся на выплатах, да, – сказал он, понижая голос и отзывая меня в сторону. – Мой помощник как раз расследовал очередной несчастный случай, когда с ним произошло это недоразумение, то есть я хотел сказать трагедия, да? Чтобы получить страховку и не работать, они всё время подстраивают себе несчастные случаи. Якобы производственная травма, да? Подставив товарищу подножку, сломать ему нос им ничего не стоит.
– И что, даже за сломанный нос платят? – удивился я.
Надо внимательно перечитать свою страховку. Нет, конечно, я не собирался ради каких-то выплат ломать нос, но свои права знать нужно. Хотя о каких правах тут может идти речь, когда тебя могут посадить только за то, что не завел «ферму»?!
