Текст книги "Русская сталь"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Разве к фирме без имени нельзя предъявить иск?

– Можно. К таким фирмам предъявляют сотни, тысячи исков. Такие фирмы не заботятся о своем имидже и готовы хоть каждый день выступать ответчиками в суде. Но они привыкли работать на грани, это их стихия. И заставить их платить невероятно сложно. Они не раскошелятся, чтобы замять дело и выглядеть непорочными в глазах общества. Просто затянут процесс на годы, пока сами не перестанут существовать. Не всякий имеет столько средств, чтобы месяц за месяцем подпитывать и продвигать свой иск.

– Пятьдесят пять процентов?

– Я не просто должен бросить всю теперешнюю практику, мне еще понадобятся как минимум два помощника. Понадобятся средства для организации личных встреч – ужинов в дорогих ресторанах и прочего.

– Шестьдесят процентов.

– С нуля? Это пока воздух. Попробуйте взять ссуду, Вы ведь писатель, обратитесь в ПЕН-клуб, к своим собратьям. Наверняка вы писали диссидентские романы, пострадали от тоталитарного режима.

– Нет, я писал повести о чекистах с холодной головой и горячим сердцем, – мрачно произнес Голобродов, машинально отправляя в рот последний кусок селедки. – Сейчас это вообще не имеет значения. Сейчас плевать хотели на бывших диссидентов. Союз развалился, и они больше на хрен никому не нужны.

– Правда? Тут вам, наверное, видней. В любом случае подумайте о ссуде.

– Тебе легче было бы ее получить. Ты здесь свой.

– Я уже наполучал, дай бог расплатиться. Ничего, не падайте духом. Завтра появятся свежие новости.

ГЛАВА 28

Жребий выступать в роли приманки выпал Картавому.

– Так я и знал, – злобно сплюнул он за борт. – Пока все шишки сыплются только на меня.

– А Тарас? Он, по-твоему, цветет и пахнет в гробу?

– Ладно, проехали.

Договорились, что один только Картавый останется на прежнем месте. Зато все остальные выделят людей на его охрану. Колец охраны должно быть два: одно явное, второе скрытое. Кто-то из участников встречи предложил еще третье, милицейское кольцо. Но предложение не нашло поддержки: в убогих ментовских затеях все вечно шито белыми нитками. Пусть они лучше Жору держат под наблюдением.

«Резиденция» Картавого находилась в одном из домов отдыха, в той части берега, где скалы отступали, давая место зелени. Дом отдыха представлял собой одно большое здание со столовой, кабинетами врачей и администрации, пунктом проката и, конечно же, номерами для отдыхающих. Другие, более просторные номера располагались в щитовых домиках под сенью соснового бора.

Крайний из домиков, ничем не примечательный снаружи, был оборудован внутри с особым комфортом и находился на особом режиме. В теплую половину года Картавый жил и работал здесь, с середины октября перебирался в Севастополь.

Обычно возле домиков не торчал никто из подчиненных. Они приезжали и уезжали обратно. Сам Картавый тоже не сидел на месте. Иногда несколько дней подряд мог не показываться на летней своей «базе».

Теперь в непосредственной близости от дверей прохаживались двое из его братков. По очереди устраивались на крыльце перекурить, не выпуская руку из правого кармана легкой куртки. Еще один охранник сидел внутри вместе с Картавым.

Охранники и шеф заранее о себе позаботились, надев под одежду импортные, легкие на вес бронежилеты. Картавый сам держал наготове «пушку» с полной обоймой, хотя по раскладу у наемного убийцы не было шансов прорваться внутрь домика.

Все подступы к дому отдыха просматривались «сборной командой», куда каждый из участников последней встречи отрядил лучших людей. Даже полоску берега держали под неусыпным наблюдением, подозревая, что киллер может приплыть под водой.

Первые сутки завершились без происшествий, подошли к концу вторые. Стадо отдыхающих кормилось по расписанию, в остальное время купались, загорали, пытались завести романы, донимали медицинский персонал выдуманными болячками.

Приехала машина забрать мусор. С первого и до последнего момента ее «вели», как возможное средство доставки киллера. Точно так же внимательно отследили другую машину, которая доставила свежий хлеб и фрукты для столовой.

В трех километрах от дома отдыха останавливался по ходу маршрута автобус «Севастополь-Феодосия». Сходящие с него пассажиры тоже проходили внешний осмотр. «Сборная команда» не исключала, что киллер может резко изменить внешность: надеть парик, воспользоваться накладными усами или бородой.

Некоторые отдаленно похожие на московского гостя личности могли наткнуться в коридоре или аллее на незнакомого крепкого мужика. После «случайного» контакта незнакомец бормотал извинения. Возвращался к своим и разочарованно сообщал: «Чисто».

Уже начало смеркаться, когда на территорию дома отдыха заехало такси. Расплатившись, пассажир вышел наружу и уверенно направился мимо главного четырехэтажного здания к крайнему домику.

Дежурная команда действительно была сборной. Не только в смысле принадлежности к разным крымским группировкам, но и по прошлому этих людей. Здесь были уголовники, имевшие на совести убийства и разбой. Были бывшие контрактники, которые не сумели после Чечни вернуться к мирной жизни, были фанатичные мусульмане, ненавидевшие в глубине души всех «неверных». Но даже у видавших виды отвисли челюсти, как только пассажир выпрямился в полный рост.

Московский киллер ни на йоту не изменил свою внешность. Те же защитные очки, скрывающие выражение глаз. Черная майка, черный кожаный жилет и черные джинсы. Руки свободны, шаг широкий и уверенный.

Даже если он глуп и не догадывается о ловушке, наверняка ведь должен понимать, что Картавого не оставили в такое «смутное» время без охраны. Достаточно бросить взгляд на людей возле дома. Оба уже сняли свое оружие с предохранителя.

На человека в черном было нацелено не меньше дюжины стволов, хотя никто из отдыхающих пока не замечал вокруг ничего особенного. Оставалось последнее движение дюжины указательных пальцев, но прежде следовало связаться с Картавым. Тот и сам уже увидел в окне приближающегося киллера. Стоя с мобильником в руках, первый раз в жизни он почувствовал, как ноги делаются ватными.

Нет, москвич совсем не дурак. На что же он рассчитывает? Надеется взять на понт, на чувство страха, которое должно парализовать противника?

Картавый вдруг осознал главное: если москвича замочат в его владениях, ему уж точно конец. Остальные могут воспользоваться обстоятельствами, выторговать себе более или менее почетные условия капитуляции. Но его, Картавого, новая власть точно не помилует. Достанут везде, даже за тридевять земель отсюда.

Похоже, москвич рассчитывает на его сообразительность, рассчитывает, что он не даст команды стрелять.

– Погодите, – сиплым голосом произнес в трубку Картавый. Потом сделал шаг к двери и повторил то же самое наружным охранникам.

– Подпустите на десять шагов. Дальше пусть остановится.

Приблизившись к дому на расстояние десяти шагов, человек в черном начал медленно разводить руки в стороны. Никто пока еще не сказал ему ни слова. Когда осталось пять шагов, руки уже были подняты горизонтально на уровень плеч. Сейчас охране полагалось его обыскать.

Готовый к любому повороту событий, Картавый прислонился спиной к стене рядом с окном. Обеими руками стискивая рукоять пистолета, он беззвучно матерился.

– Шеф, мы его проверили, – раздался снаружи неуверенный голос.

Картавый не хотел отвечать – по звуку могла сориентироваться пуля. Кивнул третьему охраннику, стоявшему в комнате с другой стороны от окна. Тот сглотнул слюну и спросил:

– Точно проверили?

– Ну да. Оружия нету. Перекрестившись, Картавый кивнул.

– Запускай, – скомандовал охранник из домика и отступил назад к другой стене, нацелившись на дверь из комнаты в прихожую.

Человек в черном вошел с опущенными руками. Сзади в него тоже целились. «Какого черта не велели держать руки за головой», – подумал Картавый. Но тут же понял, что наемный убийца просто наплевал бы на такое требование.

– Окружайте, – скомандовал в трубку Картавый.

Пусть гость слышит. Пусть убедится лишний раз, что пролитая кровь не останется без возмездия.

Человек в черном без приглашения опустился в кресло. Картавый и его подручный продолжали пока стоять, теперь именно москвич выглядел хозяином в доме. Вооруженные люди обычно имеют неоспоримое преимущество в диалоге с безоружным. Но Картавый видел себя со стороны и понимал, что выглядит безумно напуганным с «пушкой» в руках.

– А ты неглупый мужик, – заметил человек в черном. – Правильно сделал, что не позволил стрелять.

Картавый наконец заставил себя опуститься в кресло по другую сторону низкого журнального столика.

– Чего тебе надо?

– Не догадываешься? Ты ведь ждал моего прихода.

– Ничего хорошего тебе здесь не обломится. И тем, кто тебя послал.

– Давай кончим пугать друг друга. Я пришел сказать, что у вас нежданно-негаданно появился шанс остаться в живых.

– Этот шанс был с самого начала. Но прогибаться здесь никто не собирается.

– Честь и хвала, – спокойно заметил гость и оглянулся вокруг. – Где тут у тебя пепельница?

Картавый собирался кивнуть кому-нибудь из ребят. Потом подумал, что вопрос может оказаться хитрым ходом с целью отвлечь одного из его людей. Хотел сам встать за пепельницей, но вовремя опомнился – несолидно. Ограничился кивком в сторону подоконника.

Человек в черном слегка оттолкнулся ногой, и кресло на колесиках подкатилось ближе к окну. Взяв пепельницу, он так же легко прокатился на пару метров к прежнему месту. Вытащил сигарету, закурил, никому не предлагая.

– Подумай, как бы нам поговорить без свидетелей. У тебя тут куча народу. Страшновато вам, понимаю… Даже не знаю, как быть, – глубоко затянувшись, гость выпустил дым в сторону. – Решай сам. В принципе, я могу переговорить с кем-нибудь другим из вашей славной когорты.

В Картавом взыграло самолюбие. Кивком головы он отправил вон всех троих подчиненных, но сам продолжал держать пистолет направленным в голову москвича.

– Меня попросили расчистить тут поле деятельности, – объяснил москвич. – Получил аванс налом, приступил к работе. Теперь узнаю, что первый денежный перевод пока не пришел на счет. Со мной должны были расплатиться в несколько приемов, исходя из числа твоих коллег. Ну и вот… Бабки за Тараса пока еще не поступили. Пришлось взять паузу.

«А если б поступили?»– с ужасом подумал Картавый. Потом решил не торопиться с доверием.

– На сегодняшний день я никому ничего не должен, – продолжал человек в черном. – Я вообще нейтральное лицо. Как говорится, ничего личного. Если ты мне выложишь бабки и закажешь кого-нибудь в Москве – нет проблем. Такое заявление обнадеживало. Картавый слегка воспрянул духом.

– Вообще есть разные варианты развития событий. В Москве в основном две силы положили глаз на Крым. Скажу честно, под ту или другую вам по-любому придется лечь. Но одни вас трахнут нежно, с любовью. Другие – жестко.

– Еще вопрос кто кого трахнет, – перевел дух Картавый.

– Я сейчас уйду, а ты посоветуйся с остальными. Через меня можно кое-что решить. За определенную мзду готов облегчить вашу участь.

Картавый мог бы сейчас кликнуть всю команду. Велеть, чтоб надели на гостя наручники. Пусть он в таком виде излагает перед «отцами» Крыма свою программу. Но интуиция подсказывала ему не делать глупостей. Пусть уходит. Еще вопрос, кому сегодня больше повезло остаться в живых; может, не ему.

– Где тебя найти?

– Завтра сам найдусь. Ты уж позаботься проинформировать народ.

ГЛАВА 29

Голобродовский нос потихоньку зажил. Он даже не обращался за врачебной помощью, чтобы не тратить попусту деньги. Опухоль спала, боль утихла.

Сейчас, наверное, кости неправильно срастаются. Ну и пусть! Чтобы их совместить и выправить, нужна чуть ли не пластическая операция. Бешеные деньги. А на кой хрен?

Соблазнять баб ему уже поздновато. На светские приемы звать не будут. И на сцену получать Пулитцеровскую премию под шквальные аплодисменты зала тоже не попросят. Все написанное по-русски после революции 17-го года здесь гроша ломаного не стоит. Чехов – последний по счету, кого еще уважают.

Оценив сухой остаток своей литературной карьеры, он не слишком расстроился. Его теперь занимали другие материи: найти деньги на борьбу за свои права. Голобродов уже нисколько не сомневался, что военно-промышленный Голиаф собрался проигнорировать его, крохотного Давида. А если изловчиться и залупить гиганту в лоб камнем, пущенным из пращи?

Ссуда не светит, у дочери и зятя тоже просить без толку. Украсть? Где и как? Везде сигнализация, везде камеры. А если подбросить записку с угрозами и требованием денег? В большой магазин нельзя, там понадеются на своих охранников. В лавчонку или забегаловку? Да они на все пойдут, лишь бы не делиться ни с кем своими жалкими доходами. Сообщат в полицию без вариантов.

А если наехать на соплеменников? В городе куча эмигрантов, у некоторых свои крохотные заведения на задворках: парикмахерская на три кресла, табачный киоск или видеоларек. Им можно написать пару слов по-русски. Они лучше других знают, что русская мафия – это не толстые итальянцы и не негры в рэперских штанах. Русская мафия шутить не будет и обязательно исполнит угрозу.

Голобродов написал три записки печатными буквами. Незаметно подкинул одну в продуктовый магазин, где покупал иногда селедку, кислую капусту и черный хлеб. Другую – ювелиру, у которого пристроил когда-то бриллианты жены. Третью – в чебуречную, которую держали два брата из Грузии. Суммы указал вполне посильные для мелкого бизнеса. Угроз не пожалел: обещание порезать на куски было самым скромным.

Срок дал жесткий – два дня. Пусть человек выкладывает денежки, пока еще застигнут врасплох, растерян. На третий день он уже соберется с мыслями, начнет прикидывать, как бы избежать потерь.

Сложней всего для Голобродова оказалось выбрать место и время передачи дани. Место не должно быть слишком безлюдным, иначе его можно взять под наблюдение с приличной дистанции. На слишком людном месте переодетые полицейские могут крутиться совсем рядом под видом случайных прохожих или посетителей в надежде засечь момент, когда чья-то рука потянется к дуплу раскидистого дерева в парке.

В памятных делах из архивов КГБ эти проблемы редко возникали. Он помнил только один случай, когда советского резидента арестовали в начале шестидесятых годов при выемке документов из тайника, предназначенного для связи с информатором.

Вдруг Голобродова осенило: старый аквапарк под открытым небом, который вот-вот собираются демонтировать. Аквапарк устроен на живописном холме – желоба и трубы, по которым когда-то с визгом скатывалась вместе с водой публика, теперь стоят сухие и ржавые среди буйной растительности.

Пусть в назначенное время «жертвователь» скатает доллары в трубочку и перевяжет ниткой. Отпустит в верхней точке желоба, а Голобродов встанет поджидать ниже – никто не догадается, где именно.

Утром он встретился с Хантером. Адвокат сообщил, что нарыл новые данные насчет транснационального монстра со штаб-квартирами в Нью-Йорке, Лондоне, и Брюсселе. Уже знает, кто там реально контролирует фирму «SSZ-Technologies» – ту самую фирму «без имени», которой Голобродов передал все сведения насчет образца стали.

– Нужны деньги слетать в Европу. Здесь ведь только представительство «SSZ», а головной офис там. Я не собираюсь жить в пятизвездочном отеле, остановлюсь у знакомой. Проживание за мой счет, перелет за твой.

Теперь уже и Голобродов слышал в «you» Хантера «ты» доверенного лица, компаньона и сообщника. Почему только этот Хантер до сих пор прозябал – такой грамотный, энергичный. Или в Штатах тоже процветают одни посредственности?

Насчет шантажа Голобродов не спешил рассказывать «доверенному лицу». В этом деле Хантер точно неспециалист. Начнет отговаривать, только нервы накрутит. Все они трусы, эти американцы.

В десять вечера начинающий рэкетир покинул квартиру. За пятнадцать минут до первого назначенного срока он уже выбрал себе место ближе к концу желоба. Несколько раз сжал и разжал пальцы в качестве репетиции. Для верности сам забрался в желоб и присел на корточки – иначе есть риск промахнуться одной рукой в темноте и упустить посылку.

Назначенный срок прошел. Может, у него отстали часы? Или никто из троих не придет, все они хрен положили на угрозы?

Вдруг он расслышал тихие шаги и чей-то голос. Ему стало страшно в темноте. Здесь, на задворках огромного города, могут ошиваться наркоманы, бездомные и прочий сброд. Слов он не понял, язык был явно не английским. Гортанным клекотом он походил скорее на язык кавказских горцев. Неужели чеченцы? Как он не сообразил, что все три «точки» эмигрантов давным-давно отстегивают дань. И предъявили его грозные записки вовсе не в полицейский участок, а бородатому Аслану или Вахе.

Низко пригибаясь, Голобродов засеменил подальше от ржавого желоба и вдруг ткнулся макушкой во что-то твердое. В следующую секунду разглядел внизу на траве ноги в кроссовках и понял, что твердый предмет – это дуло. Он не успел поднять голову, одновременно со слабым хлопком она дернулась назад, фонтанируя кровью.

***

Картавый сразу известил остальных «хозяев» полуострова о визите московского киллера. Все собрались без заминок, уже в третий раз по одному и тому же вопросу.

Картавый ожидал благодарности за выдержку и твердость. Он не впал в панику, не приказал мочить из всех стволов. Он ничего не стал обещать человеку в черном. Но со всех сторон неожиданно посыпались упреки:

– Какого черта ты дал ему уйти? Такого шанса больше не будет!

– Он решил взять на понт, а ты уши развесил. Силенок у них не хватает со всеми здесь разделаться, вот и хотят заполучить Крым без единого выстрела.

– Сейчас бы втащили его сюда связанного, поставили бы на колени. И пусть бы рассказал, кто конкретно вздумал на нас наезжать. Картавый потерял самообладание, сорвался на крик:

– …в рот! Вас бы туда любого! Легко, сидя здесь, выступать, требовать, чтобы я все дерьмо взял на себя! Вот приедет он потолковать – тогда и вяжите! Хоть на сковороде поджаривайте! А я крайним не буду! Придет время, каждый из вас радостно жопу подставит, а меня москвичи на части порвут!

– Хватит глотку драть, – заметил любитель швейцарских часов. – Знаешь, кто громче всех возмущается? Тот, у кого рыльце в пушку.

– А ты думал, я вам левую щеку подставлю? Извини, я не Иисус Христос, не дорос еще.

– Христа трогать не надо. Но вообще там, в Евангелии, есть один товарищ, его стоит вспомнить.

– Может, ты уже снюхался и нас всех продал? – подхватил толстяк с крючковатым носом.

– Базар не по делу, – поморщился рыжеусый Али. – Если б снюхался, нас бы уже всех перещелкали.

Выслушав это здравое суждение, спорщики решили отдышаться. Слово взял Козырь. Он всегда молчал, когда говорили другие, и открывал рот только в долгих паузах.

– Картавый по-своему прав. Правильно сделал, что не взял на себя ответственность. По такому вопросу нужно общее мнение. Насколько я знаю, москвичи компромиссов не признают, им отдавай все и сразу.

– А вдруг они в натуре сами еще не поделили Крым между собой?

– Прежде чем человека сюда посылать, они там все перетерли и утрясли между собой… Этот деятель еще не оставил надежды замочить всех разом. Рассчитывает, что мы начнем друг друга подозревать и каждый захочет лично присутствовать на фуршете.

– Мы здесь тоже не лохи. Все сделаем как положено. Посадим в тачку проверить на вшивость, потом уже привезем под конвоем куда надо.

– Еще неизвестно, какое у него главное оружие. Может, не нож и не ствол. В Москве давно двадцать первый век, это мы здесь по старинке работаем.

– Что, ракету из-под ногтя выпустит? Хватит херню пороть!

– Все мы боимся, чтоб за него потом не мстили. Может, ментяр спустить? Типа мы ни при чем, хотели как лучше. А менты, суки, выследили.

– Кого они когда выследили? Только по наводке и работают.

– Тебе лучше знать.

– Что за намеки? Я не скрываю, у меня есть кореши в ГУВД. В гробу я их видел, но тем не менее… А другие, вроде тебя, по-тихому с ними контачат…

– Спокойно, люди. Иначе в натуре перегрыземся. Ты в курсе, что там менты себе думают? Чешутся вообще или нет?

– Чешутся, только вяло. Они ведь тоже не хотят без работы остаться. По большому счету им по барабану, кто здесь овец будет стричь. Ну, раскрутят сейчас операцию по полной программе, начнут палки в колеса ставить москвичам. А те все равно потом сядут керувать, только сделают из начальников ГУВД «оборотней в погонах» и посадят другое начальство, более сообразительное.

– Наших ребят надо переодеть в ментовской камуфляж. И пусть замочат гада по дороге.

– Тогда нужны свидетели.

– Не проблема, будут. Наши едут в тачке сопровождающими, тачку тормозят для досмотра…

– А дальше? Нужен предлог. Москвич выйдет и встанет на растяжку.

– Да ты дослушай, е-мое. Кто-нибудь из наших рванет с места. Тогда и огонь откроют. Кого надо, замочат, остальные разбегутся. Мы все свалим на ментов. Скажем, с чистой душой согласились на переговоры. Он, небось, держит связь с Москвой, передаст, что едет потолковать. Пусть москвичи потом сами находят свидетелей, выясняют, как оно было.

– Не станут они себе голову забивать. Просто пришлют сюда трех киллеров вместо одного.

– Ни хрена, станут. Ты не стал бы выяснять, кто твоего лучшего стрелка завалил?

– Найдут свидетелей и сразу допрут, как мы им лапшу навесили. Надо как минимум еще одного подранить.

– Точно. Москвича замочат, раненого схватят и в наручники.