Текст книги "Комбат. Механик для легионера"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 12

Последняя неделя жизни Драгуна казалась расплатой за прегрешения, которых он немало совершил в своей жизни. Боль терзала тело Владимира Ивановича с особой жестокостью. Не помогали ни новейшие заграничные препараты, ни срочно выписанный из Америки знахарь-экстрасенс Шулеровский, бахвалившийся, будто способен заменить любой наркоз, и больные под его мантры не почувствуют боли, даже если у них отрежут ноги и вырвут все зубы. Врал Шулеровский, то есть рекламировал свои дорогостоящие услуги. Все его потуги хотя бы на йоту уменьшить страдания Владимира Ивановича завершились полным фиаско. А между прочим, гонорар за свои услуги Шулеровский потребовал совершенно астрономический. Но даром губу раскатал. Граф, не терпевший проходимцев, схватил горе-знахаря за горло и хладнокровно, без эмоций пообещал:

– Я сейчас тебя порежу на кусочки, и посмотрим, сумеешь ли ты заговорить собственную боль.

– Извините, промашка вышла. У каждого человека случаются неудачи. А деньги я верну до последнего цента! – пообещал экстрасенс, когда Граф ослабил хватку.

С тем и отбыл, оставив Драгуна один на один с разбушевавшейся болезнью. Как часто случается, облегчение наступило за несколько часов перед смертью. Владимир Иванович надолго пришел в сознание, но был настолько слаб, что едва мог говорить. Он шепотом велел позвать детей. Вероника, большую часть времени находившаяся рядом с мужем, сама отправилась за сыновьями.

– Простите, дети мои, – глядя на стоявшую у постели троицу, тихо сказал Драгун. – Я вас жестоко обидел, разделив свое состояние между всеми моими детьми. Но я не мог поступить иначе! Они росли в бедности, пусть, став взрослыми, поживут богатыми. Если сумеют. Но, главное, я надеюсь, что кто-то из них продолжит мое дело. У вас к этому нет особого интереса, а денег, которые я вам оставил, хватит на долгую безбедную жизнь. Не держите на меня зла, будьте счастливы и дружны.

На этом силы покинули Владимира Ивановича, он безвольно уронил руку на кровать и заснул. Это был последний в его жизни сон, и вместо пробуждения наступила смерть.

Гроб с телом по желанию самого Драгуна выставили в холле офиса его компании, чтобы все сотрудники могли проститься с хозяином. Да и кроме сотрудников нашлось достаточно желающих в последний раз взглянуть на Владимира Ивановича. Чувства при этом люди испытывали самые разные. Кто-то искренне скорбел от утраты партнера или босса, предчувствуя возникновение собственных проблем из-за случившегося, кто-то втихомолку радовался, поскольку многим, очень многим людям Драгун успел насолить в этой жизни.

СМИ тоже по-разному отреагировали на случившееся. Одни упоенно описывали роскошество траурных мероприятий, другие, не поленившись, копнули поглубже, изучая жизненный путь усопшего, и, вопреки традиционному «о мертвых либо ничего, либо хорошее», выносили на людской суд весьма неприглядные факты биографии Владимира Ивановича. Делалось это не столько со зла, сколько по установившейся в новой России традиции. Народ падок на жареное, и поэтому любое знаковое событие, включая смерть человека, становится лишь информационным поводом, чтобы выдать публике очередную порцию либо чернухи, либо порнухи! Здесь журналисты могли бы со смаком описать и то и другое. А каким успехом пользовалась бы история с завещанием! Больше того, ее можно было бы растянуть, как сериал, с продолжением. Эта мыльная опера, написанная самой жизнью, имела бы все шансы на высшие рейтинги.

Но люди, причастные к охоте за наследством, хранили молчание, и журналистам удалось раскопать лишь десяток жареных фактов, о которых публика забыла в тот же день.

Наступил момент, когда дюжие парни подняли гроб и вынесли на улицу. Оркестр тут же заиграл «Испанские мотивы» Сарасате. Так пожелал Драгун. Его пытались отговорить, упирали на то, что существуют определенные традиции, ритуалы, которые надо соблюдать.

– Кому надо? – спрашивал Владимир Иванович. – Лично мне – нет! Я хочу, чтобы на моих похоронах звучала прекрасная музыка, а не банальное «Ту сто четыре – самый быстрый самолет».

Такое решение посчитали еще одним бзиком умирающего, но волю Драгуна исполнили в точности.

Толпа медленно двинулась к роскошному катафалку. Следом за ближайшими родственниками шли Светлана и Вислогузов. Царюк, как известно, не стал дожидаться похорон, а Игорь Червинский их проигнорировал.

– Этот человек решил сделать мне добро, но до этого много лет я не видел от него ничего хорошего. Возможно, если мне удастся стать одним из наследников, я захочу почтить его память и приду на могилу с цветами. А похоронят его и без меня, мое отсутствие ничего не изменит, – сказал он матери, поинтересовавшейся, собирается ли Игорь попрощаться с отцом.

На кладбище под звуки того же Сарасате толпа двинулась к свежевыкопанной могиле. Людей собралось очень много, большая часть осталась на центральной аллее, рядом с которой предстояло упокоиться Владимиру Ивановичу. Гроб установили на специальный постамент, стали произносить речи. Начали и завершили прощальную церемонию два помощника Драгуна по бизнесу. Они подошли к этому эмоциональному действу по-деловому. Тексты были написаны еще при живом хозяине, помощники их сравнили, убрали повторы и не поленились заучить наизусть. Печальные слова заставили прослезиться почти всех собравшихся. На минуту люди поверили, что этот мир покинул человек выдающихся умственных и душевных качеств. Видели бы они, какими способами зарабатывал Драгун свои миллионы!

Наконец смолкли ораторы, близкие попрощались с усопшим, и гроб опустили в могилу. Удивительно, но только сейчас Михаил ощутил пьянящее чувство свободы. Не тогда, когда болезнь окончательно взяла верх над отцом, не тогда, когда Владимир Иванович испустил последний вздох, а именно сейчас, когда комья сырой земли застучали по крышке гроба! Все, теперь он волен поступать так, как ему вздумается, и никакой Граф ему не помеха! Едва скрывая ликование, Михаил бросил короткий взгляд на верного пса отца. На лице Графа застыла неподдельная скорбь.

Еще бы! Теперь он никто и звать его никак. Надо было вовремя оставить умирающего и для затравки оказать пару услуг его наследнику. Но Граф даже не подумал этого сделать! Пускай теперь расплачивается за свои ошибки. Ведь если деньги еще предстоит разделить, то право распоряжаться в вотчине умершего должно принадлежать его законной жене и таким же законным сыновьям. И первым делом Михаил сместит Графа, заменив его человеком, уже доказавшим свою преданность.

Как же ошибался старший сын покойного! Оказывается, коварный родитель составил еще одну бумагу, дополнение к завещанию. Ее огласил адвокат Владимира Ивановича на следующий день после похорон. Выяснилось, что до того момента, когда завершится охота за наследством, на хозяйстве остаются два человека: первый помощник Драгуна по бизнесу и Граф, наделенный большими полномочиями. Он контролировал развитие событий, единолично принимал решения в случае форс-мажорных обстоятельств. Если разобраться, то именно Граф держал в руках судьбы наследников, а его самого никак нельзя было сковырнуть до того момента, пока не объявятся новые хозяева.

Глава 13

Новость о том, что Граф со смертью Владимира Ивановича даже усилил свои позиции, смешала все карты Михаила. Особенно его удручало то, что Граф остался во главе бойцов. На данный момент это было главной плохой новостью. С исполнителями у двух старших братьев возникла напряженка. А тут еще следовало отрядить человечка для страховки младшего брата. Поразмыслив, Михаил решил использовать то, что Олег был любимчиком матери. Он подкатил к ней, выражая глубокую озабоченность:

– Мам, Олег собирается ехать в Африку, но ты ведь знаешь, какой он невезучий.

– Знаю, – вздохнула Вероника. – Я его пыталась отговорить, но он категорически отказался меня слушать.

– Конечно, он же мужчина! Он не хотел выглядеть трусом. Поэтому лучше попробовать другой вариант.

– Интересно, какой?

– Переговори с Графом. У него должен найтись человек, который не станет претендовать на завещание. Побоится или просто будет не в курсе дела. Этот человек не должен участвовать в поисках, его единственная задача – страховать Олега.

– Уже, – лаконично сказала Вероника.

– Что «уже»?

– Переговорила с Графом.

– И что он ответил?

– Разве Граф мог отказать любящей матери и жене своего благодетеля?

– Ты у меня умница, мама! Теперь за Олега мы можем быть спокойны. Тем более если человека для его страховки подбирал лично Граф.

Интересно, что младший Драгун, о котором так заботился Михаил, ничего не зная о планах старшего брата и матери, предусмотрительно взял с собой личного охранника.

Вообще Олег производил впечатление сообразительного и эрудированного молодого человека. Например, он единственный из братьев довольно сносно владел английским. Но при этом была у него такая черта: принимая решение по какому-то серьезному вопросу, он обязательно упускал из виду какую-нибудь мелочь, которая в решающий момент портила все дело. Зная об этом, Олег еще больше времени тратил на обдумывание, отмерял не семь, а двадцать семь раз, но все равно умудрялся допустить ошибку. Это можно было назвать безалаберностью или отсутствием концентрации, если бы не еще один нюанс. Когда Олегу приходилось выбирать из двух вариантов и при этом нельзя было использовать логику, а надо было действовать чисто интуитивно, он всегда ошибался. Абсолютно всегда!

Исключений из этого правила не было! Еще в детстве, когда отец предлагал угадать, в какой руке конфета, Олег всегда выбирал пустую руку. О его невезучести можно было написать диссертацию. Например, если в казино он ставил на красное, то в девяноста девяти случаях из ста выпадало черное. Владимир Иванович, поначалу радовавшийся, что младший сын растет умным и трудолюбивым, затем призадумался и с печалью констатировал:

– Усердный Олежка развалит мое дело скорее, чем два старших лоботряса, вместе взятые.

Итак, Драгун-младший вылетел из Москвы в сопровождении охранника. Они приземлились в Найроби, одном из центров африканского туризма. Заселившись в отеле, Олег изучил местные газеты, выходившие на английском языке. Благодаря огромной популярности сафари в Кении работало множество проводников. Часть из них постоянно занималась с одной туристической фирмой, но многие предпочитали вольные хлеба. В городе существовало некое подобие ассоциации проводников-одиночек. Тщательно изучив газеты, Олег нашел адрес офиса и отправился туда вместе с охранником. В офисе он сообщил, что ищет проводника, хорошо знающего страну и обязательно семейного.

Кению прекрасно знали все местные гиды, и, хотя с семейными дело обстояло посложнее, требуемую кандидатуру нашли быстро. Олег заплатил сотню баксов, и его доставили к нужному человеку.

Надо сказать, что Драгун-младший испытывал смутное недоверие к чернокожим, особенно аборигенам. Убедившись, что у потенциального гида есть молодая жена и несколько – точное число ему установить не удалось – ребятишек, Олег предложил продолжить разговор за домом, где росло раскидистое дерево. Под деревом был вкопан стол, а рядом стояли стулья. После нескольких хитрых маневров Олег добился того, чтобы хозяин дома уселся прямо под деревом. Жена принесла им местное пиво, по вкусу заметно уступающее «Велкопоповицкому козелу». Получил свою долю и охранник, пристроившийся метрах в пяти от договаривающихся сторон.

Завязался неторопливый разговор, начавшийся, словно в Англии, с погоды и с черепашьей скоростью перетекший к сути дела. Тут Олег неожиданно выкрикнул африканцу:

– Замри и ничего не бойся!

Тот послушно застыл на стуле. Через секунду раздался глухой стук, буквально в трех сантиметрах над головой проводника едва заметно вибрировал вонзившийся в дерево нож.

– Я хочу, чтобы ты понял одну вещь. Вот сидит мой человек. Он станет незаметно присматривать за твоей семьей. Мы с ним будем ежедневно перезваниваться. Если со мной что-то случится, он сначала убьет твою семью, а потом доберется до тебя. Ты меня понял?

Африканец испуганно закивал. Олег заглянул в его глаза и удовлетворенно заметил:

– Кажется, на самом деле понял.

Как уже говорилось, Драгун-младший с опаской относился к африканцам. И он собирался взять с собой достаточно много денег. Много, имея в виду не только сумму, но и общее количество купюр. Олег не хотел обременять себя лишним грузом. Провизию, некоторые вещи он собирался покупать в дороге. Понятно, что в африканских деревнях банкоматы встречаются так же часто, как и в российских селах, и разменять сотню баксов, если речь зайдет о покупке курицы или местных фруктов, будет весьма проблематично. А Олег не хотел раскидываться сотками направо и налево. Для этого он запасся десятками. Любопытный африканец вполне мог сунуть свой нос в заначку Драгуна и, увидев кучу денег, замочить своего клиента. Поэтому Олег решил перестраховаться. Он ведь не знал, что его ждет впереди. Для него стало полной неожиданностью, когда у отеля им с охранником перегородил дорогу крупный мужчина.

– Зовите меня Дрозд, – вместо приветствия сообщил он.

Олег растерялся, зато его охранник отреагировал быстро и зло:

– Слышь, пернатый, че те надо? Бабок хочешь? Отвали, пока я тебе по репе не настучал! Иди вон на неграх потренируйся!

Игнорируя гневную тираду охранника, Дрозд сказал Драгуну:

– Олег Владимирович, вам привет от вашей мамы. Если хотите, вы можете прямо сейчас поговорить с ней.

– Да? А о чем? – растерялся Олег.

– Обо мне. Она введет вас в курс дела.

Переговорив с матерью, молодой человек в тысячный раз проклял свою судьбу. Ведь он так старательно продумал вариант, обеспечивающий ему безопасность, а все оказалось напрасно. Прилетел Дрозд, и присутствие в Кении охранника стало лишним.

– Хотя нет, – тут же подумал Олег. – Если бы гид обнаружил мои деньги, он бы мог улучить момент и прикончить нас обоих. С охранником в качестве пугала как-то надежнее.

Появление Дрозда несколько облегчило задачу Олега. Здоровенный парень мог тащить часть поклажи физически слабого Драгуна; кроме того, теперь у них было два человека, умеющих пользоваться оружием. Сам Олег никогда не стрелял, он всегда уклонялся от охоты, которую любили отец и старшие братья.

Глава 14

Борис Рублев почти месяц безвылазно сидел в Москве. Так сложились обстоятельства, изменить которые Рублев был не в силах. Борис в каком-то смысле оказался заложником собственной обязательности и редко позволял себе надолго отлучаться из столицы, зная, что его услуги могут потребоваться в любую минуту. Время он проводил как обычный отставник, решивший не искать работу и живущий на скромную пенсию. Отличие заключалось в том, что у Рублева имелся дополнительный источник дохода, а стандартное времяпрепровождение то и дело прерывалось срочными отъездами.

Борис мирно покуривал на кухне, когда раздался телефонный звонок.

– Привет, Иваныч! Как дела? – узнал Рублев голос своего давнего приятеля Андрея Подберезского.

– Нормально, если это можно назвать делами.

– Отсюда я делаю вывод, что ничем важным ты сегодня вечером не занят.

– По большому счету где-то так.

– В таком случае, Комбат, подъезжай ко мне. Я сегодня вечером абсолютно свободен.

– Хорошо, Андрюха, буду.

Рублев на всякий случай заглянул в холодильник. Там стояла бутылка водки. Других спиртных напитков Рублев не признавал. И не потому, что дорого стоят. Поскольку выпивал Борис сравнительно редко, почти исключительно в компании с друзьями, он мог себе позволить модный нынче вискарь или коньяк, но они претили его русской душе. Он наливал их от безысходности, когда ничего другого на столе не оказывалось, но всегда предпочитал водку.

Пообедав и неторопливо погладив белье, которое накануне прокрутил в стиральной машине, Борис сунул водку в полиэтиленовый пакет. Закуски он не брал. Один раз попытался, но Подберезский встретил такую инициативу в штыки. Закрыв входную дверь, Рублев спустился вниз по лестнице и зашагал к ближайшей станции метро.

– Здорово, Комбат! – радостно поприветствовал Бориса Подберезский. – Давненько мы с тобой не общались!

– Опомнись, Андрей, две недели тому назад у…

– Я об этом не забыл. Но то было в большой компании. А вот так, вдвоем, чтобы можно было спокойно поговорить, мы давно не собирались.

– Так получалось! У наших ребят косяком пошли дни рождения, когда тут еще сидеть за бутылкой вдвоем. Никакой печени не хватит!

– Ну, Иваныч, как ты заговорил. Помню, раньше…

– Годы, Андрюха, идут. Да и раньше я особо спиртным не увлекался.

– Не увлекался, это верно, хотя выпить мог дай Бог каждому. Но и о печени никогда не вспоминал. Ладно, какой-то странный у нас пошел разговор. Давай за стол.

Друзья уселись, первую выпили традиционно за ребят, навсегда оставшихся в Афгане. На этой войне Рублев познакомился с Подберезским, эта война их крепко сдружила. Но жизнь ушла далеко вперед, и, помянув павших товарищей, приятели заговорили на темы дня нынешнего, немного подивились резко увеличившейся политической активности граждан.

– Не знаю, как за границей – я имею в виду МКАД, – а внутри большинство граждан живет относительно зажиточно. И на свободы обычного человека никто не посягает. Это мы, бизнесмены, прислушиваемся к каждому чиновничьему чиху, а что до этого инженеру или водителю автобуса.

– Ошибаешься, Андрей. Как мне кажется, обычные люди тоже ощущают произвол чиновников и им надоело зависеть от разных уродов и ничтожеств. Вспомни, в девяностые бал правил криминал, уголовники могли искалечить или даже убить любого человека, причем часто калечили и убивали из-за косого взгляда, а то и от нечего делать. И никакой суд не мог доказать вину бандитов. Сейчас бандюков ощутимо прижали к ногтю, однако пришла другая напасть. Страной теперь правит бюрократия. По сути идет необъявленная война, – сказал Рублев, как бывший строевой офицер. – Я так понимаю: чиновник поставлен для того, чтобы блюсти народные интересы, организовывать процесс, чтобы страна процветала и богатела. А наши чиновники бьются почти исключительно за интересы собственные. Если какой-то бизнесмен даст чиновнику взятку, чтобы на месте детского садика построить стриптиз-клуб, то никакого детского садика не будет. И бюджет новой больницы или спортивного дворца утвердят такой, из которого можно половину украсть.

– Согласен, Комбат, наши чиновники действуют, словно захватчики в чужой стране. Им плевать на все, лишь бы нахапать побольше денег. Они разработали целые схемы, позволяющие им безнаказанно обогащаться. Я недавно на эту тему характерную статью прочитал и даже фамилию чиновника запомнил – Хапцов. Между прочим, очень говорящая фамилия. Так вот, у этого Хапцова сын занялся бизнесом. С кем не бывает, у нас многие хотят обзавестись собственным делом. Но у сына Хапцова бизнес пошел особенно успешно. Настолько успешно, что он щедро тратился на своего родителя. Прикупил ему особняк в престижном месте, шикарный лимузин, даже любовниц.

– Любовниц? – удивился Борис. – Какие заботливые, однако, детки пошли.

– Да, любовниц. Журналисту удалось заснять Хапцова с роскошной блондинкой, годящейся в младшие сестры его сыну. Но самое интересное впереди.

– Предположу, что бизнес сына своим процветанием обязан исключительно отцовскому покровительству.

– Ты, Комбат, прав только отчасти. Действительно, Хапцов устроил так, что госзаказы по его ведомству отдавались фирме сына. Но и при этом, как подсчитали журналисты, все доходы фирмы уходили бы на оплату расходов чиновника, а его отпрыск ходил бы голый, босый, нос курносый. То есть сын-бизнесмен – банальное прикрытие, легализовавшее неправедные заработки папаши.

– И какова дальнейшая судьба господина Хапцова?

– Думаю, он, как и раньше, остервенело наносит пользу Родине. Хотя в статье есть примечание, что все собранные материалы переданы в прокуратуру, в стране столько хапцовых, что они своего в обиду не дадут.

– Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет, – Рублев невесело улыбнулся. – Было бы наивно выпивать за то, чтобы подобные хапцовы понесли заслуженное наказание. Поэтому, Андрюха, давай выпьем за господина Хапцова молча и не чокаясь.

– Занятная мысль, Комбат, – Подберезский разлил водку по стопкам. – Ты пирожками с мясом закуси. Это не магазинные, а сделанные заботливыми женскими руками. Мне их сегодня одна сотрудница принесла. У нее мать заболела, потребовалось дорогое лекарство. Так я ей выписал хорошую премию. А она в благодарность меня пирожками угостила. Возьми попробуй. Они бы могли стать фирменным блюдом дорогого ресторана.

– Замечательные пирожки, – согласился Рублев. – Чувствуется, что сделаны от чистого сердца.

– И умелыми руками. Эта женщина у меня одна из лучших работниц. Толковая, исполнительная. И премию она заслужила.

– Исполнительная, хорошо готовит. А сколько ей лет?

– Кажется, тридцать семь. Или тридцать восемь. Откровенно говоря, Иваныч, паспортные данные моих сотрудников интересуют меня в последнюю очередь.

– Хорошо готовит, сравнительно молода. Женись, Андрюха!

– Я бы с удовольствием, Комбат, но там уже занято.

– Да, не повезло. Раз так, давай выпьем за холостяцкую жизнь, в которой есть не только минусы, но и свои безусловные плюсы.

– С удовольствием, Иваныч, поскольку здесь ты абсолютно прав!