Текст книги "Спецназовец. Сошествие в ад"

Автор книги: Андрей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Смешавшись с толпой, Якушев с видом праздного зеваки принялся бродить по торговым рядам, в то же время отслеживая взглядом наличие сотрудников полиции, с которыми ему сейчас меньше всего хотелось общаться. По его говору они однозначно определят, что он не местный, поэтому он все больше помалкивал, напуская на себя равнодушный вид бывалого горожанина, у которого взгляд как у зомби, а все мысли утром и вечером наглухо связаны с работой и семьей, которую надо кормить и ради этого ходить даже на самую поганую работу, которая тебе совершенно не нравится.

«Самая доступная работа, которую только можно себе представить, – это работа грузчиком. Здесь не требуется никакого образования, главное – сила и выносливость, ну и чтобы спиртное не пил, как верблюд воду, – подумал Якушев. – Как говорится, сила есть – ума не надо».

На рынке стоял неумолчный гомон: пенсионеры нещадно ругались между собой за какой-нибудь жиденький пучок петрушки, который продавали за копейки, но тем не менее стояли на своем до последнего, не желая уступать друг другу из принципа.

«А еще жалуются, что сил нет, – усмехнулся про себя Юрий Якушев. – Судя по агрессивности, силы имеются, и причем немалые, только вот куда они их девают…»

Якушев беззаботно продвигался в людской гуще, совершенно не беспокоясь за свои карманы, и не потому, что он верил в местную полицию и в правопорядок, а потому, что его карманы были пусты как у нищего беспризорника. Пара лари была не в счет.

Обойдя пару рядов, он заприметил только что приехавший грузовик с прицепом. Водитель открыл створки прицепа, и Якушев ясно увидел, что машина доверху нагружена мешками с картошкой.

Ускорив свой и без того быстрый шаг, он вскоре оказался в самом эпицентре событий, куда, как стервятники на падаль, со всех сторон сбежались пенсионеры. Они энергично распихивали друг друга локтями, кричали, и каждый из них хотел купить картошку как можно скорее.

Бросив взгляд на водителя, пожилого грузина, и внимательно посмотрев по сторонам в поисках его помощников, Якушев никого не обнаружил и потому, не мешкая, коротко представился и предложил свою помощь по разгрузке машины за определенную мзду. Сумму вознаграждения за подобного рода работу он успел выяснить днем ранее у одного из грузчиков, которого угостил сигаретой.

Взгляд водителя и по совместительству предпринимателя Георгия, когда тот услышал вполне деловое предложение, утратил тусклость.

– По рукам! Я тебе еще и мешок картошки дам!

– Не откажусь. В хозяйстве всегда пригодится, – весело заметил Якушев и, втоптав в пыльную землю окурок, взялся за дело.

Работа спорилась в его руках. С непривычки, конечно, было тяжеловато, но он быстро втянулся, лихо спуская мешки с картошкой на землю. Мышечная память давала о себе знать, и те нагрузки и перегрузки, которые ему довелось испытать во время службы в ГРУ, только пошли ему на пользу и помогали чувствовать себя уверенно и на гражданке, где не рвутся снаряды и люди не расстреливают друг друга в упор.

Уже через каких-то полчаса Якушев вспотел, как в бане, и только успевал вытирать пот со лба тыльной стороной ладони.

– Все. Сделаем небольшой перекур, – сказал Георгий и, достав из кармана брюк пачку папирос, предложил Якушеву закурить.

– Спасибо. У меня свои есть, – ответил Якушев и зубами выхватил из пачки одну сигарету.

– Откуда приехал, парень? – весело улыбнулся мужчина.

Якушев хотел было сочинить очередную легенду, но спохватился, подумав, что наверняка «засветил» бренд сигарет, который здесь не продается, чем себя и выдал. Лукавить не было никакого смысла.

– Из России.

Вектор разговора резко перешел в политическое русло на тему российского-грузинских отношений, и Якушев доходчиво разъяснил свою незамысловатую, но эффективную позицию, дескать, политики пускай бодаются себе как хотят, воюют там, ругаются друг на друга, а клин между простыми людьми не вобьешь, потому что здесь складываются отношения, которые не испортишь информационной войной.

Георгию взгляды Якушева пришлись по душе, и он пригласил его к себе в гости, чтобы вечерком раскатать одну-две бутылочки вина.

Якушев не подал и виду, что это гостеприимное предложение ему ни к чему, и сказал, что с радостью, но только не сегодня, потому что у него есть еще кое-какие дела. На этом и порешили, продолжив работать.

Якушев уже выбрасывал из прицепа последние мешки картошки, когда заметил, как по торговому ряду лихо несется черный внедорожник. По всей видимости, водитель этого транспортного средства нисколько не чтил местные законы и плевал на людей, руководствуясь принципом «кто попал под колеса – я не виноват».

Люди с руганью отпрыгивали в стороны, но никаких активных действий по нейтрализации наглеца не предприняли, из чего напрашивался вполне очевидный вывод, что это не последний человек в этих местах.

Джип резко притормозил около машины Георгия, разогнав добрую часть пенсионеров, которые тут же прекратили между собой собачиться и взглядами, исполненными классовой ненависти пролетариата к капитализму, уставились на нарушителя общественного порядка.

Из машины, резво гоняя во рту жвачку, с папочкой под мышкой вышел местный бизнес-воротила или, проще говоря, олигарх местного разлива, в дорогих солнцезащитных очках, красной шелковой рубахе навыпуск, чистейших белых брюках и остроносых пижонских туфлях. Не глядя по сторонам, он извлек из нагрудного кармана рубашки мобильный, отдал несколько коротких приказаний и вразвалочку направился к Якушеву и Георгию, который заметно напрягся и даже побледнел.

– Эй ты, старый хрен! – рявкнул франт на предпринимателя. – С какого прыга ты тут торгуешь? Убирай отсюда свою задницу вместе со своим гнильем!

Якушев издавна испытывал очень сильную аллергию на вопиющее хамство. В таких случаях он, долго не размышляя, заступался за обиженных и за словом в карман не лез, а если этого было недостаточно, добавлял аргументов кулаками.

– Слышь ты, частушечник! Ты этот свой куплет завязывай! А то пойдешь сейчас носом заборы красить, – негромко, но отчетливо сказал Якушев.

Повисла гробовая тишина. Георгий бросил на Якушева взгляд, полный панического страха. Казалось, его глаза говорили о том, что прямо сейчас Якушеву придет конец.

Мужик в красной шелковой рубашке неторопливо снял с переносицы солнцезащитные очки и недобрым взглядом смерил Якушева:

– Ты за свой гнилой базар ответишь.

Якушев не успел сказать и слова, как из джипа вылезли еще два молодчика, одетые попроще, но, судя по звероподобным выражениям свирепых лиц, не обремененные интеллектом и достаточно агрессивные, чтобы разобраться с попавшимся под горячую руку.

– Так, уберите отсюда этого баклана, а этому фраеру залетному отрисуйте весь фэйс, чтобы знал на кого нельзя залупаться, – приказал пацанам местный фраер и, повернувшись спиной к грузовику, неспешно пошел к джипу.

– Что ты наделал! – в отчаянии вскричал Георгий. – Нам конец!

– Не ссы в компот, не делай пенки, – скупо процедил Якушев и, размахнувшись, метнул увесистую картофелину в мужика в красной рубашке.

Картофелина, описав замысловатую траекторию, угодила хаму в затылок, тот потерял равновесие и упал на пыльную землю. От растерянности он даже пополз, с перепугу решив, что по нему стреляют.

В толпе кто-то неуверенно рассмеялся, и тут же смех стих, потому что мужик в красной рубашке, стоя, как собака, лучший друг человека, прошелся взглядом по толпе, выискивая, кто это подрядился поиграть в Робин Гуда.

Десятки глаз вперились в Якушева, который уже подбрасывал в руке следующую крупную картофелину, целясь в одного из молодчиков в спортивных костюмах. Те нерешительно топтались на месте, переглядываясь между собой и, по всей видимости, ожидая дальнейших указаний своего шефа. Желание надрать Якушеву задницу у них значительно поубавилось, после того как они увидели наглядный результат поведения их босса.

– Чего вы стоите! Идиоты! – заорал на них наконец оклемавшийся краснорубашечник. – Взять его, суку! Порвать на тряпье! И второго урода тоже!

Его лицо побагровело от стыда. Ведь он только что опозорился на глазах всего рынка, и этот инцидент нужно было загладить.

Солнцезащитные очки сползли с переносицы и держались на единственной уцелевшей дужке, от второй остался лишь сиротливый обломок.

Бизнесмен поправил изрядно испачканную рубаху, с досадой глянул на грязные брюки и, сорвав с носа очки, швырнул их под ноги.

Следующему бойцу, который попытался осторожно подобраться к Якушеву, Юрий зарядил картофелиной промеж глаз так, что нападавший тут же потерял сознание и рухнул наземь.

Толпа возбужденно заулюлюкала. Раздались даже нестройные аплодисменты.

«Хлеба и зрелищ! Вот что нужно народу», – пронеслось в голове у Якушева, пока он целился в круглую голову охранника, который, чтобы не переть на рожон, якобы хлопотал о друге, пытаясь тому помочь подняться, хотя ни черта не смыслил в оказании первой медицинской помощи и лишь тупо тормошил коллегу, пребывавшего где-то в астральных мирах и совершенно не интересовавшегося проблемами хозяина.

Георгий молча наблюдал за Якушевым. На лице грузинского предпринимателя выступили бисеринки пота, и он весь осунулся, вероятно предугадывая, чем может кончиться вся эта история как для него, так и для Якушева. И, судя по напряженным мышцам его лица, его прогноз был не очень-то оптимистичным.

Позабыв о всякой гордости и прочих понтах, фраерок, уронив папку, со всех ног улепетывал к машине, которая сулила ему надежную защиту от залпов картофельной артиллерии, организованной Якушевым.

Якушев, словно метатель ядра, раскрутился и пульнул картофельный снаряд, который глухо шмякнулся о голову второго охранника. Тот тяжело и в то же время устало крякнул и повалился рядом с первым амбалом.

Мотор взревел, и черный внедорожник круто развернулся, въехав в толпу зевак, которая брызгами разлетелась в разные стороны, чтобы не оказаться под колесами автомобиля. Быстро набирая скорость, машина умчалась прочь.

– Он не спустит тебе этого, – выдавил Георгий.

– О! Кажется, наш товарищ что-то забыл. Пойду гляну, что там такое, – удовлетворенно сказал Якушев, словно и не услышал предостережения Георгия.

У прилавков валялась черная кожаная папка, которую, удирая, забыл ее хозяин.

Якушев, чувствуя на себе любопытствующие взгляды, усмехнулся, поднял папку, смахнул с нее пыль и потянул молнию. В папке лежало несколько листов писчей бумаги с четко отпечатанным текстом.

Якушев пытливым взглядом уставился на бесстрастные цифры, которые говорили о том, что этот фраерок действительно имел определенный вес в обществе, причем гораздо больший, нежели заурядный хозяин продовольственного рынка.

«Оставлю это себе на всякий случай, – решил Якушев. – Пенсионерам такая информация ни к чему. Все равно ничего не поймут и выбросят в мусорку. Ну очень любопытные документы. Я люблю почитать на досуге про офшоры».

Присвоив себе таким образом трофей, доставшийся ему в честной борьбе, Якушев равнодушно прошел мимо поверженных охранников, со стороны похожих на пьяниц, которые уснули в процессе драки из-за бутылки «чернил».

Георгий торопливо собирался, убирая весы, а затем и почти пустые мешки картошки и никак не реагируя на возмущенные возгласы пенсионеров, которые уже, очевидно, позабыли обо всем на свете и сконцентрировались на самом важном в их жизни – покупке картошки.

– Надо сваливать! – доходчиво объяснил Георгий Якушеву, когда тот лихо, совсем как герой Жан-Поля Бельмондо в «Великолепном», запрыгнул в машину. – Он наверняка вернется! Только с силовиками! Ты не знаешь Вахтанга Гогнадзе…

– Вахтанг? – слегка удивился Якушев. – А мне почему-то показалось, что люди что-то говорили о Малхазе.

– Малхаз – это его младший брат, – торопливо ответил Георгий. – Он наркоман, а всем хозяйством занимается Вахтанг. Рынок отошел к нему от отца.

«Неплохое хозяйство, – подумал про себя Якушев. – Перевод почти тридцати миллионов евро на счет. И братец-наркоман, на которого оформлена эта офшорная контора. Только вот интересно, на чем делают такие деньжата? Вариантов тут немного: либо сделки с крупной коммерческой недвижимостью, либо продали какое-то свое предприятие, либо занимаются полезными ископаемыми, либо наркотиками. Что, кстати, вероятнее всего, если внимательнее посмотреть на эту бандитскую рожу».

– Спасибо тебе! – Георгий крепко пожал Якушеву руку. – Не дал меня в обиду.

– Дело житейское, – пожал плечами Юрий. – Не люблю, когда лезут к людям.

– Тебе тоже надо линять отсюда. И желательно не через главный вход.

– У него есть связи в полиции? – ненавязчиво поинтересовался Якушев, глядя куда-то в сторону, чтобы Георгий не вообразил, что он хочет что-то накопать на этого самодовольного хлыща.

– У него есть связи везде! В народе о нем ходят разные слухи, и все они плохие.

– Люди не дураки, – усмехнулся Якушев. – Их не обманешь.

Неожиданно толпа снова загудела. Якушев, отвлекшись от разговора, посмотрел в даль торгового ряда, откуда уже резво бежали полицейские.

Связываться с полицейскими, подставляя Сазонова, Якушеву совершенно не хотелось, тем более когда у него на руках были такие интересные бумаги.

– Беги! – снова крикнул Георгий. – Я их задержу.

– Спасибо, мужик!

– Подожди, – хлопнул себя по лбу Георгий, словно его посетила гениальная идея. – Вот тебе деньги за работу.

Якушев торопливо сунул купюры в карман и метнулся в проем между двумя торговыми павильонами. Чтобы сбросить хвост, нужно было для начала затеряться в толпе, а уже потом выбираться с рынка.

Он отлично понимал, что, если сразу же попытается покинуть рынок, перемахнув через забор, полицейским достаточно будет, воспользовавшись рацией, предупредить ближайшие наряды, и его спокойно перехватят на ближайших улицах. Ну а если с полицейскими будет еще какой-нибудь Мухтар, тогда и вовсе никуда не убежишь.

Помимо полицейских Якушеву нужно было сторониться и охранников, которые шастали по торговым рядам, как те самые собаки-ищейки.

С одной стороны, тратить заработанные деньги на вынужденные покупки не очень-то и хотелось, но, с другой стороны, проблема была слишком серьезной, чтобы Якушев мог ею пренебречь. Совсем не по-дружески приехать в гости и жить у человека, а вместо благодарности создать ему нешуточные проблемы на ровном месте.

Якушев, пробежавшись взглядом по вывескам, увидел одну-единственную точку, где продавали спортивную одежду. Лишний спортивный костюм ему был ни к чему, но, чтобы исчезнуть из поля зрения полицейских и охранников, вполне мог пригодиться.

Якушев купил красные штаны и мастерку, кроссовки с натужно яркими зелеными подошвами и дешевые солнцезащитные очки.

Он старался вести себя как можно спокойнее и весело улыбался в ответ на шутки словоохотливого продавца, у которого, скорее всего, за сегодняшний день он был первым покупателем.

Для порядка немного поколебавшись, стоит покупать или не стоит, Якушев получил от торгаша небольшую скидку, купил отобранное, переоделся, старую одежду сложил в пакет, сунув туда же и папку с документами, и после этого вышел из торгового павильона.

Тут же он купил у какой-то бабульки зелени и яблок и спокойно пошел по рынку. Со стороны Юрий был сейчас похож на человека, который увлекается спортом и является приверженцем доктрины здорового питания. Кто его знает, может, это футболист, заглянувший после тренировки на рынок.

Безостановочно сканируя взглядом окружающую обстановку, Юрий всей кожей ощущал повисшее в воздухе напряжение. Воздух был наэлектризованным, и на тупых лицах охранников застыло ищущее выражение. Нетрудно было заметить, что они наблюдают за людьми.

Между тем Якушев вспомнил, что, когда гулял по торговым рядам в поисках работы, в одном месте видел в ограде прореху – гнутые металлические прутья. Мысленно прикинув объемы прорехи, он подумал, что вполне сможет там пролезть. Осталось только до нее добраться, что представлялось непростой задачей, учитывая то немаловажное обстоятельство, что фактически Якушев был один против всех.

Он был готов в любой момент, вместо того чтобы предъявить документы, резко двинуть по вражеской морде и броситься бежать. Но пока его никто не трогал.

Он успел пройти три торговых ряда, прежде чем за ним увязался охранник.

– Стой!

Якушев нехотя остановился.

– Сигаретой не угостишь? А то свои кончились.

Памятуя о проколе с Георгием, Якушев сказал, что не курит, и охранник свалил восвояси.

Якушев, успешно добравшись до ограды, обнаружил там троих охранников, дымивших сигаретами.

«Вот засада! – сплюнул Якушев от досады. – Надо же было этим идиотам устроить здесь курилку».

В том, чтобы учинить банальную потасовку, Якушев не видел никакого смысла. Он-то их укатает, но сколько будет возни и криков, и сюда на шум-гам тут же сбегутся полицейские и охранники со всего рынка. Якушев ни капельки не сомневался в том, что на территории рынка все регулируется не местным законодательством, а понятиями Вахтанга Гогнадзе, по которым, если Вахтанг действительно такой крутой, каким кажется, Якушев за нанесенное ему оскорбление вскоре должен стать трупом.

Его застрелят сами полицейские, да еще заботливо упакуют в черный мешок, списав все на нападение на сотрудника полиции, в результате чего пришлось применить огнестрельное оружие. Или вообще застрелят из «грязного» ствола и бросят пистолет рядом с его трупом. При мысли о том, что он, молодой и здоровый, можно сказать мужчина в самом расцвете сил, ни за что ни про что сыграет в ящик, Якушеву стало не по себе.

Обычно в таких ситуациях Юрия выручало шестое чувство, то бишь интуиция, которой он доверял безоговорочно и которую смело ставил превыше всякой логики. Логика, по мнению Якушева, была, конечно, штукой полезной и необходимой каждому, но без интуиции, высшей инстанции для принятия важных решений, была неполноценной. Поэтому он доверился внезапно возникшему в голове решению своей проблемы, полез в пакет за папкой, достал из нее документы, аккуратно сложил их вчетверо и сунул в карман мастерки, застегнув его молнией, после чего оставил пакет в проеме между торговыми павильонами и вышел к охранникам с другой стороны.

– Прошу прощения, – кашлянул Якушев, подойдя к ним ближе.

Охранники, прекратив разговаривать, посмотрели на него с нескрываемым любопытством.

– Я хочу вам сообщить кое-что важное. Дело в том, что только что я видел какого-то подозрительного молодого человека. На вид лет двадцать семь, худой такой…

– Да их тут каждый день знаешь сколько шастает! Гоняй не гоняй, все равно припрутся, – махнул рукой один из охранников, подумав, что речь идет о бродяге.

– Да нет же! – нетерпеливо воскликнул Якушев, показывая рукой в сторону торговых рядов. – Вы не так меня поняли! Он был нормально одет. Я заметил, что он забежал в проем между торговыми рядами и затаился за бочками. Мне это показалось подозрительным. Вид у него был такой, как будто за ним кто-то гонится! Я подумал, что у меня, наверно, паранойя, но когда я заметил, что у него из-за пояса торчит пистолет…

– Во что он был одет? – встревоженно перебил Якушева один из охранников.

Якушев описал все в подробностях и «случайно» вспомнил, что у этого парня была в руках черная папка, в которых обычно носят документы.

Всего этого оказалось достаточно, чтобы охранники взбудоражились, как собаки на охоте при виде дичи. Не поблагодарив Якушева за подсказку, они тут же забыли о его существовании и побежали в указанном им направлении.

«Прямо как дети, – иронично улыбнулся Юрий. – Развел как последних лохов. Точнее, они развели себя сами. Наверное, захотели выслужиться перед начальством. Вот идиоты!»

Дождавшись момента, когда охранники скрылись из вида, Юрий осторожно пролез в проем и оказался за пределами рынка. Не мешкая, чтобы не испытывать почем зря судьбу, он ускорил шаг и обходными путями направился к дому Сазонова.

«Приехал, что называется, отсидеться, – размышлял по дороге домой Якушев. – А интуиция подсказывает мне, что я опять влез в какую-то масштабную заварушку. Понятное дело, что, пока не поздно, я могу избавиться от этих документов. Но что это мне даст? Они найдут пустую папку и сразу все поймут. Тут и любому пню ясно, что кто-то свистнул документы и что этот кто-то – именно тот человек, который не постеснялся опустить авторитетного Вахтанга при всем честном народе. Такое никогда не прощается, и обычно за такое мстят. Следовательно, можно считать, что земля горит под моими ногами и в Тбилиси. Складывается веселенькая картина. В Москву я вернуться не могу, потому что меня там уже ждут, чтобы взять тепленьким. Ну и в Грузии все пошло не по плану. И дернуло же меня идти на этот рынок. Наверно, Леха был прав, когда говорил, что я должен тихонько отсиживаться у него дома и никуда не лезть. Хотя, с другой стороны, просто пройти мимо, как будто меня это не касается, не в моих правилах. Так поступают только последние трусы, которые вечно трясутся за свою шкуру. Так что все случилось именно так, как и должно было случиться».

Закончив свои умствования на фаталистической ноте, которая, впрочем, оптимизма не добавила, Якушев подошел к дому Сазонова. Приятель колдовал во дворе над шашлыком, развлекая себя напеванием под нос армейских песен и бутылочкой красного сухого.

«Вот блин! – разочарованно подумал Якушев, открывая скрипящую на всю улицу калитку, которую уже не смазывали, наверно, добрую сотню лет. – Я же ни копейки не заработал. Из-за этих козлов все деньги пришлось потратить на новый костюм».

Услышав скрип калитки, Сазонов поднял голову и ухмыльнулся.

– Ну ты и модник! Решил стать светофором, чтобы тебя было видно за три квартала? По какому это поводу ты так вырядился?

– Да так… Других не было в продаже, – неопределенно ответил Якушев.

– Ты, Юра, любишь с огоньком поиграть. У нас здесь никто так не ходит, – рассудительно заметил Сазонов и повернул шампуры, чтобы мясо не подгорело.

– Дай-ка мне лучше вот это, – сказал Юрий и указал пальцем на бутылочку вина, которая стояла возле мангала.

– Это для шашлыков, – шутливо запротестовал Сазонов.

– Эх ты, шашлычник! Знаю я твои шашлыки! Сам небось уже налакался!

– Я свободный человек и имею полное право!

– Имеешь, имеешь, – подтвердил Якушев и сделал пару жадных глотков. – У меня, Леха, только что стресс был. Я рассчитывал, чтобы все обошлось тихо-мирно, а тут, сам понимаешь…

– Опять куда-то влез? – нахмурился Сазонов, снимая один шампур с мангала.

– Вроде того, – вздохнул Якушев. – Как это принято говорить? Инициатива дрючит инициатора.

И он подробно, опуская лишь мелкие детали, рассказал обо всем Сазонову. Цвет лица слушателя приобретал по мере рассказа Якушева то багровый, то землистый оттенок. И хотя на улице не было жарко, Сазонов за пару минут так сильно вспотел, словно за час разгрузил целый вагон товаров.

– Твою мать, Юра! – это было его первой и самой деликатной реакцией после того, как он вновь обрел дар речи. – Куда тебя тянет? Ты и так весь по уши в дерьме! Да ты хоть знаешь, кто такой Вахтанг Гогнадзе?

– Какая разница, – пожал плечами Якушев. – В конце концов, он все это первый затеял. Ну не перевариваю я, когда нарушают права человека.

– Дурень ты старый! – беззлобно выругался Сазонов, переворачивая шашлыки. Понизив голос, он вкрадчиво сообщил: – Гогнадзе – та еще семейка. О них ходит много разных слухов. Батя у них крупный воротила, сейчас отошел от дел и передал бразды правления старшему сыну, Вахтангу. А младший, как болтают местные, наркоман со стажем. Плотно сидит на кокаине.

– Тут такое дело, Леха, – почесал макушку Якушев и выбрал себе шампур с самым большим шашлыком, – что я-то и не буду лезть, да от меня не отстанут. Не отцепятся до тех пор, пока я не отойду в лучший мир. Понимаешь?

– И надо было тебе, блин, вступаться за этого Георгия? Да еще таким способом. Грузины такого не прощают. Ты пойми, здесь не Россия. Тут свои порядки. А ты, видите ли, решил восстановить справедливость. Ну, наехал он на этого Георгия, ну и что? Тот заплатил бы денег и продолжал бы торговать. А так ты и себе, и ему жизнь испортил. Теперь твоего Георгия начнут щемить, как последнюю крысу, и выяснять, откуда он тебя знает, где вы познакомились и так далее со всеми вытекающими отсюда последствиями. Гогнадзе – те еще бандиты! Когда устроят ордалии, в чем угодно признаешься. В прошлом году в ущелье нашли труп какого-то бизнесмена. Так его пытали раскаленной арматурой!

– Нехорошо как-то получается, – задумчиво сказал Якушев, вгрызаясь зубами в сочное мясо. – Из-за меня Георгия могут отправить на тот свет. Хотя он непохож на идиота. Думаю, сообразит, что есть смысл притихнуть на время и взять путевку в какой-нибудь санаторий.

– Радуйся, что не тебя. Так что забудь ты про свои офшоры и сиди тихо, не высовывайся! И никакой работы, если тебе, конечно, не надоело жить на этом свете!

– Но бумаги есть смысл оставить…

– Делай с ними что хочешь! И, Юра, умоляю тебя, смени этот кошмарный костюм на что-то более неприметное. Он мне действует на нервы. Тем более после твоей разводки они будут искать именно мужика в красном спортивном костюме.

Юрий прекрасно понимал, что Сазонову для того, чтобы глубоко осмыслить ситуацию и принять правильное решение, потребуется время, как минимум несколько дней, возможно, целая неделя. И его негодование было нормальной реакцией человека, который столкнулся с серьезной проблемой.

Якушев не сомневался в том, что если и начнет что-то выискивать, то Сазонов его поддержит.

– Чего это ты такой нервный? – не удержался от вопроса Якушев, заметив невеселый взгляд Сазонова.

– Да надоело все, – вздохнул он. – Школа эта, работа… Так и подмывает все это бросить, а нельзя. Тогда останусь без средств к существованию.

– Неужели у вас так туго с работой? В конце концов, если совсем муторно, когда все устаканится, можешь ко мне приехать в Москву. Живу я один, хата просторная, двухкомнатная, места всем хватит. С твоим опытом тебя точно возьмут в какой-нибудь ЧОП или службу безопасности.

– Да мне бы дело настоящее, понимаешь? Чтобы смысл был, чтобы я знал, ради чего все это делаю, чтобы все было как раньше.

– Приказы не обсуждаются. Я их просто выполнял. Вот и все. Какой там может быть смысл? Не забивай себе голову сентиментальной чепухой, – посоветовал Якушев, не понаслышке знакомый с рефлексией. – А то будешь тогда на вино налегать.

Когда все шашлыки дозрели до нужной кондиции, Якушев помог Сазонову затащить их в дом, чтобы пообедать там в спокойной обстановке. Все-таки двор отлично просматривался со всех сторон, и, действительно, не заметить Якушева в красном спортивном костюме было практически невозможно.

Друзья не скатывались до банальной пьянки, чтобы оставаться в трезвом рассудке, да и ситуация с множеством неизвестных не располагала к алкогольным возлияниям.

– Что мы имеем на сегодняшний день? – начал раскладывать свой логический пасьянс Сазонов. – Ты кому-то очень сильно насолил в Москве, и тебя хотят убрать. Раз. Причем неизвестно, кому именно ты насолил и какие у твоих врагов мотивы.

– По крайней мере, известно, что случайностью здесь не пахнет.

– Теперь ты участник нового конфликта. Это два, – загнул второй палец Сазонов. – Только на этот раз твой враг известен. Это Вахтанг Гогнадзе. Точнее, все семейство. У них как принято, если одного тронул, то за него вступаются все. И мотивы этого семейства в отношении тебя предельно ясны. Во-первых, ты должен ответить за оскорбление. Наказание очень простое – смерть. Ну и пытки перед ней. Во-вторых, тебе попали в руки интересные документы. Наказание аналогичное, как и за первое прегрешение.

– М-да, – мрачно пробормотал Юрий, сильно затягиваясь сигаретой. – Мне уже и Москва кажется поуютнее и погостеприимнее.

– Это тебе только кажется, – «обнадежил» его Сазонов. – Свои проблемы мы всюду возим с собой.

– Хорошо философствовать, когда ты не при делах. А у меня, знаешь ли, положение, как у загнанного зверя. Конечно, можно путешествовать хоть по всему земному шарику, но для этого нужны приличные средства, которых у меня сейчас нет.

– Может, сварганим паспорта на фамилию Гогнадзе и слетаем на Кипр? Подделаем подписи… Вдруг наш фокус прокатит и мы обналичим деньжата? Не каждый день попадается такая информация, – мечтательно протянул Сазонов, зажмурив глаза и, скорее всего, уже представляя себя на каких-нибудь тропических островах со знойной красоткой в обнимку.

– Ага. И рожи их тоже подделаем. Банкиры тут же сообщат им, что прилетели какие-то обалдуи с их паспортами и хотят обналичить их деньги. Ты не успеешь воспользоваться этими деньгами, как тебя уже пустят в расход. Или, что вероятнее всего, ты просто не успеешь выйти из банка, поскольку охрана прямо там возьмет тебя под белы рученьки. А дальше – срок за мошенничество и острое перо, которое обязательно будет ждать тебя в тюрьме. Ты всегда любил помечтать, но иногда это очень плохо заканчивается. Тем более у меня нет никакого желания становиться такой же сволочью, как Гогнадзе, и лезть в криминал. Спасибо, я и так сыт по горло этими разборками.

Сазонов хоть и понимал, что Якушев прав на все сто процентов, но чисто из духа противоречия хотел с ним пободаться, как в старые-добрые времена, и сугубо теоретическим способом выявить победителя в их полемике. Он хотел уже начать, как тут в дверь неожиданно постучали.

Якушев немедленно сориентировался, приложив указательный палец к губам, и тихонько выскользнул из-за стола, спрятавшись в сортире. По своему опыту он знал, что стоять за дверью крайне опасно, потому что в первую очередь именно в нее и стреляют, поэтому Якушев стал сбоку, около унитаза.

Сазонов медленно поднялся из-за стола, чувствуя, как предательски задрожали коленки, но тут же силой воли заставил себя собраться, напомнив себе, что, как-никак, он еще не так давно служил в ГРУ, а это кое о чем говорит, и веники вязать там не учат, да и мастерство не пропьешь.

Он подошел к входной двери и будничным слегка ленивым голосом поинтересовался:

– Кто?

– Алексей… Алексей Евгеньевич, – подросток чуть ли не захлебывался от волнения, говорил бессвязно.

В этот момент Сазонов почувствовал, как огромный груз свалился с его плеч. Значит, все-таки не полицейские и не бандиты. Это уже хорошо.

– Заходи, – сказал он, открывая дверь и пропуская в комнату нескладного подростка, с которым у него всегда была масса проблем.

Этот подросток числился среди отстающих и, выражаясь на школьном сленге, забивал на учебу болт, совершенно не задумываясь о своем будущем.

Не показывая своего удивления, Сазонов подумал: «Странно, что он сюда приперся. Или это он хочет извиниться за свое поведение? Но что-то я сомневаюсь, что его замучила совесть».