Текст книги "Химеры (СИ)"

Автор книги: Андрей Стригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Андрей Стригин
Химеры

Глава 1

С вкрадчивым урчанием чёрный джип подъезжает к мусорным бакам и застывает, гордый и молчаливый. Мне часто приходится ходить мимо зловонного мусора, городские службы иной раз забывают его вовремя вывезти, но другой дороги к гаражам нет. Этот участок предпочитаю проскочить максимально быстро, к запахам и к снующим по помойке бомжам у меня что-то вроде аллергии. Вот и сейчас некто возится у зловонной куче, разгребает палкой, достаёт флакончик, встряхивает, я брезгливо морщусь и спешу покинуть неприятное место. Неожиданно в спину врезается хорошо поставленный, глуховатый голос: – Минутка найдётся, молодой человек?

– Вы меня? – я в удивлении озираюсь, смотрю на старика. Да нет, это не бомж, видно с первого раза. Но что он тут делает?

– Вас, – старик быстро подходит, пахнуло дорогим одеколоном, он встряхнул маленькой бутылочкой. – Знаете что здесь? Это аммиак.

– Весьма любопытно, – я хотел усмехнуться, но встретившись с жёстким взглядом старика, лишь хмыкнул.

– Не смотри на меня как на полоумного, – старик разворачивает флакон, – это не водный раствор, а газовый.

– Замечательно, – фыркнул я.

– Причём на сжиженной основе. Как вы думаете, для чего это?

– Вы знаете, – я рассеянно покрутил головой, – мне на работу пора, опаздываю, вы меня простите, мне очень некогда.

Старик словно не слышит: – Мы его гнали несколько дней, выслеживали по газовому анализатору, но он скинул эти бутылочки, – старик кивнул в сторону мусорной кучи, – и скрылся. Это химик, он готовит дыхательные смеси.

– Из аммиака? – на этот раз меня это не на шутку удивило.

– Эти смеси для чудовищ – агрессивные создания не нашей природы… кстати, мимикрируют под людей, в эшелонах власти таких сейчас много.

– Бред, – я понимаю, с головой у старика не всё в порядке.

– Хотелось бы, чтобы так и было, но это действительность и настолько суровая, что во Вселенной сдвинулись такие силы, человеческому разуму не понять. Эти твари уже наследили там, – неопределённо кивнул старик, – так, что скоро ждать ответных действий со стороны высших сил.

– Чего?! – я лихорадочно ищу на лице старика следы помешательства, но их нет.

– Чувствую, они уже выбрали тебя для своей миссии.

– Какой миссии? Вы кто? – я делает шаг назад, старик определённо сумасшедший.

– К тебе тянутся энергетические линии, а это знак того, что долго в этом мире не задержишься.

– Я пойду… ладно? – осторожно произношу я и стремительно отваливаю в сторону, украдкой утираю со лба холодный пот, не часто можно встретиться с умалишённым.

– Да я и не держу тебя, Никита Васильевич, – вдогонку выкрикивает старик и идёт к чёрному джипу, дверь услужливо открывается: – Процесс уже пошёл. Трогай! – спокойно говорит он.

Я дёрнулся, услышав своё имя и отчество, но джип, шелестя шинами по влажному асфальту, плавно проезжает мимо, в затемненные окна ничего не видно.

Странно, откуда он меня знает, это настолько неприятно, что до конца недели был словно не в себе, да и мерещиться начинает всякое. А вдруг я от старика заразился? Решил развеяться, всю семью: свою и жены, пригласил отдохнуть на море. Почему возникло такое желание? Непонятно. Вообще я не люблю шумных компаний, а сейчас большой толпой спустились к пляжу, это дикое место, кругом скалы и чистейшее море, но странное дело, на пляже собралось масса постороннего народа, а ведь ранняя весна, начало мая, сезон явно не пляжный.

Сижу на камне и словно погружаюсь в себя. Внезапно пространство наполняется ослепительным светом, я вижу огромную шахматную доску, её чёрные и белые квадраты исчезают в далёких созвездиях. В каждом из них живёт свой мир, а я нахожусь у последней черты и знаю, у меня есть шанс стать кем угодно, но страх удерживает от решающего прыжка, можно остаться пешкой, но существует путь к бессмертию – выбор за мной, но впереди пропасть, а над ней – площадки. На них покоятся каменные блоки и прямо из монолита растут чарующей красоты цветы – это мир грёз, но они опаснее яда кобры. Брожу над бездной, желая их набрать, но к ним ведут коварные осыпи, понимаю, только сделаю шаг, и рванёт вниз лавина, но желание высасывает душу. Останавливаюсь перед пропастью, блок с благоухающими цветами завлекает. Может сделать шаг? Почти решаюсь, от ужаса шевелятся волосы, но меня тянет как магнитом, меня зовут, но внизу тьма. Трясу головой. Наваждение медленно, словно через силу, отпускает меня – тяжело дышу, пот заливает лицо. А вокруг свет и тепло, кричат чайки, нежно плещется море, пищат дети, взрослые перекидываются неторопливыми разговорами, пахнет дымом и жареным мясом.

На живописном берегу Чёрного моря, в районе Качи недалеко от Севастополя, отмечаем майские праздники. Дымятся угли от костра, румянятся шашлыки на шампурах, как обычно, склоняюсь над ними, раздувая картонкой угли.

Тесть угрюмо жуёт соломинку, он сидит на круглом валуне и до сих пор не понимает, что здесь делает, зачем поменял уютный диван на жёсткий камень.

Тёща и моя ненаглядная жена Лада оживлённо беседует с моей матерью, о хитростях домашней выпечки, та кивает, но почти ничего не говорит в ответ, думаю, она имеет собственное мнение о таинствах домашней кухни, но предпочитает не спорить.

Брат моей жены, Егор, с моим тринадцатилетним сыном, Яриком, как обычно спорит на исторические темы, причём, к моей гордости, сынок почти не уступает в знаниях своему весьма не глупому дядьке.

В отдалении, в скалках, на песочке, у самой кромки воды, сидит со своей девушкой, сын Егора, Стасик. Он увлечённо сдувает пылинки со своей Ирочки, попутно вешает лапшу на уши.

Брат матери, Игнат, задумчиво смотрит в море. Он штурман, недавно пришел с кругосветки. И вот, опять засобирался в очередной рейс. Больше недели домашней жизни, обычно не выдерживает.

Его жена, Надя, готовит поляну, расстелила на мелкой гальке скатерть и размещает всякие салатики и закусочки. Хотя по мне зачем, если есть шашлыки, хватит доброго сухого вина и кетчупа.

Её дочь, Яна, пытается помочь, но её очаровательная дочурка Светочка, требует внимания. Пятилетней девчушке необходимо побегать по песку и покидать камушки в воду, а её папаня, Аскольд, устал от проказ и «спускает пар», зайдя по колено в студеную воду Чёрного моря, там очаровательное чудовище достать его, не может. Вот и всё, это моя семья, не очень большая, но среднестатистическая.

Пляж, на котором разместились, не пустынен, народ рассредоточился по всему берегу, чтобы не мешать друг другу. Слышатся весёлые голоса, кто-то даже, что-то пропел, где-то, зачем-то врубили магнитофон. Я люблю музыку, но на природе предпочитаю слушать природу.

Чуть правее от нас, ближе к скалам, семья из четырёх человек, ловят на длинные удочки рыбу: муж с женой и два сына лет восемнадцати, двадцати. Удивительно, я действительно вижу, они таскают рыбу и крупную, а я думал, в море, кроме медуз, ничего не осталось. С завистью поглядываю на них, в прошлом тоже рыбачил, но больше на реках и озёрах, благословенного Кубанского края, а сейчас, редко, очень редко охочусь с подводным ружьём в районе мыса Фиолент, с нашей жизнью времени, ни на что не хватает, ни на дачу, ни на природу, даже думать иногда тягостно.

Вот то, что собрались, просто чудо. Словно неведомый процесс покинул мёртвую точку и, взлетел над нашими судьбами. Атмосфера в мире сгустилась, стала враждебной, цунами, землетрясения, ураганы теперь норма. Люди сходят с ума от жадности к деньгам, к власти. Войны, делёжка уже поделённых территорий и прочее, прочее.

Я один из не многих, кто верит, Земля, существо живое. Настанет день, когда ей надоест прощать недоумков, уничтожающих собственную среду обитания. Она вскрикнет, встряхнёт весь мусор, похоронит в недрах, накопившийся в избытке, людской помёт хозяйственной деятельности вместе с его производителями и поймёт ЧЕЛОВЕК, что не он царь природы, но это будет последним пониманием.

Вот оно, процесс пошёл! Я осознаю неожиданно остро. Пространство, а быть может – время, меняется, ломается структура прилегающих к берегу склонов красноватых скал, море словно отступает, по крайней мере, Аскольд удивлённо хмыкает, оказавшись на оголённом песке, и заходит глубже в море. Тучки, постоянно маячившие у горизонта, чудесным образом исчезают. И ещё, это меня очень смутило, повеяло запахом хвои и смолы, такие ароматы всегда присутствует в лесу. Но Кача, пустынное место, вверху степь и ветер должен доносить запахи степных трав и пыли.

Тесть, в прошлом охотник, повёл носом, улыбается, думаю, лесные запахи навеяли воспоминания о тех днях, когда он лазил по лесистым горам с ружьём в руках.

Слева раздаётся радостный вопль, семья рыбаков вытягивает крупную рыбину.

Свершилось, мысль изгибается в голове как дуга электросварки. Сажусь на камни, голова идёт кругом – очевидно, начинаются неприятности.

– Никита, – стол готов. Как шашлыки? – слышится голос Надюхи.

– Уже скоро, – без энтузиазма отвечаю я. Оглядываюсь по сторонам. Безусловно, мы не в том месте, где были. Почему никто не замечает? Встаю, направляюсь к семье рыбаков, которые буквально подплясывают вокруг зевающей от недостатка кислорода белобрюхой рыбины. Минуту назад рыбачки стояли на жёлтом песке, а сейчас – на плоской гальке в окружении каменных глыб.

– Что поймали? – но и так вижу, экземпляр необычный. На берегу извивается акула, не взрослая – малёк, в этом я разбираюсь. Акулёнок, родился, может день назад, но весит килограммов пять. Внушительные, треугольной формы зубы, явно не катрана и больше походят на смертоносный частокол белой акулы.

– Акула! – балдея от счастья, выкрикивает отец семейства. – Это не катран, возможно, белая акула, я за живот зацепил, иначе б леску перекусила! Хорош экземпляр!

– Детёныш мегалодона, говорят, они вымерли задолго до появления человека, – у меня кровь отхлынула от щёк. – Вам не кажется, что это более чем странно?

– Вот это да! – разом галдят рыбачки как грачи, увидев червяков, а мои слова пропускают, мимо ушей. Они радостно подпрыгивают, лупят руками по ляжкам и радуются жизни, – поздравьте нас!

Вот, бараны, совсем не догоняют. Смотрю на них с великим сожалением:– Могу помянуть… всех нас, – некрасиво изрекаю и, чувствуя спиной удивлённые взгляды, на ватных ногах бреду к своей компании.

– Папа, мама! – слышу звонкий голосок Светочки. Она только, недавно ходила в кустики и заодно, по тропинке, пробежалась вверх. Теперь сбегает вниз, радостно повизгивает.

– Что моя козочка увидела? – воркует тёща.

Ребёнок не обращая внимания на раскрытые бабушкины объятия, бросается к Яне.

– Мамуля, – захлёбываясь от восторга, щебечет Светочка, – там мишки! Папа, мама и три сыночка!

– Ай, ты моя деточка! – с умилением восклицает тёща. – И, что они делают, наверное, с горочки катаются? – решив поддержать игру ребёнка, нараспев, говорит она. Моя мать заулыбалась и тоже хотела сказать, нечто подобное, но не успела и славу богу. Светочка поняла, что ей не верят, нахмурилась и выпалила:

– Ты, бабка, дура.

– Ах, ты дрянь! – Яна грозит пальцем дочке. – Не смей так разговаривать со старшими. Светочка истошно вопит и мчится за поддержкой к отцу.

Аскольд недовольно морщится: – Света, вот выйду и дам по попе.

Я, под аплодисменты Надежды, принимаюсь таскать шашлыки за импровизированный стол, так любовно накрытый ей.

– Так! Девочки, мальчики, всё готово, всем за стол! – радушно зазывает она.

– Ну, вы подумайте, – всплёскивает Надя руками, – Стасик со своей пассией купаться полезли, вода ледяная, застудятся и не нужны будут друг другу, – хохотнула она.

– Не застудятся, – подаёт голос Аскольд, – наверное, спад произошёл, вода как парное молоко, двадцать пять по Цельсию, не меньше.

– При спаде, наоборот вода становится ледяной, а не тёплой, – глубокомысленно, приподняв одну бровь, изрекает Игнат. – Ты, батенька, что-то путаешь.

– Может, и путаю, но вода действительно тёплая, – без обиды в голосе чешет тощую бородёнку, Аскольд, – попробуйте сами.

– И пробовать не буду, в Интернете указано, море прогреется до шестнадцати градусов. Этих шалопаев необходимо выдернуть из воды и дать водки с перцем, чтоб не заболели.

– Для тебя водка от всех болезней лекарство, – неодобрительно качает головой Надежда, поджимая сочные губы. – А ты, какого мнения, Никита?

Я как робот смотрю на Надю, согласно киваю, затем перевожу взгляд на Стасика и Иришку, они весело плещутся у берега, а где-то вдали гладь моря рассекает чёрный плавник.

– Стас! – подал голос Егор. – Ты чего учудил, быстро на берег!

– Дядя Егор, – смеясь, кричит Иришка, – море действительно тёплое.

– Батя, она правду говорит, присоединяйся.

Тут мой сын суёт руку в воду: – Папуля, водичка класс, они не обманывают.

До меня начинает доходить смысл происходящего, в мозгу вспыхивают иллюстрации кархародонов перекусывающих китов пополам, вскакиваю на ноги: – Живо на берег! – воплю так, что дал в конце петуха. Надежда от неожиданности роняет тарелку с салатом, а жена округляет и без того большие глаза.

– Что с тобой, Никитушка? – потянулась ладонью ко лбу.

Молодёжь мигом вылетает на берег, непонимающе смотрит на меня. Такого крика, явно не ожидали, по характеру я достаточно спокойный человек.

– Сынок, плохо выглядишь, бледный такой. Тебе нездоровиться? – встревожено говорит мать.

– Скоро всем будет плохо, – подбородок неприятно дёргался, я на гране шока. – Тебе действительно нехорошо, Надюша дай, что ни будь попить.

– Водки налей, – гудит дядя Игнат.

– Отстань, – отмахивается Надежда и протягивает минералку.

– А ты знаешь, всё же лучше налей водки, – всплакнул я.

– Ну, да, конечно. Со всеми выпьешь! – хмурится Лада.

– Права как всегда, – кисло улыбаюсь, оглядываюсь по сторонам. – Малыш! – зову Светочку. Девочка подскакивает, утыкается мне в колени. Наконец на неё обратили внимание.

– Где ты мишек видела? – стараюсь говорить без напряжения, но непроизвольно впиваюсь взглядом в розовое детское личико.

Тёща и мать заулыбались. И решили вновь поддержать игру, наверно мало им: – Да, деточка, а Маша была, кашку с ними ела?

Светочка корчит рожицу и показывает язык.

– Света! – грозит Яна, – веди себя прилично.

– Не трогайте её! – излишне резко рявкаю я. Ребёнок вновь прильнул ко мне.

– Дядя Никита, а ты мне веришь? – смотрит в мои глаза ангелочек.

– Верю.

– Вот здорово! – смеётся девочка. Лица взрослых вновь просветляются, видя такую детскую непосредственность. Лада присаживается рядом: – Вы, пожалуйста, быстрее решайте со своими медведями, очень кушать хочется, шашлыки стынут, – и смачно чмокает меня в щёку.

– Хорошо, – таю я, – садитесь, мы сейчас подойдём.

– Рассказывай, малыш, – нетерпеливо спрашиваю Светочку.

Девочка надувается от гордости, ей нравится, что её серьёзно воспринимают:– Значит так, дядя Никита, после того как я сходила в кустики, решила погулять и побежала по тропинке вверх. А там, большое поле, а за ним лес. А когда мы приехали на машинках, его не было, вырос, наверное, – делает она гениальное предположение. – Так вот, очень далеко, большая скала. А под ней, я думала, хомячки травку щиплют, а присмотрелась, мишки: мама и два таких хорошеньких мишутки. Я хотела побежать к ним, поиграть, но решила, мама заругает, вот и прибежала, а мне никто не поверил, – Светочка вновь надувает губки, в глазах блеснули слезинки. – А ты мне веришь? – пытливо заглядывает мне в глаза.

– Хотелось бы не верить, но ты, малыш, уверен, действительно видела медведей и очень правильно сделала, что не побежала к ним. Они дикие и могли тебя съесть.

– Брр, – зябко передёргивает острыми плечами девочка, – не хочу, что бы меня ели.

– И я не хочу, – серьёзно говорю я, – прошу, если увидишь диких зверей, бегом ко мне или к папе. Поняла? Да, дядя Никита, – радостно визжит Светочка и мчится рассказывать, что ей поверили.

Подхожу к Егору: – Не составишь компанию, пойдём, поглядим, что там?

– Папа и я с вами, – повис на моей руке Ярик.

– Никита, дружище, после поляны хоть на край света. Женщины нас не поймут.

– Может ты прав, – соглашаюсь я. В голове мысли всё ещё не улеглись, может, всё это мне мерещится.

Пью сухое вино, по привычке макаю шашлык в кетчуп, закусываю свежим зелёным лучком, но почти не чувствую вкуса, мне не просто страшно – жутко. В отличие от всех, знаю, домой мы не вернёмся, нет его просто, ничего нет, ни городов… ничего. Проклятые энергетические нити! Вспоминаю я старика со свалки.

– Никита, с тобой всё в порядке? – в глазах жены колышется тревога. Она всегда меня понимает.

– Со мной всё хорошо и с нами будет всё хорошо. Только кое-что произошло, нам нужно держаться друг друга. Тогда всё будет как надо, – в моей улыбке грусть и растерянность.

– Что случилось, Никита? – нешуточная тревога блестит в глазах Ладушки.

– Мы будем жить с нуля.

– Как это? – шепчет она.

– Очень скоро всё поймёшь.

– Не пугай меня.

– К сожалению, это факт. Но во мне зреет ощущение, все будет хорошо и даже очень, но… не сразу.

– Мне ничего неясно.

– Скоро всем будет непонятно.

– Скажи, наконец, что произошло?

– Подожди немного, скоро сама всё увидишь и поймёшь.

– Но, что именно? – шепчет в ухо.

– О чём мы секретничаем? – подмигивает Надежда.

– Да, так, «… о чём-то близком и родном…», – декламирую строку из какого-то стихотворения.

– Понятно, – ничего не поняла Надюха, пожала плечами, хихикнула.

Внезапно слышится плач. По пляжу бредёт мальчик лет шести и горько плачет. Чувствуя, что произошло, нечто недоброе, поднимаюсь.

– Ты куда? – настораживается жена.

– Мальчик, видишь?

– С родителями поссорился, – неуверенно говорит Лада, – хотя не похоже, так безысходно не плачут. У него действительно настоящее горе.

– Я такого же мнения.

– Вы куда? – спрашивают из-за стола.

Мальчик бредёт по пляжу, но не одному отдыхающему не интересно, что произошло. С одной компании, правда, предложил конфету. Полное равнодушие, жутко становится за людей.

Наша Светочка быстрее всех оказалась у мальчика:

– Кто тебя обидел? – голосочек дрожит от участия. Мальчик останавливается, перестаёт рыдать, но слёзы продолжают катиться с опухшего лица. К чести наших семей, через секунду все столпились около ребёнка. Моя мать присаживается на корточки: – Что случилось, мой золотой?

– Да, что случилось? Где твои родители? – тёща, морщит лоб и в вечно немом вопросе, поднимает брови. Красиво получается, ведь она учительница начальных классов.

Мальчик вновь зарыдал: – Утопли, – еле выговаривает он страшные слова.

– Нет, – в ужасе отшатывается мать, – этого не может быть.

– Ты сам видел? – сердце у меня сжимается от жалости.

– Да, они поплыли с ружьями на охоту за скалки, а там вода забурлила и стала красной. Это кровь. На них напала акула!

– Ну, вот, приехали, – фыркает Игнат, – мальчик фантазирует.

– Игнат, знаешь, что поймали те рыбаки? – во мне как снежный ком нарастает раздражение и злость.

– Ну, что? – он усмехается, скептически поджимает сочные губы.

– Эй! – крикнул я рыбачкам, – принесите акулёнка!

Глава семейства, подхватывает малька за хвост и неторопливо подходит.

– Катран, что ли? – Игнат наклонился и осёкся. – Где его нашли? Это детёныш белой акулы!

– Это не белая акула, это нечто гораздо более крупное существо, – я замечаю, как дядя побледнел.

– Да, – соглашается Игнат, – это детёныш не белой акулы, на своём веку я их много повидал. Но в Чёрном море нет таких животных, – неуверенно произносит он. – Может, из Средиземного моря?

– Это уже не Чёрное море, – с торжеством выпалил я.

– Не надо из меня делать болвана, – рычит Игнат.

– Стоп! Короче. Не будем спорить. Здесь ребёнок и с его родителями, что-то случилось серьёзное. Необходимо во всём разобраться.

– Мальчик, а кроме родителей с тобой ещё кто-то был? – спрашиваю я.

– Да, – глотая свои слезы, говорит он.

– Кто? – оживляюсь я.

– Сестра трёхлетняя, она в палатке.

– Ты её бросил? – неожиданно жёстко спрашивает Светочка. В удивлении смотрю на племянницу, характер ещё тот. Не простой человек растёт.

Мальчик застывает, округляет глаза, и бросается бежать. Спешим следом. Затем я резко останавливаюсь: – Всем идти не надо. Пойду я, Егор и Игнат, остальные пусть ждут и не нужно ни какой самодеятельности.

– Я с вами, – заявляет рыбак.

Вчетвером едва поспеваем за мальчуганом. Краем глаза вижу отдыхающих, они бросают заинтересованные взгляды, но вопросов не задают, видно решили, что всё обошлось без их участия. Как говориться, живём по принципу: «баба с возу, кобыле легче».

В одной группе людей пытаются настроить волну на радиоприёмнике, но в эфире слышится лишь треск от разрядов далёких гроз. Они не могут понять, в чём дело. Ничего скоро поймут, я злорадно усмехаюсь. У меня обида за мальчика.

На удивление, на диком пляже, присутствует много людей. Обычно, весной, все устремляются в лес, в горы. А только когда прогревается вода, к морю.

Народ скопился разный. Где-то бренчат на гитаре, наверное, студенты из Симферопольского медицинского университета. На отшибе от всех, но в очень выгодном месте, под добротными тентами расположилась серьёзная публика, для них установили столы, сидят в плетённых из лозы креслах, пьют дорогую водку, виски, коньяк. Их женщины, с удивительной ловкостью передвигаются по камням в туфлях на длинных шпильках, кокетливо заигрывают с мужчинами, пьют мартини со льдом и не о чём не задумываются. Одетые в белые рубашки молодые ребята, готовят барбекю, жарят на плашках королевских креветок и прочее, прочее. Я сильно не заглядываюсь на эти поляны. Единственно, что удивляет, такая публика никогда с простым народом не соседствует, а здесь. Хотя нет, они огородились от остального мира кольями, забитыми по периметру их стоянки. А накаченные мальчики, явно за него ни кого не пропустят. Но в большинстве, народ на берегу, попроще.

Ребёнок ведёт далеко от зоны отдыха. Скалы грозно нависают над водой. Судя по всему, там находится их стоянка, подводные охотники всегда стараются выбирать места подальше от скопления людей.

Действительно, с трудом протискиваемся между тёмными скалами, замечаем синюю с белым, палатку. А рядом с ней, к величайшей радости, вижу женщину, одетую в гидрокостюм. Она склонилась над мужчиной, так же в гидрокостюме. Рядом, на камнях, сидит бледненькая, испуганная девчушка. В её ногах небрежно валяется вязанка рыбы, нанизанная на толстую леску.

– Мама! – взвизгивает мальчик и бросается к ней.

– Коленька! Где ты был, ненаглядный мой?

– Вы не утопли, мамочка? Что с папочкой?

– Ему в больницу надо. Он… руку повредил.

– Я видел, на вас акула напала!

Женщина, наконец, обращает на нас внимание: – Очень хорошо, что вы здесь. Мужа необходимо срочно вести в больницу. Он потерял много крови. Вы поможете поднять его наверх. У нас автомобиль. Действительно… на нас напала акула… не катран, похожа на океанскую, метра три.

– Я врач, – говорю я, чтобы сразу расставить все точки над «i». Склоняюсь над мужчиной, он в сознании, но видно, находится на грани обморока. Рука почти перекушена, кость сломана, но артерии и вены сильно не пострадали, просто везунчик. В стационаре за месяц поставили бы на ноги, но… здесь.

– Всё очень серьёзно? – шепчет женщина.

– Не сказал бы, – в раздумье говорю я. – Но есть обстоятельства, которые могут несколько осложнить лечение. Швы необходимо наложить немедленно, до стационара может не дотянуть, – я нагло вру. Не объяснять же её, что нет уже никаких больниц. – Я всё сделаю здесь, потом переправим в больницу.

– Это возможно? – в её глазах вспыхивает надежда, смешанная с недоверием.

Ох, как я сомневаюсь! Хочется сказать, такая операция, в полевых условиях, просто нереальна, но улыбаюсь жизнерадостно, словно клоун на манеже: – У меня солидная врачебная практика.

– И инструмент есть?

У меня всегда с собой аптечка, но для данного случая она мало подходит. Но ответил: – Есть, всё есть. Мужчины! Аккуратно берём его здесь и здесь. Идём медленно, я буду придерживать руку. Вы… – обращаюсь к женщине.

– Меня Катей звать.

– Вы, Катя, берите детей и всё необходимое. Придётся у нас немного задержаться.

– Конечно, я мигом, – она бросается собирать рюкзак, лихорадочно запихивает разбросанные вещи.

– Рыбу возьмите, – видя, что Катерина демонстративно обходит стороной нанизанные на шнурок подводные трофеи, – говорю я.

– Да ну, её! – в сердцах выкрикивает она, словно эта рыба виновата в случившейся трагедии.

– Возьмите, – настаиваю я. Мне понятно, скоро возникнут проблемы с провиантом.

– Пусть пацан несёт, – гудит Игнат, – а ты, Никита, второй рюкзак на себя повесь, видишь, женщина запряглась как лошадь.

Я усмехаюсь, – мне тридцать пять, а родной дядя старше меня всего на пять лет, но он как всегда решил показать кто здесь главный.

– Если буду отвлекаться на груз за спиной, у мужчины рука оторвётся, итак на сухожилиях едва держится. Вы, Катя, если тяжело, оставьте часть вещей, потом заберём.

– Да, нет, что вы, мне не привыкать и не такой груз таскала. Вы, пожалуйста, не отходите от мужа.

– Катюша, брось палатку, сопрут и ладно, у нас ещё одна есть, – слабым голосом хрипит супруг.

– Э, нет, палатка нам нужна, – возражаю я. – Оперировать, где буду, на песке?

Очень осторожно ступая на шаткие камни, бредём к стоянке. Мы впереди, Катерина, действительно, навьюченная как лошадь, да ещё постоянно цепляющихся за неё детей, плетётся сзади. Когда поравнялись с местом, где гуляет серьёзная кампания, одна из длинноногих девиц, углядела у мальчика вязанку рыбы. Неуклюже маневрируя на своих ходулях, цокает к нам.

– Какая прелесть, Вилен Жданович, поглядите рыбка, я хочу её! Ой! – она неожиданно видит изувеченную руку. – У вас неприятность? – и почти без паузы. – Продайте рыбу, мы её в фольге запечём.

У Катерины от бешенства белеют глаза: – Пошла вон, сука драная.

– Сама сука, ты! – моментально отреагировала длинноногая девица, с вызовом вздёргивает острый подбородок.

– Эй, вы там! Ещё одно оскорбление и я вас всех дерьмо собственное жрать заставлю, – возмущается Вилен Жданович. – Эй, вы, ихтиандры, сколько за рыбу хотите? Только без наглежа, а то так заберу, я не прощаю хамства.

Катерина едва сдерживается от гнева, вот-вот, да, скажет в ответ грубость на свою голову. Шепчу ей, что бы молчала, а сам говорю: – Меняемся на бутылку виски.

– О, чего захотел, она на триста боксов тянет, могу, разве что, рюмку налить.

В компании негромко рассмеялись.

– Тогда бутылку водки.

– Что ты делаешь, Никита, – продудел Игнат, неужели, своей водки у нас мало.

– Маловато, думаю, – очень серьёзно говорю я.

– Что, паря, выпить хочется? – насмешливо спрашивает Вилен Жданович.

– Очень, – не моргнув, говорю я.

– Алексей Семёнович, когда яхта подойдёт? – спрашивает Вилен Жданович, напротив сидящего немолодого лысеющего мужчину.

– Ждём с минуты на минуту, уточнил бы по мобильной связи, да вы сами знаете, что-то с этой самой связью неладное. Мобильники все молчат. Война, что ли началась? – в замешательстве чешет он затылок.

– Ну-ну, не накаркай, – грозит пальцем Вилен Жданович. – Значит яхта на подходе, хорошо. Виталик! – подзывает молодого, холёного парня, – дай алкашам одну бутылку и сделай рыбу, как просит Ритуля.

Молодой человек сунул мне за пазуху водку, брезгливо покосился на изувеченного человека, забирает у ребёнка рыбу и передаёт поварам.

– А, что у вас за раненый лежит? – без интереса спрашивает Вилен Жданович.

Только хотел сказать об акуле и о том, что в море купаться небезопасно, как встрепенулась Катерина:– Со скалы упал, кстати, вода в море очень тёплая, зря не купаетесь, – зло выкрикивает она.

– Спасибо, детка, про море учту. Приходи вечером, на яхте своя дискотека и приличный бар. А ты коза что надо! – подмигивает Вилен Жданович.

– Непременно! Вот только сначала поглажу…

– Быстро пошли, – одергиваю её. Она дёрнулась как боевая лошадь, но быстро сникает.

– Подонки, всхлипывает она. – А водку, зачем взяли у этих козлов? Вы не похожи на пьющего человека.

– Как говорится, с паршивой овцы, хоть шерсти клок, для дезинфекции. Руки надо помыть, рану обработать, перевязочный материал. Мало ли для чего, нужна водка. Эта вещь от всех болезней. Правильно, Игнат? – подкалываю дядю.

Когда мы поравнялись с медиками, останавливаюсь, мне нужен ассистент. Думаю, найду их в группе студентов. Ребята уединились за крупными камнями, и веселятся на всю катушку. Когда появляюсь в их поле зрения, они перестают тренькать на гитаре и недовольно уставились на меня.

– Привет честной компании, – поднимаю руку.

– Ну, привет. Чего надо?

– Вы с медицинского?

– Реально вы правы, – изрекает смуглый паренёк.

– Студенты, значит.

– Не совсем реально, только наполовину. Кое-кто из нас уже дипломы заимел.

– Хирурги есть?

– Интересный вопрос. Вырезать, что-то надо?

– Мне не до шуток. Сам я хирург, мне нужна помощь ассистента, здесь, на пляже.

– Не хрена себе! – выпалил один из ребят. – Операцию, что ли, провести надо? А в больнице не проще? Наверху куча телег, договориться всегда можно, а до ближайшего медпункта пятнадцать, от силы двадцать минут.

– Если медленно ехать, – хихикает смазливая девушка.

Понимаю, сморозил глупость. Никогда в жизни, никто не пойдет на такую авантюру, оперировать на песке, когда, по их мнению, до ближайшего медпункта совсем ничего.

– Вы меня не так поняли, ассистент, в смысле не оперировать, а помочь транспортировать.

– Понятней изъясняйтесь, коллега, – язвит усатый с куцей бородкой паренёк.

– Ладно, батя, выкладывай, что случилось. Я хирург, но без практики, работы нет, сейчас я грузчиком подрабатываю, семью кормить надо, – как бы в своё оправдание басом говорит увалень, с серыми как свинец глазами.

– Не хрена себе? – теперь удивляюсь я. – Тебе нельзя, руки испортишь.

– Понимаю, но я стараюсь не напрягаться.

– Конечно! Я видела, какие ты ящики таскаешь, – с потрохами его сдаёт лупоглазая девушка с наивным лицом.

– Если не вдаваться в детали, мужчине руку чуть не оторвало. Кость сломана, мышцы сильно повреждены, но артерии, жилы, вены почти не пострадали. Есть шанс, руку можно спасти, если принять срочные меры, – разъясняю я ситуацию.

– Крови много потерял?

– Много и сейчас сочится, повезло, что у него жена боевая, первую помощь оказала весьма не дурно.

– Я схожу, – поднимается с места сероглазый увалень.

– Семён, тебе помочь? – высказывается кто-то без особого энтузиазма.

– А, что, кроме меня, здесь есть ещё хирурги? – усмехается парень.

– Так не оперировать же будешь, а опять таскать. Видно на роду у тебя написано, взял побольше, понёс подальше, – я поморщился, шутка неудачная, но Семён и бровью не повёл.

– Пойдём, батя.

– Меня Никитой Васильевичем звать, – представляюсь я.