Текст книги "Хаотические заметки корееведа"

Автор книги: Андрей Ланьков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

5.6 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: США

Американская корейская община – вторая в мире по своей по численности (1 миллион 630 тысяч человек, по состоянию на 1995 г.), и при этом она во многом уникальна, не похожа на общины Японии, Китая или России.

Отличия эти связаны в основном с тем, что корейская община в США – это результат совсем недавней эмиграции, которая не завершилась и до сих пор. Переселение корейцев в Россию закончилось около 1925 г. (с учетом бывшего японского Южного Сахалина – в 1945 г.), в Японию – в 1945 г., в Китай около 1950 г., поэтому большинство живущих там сейчас этнических корейцев это эмигранты третьего, четвертого, а временами – и шестого-седьмого поколения, которых с родиной их далеких предков обычно уже не связывают никакие личные узы. Среди американских корейцев только 28 % родилось в США, а остальные – то есть подавляющее большинство – эмигрировали туда из Кореи.

Немногочисленные корейцы приезжали в Америку с конца прошлого века. Некоторые из них были политическими изгнанниками, но большинство корейских иммигрантов составляли те, кто направлялся работать на Гавайские острова. В те времена там на плантациях сахарного тростника работало немало контрактных рабочих из стран Восточной Азии. Въезд же на территорию континентальных США был тогда для корейцев весьма затруднен, ему препятствовало американское иммиграционное законодательство, которое в те времена было составлено таким образом, чтобы пресечь «небелую» иммиграцию в США.

Поэтому по-настоящему массовая эмиграция корейцев за океан началась совсем недавно, после 1965 г., когда в США были отменены существовавшие до этого расистские квоты, ограничивающие численность «желтой» иммиграции. Переселение корейцев в Америку продолжается и сейчас, хотя масштабы его в последние 10–15 лет заметно снизились, что и понятно: жизнь в самой Корее улучшается, и все меньшее количество корейцев готово искать счастья за морями. Кроме собственно эмигрантов, заметную часть корейской общины составляют бывшие студенты, которые, окончив в Америке университет или, чаще, аспирантуру, нашли там хорошую работу по специальности и решили отложить возвращение домой на неопределенный срок. Некоторые их них со временем все-таки возвращаются в Корею, а иные остаются в Америке навсегда. Еще одна специфическая группа – корейские жены американских военных, которые встретились со своими будущими мужьями, когда те служили в Корее, а потом выехали с ними в США. Сейчас такие браки стали заключаться несколько реже, но в семидесятые годы они были обычным явлением.

Поскольку американские корейцы – иммигранты совсем недавние, то и неудивительно, что они сохраняют с родными местами куда более тесные связи, чем, скажем, корейцы Китая или СНГ. Слетать к родственникам через океан для них не так уж и дорого, да и, что немаловажно, им есть к кому летать: у редкой американо-корейской семьи не найдется сестер, бабушек или тетушек где-нибудь в Сеуле или в провинции Чолла. Корейцы, особенно первого поколения, живо интересуются всем тем, что происходит у них на родине.

По сравнению с Россией или Китаем, иными были и причины эмиграции в Америку, иным был и состав эмигрантов. В Россию и Китай в свое время уходили спасавшиеся от нужды крестьяне, иногда – бойцы разбитых в сражениях с японцами корейских воинских частей и партизанских отрядов. Оказавшись на новой родине, эти люди обычно начинали заниматься тем, к чему они привыкли дома, то есть – сельским хозяйством. Со временем, правда, уважение к образованию, столь глубоко укоренившееся в корейской культуре, давало себя знать, и внуки былых крестьян становились врачами, профессорами и адвокатами, однако для этого требовалось немалое время. В Америку же ехали в основном люди с образованием, до определенной степени владевшие английским. Селились они почти исключительно в крупных городах. 96 % корейцев США горожане, да и среди оставшихся 4 % практически нет тех, кто работал бы на земле. Иммигрантам далеко не всегда удавалось устроиться по специальности (сказывалось тут недостаточное знание языка и местных особенностей), поэтому лос-анжелосский лавочник с корейским университетским дипломом в кармане явление не столь уж редкое. Однако в любом случае фермерами переселенцы не становились, и уже второе поколение эмигрантов в массовом порядке пошло в вузы, так что сейчас корейцы соперничают с китайцами и евреями в борьбе за звание самой образованной национальной группы в Америке. Очень популярна среди молодых корейцев медицина, которая в США относится к числу наиболее престижных и хорошо оплачиваемых специальностей (средней руки врач получает там столько же, сколько высокопоставленный банковский служащий).

Впрочем, основное занятие первого (и части второго) поколения иммигрантов – это мелкий бизнес. Около 40 % корейцев трудоспособного возраста имеет «свое дело». По американским меркам это – очень высокий показатель. В основном корейцам принадлежат бакалейные и овощные лавки, а также химчистки, заправочные станции, автомастерские. Часто именно корейцы держат магазины в негритянских районах, там, где мало кто еще решается торговать из-за хронически высокого уровня преступности. Понятно, что нищее население черных гетто не очень-то жалует преуспевающих торговцев, и время от времени пытается громить их лавки (обычно встречаясь с хорошо организованным и вооруженным сопротивлением). В то же время, среди корейцев крайне низка доля тех, кто живет на пособия, на пресловутый «велфер», столь, увы, популярный среди наших бывших соотечественников.

Живут корейцы США в основном на тихоокеанском побережье, хотя в последнее десятилетие быстро растут корейские общины во всех крупных городах страны. Примерно треть (в 1995 г. – 588 тысяч) всех американских корейцев живет в Калифорнии. Крупнейший центр корейской иммиграции – Лос-Анжелос, где существует целый корейский район, «Кореа таун». В последнее время стали появляться корейцы и на атлантическом побережье. В частности, очень большая (почти 200 тысяч человек!) корейская община есть в Нью-Йорке. В этих городах и в Калифорнии на корейском языке выходят газеты и журналы, вещает телевидение, и, конечно, работают сотни корейских церквей. Во многих больших американских городах есть районы, где можно прожить, совершенно не зная английского и благополучно обходясь одним корейским. Не случайно, что почти половина тех корейцев, что работает по найму, трудятся в фирмах, которые принадлежат корейским бизнесменам. В таких фирмах, как правило, весь персонал составляют корейцы, часто – приехавшие совсем недавно и с грехом пополам говорящие по-английски.

Одна из особенностей корейской общины США – эта огромная роль протестантских церквей как главного организатора корейской диаспоры. Предки китайских или российских корейцев покинули полуостров еще до того, как христианство стало в Корее господствующей религией. Американские же корейцы уже были выходцами из преимущественно христианской страны, и естественно, что именно церкви стали центрами организации всех «новых» корейских общин. Большинство верующих корейцев являются сторонниками тех же направлений протестантизма, что распространены в США. Однако, несмотря на это, корейцы редко становятся членами уже существующих «общеамериканских» приходов, а предпочитают создавать свои, чисто корейские. Именно эти церкви становятся для них главными центрами общения и взаимопомощи.

Однако за успех надо платить, и, как оказалось, ни связи с Кореей, ни краткость истории не спасают корейское сообщество в США от ассимиляции. Во всех других странах, где проживают корейцы – СССР/СНГ/России, Японии, Китае – местные власти проводили по отношению к ним некую «национальную политику». Иногда она заключалась в поощрении ассимиляции (СССР и, временами, Китай), иногда – наоборот, в поддержке корейских культурных центров и изданий, которые бы просто не выжили без государственных субсидий (Китай и, временами, СССР), иногда – в отторжении корейцев, всемерной изоляции их от «основного» общества (Япония). В Америке же никакой «национальной политики» нет, корейцы сами вольны выбирать, на каком языке учиться и какие газеты читать. Однако нигде, пожалуй, ассимиляция корейцев не идет так быстро, как в США. Только небольшая часть тех корейцев, что родились в США, в состоянии читать и писать по-корейски, хотя бытовым разговорным языком владеют очень многие.

Ассимиляция – это во многом плата за успех. Причина проста: в большей степени, чем иные этнические группы, американские корейцы ориентируют своих детей на получение высшего образования и профессиональную карьеру. Поэтому молодые корейцы изо всех стремятся овладеть не только специальными знаниями, без которых в университет не поступить, но и английским языком и американской культурой, ведь без свободного владения английским и понимания американского общества добиться серьезного успеха очень трудно. Разумеется, не может быть и речи о чисто корейской школе, ведь корейцы, получившие даже самое лучшее образование на языке их родителей, все равно бы испытывали огромные трудности и на университетских вступительных экзаменах, и в самих вузах. В лучшем случае родители отправляют детей на воскресные курсы корейского языка, которые существуют во многих церковных приходах. Понятно, что в результате у молодежи не остается ни времени, ни сил на изучение корейского языка, на чтение корейских книг. Вдобавок, многие из них не видят и особой необходимости в том, чтобы учить язык, на котором говорят их – в кавычках – «предки», ведь это отнимает немало времени, но не дает никаких житейских преимуществ (скорее наоборот). В результате уже второе поколение корейцев в США не очень хорошо говорит по-корейски, да и по отношению к жизни мало чем отличается от своих американских сверстников…

5.7 КОРЕЙСКОЕ ЗАРУБЕЖЬЕ: ЯПОНИЯ

Характернейшие черты корейской диаспоры в Японии – это, во – первых, ее давний и глубокий политический раскол, а, во-вторых, достаточно приниженное положение, в котором находятся корейцы в этой стране. Корейцы СНГ и Китая, которые до конца восьмидесятых жили в коммунистических государствах и в своем большинстве являлись выходцами из провинций Севера (точнее, потомками таких выходцев), до недавнего времени придерживались просеверокорейской ориентации, хотя сейчас ситуация и изменилась самым радикальным образом. В общем-то, до 1990 г. у них не было и особого выбора… Корейцы США, в подавляющем большинстве – недавние переселенцы из Южной Кореи, также не колебались в своих политических симпатиях – они были бесповоротно отданы Югу. Впрочем, в своем подавляющем большинстве корейцы этих стран политикой родины своих предков особо не интересовались, а спокойно вживались в новое окружение, и делали это достаточно успешно. Свидетельством этого успеха является уровень доходов и образования, который и у американских, и у российских корейцев заметно выше среднеамериканского и среднероссийского.

Япония же – другое дело. История корейской общины в Японии заполнена отчаянной борьбой между пропхеньянскими и просеульскими группировками. Остаться в стороне от этой борьбы там трудно и сейчас, раньше же это было практически невозможно.

К концу войны в стране Восходящего солнца находилось более 2 миллионов корейцев. Некоторые из них были вывезены туда насильно, в порядке мобилизации для работы на военных объектах, но большинство (примерно 85 %) эмигрировало вполне добровольно. Это было понятно: уровень жизни в Японии был заметно выше, чем в Корее, хотя относились японцы к «лицам корейской национальности» с немалым подозрением и враждебностью, так что дело не раз доходило и до погромов.

В 1945–1949 гг. большинство находившихся в Японии корейцев вернулось домой. Однако и тех, кто по разным причинам решил остаться в Японии, набралось немало – около 600 тысяч. Именно они и составили основу нынешней корейской общины. Пополнялась новыми иммигрантами община лишь в очень небольших количествах, после 1945 г. корейцы в Японию почти не переселялись (главным образом потому, что сами японцы такой эмиграции решительно противились). В настоящее время в Японии живет около 690 тысяч корейцев. 690 тысяч – это примерно 0,6 % всего населения Японии. Цифра сама по себе не очень велика, но Япония – страна однонациональная, так что сравнительно немногочисленные корейцы все равно являются крупнейшим нацменьшинством Японии.

После окончания войны официальный Токио не пошел на то, чтобы дать оставшимся в стране корейцам японское гражданство. Наоборот, переход в японское гражданство для корейцев был обставлен немалыми препонами. Вдобавок, и формальное принятие японского гражданства обычно не спасало от дискриминации. С японским паспортом или без него, но для всех окружающих они все равно оставались корейцами, то есть людьми второго сорта. Корейская же община также не принимала в свою среду тех, кто согласился перейти в японское подданство, считала их «перебежчиками», «предателями». В результате на смену гражданства решались немногие.

И в настоящее время корейцы, у многих из которых в Японии жили уже прадеды, и которые часто даже не владеют корейским языком, все равно официально считаются «иностранцами». Подобной ситуации нет ни в одной другой стране с корейской общиной, везде корейцы в своем подавляющем большинстве являются гражданами той страны, в которой они живут. Уникальное положение корейцев в Японии создает, конечно, множество юридических проблем. Особенно суровы были правила поначалу. Например, по закону 1947 г. любого корейца, при котором при полицейской проверке не оказалось удостоверения личности, можно было посадить в тюрьму на срок до одного года. Этот закон был смягчен в 1961 г., однако обязательная регулярная перерегистрация корейцев осуществляется и поныне. То, что корейцы официально считаются иностранцами, делает недоступными для них многие области деятельности. В частности, они не могут служить в полиции, армии, занимать посты в большинстве правительственных организаций. К этой формальной дискриминации добавляется и неформальная. До недавнего времени (сейчас ситуация несколько улучшилась) корейцам было практически невозможно поступить на работу в крупную компанию и уж тем более сделать там сколь либо удачную карьеру. И сейчас большинство японских семей решительно против того, чтобы их дочери выходили замуж за корейцев, а сыновья – женились на кореянках.

Изначально подавляющее большинство корейцев составляли неквалифицированные рабочие, а в наши дни многие из них заняты в мелком и мельчайшем бизнесе. Они работают разносчиками, уличными торговцами, докерами, сапожниками и ремонтниками. Их доходы, как правило, невелики, и Япония – одно из немногих государств, в которых уровень жизни корейцев заметно ниже среднего по стране. Относится это и к уровню образования.

Поскольку корейцы не могли (или не хотели) принимать японское гражданство, и поскольку японское общество решительно отторгало их, перед ними неизбежно встал вопрос о том, гражданами какого из двух соперничающих корейских государств становиться. Примерно 98 % всех корейцев Японии составляли выходцы из провинций Южной Кореи, и, казалось бы, следовало ожидать, что большинство сделает выбор в пользу Сеула. Однако этого не произошло. Корейская община оказалась расколотой, и на первых порах, в пятидесятые годы, подавляющее большинство японских корейцев предпочло ориентироваться на Пхеньян. Когда в мае 1955 года группа пропхеньянских деятелей создала Всеобщую Ассоциацию корейцев Японии (известна под сокращенными названиями Чхонрен или Чэчхонрен), в нее вступило примерно 75 % японских корейцев. Формально этот шаг означал автоматическое принятие северокорейского гражданства. Объяснялось такой успех Пхеньяна тем, что большинство корейцев – дискриминируемых, малооплачиваемых, гонимых естественным образом симпатизировало левым силам (Компартия пользовалась среди них особым влиянием еще с тридцатых годов), а также и тем, что Северной Корее в начале пятидесятых удалось наладить очень успешную пропаганду среди японских корейцев.

Следствием северокорейских симпатий стала трагические события т. н. «репатриации» – выезд примерно 110 тысяч японских корейцев на «историческую родину» в КНДР. Произошло это в шестидесятые годы. Большинство «возвращенцев», оказавшись в стране Ким Ир Сена, быстро пожалели о своем опрометчивом решении, но пути назад уже не было: обратно из КНДР не выпускали никого и ни под каким предлогом. Даже японским женам, уехавшим в КНДР со своими корейским мужьями, не позволялось ездить домой для встречи с родственниками. Впервые небольшой группе этих женщин разрешили побывать на родине совсем недавно, да и то после тяжелых переговоров на правительственном уровне. Оставшиеся в Японии родственники излишне доверчивых репатриантов вскоре стали получать от уехавших письма, в которых те вежливо просили оказать небольшую материальную помощь. Со временем стало известно, что от щедрости оставшихся в Японии родных во многом зависит положение уехавших. На полученные из Японии иены они могли покупать дефицитные товары в северокорейских валютных магазинах (где цены в несколько раз превосходили мировые), а в некоторых случаях передача крупной суммы в пользу государства означала, что «патриоту» можно получить пхеньянскую прописку или квартиру в хорошем районе столицы. Большая часть денег, конечно, оседала в северокорейской казне, и со временем переводы из Японии стали одним из самых важных источников валютных доходов Пхеньяна.

По мере того, как японские корейцы узнавали все больше о Пхеньяне, просеверокорейские симпатии стали естественно угасать. Около 1970 г. количество южнокорейских граждан в японской общине превысило количество подданных страны чучхе. Однако процесс переориентации шел на удивление медленно. И поныне в Японии активно действует Чхонрен – Ассоциация северокорейских граждан в Японии. Ему, в частности, принадлежат школы, где детей обучают на корейском языке по специальным программам, разработанным совместно с северокорейскими специалистами (учебники этих школ и поныне заполнены славословиями в честь Ким Ир Сена и Ким Чжон Ира). Есть в Японии даже корейский университет, также контролируемый Севером. Впрочем, японские власти официально не признают его диплом, так что возможности трудоустройства у его выпускников не очень велики: в японское учреждение на работу их с этим дипломом все равно не возьмут. Противостоит пхеньянской пропаганде другая ассоциация – Миндан, которая объединяет тех корейцев, что выбрали южнокорейское гражданство. Соперничество этих двух ассоциаций, за каждой из которых, понятное дело, стоят не только правительства и организации, но и «органы» враждующих корейских государств, тянется уже больше четырех десятилетий. Порою борьба носит весьма жесткий и даже кровавый характер, и на японской земле временами разворачиваются сюжеты, вполне достойные пера Юлиана Семенова.

Пожалуй, ни в какой другой стране этнические корейцы не подвергаются столь серьезной и последовательной дискриминации как в Японии. Однако ни это обстоятельство, ни наличие исключительно развитой системы образования на корейском языке не смогло остановить ассимиляцию, которая с особой силой идет после 1980 г. Связано это с рядом причин. Во-первых, дискриминация корейцев, некогда значительная, с течением времени ослабевает. Сейчас у молодого корейца уже есть реальные шансы преуспеть в японском обществе (хотя, конечно, таких шансов у него по-прежнему меньше, чем у его японского сверстника). Однако в Японии, как и в Южной Корее, успех неотделим от образования. Чтобы стать кем-то, надо пройти тяжелый экзаменационный марафон, и излишне говорить, что делать это приходиться на японском языке. Именно владение этим языком и, шире, всей японской культурой и становится ключом к успеху. Корейский же язык и корейская традиция превращаются скорее в груз, в препятствие, ведь никаких прямых выгод владение корейским не дает, а на изучение его надо тратить немало времени и сил. Наконец, сказывается и то обстоятельство, что нынешняя корейская молодежь – это внуки и даже правнуки переселенцев, так что у них Корея (в которой многие не бывали вообще или, в лучшем случае, бывали как туристы) все реже и реже вызывает какие-то особые эмоции. Даже с корейским паспортом в кармане, они все больше осознают себя японцами…