Текст книги "По следам капитана Врунгеля"

Автор книги: Андрей Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Андрей Басов
По следам капитана Врунгеля

Предисловие

Есть ли кто-нибудь, кто не знает капитана Врунгеля из книги Андрея Некрасова или мультфильма «Приключения капитана Врунгеля»? Нет таких? А Лома и Фукса? То-то же! Все их знают и любят, а капитана уважают ещё и за небывалую сообразительность и правдивость. Мы – их внуки нашли друг друга, чтобы почтить память наших дедов походом по местам их славы, завоёванной ими несколько десятилетий назад. Конечно, не все достижения из дарований капитана Врунгеля нам доступны. Полёт его фантазии лежит на небывалой высоте нам кое-где недоступной, но и времена изменились настолько, что могут завести в тупик и самого капитана, будь он ещё с нами. Вот о нашем путешествии по местам и следам подвигов наших дедов эта книга. Что написано в ней, то и происходило на самом деле – увлекательно и познавательно. Честно-честно…

Встреча

Над Финским заливом, Маркизовой лужей и Кронштадтом носится холодный, промозглый весенний ветер. Низкие свинцовые облака больше похожи на осенние, чем на весенние. Волны с шумом бьются в гранит набережной, рассыпаясь мелкими брызгами. Моросит дождь. Ещё не серьёзный шторм, но уже вот-вот и он разыграется. Зрелище жутковатое и настроение у вечерних прохожих унылое. Зонтиком от дождя не закрыться – шквальный ветер внезапно налетает на несколько секунд, и рвёт его из рук, выворачивая наизнанку.

Зато тепло и сухо в кронштадтской портовой таверне с названием "Боцман Грей" и вывеской, где этот боцман с кустистой, почти норвежкой бородой и трубкой в зубах изображён с кружкой рома в руке. Тихо играет музыка. Посетителей почти нет и никаких голосов не слышно. В приглушённом свете ламп вижу, как бармен старательно протирает стакан, разглядывая его на свет. За столом в дальнем углу, явно ожидая кого-то, расположился атлетически сложённый человек лет тридцати немаленького, даже сидя, роста в расстёгнутом бушлате[1]1
  Бушлат – суконная матросская куртка


[Закрыть] с блестящими пуговицами. Снимаю плащ, киваю бармену, подхожу к столу, бросаю плащ на спинку свободного стула и сажусь.

– Привет, Лом.

– Здравствуй Хрис. Чего это ты в такую погоду вырядил своё пузо в белый летний китель? Тебе даже до сорока ещё далеко, а талия, словно у твоего деда в пятьдесят.

– Праздную вместе со своим унаследованным от предков животиком нежданную свободу.

– Всё-таки и ваше судно поставили на прикол?

– Окончательно и бесповоротно. Такая вот перестройка у нас в стране приключилась. Безработные множатся и множатся.

– Вот-вот, именно приключилась. Не расстраивайся. Штурманы дальнего плавания как ты много где нужны, как и временно списанные на берег боцманы вроде меня. Найдём работу.

– Твоими бы устами, Лом, мёд пить. Всю нашу команду, как и вашу отправили в бессрочный отпуск. Мы теперь с тобой свободны как ветер. Что закажем? Пива?

Лом поднял руку, подзывая подавальщицу.

– Лидочка, нам с Христофором пока по кружечке светлого.

– Сейчас будет.

И, в самом деле, заказ прибыл почти мгновенно. Лом отхлебнул пену, и спросил меня:

– Что думаешь делать?

– Сам не знаю. Есть одна интересная идейка для троих, но нас-то с тобой только двое. Так что рано ещё говорить. Должен бы сейчас подойти третий, если получил моё приглашение. Вот придёт, то и побеседуем о моей идее.

– Что-то ты загадками говоришь. А-а, дошло! Вон оно, в чём дело! Неужели ты Фукса нашёл?

– Нашёл.

– Где? Во Франции или в Англии?

– Чуть поближе – в Питере. Оказывается, что после путешествия на «Беде» больше пятидесяти лет назад его дед получил наше гражданство и остался в СССР. А его внука ты просто не поверишь, где я обнаружил.

– Где?

– Он работает мотористом на речной землечерпалке, которая чистит каналы на Неве.

– Вот это фокус! Рядом с нами, а мы ни сном, ни духом не знали. Он тоже Фукс, как и его дед?

– Тоже, а имя у него на русский манер – Фома. Я его пригласил сюда к семи часам. Паром из Питера уже должен бы прийти.

– Понятно. Фома – на все руки голова. Моторист. Наверное, уж не шулер и мелкий мошенник, как его предок.

Тихо прошелестела открывшаяся входная дверь, и звякнул колокольчик над ней. В неё не вошёл, а как-то боком вскользнул слегка промокший странноватый и щупловатый тип среднего роста со стриженой бородкой одетый в поношенную брезентовую штормовку. Словно с опаской огляделся, откинул капюшон, подошёл к бармену и что-то спросил. Бармен кивнул в нашу с Ломом сторону, и тип нерешительно приблизился к нам.

– Мне нужен Христофор Врунгель, – послышался тихий голос

– Я Христофор, а короче Хрис, а ты Фома Фукс? – ответил я, подавая визитёру руку.

– Фома.

– Замечательно! А вот это Лом, как и его дед Лом. Пиво будешь?

– Буду.

– Лидочка, ещё кружечку нашему гостю! Раздевайся и садись за стол. Ты, конечно, понял, что мы за компания?

– Понял. Очень приятно. Я удивился, получив ваше письмо, но отказаться от такого предложения не посмел. Потерять возможность столь интересного знакомства просто нельзя! – Фома отхлебнул из кружки. – Хорошее пиво! Как вы меня нашли?

– Я разве что военную разведку не использовал. Очень уж непоседливое ваше семейство. И дед, и отец на месте не засиживались. Всю страну избороздили, словно спасались от кого-то или чего-то. Может, убегали от преследования? Ты тоже бегаешь?

– Нет, не бегаю. Как попал в Ленинград пятнадцать лет назад, так тут и осел, прижился. Удивительный и добрый город. Дом, приятели появились, но так и не женился.

– Вот как? Мы с Ломом тоже холостяки.

Просто и органично через дюжину кружек пива и пару часов разговоров обо всём и ни о чём, о предках и потомках наш с Ломом «дуэт» друзей превратился в «трио». Только меня всё же не оставляет какое-то лёгкое подсознательное беспокойство. В чём дело никак не уловить. Лукавые и хитроватые глазки Фомы? Он чего-нибудь не договаривает? Ладно, постепенно всё выяснится.

Брякнул висящий над дверью колокольчик, и в таверну с шумом ввалилась компания из четырёх пьяных парней. Громко галдя и спотыкаясь о стулья, компания добралась до середины зала, и уселась за стол. Свои куртки они небрежно бросили на стол, стоящий рядом, столкнув при этом на пол стеклянную вазочку со свечкой внутри. Звон разбившейся посудины вызвал приступ довольного хохота.

– Сопляки гуляют, – презрительно бросил Лом. – Вот же какое время наступило.

Между тем в возникшем вместо покоя шуме и гаме созрел заказ.

– Человек, водки! – проорал на весь зал один из парней, неизвестно к кому обращаясь.

Лидочка нерешительно, с опаской приблизилась к компании и громко взвизгнула от неожиданного щипка за округлую деталь её бесподобной фигуры, расположенную ниже спины. Компания довольно загоготала, а покрасневший от возмущения бармен начал выбираться из-за своей стойки.

– Нет, надо же какие наглецы! Лидочку обидели, – с угрозой произнёс Лом, поднимаясь во весь свой богатырский рост, и направляясь к хулиганам.

В мгновение ока вся компания, падая и поднимаясь, со стонами и руганью, стала стремительно перемещаться в сторону выхода, и быстро вылетела на улицу в услужливо распахнутую барменом дверь. Снаружи донеслись угрозы ещё встретиться и разделаться со всеми с помощью папы. К двери подскочила Лидочка с охапкой курток, которые тоже полетели на улицу. Звякнул колокольчик, и в таверну вернулась приятная тишина. Лидочка принялась прибирать последствия произошедшего небольшого погрома, а Лом направился к своему месту.

– Так на чём мы остановились? – спросил он, садясь и берясь за кружку.

– Да, это здорово, что мы – потомки наших знаменитых предков, наконец, собрались вместе. Мой дед был Христофор и я Христофор. Предок Лома был Лом, и это имя сохранилось в его детях. Отец твоего отца, Фома, был Фуксом, и ты тоже унаследовал эту фамилию. Это знамение свыше, а с Богом не поспоришь. Поэтому вот что я вам предлагаю. Давайте в память наших знаменитых предков совершим дерзкое плавание по их морским стопам от Кронштадта до Камчатки. С заходом по пути всюду, где нам покажется что-то интересным.

– Заманчивая идея, – воодушевился Лом. – Ты капитан, я боцман и повар, а Фома матрос. Весь нужный экипаж в наличии. Только вот парусами мы не умеем управлять.

– Зачем паруса? На моторной яхте, – возразил я.

– Моторную яхту нужно иметь. Где она?

– Построим. Есть из чего начать. Пороемся на кладбище кораблей. Что-нибудь подходящее и найдём. Там с развалом пароходства появилось много чего, о чём раньше можно было только мечтать.

– Допустим, что так и посудину мы соорудим, и даже зарегистрируем. Но приключений наших дедов нам не видать. Твой, например, любил приврать о своих подвигах и нам их не повторить.

– Да, ты прав, Лом, дед любил пофантазировать, но честно и бескорыстно – без злонамеренного вранья. Мы выдумывать ничего не будем. Просто своим плаванием покажем людям, что путешествий без приключений не бывает.

– Я не против попробовать, но вот Фома что-то молчит. Что думаешь на этот счёт, приятель?

– Просто не верится, что это возможно. Всегда мечтал о кругосветном путешествии. Можете на меня рассчитывать. Я в деле. С чего будем начинать?

– Ребята, – послышался голос Лидочки, – мы закрываемся.

– Я видел расписание паромов, – сказал Фома. – Мне сейчас до Питера не добраться. Нужно где-то до завтра переночевать.

– Завтра выходной и послезавтра тоже. Можешь остановиться у Лома. У него свой домик на окраине, а завтра обследуем корабельное кладбище. Что найдём – всё наше.

Кладбище кораблей

Неустойчивость питерского климата известна в веках. Утро выдалось прекрасное, словно вчерашняя непогода была всего лишь дурной сон. Небо чистое, солнышко пригревает и настроение было бодрое на некоторое время, пока не приблизились к цели. Кладбище кораблей – скорбное и унылое место. От одних только мачты торчат из воды, другие ржавые и помятые посудины погрузились в воду лишь частично. У самого берега полусгнивший корпус парусника с обломками двух мачт. Бриг? Наверное, валяется ещё с царских времён. Есть некоторые ещё наплаву. Что-то железное в ритме волн бьётся о что-то тоже железное. Всё скрипит и стонет на мелких волнах. Долго бродим по берегу, время от времени заскакивая на какое-нибудь из судов, чтобы рассмотреть, что там скрывается за ним. Фома нервно поёживается, глядя на ржавых мертвецов.

– Что ищем? – спрашивает Лом.

– Какую-нибудь посудину метров двенадцати-пятнадцати длиной с высокими бортами и более или менее приличного вида.

– Тогда нам в самый конец, где брошены суда за последние годы. Там покойники посвежее.

И в самом деле, там зрелище оказалось довольно обнадёживающим.

– Вот смотри, – указывает пальцем Лом.

– Ага, вижу.

Ещё не очень ржавые, но облупившиеся борта, стремительный нос, перебитые стёкла рубки. Метров пятнадцать-шестнадцать, наверное, будет. Уже сама по себе похожа на старую моторную яхту. На рубке почти стёршаяся эмблема пароходства.

– Наверное, начальство на ней когда-то развлекалось. Залезаем!

Яхта оказалась совсем не моторной. Двигатель кто-то уже спёр до нас. Гребной вал в порядке. В трюме сухо. Штурвал, приборы из рубки испарились, как и двигатель. Почти в неприкосновенности немаленький салон, по левому и правому бортам два кубрика[2]2
  Кубрик – жилое помещение для команды


[Закрыть] по три койки, вполне приличные камбуз[3]3
  Камбуз – кухня


[Закрыть], холодильник и гальюн[4]4
  Гальюн – туалет


[Закрыть]. Но в рубке, словно Мамай побывал. Вышли на палубу.

– Вполне приличный материал для восстановления, – оценил я увиденное.

– Согласен, – подтвердил Лом, – но за одним исключением. Наших с тобой сбережений хватит только на то, чтобы привести в порядок внешний вид. Двигатель нам не по карману. Цены на них – астрономические по нашим понятиям.

– Надо ещё полазать по железным могилам. Вдруг найдём что-то подходящее.

– Я могу достать двигатель, – ожил Фома. – Только вот подойдёт он сюда или нет – я не знаю. Работает на соляре[5]5
  Соляр – топливо вроде бензина


[Закрыть].

– Ну-ка давай поподробнее, – оживился Лом.

– Там, где я работаю, на складе есть ни разу не пользованный запасной двигатель от давно списанной землечерпалки. Больше никуда он не подходит, и валяется на складе, уже Бог знает сколько лет. Спишут за копейки и даже бесплатно помогут отгрузить.

– Было бы здорово! Лом, возьми катер в нашем морском клубе, и слетай с Фомой в Питер, посмотри, что там за подарок. Если стоящий, то заберите сюда. А я пока перегоню корпус судна в док[6]6
  Док – место ремонта судов


[Закрыть] клуба. Если и не у Фомы, но мотор всё равно какой-нибудь найдём.

Ремонт и первый пассажир

– Какой-то странный двигатель, – удивился я, разглядывая то, что Фома и Лом припёрли с невских берегов. – Почему ведущий вал торчит из корпуса с двух сторон?

– Так он же не для катера, а для землечерпалки. С одной стороны сцепление с гребным валом, а с другой разъёмная передача, чтобы крутить ковши-черпаки.

– Понятно. Размер вроде бы подходящий и запасных частей вы к нему прихватили много. В инструкции написано, что вращение вала почти три тысячи оборотов в минуту. Зачем столько землечерпалке? Придётся притормаживать вращение. Иначе от кавитации[7]7
  Кавитация – разрушение гребного винта при быстром вращении


[Закрыть] винт быстро потеряем. Странно, но нам хорошо. Скорость у яхты будет очень приличная. Что ж, Фома, твоя доля установить его, а мы с Ломом займёмся корпусом и надстройками. Как назовём судно?

– "Новая победа", конечно, – не задумываясь, ответил Лом. – Не будем нарушать старую традицию. Буквы я сам сделаю. Фома, а ты как думаешь?

– Мне нравится.

– Тогда так и окрестим, – подвёл я итог.

И пошла работа, которая продлилась почти два месяца. Любо-дорого, какая получилась красавица. Днище оранжевое, а всё остальное голубенькое. Красота! Палуба надраена. Салон и кубрик выглядят так, словно пришёл домой. Камбуз в чистоте и холодильник в исправности. В рубке новый штурвал, сверкающий бронзой нактоуз[8]8
  Нактоуз – тумба, на которой закреплён компас


[Закрыть], маленькая радиостанция, добытая из запасов пароходства, переговорная труба в машинное отделение и машинный телеграф для дублирования команд. Небольшой якорёк лежит на носовой палубе. Автоматику управления судном и двигателем не устанавливали. Слишком дорого стоит, а обойтись без неё вполне можно вручную. Потом как-нибудь улучшим и управление.

Нактоуз с компасом, штурвал и машинный телеграф достались нам довольно странным образом. Сначала мы с Ломом сделали ещё один набег на кладбище кораблей. Пересмотрели, перерыли всё, что только возможно, но этих приборов не нашлось нигде. Лом первым сообразил, в чём дело.

– Хрис, ничего мы здесь не найдём. Нужные нам штуки сделаны из латуни, чтобы не ржавели от морской воды. Штурвальная тумба тоже. Они уж давно сданы утильщикам как ценный лом цветных металлов и ушли в переплавку. Потому-то на кладбище ничего и нет. Опоздали мы.

– Ты прав и что же нам делать? Утильщиков развелось как собак не резаных. Походить по ним, может, у кого-нибудь что-то и завалялось.

– Больше ничего и не остаётся, как выкупить у них, если найдём.

И мы пошли бродить по утильщикам.

– Эка вы спохватились, – сообщил нам первый же из них. – Судовую латунь последний раз приносили год назад. А я ведь ближе всех к свалке судов и порту тоже. Мне первому и несут. Побродите наудачу в городе, но шансов мало.

Пошли бродить по сборщикам металлолома. Все только руками разводят, но один из них кое-что присоветовал.

– Сходите к Кузьмичу. Он старый моряк и тоже промышляет сбором вторсырья. Я слышал, что он собирает всякие морские реликвии. Вдруг чего-нибудь и присоветует.

– Это какой Кузьмич? – спросил Лом. – С Кронштадтского шоссе?

– Он самый.

– Так я его знаю.

– Вот и топайте к нему за своим счастьем.

И мы потопали.

– Лом, откуда ты знаешь этого Кузьмича?

– Как же мне его не знать, когда я мимо его дома и сараюшки каждый день прохожу. Моя-то избушка чуть дальше. Здороваемся, но у него я никогда не был. Я-то там не так давно обосновался.

Дошли до сараюшки Кузьмича. Само-собой соответствующая вывеска на ней с помятым, но сверкающим желтизной самоваром и медными кастрюлями. Перевязанная пачка газет тоже изображена. Кузьмич – крепкий дедок в очках, с седой бородой и одетый в какой-то старый, потрёпанный синий китель комфортно возлежит на кипах макулатуры и читает рассказы Джека Лондона о южных морях. Взглянул на нас поверх очков.

– Вам чего? Где ваш товар? Лом, это ты что ли?

– Я, а это Хрис. Здравствуй, Кузьмич. Мы по делу.

– Интересно. Ко мне без звонкого или шуршащего товара, но по делу никто уж давно не заглядывал. Что за дело-то?

– Ищем навигационную и управляющую оснастку для своей яхты. Корпус есть, двигатель тоже, а в рубке пусто.

– И что вам надо?

– Нактоуз с компасом, штурвальная тумба со штурвалом и машинный телеграф.

– Нет у меня этого. Когда-то приносили, но давно. В путешествие собрались? Куда если не секрет?

– Хотим пройтись по пути наших дедов до самой Камчатки.

– И чем так знамениты ваши деды, что их стоит почтить таким долгим и далёким плаванием?

– Путешествием на яхте "Беда".

Кузьмич в изумлении сел на кипах.

– Так вот, почему ты Лом. А ещё кто есть?

– Вот Христофор Врунгель со мной.

– А Фукс?

– Фукс возится с мотором.

Возникла пауза. Старик что-то соображает, глядя на нас. Потом словно очнулся.

– Да, давненько эта легенда ходит по миру. Хотя и были слухи, что у такого вранья не всё фантазии, но вы меня удивили. Знаете что, пойдёмте в дом, чайком побалуемся. Может, чего и надумаем.

Мы попали, словно в музей морской истории. На стенах карты, барометры, судовые часы, штурвалы, подзорные трубы, картины парусных кораблей, навигационные инструменты и множество других морских атрибутов. На полках модели кораблей, книги Станюковича, Мелвилла, Лондона, Жюля Верна. Вдоль дальней стены выстроилось как раз то, что нам нужно и при этом не в единственном экземпляре. Есть даже старинная пушка в уголке. Мы с Ломом просто обалдели от такого великолепия, а дедок захлопотал над чаем.

– Всю жизнь собирал. Есть чем полюбоваться. Садитесь за стол. Вот печенье. Доброе дело вы затеяли. Стоит поощрения.

В общем, засиделись мы за чаем на пару часов, болтая о всякой всячине. Собрались уходить.

– Вот что, ребята, – предложил хозяин, – выбирайте и забирайте, что вам нужно. Тележку довезти я вам дам. Только верните мне её. Так и я словно приобщусь к вашему походу. Берите. Нет-нет, не надо никаких денег. Предков нужно помнить и уважать. Вы это понимаете.

И мы потянули гружённую сокровищами тележку в морской клуб.

Фома ведёт себя странновато для опытного механика. Копается в инструкциях и справочниках. Однако вскоре доложил о готовности двигателя к работе. Провернули вручную гребной винт. Всё в порядке. Запустили двигатель. Работает тихо и ровно. Гребной вал нигде не греется. Молодец Фома! Впустили воду в док, и яхта оказалась наплаву, сверкая золотом букв названия, привинченных Ломом к корме.

– Всё хорошо, ребята. Можно вызывать инспектора Морского регистра[9]9
  Морской регистр – гос. организация контроля за состоянием судов


[Закрыть].

Этот тип с повадками лисы прибыл на следующий день. Постоял на берегу с сомнением глядя на наше детище. Нырнул в машинное отделение. Вылез с кислой миной на лице, и проследовал в рубку. Я почувствовал что-то неладное, и скомандовал Лому:

– Аварийный набор на стол!

– Есть капитан!

Лом понёсся вниз. Поставил в салоне на стол бутылку коньяка, тарелку разной закуски, а под тарелку сунул крупную купюру. Вылез обратно на палубу и пристроился у борта рядом с Фомой. Появился и инспектор, но теперь уже с совсем мрачным выражением лица.

– У нас и бытовые помещения в полном порядке, – сообщаю я ему. – Прошу проследовать в салон.

Проследовал. Ждали его, наверное, с полчаса. Вынырнул снизу бодреньким и слегка повеселевшим.

– Ну, что же, капитан, судно в удовлетворительном состоянии. Бумаги я подписал. Порт приписки можете обозначить, – совершенно твёрдым голосом произнёс инспектор и отбыл.

Спустились все вниз. Бутылка пуста, тарелка тоже, под тарелкой ничего нет.

– Здоров мужик, – прокомментировал событие Фома. – Выдул целую бутылку и хоть бы пошатнулся. Что делаем?

– Садимся и обсуждаем сложившееся печальное положение, – ответил я. – Поиздержались мы на ремонт просто до безобразия. Последняя наша банкнота только что ушла с инспектором в неизвестность. На топливо и провизию денег нет. Соображайте, где их взять. Да, Фома, ты с землечерпалки-то уволился? Отлично.

– Можно было бы взять попутный груз, – предложил было Лом, – но такого мелкого фрахта[10]10
  Фрахт – наём судна для перевозки грузов


[Закрыть], какой нам нужен, мы никогда не найдём. Яхта же не грузовик.

– Тогда туристы нас устроили бы, но туристического сервиса нам не обеспечить. Да и обратно кто их доставит? К тому же остановки в каждом порту для осмотра достопримечательностей нам не подходят, – посетовал я.

– Нам нужен один человек, которого по пути нужно просто забросить в Европу, – сообразил Фома. – У меня есть на примете такой человек. Я пошёл.

Фома вернулся к вечеру в сопровождении странного субъекта лет тридцати пяти без багажа. С собой только небольшой чемоданчик, именуемый дипломатом. Организм этого очень приметного гражданина весь покрыт наколками, золотыми цепями и перстнями.

– Меня зовут Саша Зелёный, – огласил он. – Говорят, капитан, что вы ездите в Европу на своём пароходе. Мне тоже туда срочно надо. Хорошо заплачу. Десять тысяч вас устроят?

– По нашим временам на десять тысяч и пива на нашу компанию не купишь, – заметил Лом.

– Вы неправильно поняли. Я имею в виду десять тысяч долларов.

Лом от неожиданности громко икнул, но контроля над собой и ситуацией не потерял.

– Деньги вперёд! – распорядился он.

– Вперёд, так вперёд, – без споров согласился пассажир, распахивая чемоданчик, набитый пачками денег, и отщипывая от этой груды одну из них. – Вот получите. Когда едем?

– Завтра в десять утра, – ответил я. – Фома, покажи гостю, где и что. Лом, пройдём-ка в рубку. Надо проверить радиосвязь.

Поднялись туда.

– Необычный гость. Ты не находишь, Лом? Фамилия какая-то нелепая и деньги в чемодане. От кого-нибудь прячется? Не будет у нас неприятностей за то, что вывезем его в обход таможни?

– Брось, Хрис, что тут необычного и Зелёный вряд ли фамилия. Таких фигур сейчас на просторах России и Петербурга видимо-невидимо. Как кильки стаями ходят, и никто их не трогает. Так что если их станет одним меньше никто и не заметит ни среди килек, ни среди милиции. Зато мы одним махом решаем свои проблемы и сейчас, и на будущее. Давай лучше подсуетимся по хозяйству. Успеем ещё сегодня запастись провизией и топливом.