Текст книги "Сказки старого дома"

ГЛАВА 5
Новелла не только о принцессе

Осторожно приоткрываю дверь в коридор. Вроде никого нет. Высовываюсь. Тихо. А ведь в капитанской коммуналке вроде бы все соседи должны быть уже дома. На цыпочках бегу к входной двери и выскальзываю на площадку, прикрывая дверь за собой. Тихо внутри щелкнул замок. Не попался. Нет, все-таки попался. Сверху по лестнице как раз спускается Александр.

– Привет, а я думал, Капитана нет дома. Звоню по телефону. Он не отвечает.

– Так его и нет здесь. Он там.

– Он что, брал тебя с собой, что ли?

– Брал.

– Так, понятно. И чем ты его шантажировал для этого? Со мной такой номер не пройдет.

– И не надо. Ты сам за мной будешь бегать с приглашением.

– Ага, жди.

– Саша, ты никуда не торопишься?

– Да вроде нет. Вот в магазин только собрался сбегать.

– Зайдем ко мне на минутку. Или нет, пойдем в магазин, а потом ко мне. У меня и перекусим чего-нибудь. Есть у меня одна идейка. Нужна помощь.

В магазине не протолкнуться. Так, хлебца, колбаски докторской, маслица, молока. Может, шпротиков взять? Возьмем. Пивка? С молоком-то? Нет, не надо. Печеньица к чаю. Вроде все.

Шпротики быстро кончились. Остаток колбаски, маслица и хлебца Александр заберет с собой. Пьем чай с печеньицем.

– Так что за идея? – спрашивает Александр.

– Мне хотелось бы посмотреть на машину в работе в момент переноса.

Александр сразу схватывает, в чем проблема.

– Только на машину?

– Неплохо бы и на объект переноса в этот момент.

– Стало быть, мне нужно сидеть рядом с ней. А сработает ли при наблюдателе? Да и у тебя не сто глаз, чтобы одновременно смотреть и за объектом, и за машиной.

– Попробуем. Выйдет-не выйдет – уже другой вопрос. Ахмеда привлечем. Он будет смотреть за тобой, а я – за машиной.

– Ладно. Колбаску только вот домой отнесу, и встретимся у Ахмеда. Опасно ее здесь оставлять, раз твои кормилицы в отъезде.

Ахмед дома и не против поучаствовать в эксперименте. Расставил чашки и на Александра тоже. Держит заварной чайничек, собираясь дозировать заварку по чашкам. Мой отказ от чаепития не принял. Сказал, что обидится. Придется уважить, хочется того или нет.

Честно говоря, чем больше я его узнаю, тем меньше мне кажется, что он дворник и по складу ума. Скорее себе на уме. А что там прячется за маской дворника, одному Аллаху известно. Рискнуть, что ли?

– Ахмед, а у тебя какая специализация?

– Ха, смешной ты человек, Сережа. Понятное дело – дворник.

– Я не об этом. По образованию.

Чайничек замирает в воздухе.

– Как догадался?

– По взгляду бывало. Не дворницкому интересу, который иногда пробивается. Выпавшим невзначай словам, характерным лишь для весьма образованного человека.

– Философия, ЛГУ. Но очень давно. Еще до войны. А ты очень наблюдателен. Надеюсь, настолько же и не болтлив. Меня нынешнее положение устраивает.

– Могила. Но с глазу на глаз-то можно будет говорить по-человечески?

– Разве что.

– Если еще до войны, то сейчас тебе должно быть где-то около семидесяти, а выглядишь ты много моложе и физически очень крепок.

– Дворницкая служба нервы бережет. А вообще-то мне еще отец говорил, что у нас в семье меньше девяноста не живут. Сам он перевалил за девяносто, когда умер. Генетика уж такая. Хорош, Учитель идет!

Александр вваливается, триумфально размахивая каким-то кульком.

– Вот, уверен был, что Ахмед принудит пить чай. Не исключено, что и под угрозой нанесения побоев, если попробуешь отказаться. Конфеты шоколадные. Выманил у соседки.

Чай у Ахмеда, конечно, знатный. То, что он, по его словам, комбинирует из магазинных отрубей нельзя назвать иначе, чем колдовство. Секрет никому не открывает, но мы-то догадываемся, откуда такой чай. Сидим и наслаждаемся напитком, посасывая конфетки. Благодать!

Однако и благодать не вечна. Открываем шкаф и заходим в тайник. Немножко стоим, не зажигая света, и любуемся переливами цвета и света, исходящими от машины. Щелкает выключатель. При свете очарование уже не то. Объясняю.

– Я пройдусь вдоль машины и постараюсь запомнить, что и как в ней в данный момент. Потом встану в середине и попробую, насколько возможно, проследить за поведением приборов и устройств в момент переноса. А ты, Александр, садись на стул и сам знаешь, что делать по моей команде. Задержись там минут на пять. Я пройдусь еще раз и посмотрю, какие произошли изменения. Ахмед, ты смотри, что будет происходить с Александром. Вроде ничего сложного.

Так, на панели шариков-реле картина должна быть обычная. Нет, вру. Как раз не обязательно должна быть. Я и забыл, что Капитан-то там. Обычно большинство шариков колеблется в центре групп контактов, не касаясь их. А сейчас в шести рядах контактных групп все шарики неподвижно замыкают какие-либо пары контактов. Как-то раньше не приходило в голову пересчитать группы. Считаю. Тридцать шесть на тридцать шесть. Значит, всего тысяча двести девяносто шесть. На Капитана работает шестая часть системы – двести шестнадцать реле с шестью вариантами замыкания контактов каждое! Астрономическое число комбинаций соединений.

Вариометры. Обычно они в одинаковом положении. Сейчас внутренняя катушка одного из них повернута иначе, чем другие. Обхожу все до конца. Больше ничего примечательного не заметил.

Занимаю позицию спиной к двери рядом с панелью реле. Слева стоит черный параллелепипед с шарами-ежами рядом.

– Поехали потихоньку!

Ничего пока не происходит. Но через некоторое время слышу легкое гудение этого черного столба слева. Вдруг все стеклянные элементы машины, содержащие жидкости, ярко, но не ослепительно вспыхивают. Краем глаза замечаю, как дернулся один из вариометров. Впереди окутывается красным, искристым свечением метровая гранитная полусфера. Все это длится не больше секунды и гаснет, принимая обычное состояние.

– Он пропал, – доносится сзади голос Ахмеда. – Превратился в серую фигуру и растворился.

Оборачиваюсь – Александра на стуле нет.

– Ладно, сейчас вернется. Пройдусь, посмотрю, что изменилось.

Не изменилось ничего, кроме положения внутренней катушки еще одного вариометра. И теперь включено уже двенадцать рядов контактных групп на панели реле, а не шесть. Подхожу к Ахмеду и вместе ждем возвращения нашего добровольца-естествоиспытателя. Опять вспышка. Серый стоящий силуэт, в одно мгновение превращающийся в тоже стоящего Александра.

– Ну, как? Удовлетворил свое любопытство? – спрашивает он.

– Вполне.

Отхожу к машине и убеждаюсь, что второй вариометр опять в исходном положении, а замкнутых реле опять только шесть рядов. Выключаем свет, выходим и закрываем дверь. Садимся за стол, а Ахмед опять начинает колдовство с чаем. Рассказываем Александру, что видели.

– Получается, что машина может работать с шестью людьми. Не больше. Нас пятеро. Стало быть, есть одно вакантное место, – заключаю я. – Однако можно думать, что число новых миров каждый из пользователей может генерировать неограниченное. Машина допускает умопомрачительное множество комбинаций переключения в пределах работы с одним человеком. Можно было бы попробовать проверить это, но наблюдать при этом за машиной смысла нет. Всё равно не поймем, как она работает. Может, в ней циркулируют совсем не электронные токи или не только электронные.

– А какие же токи еще могут быть? – встрепенулся Александр.

– Да мало ли в природе стабильных и нестабильных, заряженных и незаряженных частиц? Просто мы не знаем, как простыми средствами нестабильное стабилизировать или нейтральное сделать активным и привести в движение в проводниках и что от этого воспоследует.

Расходимся уже за полночь. Отправлюсь в Верн утром.

В Верне тепло и зелено. Совсем не чувствуется близящейся осени. Входит в привычку поваляться на скамейке во дворике. Уж очень обстановка к этому располагает. Может, вообще по ночам спать здесь? Чем бы заняться? Вот вопрос. Никакие дела меня с этим миром не связывают. Родственников нет. Близких друзей, к которым можно было бы завалиться просто так, от скуки, тоже не имеется. Любовницу не завел.

Остается одно. Пойти в "Морского дракона", послушать сплетни. Может, по ходу дела случится что-нибудь такое интересное, во что можно было бы ввязаться. А нет ли смысла поискать какую-нибудь разовую работу? Нужен же какой-то источник местных денег. Те, что есть, когда-то все равно кончатся. Поднимаюсь наверх, переодеваюсь в портновское творение Льюиса, открываю шкатулку, кладу в карман пару монет и выхожу из дома.

На Рыночной улице оживленно. Трудящийся народ снует туда-сюда, обремененный делами. Прогуливаются не обремененные. Что-то здесь не совсем так, как было в прошлый раз, а что именно – сразу не уловить. Ага, вот оно в чем дело! Навстречу идет молодой человек, облаченный в джинсу. А вон еще один. И еще, и еще... Льюис, судя по всему, развернулся вовсю. Правда, джинсой это можно назвать с сильной натяжкой. Материал не тот. Но покрой в общем соответствует. А так и скроено похоже из самого разного материала, и традиционной одежде отдается дань в разных цветах и добавлением всяких деталей, украшений в виде кружев, вышивки. Нет однообразия униформы этой одежды, характерной для нашего мира. Всё-таки Льюис молодец. Свое дело хорошо знает.

Захожу в "Морского дракона". Оживленно, но столы не все заняты. Знакомая фигурка обслуживает посетителей.

– Здравствуй, Жанна.

– Ой, синьор Серж, здравствуйте. Хозяин, хозяин, синьор Серж пришел!

Колин выбирается из-за стойки. И этот туда же. В новомодных штанах.

– Кого я вижу! – и уже издалека протягивает руку. – Давай вот сюда, сюда, за этот стол. Надолго?

– Еще не знаю. Посмотрю.

– А ты тут у нас стал знаменитой личностью.

– С чего бы это?

– Как же, как же, избавил город от морского войска. Даже главный министр Герц признает твои заслуги.

– Даже Герц? А мне почему-то казалось, что он был рад от меня избавиться как можно скорей.

– Герц не любит ничего неожиданного, странного. Но если странное приносит явную пользу, то и отношение у него к этому другое. Перекусишь за счет заведения? Я уж про постой не спрашиваю. Ты ведь теперь домовладелец.

– Перекусить не прочь.

– И моего винца, конечно?

– И винца можно капельку. А если можешь, то и посиди со мной немножко, расскажи местные новости.

– Жанна, поднеси легкие закуски и моего вина! А главная новость такая. Мы теперь наконец уже как месяц с королевой.

– Казимир?

– Он самый. Праздник был великолепный. Весь город ликовал три дня и три ночи. Приглашенные гости потом еще неделю разъезжались. Всем до смерти надоело за два года шатание неисчислимых толп женихов неведомо откуда. А тут свой король из вполне приличного рода. Все довольны. Первую скрипку играет, конечно, королева Виолетта. Да и ее избранник совсем не против этого. Понимает, что по происхождению так и должно быть. Очень прелестная, милая пара. Поговаривают, что и ты к этому как-то руку приложил.

– Преувеличивают.

– Ну-ну, скромник. А у меня посетителей стало вдвое больше. После того как в городе прослышали, что королевский альянс возник за столом в "Морском драконе".

Жанна приносит на подносе что-то вкусненькое и выгружает на стол. Ставит тарелки, бутылку и два стаканчика. Колин разливает вино. Чокаемся. Какая прелесть! К ней невозможно привыкнуть.

– Я теперь королевский поставщик, – не без гордости сообщает Колин.

– И вполне заслуженно.

– Королева Виолетта востребовала вино, а король Казимир – окорока. Герц поначалу заартачился с оплатой. Мол, зачем новый поставщик, если королевское хозяйство и так дает всё, что нужно. Потом утих.

– Наверное, довелось попробовать.

– Да, несколько раз заходил портной Льюис. Спрашивал тебя. Просил оповестить его, когда ты появишься в городе. Видно, дело у него к тебе серьезное. Вот и мне обновку сшил. Удобно.

– Сам к нему загляну, – ответил я, энергично работая ложкой. – Ты лучше скажи: как это у тебя получается такая вкуснотища?

Колин заглянул в мою тарелку.

– Это рецепт Жанны. Вернее, ее бабушки, но присматривает за приготовлением сама Жанна. Бесценная жена кому-то достанется!

– Бесценная, – согласился я, – и дерется здорово.

Колин так захохотал, что сидящие за другими столами обернулись к нам.

– Это верно. За себя она тоже может постоять.

– А как поживает Жозеф?

– Нормально, наверное. О жизни королевского волшебника до нас мало что доходит. Есть слухи, что назревает что-то малоприятное с лесным народом, а разрешать задачу придется Жозефу.

– Что это за лесной народ?

– Ты откуда свалился? Лесной народ – это эльфы, феи, гномы.

– Я почему-то думал, что гномы живут под землей.

– Нет, под землей они только работают. Во всяком случае в наших краях.

– Крис часто наезжает?

– Да обычно через день. Может, завтра будет.

Наконец отваливаюсь от тарелки и лезу в карман.

– Ладно, пойду прогуляюсь до Льюиса. Вот две дексты, Колин. Не за это королевское угощение, а в счет будущих расходов. Чтобы каждый раз не возиться с расчетами. Да и вдруг внезапно придется уехать. Не люблю оставаться должником. Скажешь, когда кончатся.

– Договорились.

Встаю из-за стола и выхожу на улицу. Красота! Солнышко припекает, с моря свеженький ветерок, в животе благость, в голове ясность и настроение слегка подогрето изумительным вином. Самое то, чтобы в гости сходить. Поворачиваю налево и иду, поднимаясь вверх по Рыночной улице. Вот и поперечный переулок с ножницами на углу. Ателье Льюса. На другой стороне улицы длинная очередь зачем-то. Одни мужчины. Захожу к Льюису. Он мрачно сидит за прилавком с выражением безысходности на лице. Увидев меня, всплескивает руками, вскакивает как на пружинах и прямо-таки бежит ко мне, огибая прилавок.

– Синьор Серж, синьор Серж, как вы вовремя! Мне так вас не хватает, так не хватает…

Льюис даже сбивается с голоса от избытка эмоций.

– Успокойтесь, Льюис, возьмите себя в руки. Может, пригласите меня куда-нибудь присесть, предложите кофе или чай.

– Ай, конечно-конечно, какой я остолоп! Давайте пройдем в дом. В столовой удобно поговорить. Присаживайтесь, пожалуйста, я сейчас распоряжусь, – и вылетает за дверь.

Буквально через полминуты влетает обратно с каким-то мешочком в руках. Грохает его со звоном на стол.

– Кофе сейчас будет. А это ваша бесспорная доля, синьор Серж, за два месяца. Двадцать процентов – сто тридцать декст. За третий месяц итогов еще не подводили.

– За что?

– Как за что? – теперь Льюис, похоже, не понимает меня, – за использование модели. Какой успех, какой успех! Мы не справляемся с заказами.

– А я и забыл, – хотя на самом деле слегка ошарашен. Похоже, в этой стране устное согласие равносильно письменному договору. Вспомнил купчую на дом и прочее. Видимо не везде, но тем не менее.

Служанка вносит поднос с кофейником и чашками. Льюис разливает душистый кофе.

– Вы знаете, синьор Серж, всё в прошлый раз произошло в такой спешке, что мы не оговорили распределение прибыли. Поэтому я позволил рассчитать вашу долю по обычной практике в таких случаях. Но такой успех, такой успех! Если вы захотите пересмотреть условия в сторону равных долей, то я протестовать не буду.

– Не нужно ничего пересматривать, Льюис. Ведь вся работа ваша.

– Спасибо, синьор Серж, спасибо. И вот теперь я в полной растерянности и панике. Всё рушится буквально из-за пустяков.

– Что рушится и почему?

– Я так взволнован, так взволнован. Вы видели очередь на той стороне улицы?

– Видел.

– Я снял противоположное здание и использовал его под расширение мастерской. Нанял еще портных и швей, взял учеников, закупил ткани, нитки, пуговицы. И вдруг – бах, оказалось, что шить нечем. Пропали из продажи иголки и мелкий пошивочный инструмент. Есть от чего прийти в отчаяние!

Работникам приходится приходить утренними, дневными и ночными группами и передавать друг другу один и тот же инструмент. А иголки ведь ломаются. Сами понимаете, какое положение. Заказчиков всё больше и больше, а обслуживать мы можем всё меньше и меньше. Через несколько дней вообще всё остановится. Синьор Жозеф сказал, что вот если бы вы были в городе, то наверняка что-нибудь придумали бы. А вас всё нет и нет.

– Синьор Жозеф несколько преувеличил мои способности и возможности – вот уж спасибо скажу ему при встрече! Так куда же и почему пропали иголки?

– Иголки – инструмент тонкой работы, и наши городские кузнецы их делать не могут. Иголки и мелкий стальной инструмент нам поставляют гномы. А сейчас поставки прекратились из-за отказа гномов работать с людьми. Не знаю, какая история приключилась в лесу, но что-то серьезное. У людей никогда не было разногласий с лесным народом.

– А в соседнем государстве не пытались разжиться иголками?

– Всё давно забрали. Рудные горы только у нас, и соседи покупают нужное им тоже у наших гномов.

– Да-а, беда. Покажите, Льюис, какими иголками вы пользуетесь и как.

– Спустимся в мастерскую.

В мастерской двое портных что-то кроят, а несколько швей что-то шьют. Подходим к одной из них. Какая она ловкая! Игла так быстро мелькает, что трудно уследить. Иголки как иголки. Средних размеров. На одном из пальцев женщины колпачок из толстой кожи. Беру ее за руку и осматриваю пальцы. Кожаный колпачок истыкан и вряд ли всегда спасает, когда нужно проткнуть несколько слоев ткани. Все пальцы исколоты.

– Понятно. Льюис, приходите к обеду в "Морской дракон". Может, что-нибудь и придет в голову, – и быстро ухожу, прихватив с собой мешочек с деньгами. Исключительно ради того, чтобы Льюис не принял меня за забывчивого человека, у которого данные обещания могут не удержаться в голове.

Вот же напасть какая! Но деньги взяты, и тем признано состоявшееся партнерство. Нужно выручать. Быстро добираюсь до дома, бросаю мешочек с монетами в шкатулку и переодеваюсь.

Дом, Дом, где ты, Дом…

Деньги у меня есть. Живем не роскошествуя. Зарплата у меня приличная. Так что залезаю в ящик письменного стола и без колебаний беру несколько ассигнаций государственного банка СССР.

Где у нас ближайшая галантерка? Вроде на соседней улице, но маленькая. Лучше дойти до "Всё для шитья". Подальше, но надежнее. Дохожу. Иголок всяких навалом. Выбираю средние и крупные иглы в полупрозрачных пакетиках из кальки. Без всяких заводских ярлыков. Средние для ткани – триста наборчиков, и крупные для кожи – сто наборчиков. Сто наперстков разного размера и двадцать пар небольших ножниц для рукоделия. Большие ножницы для раскроя, думаю, у Льюиса в достатке. Продавщицы даже пожертвовали безликую коробку от обуви, чтобы всё сложить.

Черт, рядом стоит одна из теток из нашего дворового флигеля и ухмыляется, глядя, как продавщица складывает товар в коробку.

– Ателье на дому открываете?

– Нет, хочу сам себе сшить пару брюк.

Продавщицы хохочут. Возвращаюсь домой. Прижимаю коробку к себе. Закрываю глаза.

Верн, домик, спальня…

Опять переодеваюсь. Умаялся я что-то с этой беготней. Может, вздремнуть? Взглядываю на стенные часы. Стоят. Правильно. Хозяина дома не бывает – зачем и заводить? Жанна, оказывается, малость рационалистка! Похвально. Беру подушку и спускаюсь в садик. Ух ты, какая хорошенькая скамеечка-то! Долго не могу заснуть. Наверное, минуты полторы, а то и все две.

Открываю глаза. Солнце заметно перевалило предосенний зенит. Легкость в желудке подсказывает о своевременности обеда. Надо подчиниться. Обрызгиваю из умывальника лицо для свежести и, захватив коробку, выхожу из дома. Уже который раз ловлю себя на мысли, что свой дом – ужасно здоровское дело.

Не я один вздумал пообедать. Посетителей полно. Где бы пристроиться? Оказывается, и искать не надо. Льюис уже здесь и машет мне рукой. Ничего не спрашивает, но взгляд настолько жалобно-вопросительный, что просто жалко мужика! Молча протягиваю ему коробку. Он нетерпеливо ее раскрывает и слегка обалдевает, перебирая пакетики с иголками. Когда дар речи к нему возвращается, спрашивает, вытащив наперсток:

– А это что?

– Эта штука называется наперсток. Она одевается на палец, а вот эти мелкие углубления не дают иголке соскальзывать.

Никелированные ножницы вообще чуть не доводят его до помешательства.

– Нет слов, нет слов, синьор Серж! – едва не плача от счастья, твердит законодатель мод. – Как вам удалось? Где?

– Это мой секрет. А вас, Льюис, портные и швеи, наверное, заждались.

– Бегу, бегу. Навеки ваш должник! – и рванулся к выходу.

Так, теперь и закусить спокойно не грех. Вон уже и Колин говорит что-то Жанне, указывая на меня пальцем. Кто-то пододвигает стул и молча садится за мой стол. Оборачиваюсь. Ну, разумеется, этого и следовало ждать.

– Здравствуйте, Серж.

– Здравствуйте, Жозеф, – оба, довольно улыбаясь, пожимаем руки.

– Как я вас здорово и неожиданно застукал в нашем городе, Серж!

– Это просто удивительно. Ведь я скрывался как только мог, – и мы засмеялись.

Жозеф внимательно меня рассматривает.

– Нет, – говорю я.

– Что – нет?

– Жанна меня сегодня еще не била.

– А не для этого ли она сейчас идет к нам?

– Сейчас узнаем.

– Здравствуйте, синьор Жозеф.

– Здравствуй, здравствуй, Жанна. Чем нас угостишь?

– Есть суп с овощами.

– По бабушкиному рецепту? – спрашиваю я.

– Почти, – улыбается Жанна.

– Тогда тащи на двоих и что-нибудь мясное с картошечкой на второе. Что еще нам понадобится, ты догадываешься, – и, обращаясь уже к Жозефу: – Должен предупредить, что в этом заведении все сидящие со мной за одним столом обслуживаются бесплатно.

– Согласен, согласен.

Молча поглощаем обед. Насытившись, расслабляемся, откинувшись на спинки стульев. Я цежу вино. Жозеф набивает трубку.

– Как там во дворце?

– Не нарадуются друг на друга.

– Приятно слышать. Жозеф, вы видели, что сейчас отсюда убежал Льюис? Зачем вы без моего ведома обнадеживаете людей возможностью моей помощи?

– Но по восторженному выражению его лица видно, что всё-таки помогли.

– Так-то оно так, но не увиливайте. Вы не ответили на мой вопрос.

– Хорошо. Отвечу. Рассуждение очень простое. Вы свободно появляетесь и исчезаете в ваши таинственные края, о которых предпочитаете не распространяться.

– Допустим.

– Вот я и подумал, что не может же быть везде такая катастрофа со швейными иглами, как у Льюиса. Вы непременно захотите помочь делу, с которым вольно или невольно оказались связаны. Характер у вас такой, а это неизбежность.

– У вас как-то всё действительно очень просто получается. Даже не рассердиться на вас. В наших краях не принято давать ручательство за кого-то другого за его спиной.

– Извините, надо было как-то поддержать Льюиса. Он очень хороший мастер. Больше ничего в голову не пришло.

– Только это вас и извиняет.

– Вы надолго, Серж? Есть какие-нибудь определенные планы?

– Не знаю. Есть у меня несколько свободных дней, но как буду использовать их, еще не решил. А вот ваш вопрос о планах попахивает коварством. Похоже, это у вас в отношении меня какие-то планы. Но я не буду спрашивать, какие. И так достаточно ясно. Льюис – второй человек, который упомянул о каких-то больших проблемах с лесным народом. А первый информатор сказал, что решать их предстоит вам. Вы их до сих пор не решили. Следовательно, ваш дар тут бессилен. Как, впрочем, и в прошлый раз. Вот вы меня тут и постарались застукать.

– Мне нечего возразить.

– Должен вас огорчить, Жозеф, в прошлый раз публика была мне знакома. А вот эльфов, фей, гномов в наших краях не водится. Только в сказках. И даже как они выглядят на самом деле, я не знаю. А уж представления об их повадках – то вообще никакого. Так что тут я вам не помощник. Хотя, с другой стороны, я очень любознателен и посмотреть на живую сказку мне было бы очень интересно.

– И почему бы вам, Серж, хотя бы и не посмотреть? Завтра утром я отправляюсь на переговоры с лесным народом. Можете составить мне компанию.

– Вот это я с удовольствием. Только расскажите мне поподробнее о том, что же произошло между людьми и лесным народом. Может, прогуляемся до порта и обратно?

– С удовольствием.

Мы выбрались из таверны и медленно пошли вниз по улице. Предвечерняя прохлада хорошо освежает после духоты заполненного людьми помещения.

– Люди сотни лет благополучно уживались с лесным народом, – начал Жозеф, – и с гномами, которые по сути своей упрямые, но не злые умельцы, и с эльфами – самовлюбленными, но безвредными эгоистами, и с феями – добрыми, но не легковерными ведьмочками.

Гномы – большие мастера по части железа, сложных механизмов и огранки камней. Их изделия, например часы, иглы, оружие, ценятся больше, чем сделанные людьми. Меняются на ткани, выделанные кожи, всякие хозяйственные вещи и просто деньги для накопления. Самый старый гном у них главный.

Эльфы – большие мастера по части охоты, музыкальных инструментов. Их скрипки, флейты просто непревзойденные. Меняются на ткани, украшения. Деньги им не нужны. У эльфов самый главный – это лучший охотник. Не обязательно самый старший по возрасту.

Феи ничего не делают, и от людей им ничего не нужно. Просто они мудрые, бесконфликтные существа, но враждебные к несправедливости. У них королеву фей слушают все. В том числе уважают и гномы, и эльфы.

Есть еще дриады*, живущие то ли на деревьях, то ли в самих деревьях. Но они людям вообще никогда не показываются. Эти каждая сама по себе.

По древнему договору людям разрешается рубить деревья и охотиться только в строго определенных, но обширных частях леса. Вместо срубленных должны сажаться новые деревья. Точно оговорены места, куда людям заходить запрещено, и места обмена, торговли. Поэтому гномов и эльфов вы никогда не увидите в городе. Хотя никто не помешал бы им туда войти.

Все они без исключения поклоняются Священному дереву. Оно для них и место сбора для решения общих проблем, и место проведения ритуалов, праздников. Да и просто место отдыха.

А случилось вот что. Когда лесорубы углубляются в лес настолько, что деревья уже трудно вывозить с места рубки, то они возвращаются к краю леса и начинают оттуда. Причем выбирается место поближе к дороге. Место новой вырубки назначают в магистрате. Для этого там есть карты лéса. По ним и назначают самое удобное и допустимое для вторжения место. Последнее место новой вырубки сейчас на карте указано верно.

Но дело в том, что дорога вдоль леса извилистая. Приближается к лесу и удаляется от него во многих, далеких друг от друга местах, и лесорубы ошиблись. Они вгрызлись в лес не от той ближайшей к лесу извилины, которая им была указана. То ли неправильно отсчитали место по извилинам, то ли неопытность нового старшего лесоруба. Ужасно то, что за несколько дней они углубились в недопустимое место настолько, что достигли поляны собраний, спилили Священное дерево и уже пошли дальше, но тут появились эльфы. Слава Богу, жертв нет, но некоторых рубщиков эльфы отлупили на славу. Теперь лесной народ заявил, что разрывает с людьми договор и прекращает торговлю. В любое место лéса вход закрыт вообще, а не только с топором. Вот такие дела. Пока есть небольшой запас дров, но это ненадолго.

– Да, печальная история, – согласился я, – но ведь вы же волшебник, Жозеф. Почему бы вам не оживить Священное дерево?

– Я не некромант, и оживление мертвых мне недоступно. Да и некроманты вовсе не оживляют, а просто заставляют мертвых двигаться.

– Но ведь дерево не человек.

– Оно живое.

– Понятно. Как же вы намерены действовать?

– Не знаю. Нужно посмотреть на настроения. Удастся ли преодолеть упрямство гномов и возмущение фей? К решению гномов и фей эльфы просто присоединятся.

– Итак, на чем мы остановимся?

– Завтра утром встречаемся в "Морском драконе". Я приведу лошадь и для вас.

– Не приводите. Я не умею ездить верхом.

– Тогда придется взять коляску у Герца.

– А даст?

– Ему некуда деться. Походит пешком.

– Тогда до завтра.

– До завтра.

Жозеф юркнул в ближайшую улочку, а я вернулся в таверну поразмыслить над тем, чем бы заняться до вечера. Стол еще никто не занял. Но поразмыслить не удалось. В дверь вошел человек, у которого всегда найдется для кого-нибудь какое-нибудь дело. Обозрел зал и направился ко мне.

– Здравствуйте, синьор Серж.

– Мое почтение, синьор главный министр.

– У меня к вам поручение.

– Стоп-стоп-стоп. Прежде чем вести разговор о каких-то поручениях, давайте разберемся со старыми делами.

– Какими еще делами?

– Морские витязи ушли?

– Ушли.

– Принцесса Виолетта стала королевой?

– Стала.

– А где мой орден?

– Какой вы меркантильный, синьор Серж!

– Передо мной прекрасный образец для подражания.

– Вы бы подумали, в каком состоянии может быть казна после королевской свадьбы.

– В каком? И причем тут орден? Вы же не надеетесь, что я буду покрывать королевские расходы? Да и опять, наверное, преувеличиваете печальное состояние казны. Казимир не тот человек, чтобы при состоятельности своей семьи не внести лепту в свадебные затраты. Вы ведь хорошо его потрясли, синьор Герц?

– Ну, потряс, как вы это называете, – нехотя признался министр.

– Синьор Герц, у вас никто ничего лишнего не требует. Должен же всё-таки быть предел скаредности. Вы сами-то хоть замечаете, что превратились в ходячий анекдот? Не нужен мне никакой орден. Это я просто вас дразню.

Я только что разговаривал с Жозефом. Он предложил съездить с ним завтра в лес. Я с удовольствием, но не ради переговоров. Не моя компетенция – лесной народ. В моей стране их нет, но хотелось бы на них взглянуть. Однако я не езжу верхом, и Жозеф хочет взять вашу коляску. Вы не будете возражать?

– Буду или не буду – какая разница! Всё равно возьмете. Берите и езжайте, куда хотите. Вот мое поручение, – и, положив на стол какую-то сложенную бумагу, встал и сделал шаг к двери. Потом обернулся и добавил: – Я не скаредный, а бережливый, – и вышел.

Так, посмотрим, что нам прислали. Надеюсь, не требование заплатить налог на недвижимость. Нет, приглашение. Причем написанное очень изящным, красивым почерком.

"Королева Виолетта будет весьма признательна, если синьор Серж почтит ее дружеским визитом в любое время, которое синьор Серж сочтет для себя удобным".

Все чин чинарем. И королевская корона, и завитушки с виньетками, и подпись "Виолетта Вернская" с росчерком. Надо почтить. Надо думать, что под "в любое время" не имеется в виду ночь или раннее утро, когда королева еще в неглиже. Стало быть, сейчас вполне подходящее время. Что ж, пойдем во дворец, раз призывают предстать. Было бы невежливо оттягивать. Я уж и не удивляюсь, что в этом городе слухи о событиях разлетаются со скоростью стрелы.

По поперечной улочке довольно быстро добираюсь до Королевской улицы и Ратушной площади. Знакомый бронзовый молоточек. Тук-тук-тук. Меня впускает служанка, провожает в уже знакомую гостиную и уходит доложить. Что-то здесь изменилось. Ага, добавилась новая картина. Большая. Виолетта в голубой амазонке, сидящая боком в дамском седле на вороной лошади. Красиво. Почти как у Брюллова.