Текст книги "Война Кенди (СИ)"

Автор книги: Андрей Нифедов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Часть 1 ==========

Действие происходит во время первой мировой войны. Кенди (главная героиня, конечно) закончила обучение и практику в школе медсестер Мери Джейн. Когда Америка вступила в войну она уехала на фронт (во Францию) сестрой милосердия. Там она встретила свою однокашницу из мед. училища – Флемми Гамельтон и познакомилась с Жюльен. Мистер Альберт (отчим Кенди) не смог удержать ее в Америке и очень переживал за нее, Нил Легон желал видеть Кенди своей женой, Элиза все еще ненавидела ее а Стир (который выжил), Арчи, Анни и Патти очень скучали.

Война. Сотни взрывов и тысячи выстрелов сливались в сплошной ужасающий гул. «Как можно работать в такой обстановке, когда даже не слышно, что говорит доктор? – спрашивала Кенди саму себя, заранее зная ответ: – Невозможно, но необходимо». Она привстала так, чтобы видеть из окопа хоть что-нибудь. Видимость была нулевой. Всюду вздымались облака пыли, а мелкая морось создавала непроглядную серую стену. «Бедные солдаты, они не видят, куда стрелять, и хуже всего, не видят, откуда ведется огонь по ним».

– Кенди, немедленно сядь! – приказал доктор Дюваль, но она не слышала его. Крик души заглушал даже зловещую канонаду.

– Доктор, вы уверены, что мы идем в правильном направлении? Я не вижу наших солдат! – с тревогой произнесла Флэмми, оглядываясь по сторонам.

– Раз нам сказали идти сюда, значит, мы пойдем, – сухо ответил доктор и медленно двинулся вперед.

Кенди опустилась в окоп и заметила, что Дюваль и Флэмми уже отошли.

– Подождите меня! – крикнула она им вслед и стала догонять их, но тут произошло непредвиденное: рядом неожиданно взорвался снаряд и обрушил стену траншеи, так что Кенди оказалась отрезанной от своей бригады.

Пребывая в состоянии шока, она не сразу поняла, что на самом деле произошло. Только спустя некоторое время она увидела, что не сможет пройти дальше.

«Какой кошмар! Доктор и Флэмми ушли вперед! Я осталась тут! Они не справятся вдвоем! У меня аптечка». Она начала судорожно искать выход, но тут в ее голову пришла еще более ужасная мысль: «Они не смогут вернуться назад! Что же делать? Попробовать перелезть баррикаду сверху? Нет, это самоубийство. А если обойти? Должны быть другие пути».

С этой мыслью Кенди отправилась назад, чтобы повернуть на другой развилке.

«А куда теперь?»

Сверху послышался крик. Кенди присела и прижалась к стене. Раздался глухой хлопок, и в окоп рухнул солдат, продолжая из последних сил давить курок, решетя земляную стену подземного коридора. Он упал и замер. Кенди недвижно смотрела на него какое-то время, потом, очнувшись, подкралась к нему на четвереньках.

– Вы живы?

Солдат ничего не ответил, только что-то прохрипел. Кенди перевернула его и увидела, что пуля вошла выше ребер, но сонную артерию не пробила. «Это серьезно, но раз он еще не умер, значит, его можно спасти», подумала она, «но одна я ничего не смогу сделать». Солдат приоткрыл глаза, и его взору предстало удивительно милое и очень напуганное создание, покрытое серой пылью. Он снова попытался что-то сказать, но понял, что говорить не может. Он попытался объяснить жестами, что Кенди надо уходить, и скорее.

– Я не понимаю, что вы хотите сказать?

Солдат попытался привстать, но тут же рухнул замертво. Кенди схватила аптечку и поползла дальше. Она окончательно промокла от мелкого дождя и совсем замерзла. «Мне плохо, но это неважно. Там на передовой кому-то гораздо хуже, чем мне сейчас, и ему некому помочь. Вот только как туда пробраться?»

Внезапно снова послышались крики, и звучали они гораздо громче и ближе. «Я близко», подумала Кенди. «Даже если я не найду доктора и Флэмми, то, по крайней мере, приложу все усилия, чтобы облегчить страдания бойцов». Эта мысль придала ей храбрости, и она окончательно решила идти до конца, даже если ей не суждено будет вернуться назад.

Пройдя еще немного, Кенди услышала, как двое говорили совсем рядом, но слова разобрать не удавалось. Она присела и вслушалась в грохот, и когда она поняла, что эта речь исходит из уст немцев, ее охватил страх. «Я на территории врага?! Это невозможно!» Кенди стала вспоминать план поля боя, висевший на стене в одной из казарм. Она не разбиралась в стратегических картах, но все же отчетливо помнила, что окопы были с одной стороны поля, а немцы находились с другой. Даже если у них тоже были окопы, то они точно не могли соединяться с траншеями союзников. «Неужели враг захватил наши?» Кенди решила проверить, вдруг это просто пленные, или ей вообще со страху почудилось.

Она медленно подкралась к повороту и осторожно заглянула за него. Ее взору предстала следующая картина: молодой немец, лет двадцати, пытался высвободить ногу товарища, которую зажало между двумя пластами земли, сошедшими со стен из-за взрыва. Пострадавший пытался что-то объяснить сослуживцу (по-немецки), а тот лишь копал и повторял одну и ту же фразу. Кенди насторожилась. Здоровый немец схватил камень и с силой выдернул его из кучи, завалившей ногу друга, в результате чего куча сместилась, и со стены оторвался еще один, более крупный пласт и прокатился прямо по заключенному в ловушку солдату. Тот громко закричал, очевидно, ругаясь отборным немецким матом. Его друг резко вскочил и, оторопев от содеянного, потерял самообладание. Он стал метаться из стороны в сторону и, вероятно, звать на помощь. «Что же это такое! Бедный мальчик!»

Кенди, забыв обо всем, подбежала к нему и начала разгребать землю. Увидев это, второй солдат поспешил к ней на помощь. Когда они откопали бедолагу, Кенди заметила, что тяжелый кусок крепкой сырой земли просто-напросто сломал немцу ногу.

– Сейчас, у меня есть все необходимое, чтобы наложить шину. Привстань.

Молодой парень сразу и не понял, что молоденькая медсестра – один из людей его противника. Он просто благодарил Бога за то, что он сохранил ему жизнь. Второй солдат с волнением наблюдал за тем, как Кенди трудилась, спасая его товарища.

– Ты сможешь идти, если твой друг тебя будет поддерживать, – сказала Кенди, не думая, что немцы все равно ее не понимают, – вот так! – и она показала, как лучше его вести.

– Спасибо тебе, милая, спасибо! А теперь ступай, пока тебя не заметили остальные, они очень устали и обозлились. Бой идет уже не один день, и они стреляют во всех, кто не похож на немецкого солдата. Ступай! – быстро пробормотал здоровый парень и, взвалив на плечо друга, пошатываясь, направился вдоль по окопу.

Еще несколько секунд Кенди молча провожала взглядом темное пятно. Когда оно растворилось в пыльной завесе, девушка развернулась и стала двигаться назад, но, не успев сделать и двух шагов, она снова услышала крик, но на сей раз сзади. Она, не думая, вернулась и увидела, что немецкий солдат, несший друга, лежит без движений, а в его каске зияет пулевое отверстие. Боец со сломанной ногой, лежавший рядом, посмотрел на друга измученным взглядом. Все стихло. Воцарилась гробовая тишина, и мгновение застыло. Кенди подошла к раненому и села рядом.

– Он умер из-за меня, – произнес солдат по-французски. – Дурак, хотел спасти меня, сказал, что не допустит, чтобы моя больная мать осталась без кормильца. У меня есть двенадцатилетний брат, он смог бы прокормить ее, а вот его сын теперь родится сиротой.

– Какая мерзость эта война! – с ненавистью проговорила Кенди. – Неужели те, кто ее затеял, не могли предвидеть, до чего это доведет? Конечно, они все прекрасно знали, но неужели их ни капельки не волнует, что каждого солдата кто-то любит и ждет? Я ненавижу ее! Будь она проклята!

Кенди вскочила и бросила горсть грязи в серую пелену, выкрикивая проклятия. Потом она медленно опустилась на колени, и к ее груди подкатил тяжелый ком, который с невыносимой болью прорывался наружу.

– Господи! Останови их! Хватит!

Солдат подполз к ней и ласково сказал:

– Милая, ступай в свой лагерь, пока они здесь. Похоже, ваши войска отступают, и если ты не успеешь, то будет очень плохо.

– Я успею, только донесу тебя до твоего лагеря.

– Ты что? С ума сошла? Тебя же могут пристрелить! А если нет, то возьмут в плен. Ты знаешь, как у нас с пленными обращаются? Лучше тебе не знать! Уходи!

– Нет, я тебя не брошу!

– Я сказал, уходи, меня подберут свои при обходе.

– Или наши, при обстреле! Нет, обсуждению не подлежит!

Кенди начала взваливать солдата на плечо, но тот выхватил пистолет.

– Хватит! Из-за меня погиб мой друг, и я не хочу, чтобы из-за меня погибла такая прелестная молодая девушка! – и с этими словами он выстрелил себе в голову.

Его тело рухнуло на землю. Кенди, опешив, подалась назад. Сзади послышались голоса немцев и их злорадный смех. Очевидно, они продвигались вперед, а значит, союзные войска отступали. Нельзя было медлить ни секунды. Испуганная, она бросилась бежать по траншее, спотыкаясь и оглядываясь. Ничего не видя вокруг себя, она вылезла из окопа и побежала по полю в ту сторону, где, по ее мнению, находился лагерь союзников.

Она не знала, сколько она уже пробежала; ей казалось, что поле простирается до самого горизонта, и пересечь его просто невозможно. Но вдруг она заметила, как в тумане вырисовываются очертания палаток. «Еще чуть-чуть!» умоляла себя она и чувствовала, что ноги ее не слушаются. – «Еще двадцать метров! Двадцать!» Но вдруг ноги подкосились, и она упала в грязную мокрую почву.

«Что случилась? Почему я лежу? И что это за боль, что это…» И тут она поняла, что не может пошевелить ногой.

ххх

Мистер Альберт сидел у себя в кабинете за внушительным столом из красного дерева и сосредоточенно изучал газетные статьи. Большинство статей, как и положено, были посвящены военным действиям в Европе. Он дочитал полосу и раскрыл свой журнал. Там была нарисована карта. Он аккуратно стер старые зарисовки и нанес новые. Альберт тщательно следил за развитием военной кампании. У него были схемы всех важнейших боев, и он в очередной раз внес коррективы.

В кабинет вошел слуга.

– К вам мистер Арчибальд Корнуэлл.

Альберт отвлекся от бумаг и взглянул на слугу.

– Да-да… Пусть войдет, конечно, – и снова погрузился в статьи.

– Привет, Альберт, – Арчи прошел в комнату, – ты слышал новости? Союзников разбили во вчерашнем бою!

– Да, я уже прочел, – отстраненно отозвался Альберт, не отрываясь от газеты, – и знаешь, что я об этом думаю?

– Ты думаешь, что теперь США отправят новую партию военных в Европу?

– Нет, я думаю, что теперь они будут серьезнее подходить к планированию наступления. Воодушевленные победой, они расслабились и допустили массу ошибок.

– Как интересно, – сказал Арчи и придвинулся ближе к Альберту, облокотившись на стол.

– Вот, смотри: почему они двинулись с севера? Они что, не знали, что у немцев на юге оборона ослаблена голодом, потому что туда не пришел эшелон с провизией? На севере у них довольно крупное скопление войск. Все люди с восточных земель переправлены на север.

– Да… Альберт, тебе бы в полководцы! – Арчи повернул к себе газету, открытую на странице со списком убитых. – Тысяча двести человек! За четыре дня! Это просто кошмар! Если бы руководство хоть чуть-чуть заботилось о солдатах, крупных потерь можно было бы избежать!

– Нам легко рассуждать сидя тут, в тепле и уюте, – серьезно взглянув на Арчи, произнес Альберт. – Когда у тебя над головой свистят пули, логика работает совсем по-другому. Уж я-то знаю!

Арчи пробежал глазами первую колонку с убитыми.

– Смотри, Альберт, мой однофамилец. Может это знамение?

– Не мели чепуху. Ты не можешь уйти на войну. Кто, если не ты, будет заботиться об Анни?

– Умоляю тебя, дружище, Анни уже большая девочка, она переживет! – произнес Арчи таким тоном, будто его упрекают в этом с самого утра.

– Что-то я не уверен, – скептически вздохнул Альберт. – А если тебе неймется поиграть в героя, то сделай это здесь: займись благотворительностью.

– В смысле? – заинтересованно повернулся Арчи.

– Ну не знаю, посылай во Францию гуманитарную помощь: еду, одежду…

– Хорошая шутка!

– Такая же хорошая, как шутка с однофамильцем.

Арчи что-то буркнул себе под нос и усмехнулся, но внезапно его выражение лица резко изменилось. Он побледнел и, схватив газету, впился в нее пристальным взглядом, словно пытаясь прочесть в ней нечто другое, не то, что там было напечатано.

– В чем дело? – насторожился мистер Альберт, поворачивая руку Арчи с газетой к себе. Его палец находился на строчке: «Кендис Уайт Одри».

ххх

Колонна машин и батальоны солдат союзников передвигались на запад, в глубь государства. В одном из фургонов ехали доктор Дюваль, Флэмми и Жюльен. Все трое молчали. Особо грустной выглядела Флэмми. Она терзалась мыслью, что Кенди погибла по ее вине, ведь она не удосужилась позвать ее, когда уходила. Доктор понимал это. Он хорошо умел читать чужие мысли. Жюльен плакала.

– Она только сегодня была с нами! Еще вчера успокаивала меня, говоря, что скоро война закончится, и все мы будем счастливы. Ох, но почему именно Кенди? Она была такой хорошей сестрой милосердия!

Флэмми стиснула зубы и, проглотив свою боль, процедила:

– Кенди – значит, Кенди. Если не она, то кто-нибудь другой. Все мы одинаковые.

Доктор посмотрел на девушек. Сначала на сентиментальную француженку, затем медленно перевел взгляд на рассудительную и холодную американку.

– Крепитесь, девочки. Это настоящая война, и многие погибнут в ней. Возможно, следующими будем мы.

– Доктор, давайте вернемся и поищем ее, может еще не все потеряно; может, она жива? – оживилась Жюльен.

Доктор посерьезнел:

– Нет. Мы осматривали поляну, пока был объявлен мораторий. Ничего не нашли.

– Даже тело? Как же так?! Ведь тело испариться не может?

– Не может, – вздохнул доктор и на секунду задумался. – Она, должно быть, похоронена в окопе, который засыпало землей.

– Да. Там мы ее и потеряли, – добавила Флэмми.

– Ах, бедняжка, – снова прослезилась Жюльен.

Вскоре колонна прибыла к небольшому городку, стратегической точке обороны. Из машин выгрузили технику и боеприпасы и разместили их в складах, замаскированных под землей. Трое вышли из машины. Дождь кончился, но было все еще пасмурно, и тучи давили на землю и сознание с огромной силой. Доктор Дюваль сразу ушел в госпиталь, так как раненых после боя привезли много, а девушкам он разрешил немного прогуляться и развеяться.

Флэмми и Жюльен шли по пустынной серой улице, со всех сторон окруженной просвечивающими насквозь руинами, лишь отдаленно напоминавшими дома. На замощенной гранитом улице было много луж, в которых отражалось серое небо, что создавало однородный мертвый пейзаж, вливший в душу всеобъемлющее ощущение безысходности.

– Ты веришь в окончание войны? – первой нарушила тишину Жюльен.

– Конечно, ничто в этом мире не вечно, кроме самого Бога. Но я не думаю, что мы выживем.

– Не говори так!

– Я всего лишь логически мыслю. Нас отправили на передовую, потому что все медсестры, находившиеся тут до нас, погибли. Следовательно, нас ждет та же участь, но ничего, нас тоже сменят. А Кенди повезло, она умерла первой.

– Не говори так о ней, лучше бы мы обе умерли, чем она одна!

Флэмми остановилась и строго посмотрела на Жюльен.

– Не надо превозносить никого, ясно? Если ты считаешь, что она была святой, то она сейчас на небесах!

– Конечно, на небесах! Где же еще!

Флэмми выглядела раздраженной, но твердо сохраняла спокойствие в речи.

– Хватит о Кенди. Ее нет. Забудь и сосредоточься на работе. Ты знала, что это могло случиться, смирись.

Жюльен посмотрела на Флэмми мокрыми от слез глазами.

– Ты такая бездушная…

Флэмми ничего не ответила, лишь молча развернулась и пошла обратно. Жюли стояла, полуобернувшись, провожая ее взглядом, а та медленно удалялась, растворяясь в угрюмой картине, и никто не знал, как тяжело было у нее на душе.

– Она права, Кенди, – подняв взгляд к бездне серого неба, молитвенно произнесла Жюльен. – Ты всегда будешь со мной. Но я не буду плакать, я буду продолжать наше дело и не позволю слезам пролиться в душу нашим больным. Я буду дарить им только твою улыбку.

Придя в лагерь, Флэмми присела на бортик фонтана, который уже давно не видел воды. На его постаменте стояла мраморная пара. Мужчина, даривший свое сердце прекрасной женщине.

– Впечатляет, не так ли?

Флэмми обернулась и увидела молодого человека в штатском. Это был мужчина высокого роста, одетый в длинный плащ. Девушке не удалось разгадать выражение его лица, и она поспешно отвернулась.

– Кто вы?

– Вы имеете в виду, как меня зовут? – с ноткой усмешки в голосе произнес человек и подошел к фонтану. Он встал одной ногой на окружавшую его мраморную ограду и, поставив локоть на колено, подпер ладонью голову.

– Вот смотрите, мисс, этот парень дарит девушке сердце, как мило, казалось бы, – он повернулся к Флэмми, но та резко перевела взгляд на статую. – Но что, если парень споткнется и уронит сердце… а его подберет другая? Каково?

– Не очень-то у вас получается рассказывать красивые истории! – грубо ответила девушка.

Парень приблизился к ней и снял руку с колена.

– А это вовсе не красивая история! Это уродливая часть нашей жизни, которая редко бывает красивой.

– Жизнь всегда красива, – невозмутимо ответила Флэмми, продолжая удерживать взглядом изваяние фонтана.

– Хех. А по вам так и не скажешь! – усмехнулся парень и, сев на бортик, закурил. – Знаете, а мне нравятся такие люди, как вы. Вы говорите одно, а чувствуете совсем другое, и никогда не скажешь, праздник у вас в душе или вы потеряли близкого человека…

– Скорее второе, – также сухо ответила Флэмми и впервые посмотрела собеседнику в глаза.

– Ох, простите, мисс, я не знал…

– Могли бы и догадаться, война кругом!

– Мда… война! Передел мира! Большая игра для больших людей! Используя маленькие пешки вроде нас, они возносят себя на пьедестал славы и осыпают богатствами!

– Не надо иронизировать. Если война идет – значит, она необходима, – медсестра подошла к парню поближе и села рядом. Хотя он ее смущал, ей все же хотелось с кем-нибудь поговорить. Кроме того, этот человек казался ей, по необъяснимой причине, очень близким. – Вы явно не француз. Вы говорите по-английски?

– Конечно! – воскликнул он, переходя на английский. – Прекрасно говорю. Я из США.

– Замечательно, я тоже американка, – Флэмми даже слегка улыбнулась. – Что вы говорили о скрытных людях?

– Они ждут того человека, с которым можно было бы чувствовать себя раскованным. Они делают вид, что им безразличен человек, но потом они всегда понимают, что жить без него не могут.

– То есть, вы хотите сказать, если я делаю вид, что человек мне не нравится, и я его игнорирую, то на самом деле он мне явно небезразличен? – удивленно произнесла девушка, уставившись на молодого человека.

– Ну, я думаю, да. Знаете, так часто у детей бывает, они всем говорят «Дженни дура», а сами вздыхают по ней!

– Да, – усмехнулась Флэмми и тут же опустила голову. – На самом деле, я сильно переживаю по поводу смерти моей коллеги. Она была энергична и полна светлых надежд, которым так и не суждено было исполниться.

Парень печально посмотрел вдаль. Было видно, как перед его мысленным взором проходят воспоминания о давно прошедших днях.

– Не все надежды оправдываются. Нельзя знать, чем все обернется; сегодня все как во сне, а завтра сон развеивается, и ты видишь явь, серую и прозаичную.

Флэмми еще раз взглянула на молодого человека. Она почувствовала в нем того, с кем она может быть свободна, она никогда не испытывала такого ощущения.

– Мистер, могу я узнать ваше имя?

– …Джордж. Джордж Ангенти.

– А я Флэмми Гамильтон. Было очень приятно познакомиться, но мне, к сожалению, пора идти. Работа не ждет.

И девушка, взглянув напоследок в глаза таинственного молодого человека, развернулась и пошла в госпиталь. Парень снова надел на лицо маску спокойствия и безразличия, под которой в душе метался огонь надежды, надежды на то, что он не зря приехал на эту ужасную войну. Он искал… ждал…

ххх

Доктор занимался очередным раненым. Жюльен ассистировала ему. Хотя она и обещала Кенди быть улыбчивой, но как она ни старалась, ей это никак не удавалась. Флэмми вошла и, извинившись за опоздание, подошла к Дювалю. Когда операция закончилась, Жюли отозвала коллегу в сторону.

– Флэмми, мне нужно отправиться на поле боя, – сказала медсестра, заранее предвидя реакцию коллеги.

– Ты с ума сошла? Не говори ерунды, ты не можешь туда идти!

– Могу, – настойчиво произнесла Жюльен. Ее взгляд был полон решительности, как будто она точно знала, где искать Кенди.

– Есть три причины, по которым ты не можешь отправиться туда: во-первых, это далеко, тебе понадобится двое суток, чтобы добраться; во-вторых, там сейчас хозяйничают немцы, и если, что маловероятно, Кенди все же выжила, то немцы о ней уже «позаботились», и, наконец, в-третьих – у нас нехватка рук.

– Я все понимаю, – уныло ответила собеседница, но ее глаза сразу просветлели. – Когда я пришла с прогулки, я немного прикорнула. Во сне я увидела Кенди, которая попросила меня о помощи.

Флэмми скептически усмехнулась, развернулась и пошла в палату.

– Какая ты наивная, моя дорогая Жюльен, ты сама себя послушай! Кенди во сне сказала! Иди лучше работай.

Как можно объяснить это ощущение, когда ты твердо уверен в том, в чем нельзя быть уверенным? С этой мыслью Жюльен вышла во двор, где солдаты грузили коробки в грузовики. Она знала, что надо действовать быстро. Каждая минувшая секунда медленно, но верно разрушала призрачную надежду, которую воздвигла в ее сердце иллюзия помощницы доктора. «Как туда добраться?» – острой бритвой резал ее этот вопрос. – «Идти пешком – не получится, нужна машина». Жюльен обходила грузовики, заглядывая в окна. «Даже если мне придется пойти на преступление, я угоню машину, лишь бы спасти Кенди».

Ее поиски ключа прервал голос одной из сестер милосердия, работавшей с ними.

– Жюли, у меня хорошая новость! Только что поступило распоряжение из штаба. Нас отзывают в Париж!

– Что?! – с ужасом переспросила Жюльен, надеясь, что ей послышалось. – Ты серьезно? Но почему?

– Неужели ты не рада? – удивилась медсестра. – Нам не придется теперь видеть эти ужасные картины смерти и хаоса.

Жюльен села на ступеньку кабины грузовика и задумалась. Подошла Флэмми.

– Все на редкость странно закончилось. Нас сменяет новый медперсонал. Мы уезжаем. Я захватила наши сумки: вот твоя и моя.

Жюльен очнулась от раздумья.

– А сумка Кенди?

– Я отдала все ее вещи в казарму.

– Ты что?!

– Она была бы рада, если бы они кому-то пригодились.

К девушкам подошел молодой человек, которого Флэмми сегодня видела возле фонтана.

– Я буду вашим личным шофером, – спокойно произнес он. – Это не моя идея, а приказ свыше, – добавил он, чтобы не разрушить репутацию равнодушного эгоиста.

Все погрузились в машины. Так получилось, что две медсестры и их таинственный шофер оказались в машине только втроем. И тогда Жюльен в голову пришла идея. Едва они отъехали от разрушенного городка, она сразу обратилась к водителю.

– Послушайте, сэр…

– Джордж Ангенти, – заметил парень, не поворачиваясь к собеседнице.

– Мистер Ангенти, я хотела бы попросить об огромной услуге, – с явным волнением начала Жюльен.

Шофер продолжал молчать и спокойно вести машину.

– Вы должны доставить меня на поле, на котором прошел последний бой.

– Ну, уж нет! – зло выкрикнула Флэмми из кузова и вцепилась в решетку, отделяющую его от кабины. – Жюльен, я в последний раз тебе говорю: прекрати! Хватит этого цирка! Она мертва, и сейчас смотрит с небес, надеясь, что мы будем работать за нее!

– Поверь мне, я прошу тебя, я знаю, знаю, что она жива!

Пока девушки спорили, Джордж, погруженный в свои бесконечные мили мыслей, закурил и уселся поуютнее в кресле. Его не трогали выкрики расстроенной Жюльен. Его гораздо сильнее занимали собственные переживания.

– Доктор Дюваль очень рассердится, когда узнает, что мы нарушили приказ. Кроме того, ему влетит за то, что он не уследил за нами.

– Нет, не влетит, если мы вернемся втроем. Он очень любил ее!

– Хватит, – Флэмми, утомленная бессмысленным спором, отошла от окошка и села в кузове. – Кенди мертва!

В этот момент машину сильно тряхнуло. Жюльен ударилась.

– Ай, аккуратнее! – она с укором посмотрела на водителя. На его лице отразился ужас, как будто в него только что попала шальная пуля. Но он медленно повернулся к недоумевающей Жюльен, не меняя выражения лица.

– Что вы сказали?

– Нет, это не так, она жива.

– Что вы сказали? – таким же тоном повторил шофер, как будто и не слышал слов попутчицы. – Кендис Уайт Одри мертва?!

Он резко развернул машину и отделился от колонны.

– Где это произошло?

ххх

В комнате царила тишина. На столике стояла фотография Кенди, перевязанная наискосок черной ленточкой. Альберт пригласил в дом все семейство Одри и самых близких друзей. Пришли Арчи, Анни, мадам Элрой, мистер и миссис Лэган.

– Я полагаю, все вы прекрасно знаете, зачем я собрал вас, – заговорил Альберт, одетый в траурный смокинг, сидя за столом.

– Да, это очень печально! – сказала мисс Лэган, очевидно, для приличия.

– Этого следовало ожидать! – добавила тетушка Элрой, строго взглянув на Альберта. – Ты в этом виноват. Ты отпустил ее на войну.

Хозяин дома опечалился.

– Да, боюсь, что так. Но все мы понимаем, как бы я ни старался удержать ее, Кенди все равно сделала бы по-своему. Если она что-то решила, она твердо шла к своей цели.

Мадам Элрой не унималась:

– Из-за тебя на чистой репутации фамилии Одри теперь кровавое пятно! Что скажет свет?

– Ах, вот о чем вы сейчас думаете, вместо того, чтобы скорбеть с нами?! – гневно возмутился Альберт и встал. – Между прочим, девочка совершила подвиг! Это мы тут сидим на мягких креслах, разъезжаем по балам и копим никому не нужное, по сути, состояние, а там, в Европе гибнут люди. Надо иметь много мужества и большое сердце, чтобы оторвать свой зад от дивана и пойти на передовую!

Мадам Элрой не ожидала столь резкого ответа, но решила промолчать, не подливая масла в огонь. Она посмотрела на супругов Лэган, и они дали понять взглядом, что сочувствуют… ее репутации.

– Я знаю, что вам, мадам, и вам, господа, Кенди всегда была не по душе, но я попросил бы вас проявить солидарность и хотя бы изобразить сочувствие.

«На самом деле, наверное, у вас сейчас на душе наступило долгожданное облегчение. Вы, наконец, избавились от ненужного груза, который сопровождал вас уже восемь лет», – подумалось Альберту.

Дверь кабинета приоткрылась, и в него вошли Элиза и Нил.

«Наверное, мистер Альберт хочет обсудить очередной банкет», – Первое, что пришло в голову Элизе, но когда она увидела на столике фотографию своего врага с черной лентой, ее сердце чуть не выпрыгнуло из декольте от неожиданной приятной новости.

– Вы опоздали. Где вы были? – строго спросил отец пришедших.

– Прости, папа, мы попали в пробку! Там была авария! А почему мы собрались все сегодня? – спросила Элиза наивным тоном, чтобы услышать из первых уст такую приятную для ее слуха фразу.

– Кенди погибла на войне, – произнес мистер Альберт и посмотрел в глаза девице.

– Ах, какой кошмар! – Элиза сделала вид, что плачет в платочек, но через секунду подняла сияющие от радости глаза. – А можно взглянуть на нее в последний раз? – Ей безумно хотелось посмотреть на Кенди, которая теперь ничего не сможет ей сделать.

– Ах ты, подонок! – заорал Нил и бросился на Альберта с кулаками.

Альберт попытался увернуться, но не успел и получил кулаком в челюсть.

– А ну, прекрати! – взбесился мистер Лэган и схватил Нила за одну руку. Арчи, очнувшийся от депрессии, заломил ему другую, так что Нил не мог шевельнуться, и осыпал Альберта отборным матом. Хорошая отцовская оплеуха моментально усмирила разбушевавшегося аристократа.

– Успокойся! – рявкнул Альберт. – Все равно ты бы не женился на Кенди. Я бы этого не допустил!

ххх

Она открыла глаза и не увидела ни зги. Вокруг стояла сырость и зловоние. Кенди попыталась подняться и поняла, что не сможет. Нога сильно болела в области икры.

«Меня ранили», – первое, о чем подумала Кенди. Она напрягла зрение, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. Ничего не увидев, девушка принялась ощупывать землю вокруг себя и обнаружила, что лежит вовсе не на земле, а на полу, дощатом и ужасно пыльном. «Должно быть, меня нашли», – подумала она с облегчением, но быстро осознала, что, попав к своим, она была бы в госпитале. «Выходит, меня взяли в плен?!»

В сердце закралась тревога. Она проползла еще чуть-чуть, надеясь отыскать дверь, и наткнулась на что-то мягкое. Ощупав, она поняла, что это человек. Он не шевелился. «Наверное, он умер», – подумала она.

– Что там за звуки? Жак, это ты? – раздался хриплый голос из другого угла комнаты.

Кенди поняла, что она тут совсем не одна, когда в комнате послышались шуршащие звуки со всех сторон.

– Франциск? Это ты? Ты жив?

– Нет, я Сэм, – отозвался другой, и начался разговор.

Кенди замерла и стала слушать. Голоса говорили о сражении и о том, как их повязали немцы. Рассказывали, кто кого убил. Тут дверь открылась, и в ослепительно ярком дверном проеме нарисовалась внушительная мужская фигура. Кенди повернула голову и увидела, что находится в комнате вместе с двумя союзническими солдатами и еще одним мертвым бойцом.

– Всем выйти! – скомандовал вошедший на ломаном французском, но, видя, что никто не в состоянии ходить, ругнулся и захлопнул дверь.

– Что это значило? – спросил один из голосов, явно взволнованный.

– Это значит, что мы не можем работать, следовательно, от нас пользы не будет, – холодно и рассудительно ответили из другого темного угла.

– Но…

Говорившего прервала снова лязгнувшая дверь.

– В последний раз говорю, выходите, – приказал человек. Секунд через пять, когда его глаза попривыкли к темноте, и он увидел лежащую на полу молодую девушку, скрывающую глаза от яркого света.

– Кто ты? – спросил немец.

Кенди прищурила глаза, но не разглядела ничего, кроме силуэта в ослепляющем свете. Она приподнялась на руках и тихим голоском ответила.

– Кендис Уайт Одри, сестра милосердия из колледжа Мери Джейн, США.

Фриц крикнул что-то через правое плечо, и прибежали еще двое, чуть ниже ростом. Они аккуратно взяли Кенди на руки и вынесли ее из помещения.

Она обернулась, чтобы увидеть, что станет с солдатами, оставшимися в той темной комнате. К двери подошел еще один немец с канистрой и плеснул ее внутрь. Запахло бензином. Кенди попыталась посмотреть дальше, но несшие ее солдаты повернули, и она не увидела печального финала той сцены.

Солдаты притащили ее в местный медпункт и положили на кровать. Дав нагоняя докторам за то, что они распивали казенный спирт, служивые, маршируя, удалились.

Кенди приподнялась и огляделась. Она оказалась в палатке (довольно большой), где стояли столы и кушетки; на некоторых из них лежали солдаты, раненые и просто бездельники. В углу возвышалась груда трупов и бутыльков из-под настойки боярышника.