Текст книги "Я – контрабандист"

Автор книги: Андрей Неклюдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ПЕРВЫЕ СВЕДЕНИЯ О ПРЕДСТОЯЩЕМ ДЕЛЕ

Летящие навстречу огни проносятся, словно трассирующие пули. Сотрясение и ровный победный бег, завывание тормозящих турбин. Всеобщий вздох облегчения. Пассажиры встают. Для них рейс окончен. Для меня же все только начинается.

Все представления о времени и пространстве рухнули. Четырнадцать часов – и я на Дальнем Востоке. Я уже сижу в автомобиле рядом с Олегом. Я вылетал ночью, и здесь тоже ночь, только следующего числа.

Олегова «целика-камри» мчит нас по темному шоссе. После возгласов приветствия, рукопожатий, объятий мы оба молчим. Наверное, нужно время, чтобы мне свыкнуться со своим новым положением в другой части планеты. И с новым положением в жизни…

Олег следит за дорогой, за редкими проскакивающими мимо нас автомобилями. Внешне он почти не изменился. Лицо его, с черной, заостренной книзу бородкой, в очках с тонкой металлической оправой, меньше всего, по моим представлениям, походит на лицо коммерсанта. Это все тот же Олег, с которым мы прожили пять лет в одной комнате, с которым сплавлялись на дырявой лодке по буйной речке Менкюле. Или уже другой?

Я озираюсь по сторонам. Щетинятся голыми деревьями черные силуэты холмов. А над ними – все та же полная желтая луна. А может, и луна здесь другая?

Пока ехали, я стал задремывать, и мне привиделось, будто мы уже прибыли и Олег вводит меня в свою квартиру…

Реальная квартира с широким протяженным коридором, ведущим вправо, в комнаты, и большой кухней, расположенной слева от входа, почти не отличалась от той, рожденной сонной игрой воображения.

Одна из двух обширных комнат оказалась наполовину заваленной коробками, мешками, ворохами юбок и спортивных костюмов. Из коробки с игрушками торчали женские сапожки, а на углу аквариума стопкой лежали упакованные в целлофан бумажники.

– Это все ты понавез? – изумился я.

– Это уже остатки. Основную часть уже продали, – отвечал приятель. – У меня еще комната в соседнем подъезде служит складом.

– Сколько же ты привозишь?

– Сколько могу увезти, – усмехнулся он. – Обычно два КамАЗа полных нагружаем.

Я подавленно глядел на гору всевозможной одежды. Я слышал о «челноках», видел их по телевизору таскающими туго набитые сумки и воображал деятельность Олега (и свою предстоящую) примерно такой же. А тут два КамАЗа за рейс!

Мы сидели в кухне. Ольга, Олега жена, сонная (по владивостокскому времени было три часа ночи), чуть ли не с закрытыми глазами раскладывала нам остывший плов.

– И как ты это все продаешь? – не мог примириться я с фантастическими для меня объемами.

Олег кивнул жене:

– Вадим думает, я выхожу на базар… с телегой и ору, покупателей сзываю. Я продаю все это, не вставая с дивана! – захохотал он. – Набегают покупатели-оптовики, и бывает, в три-четыре дня все разлетается. Сейчас похуже, но тоже все уйдет. Что останется, Ольга продаст, пока мы будем в рейсе. Она еще лучше меня продает. По максимальной цене, – и он положил руку на плечо жене. Тотчас усталое выражение на ее лице сменилось благодарной улыбкой.

– Ложись, тебе завтра Машку в бассейн вести, – легонько подтолкнул он супругу к двери.

Едва она вышла, я повернулся к другу:

– А как же геология, Олег?! Морские экспедиции? Красное море?

– Экспедиции отложили… лет на сто, – ответил он несколько раздраженно. – И вообще, не хочется сейчас об этом говорить.

Мы оба помолчали. Вопреки моим ожиданиям, почему-то не вспоминали (смеясь, перебивая друг друга, как мне рисовалось до этого) общие для нас события студенческой поры.

– Дней через семь выходим в рейс, – вскинул голову Олег. – Вдвоем. Хоть это и невыгодно – оплачивать две путевки. Но надо, чтобы ты освоился. Следующий рейс пойдешь одни. Попробуешь. Если не покатит, я куплю тебе обратный билет – и вернешься в Питер. В таком случае ты ничего не теряешь. В материальном плане, – прибавил он. – Теряю я. Ну а в моральном… тут уж сам смотри. Если же все нормально, – продолжал он после паузы, – дальше будешь работать без меня. Я собираюсь съездить с семьей в Америку.

Я сидел как оглушенный. То, о чем говорил Олег, не умещалось у меня в сознании. Если бы кто-нибудь сказал мне в Питере, что я в одиночку отправлюсь за границу за товаром, я бы хохотал в ответ. Но сейчас я понимал, что отступать поздно. Сделав один шаг, придется делать и следующие. Меня успокаивало лишь, что если это и случится, то не скоро, что в ближайший рейс мы все же пойдем вдвоем.

Для сна мне было предоставлено кресло-кровать в кухне. Раскладывая его, я обнаружил в его глубинах пачки стодолларовых купюр.

– А-а, это Ольга забыла убрать, – шевельнул кистью руки Олег. – Она их на всякий случай припрятывает. От налоговой полиции.

– А что, есть такая опасность? – насторожился я.

– Еще бы! Они у нас уже были. Правда, не из самой налоговой, а из ФСБ. Витьку Жупикова раскручивали, а заодно и ко мне заглянули. Хорошо, Ольга успела пакет со всеми деньгами выбросить на балкон, а то бы все забрали.

– А что, торговать нельзя? – удивился я.

– Так – нет. Я давно собираюсь оформить предпринимательство, да все откладываю: налоги всю прибыль съедят. Если делать все по закону, ничего не заработаешь.

Я задумался. Выходит, деятельность Олега незаконна. Значит, и я буду заниматься нелегальным промыслом… Ожидал ли я такого оборота? Наверное, еще полгода назад подобный вариант был бы для меня абсолютно неприемлем. Однако сейчас я не испытал сколько-нибудь ощутимого внутреннего протеста. Очевидно, предшествующие события достаточно подготовили меня к этому.

– Как же они узнают, кто торгует? – спросил я.

– Да все на виду, – разговаривая, Олег постукивал по столу пачками денег, точно колодами карт. – Те, кто постоянно ходит в Корею, известны. Потом, мы всякий раз объявления в газету даем: мол, спортивная одежда из Кореи. И вообще, тропка сюда уже натоптана, не спрячешься. Я потому стараюсь свои деньги сразу вкладывать в недвижимость: второй гараж купил, земельный участок (на Ольгу оформил), в Питере у вас собираюсь квартиру купить, чтобы в случае, если тут все конфискуют или срочно придется от бандитов скрываться, – чтобы было куда. Чтоб хоть что-то осталось…

Я слушал, позабыв о разобранном наполовину кресле. ФСБ, налоговая полиция, бандиты – все это будет сопровождать теперь и мою здесь жизнь! Недаром перед вылетом сюда меня одолевали тягостные предчувствия…

– А что, бандиты тоже могут напасть? – спросил я по возможности спокойным тоном.

– Могут, – кивнул друг. – Уже нападали. Как в кино: с пистолетом, в масках. Мне прямо с порога как врубили кастетом, так я уже больше и не соображал ничего. Схватили дочку, нож приставили и мне кричат: где деньги?! А я вспомнить не могу. В голове одно: Машка! Десять тысяч долларов забрали. Сам отдал.

– Сам отдал? – удивился я, воспринимая рассказанное как фильм-боевик.

– Я все готов был отдать в том состоянии. Они спрашивают: «Еще есть?» Я говорю: есть. Представь! «Где?» А я не помню, голова не варит. Они к Ольге. Она молчит. Была еще примерно такая же сумма в рублях – они не нашли. А потом оказалось, что Ольга знала, где они лежат. Не всякий мужик выдержит, согласись. Особенно если ребенок…

– И как ты после этого? – спросил я, помолчав.

– Никак.

– Но ведь это может повториться.

– Теперь уже вряд ли. Я и дверь железную поставил, с глазком, и крыша есть… Хотя, конечно, не гарантия.

Слово «крыша» я пропустил тогда мимо ушей, приняв его в буквальном смысле. Лишь позднее я уяснил, что «крыша» – это те же бандиты, одна из группировок, которые за плату берутся охранять от других бандитов.

Олег бросил пачки долларов в дипломат и пихнул его ногой под мою же лежанку.

«Ну и жизнь. Как на войне», – подумал я, укладываясь. Засыпая, я ощущал под своей спиной, словно мину, чудовищное для меня количество деньжищ, и мне мерещилось, как бандиты тихонько влезают или, наоборот, с грохотом вламываются в окно, пришибают меня кастетом, дабы завладеть ценным дипломатом.

«ЧЕМПИОН»

Мне показалось, я не проспал и десяти минут, как в дверь позвонили. За окном уже было светло. Восемь утра. Мимо кухни проплелся Олег, в одних спортивных штанах, щурясь без очков. Щелкнул запор.

– О, Миша, привет, – буднично, но с добродушными интонациями прозвучал из прихожей его голос. – Что скажешь хорошего?

– Семпион. Семпион есть? Какая сена семпион? – отвечал ему тонкий певучий голосок.

– Дорого, Миша.

– Ськока?

– Десять долларов.

– О, Олег! Сутис?

– Не до шуток. Тебе, так и быть, немножко сбавлю. Как постоянному клиенту. Вадим! – окликнул Олег меня. – Пойдем, тебе надо вникать. Хотя в этом ничего сложного нет, день-два – и сам продавать будешь.

Последние его слова я воспринимаю как нечто маловероятное. Догоняю Олега и покупателя уже на улице. Покупатель – вьетнамец, пухлый, коренастый, с маленькими детскими глазками. В сторонке прогуливается другой, помельче, видимо, напарник.

– Чего они хотят? – успеваю шепнуть другу.

– Костюмы спортивные. «Чемпион Америки» называются, – походя объяснил Олег.

Через двойную железную дверь попадаем в квартиру-склад. Это действительно склад: спертый воздух, пыль, обрывки картона в коридоре, в комнате беспорядочно навалены широкие, уплощенные, похожие на диванные матрасы мешки. Миша, точно большой толстый паук, тотчас начинает в них рыться, одни отваливать в сторону, другие вскрывать, вытаскивать из них плоские полиэтиленовые пакеты с упакованными в них темно-синими костюмами, разворачивать, прощупывать.

«USА Champions», – читаю я вышитую на костюме надпись.

Олег с отрешенным лицом стоит в дверях.

– Как он меня задолбал, этот Миша, – говорит он в полный голос. – Хотя, с другой стороны, они настоящие купцы, эти вьетнамцы.

Отобранные мешки Миша, громко сопя, с испариной на гладком лбу, перетаскивает волоком к входной двери. Олег считает на калькуляторе общую сумму.

– Олег, поза-а-луста… – тянет вьетнамец и смотрит на Олега детским просящим взглядом.

– Нет, Миша.

– Оле-е-ег…

– Что он хочет? – не понимаю я.

– Хочет еще рыться. Отобрать из дамских сумочек-чемоданчиков только те, что с колечками, а все с крючочками мне оставить. Нет, Миша, – отвечает Олег на еще более умоляющий взор, – или бери все разом, или я другому продам.

Но Миша продолжает канючить н добивается своего. Наконец распахивает куртку и извлекает из глубин внутренних карманов пухлые пачки денег.

– Пересчитай, – передает мне Олег всю эту кучу.

Напряженно, как па экзамене, я начинаю перебирать бумажки.

– Надо будет дома дать тебе пачку, чтобы потренировался, – замечает друг. Он берет одну из пачек и двумя большими пальцами ловко перелистывает ее, не хуже счетной машинки. Часть денег почему-то влажная, купюры липнут друг к другу.

– Ты что, их под мышкой держал? – ворчит Олег на своего клиента. – Или плакал над ними? Ладно, пойдем, – дергает он мне головой, небрежно сгребая банкноты в кучу. – Дома посчитаем.

– А если не будет хватать? – беспокоюсь я.

– Тогда Миша, сколько не хватит, доплатит, – отвечает друг, запирая двери, прижимая локтем завернутые в газету деньги. – А может, и не доплатит. На фоне потерь, какие порой случаются, это все ерунда.

РАБОЧИЙ ДЕНЬ

Дом Олега стоит на косогоре. Под ним нескончаемым потоком в сизой дымке выхлопных газов бегут автомобили. Дальше синеет краешек моря с корпусами судов и горной грядой на горизонте. Оттуда тянет зимним холодком. Однако во всем уже чувствуется весна. Пахнет прелой травой. Солнце растапливает последние грязные нашлепки льда на дорожках. Там и сям скачут по земле сороки (откуда их здесь столько?). Иссиня-черный сорочий хвост высовывается, оживленно подрагивая, из безалаберного, с торчащими во все стороны ветками, гнезда на опоре электропередач.

С нагорной стороны к подъездам ведут мостки, сразу попадающие на второй этаж. Под ними стоит микроавтобус. Миша со своим напарником швыряют мешки через перила вниз, прямо па пыльный асфальт.

– Пойдем, позавтракаем наконец, – подталкивает меня Олег.

Однако едва Ольга налила нам по чашке чаю, как вновь звонок. Олег идет открывать. Я тоже вскакиваю.

– Сиди, это будет продолжаться до вечера, – останавливает меня Ольга.

– Что у вас есть? – слышится из прихожей. – Кроссовки есть? Под реализацию дадите?

Я выхожу из кухни. В дверях теснятся трое рослых парней. В отличие от Миши они не суетятся, берут всего понемногу, подолгу советуются между собой.

– А черные кроссовки почему не привозите? – говорит один из них, обращаясь ко мне. – Черные лучше идут.

И тут до меня окончательно доходит, что долгие месяцы я буду заниматься не древними осадочными бассейнами и не сложнейшими процессами накопления золота в них, а белыми и черными кроссовками…

– Оля, запиши: кроссовки – двадцать пар по двадцать две с половиной, кошельки… – диктует Олег после ухода покупателей.

– Может, нам и вправду лучше черных кроссовок привезти? – спрашиваю я, стараясь показать свою причастность к делу.

– Если бы сейчас были черные, они сказали бы, что нужны белые, – усмехнулся Олег. – Не переживай: всяких привезем!

В эту минуту из прихожей снова доносится звонок.

Вечером Олег задернул шторы и раскрыл дипломат, доверху набитый деньгами. Он набирал пачки по сто штук и передавал Ольге или мне для пересчета. После этого пачки перетягивались резинками и укладывались обратно в кейс. Тут же играла Маша со своими куклами, не проявляя к занятиям взрослых ни малейшего интереса.

– Ма-а-ам, – порой начинала приставать она.

– Маша, не мешай, иди к своим игрушкам, – отгоняли ее. – Со счету сбиваешь. И не хнычь, у мамы и так голова болит.

– В квартире грязь, ребенок заброшен, – как бы жалуясь, обратилась Ольга ко мне. – Так вот и живем.

– Каждый сам выбирает свой образ жизни, – не прерывая счета, проговорил Олег, и я почувствовал, что он сердится на жену за эту ее минутную слабость.

В щель между шторами пробивалось снаружи странное красноватое свечение. Заглянув туда, я увидел лиловое, с голубыми и розовыми полосами море и большое рубиново-красное солнце над ним. Казалось, оно пытается привлечь к себе хоть чье-то внимание. Повисев так какое-то время, оно разочарованно опустилось за край пепельно-фиолетовых гор. И тотчас же вся картина поблекла, стала серо-голубой, словно сделанной из холодного металла.

– Получается тринадцать миллионов четыреста двадцать тысяч. Правильно, Оль? – послышалось за моей спиной.

Нет, я так жить не смог бы, решил я про себя.

ТУРФИРМА

В восемь утра Олег уже открывал железные двери гаража, что находился у него прямо под окнами, включал двигатель своей «целики». Через пять минут мы уже мчались в плотном потоке машин. Сперва в фирму, организующую рейсы.

«Марштур», – прочел я на входной двери. Если переставить буквы «т» и последнюю «р», получится «маршрут»… Мне бы сейчас рюкзак, геологический молоток – и в маршрут!

– А, Олег, привет. Идешь? – мельком улыбнулась на наше приветствие эффектная белокурая дама, заполняющая за столом какие-то бланки.

– Этот рейс иду, Эмилия Ивановна. А потом Вадим вместо меня будет ходить, – кивнул Олег на меня.

Я невольно приосанился. Дама скользнула по мне взглядом, и мне показалось, что она усомнилась в моей способности заменить Олега.

Мы отдали документы и деньги на путевки.

– Надо паспорт моряка оформлять, – сказала Эмилия Ивановна про меня. – Возможно, со следующего рейса будем набирать пассажиров только с паспортами моряка.

– Эмилия Ивановна, мы же с вами об этом говорили. Вадим не из Владика. Вы мне обещали одно место по «овировскому» паспорту.

– Ладно, Олег, договоримся, – и она снова склонилась над бумагами.

Я помалкивал, но в душе у меня бродили самые противоречивые чувства – и слабодушная надежда, что не придется ходить в Корею одному, и досада, что из-за какой-то формальности я после первого же рейса могу отправиться домой, и вся поездка получится напрасной.

– Что, без паспорта моряка меня могут не взять на судно? – осведомился я, когда мы снова уселись в машину.

– Возьмут, никуда не денутся, – ответил Олег. – Я фирму вывел на таможню. Должна же Эмилия оценить это.

– Что значит «вывел таможню»? – спросил я.

– Вывел фирму на таможню, – поправил Олег. – Очень просто: свел фирму со знакомым таможенником. Теперь судно будет встречать своя смена.

– А зачем паспорт моряка?

– Если все на судне с паспортами моряка, то оформление производится через рыбную таможню на мысе Чуркина.

– Там лучше, что ли?

– Там проще.

– А у нас какая таможня? – задал я вопрос, заранее ощущая холодок в груди.

– У нас пассажирская, – последовал ответ. – Нас будут оформлять на морвокзале. Там волки. Так что вся надежда на свою смену.

– Мне не совсем понятно, – продолжал я расспрашивать, – пассажиры идут по паспорту моряка, значит, они уже не пассажиры?

– Все они зачисляются в состав команды. У каждого должность: кто матрос, кто электрик, меня инженером оформляли, – разъяснил приятель.

– Но ведь это же липа?!

– Ну конечно.

– И это же не скроешь?

– Да, все знают.

– И таможня?!

– И таможня.

– И ничего?

– И ничего. Все документы в порядке, всех оформляют через УНИФ – Управление научно-исследовательского флота, утверждается судовая роль… Бывали, правда, сложности с медицинской комиссией, а потом и это решилось – платишь сто пятьдесят долларов – и получаешь медицинскую книжку. Турфирма все делает. Я как-то решил сэкономить сто пятьдесят долларов и самому пройти комиссию. Так они меня замучили: и прививки, и флюорография в трех ракурсах, и контроль на СПИД, на сифилис, и черт знает, что еще!

За деньги все получается быстрее и проще, подумал я. Но разве это нормально? Хотя, возможно, я, как вымирающий динозавр, отстал со своими понятиями…

Еще меня интересовало, какая польза фирме, оттого что Олег «вывел ее на таможню».

– Ну как же! – улыбнулся приятель. – Фирма заинтересована, чтобы все прошло гладко, чтобы не отпугнуть клиентов.

– А таможне какой интерес? – спросил я, уже предугадывая, что интерес должен быть.

– Фирма им будет платить, – просто ответил Олег. – Не свои, конечно, с коммерсантов собирать.

Меня удивляло, как все тесно завязано, закручено на взаимных интересах. Все это был незнакомый мне мир, пока что мало понятный, пугающий и в то же время притягательный своей напряженностью, и я старался усвоить все услышанное.

ФИНАНСОВЫЕ ОПЕРАЦИИ

Покинув турфирму, мы пустились кружить по городу, останавливаясь возле пунктов обмена валюты, в поисках минимального курса продажи американских долларов. У одного из пунктов, предварительно выяснив курс, Олег сунул сверток с деньгами за пазуху, и мы быстро поднялись по лестнице к могучей двери с глазком, напоминающей вход в бункер. Олег прошел без очереди (с большой суммой, оказывается, могут принять сразу). Я остался у дверей, подозрительно приглядываясь к нескольким парням, хмуро жующим резинку. Минут через пятнадцать Олег вышел и, не оглядываясь, побежал вниз по ступенькам.

– Теперь скорей уезжаем отсюда, – молвил он, захлопнув дверцу и сразу трогаясь. Когда мы отъехали довольно далеко, он сказал: – Тебе тоже придется менять рубли. Лучше это делать вдвоем с кем-нибудь. Город у нас криминальный, бывает, работники обменников сами наводят бандитов на тех, кто поменял большую сумму.

Я принялся напряженно продумывать, как я буду менять деньги. При этом я волновался так, точно мне предстояло выполнять это уже сегодня.

– Ты запоминаешь, как мы едем? – прервал Олег мои волнения. – Старайся запоминать, пригодится.

В узкой улочке, куда мы свернули, к нам в машину подсел здоровый парень с пышными усами, подковой изогнутыми к подбородку.

– Шура, – представился он мне, обнажив в улыбке ряд блестящих железных зубов и слегка выкатывая карие украинские глаза.

О нем я уже слышал от Олега. Это был его ближайший сподвижник по бизнесу Шура Безбережный, большой знаток гороскопических мудростей.

– Сегодня деньги лучше не менять, – первым же делом заявил знаток. – День для этого не очень благоприятный.

– Чем же? – полюбопытствовал я.

– По гороскопу, понедельник нечетное число – лучше финансовые операции не проводить.

– А мы уже поменяли! По минимальному курсу! – захохотал Олег с довольным видом.

Теперь мы ездили по киоскам и рынкам. Олег с Шурой получали деньги с «реализаторов», разыскивали должников и забирали остатки товара. Во время одной из остановок, когда Олег отошел один, Шура обернулся ко мне с переднего сиденья:

– Ты по месяцу рождения Лев? А по году Кабан? Олег мне говорил. А Кабан, Крыса и Дракон – люди одной команды. Но если у нас с Олегом преобладает эмоциональное начало, то как раз Кабан с его здравым умом должен вывести нас на новую орбиту. Вообще у тебя ближайший месяц должен быть успешным, а у нас с Олегом (мы оба Козероги) – сплошная задница. Так что вся надежда на тебя, Вадим.

«Час от часу не легче», – подумалось мне.

Однако Олег, похоже, не принимал всерьез Шурины гороскопические построения. Да и я понимал, что все это лишь развлечение для ума, вроде тех предсказаний по линиям ладони, что делала когда-то моя сестра. И то, что на следующий день курс доллара несколько понизился, то есть нам действительно не следовало менять рубли в понедельник, – ничего не значило.