Текст книги "Приключения Винни-Пуха, или Когда софт спелый, его каждая свинья поюзает"

Автор книги: Андрей Щербаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

... Горшок кофеина подарил Кролику Винни Пух на день рождения, причем сделал он это только потому, что собирался дарить Кролику пустой горшок, но поскольку из-за возникшего вследствие неожиданности приглашения цейт-нота (а если бы Пух помедлил, он мог бы не успеть на пирог с земляникой, что было нежелательно) он не успел придумать, как заставить принтер напечатать на горшке поздравительную надпись «I LOVE NEW YORK», а дарить пустой горшок Винни не хотелось по морально-этическим соображением, медвежонок насыпал в горшок первое попавшееся вещество, которое нашлось в его буфете. И если бы Винни Пух имел бы неосторожность держать в своем буфете что-либо из цианидов, то из нашей повести Кролик, как герой данного произведения, скорее всего, выпал бы, потому что он , приняв в подарок горшок, первым же делом попробовал на вкус его содержимое.

– Что это, кофеин? – возопил Кролик, вне себя от радости. Кофеин он пробовал всего один раз на какой-то сисопке, причем там его давали в таких же порциях и с такой же осторожностью, как кокаин.

– Кофеин, – подтвердил Винни, не понимая, почему он насыпал Кролику целый горшок кофеина, а не, например, красного перцу.

– Винни! Как я рад! – воскликнул Кролик, опять-таки вне себя от радости. Той же ночью он накушался кофеина до галлюцинаций, и кричал всем, брыгзая слюной, «Я не сплю – видите, не сплю!» Но, впрочем, сие происшествие давно кануло в Лету...

Хвала небу, что Винни забыл-таки вставить защиту, и Кролику не пришлось, попытавшись поломать ее и безуспешно помучившись с различными дебаггерами различных фирм, стереть на благо народа и Неизвестной Женщины (с Веслом) по кличке Ядреня Феня.

– Ну какая клевая гейма! Сказка! – воскликнул Кролик, распаковав FAT_PIG!'а и запустив его на отладочной машине (Кролик ужасно боялся вирусов – как венерических заболеваний, так и компьютерных). – Пятак будет тащиться, как резаный... – Он подумал, и решил, что ошибся, поскольку резаные Пятачки, то-бишь, поросята, должны скорее визжать, но тут же подумал, что отчего бы поросенку не повизжать от радости. – А вообще-то, где-то я такое слышал, – сказал Кролик вслух, вспоминая, как называлась игра на инолесной станции. – Жигная свинья бегает и собигает желуди? Кажется, Пятачок говогил мне, что Винни пишет такую... Но почему он ее сначала на Finn City? Что, вот так, значит, лучшему ддугу... Кролика обуяла ненависть, и он уже протянул лапу к своей любимой кнопке F8, чтобы стереть FAT_PIG!'а, навсегда, насмерть, но подумал тут же, что Пятачок, узнав о таком его обращении с играми с участием поросят, скорее всего его, Кролика, растерзает, несмотря на то, что вроде бы всегда он считался Очень Безобидным Существом. Обработав данную мысль, он решил игру пока не стирать. – Что-то я не чуйствую поче'гк Винни, – выдал Кролик, приподняв очки на лоб и рассматривая экран на расстоянии пяти сантиметров (заметим, что потом ему стоило многих нервных клеток найти заправленные на лоб очки). – Не мог он такого классного богова на'гисовать... По к'гайней меге, сам... – Рассуждал Кролик. – Это ж пгямо Шульбе'гт, – и, блеснув такими познаниями знаменитых художников времен Ренессанса, Кролик пожалел, что его никто не слушает. – Ну ладно... Эта иг'гушка увидит свет, – пообещал Кролик и принялся запаковывать игрушку обратно, приделывая к ней попутно различные tops'ы, bottoms'ы и ANSI-pictures'ы с изображением фирменных ушей. – Гм... – сказал Кролик через некоторе время, увидев, что игрушка, отыграв, выдала на экран сообщение Copydown (c) 199.., WP Software Corp. – Что бы это значило? Во'гд Пе'гфект Софтве'ге Ко'гп? А какие же тут были п'гевосходные слова? Что-то не так... Но, похоже, это не Винни... Не такой Пух чувак, чтобы подписываться псеводнимами... Как Иа-Иа, нап'гиме'г. Хотя что касается Иа-Иа, так у него и фамилия как псевдоним... Тьфу... Спать по'га... Кролик почесал в затылке, окинул взглядом свою нору, как всегда представлявшую собой не Жуткий Развал, а Просто Жуткий Развал, поискал, куда он в прошлый раз задвинул свою кровать, и бросил на нее свое бренное кроличье тело.

Ночью Кролика внезапно что-то как будто дернуло, он проснулся, и в голову ему пришла мысль, что надо позвонить Пятачку срочно, пока кто-нибудь другой не скачал игрушку и не поделился ей с поросенком. Кролик, дрожа от ночного холода, проникавшего в его нору через отверстие выхода, нащупал телефон и также на ощупь набрал номер Пятачка. Поросенок ответил не сразу – нельзя сказать, конечно, что он был чем-то занят, просто все благопорядчные жители Леса завели себе странную привычку спать ночью.

– Але, – сказал Пятачок в трубку Очень Сонным Голосом, примерно после пятидесяти-пятидесяти пяти длинных гудков.

– П'гивет, Пятачок! – радостно завопил Кролик. – Это я, я – К'голик!

– Привет, – сказал Пятачок хмуро. – Фигли ночью-то...

– Я! У меня! Мы! Мне! У меня иггушка про по'госенка, котогый собигает желуди.

– Про поросенка? – малейшие признаки сна враз покинули Пятачка. – Новая, надеюсь?

– Новая, новая! Только что скачаная!

– Кто делал? Не Винни, случайно? Где он, кстати?

– Кто?

– Винни!

– Ну я-то откуда знаю! Может, в отпуск улетел... Пятачок жалобно хрюкнул – подобной подлости со стороны Винни Пуха он не ожидал. – Да ну его, твоего Пуха! – сказал Кролик. Пятачок опять насупился. – Я п'го иггушку... Кла-а-асная...

– Да? – Пятачок стал понемногу забывать обиду, тем более, что посмотреть игрушку, а также поиграть в нее хотелось все больше и больше. – Ты это... Я к тебе сейчас приеду...

– Не, не сейчас, – испугался Кролик. – Поздно уже... То-есть, 'гано... То-есть... В общем, ут'гом.

– Ну смотри, – сказал Пятачок зловеще, и от страха уши зашевелились на голове Кролика. – Если утром я...

– Понял! – сказал Кролик быстро. – Ну, пока, – и, чтобы не разозлить и не раздразнить поросенка окончательно, уронил трубку на рычаг и принялся так радостно потирать лапы, что через некотое время от них пошел легкий дымок и его пришлось гасить в умывальнике. Пятачок был у него, как говорится, в кармане. Но Кролик зря надеялся на спокойно проведенную ночь. Рано утром, даже, можно сказать, Очень Рано Утром, потому что было всего-то без пяти четыре утра, около норы Кролика раздалось зловещее тарахтение. Это Пятачок, перебирая копытцами, свисающими в отверстиях в днище старого «Запорожца», пробирался через лужи и кустарник и усердно тарахтел, чтобы никто из жителей Леса не вздумал, что его автомобиль (как громко всегда называл его Пятачок) приводится в действие мускульной силой.

– Кто бы это мог быть? – подумал Кролик вслух, подтягивая к себе с ночного столика очки. Очков на нем не было. «Вот еще мне забота», – подумал Кролик, пробираясь к выходу из норы и по дороге нащупывая очки, которых нигде не было, потому что, как помнит читатель, у которого еще не развился старческий склероз, очки Кролик оставил на собственном лбу (это у Кроликов где-то посередине между ушами), когда рассматривал свиней из игрушки под большим увеличением.

– Привет, Кролик! – сказал Пятачок довольно грубым голосом, привязывая свой «Запорожец» за веревочку к чему-то выступающему неизвестно откуда. Он один раз увидел такой способ парковки в каком-то вестерне (там, правда, таким образом бравые ковбои парковали лошадь), выяснил, что данный способ не противоречит действующим Правилам дорожного движения и с тех пор парковал свое транспортное средство исключительно так. – Где игрушка?

– К-к-какая иг'гушка? – заикаясь, прокартавил Кролик.

– Не запирайся, – сказал Пятачок, доставая из кармана кастет. Его он отлил только что, сразу после многообещающего разговора с Кроликом, посредством свинца, формочки для фигурных куличиков и газовой плиты (которую он, кстати говоря, кажется, оставил включе нной). – Давай, раскошеливайся... Где у тебя свиньи желуди собирают?

Вид кастета подействовал на перепуганного интеллигента очень удручающе.

– П'гиходите, бе'гите, что хотите, – прокартавил он обреченно, и уши его опустились и обвисли наподобие пары носков, вывешенных на сушение.

– Вот так-то, – сказал Пятачок самоутверждающе и проник внутрь норы Кролика. – Черт, у тебя тут темно-то как, – послышалось изнутри. – Ты бы хоть костер на полу разжег... – Послышалось звяканье разбиваемой посуды. – Где у тебя пиво? – спросил Пятачок через некоторое время.

– Пиво? В комоде, – сказал Кролик, которому уже было все равно. Он присел на травку напротив собственной норы и ждал, пока Пятачок закончит свои грязные дела. Послышался скрип открываемой дверцы комода, щелчок открытой банки пива и звуки, которые означали, что Пятачку пиво не понравилось, и он принялся основательно отплевываться. Впрочем, помима пива Пятачку не нравились также все прочие алкоголесодержащие напит ки, но в отсутствие Пуха он решил подражать во всем своему героическому другу, и поэтому пиво расходовать приходилось.

– Клевое пиво, – сказал Пятачок, почти таким же голосом, как говорил это Винни, вылив банку на пол. – Еще есть? – спросил он с надеждой, но надежда была скорее на то, что пива больше не окажется.

– Нету больше, – сказал Кролик, и поросенок вздохнул с облегчением.

– Показывай мою игрушку, – сказал Пятачок еще более самоутвердительно, чем ранее. Кролик вздохнул и пополз в нору. Пятачок, копытце за копытце, сидел на стуле напротив ЕС 1840, которая вопила во все горло «Юзер пришел!». Кролик не дал несчастному юзеру нас ладиться жизнью, ЕС принялась медленно и задумчиво перезагружаться.

– А чегой-та она так жужжит? – навострил уши Пятачок.

– Не знаю... У меня всегда жужжит. Сначала пожужжит, а потом не жужжит, – сказал Кролик. Ему тоже перестало нравиться жужжание.

– Это не спроста, как сказал бы Пух, – заявил Пятачок. – И, наверное, это как-то связано с Пчелами... – предположил он.

– Они ж вас не кусают, – подсказал Кролик.

– Кого – нас?

– Ну, вас, свиней...

– Но-но, без грубостей... Думаешь, у тебя такие уши, тебе можно оскорблять Самое Маленькое Безобидное Существо? Вот тебе! – и Самое Маленькое Безобидное Существо залепило Кролику Весьма Ощутимую Затрещину.

– А фигли они нас кусать будут – только жало об щетину обломают... – услышал Кролик через некоторое время, когда у него перестало гудеть в голове. Пятачок самодовольно ухмыльнулся и потребовал:

– Ну, ты мне клыки не заговаривай, показывай мою игрушку... Кролик пожал плечами и запустил FAT_PIG!'а. Увидев свинью на экране, Пятачок умилился:

– Клевая какая свинка... Прямо как я хотел... И желуди такие... Такие... Очень выразительно...

Кролик ухмыльнулся и отправился вглубь своей норы шарить в поисках очков.

– Ты ищешь чего-то? – поинтересовался отзывчивый поросенок, обеими лапами задавая свинье жару. Живой поросенок не смог бы выделывать такие винты копытцами, как это проделывала несчастная свинья на экране.

– Очки, – сообщил Кролик кратко.

– Очки... У тебя на лбу что-то, по-моему, блестело... – высказал предположение Пятачок. – Ты украшений не носишь?

– Ук'гашений? К-кажется, нет, – ответил сбитый с толку Кролик.

– Значит, это очки, – сказал Пятачок, и свинья на экране так дернулась за очередным желудем, что если бы она была бы живой, у нее наверняка был бы перелом позвоночника в шести местах, а также растяжение связок во всех копытцах.

– Ну что же, – сказал он наконец, – клевая игрушка... Забираю... И без глупостей мне, – сказал он и потянулся к карману, в котором держал кастет, потому что Кролик хотел что-то возразить.

Когда днем Кристофер Робин позвонил Пятачку, чтобы осторожно выяснить, не Пятачок ли спер у него зеленый воздушный шарик, автоответчик голосом поросенка сообщил, что хозяин играет в игрушку, а поскольку там надо обеими копытцами, ответить не может. «Что ж это за игрушка?» – подумал Кристофер Робин и позвонил Тигре.

– Хо-хо! – сказал Тигра в трубку. Это у него замещало обычное лесное «Але», а, как известно, кто больше всех ото всех отличается – это, конечно же, Тигры.

– Привет, Тигра, – сказал Кристофер Робин быстро, чтобы взять инициативу в разговоре в свои руки, потому что иначе с Тигрой разговаривать было нельзя. – Слушай, у Пятака новая игрушка, он с нее не слазит. Не знаешь, какая?

– Гм... – Тигра сделал вид, что задумался, потому что не мог же он прямо вот так сразу и от фонаря ляпнуть, что не знает?

– Наверное, новая какая-нибудь, – сказал он через секунду, которой ему, конечно же, на размышление хватило по горло. – А где взял?

– Не знаю... Я ему позвонил, а у него на автоответчике...

– На автоответчике? А он зарегистрированный?

– Кто, автоответчик? Откуда я знаю...

– А мне все равно наплевать, я просто так спросил... Игрушка, говоришь... Хо-хо-о! Да не будь я самый-самый в Лесу Тигра, если я не... – трубка выпала из лап Тигры, потому что тот дернулся в сторону двери и помчался к Пятачку выяснять, что же за игрушка имеет место быть.

* * *

В научно-исследовательском центре CIA был большой праздник. Вся вражеская пресса пестрела заголовками, которые при некоторой натяжке могли бы стать заголовками века: «Лес парализован». «От последней игрушки зрение Кролика упало на 3 диоптрии». «Нервный тик Пятачка от последней игрушки». «Нарушены банковские расчеты у Кристофера Робина от последней игрушки». И, наконец, «От последней игрушки Иа-Иа приобщается к движению Вхарю-Хрюшнаитов». Что от последней игрушки было с Кенгой и что она вследствие этого задавала несчастному Кролику, не поддается описанию в рамках юмористического произведения, поскольку по этому поводу любой сексопатолог мог бы защитить десяток-другой диссертаций. И что же касается Крошки Ру, то, наигравшись в последнюю игрушку, он был помещен в Лесной Лечебно-трудовой профилакторий (который ему устроила мама Кенга), так как от радости надрался самогона на кэшевых чипах, буянил, бил стекла, ломал скамейки и чуть совершенно случайно (можно даже сказать, вдруг) не изнасиловал одну из Родственниц и Знакомых Кролика.

За проделанную работу Винни Пуху выдали премию в виде бочки меда, бочки сгущенного молока и пяти дискет. Несмотря на такой успех и полученные премиальные, Винни был удручен до крайности своим положением и тем, что его игрушка наделала в Лесу. В свое время от предполагал, что появление чего-то сравнительно нового может привести к некоторым последствиям, но что бы весь Лес круглосуточно только то и делал, что играл в FAT_PIG'а и делился друг с другом рекордами по собранным желудям и загашенным Пчелам, он даже и не предполагал. За время своего пребывания за границей Винни успел выучить некоторые фрагменты разговорной лексики импортного языка, что позволяло ему, просовывая плюшевую голову между прутьев, орать по-импортному «Долой вашего гнилого президента». За это Винни ничего никогда не было – то ли в ихнем гнусном Лесу был полный разгул демократии, то ли просто голова Винни была плюшевая, а посему на нее внимания никто не обращал, что самолюбивого медвежонка несколько злило, но не настолько, чтобы забывать про сгущенку, мед и прочие прелести жизни. Кстати, о меде: когда одна из секретарш Colonel'а Pronin'а сообщила Винни, что, согласно последним данным ВЦСПС и РКП(б), а также последним директивам УПК, писать слово «мед» следует именно так, а не «миот», как пишут Некоторые. На это Винни сказал ей Кое-Что Такое, отчего секретарша разревелась и взяла расчет. Писать слово «мед» так, как это проделывал Винни, считалось в Лесу шиком, или, можно даже сказать, хаккерской традицией, а написание согласно лживым грамматическим канонам преследовалось по местным законам если уж не как ламерство, то уж как зопухство точно – это проверил на себе Кролик, который после данного происшествия больше не надеялся на прочность собственных ушей.

На радостях Colonel'а Pronin'а произвели в бригаден-обер-группенфюреры, хотя такой должности вражеский табель о рангах не предусматривал, как, впрочем, и любой другой. Он не знал, что, вероятнее всего, скоро ему придется растаться с только что полученным, свежим, можно сказать, званием, потому что Величайший Хаккер, Гениальнейший Ломатель Защит и Неутомимейший Сливатель Игрушек и Прочей Дряни Винни Пух начал готовить соб ственный побег (а собственно, чей еще побег мог готовить Винни Пух, если не свой собственный? Уж не Пятачка, это точно...) А начать этот новый эпизод в истории мирового хаккерства и прочего безделья следует с того, что Винни охраняли не на жизнь, а уж точно на смерть (самого Винни, конечно), и уже три попытки даже вылезти во двор Заведения, как успел окрестить его Пух, не увенчались успехом и были пресечены местной службой безопасности. Вероятно, Винни Пух смог бы придумать способ побега, если бы его кормили бы чуть похуже и не исполняли бы его прихотей. Но кормили Винни, можно сказать, на убой, если принять тут же как факт, что ряд гурманов имеет удовольствие питаться плюшевыми медведями, все требования и капризы Пуха исполнялись беспрекословно и моментально, так что ему даже стало скучно. Один раз Винни потребовал себе напильник и, как только его доставили, не дожидаясь, когда все уйдут и наступит время суток, которое обладает покровом (то-бишь, ночь), принялся скрести решетку на окне. Когда весь пот, который мог у Винни вывраться через поры и пробраться через сложную плюшевую структуру шкуры, вырвался таки и пробрался через указанную пересеченную местность, Винни понял, что напильник был его ошибкой детства, так сказать, и требовать ему следовало бы или фирменную бензопилу «Дружба Лесных народов», или ящик взрывчатки. Нельзя, конечно, утверждать, что Винни мог потребовать любой аспект материальных благ – в таком случае он мог бы повелеть доставить его в Лес первым классом. Ну, бизнес классом, наконец, или даже эконом классом. Данные прихоти игнорировались. Также всячески пресекались попытки Винни установить связь с внешним миром. Модемы Винни не выдавались, хотя он даже предлагал взять под расписку. Севший по пьянке на его окно местный воробей (или другой птиц неустановленной национальной принадлежности) был отловлен службой безопасности посредством помещения в сачок, допрошен и посажен на нелимитированный срок до выяснения личности. Все окурки, фантики и самолетики из страниц различных «Инструкций о...» уничтожались. Специально для их уничтожения в коридоре, в который выходила зверь темницы (если так можно выразиться) Винни Пуха, была установлена Мусорокушательная машина производства фирмы «Hruklett Packard». Винни оставалось только надеяться на установления связи внешнего мира с ним самим, к чему он тоже пытался принимать усилия.

* * *

Когда Крошка Ру проснулся, первое, что он увидел – была картина на стене. Кажется, «Иван Грозный отрывает голову своему сыну-наркоману». «Эк упился, ...» – подумал Крошка Ру. Вместо точек он подумал ругательство, но оно не было пропущено внутренним цензором Автора. – «Ну эк упился... Картины уже мерещатся... Завязывать пора...» Надо сказать, что фразу «Завязывать пора» Крошка Ру думал по три раза на дню – после утренней опохмелки, дневной попойки и вечерней пьянке. Иногда, правда, вечернюю фразу он продумывать не успевал, так как засыпал гораздо быстрее. Крошка Ру помотал головой. Картина исчезать отказывалась. Иван Грозный посматривал на Крошку Ру, как тому казалось, довольно укоризненно. Крошка Ру встревожился и полез в сумку (напомним, что по национальности он был, все-таки, кенгур, если можно так выразиться), чтобы выяснить, не завялялось ли там что-нибудь завалящее на опохмелку. Ничего завялящего не завалялось, и это повергло Крошку Ру в грусть – он, как, впрочем, и любой другой, не любил, когда у него в течение длительных периодов болела голова.

– Ру, мой милый, – раздался голос Кенги совсем рядом.

– Че? – спросил Крошка Ру довольно угрюмо.

– Как ты ся чуйствуешь? – поинтересовалась Кенга, но заинтересованности в ее голосе было не больше, чем свежего воздуха в выхлопных газах.

– Погано, – сообщил Крошка Ру. – Мам, похмелиться бы, – пожаловался он.

– Эт-т-можно, – сказала Кенга, и появилась бутылка с подозрительным на вид самогоном. Крошка Ру старался не вспоминать, что в прошлую пятницу он видел тормозную жидкость точно такого же цвета.

* * *

Самым незаинтересованным в Неожиданном Появлении Винни Пуха (Вдруг) лицом был не кто иной как ослик Иа-Иа. Но отнюдь не потому, что у Иа-Иа имелись какие-то Соображения и Веские Доводы против Винни Пуха, а потому, что ослику было на все совершенно наплевать, и на текущее состояние Пуха в том числе. Однако отсутствие собеседника, с которым можно было бы обсудить аспекты Смысла Жизни и осудить агрессию «контрас» в Никарагуа (которая, как всем известно, давно загнулась, отчего обсуждать ее стало еще приятней), приводило Иа-Иа в такое уныние, что по сравнению с его обычным Очень Мрачным Состоянием его меланхолия явно заинтересовала бы психиатров. Первое время ослик терпеливо ждал, когда Винни сам придет к нему и начнет разговор. А уж что-что, а терпеливо ждать Иа-Иа умел, как говорится, на совесть. Но когда ослиное терпение стало сдавать, а Винни Пух не появлялся и не появлялся – ни Вдруг, ни в какой любой другой форме появления, Иа-Иа начал нервничать. Но нервничание ослика было совершенно безобидное и совсем окружающим незаметное – как дохлая муха на помойке. Когда же терпению ослика пришел конец (а такое случалось нечасто), Иа-Иа изрек (про себя, конечно) «Что ж я, осел что ли, ждать его буду?» – и медленно побрел в сторону, в которой, по слухам, находился дом Винни Пуха. Если учесть, что у Пуха Иа-Иа никогда не был и не испытывал потребности в посещении до сих пор, можно оценить, как был удивлен (в душе, конечно) Иа-Иа, увидев цитадель медвежонка, обнесенную колючей проволокой, многометровым забором и сложными системами охранной сигнализации. «Что это он тут такое придумал?» – поинтересовался Иа-Иа сам у себя, и сам же себе тут же ответил: «А хрен его знает...» Инстинкт самосохранения, переданный ослику предками, которые не очень-то любили лазать по колючим проволокам и форсировать заборы, так как всем известно, что эти действия приводят к плачевным для хвостов последствиям, не позволил Иа-Иа пробраться в глубь дома Винни, поэтому ослик, сделав три полных круга и один неполный вокруг дома Пуха (на что у него, кстати сказать, ушло шесть с четвертью часов), остановился напротив воображаемого входа и дико заорал. По-ослиному, конечно...

...Дикий, полный Решительной Злобы и Открытой Неприязни к Маленьким Безобидным Существам, принес из ближайшего Леса легкий ветерок. Пятачок, мирно сидящий в собственном саду в кресле-качалке и употребляющий в пищу желуди по-морскопехотински, свое любимое блюдо, вздрогнул от всего сердца, отчего кресло-качалка закачалось в полную силу.

– Кто бы это мог быть? – подумал Пятачок вслух. Воображение рисовало ему такие страшные картины, что в кресле стала образовываться лужица – вероятно, случились обещанные прошлым летом местным гидрометеоцентром осадки и прочие атмосферные явления.

– Ой-ой-ой, – сказал Пятачок. – Только бы не волки... Что-то я не очень-то люблю волков, – пожаловался он сам себе, и в душе тут же извинился перед всеми волками мира.

– Что поделаешь, – сказал он. – Традиция... Мой дедушка, Вильям Посторо...

– И-и-и-и! А-а-а-а! – донеслось из Леса.

– Ой, мама! – Пятачок почувствовал, что у него подкашиваются копытца, а когда вспомнил, что сидит, тут же почувствовал, что у него подкашивается подзвоночник и вообще любая другая основа для поддержки поросячьего тела. – Кого это там? Неужели, опять Вуглускр мышек обижает? – Пятачок проникся жалостью к мышам. Но он подумал и решительно отбросил эту мысль. – Не может же мышка так громко орать, – рассуждая, Пятачок принялся пробираться ближе к двери. – Хотя... Когда тебя... Гм... И не так заорешь...

– А-а-а-а-а! – донеслось из Леса совсем близко.

– Мама! – сказал Пятачок довольно громко. – Он, кажется, сюда идет! Неужели правда волк? Страх придал поросенку силы и выносливости, он схватил в охапку кресло-качалку и бросился к двери.

– У-у-у-у-у! – раздалось уже совсем-совсем близко. Пятачок захлопнул за собой дверь и бросился в угол за ружьем. Загнав в каждый ствол по заряду, которого хватило бы наверняка слона на два-три, он уперся спиной в кровать и направил дуло в сторону двери.

– И-а! – сказал Иа-Иа в окно.

– Мама!!! – Пятачок готов был выстрелить, но, увидев морду Иа-Иа, просунувшуюся между горшков с цветами, передумал.

– А, это ты, Иа-Иа... Ой, как же ты меня напугал... Неужели и ты забыл, что я самое Маленькое и Безобидное Существо?

– Нет, я не забыл, – сказал Иа-Иа. – У меня память хорошая...

– Семидесятинаносекундная, наверное? – предположил Пятачок. Иа-Иа милостливо согласился.

– А чего ты орал? – поинтересовался Пятачок. – Это ты, случайно, не от волка прятался?

– Нет, – Иа-Иа ответил на вопрос, и его сложные ослиные мозги принялись обрабатывать полученную от Пятачка информацию.

– Да, – сказал он через некоторое время, основательно пораскинув мозгами в разные стороны, так что Пятачку даже пришлось старательно уворачиваться.

– Да, – повторил он еще через несколько минут. – Я, собственно – какое слово, а? – собственно, шел к тебе, чтобы выяснить... Чтобы выяснить...

– Забыл? – озабоченно поинтересовался Пятачок, когда Иа-Иа повторил словосочетание «чтобы выяснить» шестнадцать раз подряд.

– Забыл, – честно признался Иа-Иа.

– Рефреш, наверное, заклинило, – предположил поросенок. Других повреждений памяти он не признавал.

– Наверное, – согласился Иа-Иа со вздохом. – А, нет!

– О, работает, – порадовался Пятачок. – Это, наверное, адресация сбилась...

– Я шел к тебе, чтобы выяснить, где же наконец Винни Пух?

– А кто такой Наконец? – поинтересовался Пятачок. Он прекрасно помнил историю с Пятнистым Щасвирнусом, которых боялся не менее волков.

– Это слово такое, – пояснил Иа-Иа.

– А-а-а... А Винни Пух... Винни Пух... Знаешь, мы тоже его искали. Вдруг. Неделю назад. Или две.

– Ну и как? – поинтересовался Иа-Иа очень равнодушно.

– Не нашли, – сказал Пятачок и развел копытцами.

– Жаль, – сказал Иа-Иа, и Модульно-Амплитудный Коэффициент Равнодушности в его фразе повысился на тридцать процентов по сравнением с предыдущей фразой.

– Не нашли, – повторил Пятачок. – Потому что все думали, что он у тебя. Вдруг. А ты что-то знал и не говорил. Вдруг.

– Чего ты заладил – вдруг да вдруг, – возмутился Иа-Иа совершенно неожиданно. – С ума сойдешь сквизировать твою болтовню...

– Чего-чего?

– Ну, мусор отделять от информации... Что-то знал, говоришь... А чего ж я знал?

– Чего-то, – подсказал Пятачок. – Знал, и не говорил. Отвяжитесь все, говорил.

– А-а-а... Помню-помню... Говорил.

– Ну, а чего ж ты знал?

– Чего я знал? Чего я знал... Черт, вертится в голове, а наружу не может... Как будто память заблокирована...

– Заблокирована? – переспросил Пятачок. – М-да... Это серьезно...

– Ну, пойду я, – сказал Иа-Иа. – Может, разблокируется, – сказал он на прощание и поспешил удалиться, потому что от удивления Пятачок опустил ружье (которое, напомним, не преминуло остаться заряженным) и направил оба его дула на Иа-Иа. А Пятачок, во все свои копытца, помчался по лесной дорожке к Кристоферу Робину.

* * *

Кристофер Робин полулежал на столе и играл в FAT_PIG!'а. Пятачок ворвался как раз в тот момент, когда главного героя игрушки одолевал рой Пчел, с которыми, правда, Кристофер Робин боролся мастерски.

– Кристофер Робин! – завопил он с порога.

– Тихо! – рявкнул Кристофер Робин. Пятачок от неожиданности упал в непродолжительный обморок, оправившись от которого, он встал и залепил Кристоферу Робину увесистого пинка. Если учесть еще и твердость поросячьего копытца, можно представить себе, какую шишку набил Кристофер Робин на затылке при подпрыгивании от такого удовольствия.

– В тебе эта игрушка, видно, агрессивность воспитывает, – заявил Пятачок, когда Кристофер Робин приземлился рядом со своим креслом. – Потереть ее надо к этой... фене.

– Не-е-е-е-е, – пласкиво протянул Кристофер Робин на манер ясельного ребенка, у которого изымают любимую игрушку. – Она хорошая... А ты чего прискакал? Если тебе куда платеж отправить – фиг тебе, не видишь, игрушка какая!

– Ну тебя с твоими платежами, – обиделся Пятачок. – За кого ты меня держишь, за фраера паршивого? Дело есть...

– Какое? Только быстрее, у меня время – деньги...

– А у меня – желуди... Ну ладно. Помнишь, Иа-Иа про Пуха что-то зажал и говорить не хотел?

– Всего-то... Я то ду... Второй пинок заставил Кристофера Робина вспомнить, что на голове у него шишка Весьма Внушительных Размеров. – Молчу, молчу, – сказал Кристофер Робин. – Помню, зажал...

– Я его сегодня расколол, – сообщил Пятачок голосом заведующего Отделом Пыток и Пристрастий Гестапо.

– Иди ты!

– Чес-слово. Он хотел сказать, но вспомнил, что у него память заблокирована...

– Заблокирована? Как это?

– Ну, помнит, а сказать не может...

– Может, попытать?

– Не, не надо. Его, понимаешь, разблокировать надо! Ну, как это, защиту сломать, что ли...

– А кто у нас по защитам?

– Винни Пух!

– Гм... – Кристофер Робин задумался. Ударенные о потолок мозги соображали плохо, но он догадался, что для того, чтобы выяснить где Пух, а для этого нужно, чтобы он же сломал защиту на проклятых ослиных мозгах, сам же Винни Пух не подойдет. Вторым кандидатом на ломание защит был Иа-Иа, но, если бы он мог сломать защиту на собственных мозгах, он бы сделал это очень давно и не оповещал бы об этом весь Лес.

– Может, Кролика задействовать, – предложил Пятачок.

– Всех надо задействовать, – сказал Кристофер Робин. – Это общее дело... – он хотел сказать еще что-то очень патриотичное, но увидел во взгляде Пятачка что-то такое, что подсказало ему, что Пятачок имеет желание вызвать скорую помощь для перевозки Опасных Буйных Помешанных. – Кролика? Оч-чень правильно! А где щас Кролик?

– Откуда я знаю... Что я тебе, служба слежения что ли...

Короткий перезвон позволил выяснить, что Кролик делает что-то неопределенное у Тигры на телефонной станции и, что самое важное, он там находится.

Кристофер Робин запер кабинет, и они с Пятачком спустились вниз, в гараж.

– Э, да у тебя тут Jeep Cheerokee, – оценил Пятачок, осмотрев содержимое гаража, и потер копытца – помочь лучшему другу разбить такую машину, как «Широки», он считал делом чести.

– Конечно, широкий. На узких я не езжу, – сострил Кристофер Робин. Пятачок издал довольное хрюканье, которое означало, что шутка ему понравилась, и постарался ее запомнить, чтобы потом, когда-нибудь, когда у него появится такой же Jeep, применить на Тигре или Кролике...

* * *

Кролик вместе с Тигрой играли в FAT_PIG!'а. Тигра отвечал за движения свиньи вправо и вверх, Кролик – за движения влево и вниз. В качестве общественной нагрузки на него также была возложена обязанность стрелять и открывать для Тигры банки с пивом. Низкопро изводительный однопроцессорный мозг Кролика (а, как может догадаться вдумчивый читатель, мозги у него, конечно же, были кроличьи) с такими возложенными на него сверхзадачами справлялся с трудом – это было похоже на то, как Windows запустили бы на ЕС1840 (хотя такие инцинденты в Лесу тоже имели место).