Текст книги "Волшебный ключ (СИ)"

Автор книги: Андрей Пинаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Вирус изменил мир. Всего за десять лет преступность исчезла как явление, исчезла и безработица – для получения любой (или почти любой) работы не нужно было образования, достаточно было иметь порт в пояснице. Впервые за много тысяч лет люди жили счастливо. Наступил тот самый золотой век, о котором так долго мечтали.

Была во всеобщем благополучии одна лишь маленькая накладка – существовал определенный процент людей, неспособных быть инфицированными модификационным вирусом. Они представляли проблему, и решалась она старым добрым способом – нет человека, нет проблемы. Так было до Катастрофы.

После Катастрофы людям со слишком высоким иммунитетом нашли применение. Инфицирование было обязательным, и проводилось, когда гражданин достигал пятнадцати лет. Эта процедура называлась "возрастание", после нее человек официально считался достигшим совершеннолетия. Если же возрастание проходило неуспешно, подросток продолжал считаться подростком и помещался в изоляционный лагерь вдали от городов.

По прошествии шести лет он получал возможность поступить на постоянную работу ловцом жемчуга. Лене же "повезло": она получила эту возможность в шестнадцать лет.

Аномально высокий иммунитет имел свои достоинства, но и свои недостатки, в частности, возникали сложности с пересадкой органов. Многие ловцы умирали именно из-за этого. Если же ловец лишался какой-то части тела, а случалось это не так уж и редко, следовало сразу начинать привыкать обходиться без нее: что ни делай, утраченного не вернешь.

В общем, Лена сразу смирилась с потерей пальца. Не указательный, в конце концов, без которого стрелять затруднительно.

Кроме нее, в квартире находился боец по имени Павлик. Когда они вернулись, профессор Васильев, с сочувствием косясь на покалеченную руку Лены, сказал:

–Э... ну, я полагаю, можно считать испытание бойца во внешнем мире законченным? Я его забираю.

–Нет. – спокойно ответила Лена. – он останется у меня.

Профессор засмущался:

–Я понимаю, он спас вам жизнь, и у вас могло возникнуть... э... чувство благодарности, но вы же знаете... это ведь всего лишь боец...

–Чувство благодарности ни при чем. Если он спас мне жизнь один раз, значит, может спасти и в другой.

–И все же... это бета-версия, его следует уничтожить. Когда выпустим окончательный релиз, вы получите его первой, обещаю.

–Нет. – стояла Лена на своем. – мне нужен этот.

И профессор Васильев был вынужден покориться. Ловцы жемчуга были не умны, не образованы, не дисциплинированы, их обучение дорого обходилось, но других не было, и поэтому им прощались подобные капризы. За несколько лет до эпидемии тогдашний начальник пограничной службы возмутился какой-то выходкой ловцов и потребовал их распустить, заявив, что его солдаты справятся с этой работой не хуже, а то и лучше, поскольку в отличие от ловцов имеют некоторое понятие о дисциплине. Говорят, инструктора эта идея очень развеселила, и предоставленным ему пограничникам он выделил самое лучшее оружие, нескольких бойцов и лично провел подробный инструктаж. Шесть солдат в сопровождении четырех бойцов вошли в дверь, больше их никто не видел. Вопрос о замене ловцов с тех пор не поднимался.

Поскольку свободных камер для бойцов не было, Павлика Лена забрала на квартиру. Рано или поздно один из них сгинет во внешнем мире, и камера освободится.

Он, в общем-то, не мешался. Лена велела ему сесть в кресло, где тот и находился вот уже неделю, почти не шевелясь и вставая лишь, когда Лена звала его обедать, да чтобы посетить туалет. По совету профессора Васильева Лена поставила перед ним телевизор с видеоплеером, где проигрывались старые фильмы, двухмерные, а порой даже черно-белые. Пес его знает, способны ли бойцы испытывать скуку, но с телевизором Павлик явно выглядел бодрее.

Вернувшись с жемчужиной в руках, Лена получила премию и отпуск – на целых два месяца. Что делать с внезапно свалившейся на нее свободой, она совершенно не представляла. Пересмотрев на пару с бойцом все фильмы и полистав книги, Лена отправилась на городскую стену.

Стена из серого, некрасивого бетона высотой пять метров окружала весь город, защищая жителей от мутантов. По верху стены, вдоль железных перил, круглосуточно патрулировали пограничники – единственные люди в городе (кроме сталкеров и ловцов жемчуга, конечно, но они не в счет), кому дозволялось брать в руки оружие. Возле лестницы стоял майор Карбонов.

Именно он был на дежурстве, когда Лена пришла к стене в первый раз. Она подошла к пограничнику с самыми значительными погонами и поинтересовалась, нельзя ли ей постоять на стене. Майор вздохнул:

–Знаете, гражданка... оно конечно не запрещено, но, скажем так, не поощряется. Опасно все же.

–А что опасного? Стена пять метров, опять же сетка у вас там под напряжением, как я понимаю...

–Сетка есть, да, крыс останавливает, а вот жужелки пошаливают.

–Жужелки – это что?

–Жуки такие, метр в длину, с крылышками. – майор опять вздохнул, проверил на всякий случай документы и пропустил Лену к лестнице на стену. С того дня она была там частым гостем.

Среди обывателей было распространено убеждение, что пограничники – лентяи. "А чего?" – рассуждал какой-нибудь таксист. – "Мы тут вкалываем, а они знай по стене гуляют, ну зверушка раз в неделю запрыгнет, пристрелят ее, премиальные получат и давай пропивать". Доля правды в этом была, но очередь желающих вступить в пограничники и заколачивать деньги путем праздношатания по городской стене почему-то не выстраивалась. Возможно, потому, что примерно раз в год Болото сходило с ума, и начинался гон мутантов. Пограничники меняли свои облегченные автоматы на тяжелые штурмовые винтовки, мобилизовали бойцов, ставили на стену самонаводящиеся пулеметы – и в течение нескольких часов вокруг города гремела стрельба. Для жителей города это было привычно, как майские грозы, и жизнь текла своим чередом – только после каждого побоища пограничников, полуоглохших от выстрелов, с помертвевшими лицами отправляли в больницу. Так, на всякий случай.

Лена взобралась по металлической лестнице и облокотилась на перила. Туман, сдерживаемый атмосферным генератором, остановился метрах в трех от ее лица. Словно живое существо, он клубился, вытягивал щупальца и тут же испуганно отдергивал их, натолкнувшись на невидимый заслон. Глядя на туман, Лена расслаблялась, как расслабляются люди у камина, и могла  стоять на городской стене часами, крутя между пальцами небольшой ключ на металлическом кольце.

В лагере сталкеров, где Лена провела год своей жизни в качестве командира ячейки из пяти девушек, одно время было в силе трогательное и вполне понятное суеверие: вчерашние дети, изъятые из своего дома, бережно хранили ключи от них. Считалось, что если сохранишь ключ, непременно вернешься. Сталкеры вешали ключи на шею, часто разглядывали их, производили над ключами различные манипуляции – на удачу. Очень забавно выглядело, когда вполне вменяемый с виду парнишка извлекал ключ (обычно пластиковую карту, встречались также стеклянные столбики с микрорисунком), тер его пальцами и шептал под нос:

–Принеси мне удачу...

Дом Лены запирался замком со сканером отпечатков пальцев, поэтому, когда кто-нибудь спрашивал ее, есть ли у нее ключ – Лена показывала вопрошающему палец. В зависимости от настроения, большой или средний.

Лена считала себя серьезным и дисциплинированным человеком, поэтому не могла не раздражаться этим повальным увлечением. Особенно раздражала ее привычка бесконечно крутить ключ в пальцах. Как на беду, именно такой привычкой обзавелась в Лагере сталкер из ее ячейки Марина.

Марина вначале показалась ей вполне пригодной компаньонкой, Лена обратила на нее внимание еще в концентраторе. Одна из немногих девушек, она ни разу не заплакала, и когда Лену назначили командиром ячейки, она зачислила Марину к себе.

О скоропалительном решении очень скоро пришлось пожалеть. Марина оказалась, что называется, не от мира сего. Она могла быть весела и общительна, но спустя пару часов впасть в депрессию, лечь в постель и отвернуться к стене, посылая всех, кто пытался до нее достучаться. Пролежав с несчастным видом до обеда, Марина обычно вставала и шла в столовую, где вся ее депрессия так же бесследно улетучивалась.

На Болоте Марина тоже показала себя не лучшим образом. Во время обследования брошенных домов она находила что угодно, кроме золота и компакт-дисков, которые и являлись их целью. Как-то раз во время привала Лена имела неосторожность поставить ее следить за окрестностями, за что немедленно поплатилась: Марина, разумеется, замечталась и едва не погибла, не заметив крысу. Лена была очень зла на нее.

Через полгода ячейке Лены удалось накопить денег на билет в город. В городе, как ни странно, Марина на время оставила свою дурь, и Лена несколько оттаяла. Через две недели, за день до возвращения в лагерь, Марина встретила Лену в парке возле маленького озера.

–Привет...

Лена досадливо кивнула: ей хотелось хотя бы последний день в городе побыть одной.

–Слушай, я... вот спросить хотела... все с ключами ходят, а у тебя нет ключа, да?

С трудом удержавшись от грубости, Лена ответила:

–Ты спрашивала уже.

–Да, спрашивала... но ты тогда не ответила, только палец показала. – Марина нерешительно переступила с ноги на ногу.

–Ну, вроде как нету. – ответила Лена.

–Тогда вот, возьми. – Марина протянула Лене ключ.

–Что это? – засмеялась Лена, взяв плоский кусочек металла. – это же старинный, для механических замков! Их не делают уже давно!

–Ага... но все же ключ ведь.

–Где ты его взяла? Не от твоего же он дома?

–Нет, не от моего. У меня пластиковая карточка. Но ты все же возьми.

Лена взяла ключ и сунула в карман, решив по возвращении в лагерь закинуть его в тумбочку и более не вынимать. Потом поинтересовалась:

–Чего это ты вдруг озаботилась?

–Ну... я перед тобою виновата. Хотела, вот... извиниться.

–Ты перед Настей извиняйся. Это ей крыса руку прокусила, не мне.

–Я уже извинилась... она на меня уже и не сердится... а ты вот сердишься. – смутилась Марина.

Марина была в этот солнечный день словно накрыта легкой тенью. Она отвела глаза, и внезапно Лена подумала, что они могли бы подружиться. Могли бы садиться за один столик в столовой, по вечерам делиться секретами, обсуждать парней и немножко, чуть-чуть, сплетничать. Возможно, Марина бы тогда стала нормальнее, а она, Лена, чаще улыбалась бы.

–Должно быть, ты сумасшедшая. – со вздохом сказала Лена.

–Не знаю... – Марина тоже вздохнула. – наверное, это Болото так на меня действует. Я... раньше такой не была.

Они разошлись, не попрощавшись. Засыпая, Лена подумала, что надо бы с ней помягче. Все-таки, совсем еще девчонка, глупая и наивная. Может, и подружимся – кто знает?

Но на следующий день Марина умерла. Горевала Лена по этому поводу? Не очень сильно. Но через несколько дней вдруг поймала себя на том, что держит в руке ключик и рассеянно крутит его...

...Лена переложила ключ в левую руку и тут же уронила его, забыв, что теперь на ней лишь четыре пальца. Ключик упал вниз и теперь блестел возле самой стены.

–Черт! – сквозь зубы выругалась Лена. – Вот дерьмо...

Не отрывая взгляд от ключика, чтобы не потерять место, где он упал, Лена окликнула молодого пограничника. Тот подошел и весело поинтересовался:

–В чем дело, гражданка? Почему отвлекаете от несения службы? – настроение у него было приподнятое.

–Я уронила одну вещь... мне она очень нужна. У вас есть лестница? Я бы мигом...

Пограничник мгновенно посуровел.

–Не положено, вот это уже совершенно нельзя. Жужелки, знаете ли, шуток не понимают... так что, гражданка, с вещицей вашей попрощайтесь.

–Послушайте, э-э-э... сержант, – рассмотрела Лена его погоны, – я же не домохозяйка какая-нибудь. Я – ловец жемчуга. С мутантами, так сказать, знакома.

–Ого... – молодой сержант удивленно захлопал глазами. – а... что уронили-то?

–Ключ. Он мне нужен. Немедленно.

Пограничник мялся, понять его было можно: с одной стороны, приказ начальства, с другой – все таки перед ним ловец, настоящий, взаправдашний...

Мучения сержанта прекратил майор Карбонов. Он подошел и поинтересовался, в чем дело. Лена объяснила. Майор очень пристально на нее посмотрел и высказал предположение, что Лена – идиотка. Лена с диагнозом не согласилась и посоветовала майору связаться с вышестоящим начальством и спросить, как надлежит общаться с ловцами жемчуга, а также сообщила, куда майору Карбонову засунут звездочки с его погонов в случае отказа.

На шум подошли еще два пограничника, тем временем перепалка достигла своего апогея.

–Жить надоело – режьте вены, как и подобает, тьфу, эмоциональным барышням, а со стены спускаться не позволю! И плевать мне, что вы ловец! Жужелкам это совершенно безразлично, они прежде чем горло перегрызть, документы не спрашивают!

–А, черт с вами! – устав спорить и порядком разозлившись, Лена под вопли майора перемахнула через металлические перила, стараясь не зацепить покрывавшую стену металлическую сетку под напряжением и легко приземлилась на мягкую землю. Нагнувшись, она взяла ключ, подняла голову к ошалевшим от такой наглости пограничникам и крикнула:

–Ну вот и все! Лестницу давайте.

Вместо ответа пограничники выхватили автоматы, направили их вниз и открыли огонь. Лена взвизгнула и присела на корточки, рефлекторно закрыв руками голову, но стреляли не в нее. Пули щедро поливали землю в радиусе нескольких метров от Лены, и вскоре ей стала понятна причина этой стрельбы: одновременно вся земля словно вскипела, и из образовавшихся ям очень резво выбежали жуки.

Майор несколько приврал: метрового размера жужелки, конечно, не достигали, но их острые челюсти заставляли проникнуться уважением.

Короткая очередь разорвала хитиновый панцирь ближайшего жука. Лена быстро сунула ключик в карман, чтобы снова не потерять, и отбросила следующего ногой на сетку. Сухо щелкнул электрический разряд, жужелка упала на спину, свернув лапки в узел. Прямо под ногами Лены земля разверзлась, выбравшийся жук ухватил ее за ботинок. Толстая подошва спасла ногу, но жужелка, рыча и мотая головой, как играющий щенок, потащила Лену в туман. Не удержав равновесия, Лена упала и схватилась за сетку.

–Вот и все... – успела подумать Лена, но удара электричеством не последовало.

–Электричество отключено! Поднимайся по сетке! – крикнул один из пограничников, целясь из автомата. Стрелять он не решался, опасаясь зацепить Лену.

Держась за сетку, Лена несколько раз ударила свободной ногой по голове жука, так что тот ослабил хватку, выдернула ботинок из его челюстей и словно кошка по шторам в одно мгновение взлетела на пятиметровую стену.

Майору явно хотелось отвесить Лене хорошую затрещину, но он сдержался. Ни говоря ни слова, он показал пальцем вниз. Тяжело дыша, Лена перегнулась через перила и увидела, что под стеной находится не менее сотни жуков. Они щелкали челюстями, жадно пяля круглые черные глазки на ускользнувший из-под носа лакомый кусочек, и подобно кузнечикам скрежетали лапками по панцирю.

Лена извлекла ключ, обтерла и положила обратно в карман. На глаза ей попался молодой сержант. Он стоял, приоткрыв рот, и держал в руке моток лески с привязанным к ней магнитом.

–А я и не догадалась... – усмехнулась Лена. Майор тоскливо плюнул за стену, угодив одному из жуков прямо в глаз.

–Ну, все. Я уж было порадовался, уснули жужелки. Теперь они до завтра не успокоятся... щас еще крылья расправят, тогда повеселимся.

–У вас неприятности будут из-за этого?

–Будут, конечно.

–Пишите в рапорте, что все произошедшее – моя вина. Я подтвержу, и скажу, что пограничники показали себя с лучшей стороны. Мне-то ничего не будет, я же ловец.

Майор несколько оттаял, но все же пробурчал:

–Ловцы, ловцы... носятся с вами, как с писаной торбой известно кто. Слова-то поперек им не скажи... эх. Священные коровы, ей-богу.

–Спасибо, майор.

–Проваливай уже.

Лена охотно "провалила", после пережитой встряски хотелось скорее вернуться домой. Едва она отошла на несколько метров от стены, майор догнал ее.

–Слушайте, барышня, если уж охота свою вину искупить, вы там, наверху, замолвите словечко – если бойцы свободные есть, пусть на наш сектор одного пришлют, можно даже без оружия. Они, бойцы-то, соображают конечно медленно, но уж больно хорошо стреляют. Хоть на пару бы дней, а? Пока жужелки не успокоятся.

–Бойца? – переспросила Лена. – ладно, будет вам боец.

На следующий день она пришла в лабораторию и выдернула профессора Васильева с лекции, которую он вел. Лаборанты не сильно огорчились.

–Вам еще интересно поведение ПАВЛ 9.0 в обществе?

–Э... ну, вообще-то не так, чтобы... – профессор с сожалением посмотрел на оставленную им аудиторию. – хотя... ладно.

Лена вызвала такси, и они вместе с Васильевым приехали к городской стене, остановив машину примерно недалеко от нее.

–Дальше пешком и тихонько. – предугадала Лена вопрос профессора. – а то я их знаю, заметят нас – притворятся, что работают.

Пограничники бдительно несли службу. Прямо на городской стене они поставили маленький складной столик, на нем лежал закрытый ноутбук, полностью погребенный под игральными картами. Пограничники стояли вокруг столика и играли в покер.

Один из пограничников выделялся среди прочих каменным выражением лица. Профессор присмотрелся и ахнул: это был его подопечный боец. Он держал в руках веер карт, а на его голове красовалась  несколько легкомысленная кепка-бейсболка.

–Вот такие дела, ребята... – через некоторое время бросил карты на стол майор Карбонов. – похоже, я бойцу ящик пива проиграл...

*****

После Катастрофы власти не сильно баловали своих жителей праздниками. У среднестатистического гражданина в году было три-пять праздничных дней: Новый год, день города и день Законной Власти. В некоторых городах также принято было отмечать день изобретения атмосферного генератора, плюс профессиональные праздники.

У ловцов жемчуга было ровно на два праздника больше. Во-первых, они присутствовали на ежегодном правительственном банкете, где имели счастье лицезреть главу государства со своей свитой. Этот праздник ловцам был не по душе, и каждый год они старались от банкета отвертеться.

Во-вторых, день возрастания. Тысячи подростков пятнадцати лет в этот день станут взрослыми; некоторые – отправятся в лагеря. Этим же вечером в общем зале, где находится дверь во внешний мир, соберутся "выпускники" лагерей, те, что угодили туда несколько лет назад, и старичок в дорогом костюме, называющий себя "правитель", предложит им стать ловцами жемчуга.

В этот вечер ловцы во внешнем мире дежурить не будут. Все до одного они соберутся в спортзале, сдвинут в угол спортинвентарь, поставят несколько столов и выпьют – раз в год за пределами внешнего мира – за то, чтобы выпускники приняли верное решение, потому что иначе они уйдут во внешний мир навсегда.

Инструктор встал и поднял рюмку с "волшебным эликсиром":

–Ловцы!

Сорок пар глаз обратились на него.

–Мы – избранные.

Инструктору было хорошо за пятьдесят, он был невысок ростом, полный и заметно кривоногий. Этими словами он начинал свою речь каждый год.

–Ради чего мы раз за разом входим в эту дверь, рискуя жизнью и дрожа в темноте? Ради денег? Нет. Ловец получает не так уж много. Ради славы? Нет, не ради славы. Наше существование, конечно, не военная тайна, но знают о нас немногие. Ради привилегий? Ха, любой из вас может выйти на улицу и убить первого встречного – и я знаю, что дело замнут, потому что ловец стоит дороже, чем сотня рядовых граждан. Но кому это надо?

Я вам скажу, ради чего я на протяжении десяти лет лазил в эту чертову дыру... Ха, у вас автомобили, бойцы чуть ли не носят вас на руках... помяните мое слово, однажды наши толстолобики придумают бойцов поумнее нынешних, и вы вообще на хрен станете не нужны. А я лазил во внешний мир один, с рюкзаком за плечами и с древним дробовиком в руках – потому что современная электроника там не стреляла. И, черт возьми, таскал и жемчуг, и кристаллы! А потом я шел по улице и видел чистое небо, и я знал, что оно чистое благодаря мне, потому что я приволок этот голубой шарик. Свет в Городе горит и машины ездят благодаря мне! Ха, и это ощущение, скажу я вам, того стоит.

Ловцы молчали, и человеку несведущему могло показаться, что они вот-вот начнут аплодировать. Но, конечно, ловцы оставались ловцами, и в тишине прозвучал чей-то голос:

–Мощно загнул, Сергей Юрьич! Прям аж до костей пробрало. Че, все уже? Пьем?

После выпивки остается лишь сидеть и ждать. Кто-то смотрит телевизор, кто-то за столом набивает рот халявной едой, кто-то, как Лена, утыкается в уголке в принесенную с собою книгу. Ну или журнал, у кого запросы попроще. Изредка завязывается разговор. Такой вот скучный корпоративник.

Лена сидела в кресле и листала книгу, не обращая внимания на остальных. Антиген сидел рядом и размышлял вслух:

–Вот помню, я когда узнал про внешний мир... что есть и другие миры, кроме этого... я так обрадовался! А фиг ли, я ж только по фантастическим фильмам и судил. Размечтался: колонизация иных планет, добрые зелененькие инопланетяне... сокровища, ага, как же без этого...

Лена хмыкнула, не отрываясь от книги. Антиген кивнул:

–Ага, смешно. А оказалось – уй, блин... помойка, правильно инструктор говорит. И миры эти... тоже помойка. А мы там роемся, как крысы. Тьфу... на эту "страну эльфов" ученые все засматриваются. А фиг ли? Жить там? Нет уж, спасибо. У меня до сих пор Вовочка перед глазами стоит. В розовом, блин...

У Лены шел первый год карьеры ловца, когда произошел этот случай. Один из ловцов, двухметровый шкаф с ласковым прозвищем "Вовочка", отправился во внешний мир и не вернулся. Как утверждал его напарник, открылся проход в "страну эльфов", Вовочка подошел слишком близко – и его "затянуло". Как "затянуло" – напарник объяснить не смог. Поскольку все знали, что напарник Вовочки Антон некоторое время назад имел с ним серьезные разногласия, доходило до драки, на него начали недобро коситься и даже немного подозревать.

Но Антон не лгал. Спустя неделю два других ловца присутствовали при открытии прохода в "страну эльфов", и из прохода выбежал Вовочка, что-то нечленораздельно крича. Они застрелили его, приняв за какого-то диковинного монстра – потому что он весь, с головы до ног, оброс пушистым розовым грибком. Был объявлен карантин, несколько дней лаборатория была запечатана. К счастью, грибок не смог акклиматизироваться и в земных условиях быстро погиб.

Лена заложила книгу пальцем и подняла взгляд:

–Да уж. Я помню, как после возрастания... ну, ты понял, да? привезли нас в лагерь, дали огнеметы – пшикалку такую, игрушку, можно сказать... краткий инструктаж – а потом сказали: идите, ищите золото, компакт-диски. Я ж тогда как дрожала... вот, думаю, только за пределы города выйдешь – и начнется стрельба, только успевай перезаряжать. А оказалось?

–Что оказалось? – заметно заинтересовался Антиген. Они никогда прежде не говорили о своей жизни в лагерях.

–Да так... ну, с крысами поцапаешься, только и всего. Большую часть времени отнимает ходьба. Идешь, идешь... и ничего не происходит, только этот туман да грязь хлюпает. Потом квартиры эти грабить... все пылью покрыто, серое. Так с ума сойти недолго.

–С крысами? Это с теми, что из "Гадюшника"?

–Да... – не совсем уверенно протянула Лена. – только у нас они помельче были – ну, если на задние лапы станут, с ребенка лет десяти... и, наверное, послабее – у нас был случай, от целой стаи чуть ли не голыми руками отбились. Но в остальном похожи. Характером особенно. Наверное, просто измельчали за много лет.

Антиген ухмыльнулся так, как только он это умел. Один из самых опытных ловцов, внешность Геннадий имел далеко не геройскую: у него была круглая голова, румяные щеки и маленькие оттопыренные уши. Когда он улыбался, его пухлые губы разъезжались от уха до уха, и Антиген становился похож на мальчика с плаката: отличника, пионера и старательного сборщика металлолома.

–Хочешь, удивлю? Я в лагере провел шесть лет, не как ты – я с пятнадцати и до двадцати одного, как полагается. За эти шесть лет мне стрелять один раз пришлось.

–Это как так? А, знаю: ты, наверное, по лагерю работал? Ну, у нас вот один мастерской заведовал.

–Нет, ходил как все. Я в Приморском Лагере был. У нас там феи обитали.

–Что, правда феи? – удивилась Лена.

–Ага, самые настоящие. Вот такие: – Антиген раздвинул большой и указательный пальцы сантиметров на десять. – знаешь, так на человечков маленьких похожи... у самок, так даже сиськи были. Только башка у них – как у насекомых. Усики, глазищщи вот такие и зубы острые. И крылышки за спиной. Водилась их там – тьма. Если хочешь выйти на воздух, надеваешь комбинезон из двух слоев специальной синтетики, на голову – шлем наподобие мусорной корзины из проволоки, а иначе загрызут, моргнуть не успеешь. Так вот и ходили: идешь в своем скафандре, а они вокруг летают, пищат, комбез кусают... Конечно, неудобно, но и положительная сторона была: они где водятся, все живое подчистую пожирают. Никого кроме них. Но оружие нам все-таки давали: пистолетики такие смешные, маленькие. У нас один парнишка захандрил и застрелиться решил, так и то не вышло: пуля череп не пробила. Зачем их нам давали – фиг знает. Посмеяться, разве что.

–Но один-то раз, говоришь, пришлось стрелять?

–Да... – неохотно сказал Антиген. – ну, это так... тебе не интересно будет. В человека стрелял.

Как-то так вышло, что все сорок находившихся в зале ловцов одновременно замолчали. Обычно в такой ситуации ловцы жемчуга говорят "пограничник родился" (а пограничники говорят "ловец родился"), но в этот раз остряки не успели открыть рот. В тишине открылась дверь, в зал вошли еще двое: последние в этот день ловцы, Славик и Димон, только что вернувшиеся из внешнего мира. Едва успев переодеться, они все еще дрожали от внешнего холода.

–Рановато вы. – поприветствовал ловцов инструктор. – вам же еще час дежурить было?

Ловцам тут же поднесли по стакану горячего сладкого чая. Славик торопливо сделал несколько глотков, спеша и обжигаясь, отдышался и подошел к инструктору. Понизив голос, он быстро заговорил:

–Это, Сергей Юрьевич... такое дело, неприятность вышла.

–Так. – инструктор стал серьезен.

–Только что, вот минут пятнадцать назад, открылся проход... там жемчуг. Я кинулся, успел схватить одну. Мы с Димоном в одну машину, бойцы в другую. Ну, как... э... по инструкции, к двери рванули. Я, как положено, жемчуг держу, пальцы не разжимаю. Доехали до двери, а дежурный там затормозил чего-то, мы колотим, а он не открывает... потом открыл, я выхожу, руку разжимаю, а жемчужина – вот...

Славик горестно вздохнул и показал пальцы, испачканные блестящей голубоватой пылью.

–Не довезли. У меня рука от нее онемела, я и не почувствовал, что ее уже нет...

–Ну, бывает. – пожал плечами инструктор, нимало не намереваясь утешать подавленного Славика. – все?

–Не... не все.

Славик был почти на голову выше инструктора, но сейчас виновато сгорбился.

–Понимаете... мы торопились очень, когда вышли, машину прямо перед дверью оставили. Бойцы-то наши там в стороне остановились, а мы вот... под самой дверью.

–Так. – инструктор разозлился. – какого черта вы тут делаете? Живо чтоб вернулись и машину отогнали! Что, совсем мозгов нет? Сейчас эти... выпускники пойдут, нельзя же, чтоб они видели! И тихо чтоб, начальство узнает – опухнете рапорта писать!

–Шеф, нельзя им. – вмешался Антиген. – только что вернулись, нельзя снова, подохнут они. Давайте я сам схожу, там дела-то на пять минут.

–Еще одного ловца возьми. – и, обращаясь к Славику: – бойцов что там у нас?

–Это... Сергей Юрьевич... мы только своих бойцов сдали, там пришел какой-то... офицер, из пограничников... и всех забрал. Всех. Заведующему документ оставил... я...

–А, черт! – ругнулся инструктор. – какого хрена они без согласования... черт, без бойцов нельзя.

–Шеф, так есть ведь один. Вон... – Антиген указал на скромно стоящего в уголке Павлика. Свободной камеры для него так и не нашлось, поэтому он всюду таскался за Леной. – он, конечно, немножко того... не говорит... но, в принципе, работает без сбоев. Сойдет ведь? Там на пять минут всего.

–Хорошо. С тобой пойдет...

Лена положила книгу на столик, использовав в качестве закладки "отчет о состоянии по профилактике ЧП и самоубийств среди сотрудников лаборатории исследования внешнего мира".

–Я пойду.

–Ты же в отпуске? – удивился инструктор. – откуда такое рвение?

–Боец-то мой.

–Хорошо, за работу. У нас час на все про все.

Переодевшись, Лена взяла оружие и вышла в общий зал. И замерла.

Обычно затоптанный грязными сапогами, бетонный пол общего зала, где находилась дверь во внешний мир, был вычищен до блеска и застелен толстым ковром. Прямо в центре зала, под только что повешенной хрустальной люстрой, был поставлен большой дубовый стол, покрытый белой скатертью.

На столе стояли шесть обеденных приборов. Служащий – конопатый и молодой, почти мальчишка, заканчивал раскладывать столовые ножи.

Лена почувствовала, как сердце стукнуло невпопад. Пять лет назад она вошла в этот зал, так же облагороженный – специально для них. Во главе стола сидел старик. Правитель, как он назвал себя.

Лена, тогда шестнадцатилетняя, остановилась в дверях, остальные члены ее ячейки – Настя, Ольга и Таня – тоже стояли, переминаясь с ноги на ногу. Старик в дорогом костюме улыбнулся:

–Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста. Я ждал вас.

Старик начал говорить. Он подробно, ничего не скрывая, рассказывал о модификационном вирусе, о возрастании, о том, зачем нужны были лагеря. О причинах скоротечной и ужасной эпидемии, которую Лена с ячейкой могли наблюдать из окна. О своей роли в этом. О том, как по его приказу умерщвлялись подростки, не прошедшие возрастание. О том, как по его приказу был уничтожен с воздуха восточный лагерь. О том, что ячейка "Покойники" не нашла с ним общего языка и в полном составе ушла – туда.

Девушки, кроме Лены, спорили со стариком. Плакали, узнав о судьбе знакомых, проклинали старика за эпидемию. Только Лена молчала: в признаниях старика чувствовалась ей некая наигранность – так в дурацком боевичке Главный Злодей говорит: "а сейчас я подробно расскажу тебе мой коварный план...".

–Я не знаю, что происходит с теми, кто не принял моего предложения и ушел туда. Может быть, они погибают, может быть, находят себе пристанище. Меня это не очень заботит. Сейчас решайте вы: будете ли строить этот мир вместе со мной или же навсегда покинете его.

Лена была хорошим командиром. Она не рисковала напрасно жизнями своих солдат, как "покойники", но и не осторожничала сверх меры, как "пираты". Они всегда были при деньгах, но при этом не в шрамах. Лена умело гасила ссоры, неизбежно возникающие в ячейке, добилась слаженной, коллективной работы – но увы, ее ячейка командой так и не стала. Не было дружбы, чувства единства, что ли... и в тот день каждый решал сам за себя.