355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Дышев » Стоять насмерть! » Текст книги (страница 2)
Стоять насмерть!
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 22:19

Текст книги "Стоять насмерть!"


Автор книги: Андрей Дышев


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 3

Больше всего на свете я не люблю мух и ранние телефонные звонки. Крылатые насекомые выводят меня из себя по причине своей наглости и неуязвимости, а ранние звонки обычно прерывают мой сон в самый сладкий момент.

Пять часов утра! Я даже застонал от обиды, зарылся головой под подушку, но телефонный звонок достал меня и там. Можете хоть удавиться на телефонном проводе, но трубку не возьму, подумал я, продолжая лежать с закрытыми глазами. Прошла минута, мои нервы уже гудели, как ЛЭП, а телефон все надрывался, и казалось, что звон, как тонкое сверло, буравит мне череп.

Второй минуты я не вынес и, опрокидывая на ходу стулья, кинулся к телефону, схватил трубку и, едва ли не заглатывая микрофон, прохрипел:

– Ну вот я, вот я! Слушаю очень и очень внимательно!

Треск, шорох, дыхание.

– Пожалуйста, еще раз! – сквозь зубы процедил я. – Если вы нечаянно проглотили свой язык, тогда можете что-нибудь промычать или прохрюкать, я постараюсь понять.

Эта Анна, подумал я, ужасно неприятная девушка. Дура, змея, хитрая и мстительная бестия.

Я мысленно обозвал ее непечатными словами.

– Все? Поговорили? Вы счастливы теперь? Блеск остроумия, нечего сказать…

Мне показалось, что в трубке раздался звук, напоминающий скрип двери, и тотчас побежали короткие гудки.

Я швырнул трубку на аппарат, но вместо того, чтобы упасть на диван и попытаться уснуть, стал быстро натягивать на себя джинсы. Дура-змея-хитрая бестия больше полугода, пока я в поисках Валери шатался по сельве, работала в паре с Альфредом Шраером, одним из туристов нашей группы, оказавшимся впоследствии шавкой, состоявшей на службе у наркомафии. Если верить Анне, никто из охранки Августино даже не заподозрил, что она всего лишь мастерски шпионит, чтобы в нужный момент спасти меня. Если даже латиноамериканские гринперос [1]1
  Так в Южной Америке называют золотоискателей, которые самовольно захватывают земельные участки в приамазонских джунглях, намывают золотой песок, а также разбивают плантации, на которых выращивают коку.


[Закрыть]
, преуспевающие в наркобизнесе и контрабанде золота, не раскусили ее, то можно представить, сколько лицемерия, фальши, игры и коварства заложено в душе этой миловидной девы, живущей на крыше моей дачи.

Майку я уже натянул на ходу и в домашних тапочках выскочил из квартиры. В такой ранний час на улицах не бывает ни машин, ни отдыхающих, и я, сняв тапочки, побежал босиком по прохладному асфальту. По Приморской до поворота, затем вниз, мимо санатория Министерства внутренних дел, пансионата железнодорожников и, не добегая до реликтового леса, налево, в сторону моря, к Портовой башне Генуэзской крепости.

Калитка оказалась запертой на шпингалет, я громко клацнул им, как автоматным затвором, но был уверен, что никого не разбужу этим звуком: мужчина с сыном вчера съехали.

Я поднялся по деревянной лестнице на крышу лишь для очистки совести. Естественно, Анны там не было. На раскладушке лежало скомканное одеяло и примятая подушка с золотой нитью ее волоса, скрученной спиралью. На стопке кирпичей маленькое зеркальце, расческа, пухлая косметичка, пачка сигарет и банка с торчащими из нее увядшими цветами. Под раскладушкой зеленая сумка, резиновые тапочки. Я поднял голову и сквозь пленку увидел развешанные для просушки купальник и, пардон, некоторые детали женского туалета.

Я вздохнул, мне стало стыдно за этот невольный обыск, и, опасаясь, что Анна вот-вот нагрянет, я быстро спустился во дворик и сел за стол.

Ближайший телефон-автомат – на территории санатория. Следующий – на набережной, у пивбара, но он уже год как не работает. Анна, даже если будет возвращаться очень медленно, уже должна причаливать к калитке. Я еще не знал, что скажу ей, но разговор у нас, по всей видимости, будет не очень приятным. Ей нужна моя помощь. Что именно она хочет?

Я прикидывал варианты, но мой мозг не мог придумать ничего более или менее правдоподобного. Это связано с сельвой? А кто из нас первым заговорил о ней? Кажется, это сделала Анна, она спросила: «Тебе не хочется вспоминать о том, что было в сельве?»

Значит, она намерена просить не о каком-то пустячном одолжении, вроде: «Поухаживай за моей подругой» или «Когда ко мне снова подкатит тот тип на «Вольво», сделай вид, что ты мой муж». Она хочет, чтобы я снова ухватился за нити, концы которых до сих пор не обрублены, и потянул на себя жуткий клубок, в котором сплетены наркотики, бесчисленные убийства, моя дочь и мои чувства к Валери. А этого, как ни стыдно признаться, я боялся больше всего. Но не животное чувство страха за свою жизнь владело мною, а желание как можно дольше сохранить это зыбкое ощущение покоя и равновесия.

Я невольно глянул на часы. Даже если бы Анна продвигалась от телефона-автомата ползком, то уже давно была бы здесь. Возможно, она решила искупаться перед завтраком.

Было бы глупо ждать и тем более отыскивать Анну на пляже. Злость, которая вытолкнула меня из квартиры, улеглась. Собственно, я выяснил, что звонит по утрам действительно Анна, и делает она это, по-видимому, из хулиганских побуждений, чтобы досадить мне и таким глупым способом отомстить за нежелание помочь ей.

Я вернулся домой. Открывая дверь, услышал, как трезвонит в комнате телефон. Богатый сегодня день на звонки, подумал я, и если это опять Анна, то придется высказать ей все, что я о ней думаю. Я поднял трубку, но не стал первым что-либо говорить и лишь молча слушал тишину. Анна – а я был уверен, что это она, – тоже молчала. Я слышал тихое дыхание, шорох, словно трубку перекладывали из руки в руку.

И вдруг, совершенно неожиданно – осторожный мужской голос:

– Алло?..

Я настолько опешил, что не знал, что сказать.

– Вы меня слышите?

Голос показался мне незнакомым. Я кашлянул и наконец ответил:

– Да-да, слушаю.

– Простите, а с кем я говорю? – спросил голос.

Ненавижу подобные вопросы, когда мне звонят и тут же выясняют, кто поднял трубку.

– С автоответчиком, – ответил я. – А хозяин квартиры спит. А с кем имею честь…

– Я ваш доброжелатель, – ответил голос. – Простите, что потревожил вас в такое время, мне трудно было найти подходящий аппарат, так что приходится звонить с этого… Словом, Вацура, я хотел бы вас кое о чем предупредить.

Я молчал. Таким тоном – спокойным, обыденным – не шутят.

– Вы меня слышите?

– Да.

– Вас хотят по-крупному подставить. Будьте осторожны в эти дни. Обеспечьте себе железное алиби.

– Я не понял! – Морщась, я зачем-то шарил рукой по столу в поисках ручки и бумаги. – Кто меня хочет подставить? О каком алиби вы говорите?

– Я вам сказал то, что знаю.

– Кто вы?

– Все, разговор закончен. Здесь посторонние.

Я мельком глянул на дверь, ведущую в коридор, словно она была единственным препятствием.

– Прошу вас, не кладите трубку! – крикнул я. –

Всего секунду! Я должен сказать что-то очень важное и для вас…

Не уверен, что эта фраза, претендующая на скрытую тайну, заставила бы незнакомца простоять у телефона еще несколько минут, но я, кинув трубку на стол, пулей выскочил из квартиры, слетел по лестнице вниз и помчался по Приморской к санаторию, где при входе в бювет находился единственный в округе работающий телефон.

«Я тебя достану, – бормотал я, разрывая грудью встречный морской ветерок. – Я из тебя всю душу вытрясу, ты мне все расскажешь».

У меня был небольшой шанс отыскать незнакомца. В том, что это человек приезжий, я почти не сомневался. Мои знакомые, имеющие домашний телефон, вряд ли говорили бы в столь таинственной форме. А приезжему неоткуда позвонить, кроме как из санаторного автомата.

Бегаю я неплохо, но минуты полторы все же прошло, пока я добежал до центрального входа в санаторий. Там перешел на шаг, глядя во все стороны, но санаторная аллея, разделенная строем пальм и обрамленная пышными клумбами с белыми розами, в этот час была безлюдной – у отдыхающих время пробуждения.

Как ни странно, но у телефона стоял человек. Это была молодая женщина в ядовито-желтом сарафане на тонких бретельках. Трубку она держала так, словно пыталась согреть микрофон своим дыханием, и произносила преимущественно только вопросы:

– Да шо ты говоришь? Да ты шо? Батюшки! Да ты шо?

Не снижая темпа, я подошел к ней и прервал ее разговор, ударив рукой по рычагу. Женщина, все еще не отпуская трубку, отшатнулась от меня, но телефонный провод не позволил ей уйти слишком далеко.

– Я прошу прощения, – сказал я, вытирая со лба пот. – Дело особой важности. Вы должны мне помочь. Только что отсюда звонил мужчина. Вы видели его? Где он? В какую сторону он пошел?

Я полагаю, что в санатории МВД к такой манере общения должны относиться как к норме. Испуг на лице женщины сменился выражением любопытства. Она сразу же забыла про трубку, которую я осторожно извлек из ее руки и повесил на рычаг, и, повернувшись, махнула рукой в сторону моря.

– По аллее. К кортам. Ну, где корпуса.

Я ей не вовремя понравился. Может быть, она приняла меня за отважного оперативного работника, и ее глупая мордашка засветилась улыбкой. Она уже не думала о незнакомце.

– Точнее! – потребовал я. – В какой корпус он пошел?

Она снова повернулась, пожала плечами.

– Да я откуда знаю? Я не смотрела долго.

– А как он был одет?

– В трусы. Ну, в трусах таких, красных, спортивных. Для бега. Он каждое утро бегает по той дороге вверх и обратно.

– Что, кроме трусов, на нем больше ничего не было?

– Ничего. Ну, кроссовки, конечно, были, а здесь, – она показала на грудь, – все голое. А вы его разыскиваете, да?

– Об этом пока никому ни слова. Ясно? – Я улыбнулся и подмигнул ей.

– А вы мне даже договорить не дали! – Женщина вспомнила о телефоне и сняла трубку с рычага. – И жетона у меня больше нет.

Я порылся в карманах джинсов, хотя знал, что телефонных жетонов у меня из-за ненадобности никогда не было. Я развел руками в стороны.

– Можете позвонить из моего дома.

– А вы здесь живете?

– В четырехэтажке. Где продуктовый магазин. – Я смотрел в ту сторону, куда, по словам женщины, ушел мужчина, звонивший мне. – А вы случайно не слышали, о чем он говорил?

– Кто?

– Ну этот, в красных трусах.

– Он? – Женщина выставила вперед одну ножку, чмокнула губами, заморгала, закатила глазки вверх. Она начинала кокетничать, а когда женщина старается понравиться, все ее мысли заняты только собой. – Вы знаете, я не разобрала. Он говорил тихо. И, знаете, мне он тоже показался подозрительным.

– И что в нем было подозрительного?

– Ну, он так бесцеремонно на меня смотрел! Таким, знаете, взглядом, будто раздевал. У меня аж мурашки по коже забегали. И еще он сказал – ну, не мне, конечно, а тому, кто в телефоне, – здесь, говорит, посторонние подслушивают.

Это точно он, подумал я.

– И вы заметили, что он каждое утро бегает по этой дороге?

– Каждое, – кивнула женщина. – Я встаю рано и, знаете, на балконе загораю. Так, по-современному, без купальника. Но нет, он меня ни разу не заметил. Глаза в асфальт и как конь – на гору. А потом с горы. Я за ним давно наблюдаю, как приехала сюда.

– А в каком он корпусе живет?

– Не знаю.

– Может быть, знаете, за каким столом сидит в столовой?

– В нашей смене его нет. А может, он вообще не из санатория.

Дамочка надеялась на развитие отношений. Я сам предложил ей воспользоваться моим телефоном, и ретироваться было уже поздно. Я вынул из кармана ключи и протянул ей.

– Дом третий, первый подъезд, квартира четвертая. Звоните сколько вам надо. А я должен осмотреть парк.

Румянец залил ее щеки. Что она подумала обо мне, не берусь судить, но ее доверчивость к незнакомому мужчине была на уровне безрассудства.

Я спустился по дорожке мимо теннисного корта и открытой танцплощадки к корпусам, раздумывая над тем, что сказал мне по телефону незнакомец. У меня были все основания относиться к его предупреждению достаточно серьезно, тем более что он назвал меня по фамилии. Моя недавняя жизнь была настолько тесно связана с криминальными элементами, как говорят юристы, что было бы верхом легкомыслия относиться к анонимному звонку как к розыгрышу или ошибке.

Внезапно я остановился, будто налетел на дерево. Стоп, дружище! Так если это звонила не Анна, то где же она могла быть в пять часов утра?

Я добрел до пляжа, поднялся на первый ярус солярия, осмотрел топчаны, уже частично занятые отдыхающими, и пошел обратно. Не нравится мне все это, думал я. Анна со своими намеками, какой-то ухажер на «Вольво», анонимный звонок и предупреждение об опасности.

По мосту я перешел к Портовой башне и свернул на улочку, где находилась моя дача. Ничего не попишешь, думал я, придется объясниться с Анной. Пусть выкладывает, что ей от меня надо.

Второй раз за сегодняшнее утро я отворил калитку дачи и вошел во двор.

– Ку-ку! – громко произнес я любимое приветствие Анны и стукнул кулаком по лестнице. На голову посыпались какая-то труха и прошлогодние листья.

Домик по-прежнему был закрыт на замок, и на крыше никого. Анна, похоже, так и не появлялась здесь. «Вот так фокус», – пробормотал я, заглядывая на всякий случай в палисадник. Голодные куры смотрели на меня из-за проволочной решетки.

Несколько минут я вышагивал по дворику, как арестант на прогулке. Ни одной умной мысли не приходило мне в голову, несмотря на то, что я обеими руками заталкивал в рот спелую черешню, содержащую, насколько мне известно, глюкозу и прочие вещества, активизирующие работу мозга.

Надо разыскивать этого козла в красных трусах, думал я, плюясь косточками во все стороны. Возможно, он и есть водитель «Вольво». Предположим, что Анна, потеряв надежду втянуть меня в свои проблемы, попросила своего ухажера припугнуть меня по телефону, что он, после утренней пробежки, и сделал… М-да, бред сивой кобылы.

Я поморщился, так как только что придуманная версия показалась ужасно примитивной, и стрельнул косточкой в петуха, который уж слишком высокомерно смотрел на меня.

Интересно, а где она ночует? – продолжал я умственные упражнения. С ним, в одном из номеров санатория? Зачем тогда надо было затевать весь этот спектакль с крышей и раскладушкой?

Я вспомнил ее золотистый волос на примятой подушке. Один раз как минимум она все же спала на крыше. Собственно, в этом не было ничего удивительного. Удивительным было то, что Анна, раз она живет с ухажером в санатории, не взяла с собой косметичку: такие вещи девушки ее типа держат всегда при себе.

Скоро я понял, что лучше не забивать себе голову наспех сделанными выводами, открыл дверь домика, нашел на кухне огрызок карандаша и на листке от календаря написал Анне записку: «Как вернешься – немедленно разыщи меня. Кирилл». Затем я тут же разорвал записку на клочки и кинул в мусорное ведро.

Крым не знал человека глупее меня! Ну если Анна нарочно скрылась из поля моего зрения, если она не желает встречаться со мной, то какого черта она станет срочно разыскивать меня?

Я подогрел воды и приготовил кофе. Чем сильнее разгорался день, тем все большее волнение охватывало меня. Я уже глубоко порочный человек, думал я, помешивая столовой ложкой в железной кружке – другой посуды на даче не водилось. Я не способен воспринимать ситуацию так, как это сделал бы нормальный человек. Если в курортном поселке у моря пропадает девушка, то в первую очередь предполагают (не дай бог, конечно!), что она утонула, получила травму на прибрежных камнях или же перегрелась на солнце и попала в больницу. А о чем подумал я?

Глава 4

Ирину разыскать было непросто, потому что я видел ее всего пару раз, причем одетой. На «диком» пляже народ же загорал и купался преимущественно в костюмах Адама и Евы. Если бы я знал, где она сняла комнату, то подождал бы до вечера, но «дикий» пляж оставался единственным местом, где я мог наверняка разыскать ее.

Я привлекал внимание обитателей пляжа громким хрустом, который издавала галька. Мне было неловко, потому что приходилось пялиться на обнаженные натуры, в то время как истинный джентльмен непременно бы отвернулся. Впрочем, некоторым экзальтированным от свободы дамам, рядом с которыми не было мужчин, нравилось мое любопытство, и они медленными и ленивыми движениями, будто пытаясь прикрыть наготу, демонстрировали свое тело. Я старался смотреть только на лица, хотя, скажу откровенно, делать это было весьма нелегко.

Мне пришлось дважды обойти пляж, переступая через полотенца и панамы, пока я понял, что Ирины здесь нет. Конечно, можно было бы осмотреть берег повнимательнее, но здесь это выглядело бы как грубое покушение на общечеловеческую нравственность, и я не стал усердствовать, тем более что шел уже одиннадцатый час и солнце при полном штиле жарило особенно сильно.

Не комплексуя по поводу того, что на мне, в отличие от других обитателей «дикого» пляжа, были плавки, я быстро скинул джинсы и майку и бросился в воду. Для купания этот пляж, откровенно говоря, был малопригоден. Глубины у берега нет, повсюду, как кочки на болоте, раскиданы булыжники, о которые, если не соблюдать осторожность, можно повредить голову. Поэтому первые двадцать-тридцать метров я не плыл, а полз между камней, на ощупь отыскивая фарватер.

На глубине я несколько раз нырнул, доставая до дна и хватая первые попавшиеся под руку камни и ракушки, потом полежал на поверхности воды, глядя, как надо мной, на мгновение заслоняя крыльями солнце, планирует в небесной лазури чайка. Поочередно взмахивая руками, я поплыл вдоль берега. Чайка, видимо, принимая меня за крупную рыбу, не отрывалась, парила надо мной, рассматривая меня то одним, то другим глазом, потом вдруг сделала «горку», перевернулась вниз головой и спикировала на меня. Я уже был готов получить удар в голову клювом, как птица опомнилась, сообразив, что вряд ли сможет вытащить меня из воды, пронеслась, как мне показалось, в нескольких сантиметрах от моего лица, мощно взмахнула крыльями и снова воспарила вверх.

– Эй-ей! Осторожнее! – крикнул кто-то над самым моим ухом.

От неожиданности я глотнул воды, перевернулся и только тогда увидел, что едва не протаранил головой надувной матрац, на котором лежала типично одетая для этих мест девушка в темных очках, с прической каре и золотым крестиком на цепочке. Я тотчас узнал ее. Ирина!

– Это вы? – на выдохе спросила она, не зная, какую часть тела прикрыть, и съехала с матраца в воду. – Приветик! Я не ожидала вас здесь увидеть… Б-р-р-р, какая холодная. Цепляйтесь за матрац, а то утонете.

– А я вас как раз ищу, – ответил я.

– Что вы говорите! – наигранно воскликнула она, сдувая капельки воды с верхней губы. – И для чего же вы меня ищете?

Мы, опираясь локтями о матрац, как о стол, демонстрировали друг другу милейшие улыбки. Однако в то же время мне приходилось отчаянно работать в воде ногами, удерживая вертикальное положение, но они все равно всплывали, и в конце концов их затащило прямо между ног Ирины. Получилось ужасно – словно я проделал этот пошлый трюк нарочно. Кажется, я покраснел так сильно, что вода вокруг меня должна была тотчас вскипеть. Удивляюсь, почему Ирина не заехала мне по физиономии. Она молча оттолкнула меня вместе с матрацем и, не поднимая плечи над водой, медленно поплыла вдоль берега. Я, стараясь держаться от девушки на безопасном расстоянии, поплыл за ней, одной рукой загребая, а другой буксируя за собой матрац.

– Ну что вы там? – крикнула, не оборачиваясь, Ирина. – Воды наглотались? Что вы хотели?

Я прибавил немного оборотов и сравнялся с нею.

– Я хотел поговорить с вами об Анне.

– Со мной? – искренне удивилась Ирина. – Кажется, вы знаете ее намного больше, чем я.

– Да, я знаю ее больше, чем вы. Но дело в том, что Анна пропала.

Ирина даже не остановилась и не повернула голову в мою сторону. Я ожидал от нее другой реакции.

– Вот как, – сказала она и, помолчав, добавила: – А с чего вы взяли, что она пропала?

– Она не ночевала… – Я хотел сказать «на крыше», но подвернулось более удачное слово. – Она не ночевала на даче.

– Ну, это еще ни о чем не говорит.

– Вы правы, конечно. – Ирина начинала меня нервировать. – Но я, предоставивший ей жилье, в какой-то мере несу за нее ответственность. Мало ли что с ней могло случиться? Может быть, она утонула.

– Она не утонула, – ответила Ирина уверенно и повернулась ко мне: – Отдайте матрац! Что вы вцепились в него, словно сами тонете?

– Вы знаете, где она?

– Я? – зачем-то переспросила Ирина, будто этот вопрос мог быть адресован еще кому-то. – Я, может быть, и знаю.

– Вы говорите загадками. Это что, такая манера общения, или вы не хотите отвечать мне?

– Я не совсем уверена в том, что знаю точно, а вы хватаете за горло, как прокурор.

Ей было нужно время, чтобы подготовить ответ, и Ирина, сделав глубокий вздох, с головой ушла под воду. Без всякого сомнения, она что-то знает, думал я, глядя на пузырьки, выпрыгивающие из глубины на поверхность. У женщин, конечно, бывают свои тайны, но разве Ирина и Анна настолько близки, чтобы так свято хранить секреты друг друга?

Она вынырнула, откинула назад волосы, провела ладонью по лицу, снимая воду.

– Я думаю, что она на пару дней уехала в Джанкой. Там у нее родственники. Тетка, что ли? Она что-то говорила про Джанкой. Это, по-моему, недалеко.

Я сразу понял, что она лжет.

– Уехала в Джанкой на темно-синей «Вольво», – добавил я.

– «Вольво»? – Ирина часто заморгала и уставилась на мой локоть. – Не знаю ни про какую «Вольво».

Вдруг меня осенило, и я едва не рассмеялся.

– Послушайте, милая! Я не знаю, что рассказывала вам Анна про наши с ней отношения, но, уверяю, мне наплевать на ее любовников, и ваша преданность совершенно бессмысленна, как нелепа и смешна ваша беспомощная ложь.

Ирина легко подняла на меня свои очаровательные глаза, краешек ее губ дрогнул. Она покачала головой и сделала легкий выдох, словно выдувала сигаретный дым мне в лицо.

– Думайте что хотите.

Я промахнулся. Версия с любовником, похоже, была совсем далека от истины. Ирине надоело мерзнуть в воде, и она, сверкнув глянцевитой кожей, выскользнула из воды и легла грудью на матрац, представ перед моими глазами во всей, так сказать, красе. Может быть, она хотела таким образом поставить точку в нашем разговоре? Если бы мне было лет пятнадцать, то так бы оно и вышло: воспитанный бабкой жутким пуританином, я вряд ли бы вынес такой ошеломляющий поступок девушки и моментально наглотался бы морской воды. Сейчас же я спокойно разглядывал ее порозовевшую, покрытую мурашками озноба кожу и думал о том, что с годами я стал чрезмерно придирчивым и мне очень непросто будет найти себе жену. Бог слепил Ирину неплохо, хотя и не без изъянов. Лодыжки, например, немного толстоваты, плечики воробьиные, узкие и слабые, а это не в моем вкусе.

– А вы наглец, – неожиданно сказала она и плеснула мне в лицо водой.

– Должен сказать, – ответил я, отворачиваясь и протирая глаза, – что вы сами запрыгнули в поле моего зрения. Но я успел заметить, что фигура у вас как у богини, – слицемерил я. – Десять лет живу в поселке, но такой ни у кого не видел.

Даже понимая, что это всего лишь беззастенчивая лесть, Ирина не смогла сдержать улыбки.

– Благодарю за сладкие слова, но вы, конечно, говорите неправду. Я лучше вас знаю, какие достоинства и недостатки у моей фигуры.

– Всякая неправда, как и правда, относительна. Я считаю, что ваша фигура совершенна, и мое мнение имеет право на жизнь. Вы говорите, что Анна уехала к тете в Джанкой, и, должно быть, в этой лжи тоже есть свой смысл.

– Вы опять за свое? Я вам сказала то, что знаю.

– И вы сами в это верите?

– Верю!

– В то, что Анна уехала к родственникам, собравшись как по тревоге и даже не взяв с собой косметичку?

Ирина молчала. Мимо промчалась моторка, и нас качнуло на волне. Я осторожно повернул голову. Она смотрела на меня.

– Откуда вы знаете?

– Что знаю? – не понял я.

– Что она не взяла с собой косметичку?

– Потому что видел ее на крыше.

– Анну?

– Да косметичку, черт возьми! Неужели я так путано объясняю?

– Вы мне надоели, – вдруг изменившимся голосом сказала Ирина и отвернулась от меня. – Оставьте меня в покое, – добавила она. – Я вам все сказала, и нам больше не о чем разговаривать.

– Очень жаль, – ответил я и, опустив лицо в воду, поплыл к берегу. Вдох из-под правой руки, выдох в воду, вдох из-под левой, выдох… На вдохе, поворачивая голову, я видел Ирину. Она, все так же лежа на матраце, следила за мной.

Я выбрался на берег не в том месте, где вошел в воду. Нас отнесло течением в сторону, и я не сразу нашел одежду. Джинсы и майку, сложенные на камне на манер подстилки, облюбовала рыжая такса. Ее хозяева – парень с девушкой – отдыхали в стороне, в тени скалы, и коротколапая собачонка, предоставленная самой себе, облаяла меня до хрипоты, пока я стряхивал с майки шерсть и одевался.

Ирина – я хорошо видел ее из-за камня – медленно плыла вдоль берега, наблюдая за мной. Заправляя майку на ходу, я вышел на тропу, но повернул не в сторону поселка, а влево, к Новому Свету. Ирина не могла этого не заметить. Бодрым шагом я поднимался все выше и выше, пока меня не скрыли заросли можжевелового дерева.

Тут я остановился и сел на землю. Моя безумно оранжевая майка, из которой давно пора было сделать половую тряпку, сразу вспыхнет кричащим пятном, и меня будет видно из Турции, как только я поднимусь на шоссе. Пришлось ее стаскивать и подставлять голые спину и грудь колючим веткам и надоедливой мошкаре.

Пригнувшись, я побежал по склону к огромному белому камню, с которого наверняка весь пляж был виден как на ладони. Последние пять метров мне пришлось преодолевать на корточках, так как там не было ни одного деревца. За камнем я выпрямился во весь рост, осторожно заглянул за него, но видеть пляж мешала разлапистая коряга. Я попятился назад, отыскивая более удобное место, как вдруг почувствовал, что коснулся плечом чего-то мягкого.

Ойкнув, от меня отпрянул гражданин в голубой рубашке навыпуск, белой кепке и сандалиях поверх синих носков. В руках он держал бинокль.

– Простите, – сказал он, смущенно пряча бинокль в кожаный футляр. – А я здесь за дельфинчиками… Г-м-м-м… Удобное место, правда? А вы тут, простите, отдыхаете? В пансионате или так, дикарем?

Я заглянул за камень. Гражданин был прав: место очень удобное, не меньше дюжины бронзовых ягодиц как на ладони. Поверхность моря, отсвечивая на солнце, ослепительным светом резала глаза, но я все же разглядел, что Ирины на матраце уже нет.

– Дайте-ка мне бинокль, – попросил я гражданина, и он, приняв меня за единомышленника, с охотой выполнил просьбу. Я приник к окулярам, навел резкость и «поплыл» над камнями и телами.

– Вон там, немножечко левее, – близко над ухом заговорил гражданин. – Великолепный экземпляр. Гляньте, какие роскошные бедра! А бюст!.. И еще правее, на красной подстилочке. Нашли? Как вам это нравится?

Гражданин, наверстывая упущенное в молодости, в которой, как утверждали по телевизору, секса не было, слегка отвлекал меня, но тем не менее я быстро нашел Ирину. Она, уже одетая в купальник и майку, стояла на коленях и давила обеими руками обмякший матрац, выжимая из него остатки воздуха. Она торопилась и время от времени кидала взгляды в ту сторону, куда я ушел.

– Я жалею, что не взял с собой телескоп, – чмокнув губами, сказал гражданин. – У меня в Козельске есть свой телескоп. «Белый карлик» называется, очень удобный для домашних условий, а стократное увеличение, знаете ли, это что-то. А этот бинокль – так, игрушка, память о службе на флоте…

Ирина уже скрутила матрац в рулон, перевязала его бечевками и, сунув под мышку, стала подниматься по тропе. Она то пропадала, то появлялась опять, с каждой минутой все ближе и ближе.

Я отдал бинокль гражданину и бегом рванул на шоссе.

– Приходите завтра часикам к десяти! – крикнул он вдогонку. – Я покажу вам еще один наблюдательный пункт!

Обливаясь потом, я выбежал на шоссе и, вытирая майкой лицо и грудь, стал искать какой-нибудь выступ в скалах, откуда мог бы незаметно проследить за Ириной, но как только я сделал первый шаг, чтобы перебежать на другую сторону дороги, из-за поворота выскочил хорошо знакомый мне «Москвич» и пошел мне наперерез. Только его здесь не хватало!

Машина остановилась рядом как вкопанная.

– Что ты носишься как чумной? – крикнул Клим, высунувшись из окошка.

– Давай рули дальше! – махнул я рукой. – Не до тебя!

– А я видел твою кралю, – сказал он.

– Какую кралю, черт тебя возьми? – Я обернулся. Ирина вот-вот поднимется на шоссе.

– Ну эту, как ее? Анютку!

Я просунул руку в окошко и схватил Клима за плечо.

– Где?!

– Ишь ты, как всполошился! А ведь я предупреждал, что ее уведут.

– Да не трави душу, говори, где ты ее видел?

– Ну, не так чтобы лично Анюту видел, – поправил себя Клим, – А «Вольво», на которой ее хахаль катал. В Новом Свете на стоянке у бывшего мидовского санатория жарится. Только что мимо проезжал… Так-то, братишка.

Среди деревьев мелькнула салатная майка Ирины. Я хлопнул ладонью по горячему капоту.

– Все, проваливай! – И метнулся к скалам.

Клим, к счастью, не стал выяснять, с чем связано мое странное поведение, и тотчас переключился на Ирину. Он проехал вперед метров пятьдесят и, поравнявшись с ней, остановился. В это время я, согнувшись в три погибели, наблюдал за ним из-за придорожного камня и нещадно бил кулаком по песку:

– Вперед! Езжай! Не останавливайся… А-а-ах, ешкин кот!

Ирина прыгнула на переднее сиденье, «Москвич» лязгнул коробкой передач и быстро растаял за облаком выхлопа.

«Ну что за человек! – в сердцах бормотал я, поднимаясь из-за своего укрытия. – Ну откуда он взялся на мою голову!«

Я оглянулся в надежде, что меня подберет какая-нибудь попутка, но шоссе, как назло, было пустынным. Не тратя больше времени на бесполезные раздумья, я побежал следом за «Москвичом» и, поднявшись на перевал, увидел, как машина, стреляя выхлопами, медленно ползет вниз по серпантину. У меня был шанс догнать ее, пробежав со скоростью молодого жеребца наискосок, по бездорожью.

Проклиная в уме Клима, раскаленное солнце и весь этот сумасшедший день, который для меня начался в пять утра, я побежал по знойным, высушенным холмам, стараясь не упускать из виду «Москвич», но после нескольких падений стал смотреть уже только под ноги. Я промчался мимо гаражей пансионата, где, разбрызгивая слюну, надрывались в истерическом лае никогда не знавшие ласки сторожевые псы, затем по тенистым аллеям, где дрожала в воздухе прохладная водяная пыль от поливочных форсунок, и по мосту, перекинутому через бетонированный высохший канал, выскочил опять на шоссе.

Бежать дальше у меня уже не было сил, но, к счастью, необходимость в этом отпала. Когда я, высунув язык, вывалился на шоссе, «Москвич» стоял рядом с улочкой, ведущей к моей даче. Ирина вышла из машины, но Клим, похоже, настойчиво предлагал ей свидание, и она вынуждена была что-то отвечать ему, склонившись над окошком, поворачиваться, отходить на шаг-другой, затем снова возвращаться к машине и склоняться над окошком.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю