Текст книги "Когда расцветут гладиолусы"
Автор книги: Андрей Малицкий
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Все решает лабрадор
Ванька был любимым ребенком и единственным мужчиной в семье. Светловолосый, с худой, как спичка, шеей и постоянно сбитыми коленками. Он жил с мамой и бабушкой в большой трехкомнатной квартире на 16-м этаже и первым из всех жильцов встречал солнце. А еще преддверие метели, растянутые струны дождя и новорожденные облака. Облака всегда выглядели по-разному: то, как безе, то, как бесформенные комки ваты, то, как желейные конфеты. Иногда тучи напоминали зверей, и тогда у него собирался целый экзотический зоопарк. А бывало – прыгали римскими цифрами, соединяясь в огромный циферблат. Ванька тогда садился на подоконник и долго рассматривал их через бинокль или подзорную трубу.
У него была чудесная мама и бесстрастная бабушка. Маму звали Мартой, потому что родилась в начале марта, когда зацветают карликовые ирисы и начинают трещать скворцы. Она говорила, что их пение напоминает кастаньеты и Ванька частенько, особенно затянувшейся зимой, трещал ими под дверью, имитируя пение птиц. Мама появлялась сонная розовощекая замедленная и тут же отправлялась на кухню варить какао и жарить вкуснейшие ванильные сырники. Она работала в детской поликлинике кардиологом, знала все на свете о человеческих сердцах и обожала одеваться в пастель, на что бабушка частенько ей указывала и критиковала:
– Ты опять выглядишь, как моль. Тебя так никто не заметит.
Мама пожимала плечами, подкрашивала губы персиковой помадой и поправляла шарфик, который Ванька частенько одалживал для игр во фрегаты. Из них получались отличные паруса. Она продолжала ходить на работу в блузках, со странными названиями цветов: шалфей, теплый оливковый, лосось и лайм. Сверху – халат, плотный от крахмала, почти что упаковочный картон. А еще гладко зачесывала волосы, постоянно улыбалась и никогда не выходила из себя.
Бабушка, напротив, была совсем другой. Худой, морщинистой и очень строгой. Ее кожа напоминала винтажную бумагу, а волосы – пожарную машину. Она их постоянно подкрашивала хной и поднимала в высокую прическу. Пахла хлоркой, детским мылом и зубным порошком. Не мигая, смотрела своими прозрачными глазами, в которых практически полностью вымылись зрачки и пугала внука микробами и глистами. И он с грудничкового возраста уяснил, что такое билирубин, повышенная кислотность и дисбактериоз.
Дело в том, что бабушка считалась лучшим гастроэнтерологом в городе. И хотя уже вышла на пенсию – все равно продолжала работать на полставки и консультировать пациентов на дому. Ванька постоянно слышал, как она их отчитывала:
– Миленький, вы то, что вы едите. Опишите, что у вас лежит в холодильнике.
Человек, запинаясь, перечислял сосиски, соленые огурчики и рисовые хлопья, а бабушка слушала, хмурилась и надувалась как индюк. Бывало, по утрам, когда не было ранних приемов, она врывалась на кухню и проверяла качество завтраков. Безжалостно выбрасывала пухлые сырники прямо со сковородки:
– Зачем ребенку это жаренное тесто? Ну и что, что ему уже пять лет? Пусть есть обезжиренный творог, заправленный натуральным йогуртом.
И Ванька послушно давился кислятиной и шептал маме на ухо: «Ну ничего, скоро бабушка уедет в санаторий. Вот тогда мы заживем по-настоящему».
Они жили очень правильно, словно по учебнику гигиены и валеологии. Вставали по будильнику и приседали, не отрывая пятки от пола. Постоянно проветривали и делали влажную уборку. Ели витаминные смеси из сухофруктов и все мыли по многу раз. Картошку, морковь и хрен, сперва, замачивали в теплой воде, а потом терли щеткой. Апельсины и грейпфруты – ошпаривали кипятком. Яблоки и бананы – только с детским мылом. На обед – рыбные и грибные супчики. Гречневую и тыквенную каши. И никаких лимонадов, колы и пирожных с заварным кремом. Ничего из того, в чем есть сахар, нитрит натрия и кофеин. Ванька каждый раз переминался с ноги на ногу перед напитком «Байкал», облизывался, а потом, утверждал, как взрослый: «Ничего мам. Мне совсем и не хочется. А вдруг будет дисбактериоз? Что тогда делать? Придется глотать кишку».
– Вань не кишку, а делать гастроскопию.
Он пожимал плечами:
– Какая разница. Смысл то один.
По соседству с ними жили жила большая еврейская семья, в которой все читали Тору, играли на пианино и праздновали Песах. У них всегда было шумно, и постоянно выбегали дети с трубочками из мацы, начиненными абрикосами. Слева проживал мужчина среднего возраста. Его звали Андрей, и он ни с кем не дружил. Занимался спортом, ездил на блестящей машине и таскал раздутый кожаный портфель. Даже вахтерши его побаивались и называли только по имени отчеству. Изредка они пересекались в лифте. Ванька улыбался ему во весь рот, а мама тушевалась и отворачивались, делая вид, что читает рекламные объявления. И тогда Андрей присаживался на корточки и общался только с ним. Называл на грузинский манер «Вано», и вел мужские разговоры:
– Ну что, старик? В детский сад?
Мальчишка вздыхал и протягивал руку для приветствия:
– Ага. Мне осталось потерпеть всего два года.
– И что там? Кормят манной кашей и яйцом с кабачковой икрой?
Ванька подтягивал спадающие джинсы и серьезно отвечал:
– Ага. А ты откуда знаешь?
Марта подпрыгивала, словно перед прыжком в воду, поднимала воротник и делала замечание:
– Не «ты», а «вы». Ванечка, я же тебя учила, как обращаться к старшим.
Андрей ей подмигивал, типа к чему все эти церемонии и условности, и пожимал Ваньке руку. Он давно за ней наблюдал. Молодые люди пересекались то в аптеке, то в банке, то в магазине, который находился в подвале их дома. Магазин был бестолковым и неуютным. В нем продукты лежали «кучей», и рыбный отдел заканчивался прямо в стиральных порошках. Андрей изредка в него забегал, когда заканчивалась соль и сталкивался с Мартой. Она постоянно краснела и отводила глаза. Прятала за спину свой кефир, овальные булки «Малятко» и пакетик с ушными палочками. Бывало, они встречались у мусорных баков, у входа в игровой центр или на маленьком местном рынке. Марта покупала шпинат, а он – микс-салат. И каждый раз возникала неловкость. И каждый ее тело парализовало, будто под воздействием электрошокера.
Если в лифте ехала бабушка, то она всегда встревала в разговор и неизменно делала замечания недовольным скрипучим голосом:
– Молодой человек, какой он вам «старик» и «Вано». Он же еще ребенок. Мальчик.
Андрей кидал на Ваньку и Марту сочувствующий взгляд и делал вид, что ничего не слышал:
– Сегодня вечером, в 19:00, футбол. Забегай посмотреть.
Ванька кивал, заранее понимая, что никуда его не пустят, а мама продолжала нервничать, суетиться и вести себя как маленькая девочка.
Ванька всегда мечтал о собаке. И только о лабрадоре. В сотый раз смотрел «Марли и я» и комментировал с горящими, немного безумными глазами:
– Посмотри, какой он веселенький. Какой хохотун. Если бы ты знала, как мне хочется такую собаку. Я его назову Байкал. Мы будем дружить. Спать в одной постели. Есть из одной миски, и разговаривать на все темы.
Мама вздыхала и объясняла:
– Ты же знаешь нашу бабушку. Она будет категорически против.
Шло время. Ванька подрос на семь сантиметров и перешел в подготовительную группу. Научился кататься на роликовых коньках, полюбил пирог «Растрепка» и увлекся играми в шпионов. К 23 февраля сделал аппликацию: машину из конфетных фантиков и долго караулил соседа у двери. Стоял на стуле в коридоре и смотрел в глазок, а бабушка его прогоняла, пугая сквозняками, ячменями и гайморитом. Мама почему-то долго отсиживалась в ванной, а когда вышла – пахла новым клубничным лосьоном. Потом появился Андрей и Ванька заорал: «Вот он, пришел. Немедленно откройте дверь». Мама засуетилась, зачем-то пригладила обувной щеткой волосы и свалила на пол телефон. Тот три раза звякнул, будто сказал букву «с» из азбуки Морзе и раскололся на несколько частей. Андрей улыбнулся, презентовал Ваньке джип на пульте, а телефон забрал починить. Мама неубедительно отнекивалась и путала слова.
Потом наступила весна, и снег превратился рисовую кашу. Ваньку переодели в новую курточку и красную шапку. В тот день он вернулся заплаканным, потому что в садике его задразнили петухом. Бабушка хмыкнула, сказала, что дети просто ему завидуют и сосредоточилась на приготовлении фасолевого паштета. Мама ходила сама не своя, постоянно вздрагивала, прислушивалась к звукам лифта и обещала уже завтра купить ему шапку синюю. Бабушка смотрела на нее с жалостью:
– Вот дуреха. Твоему сыну скоро в школу, а ты все туда же. Думаешь, я ничего не вижу? Думаешь, я уже выжила из ума? Ты о ребенке подумай. Я тебе посвятила всю жизнь без остатка, потому что знала: ни один мужчина не полюбит тебя как родную. А ты…
Марта закрывала уши, хватала Ваньку, целовала его до жалобного: «Ну мам, хватит. У меня уже уши горят», – и включала его любимые «Фиксики».
А потом бабушка уехала в санаторий. Она каждый год ездила дышать горным воздухом, пить минеральные и термальные воды и поправлять свое железное здоровье. По утрам звонила, и переспрашивала, чем Ванька завтракал и сходил ли он в туалет. Вечером – в подробностях восхищалась городом Виноградов, Черной горой и речкой Тисой. Когда брал трубку Ванька – рассказывала о руинах замка Канков у подножия Черной горы, о рыцарях и злодеях. Марта в это время сидела в кресле, пила красный чай и читала «Грозовой перевал». Рассматривала экран телефона. Щипала себя за щеки и за мочки ушей. В субботу оставила Ваньку с соседкой и уехала на птичий рынок. Вернулась не одна, а со щенком.
Ванька был на седьмом небе. Он гладил его, не переставая, трогал мягкие лапы и целовал прямо во влажный нос. Щенок оказался ласковым и внимательно смотрел своими ореховыми глазами. Постоянно прижимал висячие, словно виноградные листья, уши, и бегал за своим хвостом. Он назвал его Байкалом и весь вечер просил маму читать вслух учебник по кинологии.
Бабушка вернулась в середине апреля, когда расцвели черешни. Стала выкладывать из большой сумки сувениры: шерстяные носки, подставки для горячего из можжевельника, дубовые брелоки для ключей и эко игрушки. Ванька бегал вокруг и волновался. Прислушивался и приседал, прикрывая ладошкой рот. (они спрятали щенка в детской и заперли дверь) Рассеянно благодарил и заискивающе заглядывал в глаза. Вдруг послышался писк, шум, лай и в коридоре появился взъерошенный Байкал. Он кинулся к Ваньке и стал лизать его руки. Бабушка побледнела и сипло спросила:
– Что это? Марта, я тебя спрашиваю, что это?
Марта сделала какое-то реверансное движение, криво улыбнулась и покраснела:
– Мам, ты же знаешь, Ванька о собаке мечтает с двух лет. А лабрадоры самые миролюбивые и добрые. Он уже ко всему приучен. Вот увидишь, ты его полюбишь.
Бабушка чихнула. Потом еще раз. Открыла окно и замахала руками, будто заталкивала в квартиру свежий воздух. Затем повернулась, и по ее лицу растеклись клюквенные пятна. Расстегнула пуговицу и стала чесать грудь. На коже выступили красные прыщи:
– Марта, во-первых, мне стыдно за тебя, как за врача. Не мне тебе объяснять, чем чревато держать животных в квартире. Я уже молчу о глистах и инфекции. И потом, у меня аллергия на шерсть и к вечеру может наступить удушье. Так что выбирайте: либо я, либо собака.
Ванька страшно закричал. Так словно ему по живому удаляли гланды. Щенок два раза пискнул и сделал лужу. Марта схватила ребенка и собаку в охапку и вывела их в коридор:
– Тише, тише. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Давай пока отнесем его крестной, на время, а потом решим.
Марта суетливо надевала пальто и не попадала в рукава. Ванька нахлобучил шапку задом наперед и надел левый кроссовок на правую ногу.
Они быстро шли по бульвару. Асфальт был белым из-за абрикосовых лепестков. Всюду цвели нарциссы и деревовидный пион. Ванька плакал и вел на поводке щенка. Тот вилял хвостом, подпрыгивал до носа и пытался пощипать траву, словно деревенский гусь. Мальчишка еще крепче сжимал кольцо. Неожиданно их кто-то окликнул. Громко и настойчиво. Это был Андрей в своем лучшем деловом костюме. Он робко посмотрел на бледную Марту и присел перед мальчишкой:
– Вано! Что случилось?
Ванька постарался взять себя в руки и откашлялся, как взрослый:
– У бабушки на Байкала аллергия. Она не может дышать. А я не могу без своего друга.
Андрей думал всего несколько секунд. Нежно обнимал взглядом Марту. Затем сбросил входящий телефонный звонок и потрепал щенка за ушами:
– А знаешь, что? Есть идея! Давай пока твой щенок поживет у меня, а ты будешь приходить его проведывать. Вместе будем выгуливать, купать. Что скажешь?
Ванька часто заморгал, отпустил собаку на траву и стеснительно обнял Андрея за шею.
Сперва, он забегал один раз в день и очень робел. Нерешительно игрался с Байкалом и посматривал на часы. Бабушка просила не задерживаться. Андрей угощал его йогуртами и шоколадом, но Ваня всегда отказывался и постоянно извинялся. Мама, в новых платьях и пахнущая весенними духами с жасмином и гиацинтами, забирала его, не переступая порог, и стеснительно пыталась вручить деньги на корм и другие расходы. Андрей перехватывал ее руки и подолгу целовал пальцы.
Потом, они стали задерживаться подольше. Мама приносила пироги из тыквы, шпината и слив, и они все вместе садились ужинать. Андрей доставал с балкона цветы, а Марта краснела, нюхала, прятала счастливые глаза и извинялась, что не может забрать с собой, чтобы не вынуждать бабушку нервничать. У нее оказалась аллергия на все: на цветочную пыльцу, тополиный пух и, даже, на счастье. Байкал рос и превращался в умную, хорошо воспитанную собаку. Он бегал вокруг стола и в шутку тянул зубами за кончик скатерти.
Со временем у Андрея скопилось много Ванькиных игрушек, карандашей и дисков. Несколько Мартиных шалей фисташковых цветов и блесков для губ. К нему переехали их глобус, книги, штурвал и даже подзорная труба. А к лету незаметно и они сами. Ванька был счастлив. Он радостно гарцевал по квартире, а потом прижимался к собаке, гладил ее розовый живот и повторял:
– Как здорово, что ты появился в нашей семье. Ты все за нас решил!
Когда расцветут гладиолусы
Я никогда не хотела иметь детей. Ни голубоглазых пугливых девочек, ни воинственных задиристых мальчишек, «дыркающих» игрушечными паровозами и «тачками». Мне хватало десяти минут полюбоваться младенцами, лежащими в рюшах и медитирующими на люстру или погремушки в виде клонов-зайчат, а потом становилось скучно. Хотелось побыстрее выбраться из этого зефирного умиления и заняться наконец-то серьезным делом. Описать сложный мужской характер или старый город с липовыми улочками, водонапорной башней «каланча» и полудикими истеричными котами. Историю, случившуюся сто лет назад, либо сегодняшнюю, произошедшую в нынешнюю среду. А тут этот щекастый бурундук, требующий круглосуточного внимания. Его же придется всему учить: переворачиваться, держать ложку, складывать пирамидку, хлопать в ладоши, говорить «мяу» и «бо-бо», махать «пока-пока», читать стихи про косолапого мишку и отрицательно качать головой. Строить башню из кубиков, сморкаться, проситься на горшок, понимать слово «нельзя» и возить за собой тележку на веревочке. Благодарить, шагать по лестнице приставным шагом, показывать в книжке бегемота и самостоятельно вытряхивать песок из сандалий. На это уйдет уйма времени, которое можно потратить на путешествия, получение второго высшего образования и компьютерные курсы современного дизайна.
Мама, наблюдая за тем, как сутками корплю над учебниками по истории дошкольной педагогики и выискиваю интересные факты из жизни Януша Корчака, делаю дымковские и полосатые филимоновские игрушки, разучиваю «Камаринскую» и анализирую Хачатуряна «Танец с саблями», пробую свои силы в написании детской оперы и сборника стихов, повторяла: «Все правильно. С детьми спешить не стоит. Ты даже не представляешь, как это трудно. Простуды, зубы, запоры, маститы, газики. Сорок пеленок в день постирать и погладить с двух сторон. Мы становимся рабами своих детей не на год-два, а до конца жизни».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
